Текст книги "Предельное ускорение (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– И что самое главное?

Теперь Джин не знал, что ответить. Ран шагнул к нему и опустился на корточки. Его лицо оказалось так близко, что можно было любоваться вволю, чем Джин и занялся. Живой огонь на расстоянии в несколько сантиметров.

– Даже элементарных вещей не знаешь. Ну так хоть мозгами бы шевелил, что ли. Ты считаешь, что мне платят так много только за то, чтобы нервы себе пощекотать? Или за то, чтобы я их просто помучил?

– Они… платят за… удовольствие, – ответил Джин, с трудом собрав мысли в кучку. Рядом с Раном думать толком ему не удавалось – мешало возбуждение, из-за которого в голове всё превращалось в кашу.

– Угу. Но получить это удовольствие можно лишь на тонкой грани. Доверие – вот в чём секрет. Они мне доверяют. Как думаешь, ты на это способен?

Джин хотел этого рыжего придурка. Просто хотел. Ни о чём другом он не думал и точно не рассчитывал на подобные игры. То есть, он понял, что всё не так легко, когда Ли предупредил его в ту ночь, но, чёрт возьми, откуда ему было знать, что Ран повёрнут на цепях, ошейниках и прочей мути?

– Будет больно? – это единственное, что он смог спросить.

– Не только, – развеселился Ран. – Будет так больно, что тебе захочется ещё. Ты будешь кричать, плакать и умолять меня не останавливаться. Просто имей в виду, что я не собираюсь тебя убивать или калечить. И всё, что я с тобой сделаю, не повлечёт за собой никаких неприятных последствий. Понял?

Джин кивнул и покосился на него, отметил тень задумчивости на жёстком лице и вздрогнул, когда услышал немного рассеянные слова:

– Так выходит, что я всегда подавляю чужую волю. Это и должно быть так, но слишком уж быстро все сдаются. Запомни: подчиняться и сдаваться – это не одно и то же. Готов?

– К чему?

– К наказанию. У нас всего семь дней, а обучать тебя я не нанимался. Ты просто получишь то, чего сам хотел. – Ран бросил ладонь ему на затылок, медленно провёл, перебирая пальцами тёмные волосы. Джин прикрыл немного глаза и ощутил, как болезненно заныло в паху от этого вполне невинного прикосновения. – Ложись на стол.

– Как?

– На спину.

Джин поднялся с колен, озадаченно осмотрел стол, неловко присел на край и медленно лёг на спину. Голова и ноги не поместились и теперь свешивались вниз.

Ран чёрной шёлковой лентой умело связал руки. Ничего не давило, но высвободиться Джин не мог.

– Подними ноги.

Джин слабо понимал, для чего это нужно, но приказ выполнил. И Ран связал лентой лодыжки, заодно скрепив их со связанными запястьями. Должно быть, Джин сейчас представлял собой эдакий тюк с собранными вместе конечностями: лежал на спине, руки связаны и вытянуты вверх, ноги немного согнуты в коленях, задраны и привязаны к рукам, напряжённая плоть прижата к животу, и только голова свешивалась вниз.

Ран довольно осмотрел его и прикоснулся к голове ладонями, словно погладил. Ещё и подмигнул, после чего шагнул в сторону.

Джин мысленно обругал себя последними словами. Где были его мозги, когда он полез на этот чёртов стол и позволил связать себя, как барана? Кто знает, что этот псих и извращенец сейчас с ним делать будет? С задранными ногами он чувствовал себя совершенно открытым и беззащитным. Наверное, вид на задницу просто превосходный…

Представив, что Ран сейчас именно на задницу и смотрит, Джин испытал новый прилив возбуждения. Кстати, с момента прихода Рана возбуждение ни на миг не оставляло Джина. Раньше с ним такого не приключалось.

Он вздрогнул всем телом, когда впадинку между ягодиц легонько пощекотало что-то пушистое и лёгкое. Щекотка была почти невесомой, но настойчивой, заставляла извиваться. Он кусал губы и терпел, но всё-таки не выдержал и тихо застонал. Приятная пытка продолжалась недолго, а когда прикосновения прекратились, Джин невольно расслабился. И тут же в него втолкнули что-то холодное, заставив вновь напрячь мышцы. Щекотка опять возобновилась, вслед за ней пришли расслабленность и холод. Джин потерялся в этой смене ощущений и перестал контролировать собственное тело. И Ран спокойно запихнул в него всё, что намеревался запихнуть. Джин так и не понял, что это было, а через миг различил перед глазами лицо с резкими чертами и насмешливыми светло-карими глазами.

– И это… всё наказание? – задыхаясь, уточнил он.

– Не обольщайся, – хмыкнул Ран и продемонстрировал ему плеть, пропустив меж пальцами хвосты.

– Будешь пороть? – Джин испытал облегчение. Всего-то. Порка – это ничего, он с Ли пару раз экспериментировал. Правда, они обходились без плети – ладонями. Задница потом горела и пылала, зато становилась чрезвычайно чувствительной к прикосновениям.

– Если ты дашь мне повод, – выпрямившись, отозвался Ран и носком сапога ударил по опоре стола. Поверхность под Джином дрогнула, его тело покачнулось, и он замер, ошеломлённый результатом. Внутри него будто бы с лёгким звоном что-то столкнулось и породило слабую, но вполне ощутимую вибрацию. Эта вибрация волнами пронизала его бёдра и разбежалась по всем мышцам. Низ живота запульсировал, налившись тяжестью. И Джин ощутил на коже тепло собственной смазки. Ему лишь чуточку не хватило, чтобы испытать второй оргазм за сегодня.

Рукоять плети легонько ударила по подбородку.

– Тебе нельзя кончить без моего разрешения.

Джин недовольно мотнул головой. Это он зря. Даже столь слабое движение потревожило те странные штуки, что Ран запихнул в него. Они вновь породили вибрацию, заставив всё тело задрожать от наслаждения и пожелать большего. Джин застонал сквозь зубы и непроизвольно дёрнулся. Ныло вообще всё: и набухшая плоть, и яички, и мышцы на внутренней стороне бёдер. Ещё немного – и он просто взорвался бы.

Ягодицы обожгло резкой болью. Это было настолько неожиданным, что Джин задохнулся, подавившись вскриком. Зато напряжение немного спало, когда он отвлёкся на боль. Хвосты плётки вновь рассекли воздух и оставили на коже пылающие отметины. Джин зажмурился и дёрнулся, немедленно внутри у него звякнуло вполне отчётливо, и по всему телу пробежалась волна сильной вибрации, превратившая боль в ослепительное удовольствие. Плеть рассекла воздух опять, и удовольствие стало острой болью. Ещё пара ударов – и Джин уже не знал, где кончается боль и начинается восторг. И всё внезапно прекратилось, когда Ран горячей ладонью прижал его плоть к его же животу – сильно и уверенно. Вибрация пропала, а от ладони по мышцам медленно расползалось уютное тепло. Задница горела, как в огне, но теперь это был лишь обычный жар, который можно вытерпеть.

Плеть хлестнула по пылающим ягодицам, Джин предсказуемо содрогнулся и застонал в голос от мощной вибрации. Боль и удовольствие смешались воедино. Он зажмурился и закусил губу, постаравшись изо всех сил сдержаться и не испачкать собственный живот. Лучше бы Ран просто затрахал его до потери сознания, а не занимался своими извращениями. Как это вообще вынести можно?

Оказалось, это ещё цветочки. Стало намного хуже, когда Ран нанёс несколько ударов по одному и тому же месту. Теперь преобладала боль, и Джин решил, что Ран располосовал ему задницу до крови, потому что даже дуновение ветерка превратилось в пытку, словно все нервы на заднице оголились. С другой стороны, возбуждение немного схлынуло, позволив испытать слабое облегчение.

Это прозвучало бы, наверное, глупо, но сейчас Джин боялся кончить. Его просто наказывали, а если бы он не сдержался… Ран сказал, будет хуже тогда. И Джин не осмеливался даже представить, насколько именно будет хуже.

Хвосты плети стегнули по заднице с другой стороны, и он опять оказался не готов. Боль и вибрация пронизывали друг друга. Джин извивался всем телом, как мог, но лишь усиливал внутреннюю дрожь, порождённую серебристым звоном, и приближался к оргазму. Он мысленно умолял Рана вновь пустить в ход плеть, но тот словно ждал чего-то.

С трудом Джин простонал:

– Пожа… луйста…

– Ты что-то сказал? – Голос Рана сочился ядом.

– Пожалуйста, – хрипло повторил Джин.

– Если ты покричишь для меня, – почти у самого уха прошептал Ран, задев его скулу рыжими волосами. И Джин судорожно кивнул. Покричать – такая малость…

Задницу опалило болью, и он послушно заорал, дёрнулся, и крик перешёл в громкий стон. Ещё удар, ещё и ещё. И он снова хрипло орал и стонал, путаясь в ощущениях. Ещё два удара, которые, наконец, принесли капельку покоя. То есть, почти нестерпимую боль, на время отогнавшую возбуждение. Джин старался выровнять дыхание, всхлипывал и часто моргал, чтобы прогнать влагу из глаз. Новый удар заставил-таки захлебнуться вдохом. Хлынули слёзы, потому что больно было адски. Но ещё хуже становилось, когда внутри зарождалась вибрация. И совсем плохо, потому что Джин уже не хотел, чтобы это закончилось. Он разрывался между остротой ощущений и удовольствием, а возбуждение, которое всё никак не находило выхода, воспринималось как нечто чертовски приятное и неприятное одновременно. Точнее, ожидание разрешения от Рана стало мучительным и сладким. По крайней мере, Джин надеялся, что рано или поздно Ран разрешит ему кончить, иначе какой в этом смысл?

Последний удар он выдержал тоже, утонув в блаженстве и не заметив, что это – последний. Не замечал ни слёз, ни тихих стонов, ни неровного дыхания, просто лежал и купался в смеси боли и наслаждения. И немедленно поплатился за беспечность, когда Ран потянул из него те штуки, что прежде порождали вибрацию. Он едва не сорвался пять чёртовых раз – ровно столько, сколько штук выскользнуло из него. Вскинув голову, различил пять круглых шариков на тонкой цепочке в руке Рана. Видел однажды такую игрушку в магазинчике, куда ходил вместе с Ли. Серебряные шарики, а внутри каждого – множество мелких, но тяжёлых бусин. Когда такие шарики внутри тела сталкивались, то именно взбаламученные столкновением бусины начинали вибрировать.

Ран тем временем взял какую-то баночку, и спустя миг ягодиц Джина коснулась блаженная прохлада. Запахло мятой. Сильные пальцы уверенно распределяли мазь по коже, принося желанное облегчение.

– Урок пошёл тебе на пользу? – негромко поинтересовался Ран.

– Да, я понял, что дрочить без разрешения не стоит… – Джин зашипел, когда палец с нажимом прошёлся по следу от плети.

– Правильно, но всё же выбирай выражения.

– Как если бы я говорил с принцем? – сердито уточнил он.

– Если тебе так удобнее… Я не для того выбирался со дна, чтобы слушать здесь те же самые слова. Проще говоря, это меня не заводит.

– Я уже понял, что тебе больше по душе вопли.

– Не всякие. Но твои – по душе. – Ран невозмутимо развязал шёлковые ленты, освободив ноги и руки Джина. – На колени.

Он помедлил, но напрасно. Согнутый палец больно ткнулся в спину, рядом с позвоночником, и ноги сами по себе подкосились. Джин неизящно хлопнулся на колени.

– Руки скрести за спиной.

Дважды повторять Рану не пришлось, как и вновь тыкать куда-нибудь пальцем. Джин торопливо скрестил за спиной руки и покосился вниз, чтобы убедиться в непреходящем стояке. Пятки упирались в ноющие от боли ягодицы. Счастья это не приносило, но и не могло погасить возбуждение.

Ран наклонился к нему, поймал за подбородок и заставил поднять голову. Большим пальцем медленно стёр влажную дорожку, оставшуюся от слёз. Его спокойное лицо рядом, желанная нежность прикосновения и лёгкая задумчивость в светло-карих глазах… Джин невольно подался к нему, но Ран резко выпрямился.

– Ты не должен прикасаться к себе. Если ослушаешься, я об этом узнаю. Одевайся и иди домой. Придёшь снова в шесть вечера. И да, ничего не ешь в течение дня. Можно только пить. Кстати, спать лучше на смоченном в холодной воде полотенце. И не вздумай тереть задницу ладонями или чесать.

Ран развернулся и направился к двери.

– И всё? – возмущённо окликнул его Джин, оставшийся совершенно неудовлетворённым.

– А ты хочешь ещё? – весело хмыкнул он, оглянувшись, и небрежно смахнул со лба яркие волосы.

– Тебе-то что с этого было?

– Мне? Не волнуйся, у меня стояло от твоих воплей.

Джин растерянно уставился на закрывшуюся дверь и попытался уложить в голове всё сказанное. Выходит, в него тут запихнули какую-то гадость и выпороли, из-за чего он совершенно неприлично тащился, а Ран тащился от того, что тащился он? И оба не кончили, так? Джин понял, что совершенно ничего не понял. Где логика?

Пока одевался и шипел от боли в растревоженной трусами и брюками заднице, думал, что делать дальше. Мысль послать Рана куда подальше казалась самой здравой, но тут он увидел перо. Чёрно-белое перо то ли глухаря, то ли тетерева, вделанное в золотую рукоять. Наверное, именно им Ран щекотал его. Почему-то сразу вспомнился дядюшка, которого Джин непременно решил найти и допросить. Вытрясти из него всё, что тот знал о Ране.

***

Дядя долго упирался, но всё-таки раскололся. Обстановка располагала: не каждую ночь в дом вламывается племянник, трясёт сонную тушку родственника и задаёт странные вопросы.

В итоге они расположились в гостиной, прихватив бутылку бренди и пару стаканов. Дядя плеснул себе золотистой жидкости, сделал небольшой глоток и чуть поморщился от крепости напитка.

– Чего ты так к Рану привязался? Я ведь сказал уже, это не про тебя.

Джин помолчал, смерил бутылку оценивающим взглядом, налил полный стакан и осушил в один глоток. Дядя одобрительно продемонстрировал ему оттопыренный большой палец.

– Просто расскажи всё, что знаешь. В деталях.

– Задачка… Про Рана вообще никто толком ничего не знает. Вроде как он кореец, мальчишка с улицы, так что кто его теперь разберёт – кореец или нет. Работал в «Восточном Дворце» в Сеуле, с год назад перебрался в Токио – у него тут дела. Вообще он антиквар…

Джин поперхнулся новой порцией бренди.

– Кто-кто?

– Антиквар. Оружейник и кузнец. Коллекционирует, продаёт и покупает старинное оружие. И реставрирует при надобности.

– А в клубе он просто весело проводит время?

– Это… Он ученик одного мастера. Лучший. До того, как открыл своё дело и твёрдо встал на ноги, занимался этим. Теперь он редко бывает в клубе. Просто на таких, как он, всегда большой спрос. Особенно учитывая его репутацию и надёжность.

– И что он делает с клиентами?

– Исполняет их мечты, – пожал плечами Ли. – Специфические.

Это уж точно. Джину сидеть было неудобно – задница болела, как сволочь, а в паху до сих пор ощущалась ноющая тяжесть. Мокрое полотенце не помешало бы… в самом деле.

– А что он сам с этого имеет? Помимо бешеных денег.

– Ему это нравится.

– В смысле?

– В прямом. Его возбуждает покорность клиентов, то, как они выполняют приказы, доверяют ему… В общем, когда ты отдаёшь себя в его руки, он ловит кайф – любит держать всё под контролем. Эстет чёртов, любуется, когда стоишь на коленях перед ним и признаёшь его силу. Он всем хорош, одно только плохо – его трудно заинтересовать. Если начнёт скучать – всё пропало.

– Так трудно удержать интерес? – не поверил Джин.

– Ещё бы. Ты ведь должен подчиняться, выполнять безропотно приказы. В таких условиях сложновато удивлять, знаешь ли. Обычно у него за неделю интерес пропадает, и он начинает скучать. А ещё жутко трудно его не разочаровать. Ты же сам видел, какой он. Чертовски сложно сдержаться и не кончить раньше времени. У него же – запасы терпения, как у крокодила. Редко кто может похвастать такой выдержкой.

– И что он с клиентами делает? Ну, например?

– Что угодно. Зависит от того, чего хочет клиент. Обычно у всех есть свои предпочтения. Иногда можно попросить сюрприз и предоставить выбор ему. У него отличное воображение… – мечтательно протянул Ли.

Тут Джин не мог с ним поспорить.

***

Джин подъехал к клубу одновременно с Раном. Сегодня тот был на байке, но без шлема, только очки защищали глаза от ветра. Он перекинул длинную ногу через мотоцикл, ступил на асфальт, повесил очки на руль и оглядел Джина с головы до ног и обратно. Наверное, оценивал вид в джинсах и рубашке. Сам он, как всегда, щеголял в коже. Небрежно расстегнул куртку, под которой ничего не оказалось – только узкие ремни. Растрёпанные ветром яркие волосы свешивались на глаза. Одна из прядей пересекала тёмную бровь. Джин уставился на неё, сравнил оттенки и их контрастность и осознал, что опять возбуждён. Ему хотелось подойти к Рану и тронуть эту прядь губами, прижать к брови и губами же повторить тёмный рисунок. Вообще хотелось заполучить Рана в свои руки, сжать в объятиях этот живой огонь, впустить в себя и сгореть, чтоб ничего не осталось от них обоих.

Ран молча прошёл мимо. Охрана расступилась перед ним и вновь сдвинулась перед носом Джина. Пришлось показать браслет и догонять рыжего гада. Тот поднялся сразу на верхний этаж и зашёл в уже знакомый кабинет, где они не так давно подрались.

Ран уселся в стороне от окна, знакомо закинул ноги на стол и опять оглядел Джина с головы до ног, а вот обратно – гораздо медленнее, словно раздевал в мыслях.

Кто бы сомневался…

– Раздевайся.

– Я тоже рад тебя видеть, – сердито бросил Джин и взялся за пуговицы рубашки. Пальцы знакомо онемели, когда до финала осталось три костяных кругляша. Низ живота налился тяжестью ещё сильнее – можно подумать, до этого мало было. Джин не смотрел на Рана, но всё равно продолжал чувствовать его взгляд. И именно из-за этого проклятого взгляда возбуждался всё больше.

Когда полностью разделся, опустился на колени сам, не дожидаясь приказа, скрестил руки за спиной и предстал перед Раном во всей красе. Сегодня хотя бы получилось проще и немного легче. Но Джин по-прежнему чувствовал себя идиотом: голый, на коленях, с отменным стояком – и перед почти незнакомым человеком.

– Ближе, – велел Ран, слегка прикрыв глаза. Теперь Джин не мог разобрать, доволен он или нет, заинтересован или скучает.

Поднялся, подошёл к столу.

Ран небрежно повёл рукой, указав на пол у стула. Джин опустился на колени, приняв всё ту же позу. Взгляд мимо воли остановился на узких бёдрах, обтянутых чёрной кожей брюк. Мысли Джина сейчас были весьма далеки от благочестивости – он пытался воскресить в памяти Рана обнажённым, но получалось плохо. Всё-таки он видел того лишь раз без одежды, в компании дяди. Достаточно отчётливо, но не настолько, чтобы изучить в деталях.

– Сними.

Джин озадаченно уставился на ботинок перед носом, сообразил, расшнуровал и стянул со ступни тяжёлую обувку, потом снял и второй, помедлив, избавился и от носков, затем вскинул голову и вопросительно посмотрел на Рана. Тот с равнодушным видом развернул к нему круглые часы.

– У тебя десять минут и твоё воображение. И мои ступни в твоём распоряжении на эти десять минут. Если мне будет скучно, я тебя накажу. Если мне будет интересно, получишь приятный сюрприз. Время пошло.

Джин моргнул, перевёл взгляд на ступни Рана. Светлая кожа, мелкие шрамы, твёрдые выступающие косточки, длинные пальцы с прочными ногтями. И что с ними делать? Массаж? Это банально, и Рану точно будет скучно. Может, помыть ему ноги? Только нет воды, да и ноги чистые…

Джин рассеянно протянул руку и прикоснулся к пятке – она удобно легла в ладонь. Горячая, чуть шершавая, жёсткая. Джин чуть не застонал, когда это прикосновение жаром отдалось в теле. Только тогда дошло – он прикасался к Рану, ему разрешили. А ведь он этого безумно хотел. Ему дозволили прикасаться лишь к ступням, но это уже что-то.

От пятки он медленно повёл рукой по подошве, добрался до пальцев и тронул ноготь. Слегка поглаживал и просто смотрел, а потом наклонился и лизнул. Кожа была солоноватая на вкус, гладкая и приятно горячая. Он уже увереннее втянул большой палец в рот, обвёл языком, пососал, переключился на соседний, согрел его во рту, захватил ещё сразу два и ощупал кончиком языка. Когда пальцы у него во рту слегка дрогнули, он прикрыл глаза и почувствовал, как запульсировала его плоть, томящаяся в ожидании уже два дня.

Второй день из семи, а он до сих пор только мечтал об этом рыжем огне. И даже подрочить нельзя. С-с-сволочь…

Видимо, исключительно из чувства праведного возмущения Джин сжал пальцы Рана зубами. Не сильно, но вполне ощутимо. По крайней мере, когда выпустил их изо рта, разглядел на коже бледные следы. Ран тихо фыркнул. Джин насупился и не стал поднимать голову, чтобы поглядеть на мерзавца, а переключился на другую ступню. Кончиком языка приласкал пятку, выступающую сбоку косточку, даже поцеловал. Захватив губами большой палец, остальные слегка помассировал в ладони и провёл ногтями по подошве. Не удержался и тоже слегка покусал большой палец. Подумал, что, может быть, стоило бы цапнуть и посерьёзнее, но вовремя одумался: воскресил в памяти прошлую ночь и решил не искушать судьбу – просто немного покусал палец, облизал и выпустил изо рта целым и невредимым, хоть и в отметинах. Взялся за остальные пальцы – их тоже покусал, слегка сжимая зубами.

Джин замер с пальцами во рту, когда на его голову опустилась ладонь Рана.

– Не так плохо. Хотя я надеюсь, что в следующий раз ты будешь изобретательнее.

Джин осторожно выпустил пальцы, сглотнул и посмотрел на Рана. Тот успел немного наклониться вперёд, и сейчас в его глазах отражались огни вечернего города, что мигали в окне за спиной Джина. Может быть, из-за этого – или чего-то другого – глаза Рана стали внезапно гораздо темнее, чем обычно.

– Это значит, что ты доволен? – Джина хватило только на то, чтобы задать вопрос шёпотом.

Ран выпрямился, выдвинул один из ящиков стола, достал что-то оттуда и поднялся. Подчинившись небрежному жесту, Джин последовал за ним. Он остановился у дивана, поймал Джина за запястье и ловко на диван свалил. Горячая ладонь легла на внутреннюю поверхность бедра и властно надавила, заставив широко развести ноги, согнув их в коленях. Живот обожгла собственная слегка пульсирующая плоть, потемневшая от прилившей крови. На ней блестела капелька выступившей смазки.

Ран растянул в руках тонкий белый шнурок и нарочито медленно охватил петлёй у основания члена, чуть затянул и тронул пальцами мошонку, обернул шнурком вокруг, затем белые витки легли на ствол в странной последовательности. Точнее, Джину, наблюдавшему с раскрытым ртом за этими манипуляциями, казалось, что последовательность произвольная, но его чувства возражали, считая, что Ран делает всё наилучшим образом. Тем не менее, Рану удалось обмотать плоть Джина так, что один конец шнурка свободно свисал сверху, а второй остался лежать внизу, в паховой складке.

Ран медленно склонился над Джином, поставил колено на диван. Его лицо было так близко, что Джин начал мечтать о вкусе его губ, но мечты остались мечтами. Пришлось довольствоваться тёплым дыханием на собственных губах. Хотя почему?.. Джин подался навстречу Рану, однако в грудь немедленно жёстко толкнула твёрдая ладонь, заставив вновь упасть на диван.

– Довольствуйся тем, что я желаю тебе дать. Не больше.

И Ран потянул немного за кончики шнурка. Вся конструкция тут же пришла в движение, но не одновременно, а последовательно. Джин едва не взвыл, ощутив концентрированное возбуждение, мгновенно накрывшее его с головой. Будто сквозь ватную пелену пробился в уши голос Рана:

– Ты ведь помнишь, что не можешь кончить без моего разрешения?

Джин судорожно кивнул, куда больше переживая за целостность своего «сокровища», в которое шнурок больно впился. И он не смог остаться спокойным, когда Ран тронул свободный белый кончик. Внимательный взгляд сверху вниз, тихий вопрос:

– Ты доверяешь мне?

Джин кивнул опять и постарался сделать нормальный вдох. Вроде бы получилось.

Ран медленно склонился над ним, как в самом начале. Его дыхание вновь заиграло на губах Джина, усилив возбуждение. Шнурок впился в плоть сильнее и сдавил её у основания, но теперь уже по вине Джина.

Ран просто смотрел на него, дышал глубоко и размеренно, потом прикоснулся к коже между разведённых ног, повторил кончиком пальца белый узор от основания до капельки смазки, затем обратно, повёл вниз, в ложбинку между ягодиц, потёр нежную кожу у входа, царапнул ногтем, заставив Джина вздрогнуть и сомкнуть веки.

– Смотри на меня, – тут же последовал жёсткий приказ. Джин с трудом распахнул глаза и постарался сфокусироваться на лице Рана. Это было проще, чем он думал. Живой огонь… Так близко, такой необъяснимо красивый и одновременно пугающе яростный. Уставившись на Рана, Джин сам по себе расслабился так, что палец с лёгкостью проскользнул в него.

– Вот теперь я доволен, – тихо проговорил Ран тем самым чуть хриплым чарующим голосом, что сводил Джина с ума.

– Ты… ты предпочитаешь женщин или мужчин? – с трудом спросил Джин, постаравшись отвлечься от того, что палец внутри него размеренно поглаживает стенки и едва заметно пробирается глубже.

– Не вижу разницы. Все удовольствия мира одинаково доступны и тем, и другим. И все они одинаково сильно хотят, чтобы им дарили блаженство. Меня интересуют только те, кто желает стоять передо мной на коленях и доверяет мне. Всегда и во всём. Какого они пола – дело десятое.

И Ран без предупреждения добавил второй палец, сорвав с губ Джина едва различимый стон. Податься бёдрами навстречу пальцам было естественным, но опрометчивым. Опутанная шнурком плоть потемнела ещё сильнее и ещё отчётливее заныла. Джин сделал судорожный вдох и постарался посчитать хотя бы до пяти, чтобы не нарушить приказ.

Ран отстранился и пальцем левой руки надавил на точку в промежности. Короткий всплеск боли заставил позабыть о возбуждении. Ненадолго и совсем чуть-чуть, потому что пальцы Рана двигались внутри, умело массировали, заставляя Джина дышать всё чаще, непроизвольно вздрагивать и ёрзать на диване. И шнурок неумолимо врезался всё сильнее и сильнее, стягивал, обострял все чувства и делал боль всё невыносимее. Знакомо защипало глаза, а после по щеке пролегла влажная дорожка.

– Боль – это наслаждение, а наслаждение – это боль. Просто придай ей форму, любую, какая тебе больше нравится. И просто люби её. Она сделает за тебя всё сама. – Голос Рана звучал как будто из иной вселенной, но Джин отчаянно цеплялся за него. Больно, было очень больно. И он не понимал, почему возбуждение остаётся, почему растёт одновременно с болью, почему он всё никак не взорвётся и не освободится.

И он даже не заметил, как пальцы выскользнули из него, как Ран расстегнул брюки… Ощутил только, как твёрдое и горячее потёрлось о кожу между раздвинутых ягодиц, уверенно толкнулось в открытый вход и медленно заполнило его, заставив мышцы внутри затрепетать в попытках обхватить плотнее.

Ран сжал его бёдра ладонями и плавно качнулся вперёд. Он двигался без спешки, зато точно. Джин вздрагивал, тихо стонал, кусал губы, пытался ухватиться пальцами за пушистую обивку и уже хотел, чтобы всё закончилось, потому что резкая боль от шнурка и удовольствие, затопившее тело, сравнялись и достигли предельной отметки. Невыносимо. Ещё капля – и это убьёт его, наверняка убьёт. Или шнурок вопьётся в плоть до крови. Или просто оскопит его.

Резкие теперь толчки вынуждали Джина зажмуриваться, позабыв о бегущих из глаз солёных каплях. Он задыхался уже по-настоящему, почти ослеп от бешено пляшущих перед глазами пятен, рывками подавался навстречу Рану, восторженно и судорожно выдыхал, окунувшись вновь в сплошной восторг и – сразу же – упав в пропасть боли. Одна непреходящая – желанная и ненавистная одновременно – мука.

– Ты можешь… кричать, – хрипло напомнил Ран.

Сначала это были глухие вскрики, сопровождавшие каждое движение, а потом – имя, то есть, прозвище, которое Джин в самом деле прокричал. Или громко простонал? Он не знал, потому что Ран в один миг просто сдёрнул с него проклятый шнурок и шепнул: “Можно!”, и Джина тут же накрыло волной чистого незамутнённого блаженства. Никогда прежде он не испытывал настолько сильного оргазма, сметавшего всё, абсолютно всё. Он бился под Раном, задыхался, почти что выл от восторга, давился рыданиями и всхлипами, и смехом. Потом затих, уткнувшись лицом в широкую грудь, обвитую тонкими ремнями. Запах грубой кожи мешался со знойным запахом пота. И Ран был таким горячим, что нестерпимо хотелось обнять его крепче и так вот уснуть, только руки не слушались, а чуть позже Ран отстранился. Яркие волосы завесили половину лица, придав ему мальчишеский вид.

Джин не выдержал, рванулся к нему и прижался к его губам жадным поцелуем. Пожалуй, это было единственным, чего Джину не хватало. Не хватало настолько, что он забыл обо всём, чему его учили.

Ран с силой оттолкнул его, прижал к дивану и безжалостно вдавил палец под грудь. От острой боли Джин зажмурился и прокусил себе до крови губу.

Ран застегнул брюки и бросил Джину упаковку салфеток.

– Не разочаровывай меня. Я дам тебе ровно столько, сколько пожелаю дать. Не больше и не меньше.

Он поднялся с дивана, обулся, надел поверх ремней футболку, отошёл к окну и устремил взгляд в темноту с россыпью фонарей и неоновых вывесок.

– Придёшь к полуночи, дорогу ты знаешь.

Ран круто развернулся, прихватил куртку и покинул кабинет, оставив Джина одного.

***

Джин растерянно приводил себя в порядок и размышлял над странностями.

Ран ни разу никого не поцеловал на глазах у Джина. Пока что он вообще разрешил лишь к ступням прикоснуться. Ли он позволял себя целовать, но не в губы. Та женщина тогда – она тоже целовала его, но опять же – не в губы.

Хотя… только раз это было – в этом самом кабинете. Джин сидел со скованными руками и обещал затрахать Рана до смерти. Только в тот раз Ран его поцеловал… поимел языком – это больше похоже на правду.

Он раздражённо оделся, застегнул на шее цепочку и спустился на стоянку, куда отогнали его машину. Начал выезжать, но увидел знакомый байк. Помедлил минуту и сдал назад, решив подождать и выяснить сразу всё: например, что даст всего одна неделя, достаточно ли будет этого, как можно изменить срок, почему… Вопросов накопилось намного больше, чем Джин смог бы вспомнить прямо сейчас.

Долго ждать не пришлось – всего пару минут.

Джин выскочил из машины и перехватил Рана у байка.

– Послушай…

– Я велел тебе идти домой, – бросил на ходу тот, перекинул ногу через сиденье и надел очки.

– Это важно. – Джин остановился прямо перед мотоциклом. – Я хотел…

Ран пожал плечами, завёл байк и погрел двигатель. Джин не сдвинулся с места – он собирался, чёрт возьми, разобраться со всем и прямо сейчас. Ран преспокойно сделал полуоборот на переднем колесе и умчался к выезду. Чертыхаясь на ходу, Джин запрыгнул в салон, захлопнул дверцу и рванул следом. Опустил стекло на выезде, свернул налево и догнал проклятого психа.

– Тормози, осёл!

Ран даже ухом не повёл и проскочил перекрёсток на последней секунде, Джин погнал напрямик, зажмурившись. Пронесло, кажется. Вновь поравнялся с байком и рыкнул в сторону:

– Стой!

Ран ограничился коротким выразительным словом. Предположительно корейским и непечатным. И тут же свернул к мосту. Джин пролетел мимо, с руганью притормозил, сдал назад и тоже вырулил на мост. Догнал он Рана только после выезда с моста – через несколько кварталов.