Текст книги "Рассказы колонковой кисти"

Автор книги: Игорь Муханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

^{Игорь Муханов}
Рассказы колонковой кисти

Вместо предисловия

Здравствуй, Читатель. Я – колонковая кисть, изготовленная на предприятии «Невская палитра». Живя в лесу и среди людей, я повидала за свою жизнь немало интересного. Но позволь рассказать всё по порядку.

Прежде, чем попасть в мастерскую художника, я летала с дерева на дерево. Лес, в котором я жила, кишел зверями. Все они были мои друзья, и даже щёлканье волчьих зубов, предупреждавшее об угрозе, я принимала за звуки кастаньет.

Но вот появился охотник в войлочной шляпе, украшенной пером. Воздух вокруг меня наполнился едким дымом. Я очнулась в сумке охотника и снова уснула, видя нечто необычное. Зелёное солнце, сиявшее в жёлтом небе, и красных гусей.

После этого я попала на предприятие, где меня поженили с жестяной трубкой и прикрепили деревянную палочку, игравшую роль секретаря. Я согласилась на всё, понимая, что прошлая жизнь уже не вернётся.

Но каково же было моё удивление, когда, попав в мастерскую художника, я снова стала летать! Я вспомнила свою лесную жизнь и ветки деревьев, упругие, как качели. Для меня началась новая жизнь, полная искусных балетных танцев, перескакивания с краски на краску и бесконечного бега по холсту!

С утра до вечера летала я по маршруту фантазий художника, помогая родиться тому, что зовут искусством. Игры и олимпийские бега! Погоня за пищей духовной! Потребность творить нечто новое, чего не знали века. О, как это было интересно!

Хочу поделиться своими мыслями с тобой, мой Читатель. Они касаются искусства. Ты знаешь, мне кажется порой, что мысли мои способны заглянуть в будущее. Придать ему форму и оживить, как это делают волшебники. И показать, что обещает человечеству путь искусства.

Сшивание Неба и Земли

 В древнем Китае художник готовился рисовать, как готовятся к встрече почётного гостя.

  Так оно на самом деле и происходило, ибо листок бумаги являл собою дверь, через которую с лютней в руках, с красной лентой, заплетённой в косичку, являлась к художнику сама благословенная Гармония. И начиналось сшивание Неба и Земли ниткой творчества, способ изготовления которой хранился в тайне и передавался от учителя к ученику.

Таможня Высшего Мира

 Пересекая границу Высшего мира, художник оставляет на его таможне семь качеств, которые не знает этот мир:

  • ложь

  • высокомерие

  • обида

  • гнев

  • кощунство

  • подозрительность

  • корысть

Рыболовная сеть и вдохновение

Тенью, похожей на рыболовную сеть, которую плакучая ива забрасывает в озеро, не выловишь щуку или карася. Но вдохновением, полученным от созерцания этой тени, выловишь и щуку, и карася, и, будем надеяться, – славу художника.

Ещё одна радуга

Дельфин выпрыгивает из воды, описывает в воздухе дугу и возвращается в родную стихию. Художник фиксирует эту дугу, похожую на радугу, овеществляет её с помощью красок и дарит людям. Так, наряду с радугой последождевой и радугой молочной, которую учёные называют Млечным Путём, рождается ещё одна радуга.

В Китае – стране, по праву считающейся родиной искусства, существует в связи с этим пророчество. Когда и в какой местности оно возникло, неизвестно никому. Какой провидец рассказал его людям, остаётся загадкой. Мраморные капища хранят молчаливые свитки векам, предлагая выбрать самому, где находится граница, разделяющая правду и вымысел.

Пророчество утверждает, что когда над землёй заблещет тысяча самых разных радуг, созданных атмосферными условиями и людьми, мир станет прозрачным. И вознесётся в лучах этих радуг на небо.

Три солнца

 Под благодатным сиянием трёх солнц живёт и развивается душа художника:

  • солнца физического;

  • солнца его Высшего Я;

  • солнца того мира, в котором душа художника, ощущая себя луной, справляет алхимическую свадьбу.

Практика Чань и уроки Ван Вэя

 Китайская духовная практика Чань (японское – Дзэн), будучи применена в искусстве, даёт отличные результаты. Она сбивает с ног логическое мышление, помогает человеку подняться на новый, более высокий уровень осознания действительности.

Можно привести такой пример. Китайский художник Ван Вэй, практиковавший Чань в своём творчестве, любил природу, но рисовать её не торопился. Рисуя, Ван Вэй старался изобразить не саму природу, а её глубинную суть – ощущения, приходящие во время практики.

На картине в полметра шириной Ван Вэй старался изобразить сотни километров, восток, запад, север и юг показать одновременно. На камень Ван Вэй старался смотреть с трёх сторон, на дорогу – с двух концов, и видеть в воде, гладкой в своём утреннем затишье, следы ночного ветра.

Посвящение в художники

Идёшь по весеннему лесу, промытому утренним дождём, и удивляешься тому, что вокруг себя видишь. Самая настоящая школа изобразительных искусств, где все рисуют!

Улитка предпочитает оставлять на песке следы, работая телом, как мастихином. Ветер рисует рябью на воде, часто меняя свой рисунок. Некто, умеющий растворяться в воздухе, как утренняя дымка, рисует сначала дождём, а после – радугой. Мир укрывается тенями от бабочек, чтобы не обгореть на солнце, словно летающим зонтом. Краски для рисования выдавливаются сами собой из цветов, как из растительных тюбиков.

И если ты увидел это однажды и даже испачкался в цветочной пыльце, отчего стал выглядеть ещё привлекательней, радуйся. Ибо твоё посвящение в художники состоялось!

Несущие конструкции китайского ДНК

Утверждая предметность этого мира, его природную красоту, европейская живопись благополучно дожила до изобретения фотоаппарата, удовлетворившего спрос населения на пейзажи. И растерялась, не зная, куда ей дальше идти. На живопись же китайскую, которая развивалась совсем другим путём, изобретение фотоаппарата нисколько не повлияло.

Китайская живопись всегда тяготела к изображению мостов, по которым Небожители спускаются утром на землю, а вечером, совершив добрые дела, возвращаются домой. А восхищение китайцев цветком, порой доходящее до слезы, скатившейся в траву и ставшей росинкой, рождало в небе радугу. Мосты и радуги – несущие конструкции китайского ДНК – являли населению этой страны гармонию Земли и Неба.

Пиксельная структура фотоаппарата эти мосты и радуги не улавливает, и китайские художники продолжают наполнять души своих соотечественников образами красоты.

Общение с душами предметов

Никто так остро не ощущает жизнь, разлитую повсюду, как ощущает её художник. Он может общаться не только с предметами, но и с их душами, настроенными на дружественную волну. И получать от этого общения не меньшее удовольствие, чем от общения с людьми.

Стеклянная ваза и цветок, свежий и благоуханный настолько, что воздух вокруг него светится серебром, перебираются благодаря художнику на полотно и отправляются с дипломатической миссией к людям.

«Посмотрите на нас, – просят ваза и цветок, – глазами восхищения. Мы – ваши помощники и друзья. И мы прекрасны настолько, насколько прекрасны вы сами!»

Всякий художник знает язык, на котором общаются предметы, и совершенствуется в этом языке.

Мелеющий Океан

Между жизнью Божественной и жизнью, проживаемой смертными людьми, находится океан, который и пытаются переплыть на своих утлых судёнышках художники. И всякий раз, когда им это удаётся, океан мелеет на глазах.

Семь принципов искусства

  • Импровизация

  • Игра

  • Добрые намерения

  • Стремление к мастерству

  • Честность

  • Новизна

  • Бескорыстие

Китайская легенда

Творец Земли, создав отшельника, решил поместить его в пещеру. Но залюбовался деревом, усыпанным снегирями, светившим в равнину, занесённую снегом, бумажным фонарём. А красота, как известно, способна менять сознание существ, обитающих во Вселенной!

В результате Творец поместил отшельника в гущу людей. Так вот и появился первый художник.

Особый ключик

Картина, висящая в музее, может показаться зрителю усопшей, но это не так. Она живёт, и всей своей тишиной, излучаемой в пространство, просит зрителя войти. Просит войти даже своей формой, напоминающей входную дверь.

Случилось мне как-то услышать в музее разговор, скорее телепатический, чем обычный, состоявшийся между картиной и зрителем. Привожу его целиком.

– Заходите, пожалуйста, не стесняйтесь, – приглашает зрителя картина, поблёскивая своей позолоченной рамой, словно дверным косяком.

– С радостью вошёл бы, – отвечает зритель. – Да только вот дверь закрыта на замок!

– Ах, да, я забыла вас предупредить, что нужен ключик, – сокрушается картина. – Особый ключик, разумеется. Имя этому ключику – сердце человека!

Как общество красок воспринимает художников

Общество красок, полагаю, ревниво оберегает своих художников, рассматривая их, как администраторов подрамников и холстов. Ведь именно от них, художников, зависит успешное выступление красок на выставке, перед строгим зрителем!

Не будь художников-администраторов, случился бы страшный беспорядок на холсте. Красная краска пыталась бы прославить любовь, зелёная – лесную поляну, синяя и жёлтая краски старались бы воспеть небеса. Случилось бы спортивное состязание красок вместо дружного воздействия на зрительский зрачок!

Но вот приходит художник, и общество красок обретает долгожданный союз. Прилюдно, едва подсохнув на холсте, краски начинают вести беседу со зрителем. Обольщать его формами, давать фору. Уверять зрителя в том, что мир, окружающий его, есть песня Бога о своём творении!

Просьба Фотоаппарата

Куда бы ни шёл современный художник, за ним неотступно следует Фотоаппарат.

Поблёскивая, как циклоп, своим стеклянным глазом, этот искусный копировальщик видимого мира напоминает художнику, что пришло время техники. И щёлкает затвором своего объектива, как человек – языком.

 «Прошу купить меня в магазине и сделать художником лужаек, – предлагает Фотоаппарат. – Художником лесов, речек и прочей земной красоты. А самому заняться изображением Тонких миров, доступных на сегодняшний день лишь духовному зрению человека».

 Именно об этом просит художника Фотоаппарат. И, похоже, его просьба имеет почву под собою.

Союз звука и цвета

 Союз звука и цвета, который с древних времён пытались осуществить музыканты и художники, ныне воплотился в кино и служит благородным целям искусства.

  Всякий художник знает о том, как звучит напряжённый цвет на картине. И музыка, сопровождающая показ этой картины, помогает сложнейшей подчас симфонии красок излиться и проще, и полнее.

  Пейзаж и действие на его фоне, сопровождаемое музыкой, легче усваивается душой. Иногда такая поддержка получается настолько удачной, что словно бы открываются небеса, и душа понимает, что вся окружающая её Вселенная – лишь песня Бога о своём творении.

  Но приведённые здесь соображения касаются лишь поддержки изобразительного искусства музыкой. Обратное же действие – поддержка музыки средствами изобразительного искусства – требуется не всегда. Настоящая музыка – птица бесформенных (а-рупа) сфер. Такая музыка стремится объять всю Вселенную, и поддержка её земными, пускай и прекрасными образами, может ей только мешать.

Двери физической реальности

Искусство не должно что-либо объяснять, иначе оно уподобится школьному пособию. Вольтметру или градуснику, например. Искусство будет дробить на части, но не поклоняться синтезу, как божеству. Будет извлекать корень из числа и не знать бесконечности.

Искусство собирает возможности зрителя в пучок, как лазер собирает лучи света, и прожигает им двери физической реальности. И когда в образовавшийся проём заглянет Космос со всеми его планетами, звёздами и галактиками, искусство облегчённо вздохнёт. И скажет зрителю, удивлённому его делами: «Иди и постигай без конца!»

Бабушкин сундук и звёзды

Из критики справедливой, источником которой служит ум, постигший глубину Дао, художник способен извлечь немалую пользу. Но как быть с критикой несправедливой, бабушкиным сундуком заслонившей небосвод, которым любуется художник?

Конечно, нужно идти своей дорогой, не обращая внимания на рык. Но если позволяет мастерство, можно и звезду, самую яркую на небе, уместить в бабушкин сундук. Пусть едет в этом сундуке, как в карете, запряжённой тройкой ветров: сиверко, полуденником и закатником!

О радостных исчезновениях в лазури

Визжит двуручная пила, рождая дождь из опилок. Звенят топоры, поблёскивая на солнце, как бока у селёдки. Строчат автоматной очередью молотки рядом со срубом, растущим на глазах. Ставят избу, в которой поселятся молодожёны. В которой будет качаться люлька, пиликать гармонь в праздничные дни и происходить чаепития долгими зимними вечерами!

И так же, как строят дом, в котором затеплится искра новой жизни, художник строит мир, в котором поселится когда-то. Просторный мир, полный радости и надежды. С ночными рубашками, сохнущими под окном, и с птичьим весёлым граем на берёзе!

Хотите жить среди квадратов и треугольников абстракционизма, в окружении втулок и осей? Ходить по улицам ума, длинным, но конечным? И пребывать в холоде бесчувствия, как льды Антарктиды? Тут вам никто не указчик. Даже птичья клетка, сверкающая золотыми прутьями на солнце!

И птичка, живущая в золотой клетке, не ощущает её красоты, тоскуя о лесе, цветах и радостных исчезновениях в лазури.

Следы на песке существования 

Если и не самих Богов являет нам искусство, то уж по крайней мере следы, оставленные ими на песке нашего существования. Большие и лёгкие следы, пальцы у которых, как кнопки аккордеона!

И всякий раз, когда я вижу эти следы, сердце моё переполняется восторгом. Нет, не покинули Боги человека, у которого, чтобы летать, нет даже крыльев кузнечика, и не покинут никогда!

И микросхемы, являющие основу существования цифровых устройств, при виде этих следов превращаются в пауков и убегают на тонких ножках под крышку компьютера.

Посредник между мирами

Искусство является таким же надёжным орудием познания астрального мира, как и наука – мира земного.

Искусству дана прекрасная возможность заглянуть в будущее глазами скал и деревьев, январской вьюги и морской волны, и в этом заключается тайна неубывающего интереса к нему. Если изъять из человеческой истории искусство, что же произойдёт?

Я думаю, произойдёт нечто страшное. Вместе с искусством исчезнет и человечность. Мир покроется паутиной математических графиков и пылью, поднимаемой сапогами солдат, снабжённых электронными мозгами.

Являясь посредником между физическим миром и духовным, искусство по своему назначению обязано знать законы этих миров. Отсюда и задача, возложенная на искусство: совершать свою работу по закону гармонии и красоты. Говоря другими словами, по закону соответствия между формой (продуктом мира физического) и содержанием (продуктом надземных миров).

Искусство имеет лёгкое дыхание. Оно знает 32 балетных фуэте и успешно использует их на сцене. Искусство в совершенстве владеет рифмой, и чтобы достать с её помощью звезду, использует лесенку Маяковского. Думаю, этих умений вполне достаточно, чтобы вскружить голову кому угодно. Даже политику, обеспокоенному падением курса доллара и угрозой терроризма в своей стране, растущей с каждым днём.

Ушёл из дома человеком, а вернулся – жителем Вселенной

Словно светящийся дым, рождённый в нерукотворных храмах Высшего Мира, струятся и переливаются перед зрителем работы художника. Мир, им изображённый, живёт своей, особенной жизнью. Иногда он текуч и подвижен, как Океан Мыслящей Материи в романе фантаста Станислава Лема, иногда застывает, как лёд реки, давая отдых своим уставшим атомам. Кажется, подойди к работам художника в другой раз, и что-то изменится. Работы станут другими, сохранив при этом основу своей лучезарной гармонии.

Талантливый художник сторонится праздных разговоров об искусстве. Они рождают вокруг его работ сквозняки, оседающие на ещё не высохшей краске пылью отчуждения.

Особые отношения складываются у художника с детьми. Ведь они помнят своё прошлое существование куда лучше, чем взрослые! Каждый ребёнок качался в гамаке – силовом поле своих мыслей, прежде чем попасть на Землю. Для детских глаз, умеющих видеть чудо, картины художника четырёхмерны.

Искусствовед ёжится, подглядывая в замочную скважину мастерской художника. Сказочная феерия, измы творчества, новогоднее представление – что там творится, за дверьми? Картины растекаются по полу, заполняют щели и скважины судьбы, целые области твоего существования. «А мне это надо? – плачет горькими слезами искусствовед. – Ушёл из дома человеком, а вернулся – жителем Вселенной!»

Не плачь, искусствовед. В тебе оживает детство.

Белые тени на чёрном фоне

Они колеблются, как длинные растения, живущие в лесном  ручье.

Мысли, пришедшие во время медитации, привычных знаний, касающихся земного существования, почти в себе не несут. Они подобны белым теням на чёрном фоне. Тянутся эти мысли с Запада на Восток, освобождаясь по мере своего удаления от состояния меркантильности. И, достигая восточных стран, являют во всей полноте игру лучей, звуки мантры, цветение лотоса в речных затонах и прочие манифестации искусства.

Многие картины, написанные в медитативном состоянии сознания, полны благоухания и любви. И проникая в сознание зрителя сказкой и мечтой, пучком светящихся энергий, служат и внештатным врачом.

Глаза будущей науки

Слышали ли вы хотя бы однажды, как шумят электронные дожди? Видели ли  жизнь, обосновавшую свои очаги среди солнечных протуберанцев? Картины талантливого художника, постигшего основы духовной жизни Вселенной, притягивают в нашу трёхмерность новые миры, снижая их киловатты, чтобы мы не ослепли.

Знал одного учёного-физика, который исследовал процессы радиоактивного распада вещества. После показа фотографий урановой руды, снятых электронным микроскопом, учёный таинственно улыбнулся. И показал мне картину малоизвестного художника 20-х годов прошлого столетия, написанную в технике авангарда. Впечатление было непередаваемым. И на картине, и на фото сверкало нашлёпками молекулярных образований одно и то же изображение!

Когда наука всерьёз заинтересуется искусством, она откроет для себя много нового. И то, чего не смогли ей дать самые современные приборы, даст искусство, стоящее поверх рассудочных представлений и познающее мир шестым развивающимся чувством.

Художники – глаза будущей науки. Ведь рано или поздно наука вырастет из пелёнок трёхмерности и, улыбаясь новому дню, станет изучать лучезарный покров Матери Мира, как прежде изучала Туринскую плащаницу.

Молитва художника

Молитва художника шуршит колонковой кистью по холсту, стекает избытком краски на пол, бликует в утренних лучах. Она получит ответ из Высшего Источника, если художник забудет на время о себе.  И станет предметом, его вдохновившим – рекою, облаком или цветком!

Тогда сольются моря и океаны, смешаются разные языки, и времена года превратятся в мокрую акварель, готовую на любые превращения.

Из этого хаоса, похожего на тот, который царил в начале сотворения мира, и рождается картина художника.

Там, где ещё не искали

Шестое чувство, которое художник пытается развить в себе с помощью искусства, содержит Нежность и Любовь. Именно они, работая в полном согласии, и являют основу творчества человека.

История отношений художника со своим временем может быть смело опущена. Художник живёт внутри себя, полёты космонавтов на Луну происходят в параллельной ему Вселенной. Изобретение цифрового фотоаппарата ещё глубже загнало художника внутрь, заставило искать там, где ещё не искали.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Время у художника, видя, как ему трудно живётся.

– Нежности и любви.

– Ищи их на уровне Высшей материи!

И тут показывается стеклянный пятачок Фотоаппарата с предложением посоревноваться в пиксельной структуре изображения. Фотоаппарат жужжит, словно жук, выдвигая свою цейсовскую оптику. Но с кем он хочет соревноваться? Художника нет в этом мире!

Индийский маг и открытие учёных

Квадрат Малевича – это ночное небо. Это необъятный простор, с которого смотрит на вас таинственная Венера. Это мысли о разлуке с любимой, которая далеко, и только душистый белый табак напоминает, как пахло её тело. Наконец, это медитация возле распахнутого в ночь окна. Когда душа человеческая, заметно помолодевшая, ощущает дыхание Вселенной.

Один индийский маг, обладавший способностью проникать в тонкие миры, изображённые на картинах художника, решил проникнуть в «Чёрный квадрат» Малевича. Маг искал покой сельского уединения и надеялся его найти, но вскоре выпрыгнул из этой картины, как ошпаренный.

Когда маг немного успокоился, его попросили объяснить, что именно в квадрате Малевича так его напугало? И маг, стыдливо опуская глаза, сообщил любопытной публике, что в этой картине находится «много обнажённых женщин»…

Рассказанная история, увы, не является вымыслом писателя. Этот случай произошёл в Нью-Дели в 70-х годах прошлого столетия. И так и остался не понят публикой тех лет, сочинившей по этому поводу немало предположений.

И только в наши дни, богатые техническими открытиями, учёные, произведя томографическое сканирование квадрата Малевича в инфракрасных лучах, обнаружили ещё одно изображение. Под слоем чёрной краски запечатлелись дела, которые в воскресные дни совершались повсюду в России. В общественной бане мылись юные девы, красивые телом и, будем думать, душой…

Так что индийский маг действительно побывал в своё время в картине Малевича, предвосхитив открытие учёных.