Текст книги "Dragon VS Princess (СИ)"
Автор книги: izleniram
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Без шансов.
Это сразу прозвучало как приговор.
Перед кем тут Джиену притворяться-то? Даже перед собой пытаться не стоит: все очевидно как белый день. И хорошо, что бантаны – народ хоть и шумный, но довольно тактичный в таких вещах: никто из них даже не пытался жалеть Дракона, хотя каждый понимал, в какую тягучую паутину втягивает себя сейчас он без шансов выпутаться когда-нибудь.
Как и обещали, пацаны пригласили его на вечеринку по случаю завершения первой части мирового тура. Но Джиен не поехал. Ну да, он обещал.
Но, во-первых, график. Это официальная версия.
Во-вторых, накатывающая раз за разом от концерта к концерту депрессия.
И потом, …ну, а смысл? Ну приедет он в общагу или где у них там намечаются официальные куражи… ну напьется… ну потянет его как всегда на откровения и признания…. И даже если силенок хватит прижать своим пьяным телом Сокджина где-нибудь в укромном уголке с требованиями поцелуев, ничего хорошего из этого не выйдет. Ну максимум по морде получит – чего ж тут хорошего?
И поэтому драконья депрессия продолжается без отрыва от производства, дома, с ноутбуком на коленках и посреди полной разрухи в бытовом и ментальном смысле. Его такое состояние не выдерживает никто из близких, в этот раз даже кошка эмигрировала в родительские апартаменты на руках у возмущенной и (в который раз?) встревоженной состоянием сына матери.
На следующий день после вечеринки к нему в апартаменты заявился Шуга. Без предупреждения. И сразу с матами. Он что вообще себе позволяет? Джиен ему хён, если что. Но Шуга его хёнство шатал, судя по всему, потому что заявился с кофе и какими-то плюшками и сразу взгромоздился на диван с ногами. Почему с ногами: ноги на полу оставлять было опасно для жизни – такой там творился беспредел. Джиен депрессующий – это по умолчанию Джиен в бардаке, потому что:
– видеть он обычно в такой период не хочет никого, кто бы мог прибраться в квартире, то есть домработница, клининговые фирмы и очаровательная соседка с нижнего этажа сразу идут на фиг,
– сам он порядки наводить не намерен – у него глобальная депрессия и пиздострадания с отягчающими последствиями и, как следствие, ежедневные истерики матери по телефону на тему возможной миграции тараканов и крыс,
– из тех, кого он видеть бы сейчас хотел, никто прибираться не намерен, ибо сами лодыри такие, каких свет не видывал, да к тому же разъехались по индивидуальным турам. Разве что ТОП мог бы, но тому в себе бы порядок навести, ему не до Джиена.
И вот ТОПа дико не хватает, кстати.
Он джиеновы депрессняки излечивал сразу, ему для этого даже делать ничего не нужно было. Даже не нужно было ничего говорить. Он заходил в это царство хлама и просто пристально смотрел на Дракона. И Дракон весь сжимался под его взглядом, скукоживался и начинал сгребать мусор в мусорные пакеты, разве что позволяя себе бурчать под нос какие-то оправдания.
У ТОПа была над Джиеном непонятная власть: он вытряхивал из лидера всю дурь одним только взглядом, одним только взмахом длинных ресниц, одной только еле заметной доброй ухмылочкой.
А сейчас Сынхёну нужен был кто-то, кто смог бы сделать с ним то же самое. Но у Дракона для этого была кишка тонка. Да ТОП особо никого к себе и не подпускал. Особенно сейчас особенно таких компрометирующих личностей, как Джиен.
А Шуга, это вечно недовольное и брюзжащее существо, теперь сидело на диване в джиеновых хоромах и методично помешивало в бумажном стаканчике свой вечный кофе. И неодобрительно зыркало по сторонам.
– У тебя мусоропровод прорвало? – наконец язвительно спросил он, кидая пустой стаканчик из-под кофе в общую свалку возле дивана.
– У меня долбоебы охуевшие мусор мимо урны раскидывают, – в тон ему заявил Дракон, подтягивая к себе колени и укрываясь в кресле какой-то смятой дизайнерской ветошью.
Шуга задумчиво покрутил в руках полупустую упаковку от чипсов и отправил туда же.
– Где у тебя мусорные пакеты? – наконец спросил он, кряхтя сползая с дивана. И сам отправился на кухню и начал рыться в шкафу, что-то с грохотом разгребая на полках.
– Тебе униформу горничной принести? – издевательски улыбаясь, крикнул ему Дракон и поднялся, пытаясь попасть ногами в шлепанцы.
– Сам надень, помогать будешь, – вернул ему улыбочку Шуга.
– Зачем тебе это надо? – уже без улыбки и немного нервно спросил Джиен, протягивая руку и доставая из-за ведерка со щетками рулон мусорных пакетов.
– Тараканам проспорить не хочу, – абсолютно серьезно глядя на него, сказал Юнги. – Кто кого из вас быстрее из квартиры выживет. Пока что тараканы ведут. А я на тебя поставил.
– На что спорили? – точно также серьезно поинтересовался Дракон.
– На полтос и банку пивандрика, – сообщил Шуга и отправился в комнату.
О Джине не разговаривали. Вообще ни о чем не разговаривали. Молча распихивали мусор по пакетам и выставляли пакеты на лестничную площадку. Когда тишина, замешанная на молчании и шелесте полиэтилена, начала давить, Шуга порылся в плеере и включил музыку.
Из колонок заскрипела «One of a kind», и Дракон немного кривовато улыбнулся. Ну разумеется. One of a kind. Другого такого ничтожества вряд ли сыщешь.
Он поставил неполный пакет на пол. И медленно по стенке опустился на корточки рядом с ним.
– Эй, пиздострадалец, – окликнул его Шуга. Надо все-таки всыпать ему, а то совсем берега попутал малой. – Мусор сам себя не соберет. Хочешь бросить все на меня – хотя бы зарплату заплати.
– Да тебя вроде никто не нанимал, – подняв на него взгляд, с вызовом выпалил Дракон, и сам поднялся.
– У меня сегодня по графику шефская помощь обездоленным и охуевшим, – продолжал распихивать мусор по пакетам Шуга, – Тем более, что сейчас парни подъедут, а у тебя тут как на окраинах Гуанчжоу…
– Куда подъедут? – встрепенулся Джиен. – Какие парни?
– Мои, – просто ответил Шуга. – Ты же вчера не пришел. Вот и решили… Если Акиро не идет к Фудзияме, то Фудзияма… знаешь… Ты бы умылся что ли…
Договорить он не успел: Джиди рванул в ванную, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.
Спустя минут пять вихрь по имени Джиен пронесся мимо Шуги в спальню, шлепая босыми ногами по паркету, на ходу успевая рассыпать кучу вопросов по поверхности шугиной головной боли:
– А когда придут? …А все придут? …А кто придет? ….А зачем придут? …А еду заказать? …А я нормально побрился, посмотри?
Вопросы то стихали, то становились громче, то пропадали в горловине натягиваемых футболок, то прерывались сопутствующими матами и всхлипываниями, когда источник вопросов впопыхах встречался пальцами ног с углами и ножкам мебели.
– … если вот эту футболку надену, как думаешь? … можно кальби заказать… У меня вино неплохое, кстати, есть… или вот эту футболку лучше… ебучая тумбочка, какой придурок ее вообще сюда поставил…. А…. я сам поставил…. Или вот эту футболку? …
Шуга молча улыбался, продолжая выигрывать спор с тараканами. Когда же Квон Джиен во всем своем великолепии вышел из спальни, благоухая парфюмом и сверкая свежевыбритыми щеками с очередной футболкой в руках, Юнги завязал последний мусорный пакет и сказал:
– Ну вот, вроде бы все. Я пошел.
Джиен остановился посреди огромной и уже не такой устрашающе захламленной гостиной и непонимающе уставился на него:
– В смысле? Куда?
– Домой, – ответил Шуга.
Джиен, все еще не понимая, опустил руки с зажатой в них футболкой, и спросил:
– А парни?..
– Наебал, – признался Юнги. И отскочил в сторону, потому что хрупкий лидер кинулся на него со словами «Убью, сука!», сшибая ни в чем неповинные стулья.
И запросто бы убил, но Шуга оказался чуток сильнее и намного проворнее, поэтому, спустя пару минут катания по полу в бешенных объятиях Джиена и уворачивания от его неожиданно крепких кулаков, он прижал его к теплым доскам паркета и сказал, едва переводя дыхание:
– Э, спокойно, Рэмбо. Я хотел сказать… ты же все равно уже собрался… может, поехали к нам?
***
За дверью ванной было тихо, словно там не было ни души, но Шуга-то знал, что невыносимое чудо по имени Квон Джиен, надутое и рассерженное, скрывается от общественности в шугином лице именно за этой дверью. Поэтому терпеливо стоял под дверью, периодически постукивая.
– Выходи, я знаю, что ты здесь, – улыбаясь, в который раз уговаривал он. – Я обещал, что привезу тебя живым или мертвым.
Тишина.
– В принципе, я могу и подождать… Привезу мертвым… Сколько там человек может без еды продержаться?
Тишина.
– Только зубную пасту не ешь, она не очень хорошо усваивается организмом…
Тишина. Потом легкий шорох за дверью.
– А у нас со вчерашнего салатики остались… – мечтательно протянул Шуга, приближая губы к замочной скважине и делая голос максимально загадочным и завлекательным, насколько это возможно. С его-то голосом. Получилось немного маньячески, чего уж там. – За спиртным заедем, я обещал.
За дверью послышался сдержанный вздох, а потом еще один недвусмысленный звук, громко оповещающий население планеты, что человек за дверью в последний раз ел довольно давно.
– Ну вот видишь, желудок твой «за», – прокомментировал Шуга. – С остальными органами тоже договоримся. Думаешь, кто-то из них будет против?
– … сердце… – трагически выдохнула дверь голосом Джиди.
– Ой, не пизди-и-и-и! – ухмыльнулся Шуга. – Сердце твое вприпрыжку впереди машины бы поскакало, если б могло… Это мозги твои, которые набекрень, против. Но когда ты их слушался-то, я тебя умоляю!
Щелчок. Дверь в ванную потихоньку приоткрылась, и в просвете появился один темный и крайне печальный глаз.
– Парни тебя очень ждали вчера. Все так расстроились, когда поняли, что ты их опрокинул. Малые будут рады тебя видеть…. Чимин… Рэпмон… Хоби будет не против…. Джин…
– Я не могу его видеть, понимаешь? – сдавленно пробормотал глаз в дверном просвете и чуть подернулся блестящей влагой. – Мне тяжело… Он… С ним… без шансов, понимаешь?
– Да на свете дохера чего без шансов вообще-то, и что? – изрек Шуга, просовывая руку в дверную щель и наугад хватая Джиена за ворот футболки и выволакивая из ванны. – На самом деле, почти все мои хотенчики в жизни были без шансов. И я так думал, и так оно в итоге и было. И что? Я научился с этим жить, и жить стало проще.
– Просто надо принять эту правду, – продолжал Шуга, затаскивая Джиди за руку в гардеробную и пытаясь угадать, какая именно обувь из всей той топовой ахинеи, что стояла на полках, более-менее подойдет для простых посиделок с друзьями, – Принять и жить дальше. В конце концов, вы же можете быть с Джином просто друзьями, ведь так? Правда, друг из него крайне хреновый, если что. Чтоб потом не говорил, что я тебя не предупреждал.
– Почему хреновый? – не понял Дракон, стоя со сложенными на груди руками и следя глазами за метаниями Шуги с крайне клаустрофобским выражением лица.
– Он любит воспитывать, – начал перечислять Шуга джиновы недостатки, – Он нудный. Он правильный сильно. Он самовлюбленный. И он не умеет пить. Совсем. И если он напьется, то лучше сразу прыгай в самолет и сваливай – ибо не будет покоя никому вокруг в радиусе тысяч километров. Боже, да у тебя нормальная обувь есть вообще, Леди Гага? – выдохнул он возмущенно, перебирая очередные конверсы с какими-то дикими шипами и стразами.
– Есть, – сообщил Джиен. – В прихожей стоят. Это концертная обувь, дурень. – и вышел из гардероба.
***
Джиен вообще-то не любит фильмы про зомби-апокалипсис. Он вообще не любит все, что несет в себе негатив. Хоть какой-то. Потому что негатива ему и в реальности предостаточно. Но в бантаньей общаге его ждал самый настоящий зомби-апокалипсис. И сюда бы какого-нибудь мастера в жанре мокьюментари – и можно было бы срубить неплохие бабки на кинотеатрах 3D. Да даже «Оскара» можно было бы отхватить, если постараться.
Потому что по общаге в хаотичном порядке передвигались, шаркая ногами и сшибая все на своем пути неслушающимися руками, самые настоящие зомби. Видимо, вчерашняя вечеринка бесследно не прошла.
Рэпмон страдал. От головной боли, обезвоживания и мучений лежащего трупом на кровати Хосока. И последний момент причинял ему наиболее сильные страдания, потому что Хосок выглядел как кукла Барби, которой внезапно запретили стразы, косметику и розовый цвет – полная прострация, физическое ощущение скорого конца и глубокая невыносимая обида на весь мир сплетались в его неподвижной фигуре со слегка зеленоватым цветом явно осунувшегося лица. Хосоку пить противопоказано. Потому что будь на свете факультет выпивох, его бы не то что туда не взяли, а даже документы бы не приняли на поступление, а выгнали бы с позором из приемной комиссии и на всякий случай обнесли факультет забором с тремя рядами колючей проволоки. Чтоб не проник и не опозорил на весь свет.
– Аааа… – стонал на кровати Хосок, уже готовый причаститься как минимум. – Если я умру, возьми себе мой айпад…. Только поудаляй с него всю информацию, там много палева….
– Ты не умрешь, – утешает его Намджун. – Просто у тебя бодун…
– Думаешь, я не знаю? – злится на него Хосок и шарит рукой под кроватью. – Где тазиииииииииик….
Намджун приволакивает тазик и придерживает Хосоку челку, пока тот избавляется от вчерашнего позитива.
Чонгук, который дорвался вчера до спиртного, кажется, все еще пьян во все ноздри, потому что приставать к Тэхену у всех на виду в гостиной на диване с умилительной улыбкой на щеках он никогда еще себе не позволял. Он тискает Тэхёна как игрушку, а Тэтэ, напротив, сегодня решил взять на себя роль серьезного и элегантного взрослого мужчины, а потому, нацепив на нос очки и потягивая из пузатого бокала какую-то синюю хрень, пытается почитать книгу. Тот факт, что это манга, которая как бы не особо вписывается в его интеллигентный образ, Тэ, конечно, не волнует. Но Чонгук не унимается: он сминает воротник черной легкой рубашки Тэхена, лезет к нему целоваться, получает по почкам, когда пытается оставить на шее засос, истерит по этому поводу и на секунду утихает. Чтобы через секунду начать выпрашивать пиздюлей с новой силой.
Чимин от похмелья обычно избавляется посредством физических нагрузок, а потому довольно медленно, скованно, но при этом не менее старательно пытается сделать растяжку на коврике, и через него чуть не спотыкаются вошедшие в общагу Шуга и Дракон.
– О! Дракон-сонбэним! – верещит Гукки, вскакивая с дивана и кидаясь обниматься со своим божеством, на что Тэхен вопросительно поднимает взгляд от книжки, а потом возмущенно хмыкает, мол, что за дела, верните мою личную приставалку на ее законное место.
Намджун выглядывает на крики и визги из комнаты, горячо приветствует Джиена и, махнув рукой безнадежно в сторону спальни, поясняет:
– Там Хоби… вчера перепил…
Дракон понимающе кивает, и его красивые губы трогает легкая улыбка, от которой Намджуну немного не по себе – даже не от нее, а от того сгустка ревности, который она рождает.
– При смерти? – понимающе кивает Джиди, а потом поворачивается к Шуге. – Есть, кому сбегать в аптеку?
Помня о недавнем аптечном переполохе в бантаньей общаге, Шуга соглашается сходить лично, и вскоре возвращается с аккуратненькой бутылочкой какой-то микстуры, которую Дракон тут же откупоривает, смешивает с водой в стакане и несет в спальню к Хосоку.
Хосок уже просто не подает признаков жизни, его голова свесилась на бок, а в глазах – все страдания человечества за всю историю цивилизации, а некоторые страдания даже продублированы для пущего эффекта. Дракон аккуратно приподнимает его лицо и вливает лекарство в рот, хотя Хосок слабыми дерганными телодвижениями и пытается протестовать.
– Засекайте время. Через полчаса будет на ногах, – оповещает собравшихся Дракон.
И все уважительно кивают: человек явно спец в этих делах, видать, не одного пьянчужку приходилось вытаскивать с того света, включая себя самого.
– Кажется, вам всем срочно надо на свежий воздух, – вдруг решает Дракон. – Да и мне не помешало бы. Собирайтесь. Мы едем за город.
– Нам надо дождаться Джина, – напоминает Шуга, стараясь не смотреть Дракону в глаза. Тот кивает, не решаясь поинтересоваться, где же его обожаемая принцесса шляется, но Шуга поясняет: – Он как самый трезвый после вчерашнего уехал в агентство с менеджером получать пиздюлей.
Через полчаса как по заказу из спальни выходит на слабых ногах и с виноватой улыбкой Хосок. Он придерживает рукой собственный живот, но уже не так напоминает зомби на ножках и вполне может существовать на этом свете без помощи и поддержки тазика. Ему сообщают о поездке, и он вполне не против, потому что возвращаться в спальню, ставшую свидетельницей его нечеловеческих страданий, выше его сил.
Джин возвращается спустя еще четверть часа, немного бледный и взмокший от перенесенного пропиздона, но все также невыносимо прекрасный. Джиен не может смотреть на него спокойно, тушуется и влипает взглядом в кухонную столешницу. Но Джин этого не замечает, выслушивает от Шуги новость о поездке и отправляется собирать вещи вместе с остальными.
Джиен задумчиво выходит на балкон и вставляет в губы сигарету. Его не видно из освещенной кухни, но зато ему прекрасно видно происходящее там, а еще в соседней спальне, окно которой наполовину скрыто выступом стены. В этом окне Шуга. Поникший, с опущенными плечами, виновато улыбающийся. Он что-то говорит кому-то в комнате, почти не жестикулируя (это же Шуга!), и видно, что каждое слово его дается ему с трудом. Но самое странное в этом – его взгляд. Джиен и не предполагал, насколько нежным и трепещущим он может быть. Конечно, Джиди знал, что связывает Шугу и Чимина, какие отношения, но он и понятия не имел, какой нежностью они пропитаны.
То, как Шуга внезапно подается вперед и притягивает к себе маленького Чиму, обнимая со спины, кажется Джиену самым трогательным зрелищем на свете, случайно подсмотренным и оттого отдающимся умилением в каждом нерве на кончиках пальцев. То, как расползается его улыбка в ответ на Чимины неслышимые Дракону слова, как озаряет она все его лицо, – будто иллюстрирует Дракону счастье в чистом виде, такое, от которого не спрятаться-не скрыться, которое просто есть и все.
Чимин впечатывается в грудь Шуги своей спиной и сразу влипает в нее, как заранее продуманный и высококачественно выполненный пазл – тютелька в тютельку. Чимин откидывает голову на шугино плечо, и обычно мрачное и немного недовольное лицо рэпера озаряет такая смесь желания, вдохновения и обожания, что Джиена иголки в груди прошивают, протягивая сладкую боль по венам и уходя куда-то к пальцам на ногах. Это даже немного жутковато – когда вот так перед тобой, случайным свидетелем, вдруг из недр напускного человеческого обнажается истинное. И это даже хорошо, что обычно Шуга не такой, что таким его мало, кто видит – потому что такое теплое и настоящее должно быть сокровенным, чтобы не сглазили и не разрушили.
«И я так хочу», – абсолютно четко формулируется мысль в мозгу Джиена. И он действительно сейчас понимает это. Он хочет вот так: чтобы не страстный перепих и не многолетние страдания по тому, кто ему не предназначен ничем: ни судьбой, ни чувствами, ни образом жизни, ни отношением к действительности. Чтобы просто он для тебя, а ты – для него. Один. И все. И насовсем. Как у Шуги с Чимином. Возможно, они и сами пока этого не до конца понимают. Но это бросается в глаза любому со стороны. Что он – для него, а он – для него.
И вот в этот момент Джин дает сигнал трубить общий сбор. Дикие крики разносятся по общаге, хватаются рюкзаки и срываются с вешалок куртки, шуршат у порога пары стильных кроссовок, и вся воскресшая бантанья толпа под предводительством Дракона высыпает на подземную парковку к микроавтобусу. Придурки едут за город.
***
Наверное, втайне бантаны ожидали, что Дракон привезет их в какую-нибудь роскошную резиденцию остервенело охраняемого закрытого типа, где будут фонтаны шампанского, фуагровые крекеры и прочие лакшери-примочки. Наверное, они даже немного переживали по поводу того, что попадут на какое-нибудь опен-эйр пати и будут чуток неуместно смотреться в своих походных кедах и кэжел-футболках рядом с разряженным в пух и прах обслуживающим персоналом. Наверное, они все-таки не до конца понимали, чем отличается экранный Джиди от Джиди настоящего, уютного и такого, каким он становится только для тех, кого решился подпустить слишком близко. Наверное, если бы бантаны знали обо всем этом, им бы сильно этот факт польстил. Но пока они взбудораженно шушукались в минивэне, выдвигая самые смелые предположения на тему того, что же их ждет на обещанном Драконом «свежем воздухе». А Джиен за рулем, прислушиваясь к разговору за спиной, улыбается, отстукивая по поверхности руля бодренький загадочный ритм.
– Думаю, у него есть подземный танцпол и ебучая стереосистема… – предполагает Шуга, посмеиваясь в очередной стаканчик кофе.
– Наверное, у него спальня в красных тонах и огромная кровать… – как-то подозрительно краснея, предполагает тихонько Чима, за что тут же получает тычок в бок со стороны Шуги.
– Не-не-не, у него точно есть персональная солевая пещера, а в ней джакузи на природных гейзерах, – тихонечко хихикает Джин, сверкая глазами.
– О, да вы эстет, монсеньор, – подкалывает его Шуга.
– Думаю, у него экран на всю стену и приставка самая наикрутейшая, – взволнованно крутится на сидении Гук.
– А в подвале комната со связанными бабами, как у Синей Бороды, – ехидно предполагает Ви, внимательно глядя в блестящие глаза Гука, который сначала принимает его подъеб за чистую монету и пугается, а потом медленно растягивает губы в сомневающейся улыбке.
Мон молчит, но и у него масса предположений на эту тему, включая роскошную библиотеку с уходящими под своды высоченного зала стеллажами эксклюзивных книг и камерный бархатный зал с белым роялем в центре. Или же сверкающий огнями танцпол и умопомрачительный бар с крутым бармен-шоу.
Молчит и Хосок. Потому что знает, куда, скорее всего, везет их Дракон. И оказывается прав, когда автомобиль сворачивает на тихую и неприметную проселочную дорогу, вьющуюся среди смазывающихся сумерками лесных зарослей.
Через минуту взору бантан открывается настолько живописная картина, что кажется, что перед ними нарисованный рукой легендарного мастера пейзаж на холсте, и они вот-вот – и въедут прямо в самый центр полотна.
Перед ними гладь спокойного озера, водная поверхность которого без единой морщинки и ряби золотится в рассеивающемся сумерками розовом свете заката. Его воды окружены плотной каймой деревьев, а на берегу светится огоньками большой деревянный дом у причала. Ажурные решетки обрамляют широкую просторную террасу, в панорамном окне на весь фасад мерцают приглушенно люстры и светильники, освещая уют гостиной, а перед домом – деревянные мостки и зачехленная моторная лодка под деревянным навесом. Чуть вдалеке – еще пара деревянных домиков, а у самого края воды – каменный колодец-жаровня и несколько деревянных кресел вокруг. Тихий укромный уголок, скрытый от всего мира и убаюканный нетронутой природой, такой прекрасный и невозмутимый, что воздуха в груди вдруг становится совсем мало, а горло сжимает от внезапно нахлынувшего восхищения.
Бантаны, вдруг притихшие и смущенные, молча выходят из минивэна.
– Охуеть! – выдыхает Джин, выражая в одном слове то, что ощущают сейчас сразу все.
– Добро пожаловать в мою берлогу, – улыбается Дракон и первым взбегает по лестнице на террасу дома.
Примерно полчаса уходит на то, чтобы вернувшие себе способность громко восторгаться бантаны проинспектировали драконьи владения. Справедливости ради, здесь находится и зал с роялем, и библиотека, и даже экран с игровой приставкой. Тэхен находит даже комнату в подвале, которая, по его мнению, вполне могла бы стать комнатой Синей Бороды, но на деле оказывается всего лишь студией, оборудованной по минимуму, но достаточно для того, чтобы сотворить пару-тройку шедевров.
– Я сейчас расплачусь! – заявляет Джин при виде кухни, ложится своей широкой грудью на огромную столешницу из черного дерева и примерно с минуту фанючит на хромированные поверхности печей и жаровен.
– Продукты – в холодильнике, выпивка – в винном погребе, музыка – вон пульт на полке, – тоном экскурсовода со стажем разъясняет Дракон. И инспекция его владений повторяется бантанами, но уже в более осмысленном и целенаправленном варианте.
Джин заявляет, что не воспользоваться уличной жаровней на берегу и не пожарить мясо на костре будет с их стороны просто тяжким смертным грехом, и принимается остервенело мариновать мясо, фанатично используя весь спектр имеющихся на кухонных полках специй, соусов и приправ. Что в итоге получится – даже Шуге страшно, но что-то советовать сейчас Джину, впавшему в кулинарный транс, опасно для здоровья и чревато серьезными физическими повреждениями. Так что Джина оставляют в покое и разбредаются кто куда.
Малые разбегаются по окрестностям, находят баскетбольную площадку и начинают творить полную ересь, стараясь закинуть в кольцо сначала мяч, потом бейсболки, потом Тэхёна, потом Тэхёна в обнимку с мячом и бейсболками. Когда же Тэхён, больше всех настаивавший на том, чтобы его-таки закинули в корзину и благополучно в итоге свалившийся, потирает бока, обдирает коленки и уходит в поисках аптечки, Гук с Чимином отправляются дальше обозревать окрестности и натыкаются на пару гостевых домиков, стоящих неподалеку – деревянных, крохотных, украшенных резьбой и почти игрушечных.
– Здесь нужно обязательно сыграть в прятки! – заявляет Чонгук и уверенно открывает дверь в один из домиков.
Чуть позже, когда мясо уже обреченно маринуется в ворохе специй и трав, а Джин самодовольно шурудит кочергой в догорающих поленьях жаровни, старшие, прихлебывая лениво пиво и подумывая, как бы выманить Шугу из подвальной студии, вспоминают о моторной лодке.
– Прокатимся? – спрашивает Мон, ставит бутылку на землю и направляется к причалу.
– Обязательно, – кивает Дракон, поглядывая на Джина. – Поедешь, Сокджин?
Но Джин отрицательно мотает головой, продолжая шурудить в жаровне, и Дракон, разочарованно вздыхая, плетется вслед за Моном и Хоби к лодке.
Лодка заводится с радостным тарахтением, ребята прыгают в нее почти с щенячьим восторгом на лицах, и вот уже несутся, рассекая неподвижную водную гладь. Мон за штурвалом чувствует себя капитаном – только фуражки не хватает на макушке и большой трубки в углу рта. Хосок хохочет, глядя на его счастливую моську, а Дракон запоздало думает, что нужно было проверить, достаточно ли в баке топлива. И как только он понимает, что такие вещи вообще-то стоило бы проверить перед отплытием, потому что человек, который обслуживает обычно лодку, скорее всего, так и поступает, как мотор глохнет прямо на середине озера.
– Упс, – заявляет Дракон, а Хоби встревоженно смотрит на него и понимает, что, кажется, они оказались втроем, окруженные водой, в лодке как на необитаемом острове.
– Ты что, не проверил топливо? – орет на него Хосок. Мон оборачивается обеспокоенно и его возмущенный вопль присоединяется к хосочьему.
Дракон молчит, а Хосок, поддаваясь накатывающей панике, продолжает орать еще громче, вцепляясь Дракону в воротник футболки:
– Как это не проверил? Дядюшка Ли всегда проверял перед отплытием, разве ты не помнишь? И что делать теперь? Боже, да ты идиот!
– Дядюшка Ли? – хмурится Мон, делает шаг навстречу Хосоку и, дернув его за рукав, разворачивает к себе: – Ты что, был здесь уже раньше?
А потом разворачивается к Дракону и хватает за рукав уже его:
– Ты приволок нас в ваше с Хоби любовное гнездышко что ли?
Ощущение паники от происходящего усиливает накатывающую ревность и срывает все мыслимые планки и ограничения, Мон себя не сдерживает, отдается во власть язвительности и обиды и трясет Дракона за грудки так, что у того длинные черные волосы на затылке взлетают хаотично и бьют по щекам.
– Эй, успокойся! – орет в ответ Дракон. – Это мой загородный дом, и я не меняю его в зависимости от любовников!
Хоби краснеет от этих слов, потом бледнеет, а потом разворачивается и бьет Дракона по лицу кулаком, и от этого удара их обоих, потерявших равновесие, выкидывает за борт. Секунда тишины, пока две головы скрываются под водой, а затем всплески и крики вырываются на поверхность.
Мона прошибает пот от понимания того, что Хосок, кажется, не умеет плавать, и он торопливо перегибается через борт, пытаясь выловить его из воды, и сваливается сам, утаскивая под воду и Хосока, и вцепившегося в него Дракона.
Визги, брызги, крики и ругательства разносятся в мерной вечерней тишине, и уже становится непонятно, где чьи руки, и чьи конечности цепляются друг за друга. Накатывает паника, каждый хватается за того, до кого дотянется, а лодка, тихонько качаясь, отплывает все дальше и дальше, подгоняемая усиливающимся волнением на воде.
Мон замирает на секунду, понимая, что вот-вот может случиться непоправимое, а затем протягивает руку и цепляет кого-то в воде, увлекая на поверхность. Это Дракон. У него огромные глаза, и даже в сгущающейся темноте, которая, как известно, на воду опускается мгновенно и беспощадно, видно, какая в них паника.
– Где Хосок? – истерично кричит Дракон и дергано оглядывается вокруг себя в поисках Хоби. Но Хоби нигде не видно. Резко сохнет в горле, сердце стучит где-то в ушах. И Мон собирается нырять, набирает воздуха в грудь, но в эту минуту в стороне раздается резкий всплеск, над водой появляется голова Хосока и тут же погружается снова под воду. Мон бросается туда, успевает зацепить рукой воротник хосочьей куртки и тянет, тянет его вверх, молясь, чтобы тот не успел нахлебаться воды.
Сквозь весь этот шум и всплески и не слышно, как по берегу, скидывая на ходу одежду, несется Шуга, случайно поднявшийся из недр подвальной студии за новой бутылкой пива, как, перехватывая его ошалевший взгляд, оборачиваясь в сторону озера и в мгновение понимая, что случилось, его догоняет Джин, как оба бросаются в воду и изо всех сил плывут к истерящей и бултыхающейся в воде испуганной троице.
А Мон уже думает, что вот-вот – и он не справится. Ему приходится удерживать над водой сразу двоих: перепуганный Хосок цепляется за Мона мертвой хваткой, а Дракон барахтается изо всех сил, но все чаще скрывается под водой, и Мон, хватая его за волосы, тянет вверх, но чувствует, что погружается под тяжестью сразу двух тел сам, и ему вот-вот и не хватит воздуха.
И когда он уже чувствует, что сил не осталось совсем, где-то над ухом раздается хриплый голос Шуги:
– Держу я его, отпусти, – и Шуга мягко обнимает Хосока и отрывает его цепкие объятия от Мона.
С другой стороны кто-то мягко забирает у него все еще панически барахтающегося Дракона, и Мон, почувствовав облегчение, замирает, распластавшись на воде, восстанавливая дыхание.
