Текст книги "Свидания вслепую (СИ)"
Автор книги: Jane Evans
Жанры:
Короткие любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
– Мои личные отношения тебя не касаются, Грейнджер, и поверь, ты последняя, с кем бы я стал обсуждать свои отношения с Мэ… – он осёкся, когда лифт вдруг остановился с громким писком, а глаза Гермионы почему-то расширились.
Сквозь открывшиеся двери кабины ввалилась целая куча народа, радостно пожелавшая им счастливого Нового года и сместившая Драко к Грейнджер, к которой он вынужденно прижался всем телом.
Внутри вновь всё перевернулось, а потом упало, когда он услышал громкий вздох Гермионы, с новой силой ощутил её аромат и понял, что тело, находящееся в такой близи, странно знакомо.
Драко в который раз стало не по себе, и он хотел отпрянуть от Грейнджер, но его лишь сильнее толкнули на неё, и в этот раз в попытке не завалиться он упёрся двумя руками в поручни по обе стороны от неё. Лица сблизились, и они уставились друг на друга с одинаковым ужасом в глазах, задышали чаще и одновременно ощутили эффект дежавю.
Сглотнув, Драко перевёл взгляд на слегка приоткрытые губы Грейнджер, и на какую-то шальную секунду ему захотелось к ним прижаться, чтобы проверить, убедиться, что Гермиона – не Мэри.
Но в следующую минуту двери открылись, и кто-то громко прокричал:
– Девятый! Эй, молодежь, кто из вас выходит на девятом?
В это мгновение Грейнджер словно пришла в себя, тряхнув головой, довольно грубо вырвалась из невольных объятий Драко и протолкнулась сквозь толпу к выходу. Она, спотыкаясь, вылетела из лифта и понеслась по коридору прочь.
Двери уже закрылись, а Драко до сих пор неподвижно стоял, глядя прямо перед собой.
В голове крутился лишь один незаконченный вопрос – неужели…
*
За час до Нового года
В голове крутился вполне определённый ответ: да, Малфой действительно имеет поразительное сходство с Крисом. У него, однозначно, тот же запах, то же тело и… Ладно, так уж и быть – тот же голос. Однако Гермиона до сих пор пыталась себя убедить, нервно расхаживая по квартире с бокалом крепкого вина, что это ещё ничего не значит: в мире миллионы мужчин, имеющих такое же телосложение и рост, а что до парфюма – наверняка Малфою изготавливают его на заказ, причем, вполне возможно, в том самом месте, где и Крису.
«Но как ты тогда объяснишь, что у Малфоя такой же голос?» – ненавязчиво поинтересовалось подсознание.
Гермиона сделала большой глоток и тут же нашла убедительный довод: голоса молодых мужчин вообще зачастую слишком похожи, причём похожи настолько, что сложно определить, кому какой принадлежит. Вот вспомнить хотя бы те моменты, когда она, к примеру, готовила домашнее задание в гостиной факультета, а ребята, развалившись на диване, эмоционально обсуждали матч по квиддичу или какую-то другую важную для них тему. Ведь тогда Гермиона в самом деле не могла отличить голос Симуса от Дина, Дина от Гарри, Гарри от… Да кого она обманывает?!
– К чёрту! – в сердцах выпалила Гермиона и разбила бокал.
За окном кто-то пьяно рассмеялся и стал фальшиво напевать её любимую новогоднюю песню. Многие уже начали отмечать долгожданный праздник, а кто-то ещё не закончил это делать с самого Рождества, так что на улицах и в домах царило веселье. И лишь Гермиона много часов подряд не могла решить, что делать сегодня вечером.
Что делать с тем, что Крис был пугающе похож на Малфоя, а может… и вовсе был им.
Гермиона замерла у окна, наблюдая, как влюблённая парочка, совершенно точно выпившая и счастливая, в обнимку неровно брела по переулку. Иногда кто-то из двоих так и норовил упасть, но другой подхватывал и помогал удержаться с громким смехом. Присмотревшись, Гермиона обратила внимание, как изысканно и дорого была одета девушка, в то время как парень явно не располагал возможностью так выглядеть: его простые свободные брюки, обыкновенная футболка и чистая, но поношенная, полностью расстёгнутая мантия говорили о многом. По всей видимости, эти двое были совершенно из разных социальных кругов, к тому же мужчина был явно старше минимум на десяток лет, а его весьма заметная татуировка на шее и пирсинг в ухе совершенно не вязались с её интеллигентным внешним видом. Ну, если не считать того, что она была немного пьяна.
«Как странно: они такие разные…» – подумала Гермиона.
«…зато счастливые», – вкрадчиво вторглось к ней в мысли подсознание, взволновав что-то в душе.
И в этот миг случилось невиданное: мужчина встал на одно колено и громко прокричал: «Мэри, выходи за меня!».
И она, практически не раздумывая, сказала «да».
Конечно, она сказала «да», только вот Гермиона этого уже не слышала. В ней словно что-то щёлкнуло, и она поняла – к чёрту всё! Если для собственного счастья ей нужно шагнуть в бездну – она сделает это. В конце концов, есть же люди, которые когда-то совершили такой поступок – влюбились не в того, в кого следовало бы, а теперь едва ли жалеют об этом.
– К чёрту всё, – повторила Гермиона, оказавшись в уже почти родном тёмном помещении, где постепенно зарождался Новый год.
Где её ждал он.
*
За тридцать минут до Нового года
Драко не ждал её, не думал, что она появится, но она пришла. Села напротив него, как обычно, вот только одно было другим: она молчала. Не произнесла и слова, словно ждала, что он заговорит первым, но вообще-то он тоже ждал этого от неё, так что круг замкнулся, и в дурацком немом ожидании они провели несколько минут.
Помещение клуба преобразилось: теперь гирлянды светились ярче, огней стало больше, а благодаря подаренным на входе призрачно сияющим брошкам из остролиста ещё можно было запросто сосчитать, сколько волшебников дошли до конца и всё-таки решили посмотреть в глаза человеку, с которым общались в кромешной тьме.
Мэри нервно теребила брошь, приколотую где-то в районе груди, и Драко какое-то время смотрел на её пальцы, едва освещённые мерцающим украшением, после чего понял – нужно что-то делать.
– Что-то делать? Ты о чём? – тихо спросила Мэри в ответ на фразу, сказанную вслух.
– Я к тому, что нет смысла молчать сейчас, когда через какие-то двадцать минут мы увидим друг друга, и всё-таки придётся что-то сказать, – пояснил Драко, стараясь не думать, что, кажется, он уже слышал голос Мэри. Сегодня.
В этот момент к их столику подлетели музыканты, играющие популярные новогодние мелодии, и Драко раздражённо сунул им в мешок десять галлеонов. Прежде чем волшебники рассыпались в благодарностях, Драко торопливо перебил:
– Да-да, вам тоже счастливого Нового года, удачи, радости и прочей ерунды. А теперь, прошу, уйдите.
Спорить с ним никто не стал, и музыканты поспешно удалились, что-то пробормотав про «дурные манеры», а Драко залпом осушил бокал с огневиски.
В эту минуту алкоголь, как никогда, необходим его встревоженному организму.
– Ты не слишком-то любезен, – сухо прокомментировала Мэри.
– Ты только сейчас это осознала? – невесело усмехнулся Драко, и услышал протяжный вздох с той стороны стола.
– Если ты по-прежнему думаешь, что что-то способно меня оттолкнуть, то ошибаешься, – устало откликнулась Мэри. – Тебе не обязательно стараться выглядеть хуже, чем ты есть. Кем бы ты ни оказался, Крис, моё мнение о тебе останется неизменным.
Её голос казался настолько глубоким, уверенным и успокаивающим, что Драко и сам не заметил, как медленно поднялся с места и подошёл к ней, снедаемый сотней колотящих изнутри эмоций, желающих вырваться наружу. Он стоял рядом, глядя на Мэри и борясь с желанием прижать её к себе в отчаянном жесте, который по какой-то причине не смел себе позволить.
Всё слишком запуталось.
Запутался он сам.
Мэри судорожно вздохнула, когда Драко едва ощутимо провёл пальцами по щеке, а затем, склонившись к ней и пропустив волосы сквозь пальцы, притянул ближе к своему лицу. Губы находились всего в сантиметре друг от друга, когда он прошептал:
– Совсем скоро мы узнаем. Под той омелой.
Драко закрыл глаза и медленно прижался в поцелуе к виску Мэри, стараясь обуздать отравленные знанием чувства, после чего сделал пару волевых шагов назад и быстро пошёл к выходу.
Ему необходим свежий воздух. Он почти задыхался в этом тёмном помещении, пропитанном ею насквозь.
Но, когда Драко вышел на улицу, то понял: попытка убежать от неизбежной реальности, которая совсем скоро в любом случае протаранит его своей неизбежностью, не удалась. Ведь где-то в глубине души он чувствовал, что ждёт его, когда свет обнажит неудобную правду, столкнув их с Мэри лицом к лицу: Драко либо умрёт, либо воскреснет. Наверное, умрёт, но хотелось бы…
Он всё ещё задыхался, потому что сам был пропитан Мэри, пропитан её и своими чувствами насквозь, и поэтому поздно что-то менять. Он крупно попал.
И теперь, стоя на свежем воздухе и не ощущая удовлетворения, он признался себе, что на самом деле ему уже плевать. Давно плевать, кем именно она может оказаться, ведь так или иначе она останется собой – той, с кем он по-настоящему хотел быть.
И в этот момент прозрения, наблюдая, как крупные хлопья снега мягко кружат в свете одинокого фонаря, Драко ясно осознал, что именно было его настоящей необходимостью в эти последние жалкие минуты до наступления Нового года. Что именно стало его настоящей потребностью, несмотря ни на что.
Это она.
Мэри.
*
За две минуты до Нового года
Гермиона чувствовала себя дурой. Все вокруг зажгли бенгальские огни, надели дурацкие рождественские колпаки, сияющие на манер брошей из остролиста, и с каким-то особым воодушевлением смотрели на сцену, где приглашённый ведущий произносил поздравительную речь под ненавязчивую музыку. В другой ситуации Гермиона с удовольствием вникла бы в смысл слов конферансье, так же, как и другие, радовалась бы скорому наступлению Нового года и, может быть, даже надела бы колпак, который совершенно точно только изуродовал бы причёску. Но вместо этого она стояла под чёртовой омелой, нервно кусала губу и оглядывалась по сторонам, ожидая увидеть Криса, но он не возвращался.
Сегодня он вёл себя странно, пребывая в скверном расположении духа, что только подтвердило пугающие догадки Гермионы насчёт того, с кем именно она общалась всё это время. С кем именно танцевала, обнималась, целовалась… Да что там! Практически занималась сексом, вернее, занималась бы им точно, если бы не вчерашний порыв удержать эти странные отношения в грядущем году. И сейчас вполне могло оказаться, что удерживать-то ничего и не придётся.
Гермиона кинула очередной раздражённый взгляд на огромный циферблат, появившийся сегодня рядом с нарядной ёлкой за спинами музыкантов, и поняла, что всего через тридцать секунд всё будет кончено: свет включится, и она будет с обидой смотреть, как другие радуются возможности наконец увидеть своего собеседника и встретить Новый год, глядя друг другу в глаза, в то время как Гермиона на их фоне будет выглядеть полной дурой и неудачницей, непонятно зачем забредшей под омелу, где ей точно не место.
– Ты уверена? – серьёзно спросил Крис, и Гермиона медленно обернулась, осознав, что произнесла последнюю фразу вслух.
– Где тебя носило? – попыталась разозлиться она, хотя на самом деле чувствовала облегчение и искреннюю радость, что он всё-таки пришёл.
– Дышал свежим воздухом, выявлял потребности, – небрежно откликнулся тот, и что-то в его тоне изменилось.
Гермиона поняла причину, когда огромный циферблат ярко засиял, а ведущий призвал толпу вместе с ним отсчитывать последние десять секунд до того, как включится свет.
«Один!» – раздалось вокруг.
Гермиона судорожно сглотнула и в отчаянии спросила высоким голосом:
– И как погода?
«Два!»
– Ты действительно хочешь это обсудить? – съязвил Крис.
«Три!»
– У тебя есть другие предложения? – чувствуя нарастающую панику, поинтересовалась Гермиона.
«Четыре!»
– Всего одно, – мягким голосом ответил он, и её сердце застучало быстрее.
Что, что именно он задумал?
«Пять!»
– Тогда озвучь его, – стараясь не поддаваться накатившей истерике, вымолвила она.
«Шесть!»
– Нет, – просто отозвался Крис и, как ей показалось, усмехнулся.
«Семь!»
– Что? Почему? – забыв про истерику и на мгновение растерявшись, искренне удивилась Гермиона.
«Восемь!»
– Я лучше покажу, – странным тоном заявил Крис, и её это насторожило.
«Девять!»
Что он, к чёрту, собрался показывать? Умение испариться за секунду вместо того, чтобы открыть своё лицо?
«Десять!»
Талант отвадить девушку, почти по уши влюбившуюся в умело созданный им образ? А может…
Но Гермиона уже не смогла ни о чём думать, потому как сразу произошло несколько вещей: яркий свет озарил помещение, от непривычки и неожиданности она зажмурилась, а затем почувствовала, как Крис притянул её к себе и с силой прижался ртом к её губам. На какое-то время она опешила, но вскоре, ощущая, как адреналин ударил в голову, страстно ответила на поцелуй, прижавшись к Крису так, что будь у них возможность слиться воедино – это произошло бы.
Они беспорядочно ласкали тела друг друга, словно пытаясь руками запомнить то, чего так скоро могли лишиться, невольно портили друг другу причёски, с силой сжимая, оттягивая волосы, а зубами оставляли отметины на губах, даря боль и какое-то извращённое наслаждение от понимания, что хотя бы таким образом они смогут пусть ненадолго, но всё же остаться в жизнях друг друга.
Свет нагло пробивался сквозь веки, словно крича: «Очнитесь!»
Находящиеся вокруг люди уже начали тихо, смущённо посмеиваться, а порой и вовсе шутливо окликать: «Очнитесь!»
Гермиона сама, словно со стороны, кричала себе и Крису: «Очнитесь! Очнитесь же, наконец!»
И в какой-то момент они оба это сделали – как по команде оторвались друг от друга и открыли глаза.
*
За минуту до Нового года
Сначала он не видел ничего, только чувствовал резь от слепящего яркого света, коим было озарено всё вокруг, ощущал бешеное сердцебиение и невозможность ровно дышать. Драко жадно глотал ртом воздух, пытаясь прийти в себя после сумасшедшего поцелуя и силясь разлепить веки. Постепенно боль начала уходить, и он стал различать цвета и силуэты, поэтому очень скоро мог в общих чертах описать девушку, стоящую напротив него: лохматая брюнетка среднего роста в немного помятом коктейльном платье тёмно-вишневого цвета.
С каждой секундой глаза всё быстрее привыкали к освещению, и, распахнув их ещё шире, Драко также подметил, что девушка, похоже, была испугана, судя по тому, как она прижала руку ко рту, округлила свои карие глаза, а ещё… Вот чёрт!
Именно в момент, когда Драко осознал, что у Мэри – действительно карие глаза, способность нормально видеть окончательно вернулась к нему, и он тут же понял ещё кое-что: настоящее имя Мэри – не Мэри.
Её настоящее имя…
– Гермиона, – ошеломлённо выдохнул Драко, уставившись на Грейнджер, которая смотрела на него с таким же изумлением.
Всё вокруг будто взорвалось, разлилось и заходило ходуном, когда Драко со всей ясностью понял: всё это время он общался с ней – с Грейнджер.
Он целовал её.
Он ласкал её.
Он хотел её.
Он-хотел-Грейнджер-хотел-её-хотел…
– Твою мать… – только и смог вымолвить он, видя, как Гермиона медленно качает головой, не в силах справиться с удивлением.
А в мозгах Драко постепенно всё вставало на свои места: частые упоминания Мэри о том, что многие её не любят за что-то, от неё не зависящее (чистота крови), рассказ про парня, с которым она рассталась после пяти лет стабильных отношений (тупица Уизли), а ещё невиданная эрудированность для молодой девушки, чем из его знакомых могла похвастаться только она.
Всё сходится.
– Значит, Крис – это и есть… ты? – неожиданно начала Грейнджер, очевидно, пытаясь справиться с шоком.
И тут Драко почему-то вспомнилась их недавняя ссора, а точнее тот момент, когда они с пеной у рта спорили на тему любовников и, не зная этого, вместо того чтобы оскорблять, восхваляли друг друга.
Идиоты.
– Значит, Крис – это и есть ты, Малфой? – тихо повторила Грейнджер, чуть подняв подбородок.
А Драко почему-то стало так смешно, что он едва сдержался, чтобы не захохотать в открытую.
Наверное, нервы сдали.
– Невиданная сообразительность, Мэри, – еле выдавил он, смотря прямо на Грейнджер, которая спустя несколько секунд сделала то, чего он ожидал меньше всего: она пару раз моргнула, а затем громко рассмеялась.
Не веря своим глазам, Драко наблюдал, как Гермиона заливисто хохочет, запрокинув голову, и вскоре захохотал сам от абсурдности той ситуации, в которой они оказались.
По сути, они могли догадаться, с кем общаются ещё в первые дни свиданий вслепую, ну а уж в последние – тем более. Просто оба отчаянно отодвигали от себя возможность того, что Мэри может оказаться Гермионой, а Драко – Крисом.
Они шли на поводу у предрассудков, хотя каждый вечер клятвенно обещали, что те их не затронут в отношении друг друга.
Идиоты, настоящие идиоты.
Постепенно смех стих, а в душе с каждой секундой стали просыпаться всё новые и новые эмоции, наводнившие голову огромнейшим количеством вопросов, флагманом среди которых был один – что дальше?
Драко видел, как тускнеет улыбка на припухших от поцелуев губах Гермионы, как в глазах постепенно расцветает горечь, а пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. И, когда она, сделав несколько неровных шагов назад, отвернулась и быстро двинулась к двери, Драко подумал, что, похоже, для себя она нашла ответ на интересующий их обоих вопрос.
Сердце ухнуло вниз.
*
За тридцать секунд до Нового года
Сердце встрепенулось. Хотя нет, на самом деле оно едва не выпрыгнуло из груди, когда Гермиона увидела Драко. Конечно, она догадывалась, она предполагала, но всё же и подумать не могла, каким шоком для неё станет тот факт, что Малфой – и есть Крис.
У неё подкашивались ноги, в ушах шумело, и она просто как-то априори знала, что теперь, когда они увидели друг друга при свете, всё кончено.
Малфой не двигался с места, он не сделал и попытки подойти к ней, из-за чего Гермиона решила, что всё-таки лучше уйти первой, чем смотреть, как он не может справиться с отвращением, взращённым годами.
Она предпочла закрыть глаза на то, что в ней самой больше не было и намёка на отвращение или какое-то подобное чувство.
И поэтому, униженная, злая на саму себя, она почти бегом дошла до двери, но, когда потянулась к ручке, почувствовала, что накрыла чью-то ладонь своей. Не сразу осознав, что произошло, Гермиона после аппарации быстро огляделась по сторонам и поняла, что находится на улице, прямо возле входа в тот таинственный клуб, где вот-вот куранты должны были пробить двенадцать.
– Вот видишь, я был прав, – раздался негромкий голос за спиной, и она, резко обернувшись, увидела Драко. Он стоял, скрестив руки на груди, и исподлобья смотрел на неё, пока снежинки медленно кружили над ним, легко опускаясь на тёмную ткань рубашки и светлые растрёпанные волосы.
– Что… ты тут делаешь? – выдавила она первое, что пришло в голову.
– Хочу окончательно убедиться в своей правоте, – ответил Драко, не сводя с неё пристального взгляда. – Знаешь, я не виню тебя, Грейнджер, что ты пошла на поводу у предрассудков. В конце концов, сложно продолжать общение с тем, кто оказался бывшим Пожирателем Смерти.
Гермиона даже открыла рот от изумления.
– То есть это я пошла на поводу у предрассудков?! Кажется, это ты стоял, не двигаясь, и смотрел на меня так, словно банши увидел!
– Сказать честно, ты действительно похожа на банши, – усмехнулся Драко, окинув взглядом её причёску. – Такое ощущение, что вы побывали с ней у одного парикмахера.
Гермиона недоверчиво посмотрела на него. Она ожидала, что Малфой начнёт её оскорблять, унижать, одним словом, даст понять, что их общение было ошибкой. Но вместо этого он вёл себя иначе. Он… шутил. Шутил, как Крис.
– К чему всё это? Ты же меня ненавидишь. Я грязнокровка, Малфой, забыл? Не стоит делать вид, будто тебя это больше не трогает.
От её слов он нахмурился и сделал несколько шагов навстречу.
– Я не делаю вид, Грейнджер, что меня это больше не трогает. Просто меня больше не трогает чистота твоей крови. Мне плевать на это, как и на всё прочее, – нетерпеливо выпалил он, смотря на неё тяжёлым взглядом, – от былой усмешки не осталось и следа. – И единственное, что я хочу узнать: что трогает тебя. Ты меня по-прежнему ненавидишь?
Прежде чем Гермиона смогла что-то сказать, со всех сторон послышались почти синхронные возгласы из окон домов:
«Десять!»
– Нет, – вскинула она голову.
Драко, улыбнувшись уголками губ, сделал едва заметный шаг в её сторону.
«Девять!»
– Презираешь?
– Нет, – тряхнув головой и сама того не замечая, робко шагнула она ему навстречу.
«Восемь!»
– Считаешь придурком? – продолжил Драко, прищурив глаза.
– Отчасти, – вскинула бровь Гермиона и позволила себе слегка улыбнуться.
Боже, она сошла с ума! Она флиртует… с Малфоем.
«Семь!»
– Так и знал, – ухмыльнулся Драко. – Но всё-таки я прав? Ты стала относиться ко мне иначе, когда узнала, кто я?
Гермиона медлила с ответом.
«Шесть!»
– Нет, – наконец честно сказала она и тут же перехватила инициативу. – А что насчёт тебя, Малфой? Ты сможешь со мной общаться, как прежде, зная, кто я?
«Пять!»
– Нет, – просто ответил Драко и, до того как Гермиона успела окончательно разочароваться, добавил: – У меня куда более далеко идущие планы.
«Четыре!»
– Значит, предрассудки не смогут нам помешать? – рискнула спросить Гермиона, хотя никогда не любила рисковать.
«Три!»
– Уверен, что нет, – нахально заявил Драко. – И вообще, я считаю, у нас осталось не так много времени, чтобы тратить его на глупые вопросы, Гермиона.
«Два!»
– Ты не прав, Драко, – с улыбкой отозвалась она, сделав акцент на последнем слове. – У нас ещё куча времени.
«А раньше ты считала иначе, влюблённая дура», – ехидно протянул внутренний голос, который Гермиона беззлобно заткнула.
«Один!»
– И ты не боишься перемен? Ведь всё изменится, Грейнджер, я уверяю тебя…
Но он не успел договорить, потому как толпа радостно закричала «Ура!», встречая Новый год, а Гермиона просто прижалась ко рту Малфоя губами, думая, что это и будет ответом на его вопрос.
*
Через пять минут после наступления Нового года
Через пять минут после наступления Нового года Гермиона поняла три вещи.
Во-первых, они с Малфоем практически изувечили её квартиру: свалили в прихожей вешалку, сбили на пол увесистую папку с копиями годовых отчётов, а ещё разбили многочисленные колбы, банки, сосуды, разлив, рассыпав их содержимое, когда Драко весьма бесцеремонно смахнул их на пол с рабочего стола, куда тут же грубо припечатал Гермиону своим телом, попутно расстёгивая молнию на платье и покрывая поцелуями шею.
Во-вторых, они оба наплевали на предрассудки. Окончательно послали их к чёрту вместе с прошлыми обидами, а судя по словам Драко, ещё дальше, чем просто к чёрту, в тот миг, когда пересекли порог её спальни, второпях стаскивая одежду и шепча друг другу жаркие слова. Они спотыкались об его брюки и её платье, на ходу пытаясь их полностью скинуть с себя вместе с бельём, путались в именах, но наслаждались осознанием, что теперь они точно могут позволить себе абсолютно всё.
И, в-третьих, в мгновение, когда Драко, так и не добравшись до кровати, резко прижал её к стене и нетерпеливо закинул её ногу к себе на бедро, а затем одним мощным движением заполнил Гермиону до конца, она совершенно ясно поняла одно: они всё-таки будут вместе в новом году.
С каждым новым толчком, с каждым её, а может, и его новым стоном, одурманивающая мысль всё отчётливее отдавалась в висках: «В новом году мы будем вместе».
И ещё, ещё подаваясь бёдрами навстречу, впиваясь ногтями в спину, отпуская происходящее и встречая его, она снова думала: «В новом году мы будем вместе!»
А потом, уже на грани, в шаге от пропасти, в шаге от безумия…
– Мы будем вместе в новом году? – вслух произнесла Гермиона наивный вопрос, постепенно теряя над собой контроль (наконец-то она убедилась, что не только пальцы Драко способны творить настоящие чудеса).
Ответ последовал не сразу.
– Возможно. Но я бы хотел, чтобы мы были вместе… – в итоге напряжённо начал Драко, но уже не смог договорить, потому как наступил момент, когда она и сама не смогла бы его услышать.
И лишь спустя какое-то время Гермиона поняла: да, то Рождество действительно должно было стать особенным, и теперь она знала, что так и случилось.
Она знала это, как и то, что слово, не озвученное Драко, состояло из шести букв.
Этим словом было «всегда».
