Текст книги "My Ultimate Summer Playlist (СИ)"

Автор книги: I_Do_Believe_In_Faeries

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Вам должно польстить, что продавец действительно запомнил Вас и ни в какую не хотел продавать фото другому человеку. Меня же он, то ли к счастью, то ли наоборот, не признал. И пока стоял и объяснял, какое фото мне нужно (ведь я абсолютный ноль в Формуле-1 и забыл имя пилота), какая девушка им интересовалась и почему его покупаю я, а не Вы, использовал на этом упрямом мужчине чуть ли не весь арсенал актерских уловок.

Надеюсь, оно того стоит, и Вы не испепелите меня взглядом при нашей следующей встрече

Б

П.С. Передайте мою благодарность Эндрю за его откровенность».

Даже не знаю, что стало для меня большим сокровищем: фото с Аленом Простом или письмо. Мне было абсолютно все равно, от кого оно. *Бла-бла-бла, – сообщил внутренний голос, будто я его спрашивала.* Это было ПИСЬМО. Настоящее, бумажное. К его написанию приложился не Microsoft Word, а перо, пусть даже ручки. Тут есть человек, его настроение, его желания и намерения, все это живо в почерке, а не в выстроенных вряд печатных буквах, которые можно враз удалить простым сочетанием клавиш. Я все еще пялилась в письмо, не веря своему счастью. Когда ко мне подошла Анна, я и фото не вытянула из конверта. А заметить, что за окном уже потемнело настолько, что разобрать в написанном что-либо было нереально, и подавно было выше моего амебообразного состояния.

Подруга посмотрела на мое придурошно-умиленное и полностью отсутствующее выражение лица, закрыла окно, включила свет и выдернула бумагу из рук, не дожидаясь адекватных объяснений.

– И что ты ему ответишь?

– Что простила, как только поняла, кто это написал, – все еще прибито улыбаясь, ответила я.

– Ага, напиши еще, что теперь это письмо будет жить с нами и спать с тобой в одной постели.

– Грубо, но отрезвляюще. Напишу, что простила, но без лишних сентиментальностей. Только вот куда? В рельсу? Он же даже номера не оставил.

– Давно письма в руках держала? Говорят, если повернуть конверт правильной стороной, увидишь адрес.

– Что-то я и впрямь туплю. Наверное, переработка сказывается.

– Я б тебе сказала, пере-что, да по шее схлопочу. Иди, отвечай уже! Твой Камберпринц, наверное, места себе не находит без ответа. Письмо-то с утра в ящике валяется.

«Б,

я даже не представляю, как можно затаить обиду на человека, написавшего от руки письмо, когда можно было заменить его сотней символов смс-сообщения. Серьезно, я восхищаюсь Вашим трудовым подвигом.

Единственное, на что обижаюсь, это фотография. Право, такой подарок был лишним. Я бесспорно гордая и злопамятная, но «взятки» предпочитаю брать в виде актов доброй воли. Или мороженым. Хотя если бы Вы прислали его с письмом, то плакали бы каллиграфические упражнения и плавали в молочном коктейле. Сегодня у меня был очень трудоголичный (именно в такой форме) день, и почту принесла подруга, возвращаясь с работы. Так что я вдвойне благодарна: за письмо и за хорошее настроение в конце дня. А видели бы Вы меня утром. Хотя нет, не надо, такого не выдержала бы и Анна (моя подруга и соседка) – поклонница литературы ужасов.

Перечитала последние пару предложений и поняла, что дописалась. Сначала поняла, что из кредиторов перешла в должники, а потом еще, вопреки всем девичьим кодексам, призналась, что иногда по утрам не выгляжу, как фея. Но переписывать письмо не стану, будет мне наука. Сначала взвешивать слова, а потом уже предавать их бумаге.

Я тоже надеюсь на мир, дружбу и жвачку, ведь, несмотря на то, что взятки я люблю брать поступками, на спектакль к Вам, ой, как хочется. Вот Вы и познакомились с моей корыстолюбивой стороной :)

Надеюсь, у нас обоих получится контролировать свои сарказмы при следующей встрече намного лучше.

Еще раз спасибо за письмо.

Не умею красиво прощаться,

Х

П.С. Хорошая идея с индульгенциями. Если боитесь опять сорваться на выяснение интеллектуального превосходства, напишите парочку наперед :)

П.П.С. Зря Вы заложили Эндрю, теперь ему не скрыться от моего праведного гнева и кровавой расправы».

Написала, не перечитала, заклеила и бросила в ближайший ящик. Чтоб не было соблазна к совершенствованию. Оно ни к чему хорошему не приводит, если это не работа Эдриана Ньюи*.

____________________________________

*Эдриан Ньюи – технический директор Infiniti Red Bull Racing, главный разработчик их гоночного автомобиля, один из самых успешных и гениальных конструкторов авто в истории Формулы-1. В общем, если вы еще не поняли, бог скорости и аэродинамики во плоти. *На этом автор прекращает свои изъяснения в любви господину Ньюи, ибо понимает, что редкая птица/читатель долетит/дочитает… ну, вы поняли.*

Комментарий к The Letter

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #MUSuP_TheLetter

========== Hit Me ==========

Inspired by: Suede – Hit Me

Знаете, каков недостаток так называемой «snail mail»? В том, что она, как писание кровью, пафосная, но непродуктивная. Вы отправляете письмо, ждете, пока оно дойдет, пока адресат ответит, опустит в один из этих милых красных ящичков (а до него еще дойти надо), потом пока его довезут получателю. В общем целый кафкианский процесс, хотя и без открытого финала, по крайней мере, если это не почта Украины.

Я отправила письмо без никаких электронных позывных, как и Бенедикт, но, видимо, терпения у меня гораздо меньше, чем кажется на первый взгляд, и уже под вечер следующего дня я изводила себя тем, что не написала номер телефона, дабы получить короткое сообщение о том, что мое послание достигло цели. А что, если зря я его не перечитала? Что, если между строк там проскользнуло-таки мое желание и готовность рожать ему борщ и варить детей?

– Да ответит твой Кумбер-кукумбер, куда он денется? Не мельтеши только перед глазами, а то чувствую себя, как на следующий день после студенческой попойки.

Анна – уже второй человек за неделю, которого от меня укачивает. Это уже тенденция. Позвонить Шону и спросить, как он себя чувствует. Вдруг эта зараза и на него распространилась? Сидит дома весь такой зеленый и укачанный, как от морской болезни. Мечта Анны. Может, и телефончик Бенедикта у него свиснуть. *Ага, так ни грамма не выдав себя, между вопросами «Как ты себя чувствуешь?», «Неужели умираешь?» и констатацией факта «Да…это плохо» спросить «А телефон Бенедикта не подскажешь?» – молодец. Все хорошо спланировала, пять баллов*

В момент самобичевания зазвонил телефон. Шон. Легок на помине:

– Привет, Шон. Как самочувствие?

– Привет, спасибо за беспокойство, пока не умираю, – ответил парень и тут же уточнил: – А надо?

– Если ты не пытаешься разжалобить Анну, то нет.

Девушка на слове «разжалобить» заинтересованно повернулась ко мне, я одними губами выговорила: «Шон». Она отмахнулась и продолжила инспектировать холодильник.

– Вообще-то я по делу. Завтра тебе срочно нужен выходной.

– Что ты?

– Серьезно. Сможешь? Ты будешь в восторге, я обещаю.

– Опять заставишь меня читать стихи на публику?

Анна опять отвлеклась от ночного дожора и чуть не поперхнулась со смеху. Я кинула в нее кухонным полотенцем, но промахнулась, зато она не преминула вернуть его со спортивной точностью. Капитанство в волейбольной команде выходит боком.

– Завтра в 11 у Королевского театра.

В 11 даже мой компьютер не встает в рабочий день. В 11 даже злой хозяин не выгонит кота на улицу. Да в 11 армагедцу влом будет случиться!

– Ты пожалеешь, если мне не понравится, – в духе экранных злодеев заявила я.

– Посмотрю на тебя завтра.

– Посмотри-посмотри. Мы хоть не в театр на детский спектакль идем? Дресс-кодов не надо?

– Хорошая попытка, Хеллс, – сказал Шон и отключился.

– Похоже, завтра мне светит подняться ни свет ни заря, – лениво протянула я и потянулась на стуле, скрипя косточками и издавая протяжное «у-у-у».

– Это во сколько же по твоим меркам?

– Так, чтоб к одиннадцати утра быть у Королевского театра.

– Да, для тебя это просто подвиг Геракла. Ради чего такие жертвы?

– Не знаю, – я пожала плечами и уставилась в планшет с последними новостями.

Анна поставила передо мною тарелку с мясным салатом:

– Я понимаю, диета «Не хлебом единым» очень действенна, но после этого ты жалуешься на то, что плоская и худая. Так что давай ешь.

После замечания по поводу моего комплекса худобы я вспомнила вечер понедельника и Бенедикта. Надеюсь, его письмо придет завтра.

***

Утро далось мне тяжело. Даже не потому, что я легла в три ночи?/утра?, а просто потому, что это утро. Кто вообще его придумал? Фи! Серое небо, мельтешащие на улице люди. Такое может скрасить только лошадиная доза кофеина, которой я заправилась перед походом в ванную. На всякий пожарный, чтоб не заснуть там.

Как ни странно, но на этот раз извечная девичья проблема «Что надеть?» меня не мучила. На меня просто смотрело цветастое крепдешиновое платье. Как я могла отказать в выгулке этим маленьким цветочкам? Особенно в такое не самое погожее утро. Накинуть сверху черную джинсовую куртку и делов-то. Только следить, чтоб в метро потоки воздуха не делали из меня Мэрилин Монро.

Перед выходом я просматривала новости и засиделась за ними так, что уже вылетала из дому, чтоб не опоздать. Пусть говорят, что девушка не опаздывает, а задерживается, и заставить ждать своего визави минут с пятнадцать – это даже правило хорошего тона, я с этим категорически не согласна. Я придерживаюсь немецкого взгляда на пунктуальность. Если тебе назначили встречу на 11, то ты должен быть на месте за пятнадцать минут до. Это правило не раз спасало меня в таких ситуациях, как эта. Дополнительные минуты истрачены на проезд, зато на месте, как штык.

Но как же…*Снова картинка интернет-мема пронеслась у меня в голове.* Но как же недописанный блог? Я вздохнула и сгребла планшет в сумку. На выходе еще раз посмотрела на себя в зеркало: и стоило мыть волосы, если на голове пучок. Зато очки для компа отлично впишутся, если мы-таки ведем какой-то детсад в театр в разгар театральных каникул. Кто знает, кем работает Шон, вдруг его вырвали из отпуска, чтоб сводить любимых питомцев на «Золушку»? А я рядом с ним буду строгой воспитательницей. Хо-хо.

Чем только не занимается публика в метро в 11 утра, но только не судорожно стучит по клавиатуре. Но я ведь не обычная публика, да еще и в такую рань. По моему личному хронометру, 11 утра в метро – это рань. Потому если бы я не была так увлечена набором текста, то словила на себе не один удивленный взгляд. И почему лондонская подземка такая быстрая? Я не успела написать и несколько абзацев, как пришлось выходить, на ходу сохраняя документ. Так, с планшетом под мышкой, я и обняла Шона в знак приветствия. Смертельный и не очень удобный номер.

– А кто-то обещал взять выходной.

Кто-то его и взял, только в ведении блога выходных не бывает. Но об этом ему лучше не знать.

– Мне нужно еще минут десять-двадцать. У нас есть свободное время? – глазами кота из Шрека воззрилась я на Шона. – А еще мне нужна подзарядка.

– Серьезно, Хеллс? Допустим, время есть, спасибо твоей пунктуальности. Но где я тебе «алказамну» зарядное?

– В кафе, – непонимающе посмотрела я на парня, – в любом. Это же кофе.

– Тебе зарядку, – хлопнул себя по лбу парень.

– Ну, можешь и себе чашечку взять, – по-королевски благосклонно ответила я. Мы посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись.

Шон потащил меня в театр, а говорил, что никаких «Золушек» не будет. Или не говорил?

Теория заговора не оправдалась. Мы просто сели там в кафешке и заказали кто тазик, а кто наперсточек кофе. Не прошло и года (20 минут) напряженного труда, как я опубликовала сообщение. Долго ловила связь, вытанцовывала шаманские танцы на ступеньках и подпрыгивала вверх, но сделала это. Официанты смотрели на меня, как на самый экзотичный перформанс, который они только видели. А ведь в театре работают!

– Пойдем уже, – улыбнулся Шон и потащил меня к служебным лестницам.

– По-моему, темные подворотни стали нашим «место встречи изменить нельзя», – констатировала я очевидное.

– Это судьба.

– Тогда у норн специфичное чувство юмора, – заметила я. Он вопросительно посмотрел на меня. – Или мойр, если тебе так удобнее. Женщины, плетущие судьбу, – чтоб уже окончательно избавиться от расспросов, добавила я.

Темные коридоры и лестницы вывели нас на один из балконов театра. Шон открыл дверь и пригласил меня войти. Внизу сидела целая куча народа, а какой-то нервный мужчина бегал перед ними и распинался о важности сегодняшнего дня, что-то о работе и о том, как делать ее не просто хорошо, а лучше всех. Говорящее мотивационное письмо, а не человек.

– Ты привел меня на репетицию? Что ставят? – шепотом поинтересовалась я.

– Узнаешь.

Я опять вернулась к рассматриванию партера, а точнее к наблюдению за нервным бегающим человечком, или, короче говоря, режиссером. Он все еще толкал вдохновенную речь, ни словом не обмолвившись о том, что за спектакль. Это уже наверняка заговор, точно знаю. Я успела подумать о том, что могла еще спать, написать пару статей, выпить еще чашечку кофе и заскучать. Поэтому решила подоставать Шона.

– Я, конечно, не жалуюсь, ты не подумай, но почему мы забрались так высоко? Поближе все места уже раскупили? – подтрунивала над парнем я.

– Как видишь, – улыбнулся он. – На самом деле Джон, режиссер, уж больно привередлив. Не любит, когда кто-то, кроме команды, мозолит глаза, поэтому все «зайцы», которых приводят актеры, обосновываются, чем выше, тем лучше.

– Чьи мы «зайцы»? И что смотрим? – не унималась я.

– Увидишь, – все тот же односложный ответ.

– А… – начала было я, но Шон кивнул головой в сторону сцены и я поняла, вот оно, началось.

«Мой добрый Гант, Ланкастер престарелый.

Привел ли, верный долгу и присяге,

Ты Херифорда, сына своего».*

Мать наша Фрейя и Один-Всеотец, да это же Камбербэтч-Ричард II! Когда я смотрела «Пустую корону» BBC жалела только об одном, что эта роль не досталась ему. И вот оно, мечты сбылись. Две в одной: увидеть Бенедикта на сцене, в Шекспировской постановке, в роли короля Ричарда. Я сказала два? Я же гуманитарий, у меня проблемы с цифрами. А когда ты видишь на сцене такое, то и до трех разучишься считать. Исторические драмы Шекспира вообще моя слабость. Недавняя, признаться, но от этого даже более сильная. Все свои школьные и университетские годы я относилась к нему абсолютно безразлично. Существовал Шекспир, существовала я и другие книги. Наши вселенные пересекались строго в рамках программы по литературе или из чисто научного интереса. Но я приехала в Англию, и тут понеслась, как любит выражаться одна моя подруга. Какое сравнительное литературоведение без святая-святых Уильяма батьковича Шекспира? И я влюбилась в него настоящего, а не в Пастернака, не в Маршака или Рыльского. Его слово… куда это меня понесло?

«Приблизьтесь и внемлите!»

Уже, друг мой, еще ближе не могу, ибо выпаду с балкона, в который и так вцепилась изо всех сил. Подозреваю, что по моему лицу можно было читать синопсис драмы. И все равно. Единственное, что надо сделать, это постараться не рыдать в том месте, где Ричард высаживается на английском берегу и начинает свой монолог:

«Дышать легко. И плачу я от счастья,

Что я в свое вернулся королевство. -

Приветствую тебя, моя земля».**

*Не рыдать в порыве патриотического чувства, барышня кисейная, – кричал мне внутренний голос.* Я, чтоб перебороть слезливые позывы, начала вспоминать продолжение и, шевеля одними губами, беззвучно повторяла его за Бенедиктом:

«Как разлученная с ребенком мать

Встречается с ним вновь, смеясь сквозь слезы,

Так я, моя земля, смеюсь и плачу,

Тебя лаская царственной рукой».***

Кхм, оторвемся от вечера поэзии и просвещения и вернемся к сути повествования. Так вот, Камбербэтч был великолепен, да и кто бы сомневался. А я получила несказанное удовольствие еще и от того, что сегодня после всех поэтапных истязаний они прогоняли всю пьесу от «а» до «я». Под конец спектакля чуть не спалила всю нашу конспирацию, порываясь аплодировать стоя, но Шон вовремя остановил меня.

– Пойдем к черному ходу. Там изъявишь все свои чувства по поводу постановки Бену. Это он надоумил меня взять тебя на репетицию. Видя твое светящееся лицо, понимаю, что он был чертовски прав.

– Предупредил, что мы будем караулить звезду у черного хода, я бы цветочки купила, – обижено протянула я, толкая Шона в бок.

Герой дня долго ждать себя не заставил:

– Как вам? – вместо приветствия спросил он.

– Она даже раз почти разревелась в голос, – спалил меня с потрохами Шон. – А потом еще и аплодировать чуть не поднялась. Если б не я, то надавали бы тебе по шее, Бен.

– Честно? – с детской непосредственностью в глазах спросил актер.

– Даже два, – призналась я, купившись на эти удивительные голубые глаза.

– А второй раз когда? Я заметил только, как ты бубнила про себя монолог о возвращении на родную землю.

– Из сердца вырву царственную гордость

И выпущу из рук тяжелый скиптр.

Я днесь смываю свой елей слезами,

Я днесь свою корону отдаю,

Я днесь с себя слагаю сан священный,

Я днесь от всех отказываюсь прав.

Дальше ко мне присоединился и Бенедикт со своим шикарнейшим поставленным голосом:

– От почестей, от власти отрекаюсь,

Отказываюсь от своих владений,

Свои указы все беру назад.

Пусть изменившим мне господь простит!

Тебя пусть от измены он хранит!****

Шон осуждающе смерил нас взглядом.

– Что? – вопросила я. – Это же шедевр. То, как точны слова Шекспира. Вы просто не цените и не понимаете, вот почитали бы переводы…

– Как я понял, Шекспиру только что были воспеты все возможные дифирамбы, – сказал Бенедикт и обижено закусил губу *черт бы побрал его актерские таланты*. – А я даже слова доброго не заслужил.

– На похвалы нарываешься, Камбербэтч, – я прищурила глаза и смерила его испепеляющим взглядом.

– Уже нет, спасибо, – поспешно ретировался он. – Ты только что посмотрела на меня так, как делала это моя учительница математики, когда я не выучивал урок.

– И тебе спасибо, сравнил меня с училкой, – нахохлилась я, – а я похвалить хотела. Сказать, как прониклась твоей игрой. Особенно диалогом с Болинброком в четвертом акте, – и тут меня опять понесло, несмотря на деланную обиду. – Я, когда читала, то у меня просто мурашки по телу пробегали. Но когда увидела, как ты играешь, как произносишь каждое слово, словно витки, как оно стрелой, проклятием обрушивается на Генриха. Просто поразительно, – мечтательно выдохнула я.

– Словно кто?

– В скандинавской традиции витки – что-то вроде мага, – пояснила я, не вдаваясь в подробности.

– И прости за педагогические сравнения. Я был бы первым в классе по математике, если бы она выглядела, как ты. Но этот суровый взгляд из-под очков – просто что-то. Таким убить можно, если что.

– Люблю. Умею. Практикую, – невинно улыбнулась я.

– Ребята, какие у вас планы на вечер?

– Какой вечер? – спросил Шон. *Упоротые мальчики атакуют*

– Вечер пятницы 25-го июля, – пришла я на помощь Камбербэтчу, который картинно закатил глаза и объясняться с другом предоставил мне.

Шон посмотрел на часы:

– Но ведь уже полдевятого. Вечер вроде бы прошел…

– Девять? Всего? Это же детское время, Шон, – воскликнула я, – не куксись и пошли тусить! Заставил меня взять выходной, вытащил гулять, коварно заманил в театр. Я полна сил и энергии, отсидев за… простите мой французский, пятую точку на балконе.

– Давай, Шон, – поддержал меня Бенедикт.

– Это уж как-то без меня. Серьезно, мой вечер подходит к концу. Я же засну где-то посреди вашего «вечера», а вы забудете меня в каком-то пабе. Дайте отдохнуть человеку хоть во время отпуска.

– Зануда, – буркнула я. – А если мы с этим поубиваем друг друга? Совесть не замучает?

– Вы, главное, не играйте в две игры «Кто кого перепьет» и «Кто кого умнее».

– Кто кого умнее подшофе! Это же гениально, Уотсон! – кинулась я обнимать Шона.

– Я вообще-то имел более скромные планы на вечер, – заметил Бенедикт, – но раз уж дама желает…

– Что ты, дама ничего не желает. То есть много чего желает, – поправилась я, – но игру я наметила на девичник. Филологический алкоквест. Должно быть весело, – мечтательно прищурилась я, представляя этот «эпик фейл».

– Кто этот счастливец? – поинтересовался актер.

– Одноклассник, если не ошибаюсь.

Глаза их округлились, как в сказке «Огниво», до последней стадии.

– Откуда мне знать всю предысторию их длинных и счастливых отношений? – возмутилась я. – Когда Кэт начинает рассказывать их «лав стори», я отключаюсь на втором, если повезет, третьем предложении. Она говорит, а я слышу звук мотора V8.

– А я уже подумал… – начал было Шон, но осекся.

– Что? Что я решила получить гражданство? Спасибо, таким боком не интересно.

Мы поехали отвозить сонного и туго соображающего Шона домой. Его попытки свести «A» и «B», то есть меня и свадьбу, окончательно убедили меня, что его мозговая активность снижается и требует подзарядки.

Без Шона нас как-то на приключения не тянуло. Или правильнее сказать его не тянуло. Я бы ушла в такой отрыв, что дай дорогу. Энергия так и бурлила, а это значило, что я просижу всю ночь, как наркоманка, за книжкой или выгуляюсь в два ночи по пустынным улицам. Радужная перспектива, не так ли? Особенно, если сравнивать ее с прогулкой с роскошным мужчиной, но роскошный мужчина и не заикнулся о продолжении банкета, после того, как мы сплавили его друга. Я не смела настаивать.

– Домой? – вздохнула я.

– Похоже на то, – так же бесцветно ответил он.

– Тогда до встречи или до следующего письма?

– Нет, так дело не пойдет. Может, для прогулок в компании еще не вечер, но возвращаться домой ты сама не будешь.

*Знал бы ты, какими глубокими ночами я гуляю, убил бы, заботливый папочка*

– Окай, – скопировала я интернет-мем. *Пореже сиди в инете, а то вся жизнь «фу-комиксами» пойдет*

– И, может, ускорим процесс общения и обменяемся номерами?

– С превеликим удовольствием. Хотя и от бумажных писем не отказалась бы, – и я продиктовала ему свой номер, он перезвонил. Из глубин моей бездонной черной дыры слышался IAMX с чудесным немецким припевом.

«Kinder und Sterne», – подпевала я, роясь в сумке в поисках Blackberry. По ходу моего продвижения в Нарнию в руках у Бенедикта оказался планшет, «Идиот» Достоевского (за что особые мои извинения), журнал Top Gear и iPod. Наконец-то я выудила вредный смартфон и сохранила номер, а потом воззрилась на мужчину, из которого беспардонно сделала вешалку. Он, по-видимому, опешил от такой моей бестактности, потому что не подавал признаков сопротивления.

– Извини, что так… завалила тебя, – сказала я и подставила ему сумку, чтобы он оптом сгрузил весь хлам туда, но Бенедикт бережно сложил вещи одну за другой.

– Что за книга?

– «Идиот».

– Не знаю, за что, но, думаю заслужено. А книга-то какая?

– «Идиот», в смысле роман Достоевского, – улыбнулась я. Пока мы выясняли, кто идиот и насколько, чуть не пропустили автобус, запрыгивая на подножку в последнюю секунду.

По дороге почти не разговаривали, но неловкости не было. Будь мы с ним подольше знакомы, или я понаглее, то уже использовала его плечо, как подушку. И очень даже оправдано. Он занял мое любимое место у окна.

– Заходить не предлагаю, ибо Анна устроит нам «битву народов» под Лейпцигом.

– И мы окажемся не на стороне Шестой коалиции?

– Шерлок, Вы гений! – хохотнула я.

– Шон – Уотсон. Мартин, между прочим, считай, что затаил на тебя обиду. Я – Шерлок. А ты у нас тогда кто?

– А я – замерзла. Так что доброй ночи, – поспешила ретироваться я, пока мне не придумали прозвище.

– Замерзла? Не знаем таких.

– Пробелы в памяти, мистер Холмс – нехорошо как-то, – пожурила я Бенедикта и обняла на прощание. – Спокойной ночи. Доедешь – напиши.

– Да, мэм, – сказал он и чмокнул меня в щеку.

*Только не примерзни к порогу! Проглоти придурочную улыбку, мило помаши ручкой и давай за дверь.*

_________________________

Автор долго думала, как поступить с Шекспиром, и решила дать оригинал в сноску. А как же чесались руки оставить только старый-добрый инглиш!

* Old John of Gaunt, time-honoured Lancaster,

Hast thou according to thy oath and band

Brought hither Henry Herford thy bold son

**Needs must I like it well: I weepe for joy

To stand upon my Kingdome once againe.

Deere Earth, I doe salute thee with my hand

***As a long parted Mother with her Child,

Playes fondly with her teares, and smiles in meeting;

So weeping, smiling, greet I thee my Earth

****The pride of Kingly sway from out my Heart.

With mine owne Teares I wash away my Balme,

With mine owne Hands I giue away my Crowne,

With mine owne Tongue denie my Sacred State,

With mine owne Breath release all dutious Oathes;

All Pompe and Maiestie I doe forsweare:

My Manors, Rents, Reuenues, I forgoe;

My Acts, Decrees, and Statutes I denie:

God pardon all Oathes that are broke to mee,

God keepe all Vowes vnbroke are made to thee.

Комментарий к Hit Me

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #MUSuP_HitMe

========== A Hard Day’s Night ==========

Inspired by: The Beatles – A Hard Day’s Night

Прощайте, трудовыебудни (пробел на ваше усмотрение). Хоть на этой неделе я и смухлевала с пятницей, но вполне заслуживаю 48 часов законных выходных. Тем более что планов на эти самые драгоценные часы ого и ого.

Прогноз погоды на выходные гласит: скопление филологинь в ирландском пабе в субботу с обильными вливаниями пива, потом слегка поддатый циклон сместится в сторону клуба, заказанного на свадьбу, и будет проверять его на прочность, продолжая поглощать огненную воду. В воскресенье значительное ухудшение самочувствия и на смену циклону «Пей-пей-пей!» придет антициклон «Почему я не сдохла?».

Сразу к главным вопросам: Зачем нам дозаправка с перелетами? Зачем столько пить? Что же, собственно, произошло? И, самый каверзный, как оно было утром в воскресенье?

Просто начало главы викторианского романа какое-то.

В пабе мы подбирали бойцов филологического фронта. Ирэн играла там со своей группой какой-то лепреконский ирландский панк. А как слушать панк на трезвую голову, особенно, когда он просто кричит: пей! Сначала мы сидели втроем: я, Анна и Джен. Культурно попивали пиво через трубочку. Мое ноу-хау. Потом нас резко стало +8. Группа закончила выступление. Как не обмыть то, что они не облажались и даже денег заработали? Не представляю, как они с такими обильными вливаниями не пропивают все гонорары там, где их заработали.

Дальше, уже хорошо навеселе и наскакавшись под сценой, мы направились в клуб. Я то ли от радости, то ли от вселенской тоски сорвала голос. И ведь вечер еще не начался. Осуждаете? А вы смогли бы сдержаться и не подпевать «Johnny, I Hardly Knew Ye!»? Да? Тогда я вас не знаю и знать не хочу.

Четырем дамам под градусом еще предстояло переговорить с менеджером клуба и уточнить последние детали, штрихи режиссуры. Глашатаем выбрали меня. Пьяный женский коллектив решил, что я со своим секасным хрипучим голосом должна много лучше договориться с администрацией, чем они. Нашли козу отпущения. И попутал же меня Локи на подвиги в пабе под сценой! Хотя он меня и не на такое путал. Пока подруги «обсуждали» сценарий за бутылкой джина с тоником, я разбиралась с канцелярщиной.

– Как успехи? – улыбнулась я.

– Работаем, как пчелки, – отрапортовала Джен.

– Ага, пыльцу с джина уже порядочно поснимали. Врем и не краснеем. И не стыдно? Блокнот-то у меня.

Могли бы хоть попытаться искреннее отчаяние изобразить. Так нет, Ирэн выцепила официанта и попросила еще один стакан. Похоже, вытрезвление за деловым разговором не прошло даром, и я теперь отстаю от подруг в наглости и здоровом пофигизме. Но, пока они не приняли меры по наверстыванию упущенного, я должна хотя бы сделать попытку по совершенствованию набросанного в скайпе плана афтепати.

– Все в общих чертах помнят, на чем мы закончили?

Ко мне повернулись три абсолютно безразличных особи женского пола с выражением лица «отвали».

– Спасибо, что обсудили и выслушали мои конструктивные предложения, если потом что-то пойдет не так, я не виновата, – вздохнула я, закрывая блокнот. – Наливайте мне ваше пойло, от которого спиваются английские домохозяйки.

– Фи, как грубо, – заметила Анна. – Между прочим, пьем-то мы для запаха, дури своей хватает. Спиваемся… ужас!

*Научи—научи их еще каким премудростям исконно русским, – острил внутренний голос, – и в твоих друзьях не останется ничего, что ты так ценила в британцах.*

– Наливай, не ерничай, а то я что-то вашу волну не ловлю, помехи…

Через полчаса помехи в связи прошли, но появились другие, более сложно организованные. Потеря времени, последних примитивных навыков математики, чтоб подсчитать количество распитого на душу населения, и самое приятное, пожалуй, неуемное желание куда-то эту самую вышеупомянутую дурь пристроить. Вот мы и приступили к «краш-тесту» танцпола. И судя по тому, что проснулась я на следующее утро у себя в постели, а не в участке, клуб оказался крепче нас.

Мы не панки (не все, по крайней мере), алкоголики и дебоширы, не подумайте, просто иногда выпадают такие выходные, когда “редко, но метко”. Они приходят неожиданно, как гром среди ясного неба, и последствия их сравнимы по разрушительной силе с последствиями стихийного бедствия. Когда вы говорили себе в последний раз «больше так пить не буду»? А потом через несколько дней добавляли «но и меньше тоже». Именно такая суббота у нас и нарисовалась.

Как, в котором часу и после каких-таких подвигов мы доползли домой помнится с трудом, мозг затер информацию, чтоб не травмировать хозяина еще больше, когда он протрезвеет. Да и у меня никогда не возникало желания вспоминать все подробности эпических похождений. Особых провалов в памяти не бывало, проблем тоже. Я умела себя контролировать, а как звали очередного парня, угощавшего меня выпивкой и где его салфетка с номером… Да какая мне разница? Все равно у меня табу на поддерживание связей, заведенных вот в такие шальные вечера.

***

Помните тот момент в «Стартреке», где Бенедикт Камбербэтч сжимает голову какого-то бесившего меня полфильма засранца и делает ему черепно-мозговую с летальным исходом? Так вот, у меня, когда я проснулась был полный Камбербэтч головного мозга. Мой бедный мозг сдавил сигнал пришедшего текстового сообщения. И кому не имется в такую рань, в три часа дня? Неужто девчонки отошли раньше, чем я?

А нет, это Камбербэтч устроил мне Камбербэтч. Если бы голова не грозила разлететься на осколки, я бы даже посмеялась.

«Сегодня открытие выставки, не хочешь посмотреть на Энди Уорхолла. Сходить, поторговать лицом?».

«Нет, апрзшщф».

«Апрзшщф – это скандинавский вариант?»

Лишь спустя минут двадцать борьбы с клавиатурой я смогла выдать ответ:

«Того, что меня вчера Локи попутал, а еще я спала, и вообще я не в состоянии идти дальше кухни. Вместительный термин?»