Текст книги "Глоток адреналина (СИ)"
Автор книги: Ислейв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Купер выдохнул, сжимая руки в кулаки, щурясь. Слова его задевали. Он мог сорваться с места, схватить этого мужчину за грудки, прошипеть, что он Люси знал… А что сам Райан знал о девушке?
Это все ложь! Или правда? Зачем столько сомнений?!
– И да, гараж, в котором мы сейчас находимся, я подарил для Люси. Ты ведь узнал его, да, брат? – снимает с машины брезент, а под ним та самая машина, на которой раньше ездила Олсон. А настоящая ли это фамилия? – И эта машина тоже раньше была моей. Американская классика тебе знакома, да, брат? Ей просто было жалко тебя. А теперь подумай, что она скрыла от тебя, где она обманула? Ты можешь и меня винить во лжи. Но где и когда я солгал тебе?
– Но ты же убил ее. Зная, как она мне дорога, скрыл это от меня.
– Чтобы ты меня потом убил? Извини, брат, но моя жизнь мне еще дорога. И я ее не убивал, ее убил мой племянник, которого, я напомню, ты устранил. И кто тебе в этом помог? Каюсь, мои руки в крови ее родителей. И то, не совсем. Лично, я их не убивал. Просто им всем нужно отвечать за свои поступки. Я не потерплю ошибок, я не потерплю ложь. Я предупредил их, меня не послушались. Думали, что откупились от меня? – он развел руками в стороны.
Райан молчал, он думал. Опустил голову, закрыл глаза. Было ли ему больно слышать эти слова? Эту правду? Нет. Боли он не чувствует давно, только обиду. Он сам виноват в том, что не узнает, в том, что не спрашивает о прошлом. Но что делать, если он привык судить людей по поступкам? Что делать, если Киан помог в свое время?
Что ему делать?
Всегда уверенный в своих поступках, в своей правоте, в его сердце быстро закралось сомнение по поводу того, что он никогда не знал правду. Лгал ли ему сам Дойл? Он не знал. Но он же спас! Как и Люси когда-то. Подобрала, словно выброшенного котенка. И сама бросила, наигралась и хватит.
– Райан! Райан! – сквозь какую-то пелену он слышит женский голос. Он не сразу понял, что, к чему. Открывает глаза, поднимает взгляд и видит, как на него направлено дуло пистолета. Прямо в лоб. Киан ошибок не прощает.
Прикрыл глаза, перевел дыхание. Надо сделать выбор, Купер это понял без лишних слов. Киан не прощает предательства.
– Прости, Миа, – проговорил и ухмыльнулся.
========== Глава 15. Часть 2. ==========
Комментарий к Глава 15. Часть 2.
Если пошла такая жара, так держите вторую часть пятнадцатой главы)
Приятного прочтения~
Открыть глаза. Надо просто отключить свой мозг, отдаться инстинктам. Сделать шаг вперед. Он выбрал. Правильно или нет, кто знает? Время покажет, время подскажет.
Он чувствовал растерянный взгляд девушки, но даже не обернулся, даже не посмотрел, больше ничего не сказал.
От его выбора может зависеть их жизнь. Она в, любом случае, умрет, а он может выжить. Как же это эгоистично. Нынче своя рубашка ближе к телу. Был ли он благородным рыцарем? Никогда.
Смело идет навстречу своей смерти. А смерти ли? Нет. Дойл просто так не выстрелит. Он чувствует, он догадался о выборе Купера, можно заметить, как уголки его губ дрогнули в усмешке.
Он ничего не чувствует, ничего не осознает, не понимает. Доверившись инстинктам, интуиции… А была ли она у него? Он не знал, он сомневался. Хотя, нет. Сейчас нет в его сердце даже доли сомнения. Все, что осталось, оболочка.
Делает последний шаг, останавливается. Дуло пистолета прямо в нескольких миллиметрах от лба, кожей чувствует холод металла. Бросает равнодушный взгляд на телохранителя. Он босса, хозяина, не тронет. А Райан ненамного ниже Кьеза, только сейчас юноша это заметил.
– Стреляй, – голос хрипит, но в нем нет и доли сомнения. И смотрит в эти зеленые глаза. Кьеза положил палец на курок, тоже не отводит своего взгляда, махнул рукой, чтобы телохранитель расслабился. Он все понял, он прочитал.
Он не выстрелит. Понять это чисто интуитивно, почувствовать.
Прозвучал выстрел.
Даже не вздрогнуть, ведь за секунду Дойл направил дуло пистолета в потолок. Отпустил рукоятку, пистолет повис на пальце при помощи спусковой скобы, слегка дернул рукой, берясь за ствол. Киан протянул Куперу свой пистолет. Даже без лишних слов, они друг друга поняли. Он принимает своего брата в свою семью. Только тому надо сделать свой выбор до конца.
Райан, не сомневаясь, берет пистолет и направляет его в сторону Киана. Мужчина рассмеялся и вновь махнул телохранителю рукой, чтобы тот не пытался выбить пистолет.
– Райан, ты точно уверен в своем выборе? – нет, Кьеза не мог ошибиться. Даже себе ошибок он не простит, если не станет слишком поздно. Стритрейсер мотнул головой.
***
Купер был растерян, потерян. Он закрыл глаза, будто бы пытался разобраться со полученной информацией. Миа смотрела на напарника, пытаясь подобрать слова. Не была бы привязана, обняла, несмотря на свою нелюбовь к тактильности. Она бросила мимолетный взгляд на Киана, а тот уже достал пистолет и направил на Райана. Выстрелит или нет?
Она кричит, зовет Оуэна по имени. Несколько раз. Он слышит ее не сразу, выглядит потерянным. Она будто бы умоляет его прийти в себя. Он же справится, да?
Но они сегодня умрут, ведь так?
Райан смотрит только вперед, будто бы что-то решает. Закрывает глаза, переводит дыхание. Говорит что-то о прощении. А голос пустой, без эмоциональной окраски. Это хуже любого выстрела, это больнее. Что? К чему? Почему?
Он открыл глаза и пошел вперед, даже не бросив на Мию мимолетного взгляда.
– Купер, что с тобой?! – крикнула вслед, но он ее не услышал или не обратил внимания.
И просто до дрожи, до мурашек по коже, этот момент, когда стритрейсер отдается судьбе, неосознанно бросает ей вызов и идет навстречу смерти. До мурашек по коже, она будто бы сама чувствует кожей холод металла. А он смотрит в глаза, не отводит. Таунсенд смотрит в спину парня, рассматривает, пытается предугадать, что будет.
Миа невольно зажмурилась, когда прозвучал выстрел. Неужели, это все? Так просто…
Открывает глаза, никакой труп не лежит. Купер направил пистолет на своего брата. Киан что-то спрашивает о выборе, а стритрейсер молчит, не отвечает. Они друг друга понимают без лишних слов сейчас. Офицер в глубине души завидует, так как это напарником не было дано.
Они обещали друг другу выжить. Неужели это обещание будет исполнено? Девушка поджимает губы, пытаясь скрыть улыбку, и прикрывает глаза. А расслабляться слишком рано. Если Оуэн устранит Кьеза, так еще надо будет расправится с охранником.
Раздается выстрел. Плечо пронзает болью, из-за чего Миа вскрикнула. Распахивает глаза и видит, как дуло пистолета направлено на нее. Сердце пропускает удар.
– Вот почему «Прости, Миа», – только сейчас поняла. Она смотрит юноше в глаза, а взгляд у него пустой, неживой. Это конец, ее начинает трясти.
– Почему ты ее не убил? – спрашивает Киан. Точно, ее же смерти желают. Обещания, данные друг другу, они не выполнили. Одну руку она не чувствует. Она не ожидала того, что парень ее предаст. Это больно, это обидно.
– Хочется растянуть удовольствие, – Киан рассмеялся на эти слова Райана. Махнул рукой, отпуская своего телохранителя. Теперь у него появилась новая игрушка, намного интереснее. И вправду, бездушная кукла, убийца.
– Но ты не спеши. Нам с Мией еще надо поговорить.
– Так вот почему «тигры поддаются дрессуре», – сказала девушка и оскалилась.
– Браво! Садись, пять. Оу, прошу прощения, ты и так сидишь, – он насмехается, он издевается. А Таунсенд хочет попробовать оживить Купера в последний раз. Может, даже в своей жизни.
– Райан! Я… – она сбилась, а этот пустой, безжизненный взгляд направлен на нее. – Я люблю тебя! – высказать то, что на душе, всегда сложно. Но она должна была это сказать, даже на пороге своей смерти.
– Как это мило и трогательно. Сейчас расплачусь! – Кьеза вновь издевается, но в голосе явно отражается скука от мыльной оперы перед ним. – Увы, здесь не съемки дешевой мелодрамы. Райан сделал свой выбор, и, увы, он не в твою пользу, – Киан делает шаг, встает рядом с Райаном, кладет руку тому на плечо. – Знаешь, если бы ты сама сделала правильный выбор, все сложилось бы иначе, – он опускает руку, разворачивается, отходит в противоположную сторону. Миа не акцентирует на нем свое внимание, смотрит краем глаза. Ее больше интересует Оуэн. – Если бы ты, Миа, была более легкодоступной, если бы ты выбрала меня, ты продолжила бы жить. Была бы моей девушкой, я забыл бы про то, как твой отец копал под меня, как ты потом пыталась копать. Ты жила бы в красоте, в богатстве. А как на тебе прекрасно смотрелось то белое платье! Небось, такое платье за такие деньги ты надевала впервые.
– Надо было выкинуть его, – проговорила девушка, все же переведя взгляд на Киана, а тот стоял спиной. Он рассмеялся, развернулся.
– К твоему великому сожалению, ты это сделать больше не сможешь. Ах, Миа, Миа, расскажу я тебе кое-что. Ты пыталась найти меня, чтобы отомстить за своих родителей, но убийца твоей матери стоит, направив дуло пистолета на тебя, – Таунсенд вздрогнула, а на глазах невольно образовались слезы. Она переводит взгляд на стритрейсера, а сказать ей нечего. Она потеряна, она растеряна. Но это не может быть правдой!
– Райан! – она хочет услышать эти слова от него. Она не замечает того, как у него дрогнула рука, а взгляд на секунду стал осмысленным. Нет, это ее воображение, это ей показалось.
– Скажу тебе еще то, что человек, который вез убийцу твоего отца, тоже стоит перед тобой, направив дуло пистолета на тебя. А теперь сама думай, кто убийца, чьей же смерти ты должна желать.
Пульсирующая боль в правом плече тому доказательство. Миа хотела бы найти оправдание для Райана, но их нет. Ничего нет. От него осталась оболочка, убийца. Она забыла, как давно плакала, как давно проявляла свою слабость. Вдолбила себе то, что слезы – удел слабых, но сейчас не может остановить свой плач. Опустив голову, она кусала губы до крови, не желая осознавать эту правду, верить ей.
Но, может, это ложь?
– Это ложь. Ты врешь! – Таунсенд сорвалась на крик. Она не верит, она не хочет верить.
– А ты думаешь, благодаря какому моменту мы с Купером стали друзьями? Вспомни, чья фамилия была написана в подозреваемых в смерти твоей матери.
Ответить ей на это нечего. Потому что Купер. Райан Купер. Но его отпустили, потому что пришел свидетель, который сказал, что был еще один гонщик.
– Этот свидетель – ты, – два плюс два сложить не очень трудно. Ей больше нечего говорить. Влюбилась в убийцу своих родителей. Они оба сейчас в тупике. Только Купер нашел свой выход, а она – смерть. – Стреляй! Убей меня уже наконец! – она кричит, чтобы не было так томительно ожидать.
Она голову не поднимает, она не смотрит в пустые глаза этого убийцы, этого монстра.
– Твои последние слова, – решил сыграть в благородство? Узнать, что хочет пожелать девушка? Ха, ничего! Она хочет увидеть своих родителей.
– Сукин ты сын! – подняла лицо и посмотрела в глаза, со злостью, с ненавистью сказала. Она всегда ненавидела гонщиков и не зря. Только стала симпатизировать одному, он оказался сволочью. Им верить ни в коем случае нельзя.
– Полностью согласен, – только ответ, а на губах появилась усмешка. Но ее девушка уже не видела, вновь опустила голову, не желая больше видеть ни своего убийцу, ни свою смерть.
Прозвучал выстрел.
========== Глава 16. ==========
Прозвучал выстрел.
Да, Купер выстрелил. В своего брата, в Киана. Рассмеялся, несколько по-сумасшедшему. Медленно и верно сходит с ума.
– Райан… – Киан был растерян, в шоке. Вот чего, а такого он от этого человека не ожидал. Купер всегда был непредсказуемый, но верный пес.
Прозвучал еще один выстрел. В другую ногу, заставивший Кьеза упасть. Райан молча подошел к своему некогда брату и, подставив пистолет к его лбу, наклонился.
– Тигры поддаются дрессуре, да? – он вглядывался в эти зеленые глаза. Он был зол. – Но это не значит, что тигр не может впиться дрессировщику в глотку! – прорычал, кровожадно улыбаясь. Он смог всех обмануть, всех перехитрить, доверившись инстинктам.
– Ма!.. – не дал крикнуть, позвать, выстрелил. А затем еще и еще, почти всю обойму оставляя в голове этой мрази. Плевать на капли крови, что остаются на одежде. И нет того наслаждения от убийства, если бы оно было совершенно по-другому, собственными руками. Огнестрельное оружие – не тот способ убийства.
Злость еще не прошла, а в гараж вбегает телохранитель. Марк, Майкл, Маркус?.. какая разница? Он будет убит. Наводит пистолет на этого человека, нажимает на курок и… все. Все-таки на эмоциях выпустил остатки в голову этого человека. Пули он не считал. Откидывает пистолет, он не нужен.
И почему телохранитель сам не стреляет? Неужели, это был его пистолет? Как наивно ходить на такую работу с одним огнестрельным оружием. Эта гора тупых мышц бежит, а Райан отбегает к столу с инструментами, хватает то, что первое попадется под руку. А кто говорил, что Оуэн будет честно драться? Никто! В такие моменты честные пути – не для него. Наотмашь ударяет, к сожалению для противника, попадает сразу по голове. Монтировка – вещь волшебная, особенно если она наугад попадает сразу в висок.
Но Райан на этом не останавливается. Он добивает со всей злостью, со всей кровожадностью, выпускает свой пар. И пускай с этого момента его кличут убийцей, ему плевать. Он терпеть не может ложь.
С хрустом проламывается череп. И Оуэну надоедает орудовать в этом кровавом месиве. Роняет монтировку, отходит на пару шагов назад, падает на пол.
Вместо злости теперь опустошение. Нет, не осознание того, что он натворил, не сожаление. Он искренне считал, что свершил правосудие, пусть это и было самосудом. Хватается за голову, опускает голову, стараясь прийти в себя, выгнать злость. Он в полнейшей жопе, он это понимает. Выдыхает, поднимает взгляд на Мию. Бедная растрепанная девушка, побитая, раненная, узнавшая ужасные факты. Надо бы ее отпустить и дать телефон, чтобы она вызвала подкрепление и скорую помощь для себя.
Райан не уйдет, он останется ждать правосудия над собой. Пусть это и будет смертью от руки Таунсенд. Вполне заслуженно, но он сам все расскажет. Ведь часть того, что сказал Кьеза – ложь. Конечно, вряд ли девушка его сейчас слушать станет.
«А она ведь меня как-то полюбила», – это вызвало усмешку, потому парень не знал, что такое любовь. Опускается на колени перед стулом девушки.
– Прости… – хотел начать говорить, тянется к узлу. Завязали неплохо. Мало того, что руки связали за спиной, так еще ноги, а тело привязали к стулу. Девушка дергается.
– Уйди, монстр! Убийца! – у нее просто истерика, Купер это понимает. И она слушать его не станет. Просто уйти? Нет. Она продолжает кричать, дергаться. Прикрывать ее рот ладонью – не вариант. Все руки, в прямом смысле, в крови и в костных, мозговых остатках. Не надо ее пачкать.
Она сейчас связана, она сейчас ранена. Просто так не оставлять в окружении трупов? Просто так не оставлять, чтобы она ждала сама свою смерть?
Райан приподнимается и мягко касается ее губ. А этот поцелуй не со вкусом дыма дешевых сигарет, а чужой крови. Чувствуется этот металлический привкус. Провел языком по нижней губе, которую офицер искусала до крови. А она на поцелуй не отвечает. Конечно, такая сволочь любви не достойна. Купер с ней полностью согласен.
Прерывая поцелуй, не отодвигаясь от ее лица, тихо шепчет:
– Миа, выслушай меня, пожалуйста. А можешь потом убивать, я препятствовать не стану. И дай мне тебя освободить, – он смотрит ей в глаза, взглядом умоляя не вырываться. Она фыркает, ничего не говорит. Он кивает, садится на корточки. – Миа, да, я был на месте смерти твоей матери, но я ее не сбивал! На меня хотели только повесить это ужасное убийство, – гонщик выдыхает с сожалением. – Я гонялся с племянником Кьеза, он вырвался вперед, я пытался догнать. Он сбил женщину и поехал дальше, даже не притормозив. Ответь мне, почему если я убийца, остановился? Почему я вызвал скорую и оставался сидеть с ней до последнего? Она еще дышала. Она умерла на моих руках. Ответь мне, почему на моей машине, на машине убийцы, не нашли капель крови и вмятин? Им надо было найти убийцу, они и нашли в лице меня, бездумно обвинили. Как ты думаешь, после какого момента моя фамилия Оуэн? От меня отказалась семья, они и слушать меня не стали… кроме Моники, но она ничего поделать не могла, – он за это время уже успел расправиться с одним узлом, отвязывая девушку от стула. – Да, я был рядом с местом убийства твоего отца. Мне тогда Киан приказал забрать одного человека. Я ему был должен, я тогда работал на него. Я и забрал. Я не знал, что убивают твоего отца. Я просто подъехал и забрал. Я даже не отвозил, – он расправился с узлом на ногах. – Я знаю, что виноват перед тобой, – опустил руки и заглянул в ее заплаканные глаза. Она плачет, слезы текут по щекам. Бедная, столько натерпелась в последний момент. – Киан не потерпит лжи, но сам не против солгать. Он манипулятор, он провокатор. Но правосудие уже совершено. Наше правосудие, – он встает.
Обходит Мию, заходит за спину. Там присаживается на одно колено и освобождает ее руки. А она склонилась, когда веревка спала с рук, здоровую прижала к лицу, пытаясь скрыть свои слезы. Ее плечи слегка подрагивались, а Райан молчал, не знал, как успокоить. Он сам виноват в ее слезах.
Как же давно не курил. Легкие словно сжимаются, хочется почувствовать этот дым от дешевого табака. Скурить хоть всю пачку, не боясь смерти от онкологии. Ищет по карманам и нащупывает другое, свой телефон. Достает из кармана. Экран разбит, не пережил всю потасовку. Но все равно Купер попробовал его включить, может, заработает. Нажимает на кнопку, мысленно упрашивая включиться.
Экран загорелся и пусть не с первого раза, но реагировал на прикосновения. Плевать, потом покурит. Вновь обходит стул, присаживается рядом с девушкой, протягивая ей свой телефон, а она стала уже успокаиваться. Умеет контролировать свои эмоции, может быстро успокаиваться.
– Держи, позвони. Он работает. Может, не среагирует с первого раза, увы. Он и так пережил много приключений, – он ловит на себе ее растерянный взгляд. Он как-то сам смущенно и растерянно улыбается. – Прости меня, – он вновь перед ней извиняется. Она моргает, опускает взгляд и берет смартфон.
– Уходи, – только бросает и пытается справиться с управлением. Не с первого раза у нее это получается, а парень не отходит даже на шаг, он сдвинулся с места, преданно сидя возле нее. Проговорил адрес гаража, он помнит. Миа вновь бросает на него взгляд. Она не встанет, сил слишком много потратила. Ей даже трудно оставаться в сознании. Она сама небось эмоционально истощена. – Ты уйдешь или нет?
– Нет. Я останусь с тобой, – он был честен. Он не будет убегать, он не трус. Он должен ответить за свои поступки.
– Уходи! Пожалуйста! – ни с того ни с сего просит девушка, а на глазах вновь стали появляться слезы. Райан растерялся.
– Почему? – он не хотел уходить, он не хотел оставлять Таунсенд одну. Он перед ней виноват, он должен ответить за свои поступки. Он хочет ее обнять, но не хочет пачкать в чужой крови. Она слишком для этого чистая. Ей белый цвет больше всего подходит.
Смотрит в карие глаза, пытаясь найти ответы. А она быстро отводит, опуская, Купер пытается вновь поймать взгляд, хотя бы на секунду на себе его задержать.
– Тебе лучше будет уйти, сбежать, скрыться… – она набирается смелости посмотреть, ответить. Но это не отвечает на главный вопрос: «почему». Но это его должно волновать?
Она не хотела его оставлять тогда, когда он вылетел с дороги на Форде. Он не хочет ее оставлять сейчас.
– Ты же понимаешь, что я не уйду, – он говорит полушепотом, а на губах девушки появилась слабая улыбка.
– Даже если я прогоню? – он в ответ незамедлительно кивает. – А если попрошу? Райан, тебе лучше будет уйти, тебя же посадят, – неужели она все-таки ему поверила. Почему? Не было же доказательств.
– Почему ты мне поверила? – он решил задать вопрос в лоб. Никто не может винить его за любопытство.
– Потому что нет оснований мне тебе не верить. Может быть, я и нахожусь в истерике, но зачем мне верить Киану? Почему я должна верить ему? Тебя бы просто так не освободили. Тем более, я знаю некоторые пробелы в правосудии, – ее уголки губ вновь дрогнули в легкой улыбке. Она была напугана, она была огорчена, она была в отчаянии. Она устала, но не переставала осознавать.
Аккуратно положил руку ей на шею, притянул к себе, касаясь ее лба своим, смотрит в глаза, не отводит.
– Спасибо тебе, но оставить тебя я больше никак не могу, – и вправду не мог. Она его обнимает здоровой рукой.
– И ты меня прости, – тихо проговаривает. За что ей извиняться? Ей и вправду не за что просить прощения. От него пахнет машинным маслом и бензином, вместо различных дорогих одеколонов, дешевыми сигаретами, а теперь еще и смертью. Но она его не отталкивает, а, наоборот, объятия становятся крепче. – Но, пожалуйста, уходи, я умоляю тебя! – ее голос был настолько жалостливым, что у Райана даже сердце сжалось. Он не знал, что такое жалость, но он уже не мог ей отказать. Сколько времени прошло?
Он отпрянул от девушки достает зажигалку, вкладывает ее в руку Мии.
– Вот мое желание, которое ты мне должна. Пообещай мне, что мы встретимся вновь, и ты вернешь мне мою зажигалку! – он вновь посмотрел в глаза. На ее глазах вновь слезы, но она успевает их вытереть тыльной стороной ладони здоровой руки и берет зажигалку.
– Обещаю. Где бы ты ни был, я обязательно найду тебя, – она прижимает эту зажигалку к груди. Купер не смог сдержать тихого смешка. Приподнимается и целует девушку в лоб.
– Я это запомнил. Я буду ждать тебя.
Он встал, прошел вперед и сел за руль американской классики, что принадлежала Люси. Dodge Charger R/T. А ключи еще в замке зажигания. Олсон любила их оставлять так. Интересно, он сейчас заведется?
На нем, видимо, еще ездили. Завелся с первого раза, хотя машины не любят подолгу оставаться в гараже. Такого монстра держать в клетке. Кощунство.
Сцепление, первая передача. Перевести дыхание, сжать руль покрепче и, отпуская одну педаль, вдавить другую, газа, в пол, срываясь с места, даже приподнимаясь на задние колеса.
Вышиб дверь гаража. На американской классике даже и следа не останется. Кто же виноват, что двери делают такими хлипкими? И только напоследок бросил взгляд в сторону Мии. Она улыбнулась и кивнула ему на прощение. Они обязательно встретятся. Если выжить друг другу обещали, и оба остались живы, так и найти не составит труда.
Как же ревет мотор, оглушает. И мчится вперед, а навстречу – копы с мигалками. Видят машину разворачиваются, пытаются остановить. Но Райан не останавливается. Он должен убежать, он должен скрыться, он должен спастись.
***
Американская классика мчится вперед, спускаясь по серпантину, за ней следуют машины с мигалками. Более легкие полицейские машины нагоняют, Доджу не разогнаться, не набрать скорость.
Выхода нет, выбора тоже. Либо быть пойманным и засесть за решетку, либо сорваться и вниз полететь. Почувствовать последние секунды полета и остаться свободным.
Звучат выстрелы. Автомобилю уже разбили заднее стекло, но он не останавливается. Выход здесь только один.
Сходит на гравийную часть дороги, почти задевает ограждение, граничащую с пропастью. Кто знает, что у водителя Чарджера за рулем? И больше никто не узнает…
Надо повернуть, но нет, он едет вперед, не останавливаясь. Кажется, что он даже прибавил скорости, но нет, это только кажется. Все полицейские сбрасывают скорости, смотря, как габаритные огни исчезают.
И в скором времени раздался взрыв.
========== Эпилог 1. ==========
Комментарий к Эпилог 1.
Писалось под:
Birdy – Strange birds
Говорить о смерти Райана было непросто. Миа сама вызвалась сказать это его семье. Страшнее всего было то, что на лицах родителей не появилось эмоций. Будто бы им не было дела до того, что Райан их сын. А Моника плакала, долго, бесшумно, закрыв лицо руками. Сравнивать такую реакцию было непросто, но Таунсенд пыталась поддержать сестру Купера, успокоить. Они сильно сблизились, сильно сдружились. Они обе пытались иногда сбежать от реальности, при помощи быстрой езды на мотоцикле. Но они обе понимали, что та свобода, которую дарил Оуэн, которую он нес, это другое. Девушки сидели вдвоем на крышах высоток и молчали, смотря в даль. У обеих на глазах стоят слезы, но ведь это – удел слабых.
А ведь тела в сгоревшей классике они не нашли. Даже останков. Но куда он мог сбежать, скрыться? Но Миа надеялась найти, она обещала. Сжимала в левой руке зажигалку, прижимала ее к груди.
Она приезжала в дом Кьеза, пытаясь найти там подсказку, но ничего. Только в один из дней показалось, что кто-то в доме был. Но это было всего лишь воображение. Прошла по всем комнатам, нашла достаточно противного компромата на умершего мужчину. Но больше ничего, больше никого. Вновь прижимает левой рукой к себе зажигалку. Она обещала. А он должен выжить.
Как-то приехала в его квартиру-студию. Прямо с порога ее что-то стало душить. Как он в этой комнате находился? Пахло сыростью, можно было еще уловить запах дешевых сигарет, которыми, казалось бы, пропитались стены. Проходит вперед, не снимает обувь. Все стало покрываться тонким слоем пыли, а одежда – на месте. Будто бы никто сюда не приходил. Казалось бы, достань из ящика одну из футболок Купера, от них еще пахнет порошком, но запах машинного масла и бензина, дешевых сигарет въелся в ткань. Но нет, сейчас пахнет от одежды только сыростью.
Опускаясь на пол, прижимая к себе его футболку, она тихо заплакала. Даже в его доме нет подсказки. Миа не смогла справиться со слезами, не могла найти хотя бы намек на то, что Райан жив. Только доверившись чувствам, только зацепившись за то, что тело так и не нашли.
Наступила осень.
Слова об увольнении она приняла наиболее спокойно. Ни слез, ни сожаления, ни жалости. Хотя, нет, было небольшое сожаление по той причине, что ей связи помогли бы найти Купера. Но ничего, без помощи полицейской формы и значков она справится. Она сильная, она обещала.
Она стоит на могиле своих родителей, что-то говорит о мести, о том, что случилось, об увольнении. Она не плачет, а смотрит на свежие цветы, что она положила. Поедет на другое кладбище, где похоронена Люси, положит и туда букет из белых цветов. И в самую последнюю очередь – на могилу Райана. Там она встретится с Моникой, которая в выходные приходит туда. Сначала будут молчать, боясь прервать тишину. Вместе соберутся уйти и начнут говорить. Разговор будет на общие темы, затронут то, что Мию уволили, Купер попытается пригласить в фирму, но Таунсенд просто мотнет головой. Это ее не интересует. Она в левой руке сжимает зажигалку.
Даже после увольнения, Эйдан продолжает ухаживать за Таунсенд. Поначалу девушка не принимает ухаживания, а потом соглашается на отношения. Хоть как-то скрасить свое одиночество, отвлечься. А в груди появляется противное чувство, но она не обращает на него никакого внимания, прижимаясь губами к губам бывшего коллеги, отдаваясь страсти, забываясь.
Она благодаря таким связям находит белую Порше, машину Купера. Забирает ее со штраф-стоянки. Правильнее сказать, угоняет. При помощи Лесли, подруги-знакомой Райана. Раньше соблюдала все правила, а сейчас их нарушает. А почему бы и нет?
Лэс пытается поддержать, она будто бы насквозь видит Таунсенд, но Миа не принимает заботу, воспринимает жалостью. Чуть не сдержалась, чуть не накричала, на что Куин улыбнулась и просто обняла, говоря, что все хорошо.
Миа открыла гараж Купера в надежде хотя бы там найти подсказку. Долго с Куин беседовали на счет Супры, Таунсенд говорила, чтобы рыжеволосая девушка оставила ее себе, но та помотала головой и протянула ключи от черной машины.
Наступила зима.
Миа устроилась в магазин кузена Лэсли. Томас поначалу принял бывшего офицера настороженно, она почти ничего не понимала, но так быстро училась.
– Ты до сих пор ненавидишь гонщиков? – как-то спросила у нее Лэс.
– Всех, кроме одного, – ответила Миа со слабой улыбкой на губах. Она потихоньку начинает переболевать смертью Купера, она смирилась.
Эйдан встречал с работы, дарил дорогие букеты и готовил кофе в постель. И невольно Таунсенд говорит про себя, что у Райана кофе получался намного лучше.
Лежит на кровати, рядом спит Лоуренс. Не спится. Аккуратно встает, стараясь не беспокоить сон своего бойфренда. Слишком громкое, слишком близкое звание для него. Накидывает белоснежный халат, достает зажигалку Райана и просто смотрит на нее, пытаясь найти ответы.
Берет смартфон Купера, которому она заменила стекло и пишет одному из организаторов гонок.
Наступила весна.
Она стала участвовать в гонках на черной Тойоте Супре. Оуэн должен ей автомобиль, поэтому, без обид, если она участвует в гонках именно на нем.
Никто не видел лица девушки, никто не знает, что у нее за фигура. Постоянно носит мешковатую одежду, маска скрывает половину лица. Никто даже голоса ее не слышал. Часто ее пытались выманить из машины, но она не поддается на провокации. Просто сжимает сильнее руль, давит на педаль газа, разгоняя этих надоедливых людей. Все ее знают под именем Олуэн.
Вместе с Лесли они пропадают в гараже, часто присоединяется и Моника, и получаются девичьи посиделки возле Порше, возле Тойоты. Говорят на общие темы, шутят, смеются, не затрагивают тему «Райан». Они в шутку спорят, обнимают друг друга и невольно этого гонщика вспоминают. Нависает тишина, которую в скором времени одна из девушек прерывает.
Миа случайно натыкается на зажигалку. Задумчиво смотрит на нее, откладывает.
С Эйданом отдалились друг от друга, он редко ловит ее, а если и удается поймать, если удается провести ночь вместе, утром он просыпается один. На вопросы, где девушка ночью пропадает, она не отвечает. И в какой-то момент, во время своего дежурства, ему удается остановить черную Тойоту, а за рулем – его якобы девушка, Миа.
Их отношениям настал конец, но Таунсенд не плакала, не просила остаться. Она переболела чувствами.
Наступило лето.
Про зажигалку она успешно забыла. Она привыкла просыпаться одна, привыкла по ночам пропадать на гонках, привыкла приходить с утра на работу и улыбаться Лесли, Томасу. Привыкла, что с утра не бывает кофе в постель, что делал Эйдан, привыкла, что никто не встречает возле магазина.
Привыкла к Тойоте, за руль Порше не помнит, когда в последний раз садилась. Но один раз приехала в гараж Купера, сняла с белой машины брезент. Села за руль, откинулась на спинку сиденья и заплакала. Не смогла удержаться, ведь уже год прошел, а она даже зацепку найти не может. Достает из бардачка зажигалку, прижимает ее к груди.
Оттуда следом выпадают какие-то бумаги, видимо, наспех положены. Миа берет их в руки, включает фонарик на телефоне Райана и начинает читать. Не верит глазам. Выбирается из машины, включает в гараже свет. И начинает читать листы, это вырезки из газет о продаже гаража. Ручкой выделены некоторые варианты, на полях неразборчивый угловатый почерк Купера.
