Текст книги "Дверь останется открытой (СИ)"
Автор книги: Infante Terrible
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Где-то в прихожей раздался хлопок двери. Старший офицер Ковач оглядел пустую комнату и заглянул в кабинет. Уолтер молча сидел на стуле.
– Что ты здесь делаешь? Мне казалось, мы договорились…
– Папа, не надо врать. Зачем? – голос Уолтера звучал утомлённо и бесцветно. – Вы пытаетесь пудрить мне мозги, ты зачем-то потратил время на копирование карты – кстати, копия и правда хороша, надо отдать ей должное. Зачем столько усилий?
Лицо отца ожесточилось.
– Иди, отдохни. Это уже слишком. Ты…
Уолтер решительно перебил:
– Что это за куб? Я видел его в кабинете у Сеймура. Сейчас вижу его на твоем столе.
– Это не твое дело, – раздосадованно ответил Чарльз, слегка повысив голос. – Отдохни. Успокойся. И не лезь в то, что тебя не касается.
– Кажется, меня в этом месте уже ничего не касается. – Уолтер впервые был готов поссориться с отцом. – Я хочу объяснений.
Чарльз стукнул кулаком по столу.
– Это военный проект с закрытым доступом. Ты доволен? Теперь сделай одолжение и выйди отсюда. Это мое рабочее место, а не проходной двор.
– Нет, недоволен, – бросил Уолтер через плечо, уходя, и повторил сам себе: – Недоволен.
Враньё. Везде враньё. Возможно, отец сказал правду, и они действительно работают над каким-то закрытым проектом, но его ответ был обычной подачкой, вроде благосклонной милостыни. «Я ответил. Ты доволен. Теперь отстань от меня». Молодец, папа, это лучшее, что ты мог сказать.
Не заботясь о реакции отца, он хлопнул дверью и вышел на улицу. Его встретил ледяной ветер с мокрой снежной крошкой. Северная весна – такое же абсурдное время года, как и все, что здесь творилось. Только снаружи Уолтер понял, что забыл шарф и шапку, но возвращаться за ними не собирался. Он понятия не имел, зачем вышел на улицу, но дома находиться было невозможно. Нужно было передохнуть.
Вдалеке замаячила женская фигура. Оставляя глубокие следы на подтаявшем снегу, из пищеблока возвращалась Анна – продовольственный распорядитель. Анна была из гражданских, в военные дела не лезла, но зато часто из-под полы угощала немногочисленных местных детей деликатесами, привезенными для старших офицеров. Иногда перепадали даже шоколадные конфеты. Анну любили. Все любят людей, которые отвечают за еду. Еда, размножение, сон, борьба за выживание. Если ободрать человека от скорлупы правил и моральных устоев, останется только это.
Но Анна была действительно неплохим человеком, и по крайней мере она была не опасна.
– Привет, Уолтер! – крикнула она, приближаясь к общежитиям. – Ой, ты почему раздетый? С ума сошел?
– Да нет, нормально все, – он даже попытался улыбнуться, и соврал. – Дома никого нет, а ключи забыл.
– Так пойдем со мной, подождешь, пока отец не вернётся, – предложила она. – У меня дома варенье есть. Все лучше, чем мёрзнуть.
Уолтер согласился. Варенье – это лучше, чем мёрзнуть. К тому же, сейчас варенье было единственной хорошей новостью. Спасибо, Анна. Пара часов на нейтральной территории – и возможно, в голову придет хоть какое-то решение. Впрочем, излишней надежды он не питал. Все они были заперты на этой базе, просто не все знали, зачем.
Варенье оказалось клубничным. Роскошь для северного гарнизона. Наверняка прислали с большой земли элитным пайком. Анна подтвердила догадку, не дожидаясь вопроса:
– Завезли для штаба месяц назад. Банкой больше, банкой меньше… Ты ешь давай, дома такого точно не найдешь, – она хитро подмигнула, вытерла руки полотенцем и добавила: – Пойду посмотрю, у меня кажется ещё и печенье где-то завалялось.
Уолтер прикрыл глаза. Все это так выматывало, что он почти провалился в сон, сидя в продавленном кресле. Из полузабытья его вырвал негромкий голос из прихожей.
– Да, Чарли, он у меня. Нет, нет, ещё не хватало, он и так уже много знает. Умный у тебя парень растёт… Что? Нет, не в курсе. Сидит здесь. Приезжай, забирай.
Раздался тихий щелчок телефонной трубки. Разговор был окончен. Выйти отсюда мимо Анны можно было только в окно, и ему оставалось только сделать вид, словно он ничего не слышал. Уму непостижимо. Даже здесь он был в ловушке. Возможно, Анна на самом деле не была гражданским лицом. Возможно, она даже не была Анной. Люди не те, кем кажутся… Кем был он сам, Уолтер не знал. Тем временем, она вернулась и с преувеличенным дружелюбием спросила:
– Ну что, согрелся? Сиди сколько хочешь, мне не жалко. Только предупреди, когда пойдешь домой.
Неужто отпустит просто так? Нет, вряд ли. Они все учли. Уйти или остаться – это ничего не изменит. Уолтер поразмыслил пару секунд, и решил остаться. Хотят играть в эту игру – отлично, он начал понимать правила. Давай сыграем, папа. Твоя партия.
– Не-а, я пойду лучше позвоню отцу. Если вернулся, пойду домой.
Анна заметно расслабилась. Для человека, посвященного в секретные военные разработки, она слишком неудачно маскировалась. Отец прятался гораздо лучше. Уолтер снял трубку. Нужно попросить отца прийти, захватить с собой шапку и перчатки, ведь он ушёл без них, а возвращаться холодно… Отец обрадовался. Феноменально. Достаточно было принять правила игры, чтобы притупить его бдительность. Один-ноль – и не в папину пользу.
Отцовская широкая улыбка могла растопить сердце не только Анне, но и снежной королеве.
– Энни, дорогая, спасибо, что приютила путешественника! Переходный возраст, сама понимаешь. Слегка повздорили сегодня.
– Ой, брось, – она весело махнула рукой. – Было бы за что благодарить. Неужели отец с сыном не договорятся? Заходите еще в гости, я всегда вам рада.
Они так старались играть свои роли, что Уолтер с трудом сдерживал смех. Чем больше он видел, тем более заметна была искусственность. Вся эта база, весь посёлок – все было бутафорской декорацией, в том числе и этот спектакль, который перед ним разыгрывали. Осталось понять, для чего строили сцену. Главная постановка пока оставалась неизвестной.
***
Какое-то время игра даже приносила удовольствие. Пропавших Ларса и Микаэла никто не искал, весь посёлок как будто забыл об их существовании. Ничего не изменилось – даже Сеймур ни разу не напомнил о несуществующем протоколе. Посёлок вернулся к обычной жизни, но… Уолтер прекрасно понимал, что никакой обычной жизни, к которой можно вернуться, здесь не было никогда. Все это было очень увлекательно, но фарс пора было заканчивать.
***
Загадочная пиктограмма попадалась на глаза все чаще. Уолтер научился смотреть в нужном направлении, и внимание его не подводило. Знак встречался на документах, картах, подшивках каких-то старых дел, даже на старом металлическом жетоне, который давно лежал в отцовской корзине для бумаг и не привлекал внимания. Эти мелочи становились все заметнее, и ему с каждым днём все больше надоедало делать вид, будто ничего не происходит. Игра затянулась, и нужно было вернуться туда, где все началось. Отец пропадал на службе все чаще, возвращался нередко затемно. Уолтер проводил вечера в одиночестве, и можно было молча уйти, даже без записки – вероятно, он бы просто исчез из памяти городка так же, как исчезли остальные, но ему хотелось напоследок поговорить с отцом.
***
Жетон с пиктограммой полетел офицеру в лицо.
Уолтер мысленно хихикнул. Такого лица у отца он не видел никогда – смесь растерянности, удивления, ярости, негодования и (это было особенно отрадно) неумело скрываемого страха. Кажется, его застали врасплох. Уолтеру действительно удалось сыграть свою роль как никому другому. Что ж, они ввели в заблуждение его, а он – их. Ничья. Теперь, когда счёт сравнялся, можно было выйти из игры.
Наконец офицер Ковач обрёл дар речи.
– Что. Это. Такое?
– Вообще-то, это ты должен был давно ответить мне на этот вопрос, – безмятежно проговорил Уолтер, помахивая сумкой на длинном холщовом ремне. – Теперь, правда, уже поздно.
– Ты… – отец огляделся, увидел открытую дверь в кабинет, и угрожающе качнулся вперёд. – Что ты делал в моём кабинете? Где ты это взял?
– Там же, где оригинал старой карты, и твои бумаги, и ещё парочку интересных вещей, и пистолет – кстати, почему он не входит в твоё табельное оружие? Не маркирован… Но хороший. Я даже зарядил. – Уолтер наслаждался ответной реакцией. Выражение лица перед его глазами… Бесценно.
Отец шагнул вперед и резким движением попытался вырвать у сына из рук сумку. Тот ловко увернулся и все так же невозмутимо бросил:
– Руки коротки.
Ковач сжал челюсти и встал в дверях. Видимо по-хорошему он расставаться не хотел. Раздался щелчок предохранителя.
– Ты что творишь?! – отец дернулся было вперёд, но вовремя понял, что отобрать у сына оружие не сможет. Уолтер не выглядел паникующим отчаявшимся подростком. Он просто стоял посреди прихожей и с каменным спокойствием направлял на отца пистолет. Оружие действительно было незарегистрированным. Личная собственность офицера. Для особых случаев. Ирония заключалась в том, что именно сейчас был такой особый случай – только не в его пользу.
– Ну так что, я пошёл?
Чарльз предупредительно вытянул руку вперёд.
– Уолтер, не стоит. Послушай меня. Остановись.
Тот расхохотался. Предложение, от которого невозможно отказаться – послушать того, кто столько времени врал. Хватит, наслушался. Отец сдвинулся с места, дуло пистолета незамедлительно последовало за ним.
– Отойди, папа. Я могу выстрелить, но честное слово, меня это расстроит…
– Ты пожалеешь, – растерянно бормотал отец, пятясь назад. – Не делай этого, не лезь в дела, о которых не имеешь представления. Не нужно. Уолтер, чёрт возьми! Уолтер!
Он вышел из дома, не оглядываясь, на ходу возвращая на место предохранитель. Уолтер был рад, что не пришлось стрелять.
Комментарий к 2. Поиграй со мной
To be continued
========== 3. Правда ==========
Он шел, не останавливаясь, и не оглядываясь назад. По пустынным улицам военного городка время от времени проезжали редкие грузовики, разбрызгивая подтаявшую грязь. Позади оставалась вся его привычная жизнь последних лет – отцовский дом, одинаковые безликие казармы, штаб, общежития, маленькая одноэтажная школа. Никаких знаний она не давала – все, что он знал, Уолтер почерпнул из книг, прочитанных в Америке, и впоследствии найденных на севере. Вместе с провизией, лекарствами и необходимыми вещами вертолеты привозили на базу книги. Авиагруз всегда ждали с нетерпением, но Уолтер ждал особенно. Отец лично начал заказывать для него книги с большой земли после того, как сын перечитал всю его нехитрую библиотеку.
Он неожиданно улыбнулся. Это были воспоминания о прошлой жизни, ушедшей безвозвратно.
«Если я не попрошу их привезти тебе нового чтива, ты чего доброго, доберешься до документов повышенной секретности», смеялся отец, не подозревая, насколько был близок к правде. Всего два года назад. Ему казалось, будто с тех пор прошла целая вечность.
Шаг за шагом Уолтер уходил все дальше. На контрольно-пропускном пункте несли вахту скучающие солдаты. Они лениво помахали сыну старшего офицера, не удосуживаясь поинтересоваться, куда он отправился. Иногда семейные связи оказываются полезными – отцовская должность располагала к некоторой вседозволенности. Уолтер никогда не пользовался своим положением, но сейчас не мог не признать – это было на руку. Он рассеянно поднял ладонь в ответ, проходя мимо. Скорее всего, этих людей он видит в последний раз. Трогало ли его это? Наверное, нет.
В прогретом воздухе кружила назойливая мошкара. Скоро станет теплее, и летающей дряни станет еще больше. Уолтер пожалел, что не взял с собой антимоскитную сетку, но потом вспомнил, куда и зачем идет. Мысль о сетке рассмешила. Насекомые, роящиеся в воздухе, не представляли собой никакой проблемы на фоне мыслей о вооруженной охране, которая сначала будет стрелять на поражение, а потом выяснять, кто пытался их навестить. Возможно, никто ничего и не выяснял – обычно такие ребята следуют жестким инструкциям, согласно которым, на объект могут проникать только определенные лица. Если на территории появился кто-то другой… что поделать, это будут его проблемы. Задание выполнено, инструкция соблюдена. Никто не выйдет отсюда живым. Уолтер вышел. Отпустили его намеренно или упустили случайно – вопрос любопытный. Может быть, в скором времени он прояснится, а может быть и нет. Предсказать развитие событий было невозможно.
Остатки снега поскрипывали под ногами, расползаясь в прогалинах в водянистую кашу. Уолтер ругался сквозь зубы – он подвернул ногу, провалившись в талый снег, и шел дальше, прихрамывая. В день треклятого похода лес был совсем другим – спящим и безмолвным. С тех пор прошла почти вся весна, и лес ожил. Мошки, комары, птичьи шорохи, шелест ветвей. Жизнь вокруг пробуждалась с равнодушным предсказуемым напором, как и в прошлом, и позапрошлом году, как и тысячи лет назад. О собственной жизни Уолтер сказать того же самого не мог. Возможно, сегодня ему не повезет, и его убьют – как Ларса, как Салливана. То, что Микаэл тоже мертв, не вызывало никаких сомнений. Не исключено, что он к ним вскоре присоединится, но прежде выяснит правду. Что ему давала эта правда? Уолтер не мог ответить на этот вопрос даже себе самому. Мир, люди вокруг – все было запятнано ложью и двуличностью. Хочешь быть верным самому себе – смотри на их истинное лицо. Никаких компромиссов.
***
Пустые улицы заброшенного поселка по-прежнему выглядели так, будто ни один живой человек не появлялся здесь десятки лет. В стенах разрушенных казарм и бытовых корпусов военной части гулял свистящий ветер. Уолтер знал, что эта тишина и запустение – иллюзия, искусные декорации, часть неизвестной ему игры, и не поддавался на обман. Он двигался вдоль стен с подветренной стороны, оставаясь в тени, как бесшумный хищник, в любой момент готовый к броску. По спине пробегал озноб – пуля могла появиться из пустоты в любой момент, и он заранее чувствовал эти невидимые выстрелы. Ощущение было не из приятных.
Впереди показался знакомый дом, обманчиво зияющий пустыми окнами. Подумав, Уолтер решил обойти его стороной. Что бы тут ни происходило, это здание – не единственное место, которое может ответить на вопросы, а идти в одну и ту же ловушку на второй раз… Нет, он был слишком умен и осторожен. Вместо этого он двинулся в противоположную сторону – ко второму общежитию, которое уцелело наряду с первым, но сохранилось чуть хуже и выглядело более неопрятным. Трещины, выпавшие кирпичи, разрушенные оконные рамы. Привычная картина. Дом не был безопасным – в этом месте было смешно говорить о безопасности, однако оно могло ненадолго стать укрытием. Уолтер медленно, стараясь не касаться рассохшихся дверей со скрипучими ржавыми петлями, пробрался внутрь и осмотрелся. Похоже, это здание горело. В отличие от первого, на потолке виднелись следы копоти, а со стен свисали обгоревшие куски обоев и теплоизоляции. Почерневшие проходы вызывали желание выйти на воздух. Выходить было неразумно, и он двинулся вглубь. Подниматься на второй этаж Уолтер не собирался – что бы там ни находилось, это не имело значения. Возможно, ничего. Сейчас важнее было затаиться и наблюдать. Ждать он умел.
Дверь подвала была открыта. Лезть в темный холодный подвал заброшенного обгоревшего здания было сущим безумием, но не большим, чем-то, что здесь происходило. Безумием больше, безумием меньше… Уолтер решительно толкнул дверь и начал спускаться вниз, держась за шершавые стены и нащупывая вслепую ступеньки. У него был фонарь, но включать его было равноценно поднятию красного флага с приветственными криками. Лестница вниз обледенела, здесь можно было с легкостью сломать не только ногу, но и шею, и передвигаться приходилось с максимальной осторожностью.
Спуск в пустоту казался бесконечным, и Уолтер вздрогнул, ощутив под ногами ровный пол. В конце концов, чего он ожидал? Спуститься прямиком ко входу в преисподнюю? То, что здесь творилось, судя по всему, не шло ни в какое сравнение с мифическим адом, и оставалось надеяться на то, что он не повстречает местных чертей. Непроницаемая тьма была настолько плотной, что казалось, будто ее можно резать ножом. Уолтер боролся с замешательством – возможно, все же стоило достать фонарь. Слепота не входила в его планы. Смерть тоже, однако он рассудил, что смерть от сломанного позвоночника вряд ли будет приятнее пули в лоб. В конце концов, если ты собрался умирать, лучше делать это, глядя смерти в лицо. Мощный штабной фонарь отца прорезал подвальный коридор резким лучом белого света, вырывая из темноты фрагменты труб, вентиляционных решёток и старых кабелей, пучки которых уходили куда-то вглубь. Кабели не могли сохраниться при пожаре. Уолтер направил луч фонаря прицельно на низкий потолок. Догадки его уже не удивляли – проводка была не новой, но ей точно было не более десятка лет. Ожидаемо, подумал Уолтер. Ожидаемо до такой степени, что даже скучно. Перехватив ремень сумки, он зашагал вперед.
Ориентироваться под землей было сложно, но пространство подвала явно выходило за пределы фундамента и наверняка пересекалось с соседним зданием. Толстые провода огибали углы, змеились по потолку, опоясывали колонны, переплетались между собой и вели в неизвестном направлении. Все, что оставалось – идти по длинным ледяным коридорам, следуя за пляшущими пятнами света от фонаря.
– Говард, ты хоть понимаешь, что у нас в руках? Если хоть что-то пойдет не так, и твой план не сработает, мы потерпим крушение. Это безумная идея, Говард. Ты рискуешь как никогда.
– Весь Щ.И.Т. с самого начала был безумной идеей, и напомню, ты первый согласился с тем, чтобы рискнуть.
– Вынужден признать, твои безумные идеи обычно гениальны, но сейчас… Ладно, о чем тут говорить. Я просто надеюсь, что ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь.
Уолтер остановился как вкопанный. Голоса звучали так громко и отчетливо, словно кто-то стоял позади. Он порывисто огляделся, сжимая в руке тяжелый стальной корпус фонаря. Никого. Странный диалог оборвался так же резко, как и начался. Голоса из пустоты вернулись обратно в пустоту. Уолтер ничего не понимал. Его могли, играючи, заманивать в западню – так же, как крупные хищники иногда резвятся со своими будущими жертвами. Беззащитный зверек может даже не догадываться о том, что скоро он превратится в чей-то обед. Напоследок, прежде чем пообедать, хищник хочет насладиться властью, и поэтому отправляет зверька в лабиринт. Либо Уолтер был такой же игрушкой в чьих-то лапах, либо он начал сходить с ума от голода, холода и давящей тишины. Время для того чтобы свихнуться было неподходящим. Уолтер собрался с силами, убедился в том, что тишина остается тишиной, и двинулся дальше.
– …Старк, черт бы тебя побрал, если ГИДРА найдет его, все наши усилия пойдут прахом! Ты за этим рисковал жизнью, поднимая эту чертовщину из Северного Ледовитого океана?
– Не найдет. Здесь последнее место, где его станут искать. Его не существует. Никому не придет в голову искать несуществующее, не так ли?
Обрывок очередного диалога, появившийся из небытия, застал Уолтера врасплох и практически пригвоздил к стене. Чем дальше он продвигался, тем больше замечал, что что-то не так. Это не было похоже на сумасшествие – скорее на погружение в чью-то память. Очень тревожную, старую память, которая настигала хаотичными волнами – подобно радиоприемнику, вышедшему из строя. Можно бесконтрольно крутить ручку настройки, и иногда из шума и шороха на поверхность поднимаются обрывочные фразы, сигналы неизвестных радиоволн, которые вспыхивают на пару мгновений, чтобы потом вновь исчезнуть в пучине белого шума. Кто такой Говард, что за Щ.И.Т., о чем шла речь – это было не столь важно. Откуда-то росла необъяснимая уверенность в том, что всех этих людей давно здесь нет, и все, что он сейчас слышит – отголоски прошлого, круги на воде, остатки давно исчезнувших радиосигналов. Эти аберрации пространства были странными, но не таили в себе никакой опасности. Когда Уолтер впервые приехал на базу к отцу, поначалу он часто сидел над радиоприемником, пытаясь поймать какие-то новости с материка и заодно убить время – после шумной Америки закрытый северный поселок обрушился на голову колоссальной массой тишины и скуки. Позже к этой скуке удалось привыкнуть, но в первые месяцы радиоприемник был неплохим утешением.
***
Уолтеру десять лет, он сидит на кухне, поджав колени, и поворачивает колесико в поиске каналов. Что-то про Советский союз и ядерную угрозу. Какие-то странные мелодии. Новости на незнакомом языке, исчезающие раньше, чем он мог разобрать. Хаотичные и разрозненные сигналы с большой земли. Сейчас происходило то же самое – за исключением того, что он не знал, где у этого гигантского приемника ручка настройки.
***
Оставалось просто идти вперед. Неожиданные фразы, диалоги и возгласы уже не пугали – они появлялись, затухали, звучали то далеко, то близко. Чем дальше он заходил, тем более отчетливыми становились «воспоминания». Теперь из пустоты всплывали не только слова, но и картины, напоминающие кадры из старой кинохроники, с тихим шелестом бегущие один за другим перед единственным зрителем.
***
Длинные коридоры, освещенные тусклыми лампами в стальной обрешётке. Наглухо застегнутые военные шинели. Несколько мужчин в безупречно сидящих костюмах, без единого знака отличия.
–…Запущена автономная система слежения… действовать оперативно… в режиме строжайшей секретности, – доносились откуда-то отрывистые приказы.
От группы людей отделился высокий мужчина в светлом костюме, выбежал на середину коридора и замахал руками.
– Нет, не сюда! Двигайтесь правее, ставьте ровно. Вы не знаете слова «ровно»?
– Говард, уймись, – раздался уже знакомый второй голос. – Все будет сделано в лучшем виде. Хранилище уже оборудовано всем необходимым, дело за малым.
Говард Старк, скрестив руки на груди, наблюдал, как группа военных заносит какой-то огромный стальной ящик в небольшое помещение, залитое холодным хирургическим светом.
Обладателем второго голоса был Чарльз Ковач.
***
Если изо всех сил зажмуриться, видение уйдет быстрее.
Расплывчатые очертания стен меняли свое расположение каждую секунду, шелестя и поскрипывая, откликаясь на голубоватые вспышки электрических разрядов. Теперь, когда источник напряжения был близок, память пустых коридоров из отрывистых всплесков превратилась в диафильм. Какие-то кадры были утеряны, но все остальное выстраивалось перед глазами Уолтера, заполняя пустоты неизвестности.
Пространство причудливо искажалось, в воздухе ощутимо пахло озоном. Кто бы это ни создал, какие бы цели ни преследовал – эти люди безусловно обладали чувством прекрасного. Микроскопическое северное сияние под низкими потолками почерневшего подвала одновременно пугало и завораживало. «Кинолента» исчезла, остались только редкие фрагменты прошлого, которые хаотично приходили и уходили, не имея большого значения. Подвал действительно оказался колоссальным радиоприемником, который показал Уолтеру все, что ему стоило знать.
Похоже, он недооценил масштаб «засекреченного военного проекта», о котором говорил отец. Тот не просто был в курсе происходящего – судя по картинкам, которые, как в музее, появились перед взором Уолтера в этом гостеприимном месте, отец имел прямое отношение к созданию объекта наравне с неким Говардом Старком. Он не знал, кто это, однако видения ясно давали понять, что сила влияния этого человека практически безгранична. Говард Старк, кем бы он ни был, работал рука об руку с отцом, и в этом несуществующем городе они создали склеп. То, что было захоронено в склепе, интересовало слишком многих – от советской разведки и американского департамента национальной безопасности до загадочной террористической организации ГИДРА, о которой несколько раз упоминали участники призрачных диалогов. Чем больше было желающих расхищать гробницы, тем надёжнее скрывался склеп. Кем ты был, папа, чёрт тебя побери?
Комментарий к 3. Правда
========== 4. Пятна Роршаха ==========
Длинный темный коридор уперся в тупик. Уолтер ощупал стену ладонями и наткнулся на глухую железную дверь в половину роста взрослого человека. Из-за двери раздавался тихий монотонный гул. Петли были намертво замурованы в бетон. На гладкой стальной поверхности с хаотичным рисунком сварных швов – ни намека на ручку или замок. Уолтер раздраженно пнул дверь ногой, железо клацнуло об бетонный проем. В этом странном месте, помешанном на секретности – открытый проход, и судя по всему, вел он отнюдь не в заброшенные помещения. Впрочем, куда он вел на самом деле, было неизвестно. В тупик, в мусоропровод, в геенну огненную – Уолтера устраивали все варианты, потому что подвал с его темнотой, галлюцинациями и электрическим сиянием под потолком успел ему изрядно надоесть. Он приоткрыл железную створку, и из узкого темного коридора повеяло свежим воздухом. Мало общего с прохладным весенним ветром, который гулял в лесу, но в сравнении с холодной затхлостью подвала он казался практически кристальным. Уолтер решил, что ему везет. По крайней мере, этот лаз точно не вел в мусоропровод. Он пригнулся, стараясь не удариться об низкий потолок, и пролез внутрь. Взрослому человеку здесь было бы слишком тесно, но худому невысокому подростку коридор был в самый раз, и он пополз вперед на четвереньках, придерживая под мышкой сумку.
Постепенно гул приближался, звучал откуда-то сверху, напоминая шум вертолетного пропеллера, только тише в десятки раз. Оглушительный стрекот огромного пропеллера и ветер, сбивающий с ног – картина, к которой привыкли все жители военного городка. Раз в три месяца с большой земли прилетали продовольственные вертолеты, и их ждали с нетерпением – так же, как ждут любой, даже самой завалящей новости в местах, где ничего не происходит. В городе ничего не происходило – в изоляции дни текли один за другим. Шум вертолета всегда обещал что-то новое, и Уолтер любил наблюдать за приземлением и суетой вокруг нового груза.
Он поднял взгляд в поисках источника шума, но искать не пришлось. Четыре решетки из металлической сетки закрывали лопасти вентиляторов, слаженно гудящих в узких шахтах. Шахты уходили куда-то вверх, теряясь в темноте. Похоже, он проник в технические коридоры вентиляционной системы. Это было неплохо – впереди что-то было, и вряд ли помещение было рядовым, судя по мощности воздуховода. Как и ожидалось, впереди забрезжил свет, и Уолтер расшатал последнюю решетку. Она поддавалась с трудом, и в конце концов с треском выпала, едва не утянув Уолтера за собой. Грохот от падения был бы глупым и бессмысленным фиаско, и он облегченно вздохнул, осторожно опуская решетку на пол.
Просторная комната была погружена красноватый полумрак от ламп резервного освещения. Какая-то конструкция непонятного назначения возвышалась в центре, скрытая за занавесками из матовой пленки. Вдоль стен – металлические шкафы с ящиками, пустой письменный стол, железный табурет. Образцовая чистота, безупречный порядок, которому позавидовала бы любая военная часть. Не хватало только привычного запаха дезинфекции. Тяжелая двустворчатая железная дверь, разумеется, была заперта. Уолтер порадовался, что пробрался сюда с другой стороны – войти сюда с главного входа он бы не смог, к тому же, была немалая вероятность, что он охраняется. Ему везло.
Электрический щиток темнел рядом с входной дверью, ощетинившись десятком тумблеров. Нужен был свет, и Уолтер решил дернуть крайний на свой страх и риск. Шум вентиляции усилился, из дыры в стене ощутимо повеяло свежим воздухом, но на втором рычаге ему повезло. Резервные лампы отключились, и комнату залил слепящий хирургический свет. На несколько мгновений он потерял равновесие – глаза успели привыкнуть к подвальной полутьме. Сфокусировать взгляд и осмотреться удалось только спустя пару минут. Вопреки его опасениям, двери не открылись, и никто не ворвался внутрь с оружием наперевес. Вокруг царила тишина, которую нарушал только ровный гул вентиляторов, и яркий холодный свет.
Глаза слезились. Прищуриваясь, Уолтер подошел к полотнам мутной пленки, свисающей с потолка, сдвинул ее в сторону и увидел куб. Излучая синеватое свечение, он парил в клубах полупрозрачного тумана в большом стеклянном резервуаре с уже знакомой пиктограммой на каркасе. Стальную конструкцию резервуара оплетали какие-то датчики и провода. Он прикоснулся к обжигающе холодному толстому стеклу. Над поверхностью конструкции вспыхивали электрические разряды, воздух искаженно переливался серебристо-голубыми волнами. Обрывки чужих диалогов и лиц мелькали в голове, как каналы сломавшегося телевизора – похоже, именно куб был тем самым радиоприемником, волны которого настигли Уолтера в подвальных коридорах. Сколько секретности, охраны, оборудованный бункер, наверняка, построенный на огромные деньги – и все это ради предмета размером не больше детской игрушки? Уолтер не имел ни малейшего представления о назначении этого странного объекта, но догадывался, что масштабы колоссальны.
Ящики шкафов были заполнены ровными рядами картонных папок и формуляров. Уолтер провел по ним ладонью. Ни пылинки. Целая пачка бумаг легла на стол – он никуда не торопился, а читать всегда любил. Чтение оказалось интересным, и порой даже слишком интересным…
Личное дело отца он нашел почти сразу. Чарльз Ковач. В разводе, детей нет. Уолтер приподнял бровь и заметил новый вкладыш. 1950 год, Уолтер Джозеф Ковач, сын. Мать – Сильвия Ковач, скончалась. Нью-Джерси. Он разозлился. Все это не давало никаких ответов на вопрос, зачем отец забрал его из Америки. Проникся отцовскими чувствами? Поздно сообразил. Страница за страницей, папка рассказывала ему об отце больше, чем он когда-либо знал. Уолтер потерял счет времени и только машинально откладывал в сторону прочитанные листы. Пачка бумаги росла вместе со злостью. Чарльз Ковач покинул Штаты в 1939 году, за год до рождения сына, после вербовки в Щ.И.Т Говардом Старком. Старк действительно оказался значительно более влиятельной фигурой, чем казалось в призрачных видениях, вызванных артефактом. Подземное хранилище создавалось при активном содействии и финансировании Stark Industries. За охрану объекта и соблюдение секретности отвечали несколько высших чинов, и отец был одним из них. Уолтер хмыкнул. Папа – хранитель артефакта и участник международной антитеррористической организации. Если бы ему рассказали об этом лет в семь, он был бы в восторге, но время восторгов прошло.
Он продолжал читать. Объект в резервуаре пользовался дурной популярностью – источник абсолютной власти, управляющий временем и пространством. Неудивительно. Артефакт обладал столь колоссальной силой, что его владелец мог с легкостью управлять всем миром. Уолтер присвистнул от удивления. Террористическая организация ГИДРА, о которой мельком говорили в галлюцинациях, во главе с неким Йоганном Шмидтом завладела кубом, однако в противостоянии с агентами Щ.И.Т. потерпела неудачу. Финальная попытка Шмидта захватить куб голыми руками стала фатальной – энергия артефакта уничтожила самолет, террорист телепортировался в неизвестном направлении, а куб был утерян в Атлантическом океане, пока его не нашел Говард Старк. Уолтер перевернул последнюю страницу и закрыл папку. Тессеракт, опаснейшее оружие во вселенной, мирно парил в стеклянном ящике на расстоянии вытянутой руки.
