Текст книги "Не так, как в сказках(СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Чес часто слышал от своего бывшего учителя, что, позабыв многое, он просто обязан был не позабыть того, как рисуется пентаграмма, иначе экзорцист из него никакой. Вот и сейчас благодаря долгим тренировкам рука, немного дрожавшая, всё-таки упорно выводила линии, окружности, причём всё так ровно-ровно, что аж самому Креймеру порой не верилось в это. Он, будучи в восторге, что всё успел, доводил последние нужные штрихи, как неожиданно где-то вдалеке послышался шум: скрежетание, хруст веток, даже вой. На секунду Чес остановился и прислушался, а потом решил, что ошибся, и выругал себя за излишние страхи. Вероятно, думал он, это всё отголоски после увиденного и услышанного. Однако не успело пройти и минуты, в которую водитель мало что смог окончить в своей пентаграмме, как шум вдруг прорвался сквозь упругий шелест веток от ветра; теперь Чес понял, что навряд ли ему могло показаться – кто-то ускоренно надвигался на него. И надвигался весьма быстро и был уже близко… Креймер сглотнул и, не обращая внимания, склонился над своей пентаграммой вновь, силясь понять, что он забыл, чего не нарисовал. Доделывая последние штрихи, он ощутил, как земля стала гулко вибрировать; от этого было не по себе, но он взял себя в руки и, очертив финальные линии, отошёл к ящику, чтобы взять из него автомат и зарядить его нужными пулями прежде, чем Джон появится здесь.
Чес заряжал автоматы и пушки как профессионал, но сейчас, когда демон был уже в метрах пятистах по звукам, руки начинали совать всё не туда. Он боялся скорее не демона, а подвести Джона; подвести Джона уже равнялось в его сознании Аду. А почему так и когда повелось – фиг его знает! Нервничая, матерясь и утирая слёзы из загрязнённого глаза, Креймер силился зарядить пистолет, а большие пули всё выпадывали; одна даже укатилась куда-то без вести. Но вот, когда ужасный, леденеющий душу рёв раздавался где-то уже совсем недалеко, автомат был готов. Чес, прижав его к себе, оборачивался в разные стороны ежесекундно, стараясь понять, откуда они прибегут, но вой демона, казалось, был слышен везде и отовсюду. Водитель чувствовал, что будет скоро на грани срыва, ибо эта чёртова неизвестность его задолбала!
Наверное, он выглядел слишком смешно: полуслепой, весь в грязи, с слишком тяжеловесным для его невысокого роста автоматом, рядом с нарисованной на земле пентаграммой и, наконец, дрожащий от сырости и холода вокруг. «Да, боец из меня никакой! – с усмешкой думал он. – Только водитель! Оказывается, Джон был чертовски прав, когда давал мне лишь эту работу…» Единственное, что, наверное, было в нём похвально, так это полное отсутствие боязни к демону – лишь иногда он вздрагивал от неожиданного звука.
Чес как-то по-иному представлял приход странной парочки, но в итоге всё получилось далеко от представлений – какой-то ураган порвал ближайшие кусты и деревья, стало виднеться человеческое и не очень тело, этот весь вихрь пронёсся перед глазами, откинув попутным порывом ветерка на спину и не давая и секунды на осознание, что происходит и что делать. Креймер приподнялся на локтях и старался разглядеть происходящее, но зрение в минус три давало о себе знать; здоровый глаз был ещё под пеленой слёз. Сквозь шум до него долетели обрывки фраз:
– Креймер, говнюк, ты какого хрена остолбенел? Кидай уже автомат мне! – Чес, сверившись с источником звука, кинул посильнее в том направлении. Автомат глухо шлёпнулся о землю.
– О да, Чес, ты просто невообразимый молодец! Ты думаешь… – запыхался, остановился, видимо, скорее поднимал оружие, – ты действительно думал, что я нахожусь здесь? Знаешь, я уже задолбался бегать! – голос хрипло звучал где-то рядом. – Ты чего разлёгся, дубина? Вставай, твою мать, не видишь, что сюда демон несётся?!
– Джон, и я рад тебя видеть, – усмехнувшись, добродушно ответил он и поскорее вскочил на ноги, отбегая в сторону. – Пентаграмма к твоим услугам справа от меня.
– Не слепой, блин! А ты вообще лучше не показывайся, придурок, не детское это дело, понимаешь ли!
– Вот это было очень оскорбительно… – заметил Креймер, но не успел как следует обидеться – так как он ушёл не так далеко от изменчивой траектории движения Константина и демона, то его что-то жёстко ударило в бок и откинуло в сторону. Дыхание перехватило, головой приземлился ровно на камень, из-за чего в глазах заблестели искры, а до этого больную ногу подвернуло так, что что-то там всё-таки в конце концов хрустнуло. Это бы ничего, это ладно – Креймер бы вытерпел и не жаловался, – но в следующую секунду демон, до этого постоянно двигающийся, вдруг ощутимо остановился; стало как-то жутко тихо.
– Креймер, ты как? – парнишка усмехнулся – нехилое волнение так и сквозило в голосе самоуверенного повелителя тьмы.
– А ты будто и волнуешься, Джон… – негромко ответил Чес, саркастически улыбаясь и приподнимаясь на локтях. – Только вот… где эта тварь и почему она затихла?
– Чёрт!.. Это плохо. Не делай резких движений, хорошо? Я в метрах двадцати от тебя, буду потихоньку подходить. Оно, кажется, малость на тебя отвлеклось… видишь его?
– Нет, я ни хрена не вижу, Джон! У меня что-то с глазом, а второй видит плохо и…
– И не ори, дурак, – шикнул на него Константин; Креймер затих и стал ползком двигаться в сторону; демон действительно не выдавал себя ничем, даже осторожные шаги мужчины были слышны. Чес дышал редко, боясь быть замеченным и очень надеясь на помощь Джона. Демон продолжал быть тише воды и ниже травы; могло даже показаться, что его и вовсе не было рядом. Но Креймер знал, что он совсем близко: в метрах пяти или семи. Стоит лишь неловко шевельнуться – и отродье Ада тут же накинется на тебя. Он морщился от боли, но старался отползти как можно дальше; судя по звукам, и Константин был уже недалеко. Но, правда, не ближе, чем демон…
Чес ощутил совсем явно, как что-то скользнуло по его ботинку, потом выше – по ноге, вот уже и голени; он старался не шевелиться теперь, даже дыхание затаил. Говорить Джону о ситуации было бы глупо, иначе можно спровоцировать демона. А Креймер был уверен, что это он, он здесь и рядом и прощупывает свою будущую жертву. И было совсем не понятно, что сейчас нужно делать: то ли бежать, то ли тихонько отсидеться. Чес хотел в ту секунду сильнее всего на свете того, чтобы Джон был рядом и уже наконец смог помочь ему.
Он ощутил, как его ногу обвили цепкие пальцы с когтями, но даже тогда не решался бежать – ещё надеялся, что демон решит оставить в покое недвижимое тело. Но демон так не решил; Креймер, тихо-тихо дыша, старался всмотреться в кромешную темень перед глазами: были едва различимы контуры какого-то гадкого существа с двумя горящими красным угольками. Будто уловив едва заметный поворот его головы, демон вдруг протяжно взревел, жёстко перевернул его на спину и прямо по земле придвинул парня к себе; от неожиданности тот вскрикнул, не успел и опомниться, как ощутил над собой холодное склизкое тело, светящиеся глаза и запах гнили – о, любимейший и традиционный запах в Аду! Вероятно, у Люцифера совсем отвратный вкус. Ощутив, что под ним человек, да к тому же живой, демон принялся за дело: схватил Чеса в своих цепких лапах, пару раз стукнул о землю и отбросил в противоположную от Джона (так догадался Креймер) сторону. Ему было не впервой такое испытывать, но всё же голова стала раскалываться куда хуже; отбрасывание куда-то явно не к повелителю тьмы закончилось не очень хорошим – он крепко стукнулся головой о валун, едва не потерял сознание, но в глазах заблистали искры и тошнота подступила к горлу. Пару прыжков, сопроводившиеся резкими потоками воздуха, – и демон рядом с ним; куда-то под рёбра впились острые когти; Чес зашипел от боли, но даже не вскрикнул. Сильные лапы подняли его, и Креймер ощутил, как по всему его телу словно иглы прошли – в каком-то смысле реальные – демон решил, видимо, поточить об него когти, а в каком-то смысле и нет – возможно, он уже начинал захватывать его тело. Только сейчас Чес позволил глухому крику сорваться с его губ, но даже тогда считал это слишком постыдным; где-то на заднем плане угасающего сознания, поддёрнутого кровавой завесой, послышались яростные, просто до чёртиков разгневанные возгласы Джона; Чес ощутил, как его со всей силы впечатали во что-то твёрдое – наверное, в дерево – и, ощутив в голове шум и нестерпимую боль, понял, что уже навряд ли сможет помогать дальше своему бывшему учителю.
«Прости, Джон, но дальше ты один…» – пронеслось в голове Креймера перед мутным беспорядочным сном. Лишь напоследок ему показалось, что Константин как-то смешно ругался и отчаянно произнёс его имя. «Чес, Чес!..» Чес понял, что отключился с улыбкой.
Много ли, мало ли прошло часов или минут с момента его потери сознания, но, когда Креймер с ноющей болью не только в голове, но и по всему телу очнулся, то небо стало немного светлеть и хоть чуть-чуть, да можно было что-нибудь разглядеть. Чес рассмотрел над собой крону и понял, что не ошибся – затылок его исследовал кору дерева. Одним глазом можно было нормально смотреть, хотя вдали уже невозможно было хоть что-то разобрать – только расплывчатые очертания; второй глаз перестала донимать резь, но, чтобы вновь начать им видеть, нужно было его промыть. А так – только слезливая пелена; хотя и через неё уже удавалось рассмотреть кое-что. Это смог заприметить Креймер, только-только приходя в сознание и пробуя пошевелить каждой частью своего тела, чтобы убедиться, что он хотя бы цел. Впереди него виднелся подъём на овраг, чуть внизу и справа – нарисованная им пентаграмма, правда, уже полустёртая; вообще, всё дно этого небольшого рва было перерыто и перекопано, будто здесь культиватор прошёл. Там же где-то валялась его лопата, ящик, пару патронов и даже автомат (но это могло ему показаться). Он привстал на локти и тут же сморщился от боли и тихонько зашипел – боль пронзила левую руку, поэтому тут же пришлось лечь обратно.
– Чес, ты как? – раздалось не в меру взволнованное рядом. Креймер усмехнулся и повернул голову влево: Константин сидел рядом, подперев голову кулаком. Зрения таксиста хватило, чтобы рассмотреть те тревожные тёмные глаза; от этого он не смог не улыбнуться.
– Придурок, ты чего улыбаешься? – строго прикрикнул на него Джон и подполз ближе. – Я тебя спросил, между прочим. Или демон постарался и выбил из тебя последнюю крупинку здравомыслия, сделав безумным?
– О, я был безумен всегда! – сдавленно воскликнул водитель, вновь отвернувшись и посмотрев на тёмно-тёмно-серое небо. Он казался довольным. Впрочем, как тут не быть довольным, когда о тебе волнуется сам повелитель тьмы?
– Это и заметно, – скептически кивнув, согласился Константин. – Не сильно потрепала тебя эта тварь?
– Не сильно… – Чес прикрыл глаза и вновь открыл, затем повернулся к Джону и уверительно кивнул. – Да-да, всё в порядке, не переживай.
– У тебя, кажется, ступня сломана… частью и я был в этом виновник, – тихо говорил он, пристально на него смотря. Креймер удивлённо присвистнул, покачал головой и широко добродушно улыбнулся.
– О, не стоит, Джон! Но то, что она, кажется, не совсем в порядке, это правда… но ты же меня не бросишь в этой глуши? – Чес знал, что, когда довольно сильно страдал от миссий, то мог после перенесённого нести бред; «сейчас», видимо, исключением не было.
– Не брошу, – вторил его безумию Константин, позволяя водителю говорить всё что вздумается – такое сейчас было время. Мужчина аккуратно дотронулся до его ладони своей и некрепко сжал; Креймер улыбнулся.
– И на том спасибо, Джон… кстати, как демон?
– Уничтожен. Пуля сработала, как я и предполагал, – спокойно ответил повелитель тьмы, заботливо глядя на него, и в следующую секунду помотал головой. – Нет, Чес, это фигня, не спрашивай в подробностях! Тебя спасать надо…
– Да ладно, лишь два перелома, – пошевелив рукой и ощутив острую боль, с измученной улыбкой на губах выдал Креймер. Джон вытащил свою ладонь из его и хмуро, серьёзно на него посмотрел.
– Что значит «да ладно»? Давай помогу тебе встать и уже пойдём отсюда…
– Джон, дай ещё пять минут! – попросил он, повернув голову на их поле битвы. – Дай насладиться видом победы над тёмными силами.
– По-моему, это не очень хорошая затея… ты ж ничего не видишь! – впрочем, Константин упорно возражал, но, подвинувшись ближе, также прилёг на землю; только сейчас водитель заметил, что его любимый клиент расстелил под ним пальто и сунул что-то мягкое под голову. Если уж и быть в таком бедственном положении, то только со всеми удобствами, как говорится!
– Спасибо за заботу, Джон. А я, кажется, как всегда тебя подвёл… вот всегда я упускаю главное! – печально вздохнул Чес, глядя вовсе не на поле боя, а на небо. Мужчина хмыкнул.
– Ни черта ты не подвёл! Просто любишь немного пожаловаться… хочешь, чтобы я тебя успокаивал. Ну не ребёнок ли ты? Истинное дитя! – Креймер рассмеялся.
– А ты будто бы строгий родитель! – повелитель тьмы что-то проворчал; туманным облаком повисло молчание. Но какое-то нужное; хотелось вдыхать этот сырой воздух, чувствовать на себе продирающий до костей ледяной ветер, ощущать боль везде и едва отличать предметы друг от друга. Наконец, понимая, что чего-то не хватает, Чес попросил тихо, почти шёпотом; если б было желание, то эти слова растаяли в порывах ветра. Но, видимо, кое-кто хотел их услышать…
– Джон, возьми меня за руку, – и Джон, ни секунды не сомневаясь и не издеваясь, положил свою тёплую ладонь на его, холодную, и легонько сжал; полуприкрыв глаза, Креймер слабо улыбнулся.
– Вот теперь жить можно, Джон…
– Ты только ради этого заставил меня ложиться на промёрзлую землю и ждать неизвестно чего? – недовольно спросил Константин, не отпуская руки. Чес усмехнулся.
– Знаешь, чего я хотел? Я хотел понять, каково это – проведённые вместе с кем-нибудь ночи под открытым небом. Наверное, читал когда-нибудь, как в различных романах описывается это: вот ты лежишь, на душе хорошо-хорошо, над тобой звёздное яркое небо, красиво мерцающая луна, вокруг живописные долины, прямо к лицу склоняются огромные бутоны ароматных цветов, а рядом лежит какая-нибудь твоя возлюбленная – миленькая хорошенькая девушка с улыбкой ангела; и хорошо и благостно в такое время, и ощущаешь ты себя просто прелестно! Заслушаться можно, правда? А на деле что? – Чес повернул голову в его сторону, ядовито усмехнувшись. – А на деле я лежу грязный, почти слепой, с переломанными костями, и дрожу; надо мной какое-то беспросветное мутное зеркало черноватого цвета, ни фига не светло – как у негра в жопе! – вокруг пахнет гнилью и ещё чем-то отвратительным; лежу я в каком-то дерьмище, взгляд, и так полуслепой, наталкивается лишь на неуютный пейзаж глухого леса и болотистого оврага впереди. На душе нет и капли того одухотворённого состояния, какое бывает, как говорят писатели, во время безмятежных ночей; я чувствую себя до фига убито и хочется сдохнуть. Ну, или хоть кофе выпить – может, тогда уже и жить появится желание. Ах да, вот ещё: рядом со мной не хорошенькая девушка, а какой-то… мужик. Впрочем, этим пунктом нельзя сказать, что я недоволен; вот если б я попал в ту фееричную ночь, которую описал, и меня бы поставили перед выбором что-то поменять, то я бы безболезненно обменял эту подружку на тебя рядом. Честно-честно, чего ты смеёшься? – Чес даже обиделся. – Потому что с повелителем тьмы куда классней говорить о всяких мелочах, чем с малознакомой девушкой! Вот правда! Ну, Джон, чего ты ржёшь как лошадь? – парень одарил его почти гневным взглядом; Константин рядом хохотал и не мог остановиться.
– Господи, Креймер, слышал бы ты, какую чушь несёшь! Нет, это невозможно!.. – он вновь расхохотался, прикрывая ладонью лоб; Чес зло на него поглядывал и малость дулся; впрочем, неизменным осталось положение их рук – всё также сцеплены вместе.
– Вот, Джон, всегда ты мог смеяться над самым искренним, что я когда-либо говорил! Иди в жопу, придурок! – водитель, недовольно сопя, отвернулся; уж лучше смотреть в грязное, с едва различимым очертаниями луны небо, чем на усмехающееся над его правдой лицо. Смех скоро прекратился, ладонь сжалась сильнее.
– Да ладно-ладно, Чес, не злись, как сентиментальная барышня! – его пальцы как-то ласково касались ладони. Креймер даже задержал дыхание и напрягся.
– Думаешь, я ничего не вижу? Я всё прекрасно вижу! Но, кажется, мы, двое взрослых мужчин, разыгрываем глупую комедию, не считаешь? – Чес выдохнул, покачал головой и не мог не согласиться. – Лежим тут вдвоём, ночью, без машины, раненые, почти без глаз… кстати, тебе бы его промыть не помешало. Кажется, в моём ящике должно быть что-то около бутылки воды… потом посмотрю. Так вот, лежим мы тут с тобой и разговариваем о всяком бреде. Причём, бред этот явно не отличается от тех сентиментальных пустяков, имеющих место быть в твоей идеальной ночи…
– Не в моей, а в книжной, – тихо поправил Чес, ещё будучи немного угрюмым. Константин беззаботно глянул на него, а потом, привстав на локтях, чуть приблизился к нему; Креймер заметно напрягся, имея возможность рассмотреть лицо напарника вблизи: оно выражало нечто новое, невиданное им прежде. Это его и пугало… всякая перемена в лице повелителя тьмы есть начало чему-то новому – это его водитель понял давно и на довольных неприятных примерах. Но что на этот раз?
– Один раз живём, Джон, поэтому я давно хотел спросить… ну, как давно – с сегодняшней ночи. И, знаешь, я спрошу, – вывалил Чес кучу несвязного бреда; собеседник смотрел на него весьма внимательно и спокойно, даже малость насмешливо.
– Спрашивай.
– Вздор, Джон! – Креймер потряс головой и безумно усмехнулся. – Однако я чувствую, что если не сегодня, то никогда. И да: разрешаю тебе после моего вопроса хорошенько шандарахнуть меня головой о то же самое дерево. И, представь себе, я волнуюсь? Чувствуешь, как дрожит ладонь? Ей-богу, как старшеклассница, признающаяся в любви!
– О, вот за последнее расцеловать тебя готов, – ухмыльнулся Джон. – Самокритика – тоже хорошее дело. Ну, так чего у тебя там? И давай, пожалуйста, быстрее: моё хорошо согревающее пальто пожертвовано для тебя драгоценного. И почему нельзя спросить после? А, или ты балдеешь от атмосферы!.. Тогда всё ясно… – он наигранно свёл брови на переносице и понимающе закивал; Чес специально сжал его ладонь до боли (хотя её навряд ли Константин почувствовал), а после ответил:
– Господи, Джон, можно я тебе потом врежу? Пожалуйста. Это справедливое желание!
– Можно, – ядовито улыбаясь, говорил повелитель тьмы, а сам уже с минуты на минуту готов был рассмеяться. Креймер, с мольбой о некотором количестве терпения в размере десяти тысяч штук (ну, или полторы тонны – как и в чём измеряется нынче терпение, никто не знает?), вскинул глаза к небу, после вновь глянул на собеседника и устало вздохнул. Ну, хотя бы у него есть возможность после выздоровления хорошенько этому говнюку уе…
– Джон, что значило то, что ты мне сказал, когда мы расставались с тобой около машины? Ну, я про шёпот… – Чес не хотел, но кровь прилила к щекам – и, блин, с какого хера, спрашивается? Константин оставался спокоен и даже улыбнулся; парень пристально на него смотрел.
– Ты знаешь, в разговорах с тобой я редко использую двусмысленные фразы. Поэтому и эти мои слова не что иное, как правда. Правда в самом прямом её значении, – он даже флегматично пожал плечами, словно для него это было как дважды два четыре. Только вот для Чеса это было пока что-то из высшей математики…
– То есть ты?.. – заткнулся; слово застряло в горле, в промежутке ещё сопротивляющегося отрицания – естественно не верилось. Креймер запнулся и почувствовал себя ещё более неловко, чем если бы сказал; он отчётливо видел совершенно спокойный, даже равнодушный взгляд Константина и поражался его пофигизму в такой ситуации. Лично у него весь мир перевернулся с ног на голову; точнее, когда-то в себе он такое подозревал. Но подозревать – не значит знать точно. И уж Креймер тем более не знал…
– Договори, Чес, лучше договори. Разве это что-нибудь сложное? – насмешливо вскинул бровь Джон, и уголок его рта дёрнулся в сторону; Креймер позабыл подобрать челюсть. Между тем ветер гулко завыл, и он по привычке вздрогнул, бегло оглянувшись вокруг себя; воспоминания прошедшего ещё не уходили на задний план, а вой ветра отчётливо напомнил вой демона… «Чёрт, вся атмосферность сбилась!» – вновь обернувшись к Джону, подумал водитель и как-то глупо улыбнулся.
– Верно, мне глупо спрашивать, что именно я должен договорить?
– Очень! – закатив глаза кверху, промычал Константин. Чес ощутил ещё больший стыд; хотя, по сути, это было каким-то автоматическим, принуждённым стыдом: на деле же стало как-то хорошо-хорошо и даже прекрасно, что уже казалось странным для его жизни и вечного отсутствия какого-нибудь намёка на счастье. Креймер ощутил ещё не остывший адреналин в крови после погони от демона, поэтому, усмехнувшись, про себя заметил, что было бы неплохо воспользоваться им и смело сказать всё как на духу. Так вот, значит, чем хорош экшн…
– То есть, Джон, ты действительно… любишь меня? – адресат лишь тихо улыбнулся – неизведанное до сих пор покорность отразилось в его улыбке – и молча прилёг на спину, беспечно смотря в весьма «живописное» небо.
– Блин, Джон, что за игнор? – живо спросил Креймер, будучи недовольным тем, что его вселенские усилия потрачены зря. А Константин лишь лежал и улыбался.
– Слушай, я, конечно, понимаю, что повелителям тьмы в порядке вещей игнорировать своих верных водителей, но, всё-таки, с какого ты молчишь в такой важный момент? Или что, я должен понять всё из твоего крайне красноречивого прекрасного взгляда? – водитель не стал дожидаться ответа и осторожно привстал, упираясь одной здоровой рукой; потом, сидя, развернулся, подполз к Джону и навис над ним, вперив пристальный требовательный взгляд в тёмные насмешливые глаза. Константин спокойно оглядывал его; Чес искренне не понимал, что происходит: то ли его жестоко обманывают и напарник сейчас разрядится хохотом, то ли это слишком явная истина, которую он сам, дурачок этакий, не понимал. Видимо, все эти вопросы и вся эта борьба отразились на его лице; улыбка Джона увеличивалась пропорционально тому, что понимал (не понимал) его водитель. В итоге Чес просто-напросто запутался и, не меняя своего положения, умоляюще смотрел на него, словно пытаясь сказать, что он, как и всегда, нуждается в объяснении. В объяснении самого простого, что только может быть. Но Креймер никогда этого не знал и не понимал; может, повелитель тьмы будет его первым учителем?
– Господи, Чес, ни капли взрослости! Всё-то ты не понимаешь и даже представить не можешь. Двусмысленное видишь в прямолинейном свете, а в том, что уже не нуждается в объяснении, требуешь дополнительного материала. Странный, ей-богу! Но нет, не за странность тебя любить нужно…
– А за что? Так, значит, правда?.. – ошеломлённо добавил он и отполз от Джона, присев и прижав колено к себе; взгляд его не шокировано, но всё-таки удивлённо шарил по окрестностям: грязь, темень, непроходимые кустарники, перерытая земля, холод – отсутствие всякой романтики, короче. Да, в книгах действительно признание в любви происходит куда лучше! Чес усмехнулся, забыл давно про свои вопросы и подумал, что так ему даже нравится – пусть в таком отвратном месте. Зато будет что вспомнить!
– Ты глупый, если не знаешь, что любят не за что-то, а вопреки чему-то. И, уж поверь, у нас с тобой этих «вопреки» завались! – Константин присел рядом с ним и повернул голову; Креймер боязливо заглянул ему в глаза, но нашёл там только то, что называется уютом и теплом – одним словом, он заглянул в родные глаза. И, кажется, если бы не сегодня, то он никогда бы не понял, какое прилагательное всё время искал, чтобы описать эту нередкую нежность в его сторону.
– Я теряюсь, что ответить, Джон…
– Можешь молчать. Молчание – золото. Особенно в твоём случае, – шептал Константин, усмехаясь и видя усмешку водителя. – Просто я знаю, что вертится у тебя на языке. Ты лишь малость нерешительный… ладно-ладно, временами, а то вдруг сейчас начнёшь рассыпаться в признаниях? – заметив поднимающуюся в нём бурю, поспешно добавил повелитель тьмы, опасливо на него поглядывая.
– Нет, Джон, я всё-таки, когда немного оклемаюсь, с тобой подерусь. Правда, – решительно и совсем серьёзно ответил Чес, в упор на него смотря. Мужчина громко рассмеялся и закивал.
– Окей-окей, я согласен! Нам нужно выпустить пар. Определённо…
– Только вот я не думал, что обрету счастье всей своей жизни (можно я погорю книжными фразами?), будучи весь в грязи, раненый, в какой-то жопе мира, где холодно, чем-то воняет и, к тому же, ни хрена не видно, – перебил его вдруг Чес, уткнувшись взглядом в землю. Джон пожал плечами, улыбаясь. Впрочем, и это Креймер говорил явно не на полном серьёзе.
– По-моему, нам ничего лучше и ненужно! При том, что признался я тоже в весьма не располагающей к романтике ситуации… знаешь, мне нравится ломать стереотипы и смывать банальности.
– О да, мы, конечно, оригинальны! Знаешь, наверное, со стороны это всё-таки глупая история. Просто ты её скрасил. Но, если пересмотреть кучу всей той дряни, что мы проходили вместе, можно отыскать вагон и маленькую тележку таких намёков. Ведь именно поэтому ты так смело уверил, что твои чувства не безответны? – Константин не без улыбки кивнул. – Вот! впрочем, и для меня это не новость…
– Я заметил, – с усмешкой перебил его Джон, а на возникающую волну протеста лишь схватил Чеса за подбородок и быстро, но безумно сладко и приятно прикоснулся к его обкусанным, сухим, со вкусом крови губам. Это тоже было что-то далёкое от губ из разряда карамельно-мармеладно-шоколадных… Креймер изумился, хотел было вырваться, но через пять секунд сопротивления согласился немного вкусить тот запретный плод, которым его потчевал повелитель тьмы. Целоваться было и приятно, и жутко холодно, и аморально, и ещё, кажется, плечо сильно заныло – видать, надорвал, пока откапывал ящик. Чес думал об этом, думал о Джоне, думал о том, как же ему хочется надрать этому наглому посланнику Ада задницу за то, что тот молчал Бог знает сколько времени и скрывал простые истины, думал о своей машине, точнее, об её отсутствии, думал о всём том дерьме (штрафах), которое придётся получать сегодня всё утро, думал о своём здоровье, потом припоминал, в порядке ли всё с Джоном и вроде бы успокаивался. Но, ясное дело, больше он думал о том, как бы не превратится здесь в тряпку; о да, целоваться Константин был мастер, хотя от его поцелуев становилось стыдно за собственные умения.
Креймер отстранил мужчину с тихими словами «Хватит, придурок!..» и хитрым взглядом; Джон смотрел на него и явно был недоволен.
– Ох, Джон, извини, что твои губы не накрывают шёлковые губы смазливой девицы… как нынче вкус крови?
– Отвратителен! Всё, хорош здесь устраивать трогательные сцены! Кстати, это ты был инициатором всего здесь случившегося… – многозначительно глянул и встал, подавая руку; Чес взялся здоровой рукой за ладонь и аккуратно приподнялся. Опираясь о Константина, он сделал первые несколько шагов, прикусив губу от боли, но после привык и уже привычно заговорил:
– Слушай, Джон, а если бы я не переспросил или не услышал бы, ты бы так всё и оставил? То есть мы сейчас не мололи бы этот бред и не целовались… бы? – немного озадачившись, спросил Креймер и пристально посмотрел на собеседника. Константин, вздохнув и закатив глаза, молча хмыкнул.
– У меня всё было просчитано. Не сегодня, так позже… Но сегодня, кажется, более чем идеально.
– Идеально, потому что в нём неромантично всё, кроме нас, – взгляды встретились, улыбки пересеклись. Больше ничего и не нужно было – это правда. Кряхтя, медленно ступая и спотыкаясь почти на каждом шагу, они шли, грязные, оборванные, уставшие, но до чёртиков счастливые; впрочем, ради случившегося Чес был готов действительно на многое, даже на эти отвратные декорации. Спускаясь к оврагу, бывшему полем битвы, они ещё долго спорили о чём-то несущественном, громко ругались и не менее громко смеялись; несмотря на многочисленные раны, Константин и Креймер чувствовали себя странно хорошо. Нельзя сказать, что на душе было спокойно и присутствовал какой-то штиль, наоборот, там всё на фиг смешалось, забурлило и превратилось в действующий вулкан; но этой-то встряски и требовали их души. Нет, обоюдное желание врезать друг другу не пропало – подерутся точно – но это, вероятно, в порядке вещей. Да, у них романтики не было; зато было нечто посолиднее и получше. И это их обоих более чем устраивало; впрочем, Джон не потерпел бы никаких любовных соплей, ровно как и своих слишком громких слов об этом высоком чувстве; а Чес не потерпел бы банальности, будучи явно убеждённым, что романтика – самое последнее и самое ненужное в списке вещей, входящих в понятие любви.
Они точно решили, что будут любить как в реальности, а не как в потрёпанных, изживших свой век сказках. Потому что слащавые вещички и словечки в их случае та самая нелепая и ненужная декорация, отсутствие которой делает жизнь проще. А Джону и Чесу в их непростой жизни приключений и путаниц явно предостаточно…
