Текст книги "WOAS. Twilight Saga (СИ)"

Автор книги: Just_KillBill

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Дэймон Сальваторе/Розали Хейл. TVD/TwilightSaga. ==========

[Для Дэймона таймлайн где-то в первом сезоне, он плохиш и не помешан на Елене, зато помешан на идее насолить брату]

Дэймон столкнулся с ней на крыльце собственного дома – она явно собиралась уходить, а вот он только что явился и был в крайне благодушном настроении.

– Уже уходишь, солнышко? – с сожалением поинтересовался он, окидывая взглядом эту мертвенно-бледную, будто фарфоровую красавицу с печальным лицом.

– Я искала Стефана Сальваторе, – словно оправдываясь, красавица чуть попятилась. Она определенно не горела желанием поддержать фривольный тон, который Дэймон желал придать беседе: а жаль, потому что он возвращался после веселенького вечера в Гриле и был изрядно навеселе.

– И не нашла? – нарочито сочувственно осведомился старший Сальваторе.

– Увы, – сдержанно покачала головой блондинка.

– Наверное, жрет белок в близлежащем лесочке, – скривился Дэймон.

– О, благодарю, – губы красавицы чуть изогнулись в улыбке, которая преобразила ее застывшее лицо, и пока Дэймон приходил в себя от осознания того, насколько же, оказывается, прекрасными бывают грустные красотки, удалилась размытой тенью, оставив после себя лишь легкий ветерок, взъерошивший ему волосы.

– Однако! – многозначительно пробормотал Дэймон и отправился в дом, к своим драгоценным запасам бурбона.

Запасы, конечно, принадлежали Заку – но поскольку Зак был уже покойным. то…

***

– Кто это приходил к тебе вчера? – первым делом спросил Дэймон следующим утром, когда спустился в гостиную и обнаружил брата на диване с газетой.

– Я думал, мы все еще не разговариваем, – мелочно напомнил Стефан.

– А я думал, что у тебя нет мозга, чтобы думать, – парировал Дэймон. – Кто она? Бледная блондинка со странными желтыми глазами. Водишь дружбу с зомби-оборотнями? Псиной от нее не разило, к слову… Или она типа твоя анемичная подружка-недовампирушка? Я о тебе чего-то не знаю? Завел себе свою собственную Мину Мюррей, маленький недоделанный граф Дракула?

– Заткнешься ты когда-нибудь, или нет? – раздраженно закатил глаза Стефан.

– Просто назови мне имя, и я отстану от вас с Еленой на целую неделю, – азартно предложил старший брат.

Стефан взглянул на него с упреком, но через мгновенье поставил условие:

– Две недели.

– По рукам! – легко согласился Дэймон. – Итак?..

– Ее зовут Розали Хейл, – выложил Стефан. – Она приехала из Форкса, это такое местечко в…

– На хрен географию, братец, – оборвал его старший. – Кто она?

– Вампир, но чуть более иной, чем мы. Ее создали…

– Тоже пропустим, – беспечно отмахнулся Дэймон. – Что она здесь делает? Почему у нее такие странные глаза?

– Она питается кровью животных, – ответил Стефан с гордостью, которую смогла бы понять только такая же любительница белок, как и он, Лекси. – Это ее первая попытка сесть на гуманную диету, так сказать. Цвет ее глаз свидетельствует о ее сытости… Она искала меня, чтобы получить помощь.

– Ну да, ты же известный убийца оленей, кроликов и ни в чем не повинных бельчат, буэээ, – изобразил тошноту Дэймон и рассмеялся.

– С похмелья твое чувство юмора еще более отвратительно, чем обычно, – презрительно хмыкнул младший брат. – Я встречаюсь с Розали сегодня в Гриле в семь.

– Окей, я там буду, – понял намек Дэймон. – У тебя есть две недели, белкоед. Наслаждайся.

– О, уж я-то своего не упущу, – заверил брата Стефан.

– Фу, – на всякий случай сказал Дэймон, хотя и не понял, что брат имел ввиду.

***

– Бурбону, детка? – развязно осведомился Дэймон, плюхаясь за столик, который заняла красавица Розали.

Блондинка сидела, безучастно глядя перед собою, и сложив руки на поверхности столешницы.

Мраморно-белая кожа едва ли не синевой отдавала, а янтарные глаза смотрелись инопланетно – она была настолько необыкновенной, что Дэймон взгляда от нее не мог оторвать.

– Благодарю, но я не нуждаюсь в человеческое еде, или же питье. – мелодичный голос Розали звучал настолько нейтрально, что мысль о зомби снова мелькнула у Сальваторе в голове.

– Зато ты совершенно точно нуждаешься в мастер-классе по конспирации, – ухмыльнулся вампир. – В Мистик-Фоллз, знаешь ли, охотники водятся. Разве хочется тебе пару кольев в грудь?

– Это не причинит мне вреда, – и вновь на ее губах появилась тень улыбки.

– Сейчас ослепну, – покорённо вздохнул Дэймон. – Ах, Розали, мой чудесный цветочек! Стефана ждешь тут, да?

– Да, – подтвердила прекрасная Розали.

– Он не придет, – заявил Сальваторе. – Ближайшие две недели – точно.

– Я могу подождать, – спокойно отозвалась Розали, и Дэймон расхохотался, но довольно быстро понял, что она не шутит.

– Ты такая странная, – поделился он своим открытием с красавицей.

– Для меня ты тоже не в себе, – откровение за откровение, Розали не осталась в долгу.

– Я подменю братишку, – подмигнул ей Дэймон. – Я, знаешь ли, умею помогать людям.

– А вампирам? – уточнила Розали.

– В этом мне нет равных, – заверил ее Дэймон хвастливо. – Я профи в животных диетах, зуб даю.

– Правда? – в инопланетных глазах Розали блеснул огонек жизни. – У меня большая проблема, потому что.

– Выкладывай, – побарабанил по столешнице пальцами Сальваторе.

– Я готова сорваться, – прошептала Розали почти виновато.

Почти – но Дэймон уловил эту разницу и улыбнулся во все тридцать два:

– Я скажу тебе, что надо делать, Розали.

– Что? – доверчиво осведомилась она.

Дэймон перегнулся через стол, создавая иллюзию интимности, и произнес:

– Послать эту гребанную диету к чертям собачьим и пойти со мной веселиться.

Когда она была голодна, то ее глаза приобретали глубокий обсидановый цвет.

А когда она насыщалась живой человеческой кровью – они становились небесно-голубыми: Дэймон выяснил все это в ближайшие две недели.

========== Фэй Чемберлен/Райли Бирс. TheSicretCircle/TwilightSaga. ==========

Райли Бирс пропал во вторую субботу октября – как раз перед их третьей годовщиной отношений.

Впрочем, праздновать все равно было нечего – он бросил Фэй за две недели до этого, даже не удосужившись объяснить, в чем причина.

У Фэй из головы не шел тот день – она ждала его после занятий на школьной парковке, как обычно, но он почему-то прошел мимо вместе с парнями, с которыми вместе играл в футбол.

На ней была его спортивная кофта на молнии – с эмблемой их школьной команды, естественно, и с его номером – 7 – во всю спину.

– Бирс, ты ослеп после особо токсичных опытов на химии? – шутливо окликнула парня Фэй. – Ты только что прошел мимо девушки всей своей жизни с таким видом, будто не признал. А она, между прочим, может надрать тебе зад за такое непозволительное высокомерие.

Райли обернулся к ней – как-то по особенному красивый, яркий и удивительно далекий в то мгновение. когда их взгляды встретились.

Он даже не улыбнулся, и у Фэй тревожно екнуло в груди.

– Нам нужно расстаться, Чемберлен, – проговорил он сухо. – Я позвоню тебе как-нибудь. Обсудим, как поделим коллекцию комиксов.

– Дерьма у меня лучше попроси! – полувозмущенно воскликнула Фэй, все еще не понимая, что Райли не шутит.

– Кофту оставь себе, – обронил Бирс прежде, чем отвернуться и продолжить свой путь.

Фэй настолько опешила, что даже не остановила его – и, стоит признать, она все еще надеялась, что Райли разыгрывает ее, хоть и откровенно по-идиотски, но весьма убедительно.

Она поехала домой на школьном автобусе – но Бирс, вопреки ее надеждам, не сидел на крыльце ее дома с букетом из шоколадных цветов.

Его телефон оказался выключен, а его мать, когда Фэй явилась к нему домой за объяснением, сказала, что Райли намерен остаться на ночь у Гордона Найта.

Гордон Найт, к слову, понятия не имел об этом – как и предполагала Фэй.

Она караулила у дома Бирса почти до рассвета, сама не зная, что сделает, когда (и если) он объявится: врежет ему кулаком по морде так, что расквасит нос, или кинется на шею и будет стискивать в объятиях до тех пор, пока он не признается, что просто немного помутился рассудком и уже все в норме.

Правда, в реальности она не сделала ни того, ни другого – ближе к рассвету его привезла на дорогой машине девица с копной невероятно-рыжих волос, и Фэй несколько бесконечно долгих мгновений наблюдала, как ее Райли неистово целуется с этой сукой.

– Кто это был, Бирс? – хрипло спросила она, когда машина укатила прочь, а Райли поднялся на крыльцо, где ждала его Фэй.

– Виктория, – просто ответил Райли.

Фэй отшатнулась, когда заглянула ему в лицо – с этого любимого, родного ей лица на нее смотрели глаза-дыры, черные и жуткие провалы, в которых была лишь бездна пустоты.

– Ты что, подсел на какие-то наркотики?.. – в ужасе прошептала она и попыталась коснуться его, но Бирс отдернул руку так поспешно, словно боялся, что Фэй заразит его чем-нибудь.

– Нам нужно расстаться, Фэй, я же сказал, – нервно проговорил он. – Я теперь с Викторией.

– Да кто такая вообще эта Виктория, мать ее?!. – взъярилась Фэй и внутри нее словно лопнула туго натянутая струна: по щекам градом покатились слезы, принося одновременно и облегчение, и чувство жгучего стыда.

Она никогда не плакала – даже когда умер ее отец.

Она была слишком сильной – но, как оказалось, и у нее было слабое место.

– Она – та, с кем я проведу вечность, – проговорил Райли, и Фэй поверить не могла, что он сказал это о ком-то, кроме нее самой.

– Мы же собирались пожениться после выпускного, Бирс, – напомнила она потерянно. – Ты что, спятил в одночасье?

– Нет, Чемберлен. Я в одночасье прозрел, – внезапно, Райли схватил ее за отвороты куртки и притянул к себе, их лица оказались близко-близко, и на мгновение ей почудилось, будто он поцелует ее, и все устаканится.

Но этого не произошло – он сказал:

– Комиксы оставь себе, – оттолкнул ее так, что она слетела со ступенек и зашел домой, хлопнув дверью.

Так закончилась их история любви – история, которая была полна романтических моментов и нежных, искренних клятв.

Просто в одно мгновение все рухнуло – и Фэй ничего не могла с этим поделать.

Чтобы не спятить от боли, тоски и гнетущего ощущения предательства, она воровала у матери валиум: под кайфом все казалось не таким уж и ужасным, хотя временами состояние отупения все лишь усугубляло.

Один раз она даже попыталась вскрыть себе вены – да позабыла об этом, едва забралась в горячую ванну, затем уснула и чуть не захлебнулась: мать успела вытащить ее вовремя.

Валиум она, конечно, после этого конфисковала – да и вообще все таблетки, которые были в доме.

– Если захочу накачаться, меня это не остановит, – мрачно усмехнулась тогда Фэй.

– Лучше захоти перестать убиваться по этому мелкому засранцу, – зло бросила мать в ответ. – Он того не стоит.

Но Бирс стоил – Фэй знала это.

Стоил – даже вопреки этому предательству, вопреки ее разбитому сердцу.

Просто кто-то (Виктория) сделал с ним что-то жуткое, кто-то (гребанная рыжая сука) промыл ему мозги, дал ему что-то, в сто крат сильнее валиума.

Кто-то украл у него душу – и оставил пустую оболочку.

То, что глядело на нее тогда из глаз-дыр, было не Бирсом.

Оно было лишь его тенью.

***

Райли Бирс пропал во вторую субботу октября – как раз перед их третьей годовщиной отношений.

Впрочем, праздновать все равно было нечего – он бросил Фэй за две недели до этого, даже не удосужившись объяснить, в чем причина.

В школе на нее все еще пялились и все еще обсуждали их с Райли расставание, а копы, которые пришли искать его и опрашивать друзей, лишь подлили масла в огонь.

В столовке кто-то довольно громко озвучил теорию, что Бирса взяла в заложники Фэй: чтобы отомстить ему за то, что бросил ее.

Фэй подумала: было бы здорово. Жаль, что это не так, и Бирс не лежи связанный у нее в подвале.

Она бы с удовольствием загнала ему пару иголок под ногти – чтоб знал, как ей было больно без него все это время.

Она бы провела над ним обряд экзорцизма – или как там это называется, черт бы побрал все это дерьмо.

Но Райли Бирс пропал – и оставалось лишь надеяться на то, что он еще жив, в чьем бы подвале он там ни был.

***

Он пришел к ней спустя пару недель – официально его уже объявили без вести пропавшим и посоветовали его матери не ждать чуда.

На чудо его появление похоже и не было – скорее на ночной кошмар.

Фэй никогда прежде не видела его таким бледным – и таким отрешенным и пугающим.

Радужка его глаз была окаймлена красным – а рука была мертвенно-холодной, когда он схватил Фэй за запястье и потянул на себя, вырывая ее из уютного тепла прихожей на крыльцо, продуваемое ветром.

– Я передумал, мне больше не нужна вечность, – губы его казались высеченными из мрамора, и Фэй отчего-то была уверена, что если коснется их, то они окажутся такими же твердыми, как мрамор. Хотя прежде его губы были мягкими и теплыми.

– Райли, все думают, ты мертв, – пробормотала она, не зная, то ли отнять из его обжигающе-холодной хватки свою руку, то ли обнять его и попытаться согреть.

– Так и есть, Фэй, – потерянно прошептал он, и шепот этот был полон отчаяния. – Так и есть. Я мертв. Ты чувствуешь этот холод? Он так глубоко проник в меня, что его уже никак не вытравить! Лишь ненадолго, лишь немного…

– Что случилось, Бирс?.. – тревожно потребовала ответа Фэй.

Она перехватила его взгляд – дикий, чужой.

Райли смотрел на ее горло – туда, где часто-часто пульсировала синяя жилка, Фэй ощущала это неистовое биение.

– Мне просто нужно немного твоего тепла, – на мгновение мраморное лицо смягчилось, на нем проступили любимые, такие знакомые черты, и исказились в гримасе страдания и мольбы: – Пожалуйста, Чемберлен. Не бросай меня.

– Я не брошу. Не брошу! – Фэй схватила его холодные пальцы обеими руками, в тщетной попытке согреть. – Мы же клялись, помнишь? Навсегда. Скажи мне, как мне помочь тебе. Что мне сделать, Бирс?

– Мне нужно немного твоей крови, – ответил человек с мраморным лицом, и последнее, что Фэй увидела, прежде чем свет для нее померк, были острые клыки, обнажившиеся в оскале.

Новорожденные вампиры не знают грани между «немного» и «до последней капли».

Виктория не считала эту информацию такой уж важной – как и жизнь девчонки, которую Райли Бирс убил, питаясь впервые.

========== Клаус Майклсон/Джейн Вольтури. TO/TwilightSaga. ==========

– Чего ты ищешь? – спрашивает юная, ангелоподобная Джейн Вольтури.

– Боли, – отвечает ей первородное чудовище, сокрытое столь же привлекательной маской, как и ее собственная.

– Тогда ты обратился по адресу, – ее тонкие губы раздвигаются в зловещей усмешке, а алая кайма радужки ее глаз выглядит особенно чужеродно на этом худеньком личике.

Он пускает своим жертвам кровь с изяществом, которое так редко бывает свойственно вампирам.

Она сеет боль и хаос с беспорядочной жадностью собирателя чужих страданий.

Он пишет ее портреты кровью своих врагов, она по ночам сворачивается калачиком у него на груди и пытает его через сны, проникая к нему в голову и истязая его воспоминаниями, страхами и наваждениями.

– Неужели она была так важна для тебя, что ее потеря заставила тебя сойти с ума? – задумчиво спрашивает Джейн, лаская его лицо мраморными, холодными пальцами.

– Я живу на свете так давно, что последним чувством, которое еще не покинуло меня, является чувство боли, – отвечает Никлаус. – Боль напоминает мне, что я все еще жив.

– Значит, смерть Ками ОКоннел ничего для тебя не значила? – улыбается Джейн отстраненно и в то же время с удовлетворением.

– Моя милая Джейн, не будь столь наивна, – просит первородный, перехватывая ее пальцы и касаясь их невесомым поцелуем. – Я сам подстроил ее смерть, чтобы немного встряхнуться. Но тш-ш-ш – пусть это останется нашим с тобой секретом.

– Когда мой дар прекратит на тебя действовать, ты так же устроишь и мою смерть, верно?

– Пока я ума не приложу, каким может быть иммунитет против тебя, моя маленькая Вольтури… Но когда он найдется, ты поймешь. У тебя будет шанс опередить меня.

Смертельная игра двух хладнокровных порождений тьмы со стороны выглядит романтично, уютно и нежно: двое сплетаются в бесконечных объятиях, льнут друг к другу, смотрят друг другу в глаза.

На самом деле прекрасные чудовища отравляют друг друга, проникают друг другу под кожу, разрушают друг друга изнутри.

– Почему ты ушла со мной от Вольтури? – спрашивает ее однажды Клаус.

– Ты был первым, кто нуждался в моей боли, – честно отвечает Джейн. – Первым, кто счел ее прекрасной.

– Когда у тебя появится возможность уничтожить меня первой, не медли, – велит ей первородный и закрывает глаза, ощущая, как Джейн царапает его разум сотнями острых ножей.

– Я знаю, что тебя нельзя убить, Клаус, – улыбается Джейн в ответ. – Мы застряли вдвоем навечно.

– Думаешь, я не найду способа стать неуязвимым перед твоими способностями?

– Ты не захочешь, – мягко поправляет его Вольтури, и он не считает нужным возражать.

========== Аро/Елена Гилберт. TwilightSaga/TVD. ==========

[полнейший стёб]

Мертвенно-бледный, красноглазый, манерно сложивший руки и застывший на настоящем позолоченном троне мраморным изваянием, Аро производил жутковатое впечатление.

Добавляло пикантности и то, что действие происходило где-то глубоко под землей, а в соседней комнате кого-то пытали и дикие возгласы боли то и дело разрывали тишину подземелий.

Пленница выглядела совершенно обычной – разве что весьма хорошенькая, но что в этом толку? Хорошенькие уже давно набили оскомину.

– Что это? – брезгливо осведомился Аро, кончиком пальца указывая на девчонку, которая замерла перед ним, словно лань перед хищником, и распостраняла невыносимейший смрад животного страха. Пришлось даже вынуть кружевной платочек и прижать его к носу, чтобы заглушить эту вонь – платочек был с монограммой, конечно же.

– Это? – Джейн, милая и верная Джейн, настоящее дитя тьмы под личиной светлого ангела, весьма грубо подтолкнула пленницу вперед и, с нескрываемым волнением, пояснила: – Это ваш праздничный ужин, мой господин.

– Правда? – язвительно скривился Аро. – А я-то думал, что в Рождество меня ждет что-то особенное, а не просто какая-то туристка, которая…

– Нет-нет, мой господин! – поторопилась переубедить его Джейн, заблистав алыми глазами. – Это не просто туристка! Я отправилась за ней в другую страну, и там мне пришлось искать ее несколько дней, поскольку ее скрывала магия…

– М-м-м, то-то я думаю, где тебя носило почти две недели, – недовольно проворчал Аро. Джейн же вдохновенно продолжала:

– Я хотела преподнести вам особенный подарок, мой господин, в знак моей вечной и необъятной любви и покорности вам. И я нашла то, что не может не удовлетворить ваш взыскательный вкус. Перед вами двойник – Елена Гилберт.

Торжественно представив пленницу, Джейн далеким от изящества жестом отвесила девчонке пинок, так что так упала на колени почти у самого трона, на котором восседал Аро, со скептицизмом разглядывающий свой подарок и обдумывающий, счастлив он, или все же нет.

С губ пленницы сорвался испуганный крик, когда древнейший вампир внезапно и молниеносно вскочил с трона и ринулся к ней, возбужденно блистая красными глазами с поволокой (выглядело не очень, если честно) и от избытка чувств прижимая к груди руки, увенчанные опасными острыми ногтями. Он этими ногтями вскрыл немало глоток – о чем свидетельствовала потемневшая красная канва под ними. Маникюром Аро себя не утруждал.

– Двойник! – вампир замер в нескольких дюймах от бедняжки Елены Гилберт, которая побледнела, словно полотно, но храбро вздернула подбородок перед лицом опасности и неминуемой смерти. – Ах, Джейн, моя милая Джейн, ты настоящее сокровище! Знаешь, чем побаловать своего владыку!

– О, я знала, что вам понравится, мой господин! – если б малышка Джейн могла зардеться, то она бы непременно сделала это.

– Вы что, все здесь сумасшедшие? – подала голос Елена Гилберт, слегка отправившись от шока после всего, что ей пришлось увидеть. – Что здесь происходит? Вы… Вы что, от Клауса?..

Это предположение заставило Аро громко и визгливо расхохотаться, он захлопал в ладоши, демонстрируя, что подарок Джейн ну просто уморителен, а затем в одно мгновенье смех сменился злобной гримасой и вампир приблизил свое лицо к лицу двойника:

– Мы? От Клауса? Какое унижение, меня поставили даже не в один ряд с этим жалким ублюдком, а низвели в ранг его прислуги!

– Разделать ее для вас, мой господин? – услужливо предложила Джейн.

– Нет, не стоит, – небрежно отмахнулся Аро, вновь принимая меланхоличный вид. – Я сделаю это сам. Что там у нас с гирляндами, Феликс? – повысил он голос.

– Эдвард сопротивляется, мой господин, – сообщил громадный, похожий на чудовище Франкенштейна вампир, появляясь в комнате и волоча следом за горло еще одного вампира, куда как более щуплого. – Может, возьмем чьи-нибудь другие кишки для гирлянд?

– Нет, я хочу кишки Эдварда! – капризно топнул ногой Аро. – Джейн, помоги Феликсу. Только тебе я и могу доверять, моя девочка!

– Будет сделано, мой господин! – Джейн с ликующей улыбкой ринулась терзать несчастного Эдварда, а Елена даже закричать от страха не смогла: жуткий Аро с пергаментной кожей тянул к ней свои когти, счастливо мурлыкая при этом себе под нос «All I Want For Christmas Is You» с таким видом, словно у них сейчас будут дружеские обнимашки.

Для кого-то это Рождество стало кошмаром, бесспорно, но для Вольтури это был милый вечерок, а уж праздничный ужин выдался особенно удачным!

========== Ренесми Каллен/Хоуп Майклсон. TwilightSaga/TO. ==========

[Такие, как они, рождаются раз в несколько столетий. Уникальные в своем роде. Вселенная просто ликует, когда появляется подобное дитя, и щедро наделяет его дарами. Чаще всего это связь. Чем старше становится ребенок, тем крепче связь с другим таким же одаренным]

– Она… Она разговаривает со мной!.. – шептал изумленный и восторженный Эдвард, касаясь живота своей возлюбленной.

– Мне кажется, я ощущаю что-то… Какую-то особенную силу и… Любовь?.. – далеко-далеко от дождливого Форкса вампир по имени Никлаус Майклсон не менее осторожно, чем сам Эдвард Каллен, прикасался к животу женщины, которая в скором времени собиралась подарить ему дочь.

Ни один из них не подозревал, как похожи они в этот особенный момент, и ни один из них не знал, насколько тесно окажутся переплетены их жизни, так ни разу и не соприкоснувшись.

Но Ренесми и Хоуп – они знали.

Знали, потому что чувствовали друг друга еще тогда, когда руки их отцов нежно касались животов их матерей – они чувствовали тепло, любовь и друг друга.

*

Сначала это было просто невинной игрой, шалостью, которой Ренесми развлекала себя, оставаясь одна.

Ее разум воспроизводил самые любимые ее моменты в картинках и транслировал их всюду, куда придется – просто так, от скуки и из чистого любопытства.

На ее трансляции всегда отзывался отец, порой реагировал Джейкоб (как правило, он улавливал Несси тогда, когда находился в обличье волка), но был и еще кто-то.

Кто-то, кто наблюдал с осторожностью и со щекочущим интересом – когда наблюдатель пытался заглянуть дальше, то Несс и вправду становилось так щекотно, что даже хотелось чихнуть.

Прошло целых пять лет, прежде чем безмолвный некто наконец смог дотянуться до Несси в ответ и своим разумом тоже – и его трансляция была удивительной, немного пугающей и одновременно полной самого настоящего волшебства.

«Я давно тебя знаю, – рожденный в голове Несси образ воплощался в рыжеволосой девчушке, вокруг которой плавали по воздуху самые разные предметы, и девчушка улыбалась ей. – На самом деле, я знала тебя всегда. Просто я расту не так быстро, как ты, и поэтому тебе пришлось меня так долго ждать.»

«Ты скажешь мне свое имя? – ментально потянулась к ней в ответ Ренесми, закрыв глаза и отправив сквозь расстояния свой образ, – Меня зовут Ренесми, но лучше зови меня просто Несси. Так меня называют друзья.»

«Несси! – подхватила девчушка, широко улыбнувшись. – А меня зовут Хоуп, и мой папа – вампир, а я – самая настоящая ведьма!»

«Тебе нравятся волки, Хоуп?»

«Я их обожаю. По секрету – но мой папа не обычный вампир. Иногда, когда очень захочет, он может стать и волком тоже.»

Так они наконец научились разговаривать друг с другом, а не просто подсматривать и смутно ощущать, что они не одиноки.

*

«Кажется, Джейкоб хотел поцеловать меня вчера.»

«Фу, но тебе же всего семь!»

«Семнадцать, Хоуп. Я выгляжу гораздо старше, помнишь?»

«Вчера в торговом центре я слышала твои мысли. Ты заглядывалась на барби, Несс. Тебе семь. Джейкоб извращенец!»

«Эй, полегче! Я вообще-то люблю этого парня! И давай смотреть правде в глаза – все девочки засматриваются на барби, моя бабуля Рене может это подтвердить. Да и бабуля Эсми тоже, если на то пошло.»

«Убеждай, сколько влезет, бе-бе-бе! Твой волк пытался сунуть язык тебе в рот?»

«Фууу, Хоуп, прекрати! Он только хотел, я же сказала тебе!..»

Наверное, любые другие родители забеспокоились бы и отвели свое чадо к психологу, заметь они, что ребенок заливисто хохочет над собственными мыслями и время от времени бормочет что-то себе под нос, но Каллены и Майклсоны вовсе не были обыкновенными родителями.

Ренесми и Хоуп были столь же особенными, сколь и одинокими в своих не менее особенных семьях – и над Калленами, и над Майклсонами постоянно довлели какие-нибудь невзгоды, так что странности девочек оставались их небольшой тайной, помогающей обеим сохранить некую нормальность, как бы парадоксально это не звучало.

В моменты, когда одной из них бывало тоскливо, или страшно, или же когда хотелось поделиться с кем-то своей радостью или болью, они всегда были друг у друга, не зависимо от того, какие расстояния их разделяли, какие правила их семей стояли между ними и суждено ли им было хоть когда-нибудь увидеть друг друга по-настоящему.

«Ты моя сестра, Несси, – ласково шептала в ее голове по вечерам Хоуп, засыпая. – Моя маленькая большая сестра.»

«Я тоже люблю тебя, Веснушка,» – улыбалась ей мысленно Несс, собираясь на свидание с Джейкобом. – Не подглядывай сегодня. Я потом сама тебе все расскажу.»

========== Лебединая песнь. Дэймон Сальваторе/Белла Свон. TVD/TwilightSaga. ==========

[из старого сборника для Magical World TVD/TO]

Белла Свон – его неуклюжая и замкнутая соседка.

У нее всегда холодные руки, смущенный взгляд и постоянно приоткрытый рот.

Она то ли считает ворон с утра до вечера, то ли в вечном шоке от того, что творится в мире вокруг нее.

А, может, у нее просто хронический насморк, и она привыкла дышать ртом – честно говоря, Дэймону все равно, он редко обращает внимание на людские болячки.

Люди умирают, и это неизбежно – так что есть у них насморк, или нет его, это совсем не важно.

Белла Свон – мечтательница и отчаявшаяся душа.

Она проживает каждый свой день в ожидании чуда, но чуда не происходит.

Дэймон знает, что порой она плачет по ночам от одиночества и от осознания собственного бессилия.

Белла Свон влюблена в вампира, и Дэймону жаль ее, потому что он знает, что Каллены больше никогда не вернутся в Форкс.

Он знает это абсолютно точно, потому что сам убил их всех несколько месяцев назад – это был акт возмездия за то, что они навредили его брату, Стефану, который случайно попал на их территорию и немного побуянил, находясь в состоянии риппера.

Стефан остался жив, а вот Калленам повезло куда меньше.

Дэймон не прощал тех, кто покушался на его семью.

Почему он остался в Форксе?

Может быть, из-за печальных глаз Беллы, и из-за соседских посиделок с ее отцом на кухне, пока она читает на диване в гостиной Роберта Фроста, завернувшись в клетчатый плед.

А, может, ему просто захотелось немного пожить в тишине и покое захолустья, отдохнуть от крупных городов и разгульного образа жизни.

Он и сам иногда не мог понять, что держит его в Форксе – мерное дыхание спящей в доме через дорогу Беллы, или невероятное чувство покоя, охватывавшее его, когда он гулял в мшистом лесу, скрываясь под кронами деревьев от вечно моросящего дождя.

Белла Свон долго сторонится его, и даже здоровается так торопливо, что проглатывает слова – все спешит сбежать от него.

Но Дэймон никуда не торопится, и дает ей привыкнуть к нему.

Проходит несколько месяцев, и она уже сидит с ним и с Чарли допоздна на кухне и рассказывает о своих любимых фильмах, обсуждает книги и спорит о теории вероятности.

Проходит несколько месяцев, и она улыбается ему, а еще через пару месяцев она перестает всхлипывать по ночам и шептать имя Эдварда.

Нет, она не забывает его. Она просто отпускает память о Каллене, отпуская свою боль и тоску по нему, и позволяет себе быть очарованной новым чувством.

Белла Свон становится его лебединой песнью – он преображается рядом с нею, и, согревая дыханием ее вечно ледяные ладошки, он знает – когда она ответит ему «да» на главный вопрос, то сделает его самым счастливым на свете.

========== Карлайл Каллен/Елена Гилберт. TwilightSaga/TVD. ==========

[безумный оос всех подряд, особенно Елены]

Доктор Карлайл Каллен знал ее секрет.

Более того, у него был свой собственный – точно такой же.

Карлайл Каллен, как и Елена Гилберт, обладал даром вечной жизни, который сопровождался проклятием, вынуждающим их жаждать чужой крови.

– Я и моя семья питаемся исключительно кровью животных, – проговорил доктор Каллен, когда его новая ассистентка в клинике напрямую спросила у него, как же он выживает. – Мы считаем неприемлемым питаться людьми.

– А как же донорская кровь? – вскинув бровь, уточнила мисс Гилберт.

– Живым она нужнее, – коротко отозвался Карлайл. – Мы уже мертвы. Нас устроит и кровь животных.

Он звучал довольно доброжелательно, но Елена умела улавливать намеки.

Доктор Карлайл ставил ее в определенные рамки: она могла остаться в Форксе лишь при условии, что ее аппетиты ограничатся животной кровью.

– Что ж, – улыбнулась Елена мягко и обманчиво-покорно. – Я уважаю ваш уклад жизни и хочу задержаться здесь. Позволите ли вы мне присоединиться к вашей охоте?

– Несомненно, – отозвался доктор Каллен и его золотистые глаза излучали доброжелательность.

***

– Значит, ты покинула свой дом сразу после того, как была обращена в вампира? – волосы Эдварда напоминали расплавленное золото, а концы вились у ворота его рубашки.

Елене он нравился – он чем-то неуловимо напомнил ей Стефана.

Быть может, у него был такой же внимательный и понимающий взгляд.

Или дело было в том, что любовь к одному юному вампиру проникла в ее вены навсегда и теперь будет перенесена на каждого бессмертного, кто будет обладать достаточно симпатичной внешностью и таинственной улыбкой?..

– Я не хотела причинить вред своему брату, Джереми, даже случайно… – отозвалась Елена несколько рассеянно.

Они с Эдвардом прогуливались в саду Калленов, пока прочие члены семьи собирались на охоту.

– А твои родители? – вскинул на нее черно-золотые глаза Каллен.

Назад к карточке книги "WOAS. Twilight Saga (СИ)"