Текст книги "Накануне вечером (ЛП)"

Автор книги: In_Dreams

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Часть 1 ==========

Первое, что заметила Гермиона, проснувшись, был агрессивный стук в висках. В животе зарождалась тошнота. Усталость сжимала каждый сустав и мышцу.

Следующим оказался прохладный шелк у щеки.

При этой мысли ее глаза распахнулись, а сердце подскочило к горлу. Изумрудно-зеленый шелк.

Тревога в животе свернулась еще туже, и она подавила рвотный позыв глубокими, ровными вдохами. Этому было объяснение.

Никто, во всяком случае, она сама, не мог предвидеть, насколько бесконтрольно пройдет накануне вечером последняя вечеринка восьмого курса. Как староста, она должна была быть ответственной и показывать младшим студентам достойный пример для подражания.

Но было что-то особенное в обстановке, царившей в гостиной накануне вечером, когда собрались восьмикурсники из всех четырех домов. Они пережили войну, они сдали свои Тритоны, и это было их последнее «ура», в некотором смысле. Даже Гермиона обнаружила, что ее воодушевляла атмосфера, по крайней мере, после доли выпитого пунша.

А теперь, похоже, она за это поплатится.

К несчастью, после определенного момента вечера ее мозг застлал туман, блокирующий любые воспоминания о том, как закончилась ночь.

В своем нынешнем положении она лежала лицом к стене, но могла только представить, что или кого она увидит, если перевернется. Судя по окружающим цветам и тому, что комната была точно такой же, как и ее собственная.

От этой мысли у нее снова скрутило живот, хотя на задворках сознания еще оставался намек на предвкушение, пробивающееся сквозь все ее попытки отогнать его.

При беглом осмотре своего тела она поняла, что ее ноги и живот были обнажены, часть тела находилась под одеялом, но на ней были лифчик и трусики.

Конечно, она бы вспомнила, если бы переспала с Драко Малфоем.

У Гермионы было не так много опыта, с которым можно было бы сравнить это. Но ее отношения с Малфоем были… мягко говоря, сложными.

При мысли об этом ее щеки залились румянцем.

Поначалу она даже не могла понять, за что Драко Малфою предложили должность старосты. Всех раздирали споры о том, что эти титулы присвоились восьмому курсу, а не седьмому, и в течение нескольких месяцев Гермиона терпела все только ради собственного значка.

Им даже была предоставлена общая гостиная, но ни один из них в начале ее не посещал.

Но вынужденность работать в тесном контакте друг с другом привела сначала к смиренной терпимости, а затем к неохотному согласию. Удушливое молчание переросло в неловкий разговор, и по прошествии восьми лет Гермиона могла считать его если не другом, то знакомым.

Своего рода союзником.

Не раз им приходилось объединяться в ссорах с непослушными старостами и чтобы выступать единым фронтом против Макгонагалл.

Со временем она начала понимать, почему его назначили старостой.

Как оказалось, Малфой столкнулся со своей долей ужасов во время войны и вырос не только физически, но и морально, как и все остальные.

В середине года она начала спать в своей личной комнате в башне для старост. Приятно поработать в тишине, когда в гриффиндорской гостиной было так шумно, и это приносило огромную пользу, ведь остаточные кошмары, которые все еще преследовали ее время от времени, больше никого не беспокоили.

Малфой тоже часто бывал там. Но он держался особняком, ему нравилось учиться в удушливом молчании так же, как и ей, и время от времени они помогали друг другу с особенно трудными заданиями.

Гермиона не могла точно определить время, когда она заметила, насколько невероятно он привлекателен, но это сопровождалось осознанием того, что его личность не была такой ужасной. Что в редких случаях они действительно могли заставить друг друга улыбнуться.

Конечно, она никогда бы ему в этом не призналась.

Глубоко вздохнув, она призвала всю свою гриффиндорскую храбрость, не обращая внимания на пульсирующую боль в голове, и перекатилась на другой бок.

Подтверждение было ошеломляющим, хотя на самом деле она нигде больше не могла быть. Она оказалась в постели Драко Малфоя.

Но еще больше раздражало то, что блондин уже проснулся. Он лежал на спине, согнув одну руку в локте и закинув ее за голову, и смотрел в потолок.

– О, отлично, – протянул он, как будто это был обыкновенный день, – ты проснулась.

Гермиона просто смотрела на него, не зная, что делать с его небрежностью. Его грудь была обнажена, но со своего места она даже не могла сказать, одет ли он вообще под одеялом.

Его серебристые глаза искоса встретились с ее глазами.

Вслепую он протянул руку, чтобы порыться в ящике тумбочки, и достал два флакона с антипохмельным зельем. Гермиона молча кивнула и быстро выпила содержимое флакона. Через несколько мгновений туман ее похмелья рассеялся.

Если они действительно спали вместе, она не могла просто сказать ему, что ничего не помнит. Она не знала, как он отреагирует на это признание, но ей не хотелось это выяснять. Поэтому вместо этого она тихо выдохнула:

– Да.

Малфой поджал губы и снова уставился в потолок.

– Ты хорошо провела ночь? – снова спросил он, растягивая слова.

Вопрос прозвучал очень напряженно, и Гермиона не имела ни малейшего понятия, как на него ответить. Неужели он ожидал, что она сделает вид, будто ничего не произошло? Хвастаться своей доблестью и требовать повторения своеобразного выступления?

У нее мелькнула смутная мысль, что, возможно, они вообще ничего не делали, и было логическое объяснение тому, почему она оказалась в его постели в нижнем белье.

Был ли этот вопрос уловкой?

Гермиона произнесла приглушенно, уклончиво:

– М-м-м.

– Ты очень разговорчивая, – со вздохом пробормотал он.

Конечно, потолок был не так уж интересен, но он все еще не смотрел прямо на нее. Может быть, Малфой что-то вспомнил и пожалел об этом? Должна ли она уйти?

Гермиона открыла рот, чтобы сказать что-то еще – хотя и не была уверена, что именно – и подняла руку, чтобы убрать волосы с лица. Ее глаза расширились от удивления, губы приоткрылись от резкого вдоха.

Его слизеринский галстук был повязан вокруг ее запястья.

Наконец он повернул голову к ней и несколько раз моргнул, глядя на кусочек шелка. Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Встревоженная, она вцепилась в узел, дергая галстук, пока не освободила его от запястья, и почти отшвырнула в него.

– Я думаю, это твое, – прошептала она, чувствуя, как тепло разлилось по ее щекам.

– Верно, – протянул он, сворачивая его в рулон. – Спасибо.

Ей казалось, что она никогда не была так смущена. Почувствовав необходимость сбежать из его комнаты, она попыталась откинуть одеяло, понимая, что все еще в нижнем белье. Хотя она предполагала, что если бы они спали вместе, он бы уже видел ее обнаженной.

Мерлин, почему она ничего не помнит?

Гермиона осторожно спустила ноги на пол, соскользнула с матраса и укрылась одеялом. Однако прежде чем она смогла полностью подняться с кровати, Малфой тяжело вздохнул.

– Грейнджер.

– Да? – с придыханием спросила она от своих неуклюжих манипуляций.

Он провел рукой по волосам.

– А тебе не кажется, что мы должны… ну, не знаю, поговорить об этом или еще о чем-нибудь.

Гермиона застыла, уставившись на него. Она неловко встала с матраса, но затем снова села. Девушка не помнила ни одного момента их встречи, который они могли бы обсудить. Кивнув, она выдохнула:

– Хорошо.

Повернувшись к нему лицом, она застыла с выражением ожидания на лице, как будто ждала, что он начнет разговор.

Единственной хорошей частью ситуации было то, что Малфой выглядел таким же встревоженным, как и она, когда сжал губы в тонкую линию.

– Мы не должны поднимать этот вопрос в будущем, если ты не хочешь.

– Прекрасно, – сказала она, с трудом кивнув. – Это просто… прекрасно.

Его глаза метнулись к ней.

– Если только ты сама не захочешь.

Она выдержала его взгляд, опустив брови. Что-то не сходилось.

– О чем ты говоришь?

– Это просто… – поджав губы, Малфой выдохнул через нос. Она с недоверием наблюдала, как на его щеках проступили пятна румянца. – Я научился уважать тебя, верно, и не хочу, чтобы ты думала… это не входит у меня в привычку…

– Малфой, – прошептала она, прерывая его. Он долго смотрел на нее широко раскрытыми глазами, и его попытка быть честным что-то в ней всколыхнула. Он уже не казался тем незнакомцем, каким был в начале года. – Честно говоря, я не помню, что произошло прошлой ночью.

– О, слава Мерлину, я тоже, – поспешил он.

Гермиона удивленно моргнула.

– Ты не помнишь… ничего?

– Очень… ранние воспоминания, – он прищурился, словно пытаясь что-то вспомнить. – Я думаю, это был пунш.

– Определенно пунш, – со вздохом согласилась Гермиона. Она не была уверена, лучше или хуже было то, что ни один из них не знал, что произошло. – Тео готовил его.

– О черт, – с хриплым смешком фыркнул Малфой. – Это все объясняет. Тео – настоящий пьянчуга.

Эта мысль определенно не заставила ее почувствовать себя лучше.

– Так… ты думаешь, мы…

Он проглотил эти слова с осторожной деликатностью.

– Даже не знаю.

Состроив гримасу, Гермиона перевернулась на спину и выдохнула.

– На тебе что-нибудь надето?

– Мои боксеры, – хрипло сказал Малфой. Она могла только надеяться, что этот разговор был таким же неприятным для него, как и для нее. – А ты?

Она быстро кивнула.

– Да, на мне нижнее белье.

– Галстук, – простонал он.

– Да, – прошептала Гермиона. – Это выглядит не очень хорошо.

Малфой откашлялся и провел рукой по лицу.

– Мы могли бы подождать и посмотреть, не придет ли какое-нибудь воспоминание к одному из нас. Мы могли бы просмотреть воспоминания в омуте памяти, но я не уверен, работает ли это для забытого, – он сделал долгую паузу. – Или мы могли бы… попытаться заставить себя вспомнить.

– Что ты имеешь в виду? – его взгляд скользнул по ее лицу, лишь на мгновение задержавшись на губах, и ее осенило понимание. – Ты думаешь, мы можем как-то встряхнуть мозги?

Она солгала бы себе, если бы сказала, что в этой идее нет никакого смысла. Особенно учитывая то, что они чувствовали в последнее время.

– Я имею в виду… – Малфой замолчал, снова проводя рукой по своим светлым волосам. – Если мы уже спали вместе, то это не имеет значения…

Ломая голову, Гермиона пыталась вспомнить, целовались ли они прошлой ночью. Но ничто не шевельнулось за пределами зияющей пустоты, в которой утонула прошла ночь после второго бокала пунша.

По правде говоря, именно он предложил это.

Прежде чем она успела обдумать ситуацию, Гермиона наклонилась и прижалась губами к нему в быстром поцелуе. Она не была готова к мягкости его губ, теплу, которое затопило ее, когда он откликнулся на поцелуй. Ее глаза закрылись, в груди все сжалось, когда его пальцы коснулись ее скулы.

Когда он отстранился, она все еще чувствовала поцелуй, губы покалывало от прикосновения. Не открывая глаз, она спросила:

– Что-нибудь вспомнил?

– Нет, – его глаза все еще были прикованы к ее губам, когда она наконец взглянула на него. Но затем Малфой снова поцеловал ее, и ее губы приоткрылись от прикосновения его языка. Мягкий, хриплый стон вырвался из глубины ее горла, разнося по телу от каждого прикосновения феерическое тепло.

Его поцелуи были горячими, но незнакомыми, и Гермиона не обнаружила в себе никаких воспоминаний о прошлой ночи. Но она зарылась руками в его волосы, притягивая ближе; поцелуй стал глубже.

Возможно, ее влекло к нему даже больше, чем она думала.

Наконец она вырвалась, ее грудь тяжело вздымалась от напряжения, и встретилась с его глазами, темными и затуманенными.

Кривая усмешка тронула его губы.

– Мне кажется, я бы это запомнил.

Оторвавшись от вызванного вожделением тумана, который он пробудил в ней, Гермиона кивнула.

– Я тоже. Так что же произошло?

Малфой пожал плечами, взяв ее запястье в свои руки.

– Может быть, ты просто заснула здесь.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он осматривал то место, где был завязан его галстук, и Малфой небрежно протянул ее руку к столбику кровати, словно подражая тому, где он мог быть завязан. Смущение снова залило ее щеки.

Он откинулся назад, пожав плечами, но не отпустил ее руку.

– Никаких доказательств, – отвернувшись, он пробормотал: – полагаю, мадам Помфри могла бы все прояснить.

Приподнявшись на локтях, Гермиона оглядела комнату. Ее гриффиндорский галстук валялся на полу у ее стороны кровати. Размахивая им, она размышляла вслух:

– Вчера вечером я даже не надела галстук.

– Я бы никогда не назвал тебя извращенкой, Грейнджер, – небрежно протянул он.

Это было не так, но все выглядело не очень хорошо. Особенно когда она заметила свою юбку на полу у двери. Застонав, Гермиона откинулась назад на кровать.

– Почему мы ничего не можем вспомнить?

– Ладно, – рискнул Малфой, его глаза сузились. – Ну, скажем, у нас был секс. Это ведь не конец света, правда? Подростки, гормоны и все такое.

– Нет, – выдохнула она, снова ворочаясь на матрасе. – Это еще не конец света. Это странно, учитывая, что это ты и я.

– Странно, – согласился Малфой, но затем нахмурился. – Если бы это было так, я бы хотел вспомнить. Кажется, это было позорно.

Гермиона не хотела признавать этот факт, но она чувствовала себя почти… разочарованной. Она могла признать, что какая-то часть ее была заинтересована в нем некоторое время, и после того, как она испытала жар его поцелуев, она чувствовала себя лишенной этого потрясающего опыта.

Подавив зевок одной рукой, она поняла, что больше не спешит покидать его постель. И в самом деле, она оказалась ближе к нему, чем раньше.

– Стыдно, – запоздало согласилась она, глядя на его губы.

Плечо Малфоя коснулось ее плеча; он снова наблюдал за ней, выражение его лица было напряженным и задумчивым. Нервы сжались у нее в животе, когда она выдержала его взгляд, чувствуя, как учащается сердцебиение.

– Может быть, – сказал он тихо, и губы его дрогнули, – мы как-нибудь повторим это снова. Знаешь… просто чтобы убедиться, что мы ничего не помним.

Ее глаза расширились от его пристального взгляда, и она выдохнула:

– Ты предлагаешь мне?..

– Да, – сказал он, тяжело дыша, но спустя мгновение покачал головой. – Нет. Я приглашаю тебя на свидание… но не так, как я себе это представлял.

То, как он произнес эти слова, говорило о том, что он думал об этом раньше, и тепло разлилось по ее телу. Коротко рассмеявшись, она не смогла сдержать улыбку.

– Мне бы этого хотелось.

Малфой подарил ей захватывающую дух кривую улыбку, которая пробудила что-то внутри, когда она притянула его к себе, их губы снова соприкоснулись, и в этот раз она не колебалась. Он углубил поцелуй, нависнув над ней, и она провела руками вниз по напрягшимся мускулам его спины.

Его кожа была горячей, и вожделение проснулось, побежало по ее венам, когда он отпустил ее рот, оставляя дорожку поцелуев вдоль подбородка и шеи, его руки скользили по ее бокам, задерживаясь на груди.

– Хоть что-нибудь?.. – вновь спросила она, и это слово застряло у нее в горле, ее голова откинулась на подушку, когда он посасывал чувствительное место на ее шее.

Она обвила ногой его талию, прижимаясь к нему, и он издал низкий стон, пробормотав:

– Ничего.

Возбуждение трепетало в ее сердце, и она опустила руку вниз, чтобы коснуться его упругой задницы через боксеры. Малфой провел языком вдоль линии ее декольте, освобождая одну чашку лифчика и посасывая сосок губами. Тяжело вздохнув, он спросил:

– Что-нибудь?..

– Ничего, – выдохнула она, двигая бедрами и прижимаясь к его сильному возбуждению.

Приоткрыв губы, он на мгновение уставился на нее, когда его рука потянулась к ее спине, играя с застежкой лифчика. Его глаза потемнели от вожделения, и волна напряжения пронзила ее.

– Нам придется продолжить попытки, – прошептала она.

Его действия ни к чему не привели, и они оба это знали. Но она не собиралась просить его остановиться, независимо от того, спали они прошлой ночью или нет.

Ловким движением пальцев он освободил ее от лифчика и отбросил его на пол, покрывая поцелуями ее грудь и пощипывая другую пальцами. Стон сорвался с ее губ в ответ на его заботу, и она потянула его боксеры вниз.

Малфой помог ей, и через мгновение в ее руке оказался твердый член. Он застонал. Ощущение его обнаженной груди, задевающей ее соски, заставило тепло растечься между ног, и он удерживал с ней зрительный контакт, играя с кружевным поясом ее трусиков.

Гермиона кивнула, задыхаясь и скользя рукой вдоль его тела, наслаждаясь темнотой его взгляда и реакцией, которую она от него получала.

С легкой усмешкой он снова поцеловал ее и задумчиво произнес:

– Я запомню это.

Хотя он подразумевал другое, Гермиона поняла, что он предлагал ей закончить, но это только укрепило ее решимость. Улыбаясь, она потянулась к его руке и засунула ее в трусики.

Малфой, не теряя времени, просунул два пальца между ее складок и погрузил их внутрь нее. Она почувствовала ухмылку на его губах, когда он снова поцеловал ее, а другой рукой стянул трусики с бедер.

Когда его пальцы слегка согнулись внутри нее, голова Гермионы с криком откинулась назад, и она обхватила его бедра ногой, вжимаясь в его руку, когда он начал двигаться внутри. Она притянула его член к входу в свое влагалище, вновь поцеловав его, и когда он зарылся рукой в ее волосы, то вошел в нее по основание.

Дыхание Малфоя смешалось с ее дыханием, и он прижался лбом к ее виску, когда они оба замерли на один долгий миг, и голова Гермионы закружилась от его прикосновения.

– Я ни за что не забуду этого, – прошептала она ему на ухо.

И он начал двигаться.

Сначала нежно, осторожно, чтобы она привыкла к его прикосновениям, и тихие всхлипы срывались с ее губ, когда он входил в нее с каждым толчком. Проведя ногтями по его спине, она сильнее прижала его к себе, и он встретил ее взгляд с ухмылкой, после чего грубо втолкнулся в нее.

Слова беспорядочно слетали с ее губ, тихо бормоча его имя.

Темп нарастал, ее спина выгнулась дугой от кровати, а голова закружилась от ошеломляющего потока удовольствия. Малфой схватил ее за бедро, резко входя в нее, сильно дергая за кудри, впиваясь в ее шею языком и зубами.

Подстраивая каждый толчок под свои собственные движения, она сжимала его упругий зад. Малфой содрогался, каждый раз входя в нее с еще большей силой.

И когда его рука переместилась к клитору, оргазм обрушился на нее с неожиданной, ослепляющей силой, заставляя мурашки бежать перед глазами и вырывая крик из горла.

Сделав еще несколько толчков, он застонал, уткнувшись лицом в ее шею. Тонкий ручеек пота потек с его висков, и Гермиона вяло провела рукой по его светлым волосам, удовлетворенная улыбка растянулась на ее губах, когда он отошел, бросив ей плутоватую усмешку.

Она притянула его к себе для еще одного поцелуя, лениво дразня его языком, и пока она искала в глубине своего сознания какие-либо сожаления об их импульсивном соединении, – ничего не нашла.

По правде говоря, ей не терпелось узнать его получше.

Малфой отстранился, подарив ей последний поцелуй, и спросил:

– Защита?

– Не думаю, что у меня здесь есть волшебная палочка, – ответила Гермиона, погружаясь в его объятия.

Возможно, в какой-то момент она стала воспринимать его не просто как знакомого, потому что чувствовала себя в его объятиях уверенно и уютно. Слепо протянув руку за спину к ночному столику, Малфой нахмурился, глядя на нее, после чего развернулся.

Он взмахнул волшебной палочкой, накладывая на нее противозачаточное заклинание, но на его лбу все еще оставалась морщинка беспокойства.

– Что? – спросила она, чувствуя нервную дрожь. Возможно, он не хотел, чтобы все зашло так далеко.

Но он раскрыл ладонь, показывая два крошечных стеклянных пузырька, каждый с дымчатой серебряной нитью внутри. Прочистив горло, он пробормотал:

– Я только что нашел это.

Гермиона взяла одну из них и увидела маленькую букву «Г», написанную ее почерком. Быстрый взгляд убедил ее, что на другом флаконе буква «Д». Она поморщилась.

– Думаю, это объясняет, почему мы ничего не помним. Но почему?

Он пожал плечами, и Малфой покачал головой.

– Понятия не имею, – он встретился с ней взглядом. – Может, нам стоит подсмотреть за нами?

Оставался еще один вопрос, висевший между ними без ответа. Будет ли это иметь значение сейчас? Она видела, как эта мысль эхом отозвалась в его взгляде.

– Не сейчас, – прошептала она с дрожащим кивком. – Я не хочу, чтобы это свело к минимуму у нас… что-то.

– То, что мы только что сделали, – подтвердил он. Гермиона снова кивнула.

У нее в голове крутились всевозможные причины, по которым они решили избавиться от своих воспоминаний: было ли это что-то плохое или что-то, что они хотели забыть. Но тогда почему они оставили флаконы, чтобы подразнить себя утром?

– Для протокола, – почти обманчиво легким тоном сказал Малфой, – это не избавит тебя от настоящего свидания со мной.

Облегчение пронзило ее, когда она убедилась, что он чувствовал то же самое, что и она, а не просто желание к сексу. Гермиона зарылась глубже в его объятия, ее глаза затрепетали, и она произнесла мягким шепотом:

– Договорились.

Легкий стук на ночном столике свидетельствовал о том, что он вернул флаконы на место.

– В конце концов, мы все равно просмотрим воспоминания, – решил он.

Улыбка тронула ее губы, и она сказала:

– Мне нравится эта идея, – когда ее веки закрылись, она задремала в его объятиях.

***

Шесть месяцев спустя

– Ты уверена? – спросил Драко, пристально глядя на нее. – Если мы сделаем это, то сможем увидеть, что произошло той ночью.

Сделав глубокий вдох, Гермиона кивнула.

– Уверена.

Маленький омут памяти лежал на кровати между ними в квартире, которую Драко приобрел после того, как они покинули Хогвартс. Формально Гермиона там не жила, чаще всего оставаясь у него на ночевку, но он предположил, что это лишь вопрос времени.

Их руки коснулись друг друга, пальцы переплелись, и Гермиона встретила его взгляд с нервным смешком.

– Не может же все быть так плохо, правда?

С осуждающей улыбкой он рассмеялся и сказал, как бы заранее напоминая ей:

– Я люблю тебя.

– Я люблю тебя, – тихо ответила она. Адреналин хлынул по венам, когда Малфой вылил пузырек в омут, его содержимое закружилось, закрутилось на поверхности. Прежде чем он смог бы что-нибудь сказать, она нырнула внутрь, увлекая его за собой.

Последующие часы прошли в хаосе.

Лед между ними постепенно таял благодаря нескольким бокалам пунша. Гермиона пролила красный напиток себе на грудь, но до этого успела украсть его галстук, обернув его вокруг своего запястья, а затем позже, когда Драко обвязал гриффиндорский галстук вокруг своей головы, они выпили еще больше пунша.

Наблюдая за всем этим грязным прошлым, она съежилась, но улыбка Драко была заразительной, когда он обнял ее за плечи и притянул к себе.

Затем, в конце вечера, они наблюдали, как их прошлые «я», спотыкаясь, вошли в комнату Драко, пьяно обмениваясь дразнящими, но нерешительными прикосновениями, пока Гермиона не поцеловала его крепко, но коротко в губы. Драко с ухмылкой на губах наблюдал, как она сняла с себя одежду, липкую от пунша, после чего забралась к нему в постель. Ухмылка сменилась чем-то более искренним, когда он забрался вслед за ней, целуя ее в висок.

Они смотрели, как, наконец, пара уснула, договорившись удалить свои воспоминания, как поразительный сюрприз для их утренних «я», смеясь в пьяной истерике, маркируя флаконы.

Воспоминания уплыли в серебристом тумане, и Драко вытащил их обоих из омута, покачав головой и усмехнувшись.

– Это было что-то другое. Но я думаю, что мы не спали в ту ночь.

– Только на следующее утро, – с улыбкой ответила Гермиона.

– Я же говорил тебе, – пробормотал он, притягивая ее к себе для поцелуя, – я бы запомнил.