сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Демон замолчал, и Кёнсу не сразу заметил, что слушает тишину. Прикоснувшись к затянувшейся метке, он сел и придвинулся к Каю, заглядывая в мерцающие тусклым огнём глаза. Повинуясь необъяснимому порыву, парень склонился к загорелому лицу, но его грубо оттолкнули, ударяя о спинку кровати.
— Зачем ты провоцируешь меня?
— Сам не знаю.
— В твоих глазах всё больше тёмного. Почему ты не хочешь бороться и прийти к свету, если судьба дала…
Демон осёкся, отвернулся от Кёнсу, чтобы не видеть вопроса на знакомом миловидном лице из прошлого, соскочил с кровати и растворился в воздухе, понимая, что рассказал слишком много из того, что не должен знать ни один человек.
— Так мне ждать тебя завтра, Чонин?
Метка не сразу, но отозвалась сильной пульсацией. «Куда ты денешься, демон, ведь душа, которую отчаянно жаждешь, всё ещё находится у меня», — с довольной улыбкой подумал До, опуская ладонь на то место, где навсегда отпечаталась пентаграмма.
========== Акт 5. ==========
Кёнсу занимался, оставив гореть в гостиной одну лампу, когда с ним оглушительно «поздоровались», роняя на пол вазу с фруктами и несколько книжных рядов с полок деревянного шкафа. Отложив карандаш, парень с наигранным недовольством посмотрел на демона, стоящего около лестницы.
— Вы всегда приветствуете людей, ломая и портя их личные вещи?
— Природа демонов основана на разрушениях, человек.
— Уже почти полночь. Сегодня ты поздно.
— Каждый, к кому я приходил, до конца надеялся, что сможет избавиться от меня. Ты же, До Кёнсу, жаждешь встречи. Зачем ускорять падение в бездну, когда собрался строить лестницу на небеса?
Переместившись на диван, Кай взял листы с почти законченным чертежом, прищурил глаза и с интересом изучил аккуратные линии, вырисовывающиеся в одну монолитную башню.
— Разве возможно осуществить подобную задумку?
— Пока нет, но когда-нибудь…
— Не выйдет, человек. Вам не позволят настолько сильно приблизиться к границе рая.
— Кому он нужен? Сейчас… я бы взобрался на самый верх лишь для того, чтобы упасть вниз, достигнув ада.
— Твоя душа была создана не для этого.
— А для чего? В чём её особенность? Расскажи мне, Чонин!
Демон дёрнулся, как от удара, услышав своё настоящее имя второй раз за миллионы лет скитаний. Оно так легко слетело с губ парня, с тем же придыханием и теплом, что ему когда-то дарили, сводя с ума переменчивым цветом глаз. Всего лишь на мгновение Кай захотел оградить Кёнсу от правды, но не смог, подчиняясь сущности демона, пожелавшей раскрыть ещё одну тайну.
— Ты обладаешь редкой душой: ни чёрной, сотканной из паутины страха, ни белой, сотворённой дуновением радужного ветра. Твоя окрашена в серый цвет неопределённости, и подобных в мире людей насчитывается не больше десятка. Рождаясь, младенец сразу получает душу из рая или ада, становясь на сторону добра или зла. Всё решено за него, механизм запущен и в итоге он умрёт либо грешником, либо благодетелем. Однако душа, что была дарована тебе, До Кёнсу, способна сама выбрать путь, полностью зависящий от поступков хозяина. Ты получил шанс окрасить её в тот цвет, который посчитаешь нужным.
— А что будет, если я так и не определюсь?
— Не лги себе, человек. Затеяв игры с демоном, ты прекрасно знал, на что шёл.
— Тогда почему ты продолжаешь приходить ко мне, если серый становится чёрным?
— Потому, что только с помощью твоей души я смогу переродиться.
Сморщившись, Кай бросил чертёж, упавший на пол кучкой пепла. Он слишком разозлился из-за собственной болтливости, нарушив ряд законов преисподней, не пощадив труд парня, попавший под горячую руку. Демон чувствовал, что задержался в мире людей, заигрался с жертвой, подарившей встречу с прошлым, запутавшей настолько, что просто предугадать завтрашний день стало не по силам. Шумно выдохнув, Кай наклонился и поднял с пола апельсин, но его тут же со смехом выхватили и начали чистить, ловко сдирая толстую кожуру.
— Его сжигать не дам. Хочешь?
— Если только он будет приправлен твоей кровью.
Кивнув, Кёнсу взял циркуль, положил перевёрнутую руку на стол и одним решительным движением рассёк ладонь острой ножкой. Обмакнув очищенную дольку в набежавшей лужице крови, парень протянул апельсин демону, кривя губы в усмешке.
— Держи. Надеюсь, тебе понравится такое сочетание.
Приняв кошмарное лакомство, Кай разглядел в глубине больших глаз оттенки ночного неба, ставшие ещё темнее. Серые краски души сгустились, поглотив часть белого. Кёнсу продолжал бездумно выбирать, не осознавая, с какой стремительной скоростью приближается к печальному финалу.
— Добавки?
Следующая долька окрасилась в алый и приблизилась к раскрытым губам охотника. Как только Кай начал жевать, До настырно прижался к нему, накрывая рот жадным поцелуем. Кисло-сладкий сок, металлический привкус и жаркое дыхание смешались воедино, ломая барьеры и логику. Когда руки человека сомкнулись на напряжённой шее, демон, как и в первый раз, грубо оттолкнул, но не стал калечить, стирая следы прикосновений.
— Однажды ко мне уже приходили демоны, сделав себе подобным. Не думал, что такое повторится, а в роли демона выступит жалкий человек.
— С крайне необычной душой, не дающей тебе покоя.
— Верно. Только поглотив её, я закончу свой путь.
— Что значит закончишь? Разве ты не говорил о перерождении?
— Для демона это слово означает смерть.
Впервые за их недолгое знакомство лицо парня помрачнело. Не сказав ни слова, он поднялся, сжал в кулак порезанную руку и ушёл на кухню, оставляя за собой дорожку из кровавых капель. Демон с изумлением разглядел изменения в его душе: серый чуть прояснился, и, словно в песочных часах, чёрная песчинка упала в кучку к белым, окрасившись в тот же цвет. Каким образом слова о смерти повлияли на До, он не знал. Кухня взорвалась звуками упавших кастрюль, после чего наступила тишина, в которой раздались истеричные крики. Откинувшись на спинку дивана, Кай вслушивался в злые, сквозившие отчаянием фразы парня, звучавшие в голове тяжёлым набатом.
— Почему, даже спустя столько лет одиночества и грусти, я должен отказываться от того, кто по-настоящему вытащил из темноты, хотя сам является ею? Зачем наградили особой душой, если расплачиваться придётся смертью? Мне всегда хотелось стать избранным, тем, на кого смотрят с восхищением, а вместо этого жизнь связала по рукам и ногам домашними проблемами. Иногда я забывался, витал в облаках, фантазировал, и именно поэтому в школе все сторонились меня, называя за спиной шизофреником. Даже дружба с Бэкхёном не дала того, чего всегда жаждало сердце, он не смог подарить мне ярких эмоций, за все три года общения, а тебе удалось за несколько дней. Вот только я жертва, а ты демон… Так скажи мне, Кай, какого чёрта всё так получилось?!
— Кажется, до тебя только сейчас дошло, человек.
Охотник обнаружил Кёнсу сидевшим на полу среди валяющихся кастрюль и сковородок. Демон не смог сдержать инстинкты, толкающие к разбитому парню и принуждающие вдохнуть ещё не распробованный запах горькой печали. На вторжение в личное пространство не отреагировали, лишь яростно стёрли слёзы, оставляя на щеках красные полосы.
— Что дошло? Что я идиот, жертвующий возможностью окрасить душу в белый цвет? А зачем, если жизнь праведника меня не устраивает? Если… нашёл того, с кем не страшно упасть с башни вниз?
— Не надейся, что я полечу вместе с тобой.
— А с ней? Полетел бы, с той прекрасной дочерью правителя?
— Не лезь не в своё дело, До Кёнсу!
— Что здесь такого? Как хоть звали любимую девушку судьи Чонина, и как она отнеслась к той войне?
— Ты заигрался.
Лампа с колючим треском погасла, принеся из гостиной едкий запах гари. Кёнсу не успел даже пискнуть, когда его тело подняли в воздух, прогнули в позвоночнике под невообразимым углом до первого хруста, а после потащили в гостиную и с нечеловеческой силой запустили в панорамное окно. Осколки засыпали пол и плитку на улице, впились в спину До, но он не чувствовал ничего, захлёбываясь от внутреннего кровотечения, переходя на микро-вдохи, имея возможность шевелить лишь зрачками.
— Ты ощущаешь её, человек? Прекрасную боль, что отпечаталась на твоём лице? А теперь попробуй умножить предсмертную агонию в несколько десятков раз, и, может быть, тогда поймёшь, что не стоит лезть в душу к демону, ведь там нет ничего, кроме пустоты.
Переместившись к изломанному телу, безвольно лежащему на ледяной плитке, Кай склонился над мертвенно-бледным Кёнсу, мазнул пальцем по залитому кровью подбородку, с наслаждением облизнул и присел на корточки, всматриваясь в затухающий взгляд, в котором с бешеной скоростью сменялись оттенки неба и темноты.
— Когда ад создаёт из души грешника очередного раба, память демона не хранит имена, которые были дороги при жизни. Из неё стирается всё, кроме роковых поступков, напоминающих день ото дня, за что именно ты обречён забирать души невинных. Мне уже никогда не назвать имя той, что любил, но облик... выражение лица в момент предательства я наблюдаю уже во второй раз после встречи с тобой, До Кёнсу.
— Коло… кольчи.. ки… По… че… му…
Демон удивлённо заломил бровь, не ожидая, что парень сможет выдавить больше двух слов, будто не ощущая, как сердце скребут когтистые лапы смерти. Кёнсу действительно был рождён настоящим безумцем, продолжая игру, грозившую вот-вот закончиться не в его пользу.
— Сам Сатана преклонил бы голову перед твоей глупостью, человек. Моли о пощаде, и, возможно, пентаграмма и в этот раз спасёт жизнь!
Посиневшие губы сложились в дрожащую усмешку. Каю вновь дерзили, не собираясь подчиняться. Ярость вылилась в рваные полосы на плитке, оставленные когтистыми пальцами. Резким движением перевернув До, демон начертил сразу несколько знаков на спине, наблюдая как те впечатываются под кожу, моментально приступая к процессу регенерации.
— Почему…
— Это не просто мелодия, а колыбельная, которую демоны используют, чтобы обманывать людей. По легенде, звон колокольчиков призван охранять от зла, а значит, вы не проснётесь, услышав его, и тогда… мы захлопываем ловушку.
— Сыграй.
С ночного неба слетела одинокая снежинка, опустилась на макушку Кёнсу и сразу растаяла. Налетевший ветер быстро стих, обнажая тишину, чтобы в следующий миг прозрачный воздух засверкал тысячами таких же кристальных копий, медленно оседающих на фигурах человека и демона, в одном ритме с мистическим звоном невидимых колокольчиков.
========== Акт 6. Последний. ==========
Кай наблюдал за яркой звездой в утреннем небе. Она мерцала, безмолвно напоминая о том, что пришло время покинуть мир людей, соблюдая древний договор, заключённый между силами света и тьмы. Помрачнев, Кай отвернулся от окна и посмотрел на спящего парня, которого пришлось нести до спальни на руках. Пентаграммы сделали своё дело, но на этот раз они будут причинять боль, пульсируя каждый день и оставляя на коже уродливые ожоги.
Опустившись в кресло, Кай откинул голову и дотронулся пальцами до кулона, полыхнувшего закатным огнём. Подобный ловец душ получали охотники, но не каждый был способен видеть серые, во всех мирах сразу. Почему именно демона наградили таким, он так и не понял, зато чётко знал, что для изготовления ловцов используют глаза оступившихся охотников, по тем или иным причинам отказавшихся забирать бесценные души.
Кёнсу перевернулся на спину, шумно выдохнул, сонно захлопал глазами, но вовремя зазвучавшая мелодия колокольчиков вновь убаюкала: Кай хотел ещё немного подумать, а парень будет только мешать. Взгляд против воли скользнул по расслабленному лицу, задерживаясь на родинке, украшавшей подбородок. Точно такой же, как у неё, сейчас он признал это окончательно.
До того, как безжалостный демон завладел его разумом, заставив творить немыслимые вещи, он всем сердцем любил прекрасную дочь правителя, отвечавшую теми же пылкими чувствами. Став охотником, Кай поначалу пытался вспомнить моменты их недолгой любви, но вместо этого сознание выдавало единственное воспоминание, в котором он, одурманенный, ударил плачущую девушку, в ответ на просьбу не начинать бессмысленную войну, но не послушал, соблазнившись на обещания безграничной власти над законом, предав народ, семью, любовь и самого себя.
Любой демон стремился поймать неопределившуюся душу. Как только та оказывалась в ловце, охотник растворялся в бездне, получая искупление без возможности родиться в другом теле. Именно к такому финалу стремился Кай, поскольку устал от бесконечно возникающих в памяти кровавых картин насилия и ужаса, сотворённого по его вине. Место в груди, давно лишённое души, было невозможно заполнить ничем, и демон на самом деле верил в это, до встречи с До Кёнсу.
Мелодия затихла, позволяя парню проснуться. Потянувшись, он легко поднялся на постели, завёл руку за спину, морщась от ощущения пылающей пентаграммы, повернулся к демону и широко улыбнулся, будто забыв о том, что несколько часов назад тот чуть не убил его.
— Теперь я хочу слышать эту мелодию каждый вечер, ложась спать. Организуешь?
— Увы. Пришло время покинуть тебя, уступая место светлым силам.
— Разве демон может вернуться в ад без души?
— Нет.
— Тогда не блефуй и оставайся! Мы неплохо узнали друг друга, а сколько всего ещё впереди! Что касается души, то она всегда будет у тебя под носом.
— Неужели ты до сих пор считаешь себя избранным, человек?
Улыбка Кёнсу потускнела, сочетаясь с недоверием в глазах. С губ слетела усмешка, когда он отбросил одеяло, придвинулся к демону, пристально всмотрелся в его лицо и мелко хохотнул, сложив руки на груди.
— Прости, но я не понимаю, о чём ты говоришь.
— В день твоего рождения на спиритическом сеансе присутствовал ещё один человек.
— Бэкхён?
Кай кивнул, наблюдая за изменениями, происходящими с парнем. До стиснул руки на предплечьях настолько сильно, что они задрожали. Дерзкий облик растворился в негативе, волнами исходящем из его души. Песчинки грязным вихрем закружились внутри песочных часов, смешивая чёрный и белый в новых пропорциях. Демон не успел запечатлеть иной оттенок серого: соскочив с кровати, Кёнсу злым вихрем набросился на него, цепляясь за шею, царапая загорелую кожу, словно бешеный зверь.
— При чём здесь он?!
— Я пришёл на его зов. Избранный твой друг, а ты лишь игрушка, с которой было приятно позабавиться.
Парень замер, сражённый словами равнодушного демона, рвано дыша, совсем не чувствуя боли в ладонях, которые нестерпимо жгло от прикосновений к коже охотника. Недоверие в затуманенных глазах сменилось презрением, рот скривился в усмешке, и он истерично замотал головой, усиливая хватку на шее.
— Ты врёшь… врёшь мне! Бэкхён уже получил все прелести жизни, беспечно наслаждаясь свободой! Он обласкан солнцем с рождения… он — моя несбывшаяся мечта! У него не может быть серой души, ему не в чем сомневаться!
— Как ты поступишь?
Без особых усилий Кай оттолкнул парня на кровать, встал и навис над ним, грубо хватая взбешённое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Небеса тонули в ночной бездне, искрясь остатками мнимой надежды.
— Я позволил тебе завладеть разумом, искалечить тело и разорвать сердце в клочья. Наверное, даже успел влюбиться в твою чёртову красивую оболочку! Я… готов был расстаться с душой в любой момент, лишь бы запечатлеть в памяти выражение наслаждения на твоём лице. Но ты обманул меня, воткнув в спину отравленный нож и толкнув с башни вниз.
— В этом суть детей тьмы, о чём тебе прекрасно известно. Твой ответ, человек?
— Нет! Не стану! Доволен?
До солгал, сделав последний шаг на пути к неизбежному. Душа забилась, Кай чувствовал её агонию в момент обращения, когда по воле человека серый начал темнеть, навсегда теряя возможность наполниться светом. Сущность демона ликовала, празднуя победу, но выцветшее небо в знакомых и когда-то любимых глазах пробудило невыполнимое желание наказать за чудовищный выбор.
— Кёнсу! Ты дома?!
Неожиданный звук взволнованного голоса, донёсшийся с первого этажа, заставил парня подскочить, а демона принять призрачную форму, растворившись в воздухе. Бён выбрал самое неудачное время, чтобы прийти с проверкой. Обстоятельства наслоились друг на друга: Кёнсу не отвечал на телефонные звонки, староста попросил отнести образец заявления для прохождения практики, дверь оказалась не заперта. Кай не любил подобные игры судьбы и случая, от них веяло запахом смерти.
— А вот и он, твой избранный, лёгок на помине. Отберёшь его бесценную душу сразу или помучаешь как меня?
До уставился воспалённым взглядом на безмолвную тень, подрагивающую неровными контурами на стене. Спустя мгновение в неё врезался Некрономикон, запущенный яростным броском, но ответа так и не последовало.
— Предатель!
— Кёнсу!
