Текст книги "Ночь в Барселоне (СИ)"

Автор книги: Jim and Rich

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Джим сидел в прохладном холле и держал в руке недопитый стаканчик с кофе. Его лицо выражало эмоции, которые нечасто посещали деятельную натуру Мориарти – он казался расстроенным и каким-то погасшим… Моран немедленно приписал эти переживания огорчению от неудачи, которое Джим попросту умело скрывал от него, и едва удержал себя от того, чтобы вернуться обратно в приемную и согласиться на суррогатное родительство. Но… но это должно было стать их совместным решением, значит, лучше все как следует взвесить и обсудить, прежде чем решать, настолько ли их паре необходим кто-то третий.

Себастьян медленно приблизился к любимому и встал перед ним, чувствуя какую-то странную неловкость – будто он был и в самом деле повинен в том, что у них ничего не вышло.

– Вот и все… – вздохнул он, беспомощно разведя руки – природа, похоже, играет в команде противников… а медицина может только попытаться обмануть ее. Что же дальше? Что будем делать?

Мориарти поднял глаза, выбросил в урну надоевший стакан и, взяв Себастьяна за руку, усадил рядом с собой – мягкое кресло было такой ширины, что охотно приняло в свои велюровые объятия сразу двоих.

– Природа знает, что делает. Обмануть ее можно, но стоит ли? Впрочем, искусство обмана всегда было моим куском хлеба с маслом; так что, если ты настаиваешь, мой дорогой, я согласен еще над этим подумать.

Он поцеловал Морана в щеку, потом в шею, с жадностью вдыхая сливовый запах с оттенком цветения, и прошептал, касаясь губами уха омеги:

– Предлагаю для начала сделать то, что собирались: поехать на море и закатить веселый ужин в ресторанчике на берегу, например, в «Мирамаре» или «Сонриса дель Анхель». Морепродукты стимулируют одновременно мышление и либидо, в нашем положении это идеальное сочетание. Ну, а свободное время посвятим экскурсиям и прогулкам по магазинам, ведь не пойдем же мы в мэрию в джинсах и свитерах?.. Хотя, почему бы и нет… В таком наряде ты охуенно смотришься, Моран. И в любом случае будешь самым красивым женихом.

– В мэрию?.. Значит, ты не… передумал? – когда ритуал совершался, Морану показалось, что разговор про поход в мэрию Джим затеял лишь ради того, чтобы поддержать его в час сурового испытания. Запутавшийся в собственных сомнениях и страхах, Себастьян предпочел вообще вытеснить из памяти весь тот разговор, и потому возвращение Мориарти к идее зарегистрировать их отношения оказалось для него слегка… неожиданным, хоть и приятным сюрпризом.

Джим смотрел на него совершенно серьезно, хотя на его губах блуждала лукавая улыбка довольного своим очередным фокусом Чеширского кота. Себастьян склонился к нему и потерся носом о щеку альфы – жест вышел достаточно интимный и в то же время вполне невинный для сторонних зрителей – парочки клиентов клиники, которых, как дорогих (видимо, оооочень дорогих) гостей, встретил в дверях уже знакомый им обоим ассистент доктора.

Чуть отстранившись, Моран притворно вздохнул и потупил взгляд:

– Тогда мне придется взять назад свои слова про условие, которое я так и не выполнил… – но тут его губы тронула озорная улыбка – но взамен я дам тебе одно обещание. В мэрии. И ты не будешь разочарован.

– Оооо… Вот умеешь ты заинтриговать человека, – Джим улыбнулся в ответ. – Теперь я буду с еще большим нетерпением ждать этого момента. Пойдем прямо сейчас на Рамблас, заглянем в свадебные салоны, и к цветочникам – хочу сам заказать бутоньерки.

Он снова приблизил лицо к лицу любимого и понизил голос до едва слышного шепота:

– Так что едва ли стоит жаловаться, что ритуал не дал результата. Черт возьми, Моран! Дал, и еще какой! До встречи с тобой я и представить не мог, что однажды мне захочется сыграть свадьбу, что я когда-нибудь я все это скажу и сделаю… а сейчас… я глупо счастлив. Надеюсь, ты тоже. Пойдем. Хватит больниц, нас ждет Рамблас и Ла Бокерия! (2)

Мориарти встал и по привычке помог подняться своему омеге; и хотя Себастьян успел полностью оправиться после ритуальных испытаний и больше не нуждался в особой опеке, он не скрывал, что публичные знаки внимания и галантность альфы ему очень приятны.

Обнявшись, как влюбленные школьники, не способные отпустить друг друга ни на минуту, они спустились по лестнице и покинули клинику, чтобы никогда больше не возвращаться сюда по столь деликатному и опасному поводу.

Улицы и бульвары Барселоны, подобные полноводным рекам в традиционный сезон отпусков, и теперь, в преддверии зимы, были заполнены туристами, приехавшими в столицу Каталонии перед рождественскими праздниками. Декабрь еще не наступил, а город уже начал прихорашиваться, в витринах появились первые декорации-вертепы, посвященные будущему торжеству, а в прохладном воздухе носились запахи сухой листвы, морской соли и начавших созревать цитрусов.

Моран любил это время года, для него и для Джима оно было исполнено силы и очарования неизбежной природной метаморфозы, которая сильнее ощущалась в более северных широтах. Но и здесь, на благословенном Средиземноморье, смена сезонов была по-своему прелестна: невыносимо-жаркое лето плавно перетекало в теплую осень и мягкую сухую зиму, а весной окрестные горы и городские парки окутывались желтым пухом акаций и бело-розовой пеной фруктовых деревьев. Зимнее небо делалось выше и светлее, море из ярко-или насыщенно-синего становилось лазурным в ясную, и темно-циановым в пасмурную погоду, и только белые крупные чайки, как и белоснежные парусные яхты, были неизменны в любом сезонном пейзаже этого приморского рая.

Оставив позади адский ритуал, мучительные переживания неизвестности после него и горечь постигшей неудачи, теперь они просто шли в обнимку по Рамблас, наслаждаясь каждым моментом бытия, вдыхая запахи, ловя звуки, делясь теплом и ощущением новой, совершенно особой связи, соединившей их друг с другом. Город распахивал им свои объятия, принимая с истинно каталонским гостеприимством, зазывая раскрытыми дверями ресторанчиков и кафе, улыбками уличных торговцев, яркими вывесками, ароматом свежей выпечки, цветочными букетами, выставленными прямо на мостовую перед магазинчиками… Зайдя в один такой, Джим сделал заказ на бутоньерки и купил для омеги очаровательный букетик синих ирисов, Моран же выбрал своему альфе роскошные розы, темно-кремовые, с крупными бокаловидными бутонами.

Отправив цветы по их домашнему адресу, они потратили еще около полутора часов на разные магазинчики, и, в итоге, утомленные и довольные покупками, завершили свое путешествие на центральном рынке Барселоны.

Сидя за столиком маленького кафе, устроенного прямо рядом с прилавком, они угощались свежими нарезанными фруктами, соком, Божоле Нуво (3) и мидиями, смотрели через витрину на улицу, и болтали, как влюбленные. В сущности, они ими и были, просто им нечасто доводилось иметь так много свободного времени, которое они целиком, до минуты, могли посвящать друг другу.

– Когда ты допишешь свою монографию, а мне надоест любоваться регатами и удить рыбу, куда бы ты хотел переехать и чем заняться? – спросил Себастьян больше из желания проверить, насколько совпадет выбор Джима с его собственными предпочтениями, чем действительно планируя что-то всерьез. Судя по тому, как продвигалась работа над книгой, они здесь задержатся еще на год, если не больше. А планировать что-то в столь отдаленной перспективе было не в характере Морана. Он больше любил наслаждаться настоящим, чем копаться в прошлом или переживать о будущем.

– А зачем нам куда-то переезжать, разве тебе разонравилась Каталония? – удивился Джим. – Скучаешь по Лондону с его вечными туманами, грязью в метро, толкотней на улицах и правильными англичанами, представителями миддл-класса, что с озабоченными хлебалами спешат по утрам в свои лавочки и конторки?.. Посмотри —здесь никто никуда не торопится, теплое море, чистое и прозрачное, плещется прямо в городе, и даже самый обыкновенный фасад или прилавок ласкает эстетическое чувство.

Он потянулся, как ленивый кот, и развел руками, обнимая пространство… на что Барселона сразу ответила взаимностью: кто-то со смехом положил в ладонь Мориарти персик, а хорошенькая иксибета, пробегая мимо, сунула ему за ухо красную гвоздику.

Альфа усмехнулся, поклонился вслед иксибете, положил цветок и персик на стол, составив импровизированный натюрморт, и подлил вина себе и возлюбленному:

– Меня уже почти не мучают головные боли и кошмары по ночам стали приходить реже, но что-то мне подсказывает: если я вернусь в Лондон – даже не возьмусь за старое, а просто вернусь, чтобы вести спокойную жизнь частного лица – они вернутся опять, вместе, и боль, и кошмары. Так что я предпочел бы жить в Барселоне, и год, и два… пока живется. Каталония полна сюрпризов!

Тут Джим осекся, внимательно посмотрел в глаза Себастьяна и тихо спросил:

– Или… тебе неприятно здесь оставаться из-за… неудачи?

Моран взял персик, покатал его на ладони, вдохнул сладкий аромат спелого плода и, услышав в вопросе Джима намек на то, о чем вовсе даже не задумывался, вздохнул и тихо признался в ответ:

– Нет, что ты… Эта неудача могла постичь нас где угодно, но Барселона точно в ней неповинна. Я, конечно, огорчен тем, что эта земля стократ плодороднее, чем мое тело, но вряд ли причиной нашего отъезда отсюда станет моя зависть к ней. Просто… просто я подумал, что мы рано или поздно захотим поехать еще куда-нибудь… не в Лондон, нет. Я думал про Аргентину, Бразилию или… Новую Зеландию. Северное полушарие мы с тобой уже исколесили почти все, а мне всегда мечталось заглянуть за линию экватора…

Джим слегка прищурился и, по своей привычке из всего устраивать артистический этюд, начал примерять названные страны, как бутоньерки:

– Новая Зеландия – это, пожалуй, чересчур далеко, я не уверен, что выдержу сутки перелета. И там вулканы. Тебе ведь не надо выбрасывать какое-нибудь кольцо в жерло Ородруина? Нет? Уфф, гора с плеч… В Бразилии говорят по-португальски, и ни один из нас им не владеет… и еще там слишком жарко и влажно, а где жарко и влажно – там много насекомых и ядовитых змей. Вычеркиваем. Голосую за Аргентину, Буэнос-Айрес стоит того, чтобы станцевать танго в одном из его баров. Вот только, я не знаю, как… – он прикусил губу, поспешно схватился за бокал и стал пить, испуганно поглядывая на Морана, как будто ненароком едва-едва не проговорился о чем-то важном.

– В любом случае, давай начнем наши поездки с Льорет-де-Мара (4).

Но Моран заметил заминку в рассуждении Мориарти и удивленно вскинул брови:

– Не знаешь, как танго танцевать? Пффф! Брось, Джимми, я же видел, ты отлично это умеешь!

Джим и правда отлично танцевал, причем не только танго, что Себастьян не раз наблюдал со стороны, когда сам не оказывался вытянут альфой на танцпол. Так что сомнение Мориарти выглядело по меньшей мере странно. Или же… или же касалось чего-то другого, о чем хитрец предпочел умолчать.

– Тааак… – догадавшись по незаметной сторонним людям, но хорошо известной Тигру мимической реакции партнера, что тот явно чего-то недоговаривает, он развернулся к Джиму и приступил к дознанию:

– И что именно ты не знаешь в отношении этой славной латиноамериканской страны? Таможенные правила ввоза криминальных гениев? Или тебя волнует, как ты перенесешь перелет, чуть менее утомительный, чем до Новой Зеландии? Или есть еще что-то, о чем мне просто не следует знать? Учти, если мы с тобой идем на днях в мэрию, то я должен быть уверен в том, что у тебя не обнаружится вдруг какой-нибудь давний брак, скоропалительно заключенный после особенно горячего танго в Буэнос-Айресе!

От такого предположения – что у него где-то может найтись неучтенный муж – Джим едва не подавился вином; кое-как откашлявшись, он возмущенно замахал руками и поспешил успокоить ревность омеги:

– Эй, эй, что ты такое говоришь, Тигр? Не вздумай даже в шутку молоть подобную ерунду! Конечно, до встречи с тобой я не был монахом, но попытки связать меня брачными узами всегда терпели крах, даже если за дело брались самая хитрая Цирцея или самый прелестный Ганимед.

Он взял с блюда огромную маслину, откусил половину, а вторую положил в рот любовника:

– Ешь. Ешь, и узнаешь все мои тайные мысли, чувства и желания… ой… надеюсь, что не все, но по крайней мере, те, которые касаются любовных дел и постельных подвигов, а равно и планов на семейную жизнь, узнавай сколько влезет!

Моран покатал половинку маслины по языку и, зажав ее зубами, дразняще высунул наружу:

– Оф, таф уф и ффе? Фадфо… фефяф уффаем! – он медленно картинно разжевал маслянистый соленый фрукт и обыграл жестами, мимикой и искусным звукоподражанием старому компьютерному дисководу, что ему в голову начинает подгружаться новая информация.

– Ммммм… ага… вот как? Что ж, приму к сведению… Да ну! Как неожиданно! Кто бы мог подумать?! Оооо… уууу… ээээ… аааа… а это-то мне к чему знать? Какое отношение к семейной жизни, постельным подвигам и любовным делам имеют твои комментарии насчет истоков независимости Каталонии? Это что, сложносочиненная метафора или ошибка загрузки? Удалить или сохранить? – продолжал дурачиться Себастьян, ощущая насущную потребность в том, чтобы испытывать радость, веселье, беззаботность вместо постоянного нервного напряжения, в котором провел уже больше месяц, если считать с подготовки к ритуалу.

В их с Джимом жизни было достаточно тяжелого стрессового напряжения, порой близкого к космическим перегрузкам, но было и много моментов, часов и дней, проведенных в приятном расслаблении, особенно за последний год. Так что Тигру, вкусившему спокойствия и довольства размеренной курортной жизни, было непривычно тяжело снова с головой нырнуть в омут стрессовых и болевых нагрузок. И тем приятнее оказалось избавление от необходимости и дальше себя терзать ими.

Однако, внутренний параноик, прописавшийся в сознании бывшего военного и снайпера не дремал: едва вычленив в невербалике альфы разноречивые сигналы, он настырно возвращал внимание Морана к тому, что Джим что-то недоговаривает. Что-то важное для них обоих. И отделаться от назойливого и дотошного контролера можно было только узнав у Мориарти напрямую, в чем, собственно, дело. По соглашению, принятому ими еще в самом начале отношений, каждый из них должен дать честный ответ на любой прямой вопрос…

Потому Моран, внезапно прекратив дурачиться, вновь посерьезнел и, поймав в прицел собственного требовательного взгляда глаза Джима, спросил:

– Что ты от меня скрываешь на самом деле?

Снайперский выстрел попал в цель – Мориарти теперь должен был или солгать, нарушив тем самым гармонию любовного доверия, либо ответить честно и… похоронить сюрприз, готовящийся в глубокой тайне с момента, когда оба они уверились в неудачном результате ритуала.

Он не хотел делать ни того, ни другого, так что его изобретательный ум всего за несколько секунд нашел третий путь, тактику, обычно называемую «ни мира, ни войны»:

– Да, я кое-что скрываю, отдаю должное твоей наблюдательности. Наконец-то ты научился быть внимательным к деталям. Но, Себастьян, поверь мне: ничего криминального. Ничего такого, что могло бы тебя расстроить… наоборот, я надеюсь, ты будешь приятно удивлен. Просто мне нужно еще немного времени на подготовку сюрприза, чтобы все получилось в точности так, как я задумал.

Джим положил руку на плечо омеги и добавил почти торжественно:

– Я скажу тебе прямо сейчас, если ты продолжишь настаивать; но не хватай меня за горло, Тигр, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Позволь сюрпризу побыть сюрпризом еще пару дней. До твоего дня рождения…

День рождения… Моран действительно как-то о нем позабыл, хотя, обычно, именно Мориарти не любил отмечать свой, называя праздничную дату еще одним свидетельством того, что стал на год ближе к собственной кончине. После мастерской инсценировки самоубийства, тема смерти уже не вставала перед ним так остро, как раньше, однако, были и другие причины, почему Джим постоянно увиливал от того, чтобы отмечать дату своего появления на свет так, как это делали обычные альфы, омеги и беты. Определенно, он и в этом не желал быть похож на тех, кого в массе своей считал существами недоразвитыми и достойными разве что брезгливой жалости.

Однако, Моран, едва ли не единственный, знал истинную причину нелюбви Мориарти к этому дню. И тем приятнее ему было то, что альфа вот уже четвертый год, с момента их знакомства, всегда готовит какой-нибудь сюрприз своему верному омеге, и с удовольствием устраивает для него настоящий яркий праздник.

– О, ну раз это и правда еще один твой подарок мне, то так и быть, не стану тебя пытать о том, что ты затеял! И даже гадать не буду, потому как твоя фантазия намного превосходит мое скудное воображение! – облегченно рассмеялся Себастьян и поднял обе ладони вверх, показывая, что сдается.

Помнится, он долго приходил в себя после того, как в прошлом году Джим преподнес ему шикарный «ягуар» с усиленным кевларом (5) корпусом и пуленепробиваемыми шинами и стеклами. Он так и не спросил Мориарти, в какую сумму ему обошелся данный сюрприз, а Джим не счел нужным его в это посвящать. Но с тех пор этот автомобиль стал их любимым выбором для совместных поездок.

Вот и теперь Джиму могла придти в голову идея подарить Морану скоростную супер-яхту – в добавок к той парусной, что уже стояла в марине (6) Барселоны. Или вручить билеты на самолет до Буэнос-Айреса, если уж речь зашла о желании Морана посетить Аргентину. Или посадить его в частный самолет и отвезти на один из греческих островов, и объявить, что отныне это нагромождение камней, вознесенных на поверхность с морского дна самим Посейдоном, является частным владением Себастьяна…

Признаться, омегу смущала подобная щедрость возлюбленного, ведь он сам не мог ответить Джиму чем-то подобным, хотя всегда жалел об этом. Но Мориарти только посмеивался и повторял, что действует из чистого эгоизма – мол, ему нравится удивлять и радовать своего Тигра, и в мире нет ни единой вещи, какой он бы не заслуживал иметь при желании. Однако, желания Морана были достаточно скромными по сравнению с теми подарками, которые он получал от своего альфы. Но тем сильнее и горячее была его признательность и верность…

Они допили вино, прикончили мидии, доели вкуснейший десерт-суфле из фруктов и сливок, и покинув ла Бокерию, направились в сторону моря, закинув покупки в машину и дав водителю указание отвезти все домой.

Прогулявшись через Готический квартал, они вскоре вышли на длинную набережную. Солнце, клонящееся к закату, уже вычерчивало на морской глади сверкающую дорожку, немногочисленные яхты плавно покачивались на волнах, а вдали, у самой линии горизонта, куда-то величаво шел круизный лайнер, казавшийся с берега не больше рыбацкой лодки. Над головами влюбленных шелестели на ветру длинные перья финиковых пальм и широкие листья платанов, в чьих кронах бранились между собой горлицы и розовые крачки.

Любовники преодолели уже треть их привычного вечернего маршрута, когда свежий ветер с моря окреп: если раньше просто ласково развевал, то теперь хулигански ерошил волосы Морана, то и дело бросая отросшие пряди в лицо, так что приходилось то и дело заправлять их за уши.

Джим, похоже, начал замерзать, он плотнее запахнулся в легкое пальто, и Себастьян заботливо приподнял ему воротник, потом наклонился и нежно поцеловал в губы.

– Идем домой… у меня для тебя на сегодня тоже припасен сюрприз… очень согревающий… – доверительно шепнул он на ухо альфе и, взяв его под руку, уверенно повел за собой.

Комментарий к Глава 6. Затерянные в Барселоне

1) элитная марка мужских швейцарских часов

2) самый больший и знаменитый крытый рынок еды в Барселоне; внутри можно вкусно поесть в любое время дня.

3) Божоле Нуво – сорт молодого французского вина, вырабатываемого из винограда сорта гаме в исторической области Франции Божоле (Бургундия). Это вино поступает в продажу непосредственно после окончания ферментации, шесть недель спустя после сбора урожая. Вино свежего урожая официально презентуется в третий четверг ноября; этот день часто называют «праздником божоле».

4) Курортный город на побережье Коста-Брава, в 60 км от Барселоны

5) Кевлар – арамидное волокно особой прочности. Его разновидность Kevlar K-29 (с 1975 г.) – применяется в промышленности для изготовления кабелей, тормозных колодок, индивидуальной брони и брони боевых машин.

6) марина (исп) – специально оборудованная стоянка яхт.

Примечание: история постепенно подходит к концу. Остался эпилог, но, надеюсь, он никого не разочарует!)) ХЭ, как и было указано в заявке.

========== Глава 7. Точка невозврата. Эпилог. ==========

*Льорет-де-Мар, тремя днями позже*

В мэрии все совершилось чинно и благопристойно. Свидетельство о браке было должным образом подписано и торжественно вручено, необходимые речи произнесены. Молодожены, оба в нарядных костюмах, Джим – в черном, а Себастьян – в жемчужно-сером, получили поздравление от мэра и немногих гостей церемонии, среди которых были братья Снитские, Дебора с одним из мужей, закадычный друг Морана – Горан Павич, нарочно прилетевший из Белграда на три дня. На этом формальности завершились. Веселые и довольные гости поехали в ресторан на свадебный обед, где предстояло распоряжаться Деборе, а супруги оказались предоставлены сами себе.

По легенде, они прямо из мэрии должны были ехать в аэропорт, чтобы улететь в Лиссабон, на самом же деле не планировали никуда сбегать из Каталонии. Побережье Коста-Брава, с его живописными бухтами и разноцветными игрушечными городками, разбросанными тут и там, среди полей, виноградников, апельсиновых и оливковых рощ, сиреневых холмов и красновато-бежевых скал, было способно в равной мере удовлетворить и романтика, ищущего уединения и медитаций на закатное небо с палубы прогулочного катера, и любителя бурных ночных развлечений, коктейлей, кино и дискотек.

Номер для молодоженов, с огромной кроватью, занимавшей половину спальни, терпеливо ждал Мориарти и Морана в отеле «Деламар», но пойти туда прямой наводкой было бы слишком скучно и предсказуемо…

И альфа с омегой, взявшись за руки, пересекли площадь и наугад углубились в одну из узких извилистых улочек, ведущих к набережной – насладиться обществом друг друга в качестве мужей, подышать островатым ароматом зимнего моря и нагулять аппетит для особого пиршества, заключающего в себе тайну брака.

– Хочешь кофе? – первая фраза, выбранная Джимом для начала официальной семейной жизни, только с виду была нейтральной, и заключала в себе целый лабиринт любовных намеков… Себастьян мог пойти по любой тропинке, но рано или поздно он все равно окажется в центре.

– Черный и… сладкий. Но можно и по-ирландски, да простят меня местные баристы-эфиопы. – ответил Моран, прислушавшись к своим желаниям и возвращая Джиму скрытое послание, на которые тот был мастер. Альковный язык любовников плавно перетек в общение супругов, хотя Себастьян еще как-то не свыкся со своей новой социальной ролью и ее бонусами и обязательствами. Он не знал, поменяет ли что-то в их общении и жизни супружеский статус, но в одном из его аспектов перемен точно не ожидал. И, в подтверждение своей уверенности, обнял Джима за плечи, уверенно привлекая к себе для поцелуя.

Когда их губы разъединились, Себастьян поначалу хотел отстраниться по давней привычке не терять бдительности, но, поколебавшись пару мгновений, решил, что сегодня можно хотя бы временно пожертвовать ролью телохранителя ради того, чтобы сполна насладиться ролью новобрачного. Запустив обе руки под легкое кашемировое пальто мужа, он приник губами к чувственно приоткрывшейся будто бы как раз для этого шее Джима, вдыхая полной грудью насыщенный нотами того самого черного кофе запах альфы, в ответ на который его тело испускало не менее призывные сигналы, дразнящие обоняние Мориарти. Ох, если так будет продолжаться, они вряд ли дотерпят до отеля в Льорет де Маре…

– Нам с тобой известны здесь все приличные местечки, где можно приятно провести время на двоих… Или твой сюрприз в том, что ты покажешь мне что-то новое? – за три дня это была уже шестая или седьмая попытка Морана выведать у Джима, что же такого он приготовил ему в качестве свадебного подарка, но альфа, единожды приняв правила игры, стойко уворачивался от ответов на каверзные вопросы и предположения омеги. И даже когда они скромно отмечали вчера некруглую дату рождения Себастьяна, Джим всего лишь попросил у тогда еще жениха сутки отсрочки. Но сутки должны были истечь лишь ближе к полуночи, а любопытство Морана только росло, по мере того, как воображение истощалось.

– Непременно, непременно покажу, – пропел Мориарти, загадочно ухмыляясь, и потерся бедрами о бедра Бастьена; дерзкое заигрывание сейчас же пробудило в молодом супруге горячий и недвусмысленный отклик, и он крепче стиснул Джима в объятиях, как будто во всем городе, жившем и дышавшем вокруг них, больше не было людей, открытых окон и любопытных взоров.

–…Но не сейчас, мой дорогой, не сейчас. – тут альфа игриво куснул омегу за нижнюю губу – не для того, чтобы причинить боль, а лишь желая еще сильнее раздразнить радостным предвкушением.

– Недопеченный пирог не идет на пользу, и я не прощу себе, если стану изображать пубертатного школьника и лишу моего любимого мужа законной прогулки после венчания. О, Бастьен, мы еще не сорвали всех цветов и не собрали лавры, положенные молодоженам, мы даже отказались от миндального пирога (1), но только потому, что я нашел более оригинальный вариант первой супружеской трапезы: американские сэндвичи, ирландский кофе и каталонское мороженое… какое только захочешь.

Мориарти схватил Морана за плечи, круто развернул, прижал к стене и придавил своим телом, продолжая, между тем, жарко нашептывать:

– Тебе нужно набраться сил… как следует взбодриться… потому что мои супружеские права вступили в законную силу, и я намерен осуществлять их всю ночь, всю ночь, пока ты от изнеможения не уснешь прямо на моем члене!

– Оооо, будем считать, что ты меня напугал до судорог, мой милый… до сладких финальных судорог… – так же игриво ответил Себастьян и замурлыкал, томно изображая большого кота породы рег-долл (2) и позволяя мужу ощутить податливую мягкость своего тела, обычно больше напоминающего стальные римские доспехи, чем живую плоть. Правда, при общей расслабленности, кое-какие мышцы все-таки ощутимо напряглись. Но сегодня они оба могли себе позволить вкусить плоды наслаждения и захмелеть без вина от тесных объятий, жарких поцелуев и откровенных ласк.

Джим, умело распаливший новоиспеченного супруга, привел в немедленное исполнение свое решение, и вскоре они уже сидели за столиком в уютном кафе с французскими окнами, и выбирали, каким именно видом мороженого им завершить ужин, состоящий из аппетитных сэндвичей и кофе с ароматным виски.

– Я, пожалуй, буду моджи (3). Да, три штучки, с зеленым чаем, с ванилью и… какую ты мне посоветуешь еще? – спросил Моран у Джима, колеблясь между черничным и шоколадным вариантами.

– Не знал, что ты такой лакомка и любитель японских изысков… – протянул задумчиво Мориарти, спрашивая себя, что больше удовлетворит его вкусу сегодня – местное мягкое мороженое, итальянское фруктовое джелатто, швейцарский мовёнпик или же старый добрый баскин робинс?

– Но я на твоем месте выбрал бы шоколадный. И взял в добавок к моджи еще и вот эту прелесть… – развернув красочное десертное меню к супругу, он указал на восхитительный каталанский крем – аналог французского крем-брюле, но куда нежнее.

– О, ну ты точно решил меня закормить сладким! – рассмеялся Себастьян, с обожанием глядя поверх меню на затейника-Мориарти – Смотри, Джимми, как бы твой дикий Тигр не стал толст и ленив, как домашний кот…

– Буду любить тебя любым – толстым, ленивым и старым, диким или домашним, покорным или своевольным, одинаково сильно, – сообщил Мориарти буднично, как будто читал метеосводку или цифры бухгалтерского баланса; разумеется, то была лишь игра – он следил за реакциями Бастьена с жадным вниманием охотника, подстерегал малейшее изменение в мимике или тоне голоса, и это позволяло ему с неизменным успехом демонстрировать излюбленный фокус: оказываться на шаг впереди невысказанных чаяний и желаний любовника, а теперь и мужа.

– Ты не беспокойся, дорогой мой, твоей статной фигуре ничто не угрожает. Ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие десять-двенадцать лет… хо-хо… а если все пойдет хорошо, то и дольше, гораздо дольше.

Джим под столом дотронулся до колена Себастьяна, слегка сжал его, провел ладонью вверх, по теплому бедру, и снова напустил загадочности:

– А как ты смотришь на возвращение в наше расписание утренних прогулок? Помнится, ты прежде любил ранние пробежки… ну, может и не любил, однако ж бегал – прекрасно помню, как в любой холод и дождь ты напяливал свою «пуму» вместе с «найком» и отправлялся насыщать кровь выхлопными газами… здесь, по крайней мере, воздух пахнет морем и кипарисом, а не бензином и жареным маслом.

– А, значит, ты все-таки считаешь, что я располнел от безделья, да? – Моран притворно надул губы в лучших традициях какой-нибудь юной иксибетки, которую ее кавалер в шутку назвал пышечкой. Но руку Джима, ласкающую его бедро, не оттолкнул, только сделал вид, что еще что-то выбирает в меню, а сам гадал, на что это Мориарти намекает ему? Неужели, он тоже склоняется к ЭКО и суррогатному вынашиванию? Иначе с чего бы такая забота о здоровом образе жизни?

– Хорошо, тогда у меня встречное предложение. – он опустил уже не нужное меню и серьезно посмотрел на мужа – Ты бегаешь вместе со мной. И мы обязательно ходим в бассейн и на тренажеры не реже двух раз в неделю. Тебе тоже не помешает кое-какая разумная нагрузка при твоем нынешнем образе жизни. Особенно, если мы все-таки хотим попробовать тот, другой вариант…

Это был тот редкий случай, когда Мориарти, увлеченный своим хитрым планом, в самом деле не понял с первого слова, на что намекает омега. Он отодвинул тарелку с недоеденным сэндвичем и полупустой стакан с кофе, чтобы мирские соблазны не сбивали с мысли, и довольно резко поинтересовался:

– Что? Какой другой вариант?.. О чем ты, черт возьми, толкуешь, какой еще бег и тренажеры, зачем?

Себастьян удивленно моргнул, хотел ответить, но замялся, покраснел и отвернулся… Его лицо вдруг стало таким несчастным, что Джима озарила догадка, и он мысленно обозвал себя идиотом и кое-кем еще, похуже. Проклиная свою нечуткость, альфа обнял мужа за плечи, преодолел легкое сопротивление и прижал к своему сердцу:

– Прости… Прости меня, пожалуйста. Я не хотел напоминать… Нет, нет, никаких «вариантов». Мы ведь оба согласились, что с нас достаточно, так? Утренние пробежки – полная ерунда, я шутил, мне следовало сказать: утренние прогулки. Прогулки, Бастьен, а не пробежки! И конечно, мы будем гулять вместе. По счастью, здесь на каждой улице можно найти по тридцать три разновидности отличного кофе, так что у меня есть шанс не заснуть на ходу. Бастьен, смотри… вот несут твои моджи. Прошу тебя, не сердись. Когда ты увидишь мой сюрприз, ты все поймешь, и сердце твое оттает.