Текст книги "Мокрый контакт (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Душа уходит в пятки, едва Бэкхён осознаёт собственную ревность.

В пятницу вечером Чонин уезжает, потому что у его сестры день рождения – на выходные собирается вся семья. А Бэкхён радуется этой отлучке, готовится делать глупости – это заразно, оказывается – и идёт в соседний корпус к Чанёлю. Просто расставить точки и убедиться, что Чанёль в самом деле отказался от Чонина.

– Снова свидание под условие? – устало спрашивает сонный Чанёль.

Бэкхён молча заходит в комнату, запирает дверь и начинает раздеваться. Чанёль смотрит на него ошалело и медленно моргает. Бэкхён в душе реагирует примерно так же, но не показывает вида. Ему страшно, и этот страх парализует разум. Он не испытывает и тени того спокойствия, которое демонстрирует снаружи. Он боится потерять, потому делает то, что кажется откровенно неуместным и больше похоже на жест отчаяния.

Он хочет, чтобы Чанёль выбрал его и тем самым подписал отказ от претензий на Чонина. Хотя бы так. Глупо? Но хоть что-то.

– Ты говорил, что я тебе нравлюсь по-настоящему. Хочешь забрать свои слова обратно?

Чанёль мотает головой, с трудом сглатывает и дёргает за ворот собственной футболки, будто задыхается, пока Бэкхён нарочито неспешно спускает с бёдер брюки и символично прикрывается наполовину расстёгнутой рубашкой. Прикрывается с умыслом – рубашка прячет не до конца поджившие и свежие следы от зубов Чонина. Показывать их Чанёлю Бэкхён совсем не хочет.

– Ты очень весёлый и непосредственный. Я до сих пор помню каждый проведённый вместе вечер, когда мы к чему-нибудь готовились или вместе работали над самостоятельными проектами. А ещё ты…

– Заткнись, а? – Бэкхён отбрасывает ногой ворох из одежды подальше, оставляет одну пуговицу на рубашке застёгнутой, делает шаг к Чанёлю и ведёт ладонями по груди, обтянутой футболкой.

– Он не простит… – хрипло бормочет Чанёль и откровенно дрожит от прикосновений Бэкхёна, и оба прекрасно знают, о ком он говорит. – Обоих прибьёт нафиг…

Бэкхён надеется именно на это. Что не простит. И если прибьёт, то кого-нибудь одного. Второму повезёт. Или не очень. Но два – это правильно, ведь так? Даже если Чонин обоих прибьёт, тоже ничего.

– Если узнает. Но ты сам предлагал сравнить.

Само с языка слетает, хотя Бэкхён этого говорить не думал даже.

На поцелуе Чанёль сдаётся окончательно и безвозвратно. Подхватывает Бэкхёна на руки и укладывает на кровать. Выцеловывает шею, ключицы, грудь и живот. Трогает пальцы губами и трётся щекой о запястья, стянутые белыми манжетами. Проводит языком по коже на бёдрах и берёт в рот член. Неспешно ласкает и переворачивает на живот, чтобы задрать рубашку и зацеловать спину и ягодицы.

Это необычно. С Чонином по-другому. Не то чтобы Чонин не уделял внимания разогреву, но он делает совсем другие вещи, вызывая сильные и концентрированные эмоции. А ещё Чонин не умеет делать минет и не делает никогда, зато пальцами способен довести до того, что в глазах засверкают звёздочки. Причём с равным успехом он может играться как с членом, так и между ягодиц. А ещё он целуется, как никто…

Бэкхён глухо стонет в подушку, когда Чанёль хватается за его бёдра и тянет вверх. И Бэкхён давится хрипами, потому что между ягодицами у него танцует по коже кончик языка, обводит края входа и проникает внутрь. С причмокиванием Чанёль посасывает кожу, массирует гладкие стенки, старается просунуть язык поглубже, втягивает в рот тонкую кожицу, вылизывает и снова целует, чтобы после опять играть языком внутри.

Бэкхён мнёт руками подушку, прогибается в пояснице и до безумия хочет бесстыже вертеть бёдрами. Потому что такого с ним ещё не делали. И это странно, ведь Бэкхён настраивался совсем на другое. Он надеялся до последнего, что будет неприятно, что он не выдержит, оттолкнёт Чанёля и сбежит, только всё получается не так.

И потом Чанёль всё же входит в него уже членом. Бэкхён оставляет в мыслях пометку, что перед сексом с Чанёлем использовать пробку не стоит. Всё нормально, но Бэкхён привык к более толстому члену Чонина. У Чанёля член длинный, но тоньше, как и его нос, – ощущения совсем другие.

Тот миг, когда Чанёль сдвигает ворот рубашки и находит метки Чонина, Бэкхён пропускает, но вздрагивает всем телом, едва к ранкам прикасаются губами. Чанёль ласкает отметины так, словно они – самая настоящая драгоценность. Это приводит Бэкхёна в смятение и заставляет беспомощно притихнуть в чужих руках. Его раздирает в клочья от беспорядочных мыслей: то ли ревновать, то ли оттолкнуть, то ли просто сдохнуть от желания, чтобы Чанёль тщательно вылизал все следы на коже. И когда Чанёль прикасается к меткам, Бэкхён сходит с ума от явственного ощущения, что сейчас на кровати их точно не двое.

Бэкхён тихо стонет, когда Чанёль выплёскивается в него струйками спермы, но сам не кончает. Чанёль переворачивает его на спину, поддерживает под бёдра и плотно охватывает губами ноющий от возбуждения член. Доводит до оргазма ртом и губами, умело расслабляя горло и впуская член на всю длину. Бэкхён ногтями раздирает ему спину в кровь, едва доходит до последней черты и с силой выгибается всем телом.

Бэкхён крепко зажмуривается, старается вовсе не думать и содрогается в руках у Чанёля, изливаясь себе на живот и пачкая полы рубашки.

Он остаётся на ночь у Чанёля, и под утро они делают это опять. Трудно удержаться, потому что один раз – это как попробовать крошечный кусочек экзотического фрукта. Вкусно, но непонятно. Надо ещё кусочек, чтобы разобраться.

Они оба не кончают и меняют положение. Бэкхён с энтузиазмом берёт у Чанёля в рот, оглаживает ровный ствол рукой, сжимает губами и ведёт пальцами к промежности. Пока Чанёль плавно толкается, стараясь войти глубже, Бэкхён просовывает в него палец и принимается поглаживать внутри. В голове мелькает шальная мысль о замене пальца членом, но Бэкхён не рискует её озвучить. Ещё помнит реакцию Чанёля на условие, что вести будет не он. Но всё равно хочется трогать Чанёля там – Чанёль так реагирует, что Бэкхён мог бы смотреть на это вечно.

Бэкхён продолжает надрачивать Чанёлю уже руками и смотрит неотрывно. Возбуждённый Чанёль выглядит очень красивым и уязвимым – это непривычно в сравнении со страстностью и необузданностью Чонина. Чонин всегда дикий и хищный во время секса, похож на взрыв из эмоций и сексуальности – овладеть, покорить, зажечь и сгореть, нежным он становится только после, как невесомый пепел. А Чанёль – другой. Успевает с лаской проводить руками по телу Бэкхёна даже в те мгновения, когда сам забывается.

Чанёль кусает губы и подаётся бёдрами вверх. Когда лежит, кажется не таким уж и высоким, а ещё кажется одновременно нескладным и изящным, и Бэкхён не понимает, как такое вообще возможно. Мягкие черты лица подрагивают и искажаются от удовольствия. И Чанёль трогательно вскидывает брови “домиком” в мгновения особенно сильного восторга.

Бэкхён смотрит на эту красоту, разметавшуюся на простынях, и начинает понимать, что так привлекало и завораживало Чонина. Обычно Чанёль большой и неловкий, нескладный и растяпистый, добродушный и весёлый, как большой пёс вроде сенбернара, но уложи его на кровать и приласкай…

Такой трогательный и отзывчивый. Приоткрытый в беззвучном стоне чувственный рот и сладко подрагивающие губы притягивают взгляд Бэкхёна, как магнит.

Бэкхён склоняется к бёдрам Чанёля, уверенно ведёт языком по стволу, быстро насаживается раз за разом и позволяет кончить себе в горло.

На рассвете он отмывается в собственной ванной и не знает, как сможет оправдаться перед Чонином. Счастье уже, что Чанёль целует не так, как Чонин. Чанёль целует легко, нежно и влажно. Следов нет, и это успокаивает. Если бы он целовал так же жадно и по-собственнически, как Чонин, оставляя следы даже там, где это сделать, казалось бы, невозможно, то финиш тогда. Чонин неведомым образом всегда чётко определяет, где его метки, когда и как он их оставил, и почему. И когда он находит на теле Бэкхёна неучтённые синяки…

Ревнивый засранец. Любимый ревнивый засранец, и с его бывшим Бэкхён переспал по собственной воле, потому что захотел и почти спятил от страха и неуверенности в их настоящем и будущем. И теперь Бэкхён отчаянно желает, чтобы Чонин не узнал об этом.

Не только потому, что Чонину будет больно. Не только. Просто…

Катастрофа кажется неизбежной.

***

Чонину совершенно не хочется гадать, о чём думает Чанёль в ту минуту, когда видит его на пороге своей комнаты. Наверное, это глупо, но Чонину до сих пор необходимо знать ответ и прояснить ситуацию с Бэкхёном. Два года назад он искренне полагал, что у них всё хорошо, и что так будет всегда. И когда всё развалилось… Когда, чёрт бы всё побрал? И почему? И какого чёрта он это не заметил вовремя? А сейчас…

– Тут поговорим, или ты пригласишь зайти? – мрачно уточняет он, но сам же делает шаг вперёд, заставляя Чанёля попятиться.

– Ты всё равно всегда делаешь то, что хочешь. – Чанёль просто смотрит, как он запирает дверь, но от порога не отходит, словно не желает пускать Чонина дальше – ни в свою комнату, ни в свою жизнь.

– Может быть, но нам всё равно надо поговорить. Спокойно поговорить.

– О чём? После всего тебе ещё хватает наглости подкатывать ко мне с разговорами? Мне стоило разбить тебе рожу ещё тогда, когда я застал тебя с той…

– Это ничего не значило.

– Ну да, конечно. Ещё скажи, что ты не собирался… Хотя нет, лучше вообще ничего не говори. Ложь на тему, что ты был пьян и плохо соображал, не прокатит.

– Ты знаешь, что не был, и…

– Заткнись! – с нескрываемой злостью просит Чанёль и отворачивается, тянется за бутылкой воды, что стоит на низком столике.

Чонин молча смотрит и отмечает напряжённые плечи. Чанёль будто опасается удара в спину. Пьёт нервно и неаккуратно, а Чонин невольно вспоминает, как в первый раз в жизни хлебнул крепкий напиток, чтобы попробовать из любопытства. Выпил он тогда совсем немного, но эффект проявился сразу. И Чанёль поддерживал Чонина, пока его выворачивало в туалете почти наизнанку. Было плохо как никогда. Чонин и стоять тогда без помощи не мог, в ушах шумело, сердце бешено колотилось в груди, а дыхание сбоило. Он сплёвывал желчь, чувствовал на губах горечь, а Чанёль терпеливо умывал его и уговаривал держаться. Лучше ему не становилось, но он упирался всю дорогу, пока Чанёль волок его в клинику.

Алкогольное отравление, как оказалось. Чонину хватало смешного количества спиртного для вызова скорой. Не то чтобы Чанёль тогда спас ему жизнь, оттащив в клинику, но где-то близко к тому. И Чанёль оставался единственным человеком, помимо родных Чонина, кто знал об этом.

Чонин до сих пор ничего не рассказал Бэкхёну, потому что было неловко как-то признаваться в подобной слабости. В армейских и студенческих кругах такие вещи служат поводом для насмешек. Бэкхёну он соврал, что просто не пьёт. Правду так и не сказал – опасался, что Бэкхён в своей обычной манере начнёт подкалывать.

Чанёль не подкалывал никогда. До этой вот минуты.

– Тебе лучше уйти. Разговор у нас не получится, – отставляя бутылку с водой, бормочет Чанёль и не желает поворачиваться к нему лицом.

– Уйду. Просто мне интересно, кто это был. Тот, кто заставил тебя забыть об обещании. Но плохо заставил, как видно, если ты теперь подкатываешь к Бэкхёну.

– Тебя не касается, к кому я подкатываю.

– Бэкхён – мой, так что очень даже касается. И ты сам его мучаешь.

Чанёль вспыхивает тут же, как и всегда. Чонин невольно улыбается – пальцы Чанёля так знакомо цепляются за воротник рубашки. Чанёль прижимает его к стене и дёргает за воротник, заставляя вскинуть голову и посмотреть в затуманенные яростью глаза.

– Бэкхён свой собственный. И он сам может решить, с кем из нас ему будет лучше. Я люблю его, и это понадёжнее того, что можешь ему предложить ты.

– Мы с ним ещё не расставались, так что тебе придётся долго ждать. Быть может, целую вечность.

– На твоём месте я бы не был так в этом уверен.

Чонин хмурится, потому что ему эти слова не нравятся. Они вызывают беспокойство и звучат, как намёк. Но ему трудно поверить, что Бэкхён мог дать Чанёлю шанс. Быть этого не может. Просто не может. Но сдержать раздражение и злость не получается. Сомнения только бесят, заставляя забывать о прочем.

– Даже рассчитывать не смей. И держись от него подальше.

– А то что? Окончательно докажешь, что тебе просто нравилось получать желаемое? Лучше просто признай, что тебе всегда было наплевать на меня. На Бэкхёна, возможно, тоже…

Насмешка и несправедливые слова окончательно выводят Чонина из себя. Потому что у Чанёля нет на них права. Вспоминается боль – та самая, когда он увидел чёртовы снимки и впервые допустил мысль, что Чанёль мог быть с кем-то другим, не с ним. Но они так срослись друг с другом ещё с детства, что подобное предательство бьёт по живому. Бьёт как ножом. Бьёт так больно, что становится невозможно дышать. Раны заживают со временем, но боль не уходит никогда.

И ещё больнее от мысли, что этот чёртов предатель покушается на Бэкхёна. На его Бэкхёна.

Чонин несдержанно наступает Чанёлю на ногу, заставляя отшатнуться, ослабить хватку на вороте и зашипеть от неожиданности. Этого достаточно для замаха и резкого удара в бок. Чанёль пятится, чуть согнувшись и прижав ладонь к пострадавшему месту, задыхается и получает добавку в живот.

Не первая их драка и, быть может, не последняя, но так легче. Немножко, но легче выдержать боль.

Чонин отстранённо слушает парочку оскорблений в свой адрес и досылает третий удар Чанёлю в челюсть. Не особенно сильный такой удар – исключительно для того, чтобы Чанёль заткнулся.

Чанёль в самом деле затыкается, прикусив язык, налетает на кровать, не удерживает равновесие и шмякается на смятое покрывало. Морщится от боли в рассечённой губе и осторожно трогает ранку пальцами, а потом просто закрывает лицо обеими ладонями. В этом жесте столько отчаяния, что…

Вот тут-то Чонина и накрывает волной воспоминаний и ещё тем, чем не должно бы. Тело игнорирует приказ мозга и посылает центральное командование в пешее эротическое. Он просто валится на Чанёля, смахивает ладони с лица и прижимается губами к ранке, залечивая самым лучшим способом. Способ всегда работал. Раньше. Просто Чанёль очень добрый и заботливый, и видеть, как кто-то поднимает на него руку, невыносимо. У Чонина всегда сносит все рамки и условности в голове, когда кто-то осмеливается обидеть Чанёля. Так было раньше, так остаётся и сейчас. Это кажется самым естественным на свете. Противоречивое желание набить морду Чанёлю и уберечь его от боли раздирает Чонина на части. Это неправильно и, чёрт возьми, как они вообще докатились вот до этого?

Чанёль пытается скинуть его с себя, и это злит до чёртиков. До треска рвущейся футболки и рубашки – следом.

Они то ли дерутся, то ли пытаются стать ближе, и эта непонятность отключает тормоза. Чонин просто стягивает свободные брюки Чанёля вместе с бельём до колен, переворачивает Чанёля на живот и сжимает зубами кожу на шее. Чанёль дёргается и всё ещё пытается ускользнуть, но у него заметно дрожат и руки, и ноги. Да и движения выходят слабыми и неуверенными. Чуть позже становится понятно, почему. Потому что у него стоит на двенадцать, он хочет до безумия, но не желает признаваться. И Чонин очень хорошо его понимает, поскольку сам в том же положении.

Их тянет друг к другу с той же силой, как и прежде. Словно не было никогда этих двух лет порознь. Когда Чонин шёл поговорить, как-то и мысли не допускал, что всё может вылиться вот в это. Но теперь поздно.

Им нужно остановиться и оказаться подальше друг от друга, только сил не хватает у обоих. Чонину довольно на миг прижаться бёдрами к ягодицам Чанёля, чтобы просто обо всём на свете забыть и позволить желанию утянуть себя на глубину. Он даже не помнит, как расстёгивает брюки, зато задыхается, когда трётся твёрдым членом о ягодицы Чанёля. Замирает от острого ощущения, пронизывающего ствол, яички и всё тело вдоль позвоночника, потому что это как вернуться домой после долгого отсутствия и окунуться с головой в тёплую воду родного залива.

Пальцами сжимает подбородок Чанёля, чтобы тот повернул голову, целует жадно – до сдвоенного стона. И подносит ладонь к губам Чанёля. Подсказки не нужны. Он просто тонет в волнах необъяснимой радости, едва Чанёль начинает неаккуратно и торопливо вылизывать его ладонь и обсасывать пальцы, увлажняя их слюной. И он просовывает в Чанёля сразу два, но не для того, чтобы сделать больно, а потому что сил нет терпеть чуть дольше. Обжигает губами шею и плечи там, где разорванная футболка не мешает, отвлекает от пальцев, которыми крутит внутри и раздвигает гладкие стенки. Добавляет ещё палец, трёт размеренно, ощупывает и нагнетает возбуждение. Чанёль под ним ёрзает, потому что лежать на стояке определённо неудобно.

– Давай уже… – почти рычит, утыкаясь лицом в складки одеяла и уже не пытаясь спрятать дрожь желания.

Чанёлю отказать сложно настолько, что вообще никак. Чонин убирает пальцы, проводит ладонью по влажному от смазки стволу, бьёт им по ягодице и приставляет головку к приоткрытому входу. Торопливо втягивает в себя будто раскалённый воздух, пропитанный насквозь запахом Чанёля, и резким движением вгоняет член так глубоко, как получится. Чанёль сжимается и мнёт в кулаках одеяло, стискивает ствол в себе так, что Чонин зажмуривается и трётся обтянутой рубашкой грудью о его спину.

Чанёль рвано дышит, постепенно расслабляется и прогибается в пояснице. Вот так правильно. Внутри – гладкость и сводящая с ума пульсация. Чонин упирается руками в матрас и сразу начинает двигаться быстро и сильно, словно боится опоздать.

Кровать под ними жалобно поскрипывает на каждом толчке в унисон со слабыми и отрывистыми стонами Чанёля, но потом стоны сменяются хриплыми и судорожными вдохами и выдохами. И тогда Чонин замирает, позволяя себе остаться глубоко в Чанёле, с тихим рычанием тянет за футболку и кусает в плечо. Кусает всерьёз, впиваясь зубами в кожу до крови. Знает, что нельзя, но не может противостоять инстинктивному стремлению. Торопливо проводит языком по наливающемуся алым полукружию, ведёт губами от плеча к шее и снова кусает – уже над ключицей. Сжимает зубы сильнее, прокусывая кожу, наваливаясь на Чанёля всей своей тяжестью. Оглаживает бока и бёдра с жадностью, накрывает ладонями ягодицы и одновременно с этим снова кусает там же – над ключицей. Вкус Чанёля во рту доводит до исступления.

Тело Чанёля от болезненных укусов подрагивает и напрягается, и Чонин остро чувствует это собственным членом, а сам Чанёль часто и сбито дышит, уткнувшись лицом в одеяло. Чонин опять кусает, сдавливая ладонями жёсткие бока. Ощущает, как дрожь отдаётся внутри Чанёля, как вокруг члена быстро то сжимаются, то расслабляются мышцы, и низко стонет от усилившегося в разы наслаждения.

Чонин медленно проводит языком по коже над ключицей и на плече, аккуратно слизывает все проступившие красные капли, целует. Целует так, как он целует всегда – жадно, несдержанно, стремясь пометить – “только моё”. Чанёль тихо стонет под ним, и эти стоны переполнены удовольствием. Сколько бы он ни пытался спрятать от Чонина… Чонин всё равно знает, как сильно Чанёля вот это вот заводит.

Их обоих – заводит.

Чонин ещё немного кусает плечо Чанёля, но уже не так сильно, не до крови – до синяков. А от вкуса крови Чанёля он окончательно теряет голову. Сминает пальцами влажную от пота ягодицу, потом отрывисто и почти без замаха шлёпает несколько раз – сильно и очень больно, до багровых пятен на коже и едва слышного рычания Чанёля, а после опять упирается руками и начинает двигаться. Двигается теперь плавно и неспешно, но на каждом толчке входит в Чанёля до упора, заполняя узость внутри на всю длину ствола и не пытаясь пока стимулировать нужную точку.

Он знает, что Чанёль долго не выдержит, но в этом самая соль, потому что сейчас, пока он сдерживается, Чанёль может ускользнуть и прекратить это, может выбраться из-под него и удрать с кровати, может сказать “нет” и остановить. Он даёт Чанёлю свободу, разрешает сделать выбор. Только они оба знают наверняка, что именно выберет Чанёль.

Чонин почти растворяется внутри Чанёля и медленно подаётся назад, полностью выходя из податливого тела. Головка едва касается покрасневших краёв, и Чонин с трудом запрещает себе толкнуться вновь в манящую тесноту. Ждёт.

Чанёль неподвижно лежит под ним, заметно дрожит, шумно дышит, прижимает руку к пылающей от ударов ягодице и заставляет Чонина волноваться. Чонин в нетерпении закусывает губу, не сводя глаз с набухающих алыми каплями следов от укусов на плече, и позволяет сомнениям чуть убавить жар возбуждения, но напрасно. Чанёль всё-таки упирается руками и коленями в матрас и кое-как приподнимается на четвереньках, подаётся бёдрами к вставшему на колени Чонину и самостоятельно насаживается на член. Чанёль слегка покачивается, но затем двигается всё быстрее и быстрее – толстый ствол раздвигает растянутые края и резко входит в Чанёля со звучными хлопками.

Чонин бросает ладони на скользкие от пота бёдра и наращивает скорость. Вбивается в Чанёля, немного изменив угол, и толчки порождают громкие стоны. Кончает Чанёль с глухим низким вскриком, роняя голову на одеяло. Чонин догоняет его через минуту, затапливает сжимающуюся тесноту влагой и валится на Чанёля сверху.

Отдышаться обоим пока никак, но Чонин всё равно тщательно слизывает всю кровь до последней капли с плеча и шеи Чанёля, языком обводит каждую ранку, терпеливо и мягко зацеловывает, а минут через пять всё же отстраняется, чтобы выйти из Чанёля, небрежно растереть ладонью по внутренней стороне бедра сперму и легонько погладить горячую от шлепков и влажную от пота ягодицу.

Растянувшись на одеяле, он бессмысленно смотрит в потолок – сейчас он не может думать о том, что натворил и что скажет Бэкхёну. А после медленно закрывает глаза, потому что Чанёль почти снимает с него рубашку, выцеловывает его шею и плечо, спускается на грудь и прижимается губами к животу, где мышцы всё ещё сводит тягучей болью от недавнего напряжения. Шепчет почти неразборчиво в живот Чонину: “Маленький мой…” И это как будто возвращает их обоих на два года назад. Только оба знают, что вернуться назад во времени нельзя. А ругаться и бить морды друг другу опять совсем не хочется.

Чонин лениво запускает пальцы в волосы на затылке Чанёля, тянет к себе и подставляет губы для долгого поцелуя. И слова “я скучаю по тебе” остаются на кончиках их языков касаниями всего лишь.

========== Источник тока: блэкджек ==========

Комментарий к Источник тока: блэкджек

Добрый вечер, котички :)

Ваша Белочка Бета несёт вам очередной кусок греха, в который герои всё-таки вступили)))

Ваша Бета

3

На следующих выходных Чонин снова навещает родных, а Бэкхён идёт к Чанёлю. Обоим неловко, но оба и отказаться не могут. Чанёль твердит, что любит, но когда Бэкхён спрашивает его о чувствах к Чонину, Чанёль молчит.

Бэкхён молчит тоже и ничего не говорит о засосах и следах от зубов на плече Чанёля, на загривке и над ключицей, хотя может поклясться, что эти следы оставил Чонин. Тот не особо умеет выражать чувства словами, потому становится особо кусачим во время сильного возбуждения. Он вообще любит метить “своё”.

“Кусачий” Чонин возвращается воскресным вечером, тоже отвечает Бэкхёну, что любит, а на вопрос о Чанёле молчит так же, как Чанёль недавно. Приходится терпеливо доводить его до кусачего состояния, чтобы ощутить хоть какую-то уверенность. Метка на ягодице получается несколько болезненной, но становится предметом гордости Бэкхёна – Чанёль похвастать следами зубов Чонина на заднице не может. Это смахивает на идиотизм чистейшей воды, но ничего поделать с этим нельзя. Бэкхён от души надеется даже, что на ягодице останется шрам.

Бэкхён медленно сходит с ума, потому что вокруг него и с ним творится чёрт знает что. Он понимает, что так продолжаться не может, но он сам влез в это. И он не хочет потерять Чонина. Не хочет возвращать его Чанёлю. И не хочет отпускать Чанёля сам. Эти противоречивые желания отбивают и аппетит, и даже волю к жизни. Потому что нельзя любить одновременно двух разных людей, но Бэкхён умудряется и способен провести мастер-класс для желающих, если такие психи вообще отыщутся в этом мире.

Понимание, что между Чонином и Чанёлем что-то было, не помогает. Пусть и было, но Чонин и Чанёль по-прежнему не вместе, и Чонин спит в кровати Бэкхёна и дарит ему новые метки. Но как долго? И сколько раз им троим нужно оступиться, чтобы всё изменилось?

В середине недели Бэкхён оставляет в одной аудитории папку с документами, а в другой – бумажник с ключами, садится в автобус и едет в другой конец города. Он достаёт телефон, смотрит в отчаянии на дисплей, затем набирает номер Чонина, встревоженным голосом говорит, что забыл важные документы в аудитории, сам сейчас на другом конце города, документы нужны срочно, без них… Чонин, не дослушав объяснения до конца, тут же твёрдо обещает, что доставит документы в ближайшее время.

Спустя четверть часа Бэкхён звонит Чанёлю и излагает слегка изменённую версию проблемы. Чанёль взволнованно говорит, что уже бежит в нужную аудиторию и привезёт бумажник Бэкхёну.

Оба не врут.

Сначала приезжает Чонин, отдаёт ему папку, интересуется, всё ли хорошо, и спрашивает, помочь ли чем-то ещё. Бэкхён благодарит его, целует украдкой от прохожих и отправляет на автобусе обратно.

Чанёль появляется через четверть часа, отдаёт бумажник и задаёт примерно те же вопросы. Его Бэкхён тоже спроваживает и остаётся торчать посреди улицы в лёгкой прострации. Он надеялся, что хоть один облажается или найдёт отмазку, но оба и искать не стали – просто примчались к Бэкхёну с искренним желанием помочь. И теперь Бэкхён в ступоре опять.

Он просит в долг у Чанёля крупную сумму, выдумывая на ходу причины. У Чанёля нет таких денег, но через пару дней он достаёт их и вручает ошарашенному Бэкхёну, который и думать забыл о спонтанной “проверочной” просьбе. Чанёль ещё и просит не волноваться о том, когда и как вернуть деньги.

– Это неважно.

Бэкхён запихивает деньги в конверт и снова не знает, что делать. Потом, правда, озадачивает Чонина подобной просьбой. Чонин молчит долгие пять минут, а после спрашивает только, когда именно Бэкхёну потребуется нужная сумма. Бэкхён брякает спонтанно – два дня. И получает деньги к исходу этого срока. На вопрос о возврате Чонин отмахивается и вообще ничего не говорит. А Бэкхён сидит, как дурак, с двумя конвертами, набитыми деньгами, которые ему не нужны, и понимает, что ни черта не понимает. Сколько бы он ни пытался сравнивать или анализировать, это ничего не даёт. Абсолютно ничего. И Чонин, и Чанёль в ответ на каждую его выходку доводят его почти до слёз заботливостью, помощью, бережным отношением и собственными чувствами к нему. Это невыносимо, когда сразу с двух сторон и не подкопаешься, когда не чувствуешь фальши, а только искренность, но сердце одно и разрубить пополам не выходит. Если бы Бэкхён мог поделить себя на два и вручить каждому по полноценному экземпляру, получилось бы чудесно, но тут пасуют даже генетика вместе с клонированием, а зеркало – врёт, потому что отражает Бэкхёна, но не делает отражение вторым Бэкхёном.

Ещё несколько проверок ничего не меняют, и Бэкхён запутывается окончательно. Проверки, скорее, способ не сойти с ума. Чувства Чонина и Чанёля кажутся ему настоящими и честными, но они не перестают следить друг за другом украдкой – Бэкхён замечает это всякий раз. И оба начинают нервничать, обнаруживая рядом какого-нибудь левого парня. Бэкхён готов дать голову на отсечение, что оба ревнуют, а значит, какие-то чувства у них друг к другу остаются до сих пор. И слово “какие-то” кажется бледным, потому что метки Чонина вряд ли появились на Чанёле сами по себе или с помощью магии. Ну и Чанёль не тот человек, который позволил бы другому навязать себе что-то нежеланное. И эта их связь портит даже фантастическую теорию Бэкхёна о собственном раздвоении, потому что тут, как видно, раздваивать надо всех, чтобы никого не обидеть.

К середине лета Бэкхён не выдерживает и напрямик спрашивает Чонина о его чувствах как к себе, так и к Чанёлю.

Чонин долго молчит, но после всё же смотрит прямо в глаза Бэкхёну.

– Я люблю тебя. И ты вовсе не замена. Мне больно просто от мысли, что я могу тебя потерять. Ты нужен мне. Я совсем не хочу тебя отпускать. И не могу. Не знаю, что с тобой творится в последнее время, но я хочу помочь. Ты… очень мне дорог, Бэкхёна. И я тебя не отпущу.

Бэкхён не может не верить Чонину. Тот смотрит в глаза и согревает даже сейчас, когда не улыбается и полностью серьёзен. Но Бэкхён помнит о Чанёле и спрашивает о нём.

Чонин вздыхает, но всё же размыкает губы, чтобы ответить:

– Я не знаю. Правда. Даже не понимаю. Но он был рядом со мной всегда, сколько я себя помню.

Чанёль говорит примерно то же самое и почти теми же словами, и Бэкхён верит ему так же, как Чонину. Но, чёрт бы всё побрал, это ничуть не упрощает ситуацию.

Бэкхён торчит вечерами в сети и читает более или менее стоящие книги по психологии, но даже в них ответов нет. А ещё он понимает, что так нельзя. Нельзя крутить одновременно с двумя парнями, потому что при всей осторожности рано или поздно он непременно проколется. И тогда только небо знает, чем это закончится, и с кем останется Бэкхён. Или без кого.

Ещё хуже Бэкхёну при мысли, что отпускать не хочется обоих. Близость с одним и с другим дарит нечто особенное и необходимое, но разное. Как тут вообще выбирать? Он хочет обоих. Хочет не только в постели, а вообще. Они оба ему нужны просто в жизни и рядом, и отказаться от одного из них совсем – это мучительно больно. А вывод грустный и обидный: его губит собственное любопытство. И вообще это нечестно, что именно их троих судьба столкнула лбами, что они выбрали один и тот же университет и… они постоянно, чёрт возьми, выбирают одно и то же!

Всё это глупо, конечно, но проще уж обвинить судьбу, чем смириться и сдаться.

Бэкхён помнит, что увидел Чонина сразу же. С первого взгляда выделил из толпы новичков мальчика с серьёзными глазами и солнечной улыбкой. И совсем не потому, что мальчик был красивый. Его как будто чем-то стукнуло. Импульс. Он кожей ощущал исходящую от Чонина страсть. Чонин горячий, но сразу во всех смыслах. С Чонином рядом жарко и спокойно одновременно.

Чанёля Бэкхён тоже увидел сразу. С первого взгляда зацепился за торчащие уши, улыбку до ушей, громкий голос и немного робкий смех, за трогательную неловкость. И тоже совсем не потому, что он красивый. Эдакое мягкое и подспудное притяжение. Волна. Чанёль тёплый, и тоже во всех смыслах. Рядом с Чанёлем уютно и тянет набедокурить, устроить бурю в стакане.