Текст книги "My Ultimate Winter Playlist or Let's Do It (СИ)"
Автор книги: I_Do_Believe_In_Faeries
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
========== Glory Box ==========
Inspired by: Portishead – Glory Box
Зима только началась, а я уже прочувствовала на себе все ее прелести. В Лондоне выпал снег, не просто выпал, а лежал на улицах, что было явлением паранормальным. Не то, чтобы я была непривычна к данному явлению, у нас сугробы по колено не были катастрофой вселенских масштабов, а тут с парой сантиметров снега меня уже заботливо спрашивают, не было ли тяжко до работы добраться. А я, изображая вежливую улыбку, отвечаю что-то вроде «терпимо». Как говорит одна моя подруга, что-то я с вашими Европами стала сильно балованная.
И вот я сижу на рабочем месте в шали, попиваю чай, никого не трогаю, потихоньку разгребаю завалы своих коллег. Да, у нас установились отношения эксплуатации трудящихся. Но, с другой стороны, они меня не достают, я не заморачиваюсь с объяснениями, так что жертва в виде надбавки к работе не так велика. Я расслаблена и довольна. Наконец-то закончились метания с моим переездом, крепатура от беготни по лестнице угомонилась, и я спала не как после смены на заводе.
Я отправила пару нудных официальных запросов автокомпаниям, хотя это должна была быть работа Джейсона, прошерстила новости и решила сделать небольшой перерыв на «потягуси». Кресло отъехало от стола, я растянулась во всю длину, уперев ноги в спинку стола и вытянув руки вверх, размяла шею, закуталась в шаль, закрыла глаза и почти что замурчала от удовольствия.
– Посмотрите, кто тут устроил себе сиесту, – послышался возмущенный голос Кларксона. Я сразу вернулась в рабочее состояние, пододвинувшись к столу. Когда Джереми говорит таким тоном, дела плохи. И неважно, не дали ему авто, которое он хотел обкатать, продул ли глупый спор с Хаммондом или ты где-то налажал, гнев Кларксона настигнет тебя за все эти прегрешения в одинаковом объеме.
Если же он спустился к нам, простым смертным, значит, кто-то должен получить нагоняй. Я пыталась вспомнить, есть ли за мною причины для недовольства, но не находила таких. Может, достаточно того, что я убралась с его пути, и он будет крушить и ломать в другом месте? Как бы не так.
– Ты знаешь, что у нас там, наверху, катастрофа?
«А я-то здесь каким боком?» – чуть не выдала я, но решила повременить с выпусканием когтей и мило улыбнулась, изобразив заинтересованность.
– Ты еще и улыбаешься? – начал кричать Джереми. – Нет, ну вы представляете. Наши операторы приехали на съемки, а там GQ расставляют освещение, и их корреспондент намыливается к нам с вопросами. Неужели так сложно было их развести во времени, Хелена?
Меня хвостили-чихвостили так, будто я запятнала честь партии, запорола сбор макулатуры с металлоломом, не пришла на парад в честь Первого мая, еще и в антисоветской деятельности обвинили, чтоб мало не показалось. Я стояла, рассматривая свои ботинки, и еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться от несправедливости обвинений. А тот, кто должен был быть сейчас на моем месте, даже не потрудился признать за собой вину, да, о чем это я, ему даже стыдно не было. Он с любопытством наблюдал за моим публичным унижением, которому должен был подвергнутсья сам.
– Мистер Кларксон, я не могу ничего поделать с тем, что накладка произошла, но я постараюсь решить эту проблему как-то иначе, – сказала я, когда он закончил отчитывать меня.
Он молча развернулся и вышел из ньюс-рума, хлопнув дверью перед моим носом. Я поплелась за ним, а мозг плавился от потуг и пытался придумать, чем же занять GQ, пока наши ребята отснимут то, что надо. Когда? Когда уже прекратится суматоха вокруг Хаммонда? Скоро моей самой большой мечтой будет от души поздравить его, наконец, с сорокапятилетием и всеми будущими кризисами этого прекрасного возраста. А самым желанным событием моей жизни станет подарить ему открытку с приветом и попробовать праздничный торт, ибо это ознаменует финал беготни журналистов разных изданий для мужчин по нашему родному Энерджи-Центру. Как же я с ними задолбалась. И это ведь тоже не моя обязанность, но кто-то умный решил, что если с ними пообщается девушка, то что-то и где-то кардинально изменится, статьи напишутся круче некуда, а рейтинги взметнутся в заоблачные высоты.
Мы прошли в студию, где техники мультимедийного и печатного СМИ сражались за провода и розетки, а журналист из GQ в чем-то убеждал Джеймса Мэя, который в свою очередь поглядывал на двери, и, когда увидел нас, указал парню в мою сторону. Вот и славненько. На кого валить? На единственную девушку в коллективе, да еще и блондинку. Ей не страшно, она должна быть привычной к таким ситуациям.
– Здравствуйте, – поприветствовала я гостя, улыбаясь как можно более блондинчасто. Сейчас моей главной задачей было вывести этого проныру из студийного помещения, заморочить голову и заставить забыть о том, что какие-то накладки вообще имели место быть. – Позвольте украсть Вас у этих ребят, – он что-то попытался возразить, но я уверила коллегу, что верну его в целости и сохранности через полчаса.
Чем только я его не занимала, разве что цыганочку с выходом не танцевала, пока ребята не позвонили мне и не дали зеленый свет. Мы прогулялись по всем этажам, которые принадлежали Top Gear, я рассказала ему о Хаммонде, чуть ли не показала все достопримечательности, которых касалась его сиятельная десница, мы говорили о том, как работается с этим человеком и о том, как он сам работает. В общем, парень мог идти домой уже после моей содержательной экскурсии с набором материалов к целому циклу статей о Ричарде.
– Может, выпьем после работы пару коктейлей? – поинтересовался он.
– Извините, но, к сожалению, меня ждут дома, – сказала я, почти не погрешив против правды, а точнее надеясь, что сказанное хоть как-то соответствовало правде.
– И на что я надеялся, – улыбнулся парень. – Такую девушку должен кто-то ждать.
*Ага, британский актер с неопределившимися намерениями и его хитрожопая племянница*
Я улыбнулась и промолчала, решив не утруждать бедолагу новыми вопросами и догадками, тем более, что после незапланированных развлечений гостей, я должна была бежать и разбирать свои проблемы насущные, пока мне не настучали по котелку действительно по делу.
– Хеллс, я не хотел тебя так подставить, – подкатил ко мне Борн. – Но Кларксон так разорался, что я растерялся. Я не знал, что делать. Я так подставил тебя с этим расписанием.
– Да, – согласилась я. Он посмотрел на меня так, будто я надругалась над его лучшими чувствами.
– Но ведь я только что попросил у тебя прощения.
– А теперь вали отсюда, – сказала я, не желая продолжать разговор. Мужики, неужели они все думают, что, попросив прощения, совершают подвиг, достойный преклонения и восхищения. Сказали «извини» и ждут, когда им лавровый венок на голову возложат. Идиоты! Я не готова была даже сделать вид, что простила его. Обида от незаслуженного оскорбления жгла меня изнутри. К тому же я переживала, как бы этот инцидент не испортил наши с Кларксоном отношения. Не так легко было мне завоевать его уважение, чтобы вот так на ровном месте потерять.
– Я же… – начал Джейсон, но Уильям, наблюдавший сцену, пригласил его в кабинет.
***
Неужели после всех неудач и унижений я дома? Мне просто не верилось, что вот она широкая тяжелая дверь, за которой я могу спрятаться от проблем на работе, мокрого снега за шиворотом, холода и сырости улицы (это у нас сантиметр снега не остановит даже Lamborghini последней модели, а тут буквально весь общественный транспорт стоял в пробках), сломанной набойки (пополам она у меня еще не ломалась) с последующим прицокиванием на правую ногу и мыслей о завтрашней взбучке от шефа. Уильям очень хотел пригласить меня в кабинет после Джейсона, но решил, что я не стою того, чтобы задерживаться ради меня после официального окончания рабочего дня.
Я вошла в коридор и закрыла за собой дверь. Из гостиной слышался приглушенный голос Билли Холидей, пахло горячим шоколадом с корицей. Как же здесь хорошо! Я стянула неустойчивые каблуки, взгляд на которые поубавил первоначальный энтузиазм. Завтра придется надеть замшу, а эти до работы закинуть куда-то в ремонт, о чем желательно сделать пометку в ежедневнике и будильник переставить на пораньше. Я опять с головой ушла в бытовые проблемы, параллельно снимая с себя шарф и пальто, которое кинула на столик, пока стягивала носки. И носки неплохо было бы кинуть в стирку *ты и это в ежедневник запиши, – передал привет внутренний голос*
Решив проигнорировать дельный совет, я достала из шкафа вешалку, чтобы убрать пальто. Какова же была моя неописуема радость, когда я подняла его со столика, а из-под него вывалился кекс или еще какая-то выпечка, смазанная кремом. Я со своим патологическим равнодушием к кондитерским изделиям не могу назвать подвид и вид того, что испортило мое пальто розово-салатовым жирным разводом на спине.
Неужели так тяжело было убрать этот огрызок со столика в коридоре? Халк зол! Я помчалась на звуки Билли Холидей, готовясь излить на слушателя джаза весь свой сегодняшний гнев и недовольство. Он повернулся ко мне и улыбнулся, что чуть не пошатнуло первоначальные планы.
– Я знаю, что ты не любишь это мое пальто, но оно такого не заслужило, – начала я.
– Не то что не люблю, – сказал Бенедикт, обескураженный моим тоном, – просто оно выглядит, как изделие Hugo Boss, когда они в 40-вых обшивали армию Третьего Рейха.
– Хватит заговаривать мне зубы нацистами, – разозлилась я и бросила ему пальто. – Кто оставил в коридоре свои пирожные? Тяжело было их убрать? Неужели я так много прошу? Не делать в коридоре свалку.
Он смотрел на меня, не понимая, какая муха меня укусила. Обычно все наши бытовые проблемы и разногласия заканчивались шуткой или спокойным обсуждением проблемы. Я не кипятилась и по более серьезному поводу, домашние проблемы вообще не выводят меня из себя, а тут пальто, которое можно было сдать в химчистку или вообще выкинуть ко всем чертям. Я все равно давно планировала купить новое, а Бенедикт обещался составить мне компанию. Я подошла к нему забрать причину моих психов, но споткнулась об тарелку с остатками лазаньи и, конечно же, вляпалась в это дело.
– Серьезно, – уже взвыла я. – Тарелки на полу.
На шум из соседней комнаты вышла Мэгги. Она улыбнулась мне, но увидела, что я на грани бури в тазике, и перепугано посмотрела на дядю, потом снова на меня. Этого хватило, чтобы я попыталась взять себя в руки и не захлестнуть нервным срывом еще и девочку. Я улыбнулась ей и нагнулась собирать тарелки.
– Мы с дядей Беном не дождались тебя и поели, пока смотрели мультики, – сказала Мэгг. – Хочешь, я покажу тебе, как нарисовала Ариэль?
– Давай чуть позже, детка, – вмешался в наш разговор мужчина. – Хеллс слишком устала.
Я ничего не ответила и, прихрамывая, чтоб не измазать жиром пол во всем доме поплелась на кухню. Бенедикт прихватил Мэгги на руки и потащил наверх. Вспомнил, видать, что неплохо этой юной леди хотя бы первый сон видеть. Я отмыла ногу путем сверхсложных махинаций с раковиной и кухонным столом. А теперь стояла на одной ноге, напуская в раковину воду для посуды, и пыталась совладать с желанием запустить этой самой посудой кому-то в голову. Как же я люблю стадию гнева в цепочке стрессовых состояний! Правда, сейчас гнев сдерживал слезы. Что за день такой? Это же надо было еще и дома раздать всем подзатыльников не хуже Джереми Кларксона?
Монотонные круговые движения начали потихоньку успокаивать меня. А когда поем, так вообще подобрею и пойду просить прощения у человека, приютившего у себя психованное чудовище. Я застыла с последней тарелкой над сушкой и задумалась о своем неподобающем поведении. И надо было им расставить передо мной ловушки с жирной пищей именно сегодня?
– Что случилось, Хеллс? – вырвал меня из раздумий его тихий шелковый голос. Он сжал мои плечи и развернул к себе.
– Просто слишком устала, – сказала я и отложила несчастную тарелку от приключений подальше. Но он не отпускал меня и смотрел в упор. Я действительно устала, потому не выдержала массированной психологической атаки и призналась во всех своих несчастьях. – Представь себе, он меня пропесочил перед всем коллективом. Мне было так жутко стыдно и обидно, – закончила я пылкую речь уже ему в рубашку и вовсю рыдая. Он гладит меня по спине, успокаивает какими-то односложными, ничего не значащими фразами. Да это и все равно, главное голос, спокойный, ровный, уверенный. Я прихожу в себя и понимаю, что стыдно мне не только за Кларксона, а еще и за то, что рыдаю в рубашку Бенедикту, поэтому отрываюсь от увлекательного и успокаивающего занятия и отшучиваюсь, пока момент не стал действительно неловким:
– Если мы сейчас же не сделаем что-то с твоей рубашкой, то не носить тебе ее так же, как и мне пальто, – говорю я, указывая на пятна от туши.
– Значит, купим мне новую, когда пойдем тебе за пальто, дочь Элиса Купера, – улыбнулся он.
– Это был тонкий намек, что я должна умыться?
– А я пока поставлю чайник и разогрею тебе ужин.
Я аж затормозила в дверях. Мистер Камбербэтч решил поухаживать за мной. Я так привыкла, что место мое на кухне, что такая перемена ролей удивила не хуже перехода Кими в Ferrari. Не то чтобы я жаловалась на свою женскую долю, а после того, как узнала, что кулинарные проблемы у них семейное, то и благодарила за то, что перемены гендерных ролей у нас не происходит, просто это все очень странно.
– Тебе стоит отучить этих балбесов выезжать за твой счет, – продолжил поучать меня Бенедикт, когда я после сытного ужина устроилась на диване. Мы и дальше слушали эту потрясающую женщину с надтреснутым голосом, он потягивал виски, а я балдела от того, как он гладит меня по волосам, смягчая свою нравоучительную лекцию приемами ублажения кошачьих. – А Кларксон отойдет, только извинений от него не жди. Не переживай, все будет хорошо. Они все равно не найдут никого лучше тебя. А на выходных мы выберем тебе самое-самое пальто в мире. Такое, что парни из СС съели бы свои от зависти.
– А тебе рубашку, – напомнила я, свернувшись клубочком у него на коленях, пока он ловил соскользнувший с меня плед.
Комментарий к Glory Box
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #MUWP_GloryBox
========== Fight Like A Girl ==========
Inspired by: Emilie Autumn – Fight Like A Girl
Невыносимая жара, будто я заснула, свернувшись клубочком у батареи, разбудила меня посреди ночи. Я попыталась сбросить с себя одеяло, но оно словно приросло ко мне, задыхаясь от жары, я начала вырываться из его объятий. Не тут-то было, все тлен и тщета. Наконец-то я пришла в себя, сбросив оцепенение сна, и смогла трезво оценить ситуацию.
Я лежала на диване, и главным источником тепла было тело, которое лежало за мной. Бенедикт видел неизвестно какой сон и, судя по тому, что его не потревожили мои попытки освобождения, сон этот был крепче сказочного проклятия. Он дышал мне в затылок, а руки его сомкнулись плотным кольцом вокруг талии, и каждая моя попытка отвоевать хоть небольшой просвет свободы закачивалась тем, что он стискивал меня еще сильнее. В другой ситуации я бы умилилась, свернулась клубочком и расслабилась, но горячий поток воздуха, выдыхаемый мне в спину, не способствовал вышеописанным действиям. Я попыталась повернуться к нему лицом. Процесс трудоемкий и не очень удачный, так как в ходе махинаций его нос, только что зарывавшийся в мои волосы, уткнулся в грудь. Никакой реакции, кроме еще сильнее сомкнувшихся вокруг меня рук.
– Бенедикт, – прошептала я. Знаю, в столь интимной обстановке назвать его полным именем выглядело комично. Мой заспанный и помятый голос намного лучше справился бы с домашним «Бен», но, насколько близки мы с ним не были, я, наверное, никогда не смогу назвать этого мужчину вот так просто. Это будет равносильно унижению его в моих глазах. Тогда, когда я назову его так, пройдет и мое восхищение этим роскошным британцем. – Бенедикт, – повторила я чуть громче и, высвободив руку, убрала кудри с его лица. Ничего.
Что ж, придется выбираться, рассчитывая на собственную изворотливость. Я медленно и мучительно долго протискивалась сквозь кольцо его рук. Питон и то нежнее сдавливает свою жертву. В бессознательном состоянии он упрямо не хотел выпускать меня из рук. Наконец, ценой снятой с меня футболки, я освободилась и попыталась выхватить эту самую футболку, пока вокруг нее не сомкнулась мертвая хватка, но не успела. Он сжал ее и недовольно сморщил нос. Я не могла сдержать улыбку, таким милым он казался в тот момент. Оставшись топлес, сразу же почувствовала, что на улице не Африка, да и Бенедикт поежился и притянул колени чуть ли не к подбородку. Я побежала наверх за одеждой и ему за одеялом, молясь, чтобы Мэгги не взбрело в голову посреди ночи встать за водичкой. Было бы очень неловко столкнуться с ней на лестнице в таком виде.
Видимо, мои молитвы были услышаны, я без приключений вернулась в гостиную, завернула это скрючившееся в три погибели несчастье в одеяло, он заметно расслабился, но с лица его все равно не сходило забавное сосредоточенное и озадаченное выражение. Я совершила еще одну попытку разбудить его, зная, что завтра он будет сожалеть о сне на диване.
– Бенедикт, вставай, постель на втором этаже, – прошептала я, гладя его руку. Он сжал мои пальцы в своих и потянул под щеку. В этот момент его губы надулись, лицо приобрело еще более сосредоточенный вид, а потом расслабилось, и он издал протяжное «М-м-м». Он настолько очарователен, когда спит, такой теплый и мягкий, я не выдержала, склонилась над ним и поцеловала его в надутые губы. Он сжал мою руку еще сильнее и, как мне показалось, улыбнулся. Я решила больше не искушать судьбу и пошла досыпать остаток ночи к себе.
***
Когда утром добралась до кухни, там уже был аншлаг. Мэгги доедала завтрак, Бенедикт попивал кофе и уткнулся в «Аду» (да, это я, хорошая девочка, подсадила его на Владимира Владимировича…кхм…Набокова, а не того, о котором вы в первую очередь подумали). Мэг заметила меня первая и во весь опор с криками «Посмотри, что я нарисовала» понеслась на меня. Я подхватила ее на руки, что с темпами роста этой маленькой егозы ставало все сложней, поцеловала в щеки и поставила на землю, только после этого ритуала позволила ей показать свои художества.
Она потребовала, чтобы я закрыла глаза, подвела меня к столу, усадила на стул, прошуршала бумажками и только потом позволила мне открыть глаза. Передо мной красовался рисунок с феей Починкой, которая желала мне хорошего дня, а за ней дымился горячий крепкий кофе.
– Спасибо, – сказала я, усаживая девочку к себе на колени. Она тут же начала рассказывать мне о своих вчерашних художествах, о том, какой плохой дядя Андерсен и какой хороший дядя Дисней. Ее жутко расстроила история о Русалочке датского сказочника, вот Бенедикту и пришлось высидеть с ней весь мультик. Почему высидеть? Он, как и все мальчишки, делал вид, что сопливая диснеевская анимация его не прельщает, хотя я готова поспорить на что угодно, что он подпевал Пумбе и Тимону, когда мы смотрели «Короля льва».
– Мэгги, пойди и проверь, все ли ты собрала, – сказал Бенедикт, с намерением освободить меня от девчушки и дать наконец-то хотя бы бутерброд в себя протолкнуть.
– Не расскажешь, почему я проснулся, обнимая твою футболку? – поинтересовался он, как только Мэг покинула пределы слышимости.
– Не ожидала…ты действительно не помнишь? – обижено протянула я. Бенедикт напрягся. – Похоже, тебе пора сокращать дозы употребляемого виски, – сокрушенно покачала головой я. Он умоляюще уставился на меня. Интересно, что он себе уже напредставлял? Выглядел он в этот момент настолько беспомощно, что я решила сократить размер драматичной паузы и рассказать все, как было. А то не выдержит ведь, сердобольный.
– Извини, – подытожил он мою речь.
– Вроде бы не за что, – удивилась я. – Все было отлично, пока ты не надышал мне в затылок тропики. И еще давить меня можно было поменьше, а то весь заботливо разогретый тобою ужин мог попроситься обратно.
Я собрала посуду со стола и подошла, чтобы забрать его чашку, но он вцепился в мою руку вместе со своей чашкой. Я не спешила убирать ее, подняла глаза на Бенедикта, улыбнулась ему, он улыбнулся в ответ.
– Похоже, у нас есть решение на случай с перебоями в отоплении, – сказал он. Я ничего не ответила, только улыбнулась еще шире, забрала-таки его чашку и занялась уборкой следов завтрака.
– Подкинешь меня на работу? – спросила я, смотря, как снежинки упорно наметают сантиметр за сантиметром белое одеяло. Все хорошо, красиво и поэтично, но закончится плачевно для моих замшевых ботинок. Я тут же вспомнила, почему надеваю их, и то, что с ремонтом я уже опоздала. Ничего, подумаю об этом завтра, включила я Скарлетт О’Хара mode.
– Мэгг будет в восторге, – ответил он.
«А ты?» – так и подмывало спросить Бенедикта.
Девочка действительно была счастлива. Всю дорогу до школы она делилась со мною своими планами на вечер, показывала рисунки, которые хотела презентовать маме. Трейси сегодня вернется из командировки. Рассказывала, что бабушка по этому поводу заказала большой и вкусный торт *ну да, черный пояс по кулинарии, торт лучше заказать*. Мэгги уламывала меня поехать с ними, но я тактично отказывалась, ссылаясь на то, что не хочу мешать их семейному ужину.
Мы высадили ее у школы. Она просто расцвела, когда получила столько внимания и от меня, и от Бенедикта, сегодня учителям придется туго с ее неуемной энергией.
– Точно не присоединишься к нам? – в последний раз спросил Бенедикт, остановившись на парковке BBC Village.
– Нет, это семейный ужин. Что я там забыла?
– Как что? Ты же лучшая подруга моей сестры, – напомнил он о недавнем шумке в прессе.
– Очень смешно, Бенедикт, – проворчала я, вспоминая, как долго убеждала маман в том, что ни с какими актерами я не встречаюсь и ничьих детей не нянчу. – Если соберешься ехать обратно сегодня, то бери такси. Только попробуй по такой погоде сесть за руль, выпивши и вечером, – пригрозила я.
– Хорошо-хорошо, мамочка, – улыбнулся он.
– Я серьезно, Камбербэтч.
– Иди и раздавай нагоняи своим коллегам, – сказал он и поцеловал меня в щеку.
– Слушаюсь и повинуюсь, – ответила я, возвращая поцелуй, и вышла из машины.
– Так бы всегда.
Я смерила его недовольным взглядом, сообщающим «Поговори мне еще», но он только скорчил рожу в духе Шелдона Купера и помахал рукой.
***
Как только вошла в лифт, радужное настроение выветрилась, и я все больше погружалась в проблемы. Они со вчерашнего дня никуда не делись, только поджидали меня в Медиа-Центре, тактично избегая пространства личной жизни, зато тут…на их законной территории.
– Хелена, – позвал меня шеф, не успела я даже куртку сбросить. Я оставила вещи на столе и поплелась на зов начальника. Ничего хорошего в свидании с руководством до планерки я не видела, но мысль о том, что после его разгона я начну медленно и методично мстить окружающим, немного придавала мне уверенности.
– Здравствуйте, Уильям, – сказала я и замялась у стула напротив шефа. Он посмотрел на меня, как на не больно сообразительную, и жестом указал, что неплохо было бы и сесть. Это получилось не самым лучшим образом, ноги отказывались гнуться, и мандраж от предвкушения утренней порки грации моим движениям не добавлял. Когда я наконец-то уселась и уняла дрожь в коленках, положив на них руки, он начал:
– Вчера произошел один неприятный инцидент. Не скажу, что для меня это стало неожиданностью. Я давно слежу за тобой и взаимоотношениями в коллективе. Чему я удивился, так это тому, что подобное не произошло раньше. Надеюсь, ты понимаешь, в чем твоя главная ошибка?
Я озадаченно посмотрела на шефа. Моя главная ошибка? Это точно не проблемы с расписанием. Что-то серьезнее. Но я же упустила из виду только проконтролировать Борна. Правда? Уильям понял, что до меня доходит туго, поэтому угодливо объяснил мне, в чем же состоял главный промах:
– Ты слишком мягкая, разрешаешь им ездить на себе, вот и поплатилась. Не таким я себе видел человека, который займется связями с телеотделом. Или ты работаешь над субординацией в коллективе, либо мне придется задуматься над другой кандидатурой на эту должность. Я должен увидеть в тебе качества лидера, который сможет организовать работу, а не только разобрать ошибки и накладки. Все ясно?
– Да, – выдавила из себя я односложный ответ, так и не поняв, что это было. Взбучка или потенциальное повышение по службе. Но тут же мой мозг испортил красочные мечты о командирском посте: – А как же Кларксон? – я вспомнила, что по ту сторону баррикад тоже кто-то принимает решение.
– Если ты надеешься на извинения, то забудь.
– Нет-нет, что Вы, – я поспешила заверить Уильяма в обратном, – просто боюсь, что разочаровала мистера Кларксона.
– Да, разочаровала, потому что он и предложил тебя на эту должность. Так что тебе придется хорошо поработать, чтобы вернуть его расположение. А теперь за дело, сроку тебе построить этих дубин неотесанных до конца декабря.
Осталось только отсалютовать ему и пойти проводить курс муштры для новобранцев, что будет сложно, учитывая то, что новенькая в коллективе я, да и гендерные различия играют не мне на руку.
***
На рабочем столе уже ждала куча чужих папок. Попросить меня о помощи? Нет, уже давно не слышала. Завал бумажной работы на столе без ответа и привета стал новой традицией ньюс-рума с тех пор, как я задолбалась объяснять всем и каждому, как это полагается делать. С сегодняшнего дня придется вернуться к педагогической практике и преподать пару уроков этикета. Раз даже шеф сказал, что надо научить питекантропов словам «спасибо» и «пожалуйста», да еще и поманил конфеткой в виде соблазнительной должности, кто я такая, чтобы ослушаться.
Не спеша пролистала чужие папки, правой ногой (ибо я левша) сделала пару пометок и отложила дополнительную нагрузку на край стола. До обеда я справилась со своим заданием и лениво потягивала кофе. Первым не выдержал блокады Джейсон, он подошел ко мне, еще раз извинился и попросил помочь с организацией очередной фотосессии для Хаммонда. Мы почти час разбирались в сумбурных записях, я заставила его завести ежедневник, если он не в состоянии вести записи в электронном виде, и пришпилила все его бумажки на большой календарь на стене напротив его рабочего места. Борн звонил, чтобы окончательно разобраться с фотостудией. Я возгордилась своим подопечным и тем, как же быстро он поддался дрессировке.
– Хелена, как там насчет того, что я тебе оставил, – подошел еще один мой горе-коллега.
– Что-то не так? – поинтересовалась я с видом беспечной невинности.
– Ну, – замялся он, – там какие-то пометки. Обычно…
– Обычно уже не прокатывает, Митч. Работай, друг мой. Насколько я помню, ньюс-рум для этого и предназначен, – напомнила я прописную истину.
– Но я не успею, – не унимался парень, – может, поможешь, – снизошел он до просьбы.
– Садись, – вздохнула я и открыла его наработки. Митч сбегал за добавкой кофе и через полчаса уже все понимал. Магия, не иначе.
К концу дня со своей гордостью попрощалось еще несколько человек, остальные же точили на меня зубы у кофе-автомата. Удачи, ребята, ибо я вышла на тропу войны.
Комментарий к Fight Like A Girl
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #MUWP_LikeAGirl
========== Take Your Skin Off And Dance ==========
Martin Martini & The Bone Palace Orchestra – Take Your Skin Off And Dance
Если вам в голову стукнет глобальный вопрос, есть ли в мире справедливость, вспомните последний случай жестокого западла с вами в главной роли, и успокойтесь с поисками истины. Сегодня аксиологическая дискуссия отпала сама собой. В семь утра я почувствовала фантомную боль в своем «блекбэрри» и потянулась выключать незаведенный будильник. Пока разбиралась, где бы его отключить, и поняла, что сама себя жестоко обманула, сон тишком и подворотнями сбежал.
И что прикажете делать в семь утра в пустом доме? Был бы здесь Бенедикт, я бы совершила вероломный и скорее всего опрометчивый поступок, пошла его будить. *И после этого доживала зиму на чемоданах на улице* Жестоко? Но я же по себе меряю. Разбуди меня в законный выходной раньше открытия одного из век, и я превращу жизнь потревожившего меня жаворонка в экскурсию по дантовым кругам ада.
Вариант со сделать ближнему приятно отпал, потому я поплелась в философскую комнату за ответом. По дороге споткнулась о стопку Набокова, одного из которых вместе с утренним кофе поглощает мистер Камбербэтч (хороший мальчик), и поняла, что момент истины настал. Пробил час заняться уборкой, не мелкой и косметической, когда все лишнее прячется под кровать и в шкаф, а такой, после которой на пороге красуются мешки с ненужным хламом.
Ничто лучше дозы кофеина не справляется с превращением зомби в человека, а я нуждалась в очеловеченье даже больше, чем ведьмы в Брокене в ночь шабаша. Спустилась вниз, проползла через гостиную и увидела свое отражение в плазме. Черт, как только она не треснула, узрев меня? Я быстро перехватила художественный беспорядок на голове резинкой, не скажу, что получилось лучше, но, по крайней мере, я старалась. Посмотрела не бездействующий музыкальный центр, покачала головой, так не годится, и включила «плей». Из колонок полился глубокий и гипнотический голос Сары Вон. Слушать завтычный джаз, когда тебе подстели одеялко и раскинешься звездочкой, изображая все, что проживает на дне океана и пустило в это самое дно корни, это как-то из ряда вон.
Душистый кофий привел меня в бодрое и жизнерадостное состояние духа, я даже подшутила над самой собой по поводу музыки и того, что, готовя обед, я уж больно смахиваю на примерную домохозяйку из далеких пятидесятых. Я плюнула на горгономедузообразный капец у себя на голове и, чтоб зеркала в доме не потрескались, повязала поверх бандану. Вот если бы вместо любимой рубашки, добытой у Энди, и моих старых недобитых рваных джинсов на мне красовалось милое платьице с передничком (хотя, последняя деталь сейчас появится) …прям так и на плакат с какой-то сексистской надписью, вроде: «Вари детей и рожай борщ, женщина!» Даже муженек есть и, как доктор (пособие домохозяйки 50-тых) прописал, не вернувшийся домой вовремя и, вполне вероятно, хорошо подвыпивший, а также уставший и голодный.
*Завязывай, подруга, – посоветовал мне внутренний голос и потащил к стерео* Я выключила легенду джаза, которая навевала какие-то неправильные семейные установки. *Правильно, долой эксплуатацию женщин, – возрадовался внутренний голос и в духе Федора Михалыча добавил: – Ты свободная женщина, Хеллс*
Свободная женщина гордо подняла голову, бросила скомканный фартук на кухонный стол. *Трехочковый! – завопило мое естество, когда он, проскользив по столу, затормозил за секунду до катастрофы*
