Текст книги "Никто не защищён от холода (СИ)"
Автор книги: Jane Люта SkyWalker
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
========== Часть 1 ==========
В эту пору тороплюсь как могу, сколько позволяют мои, оставшиеся после не поддающихся счёту сражений, силы. Необходимо успеть вовремя. Я должен прибыть в срок появления на свет дитя охотников на демонов.
Путь до ближайшей населённой деревни занял два утренних Светила. Никто не пожелал оставаться рядом с проклятым городом, в земли которого упала звезда, поднявшая из могил мертвецов и другую нечисть. Поэтому окрестности вокруг него прозвали гиблыми полями: покинутые всякой жизнью неплодородные земли оставлены теперь во владении снующих тут и там «неживых» и демонов. Чума Тристрама так быстро распространилась, что огромное число крестьян встретило смерть в собственном доме, атакованное не знающих пощады и справедливого боя демонов. Успевших покинуть свои дома ждала не менее скорбная и страшная участь: быть окружёнными, как скот на выпасе, и растерзанными ухмыляющимися выходцами зла.
Теми немногими выжившими семьями стали ушедшие далеко за горы Востока и Северо-Запада. Там, где ещё спокойно. Там, где мы пока установили мир. Но… разве мы уже помогли Бастиону?
Каждый день я вижу сотни мёртвых тел и демонов и людей, но последние особенно прочно врезаются в память. Они напоминают о моей миссии, ненависти, постоянно убеждают, что я выбрал правильное ремесло. Что быть охотником на демонов – достойнейшее из призваний.
Мы многими сотнями дней и ночей убиваем бесов, но они всё равно вторгаются в наш мир, их бесчисленная армия всегда находит пути выхода на поверхность Санктуария. Мерзкие надоедливые Падшие, что устилают мой путь к поселению, падают от смертельно ранящих их арбалетных болтов и поднимаются снова. В этом и кроется главная проблема: на меня ложится обязанность уничтожить их всех до одного. И отнюдь не потому, что это моя страсть, а для того, чтобы обезопасить оставшихся жителей, напуганных и голодных, лишённых покоя и урожая по вине этих жалких отребьев преисподней. Необходимо не допустить приблизиться чудовищам к людям, предотвратить превращения жён во вдов, а детей – в сирот, озлобленных на весь мир и пожираемых своей ненавистью, медленно становящихся демонами. Как Я и Она. Если не подоспеть вовремя, то выживших пленят сектанты или другие разумные демоны, извратив их тела до неузнаваемости, обратив в себе подобных, в зверей, в ещё одних марионеток на стороне сил зла.
Моя цель: их гнездо, всегда, как правило, скрытое неподалёку от посторонних глаз. Пещера идеально подходит под их убежище, где сборище шаманов, перенявших в какой-то степени своими жуткими ритуалами знания колдунов Теганзы, читают заклинания. У демонов существует иерархия по классам, почти такая же у людей, действующая по тому же принципу: убьёшь верхушку – и низы рассыплются перед тобой в страхе, становясь самой лёгкой мишенью. Убив их лидера, я значительно облегчу себе задачу по истреблению Падших.
Желание присутствовать при родах собственного малыша торопит ещё сильнее, но лабиринт скал надёжно прячет демонов-шаманов. Я должен был вернуться к Ней в кроваво-утреннем зареве, но Светило уже высоко над головой, его лучи проникают во множественные расщелины пещеры, придавая сил и помогая мне в поисках. Бежать. Найти. Убить. И сразу к Ней. Я вовсе не волнуюсь, Она в безопасности: арбалетные установки оберегают Её. Мне, скорее, хочется не упустить ни единого момента этого сакрального события. Быть рядом с Ней в этот важный момент.
Проклятые Падшие обосновались в узком и труднодоступном проходе. Приходится оставить добытые в поселении вещи для большей манёвренности в битве. Скарб в тени не привлечёт ненужного внимания. Глубокий вдох. Один кувырок – и я уже внутри. Мне хватает полсекунды – окинуть взглядом помещение и сосчитать количество врагов, – чтобы действовать. Кинуть оглушающий кинжал в главного шамана, ловушки – в его приспешников, и, наконец, использовать обстрел – вихрь смерти, как я его называю, – любимое умение, которым я владею превосходно. Тайная магия мгновенно охватывает меня, направляя летящие болты из арбалетов точно по целям; ненависть кружит меня в танце, оставляя смертоносные огненные лужи там, где ноги едва касаются пола. Мерзкие демоны даже не успевают предпринять какие-либо действия и гибнут от моих атак (выброшенная из рук Падшего Шамана сфера так и не успевает сформироваться в пурпурный сгусток смертоносной энергии, и тусклый свет гаснет, подобно жизни вызвавшего её хозяина. Думаю, я смогу овладеть подобной магией в будущем). Своим неразвитым зрением наверняка даже не поняли кто я, что-то мельтешащее в тёмной пластинчатой броне, концентрированная смерть, без проблем расправившаяся с ними. Глубокий выдох.
Стремительно покинувшие силы свидетельствуют о необходимости восстановить утраченную ненависть, намедни бурлившую во мне. Она накапливается даже в спокойном состоянии, – одновременно дар и проклятие охотника – что поддерживает силы для частой борьбы с теми, кто скверной своей отравляет род людской. Но в то же время лишает другой жизни, в которой можно думать о чём-то ещё, кроме убийства демонов. Переведя дыхание осматриваю поле сражения и понимаю, что опоздал: несколько мёртвых тел людей растерзанными лежат вокруг костра. Я иной раз виню судьбу в нерасторопности, направляющей меня на помощь обездоленным невовремя.
Острый слух улавливает тихие стоны. Болезненные. Человеческие. Узкая извилистая скалистая тропа приводит меня к изъеденному телу крестьянина и смеющемуся над ним Падшему воину. Некоторые примитивные демоны, родившиеся в Преисподней, слишком отчётливо переняли качества человека (или это мы переняли их поведение?!). Я видел прыгающих на месте от нетерпения и бьющих себя кулаком по груди в ожидании соперника демонов, замечал ухмылки, усматривал искажающую их и без того неприглядную физиономию ярость, наблюдал и их ликование над потерпевшим поражение противником. Я хорошо их знаю. Они очень похожи на нас. Я и Она очень похожи на них. Так долго ведя борьбу с одним противником, начинаешь перенимать его приёмы, привычки, даже внешность.
Так и этот представитель демонского выводка: издевается над человеком, пародирует его крики, смеётся и снова делает ему больно. Даже сорвал с него одежду. Ему интересны человеческие существа. За своё любопытство он отплатит жизнью. В его глазах сверкает ужас перед тем, как зачарованная наводящаяся стрела находит его сердце и пронзает навылет.
Бедолага в испуге отползает глубже внутрь пещеры. Вне всяких сомнений, от таких рваных ран и царапин он скончается в скором времени. Я могу помочь ему только в одном: дать промочить горло водой. Он недоверчиво смотрит на присевшего рядом с ним полудемона. Мы, Охотники, осваиваем Тайную магию, магию демонов. Именно она даёт такое могущество, нечеловеческую ловкость и смертельную опасность. Эта магия запретна для простых смертных Санктуария и способна открыться тем, в чьём сердце поселилась Тьма. Избранным, оказавшимся на грани, лишёнными всего на свете. Как Мне и Ей. И вырабатываемая нами ненависть должна быть непременно обуздана концентрацией, иначе Тёмная магия поглотит нас, проникнет в души, превратив в безжалостного демона. И мы такие, сколько себя знаем – всю жизнь, с того переломного момента, когда лидер группы кочующих охотников протянул нам руку в предложении пойти с ними. С того времени нам дали выбор: умереть в страхе или бороться с его источником, и мы без долгих раздумий выбрали второе.
– Я не причиню тебе вреда. Пей. Увы, мне больше нечем тебе помочь.
В молчаливом согласии крестьянин пугливо забирает флягу из моих рук и пьёт. Сперва медленно, ожидая подвоха, но немного погодя почти наполовину осушает сосуд.
– Видимо, ты спас будущего мертвеца, – ухмыляется он, но на его измазанном в крови лице это читается как неотвратимая судьба. – Может, для других не всё потеряно? Нас было меньше десятка, эти твари связали нас и привели в ту круглую залу, из которой мне удалось сбежать… уползти. – Кашлянул со стоном. – Они хотели провести ритуал, жертвоприношение…
– Я убил шаманов. Живых не осталось.
Немая надежда в его глазах сменяется безмолвной тоской. Израненный человек щупает своей левой, изувеченной укусами и порезами, рукой по карманам и звенит пригоршней монет.
– Вот, возьми. Увы, но мне тоже нечем отплатить, кроме этого. Благодарен тебе. – Он вкладывает монеты мне в руку. Беззастенчиво забираю их себе и разворачиваюсь. – Ты избрал правильный путь, – едва ли голос умирающего можно назвать громким, но эхо бережно доносит его по опустевшим каменным коридорам до меня, в спешке возвращающегося к скарбу.
Правильный путь. Воспоминания часто возвращают меня в тот миг, когда на испещрённом шрамами лице сероглазого Морта мелькнула загадочно-приветливая улыбка. Моего наставника, учителя. Разве у меня был выбор?! Когда я думаю о «другой» жизни, той, в которой остался наедине с собой, то в сознании рисуется чёрная ночь без звёзд. Нет никакого другого выбора. Меня нашли и обучили всему, что знали сами, потому что они почувствовали во мне силу: я был рождён охотником! И я не остановлюсь ни перед чем, что помешает выполнить долг. Уничтожить всех демонов невозможно (даже убийство Диабло не сможет принести мир Санктуарию… Но откуда такая мысль? С ним расправились ещё до моего рождения), они найдут лазейку даже если уничтожить все воплощения зла, а, значит, у меня всегда будет работа, всегда будет стремление двигаться дальше.
Закинув за спину мешок с тканями, полотенцами и едой, я решаю отправиться к Ней короткой дорогой. Короткой и небезопасной, в ту часть пещеры, что ещё кишела врагами. Но чутьё подсказывает отправляться именно туда в надежде не потерять ещё больше времени.
Каждая короткая схватка выходит богатой на трофеи: один Норный Прыгун выронил из пасти сияющее оружие, свет которого устремился в небеса сквозь узкие скальные щели. «Подарок судьбы», дары ангелов смертным для уравновешивания сил в их поединках с нечистью. Иногда они изготавливают подобные предметы сами, иногда наделяют волшебными свойствами предметы тех, кто отличается в битвах, приглянувшихся важным и спесивым ангелам на небесах. Конечно же бывает и так, что из-под рук умелых кузнецов выходят шедевры; и демоны вытачивают или выпиливают подобное оружие, но случается это крайне редко, и чаще всего это домыслы и слухи. Среди умелых воинов, владевших подобной реликвией, был мой наставник Морт. После его кончины я забрал принадлежащее ему оружие и отправился дорогой упавшей Звезды, чтобы исполнить своё предназначение.
От долгого бега усиливается боль в бедре – рана, оставленная жгучим снарядом очаровательной Суккубы… Разве я встречался с ними? Пытаясь восстановить события последних месяцев, с неподдельным смятением понимаю, что я это уже испытывал. Может, горячее солнце Калдея помутило разум, но я совершенно точно могу предсказать появление большего зла, а это недолгое затишье после победы над Владыкой Лжи обманчиво, как бы это ни звучало иронично! Я даже совершенно точно помню его имя и как он выглядит. Знаю, где выступит со своим воинством. Азмодан…
Я вспоминаю обжигающий воздух и песчаные бури пустыни; холод промёрзлых деревянных кладовых и запах гнилой пищи; чистый воздух небес и одновременно прекраснейшее и ранящее сердце опустошение Серебряного Шпиля… Отчего я мог хранить это в памяти? Откуда это помню? Неужели я присутствовал там и видел всё собственными глазами?!
Выход наружу и снова спуск в пещеру, на этот раз нужную. Усердия всегда вознаграждаются. Здесь мы надёжно спрятались от ненужных глаз. Всё, что произойдёт, должно остаться только между нами.
***
Она смиренно ждёт там, где Её оставил: в невидимом глазу тупике, увлажнённой подземными ручьями. Рядом с Ней бежит чистый прозрачный источник – идеальное место для роженицы – тихое, красивое и безопасное. Укрытая плотной тёмной сатиновой тканью, Она напряжённо ожидает принятия новой для себя роли – матери. Но лишь на несколько циклов. Пока мы не пристроим малыша или малышку к доброй крестьянской семье, проживание которой зиждется глубоко в защищённых землях.
Только переступаю импровизированный порог просторной залы, как охранные турели испаряются тёмной пыльцеобразной пеленой, оповещая охотницу о моём прибытии. Теперь можно начинать, и нам ничего более не сможет угрожать. Холодная расчётливость всегда найдёт выход из любой сложной ситуации. К примеру, в этой, когда необходимо подготовить всё к тому, чтобы скрыть это событие – плод наших мимолётных страстей.
Впервые это произошло в угодьях Леорика, и с тех пор прошло уже, казалось, много полнолуний. Охотники никогда не поддавались людским чувствам, тем более на охоте, но упоение победой в той жаркой битве зажгло в нас иное чувство. Демоны и демонопоклонники очень быстро превращались в игольницы от шквала наших стрел. Мы кружились, будто в танце, и совершали акробатические трюки, расстреливая ненавистных противников и выполняя свою благодетельную обязанность. Охотница направила болу – та свободно пролетела быстрее ветра и ворвалась в толпу отпрысков зла, взрывая и расшвыривая их во все стороны, раненых или уже мёртвых, неважно. Вызвала град стрел – и они пригвоздили к травянистой серой лесной почве и камням все тела, тем самым обозначая место для их могил. Тогда и там, мы, охотники на демонов, исполнили свой долг. Напряжение и усталость от азарта охоты разлилось от головы к телу и кончикам пальцев, и впервые мы взглянули друг другу в глаза и успели заметить, как малиновый отблеск желания убивать потускнел, оставляя другой – увлечение, взаимный интерес. Впервые возникающая потребность не испугала – страх охотникам не ведом, – наоборот, нас влекло друг к другу, и мы не сопротивлялись.
С тех пор, как мы почти одновременно оказались в Новом Тристраме, то ощущали острое соперничество. Каждый из нас воспитан и научен быть одиночкой в этом мире, кишащем бесами. Только наедине с собой мы способны выплеснуть всю мощь, скрытую внутри, и обуздать её по необходимости. С первых дней нас учили дисциплине и умеренности перед тем, как открыть таинство магии, сводящей с ума. Каждую секунду она нашёптывала унизительные и сокрушающие слова, склоняя неокрепший дух перейти на сторону кровожадных зверей. Нас готовили к худшим из вероятностей и научили самостоятельно справляться с трудностями, но это совсем не значило, что мы теряли право объединиться и работать сообща. Достаточно было встретить взглядом противника, чтобы представить примерную тактику боя и тут же действовать, не мешая друг другу. Посмотри на нас со стороны – и каждый бы подумал, что мы тренировались много дней и ночей, но это было не так. Хотя уверен, что и она тоже не удивлена этим. Всё это говорит о том, что мы идеально созданы для битв с нечистью и ничего более.
Даю Ей отвар из трав и успокаиваю. Её сердце бьётся с неистовой частотой, с какой ни
билось в сложнейших битвах. Она покрывается потом, напрягая своё натренированное тело для порождения жизни. В высшей степени непривычно для тех, кто лишь отнимает. В высшей степени показательно в своей простоте.
Помогаю Ей, нахожусь рядом и даю указания. Приводить повивальника* было небезопасно: он или она могли проговориться у кого принимали роды, и тогда младенец был бы обречён на смерть. Нас считают заразой, изгоями, не принадлежащими ни одному из сословий и государств. «Мы ходим там, где смерть», – говорят злые языки, но никто не хочет признать, что эту «смерть» преследуем мы, а не она тянется за нами мрачной тенью. Никакая семья не возьмёт на себя такую участь: они суеверны, пугливы, малодушны. Мы точно не сможем взять дитя с собой, и никакой речи быть не может, чтобы осесть в тихом месте. Свету грозит зло невиданной мощи, бездействовать – непозволительно. Потому мы согласны жертвовать здоровьем малыша и подставляем его под угрозу сознательно, принимая во внимание предстоящее сражение.
На Свет Санктуария, здешний мрак пещеры которого пока наполнен сиянием масляного ручного фонаря и костра, да шумом воды, появляются поочерёдно две малютки. Их маленькие ротики производят громкий плач в знак протеста, ужаса, боли и слабости. Едва ли не любой человек рождается и умирает реагируя схожими звуками, но только охотник на демонов заканчивает жизнь с безразличной стойкостью. Мальчика и девочку, сморщенных и красно-розовых, серые пуповины которых активно пульсируют, я беру на руки, ощущаю горячее тепло и отдаю матери. Проходит время, прежде чем все мы успокаиваемся и перестаём трястись. Такое странное состояние, близкое в безмолвной панике, происходит в первый раз не только у деток, но и у нас, их родителей.
Прошу Её отдохнуть и занимаюсь заключительными этапами приведения младенцев в мир, в котором они более не принадлежат своей матери. В нагретую заблаговременно воду бережно опускаю их по очереди: удивлённые светло-голубые глаза смотрят на меня с доверием, благодаря чему всё получается сделать гладко. Когда они, укутанные в тёплые тряпки, частично свыкшиеся с новым для себя миром, прекращают кричать, уткнувшись носами в женскую грудь, мы с тоской переглядываемся, пытаясь вообразить жизнь без сеющих вокруг беспорядок демонов. У нас не получается. Пройдёт несколько лун – и мы отправимся в селение, оставим на пороге двух краснощёких младенцев, которых всеми остатками человеческой души надеемся уберечь от судьбы, схожей с нашей. Мы с Ней потеряли семью, и судьба отыскала путь возместить потерянное: позволила иметь наследников, которых не ждёт та же участь. Мы уповаем на этот благоприятный – в нашем случае – исход.
***
Сперва расслабляющая и солнечная погода Хандараса, затем иссушающая и пыльная – Кеджистана, а теперь и бодрящие морозы в крепости Бастион рядом с Варварскими Землями заставляют активнее приспосабливаться к своим условиям, как самых неприхотливых представителей живности Санктуария. Чувство предвидения вновь с прежним рвением затуманивает рассудок: я уже был здесь и осознавал всю опасность грядущих событий. Её чутьё не расходится с моим, и она беспокоится.
Подтверждение наших догадок встречается эфемерным видением Меньшего Воплощения Зла. Того самого, я уже видел его. Жаль, проницаемого, иначе он познал бы наш гнев, во много раз возросший с момента появления детей, бороться за счастье которых хочется отчаяннее, чем за своё. С поведением, свойственным всем демонам без исключения с незначительными отличиями в количестве и искусности злорадства, Меньшее Воплощение Зла пророчит свою победу и предвещает нам скорую смерть, смеётся в лица. Помешать его гнусным планам становится нашей следующей задачей.
Трудности принятия решений остаются давно позади, сейчас только бездыханная грудная клетка, знаменующая собой окончательную смерть приспешников зла, волнует нас. Посему, прикрывшись капюшоном и затянув шарфы потуже, отправляемся давить под собой свежевыпавший снег, который, по всей очевидности, не собирается останавливаться, всё больше засыпая раненых и мёртвых людей и башни Бастиона, осыпающиеся крупным камнем с каждым новым выстрелом вражеских осадных баллист. Всё больше скрывая следы недавних битв и присутствия демонов, довольно сообразительных, чтобы устраивать засады, но не достаточно, чтобы ввести в заблуждение умелых охотников.
Прочные головные уборы сужают обзор, но от нас не в силах укрыться ни одна тень, скользившая по этой крепости. Арбалет в руке и демон на прицеле – два компонента, необходимые нам для жизни. Порой, еда и сон кажутся малозначительными. С одинаковым проворством мы встречаем и расправляемся с новыми отродьями демонов в небе и на стенах, оставляя за собой лишь туши тех, кто более не сможет потревожить сон уставших воинов и испуганных простолюдинов. Человек изначально рождён, чтобы жить; демоны ставят своей целью убивать и калечить людей; охотники возникают для того, чтобы забирать жизни демонов. Мы – вершина этой цепочки. Высшее звено.
Тягостное чувство нарастает с каждым преодолённым отрезком местности: я стараюсь держаться спереди, обращаю всё внимание ненасытных сражениями тварей и держу Её позади. Тревога. Я хорошо помню, как чуть не потерял Её в Южном Высокогорье при сражении с рассвирепевшими Зверобыками. Время, проведённое вместе, и сражения сблизили нас, вопреки бесчувственному образу жизни. Пока я живу, со мной и живёт надежда: на благополучный конец, на яркое небо, на победу в каждой схватке, на что угодно положительное в этой бренной реальности. Охота и одержимость битвами отнюдь не выступают вынужденным долгом, они – наша судьба, зародившая неугасающую тягу истреблять зло, которую невозможно искоренить в Нас. Но это лишь половина нашей дуальной сущности. Другая – наслаждается победой, приятным затишьем, иногда даже планирует отдохнуть в уединённом месте, если есть с кем. С кем-то разделяющим твоё стремление. Например, с Ней. И снова, потаённое или подавляемое, пробуждённое чувство оповещает теплом замерзающее тело. Привязанность. Ещё несколько подобных мыслей – и риск быть раненым или убитым станет колоссальным. Необходимо сосредоточиться.
Справедливая война лучше несправедливого мира. Никогда человечеству не предстояло схлестнуться с таким поистине громадным и безжалостным войском. С раздражающей периодичностью оно внушает ужас, не раздумывая убивает всех, кто не согласен подчиниться. Мы восстановим баланс, некогда нарушивший благой ход вещей и разрушивший мир в царстве людей, чего нам это не стоит. Настало время людей покончить с вечными играми Ада и Небес, вовлекающими нас в свои конфликты, и взять в руки собственное будущее.
Холод хоть и отрезвляет сознание с каждым вдохом, но ещё и сковывает движения: скорость пальцев замедляется перед снежной вьюгой, и акробатика даётся сложнее: замерзают пластины доспехов. Но мы без излишних промедлений продираемся вперёд с боем и сводим к нулю всех опасных тварей, жутких, безжалостных, словно бы не принадлежащих этому миру, ошибочных. Предельная уверенность в последнем утверждении возносит собственную значимость, так как понимаем, что мы едва ли единственные с этими ошибками справляемся лучше всех.
Глядя на мечущихся с раскрытыми глазами воинов мы не имеем права отвернуться от помощи: как будто бы мощи баллист было недостаточно, на полуразвалившиеся стены крепости взбираются мерзкие Изрыгатели, сообразно своему имени выпуская из зловонных ртов наружу полчища опасных противников. К счастью, расправились с ними играючи, впрочем, решающим аргументом выступила не группа натренированных бойцов, а слабость и в некотором роде слабоумие низших демонов, не запрещающая им путешествовать в длинном тлетворном пищеводе червяков-Изрыгателей. Хотя многие из них, не опалённые желудочным соком, с ловкостью уворачивались от разящих мечей, в конце концов это не спасло их от участи блестеть внутренностями на прилежно выкованных бронепластинах.
Обменявшись предложениями с немногими уцелевшими, мы отправляемся зажигать сигнальные костры, взращивая семена воодушевления в сердца бойцов Бастиона. Попутно поднимаем боевую тревогу и призываем на выручку боеспособное население с окрестных земель.
Уже на заоблачных стенах, в один момент, когда мои шлем и доспехи, созданные по чертежам одеяния знаменитого полководца и короля Огильда, ледяным прикосновением сильнее обжигают кожу, а поднявшийся ветер пробирает до нутра, я упускаю из внимания предательскую магию, энергия которой лучится белоснежным светом, не заметным в разбушевавшуюся погоду. Она струится совсем рядом, но отпрыгнуть уже поздно. Я упустил какой-то миг! Полмига! Подлые яркие многоконечные звёзды вертятся и лопаются сферой ледяных частиц, превратив в стылых истуканов всех вокруг.
Плохое часто приходит за спиной худшего.
Я ощущаю пустоту, сковывающее бессилие, когда краем глаза отмечаю, как струящейся голубым светом Падший Пехотинец, – чемпион, обладающей магией – с самодельным неказистым оружием в руках приближается к нашим обездвиженным телам. Проходит мгновение, прежде чем довольный малахитово-жёлтый Падший ликующе закричит, замахнётся свой палицей обеими руками и ударит по нам со всей силы, громким и противным металлическим лязгом заполнив пространство; а мы рассыплемся на тысячи и тысячи хладных осколков, примерно соотносимых количеству убиенных демонов, и невольно станем настилом из таких же мёртвых тел.
Нам не дали возможности взглянуть друг на друга, произнести прощальные слова…
Пока я жил, со мной жила и надежда. Она вмиг была разрушена вместе со всеми достижениями и устремлениями. Возможно, последующие герои закончат то, что мы начали, а мы лишь будем уповать на то, что они будут намного опытнее нас и прорвутся в самые глубины вражеского стана, уничтожив их несносных предводителей. Только тогда Светило засияет ярче прежнего, и воцарится мир, тот, которого мы все заслуживаем уже давным-давно.
Но пусть они уяснят. Мы ставили целью защититься от любых напастей и заклятий, ударов и снарядов, забыв об одном.
Никто не защищён от холода.
Комментарий к Часть 1
*Повивальник – то же что акушер, произошло от свивальника – длинной узкой полосы ткани, которой прежде пеленали младенца или обвивали поверх пеленок.
