Текст книги "Этим летом (СИ)"

Автор книги: Jaye

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Название: Этим летом

Автор: Jaye

Жанр: романс, юмор

Рейтинг: NC-17

Размер: 20 страниц в Ворде (3 главы)

Статус: завершен

Содержание: Может ли случайная встреча перерасти в нечто большее, нежели короткое летнее приключение, особенно когда все началось с простого взаимного влечения, которое на первый взгляд кажется таким несерьезным? Семнадцатилетний Питер даже не представлял, к чему его приведет спонтанная выходка младшей сестры.

Предупреждение: в тексте редко, но все же встречается мат

  * 1 *

  Этим летом мне должно было исполниться восемнадцать. Приехав домой из студенческого городка, в котором одновременно учился и подрабатывал, я не стал особо париться о том, как бы поэффективнее провести свой отдых и все свободное время посвятил либо поеданию любимых шоколадных хлопьев, либо лежанию на горизонтальной поверхности. Иногда плавал в бассейне, иногда пробовал махать папашиной клюшкой для гольфа, чаще в стельку напивался на вечеринках, устраиваемых в родительском доме младшей сестренкой. Надо сказать, что несмотря на годовую разницу в возрасте, моя сестренка выглядела на все двадцать с хвостиком и психологически была так же хорошо развита, как и физически. Мне оставалось только поражаться ее взрослой прагматичности и житейской мудрости, а еще с легкой грустью и ставшей уже привычной за последние годы завистью наблюдать за частой сменой красавцев-кавалеров. За всю жизнь я так ни разу и не был на настоящем свидании, не считая пьяные обжималки-целовашки с подружками сестры, которые испытывали ко мне скорее материнский инстинкт, глядя на не в меру тощую фигурку и невысокий рост, нежели сексуальное влечение. Еще бы, откуда ему взяться, когда собственное отражение в зеркале не приносило удовольствия даже мне самому?

  Вообщем, наверное, я так бы и растратил свое лето на всякую чепуху, набрав к осени пару тройку нелишних килограммов, если бы моей дурной сестренке не пришло в голову потащить меня в путешествие через всю страну на ранчо наших бабушки с дедушкой. Нет, я конечно понимаю, что у них годовщина и все такое, все-таки не каждой паре удается прожить в союзе сорок пять лет, но зачем же такие крайности? Мы вполне могли воспользоваться тачкой родаков, тем более что те надолго зависли в невиданных далях (мамашу с очередным любовником потянуло на тропическую экзотику, а папаша бороздил морские просторы на новенькой яхте вместе со своей очередной пассией, друзьями и их подружками), купить билет на один из видов воздушного-наземного транспорта, либо запрячь капитана бейсбольной команды, с которым у сестренки на тот момент был роман. Так нет же, в каком-то глянцевом журнале, которые выпускают специально для девчонок и потому пичкают различными глупостями, представительнице прекрасной половины и читательнице в одном лице предлагалось совершить экстремальную прогулку автостопом. Статья буквально пещрила совершенно неправдоподобными описаниями и гипертрофированными преимуществами подобного мероприятия, в их числе значилась и экономия денег на дорогу. Незабываемые впечатления гарантировались!

  Я все понимаю (в столь неспокойном возрасте девушке что угодно может в голову прийти, опять же налет романтической чепухи и отфотошопленные картинки не пихаются на страницы просто так от нефиг делать: кому-то же за это еще и деньги платят), но зачем нам экономить, скажите пожалуйста?! Тогда как при наших возможностях (или не наших, а родителей) мы волне могли себе позволить нанять частный самолет! И почему именно я?! Ну захотелось сестре приключений на свою задницу, вот пускай и за компанию берет себе одну из таких же двинутых на всю голову подружек! Так нет же, она загорелась идеей "разделить радости путешествия со своим занудой-старшим братиком"! Подозреваю, что ей просто из вредности было жалко оставлять целый двухэтажный дом в моем полном распоряжении.

  В конце-концов мне не оставалось ничего другого, кроме как утопиться в бассейне или согласиться. После долгих раздумий я согласился. И вот мы как идиоты стоим на самом пекле посреди какой-то пыльной дороги, с двух сторон окруженной высокими золотистыми полями, и ждем, пока нас не просто возьмут в попутчики, но для начала хотя бы какой-нибудь придурок догадается проехать по этой проклятой дороге!

  Оставив спортивную сумку валяться на земле у ног, я с меланхоличным видом жую сникерс и мысленно злорадствую: еще минимум минут десять и сестрица похоронит свою дурацкую затею, мы вернемся домой на своей машине, которую оставили в ближайшем леске, я позвоню в аэропорт и забронирую нам два билета в первом классе. Тут из-за поворота как раз показалась машина, обычная легковушка. Сестра радостно запрыгала, словно щенок, перед носом которого махают вожделенной косточкой, и вытянула руку в сторону с большим пальцем вверх. Мило. Я же пялился на машину с мрачным видом отморозка-садиста, всеми силами желая, чтобы водитель (кем бы он не был, пусть даже самым добрым и сострадательным человеком на свете) принял нас за два элемента окружающей среды (не знаю, какие элементы здесь встречаются, возможно, животные, деревья... – один хрен).

  Наверное, Господь все-таки услышал мои молитвы, потому что машина проехала мимо. Проводив ее всевозможными проклятиями и вульгарными жестами, сестра повернулась ко мне. Ее лицо побелело от злости.

  – Это ты во всем виноват! Если бы не стоял здесь как пень и не путался под ногами, то мы бы уже давно были в пути!

  Я не стал говорить ей, что "стоять" и "путаться" – это два взаимоисключающих действия, а просто лег в траву и принялся разглядывать далекое и насыщенно голубое небо. Должно быть, в какой-то момент я задремал, потому что очнулся только тогда, когда меня нежно пнули ногой в бок, а над головой раздался радостный вопль:

  – Пит, вставай! Скорее!

  Приняв сидячее положение, я непонимающе заморгал, стараясь сфокусировать взгляд на просто-таки огромной фуре, стоявшей прямо напротив нас. Настоящий передвижной металлический город! В таких можно перевозить все что угодно. Не удивлюсь, если все содержимое универмага поместиться вот в такой вот крутой тачке.

  Кое-как поднявшись, движимый скорее любопытством посмотреть на хозяина этой машины и беспросветного дебила в одном лице, клюнувшего на молоденькую глупую лань (которую так успешно изображала из себя сестра, прыгая рядом с распахнутой дверцей передней части кузова), чем энтузиазмом, вызванном ее словами, я поковылял к водительскому сиденью. Сумку брать не стал, надеясь, что после появления "подарочного" меня (для завершения нашего с сестрой милого комплекта под названием "выбери один и получи второй в подарок") – водила смекнет что к чему и быстро смотается своей дорогой.

  Встав на ступеньку и подпрыгнув, я заглянул внутрь, но к своему удивлению никого не обнаружил, разве что раскрасневшееся лицо сестры с той стороны. Она как раз пыталась влезть в машину, но, увидев меня, многозначительно приподняла брови и громко прошептала:

  – Он отлучился по естественным нуждам. Сейчас вернется и я вас познакомлю. Пит, пожалуйста, будь добр и не высовывайся, а то он тоже решит, что ты дебил.

  Под не высовывайся она конечно же подразумевала "лишний раз не открывай рот" (почему-то моя сестра с самого детства упорно верила, что я тупица и ни мои высокие оценки в школе, ни похвальные грамоты не смогли переубедить ее в этом – ну хоть в чем-то ей было свойственно постоянство!). Возможно, меня должно было насторожить слово "тоже", если бы я еще с пятого класса не знал, что того же мнения придерживаются и все ее друзья.

  Я уже было приготовился скривиться на ее слова, когда маленькая сумочка, которую она сжимала в руках и которую было принято называть косметичкой, от очередной попытки забраться в салон перевернулась, и все ее содержимое вывалилось на пол.

  – Пит! – воскликнула сестра. На ее глаза навернулись слезы. Расстроенная, она готова была вот-вот разрыдаться.

  Господи, и почему у меня не брат?!

  Конечно же я не сказал этого вслух, а вместо этого уперся коленками в днище и, перегнувшись через сиденье, принялся собирать ярко-розовую хрень под жалобные всхлипы сестры, которая пыталась припомнить все содержимое своей сумочки. По-моему, эта битва была проиграна еще до начала.

  – П-пит... семь лаков... нет, их было девять! И пять помад! Один блеск для губ... или два? О Боже, кажется, у меня начинает болеть голова!

  Занятый поисками, я не смог бы узнать, что мы уже не одни, если бы дурацкое щебетанье не было прервано смущенным возгласом: "Рон!". Подняв голову, я увидел, как по лицу сестры расползается дурацкая широкая улыбочка, настолько приторная, что у меня тут же свело зубы.

  Ее взгляд был направлен за мое плечо. И, кое как обернувшись, я имел честь лицезреть этого самого Рона, в то время как моя торчащая к верху задница имела честь быть представленной ему немного раньше. Почему я так решил? Нет, у меня нет там глаз, просто наш новоявленный водитель пялился на меня с не менее широкой улыбочкой, чем у сестры, притом его улыбочка больше всего походила на ухмылочку, настолько недвусмысленную, что кровь тут же прилила к моим щекам. Вполне возможно, что со спины он принял меня за девушку. Со своей стороны я предпочел считать, что ярко пунцовый цвет моего лица связан с долгим нахождением вниз головой. Как бы то не было, но я насколько мог гордо спрыгнул на землю и холодно кивнул незнакомцу:

  – Питер.

  – Рон, – улыбка парня не только не стала меньше, но наоборот, казалось, уголками губ он вот-вот достанет до кончиков своих ушей.

  Водителем грузовика оказался не какой-нибудь громадный мужлан или бывший волосатый байкер, как я почему-то представлял, а молодой мужчина, которого с той же легкостью можно было назвать парнем. На вид ему было не больше двадцати четырех-двадцати пяти лет и уж конечно он ничем не походил на друга Гарри Поттера, и выглядел впечатляюще: высокий, стройный, загорелый, с ярко-выраженной мускулатурой бодибилдера и выгоревшими на солнце темными волосами, чьи лучи придавали им шоколадный оттенок. Лицо с правильными чертами, довольно мужественное, на квадратном подбородке двухдневная щетина, а из-под густых бровей выглядывают голубые как небо над головой глаза.

  Настоящая модель, блин! По правде говоря, в реальной жизни я еще никогда не встречал настолько привлекательных парней. Наверное именно по этой причине, а еще из-за самоуверенного выражения в насмешливо прищуренных глазах, – я тут же счел его придурком и возненавидел лютой ненавистью. Еще никто и никогда с первого взгляда не вызывал во мне столь сильных негативных чувств. Поэтому я решительно повернулся к сестре, которая уже успела с независимым видом устроиться на сиденье у окна и теперь старательно припудривала носик.

  – Кейт, к сожалению, мы не сможем воспользоваться добротой этого милого молодого...

  Меня перебил строгий голос сестры:

  – Пит, не мне тебе напоминать, что из-за твоего эгоизма можем пострадать не только мы, но и ни в чем не повинные люди, которые, между прочим, приходятся тебе близкими родственниками. Поэтому тащи сюда свою тощую задницу и не выпендривайся! – последние слова были сказаны мне злобным шепотом.

  Я не мог не подчиниться, потому что еще никто не смог превзойти сестрицу по части устраивания скандалов, а в данный момент это было последнее, чего я желал. Да я бы скорее дал себя избить, чем позволил этой змее втаптывать меня в грязь перед этим выскочкой (не спрашивайте, почему я решил, что он выскочка)! Лучше уж пол дня отмучиться, зато завтра к обеду мы будем уже на месте, и я смогу забыть всю нашу поездку как страшный сон. Черт, а ведь теперь это парень решит, что я конченный подкаблучник! Ладно, в конце-концов всегда можно заставить себя забыть.

  Как мне не хотелось еще раз подставлять чужому взгляду свою задницу, я не собирался лишний раз рисковать нарваться на грубости со стороны сестры, прося ее уступить мне место у окна или хотя бы пустить в салон с той стороны (к своей досаде я осознал, что ехать мне предстоит между ней и Роном), и поэтому, вернувшись за своей сумкой, молча забрался на знакомую ступеньку и плюхнулся на среднее сиденье. Не удержавшись, глянул на качка и поймал его полный притворного сочувствия взгляд, от чего мне стало только хуже. Оставалось надеяться, что по дороге меня обязательно укачает и я облюю ему всю машину, но как ни печально, ничего такого не произошло. Наверное, ни на минуту не прекращающийся треп сестры действовал на меня подобно нашатырному спирту. Или это кондиционер прекрасно справлялся со своими обязанностями. Как бы то не было, но дурно мне все не становилось, даже пить не хотелось. Все, что я мог – это молча пялиться на дорогу, которая стелилась перед нами однообразной серой полосой. Часа через три я уже знал наизусть положение каждой пылинки на лобовом стекле, с закрытыми глазами мог нарисовать каждую наклейку, целое собрание которых облепило приборную доску, и на каждой была изображена бесстыже обнаженная девица. Да что там говорить: я даже успел попробовать себя в роли гипнотизера, пытаясь заставить дебильную игрушку-собачку вертеть головой именно так, как хочется мне, в чем, само собой, нисколько не преуспел.

  В конце-концов, отчаявшись заснуть или каким-либо другим способом покинуть свою земную оболочку, я скосил глаза на нашего водителя. Несмотря на то, что парень оказался восхитительно неразговорчивым, Кейт все-таки удалось вытянуть из него кое-какую информацию, иначе это была бы не моя сестра. В частности то, что перевозка грузов является семейным бизнесом, которым занимаются его дед, отец и два брата. Сам он этой весной закончил колледж по какой-то технической специальности и пока не решил, что хочет делать дальше. Ему нравятся машины, ему нравится путешествовать, ему нравится свобода, поэтому с начала лета он занимается развозками между городами.

  Рассказывая о себе, Рон часто делал продолжительные паузы между словами, как будто пытался просчитать в уме различные варианты ответа и их возможные последствия, говорил словно с неохотой, не редко растягивал слова, либо загадочно хмыкал. Кто-нибудь другой мог бы списать это на отсутствие воспитания, да и просто посчитать невежливым, только я прекрасно видел, что с каждым часом он нравится сестре все больше и больше. Пообещав себе при первой же возможности напомнить ей о капитане бейсбольной команды, я принялся рассматривать руки, со спокойной уверенностью лежащие на руле. К своему стыду, к своим годам я так и не научился водить машину, бесславно проваливая многочисленные экзамены на сдачу прав до тех пор, пока даже мой отец (страстный любитель всего, что развивает скорость до трехсот километров в час) поставил на мне крест после нескольких безуспешных попыток обучить меня вождению самостоятельно, запретив и близко приближаться к гаражу (это ограничение распространялось не только на наземный транспорт, но также на водный и воздушный). Какими только словами он меня не называл, говорил, что даже моя сестра умеет водить, несмотря на то, что баба, а я мало того что ключом в зажигание с первого раза попасть не могу, так еще и руль держать толком не умею. Самым обидным для меня во всем этой было то, что он на самом деле оказался прав: сколько не старался, я не мог почувствовать машину. Это был сложный чужеродный организм, самостоятельный и непредсказуемый, чью суть я был не в состоянии постичь. Именно поэтому чужие сильные пальцы, лежащие на гладком черном колесе, переходящие в широкие ладони и далее крупные запястья с острыми косточками, завораживали. Мне нравилось смотреть, как блестят на свету золотистые волоски на смуглой коже. Нравилось представлять, что кожа – это песок, а волоски – сорниковая трава на пляже, тонкая и гибкая, устилает собой золотистые песчинки. А где-то там впереди море, ветер вспенивает волны, подгоняя их к самому берегу и, достигнув определенного рубежа, они возвращаются обратно в прохладные глубины...

  Похоже, я все-таки задремал, как бы не было трудно в это поверить, ведь за все время дороги меня не покидало напряжение, которое, несомненно, было вызвано присутствием рядом самого отвратительного типа, которого я когда-либо встречал в своей недолгой жизни. Проснувшись, но еще не открывая глаза и продолжая нежиться в волнах сна, я лежал какое-то время, наслаждаясь их теплом... Лежал?!

  Резко вскочив, я в первый момент даже не понял, где нахожусь. Нет, все по-прежнему: все те же наклейки, глумливая собака с крутящейся во все стороны головой, но сейчас она почему-то замерла и пристально смотрит на меня своими черными расфокусированными глазками... И только в этот момент я понял, что машина никуда не движется, а стоит на месте, и кроме меня в салоне больше никого нет. Если бы не это, то мне вряд ли бы удалось принять горизонтальное положение. Но почему меня никто не разбудил?!

  Нахмурившись, я закутался в джинсовую куртку и вылез наружу. На улице успело стемнеть, наверное, времени было часов одиннадцать. Кругом находилась автостоянка довольно большого магазина, заставленная разномастными машинами (встречались даже те, что очень походили на нашу). Сам магазин гостеприимно светил изнутри, пестря разноцветной рекламой. Рядом со входом желтым неоновым светом горела до боли знакомая каждому цивилизованному человеку буква "М". Едва я наткнулся на нее глазами, как в животе тут же глухо заурчало. Запустив руку в задний карман джинсов и проверив на месте ли бумажник, я решил первым делом забежать в Макдональдс и только потом отправиться бродить по универмагу в поисках Кейт и Рона.

  Через две минуты я стоял перед кассой и делал заказ, то и дело сонно потирая глаза и изо всех сил сдерживая душераздирающие зевки. Девушка напротив мило улыбалась, складывая еду в бумажный пакет, и это здорово улучшило мое настроение, поэтому я даже почувствовал прилив искренней радости, когда при выходе из кафе-ресторана наткнулся взглядом на сестру. В ее руках были два огромных пакета. Заметив меня, она ослепительно улыбнулась и тут же поспешила передать мне покупки:

  – Пит, дорогой, отнеси это все в машину... О, ты позаботился о нашем ужине! Как мило, но мы уже перекусили, спасибо. Я буквально на минуточку в магазин косметики. Ждите меня в машине, – с этими словами она упорхнула в сторону бело-зеленой вывески "Паулас Чойс".

  Я перевел взгляд на Рона, который неизвестно когда успел появиться. В каждой его руке было по несколько пакетов, но он нисколько не выглядел вымотанным обществом Кейт, страдающей самой настоящей шоппинго-манией. Выражение его лица скорее можно было назвать "имел я вас всех" (как любил приговаривать третьекурсник с нашего института, с завидной удачей на протяжение нескольких лет обыгрывающий в карты на деньги зеленых первокурсников, в том числе и меня), но когда наши глаза встретились, – он улыбнулся. И это взбесило меня даже больше, чем вскользь брошенные сестрой слова о том, что они успели поужинать без меня. Поэтому я просто молча развернулся и потопал к выходу из магазина. Рон двинулся следом, отставая всего на пару шагов.

  – Слушай... Ты так крепко спал, что мы не стали тебя будить, – неожиданно заговорил он, когда мы пересекали автостоянку. – Кейт планировала купить какой-нибудь еды, пока нам между рядов не встретился бурундук, рекламирующий кукурузные палочки. Твоя сестра собиралась просто попробовать, но потом... ей буквально снесло голову... Знаешь, – задумчиво протянул Рон, – я еще ни разу в жизни не видел, чтобы что-то могло настолько помутить разум человека: она не успокоилась, пока не обчистила весь поднос, представляешь? Даже меня заставила их попробовать, – с нервным смешком добавил он. – Я уже готов был прибить этого чертового бурундука, который так некстати вылез навстречу и прилип со своими палочками: "попробуйте, попробуйте, ощутите этот божественный вкус на своем языке... Слышите? Это поют лесные птицы! Они помогают собирать мед, именно поэтому вкус наших кукурузных палочек ни с чем не сравним", – передразнил Рон писклявым голоском. Мне даже показалось, что он собирался сплюнуть в сторону, но по какой-то причине в последний момент передумал.

  Даже не думал, что этот парень способен на такой длительный монолог.

  – Мы и тебе купили эти чудо-палочки, – судя по его голосу, он снова улыбался. Невозможный тип.

  Я не выдержал и улыбнулся в ответ, радуясь, что нахожусь к нему спиной, но не успел ничего сказать, потому что мы как раз подошли к машине. Легко запрыгнув внутрь, Рон забрался на место водителя и, потянувшись, открыл мне дверь, потом помог втащить пакеты. Аккуратно сложил их назад, туда, где находилась небольшая комната или скорее подсобка, отделенная от салона тонкой занавеской. Мне почему-то не хотелось оставаться с ним наедине в замкнутом пространстве и я решил подождать Кейт снаружи. Давая задний ход, я заметил, как Рон наклонился, что-то поднимая с пола, но не стал всматриваться (если это очередная безделушка Кейт, утерянная днем, то пускай сам ей и возвращает).

  Жалко, что я не курю, а то было бы, чем заняться. Вместо этого я стоял, прислонившись спиной к нагретому за день металлическому боку гиганта на шести колесах, и мечтал о своей комфортной и беспроблемной жизни, оставленной где-то в этом, почти вчерашнем, дне.

  Рядом щелкнула зажигалка. Мелькнул и, лизнув сигарету, погас язычок пламени. Вместо него загорелся красный глаз, холодный и непроницаемый, опасный.

  – Будешь?

  Опустив глаза на протянутую пачку сигарет, я отрицательно мотнул головой и заставил себя стоять на месте: ведь будет глупо, если я сейчас трусливо заберусь обратно в машину, потому что ничем, кроме бегства, мою попытку уйти назвать будет нельзя. Незаметно выдохнув, я остался подпирать ставший вдруг жестким кусок металлолома.

  Рон встал рядом, точно также уперевшись спиной в дремлющее нечто. Наверное, то, что теперь в темноте казалось мне чужим и враждебным, для него было чем-то другим, родным и близким, проявляющим по отношению к своему хозяину совсем другие чувства, такие как дружелюбие и преданность. Да и сам Рон уже не выглядел Роном: он точно также превратился в какого-то отстраненного незнакомца, от которого хотелось бежать со всех ног куда глаза глядят. По сравнению с ним даже наступающая ночь уже не представлялась такой уж зловещей.

  * 2 *

  Докурив, Рон щелчком пальцев отправил бычок в кратковременный полет на встречу с серой шершавой поверхностью бетона. Вздохнул, посмотрел на темное небо, залез в передний карман потертых джинсов, извлек какой-то плоский предмет и помахал прямо у меня перед носом (от неожиданности я даже не удержался и чихнул):

  – Твое? Случайно нашел в машине.

  Я скорее догадался, чем увидел, что у него в руке. Это был презерватив и точно не мой. Но если и не его тоже, то... Кейт? Но она не раз своим подружкам и мне в том числе с сериальным пафосом заявляла, что расстанется с невинностью только после совершеннолетия и обязательно с любимым человеком. И насколько мне было известно, ни одно из условий еще не осуществилось. Но зачем тогда она носит с собой в сумочке кондом?

  Задумчивый и растерянный, я не знал, что сказать и мое молчание очевидно было принято за ответ.

  – Или твоей подружки, этой пустоголовой куколки?

  Когда он успел оказаться так близко?

  Шокированный близостью Рона, но еще больше его словами, я ляпнул первое, что пришло в голову:

  – Не смей так о ней говорить! – это во мне очевидно говорило привитое в детстве уважительное отношение ко всему женскому полу. – Но что еще можно ожидать от такого грубого и невоспитанного мужлана, как ты? – а вот здесь, наверное, заговорил маленький сноб, которому я всеми силами не давал одержать над собой верх, но который тем не менее всегда жил во мне, подпитываемый и подкармливаемый родительскими деньгами, и той беззаботной тепличной жизнью, которую я вел до поступления в институт. И неважно, что я как мог старался избавиться от дурных привычек, даже пошел работать, чтобы найти новый круг общения, – я по-прежнему оставался слабохарактерным и зависимым существом, паразитирующем на всем готовеньком.

  Наверное, я задел его за живое или это взыграло классовое неравенство, безошибочно определяемое на интуитивном уровне, но только Рон заставил меня пожалеть о своих словах, схватив за плечи и с силой встряхнув. Но вместо того, чтобы испугать – это разозлило еще больше. Зарычав, я вцепился в его майку, готовый сам не зная на что (еще ни разу в жизни я не участвовал в настоящей драке и уж тем более не был ее инициатором, поэтому имел весьма смутные представления о рукопашном бое), когда Рон вдруг навалился на меня всем телом, в буквальном смысле слова придавив к машине, и поцеловал. В губы. Я окаменел. А он мял мои губы, хватал их своими, и это больше походило не на поцелуи, а на злобные укусы, как будто он хочет съесть меня по кусочку и начать решил почему-то именно с губ. В это же время его руки нагло шарили по моему телу, сжимали бедра и хватали за задницу, а к промежности весьма недвусмысленно прижимался затвердевший член внушительных размеров. Но вместо того, чтобы испугаться и попытаться вырваться, я почувствовал, как тяжелеет внизу живота. Не могу дальше объяснить свое поведение, но, не выпуская из рук его майку, я с энтузиазмом ответил на поцелуй под треск ткани и принялся приглашающе тереться об него пахом, тихо поскуливая как... ну вы поняли. И Рон тоже.

  – Сучка, – прошептал он мне на ухо, кусая мочку и расстегивая мои штаны.

  И опять вместо того, чтобы возмутиться и назвать его растлителем несовершеннолетних, я возбудился еще сильнее. И не зная, куда деть ставшие вдруг свободными губы, лизнул его в шею, туда, где билась тонкая нить пульса, смакуя на языке солоноватый вкус кожи. От него пахло сигаретами.

  Вздрогнув, он толкнул меня спиной вперед, сокращая незаметно увеличившееся между мной и машиной расстояние, для подстраховки припечатал телом и крепко сжал мой член через ткань трусов. И в этот момент что-то взорвалось в моей голове (на мгновение даже показалось, что я сейчас потеряю сознание), меня тряхнуло раз, другой... Обмякнув, я повис на своем мучителе, едва держась на ногах: такого бурного оргазма я давно не испытывал, а если быть совсем уж точным, то никогда в жизни.

  Поддерживая меня и не давая в прямом смысле ударить лицом в грязь, Рон сжал мою руку и выдохнул низким хрипловатым шепотом, запуская ее себе в штаны:

  – Давай, поработай ручкой.

  Наверное, я все еще находился под кайфом, потому что безмолвно подчинился, обхватывая твердую горячую плоть и начиная двигать ладонью вверх-вниз.

  – Молодец, хорошая девочка...

  От его прерывистого голоса мой член начал наливаться по новой. Еще никогда мне не было так стыдно и так хорошо одновременно.

  В глазах постепенно прояснялось, уши горели то ли от смущения, то ли от жаркого дыхания полузнакомого парня, которому я с готовностью дрочил посреди автостоянки, где нас в любой момент мог кто-нибудь увидеть. И тем не менее я наслаждался трением ладони о гладкий и толстый в диаметре член, размазывая по стволу то ли выступившую на нем смазку, то ли свой собственный пот...

  Сжав одной рукой мои отрощенные по последней моде волосы на затылке, а другой придвинув к себе вплотную за талию, парень прижался своей колючей щекой ко моей и застонал в ухо, кончая. Мне казалось, что я перестал дышать или, возможно, я был просто не в состоянии различить за чужим прерывистым дыханием свое собственное.

  Мы стояли так некоторое время, пока Рон не отстранился. Я не смотрел на него, но слышал звук застегиваемой молнии. Не поднимая глаз, я бездумно вытер ладонь правой руки о джинсы, потом даже догадался вернуть на место штаны. На этом моя фантазия истощилась, и я больше не знал, что делать или говорить дальше... На чем прервался наш разговор?

  Я плохо помню, что тогда происходило, но кажется, мы так и не сказали друг другу ни слова. А еще я хотел уйти по направлению к магазину, чтобы прогуляться и побыть в одиночестве, и не чувствовать сигаретного дыма, от которого со мной происходило нечто странное. Но Кейт опередила меня, появившись как раз вовремя, чтобы одним своим присутствием предотвратить мою истерику.

  Чем бы не было вызвано мое помешательство, но я по-прежнему его хотел. И больше всего на свете желал, чтобы побыстрее наступило завтра, а за ним и час нашего расставания. Заняв свое место и наскоро перекусив едой с Макдональдса, я старательно представлял себе эту картину и мне казалось, что тогда я почувствую себя по-настоящему счастливым. Не когда защищу диплом, найду хорошую работу, встречу замечательную девушку, во всем соответствующую моим вкусам, куплю квартиру и стану жить отдельно от родителей... – а когда увижу удаляющуюся и постепенно исчезающую вдалеке машину. И облако белой пыли будет становится все прозрачнее и прозрачнее, пока она окончательно не осядет на придорожную траву и не покроет ее тонким слоем извести.

  Слава богу, сестра ничего не заметила и даже не очень то и болтала, видимо, все-таки утомленная проделанной дорогой. А вскоре и вовсе пожелала нам доброй ночи и ушла спать в заднюю комнатку, которую занимали две расположенные у параллельных стен узкие кровати, холодильник, миниатюрный столик и прикрепленная к потолку лампа под круглым абажуром. И все это я успел разглядеть тогда, когда относил новые пакеты, которые приволокла с собой Кейт.

  Я с облегчением перебрался на освободившееся место и, подключив провод к мобильному, всунул в уши белые "гвоздики". Музыка должна была избавить меня от необходимости что-то говорить и отвечать, ну и конечно отвлечь от невеселых мыслей, которые все не давали покоя. Хотя я совершенно зря переживал: судя по Рону – он уж точно не собирался вступать со мной ни в какие беседы. А я тем более как никогда в жизни был настроен на молчание.

  Наверное, мне стоило уйти вслед за сестрой, но я точно знал, что не смогу заснуть, а пялиться в потолок в темноте душной комнаты намного труднее, чем делать вид, что кроме меня в салоне больше никого нет. Поэтому я остался. И продолжил всматриваться в свое бледное отражение на стекле, тонко наложенное тенями на ночь за окном. Через какое-то время мои веки отяжелели, и я закрыл глаза, мало-помалу убаюкиваемый мерным движением машины и восхитительно легкой музыкой одного японского композитора.

  Интересно, если положить мою жизнь на музыку, то какой бы она вышла? И понравилась бы мне самому?

  Господи, а если я стал ему уже не интересен? Что, если он использовал меня как одноразовую вещь и больше даже не взглянет в мою сторону? Есть такие парни, которые похожи на здоровых и вредных собак: раз настигнув и обслюнявив новенький резиновый мячик, они тут же теряют к игрушке всякий интерес, и чаще всего она оказывается где-нибудь под диваном или того хуже – они ее просто напросто закапывают в землю. В данном случае это подобно глубокому забвению, во время которого происходит уничтожение каждого воспоминания, связанного с конкретным человеком. А нет воспоминаний, нет и мыслей о нем. И все-таки какой я невероятно жалкий, если сижу сейчас и переживаю за чувства неизвестного мне парня, с которым у нас ни то что полноценного секса не было, да вообще НИЧЕГО не было!..