Текст книги "Из осколков предположений (СИ)"

Автор книги: Hitoris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Часть 1 ==========

Собираясь на юбилей лучшего друга, я и предположить не мог, чем обернётся тот вечер.

Торжества проходили в огромном, шикарном, но мрачном особняке на окраине города. Все, кого знал Роберт Уотерсон, обязаны были прийти – юбилей с его очередной (второй, кажется) «вечной избранницей» не должен был обойти стороной ни знакомых, ни газетчиков, которые наверняка намеревались написать об этом событии громкие, но пустые колонки в своих, принадлежащих Герберту Уотерсону, газетах.

Я пристально смотрел на празднующих мужа и жену, на зал, заполненный друзьями да родственничками, и не мог успокоиться – кроме рвотных позывов от напыщенности мероприятия (несвойственной самому Робу, так что кое-кто в милом платьице наверняка приложил к этому свою дамскую ручку), меня не покидало ощущение, что что-то было не так: то ли старый Ларри – дворецкий, которому наверняка было больше двух сотен лет – решил надеть новый фрак, то ли какое-то из лиц, пришедших на пирушку, казалось мне не только незнакомым, но и странным. Спихнув всё на паранойю, я старался развлечься самым естественным для такого вечера способом – выпивкой и пустой болтовнёй.

Но прежде, чем я успел прикончить первый бокал вина и найти подходящую компанию, раздался женский крик. Или, скорее, леденящий душу вопль неподдельного ужаса.

– Там труп! О, боже мой!.. Настоящий мертвец! – верещала какая-то дамочка в другом конце зала, но за головами собравшихся ее было не видно.

Хаотично бегущая толпа смяла мои раздумья вместе со мной – подхваченный потоком, я медленно понёсся к месту убийства и, заодно, ответу на свой вопрос: «А чей же труп?» – на полу лежал Герберт Уотерсон – отец уже не такого счастливого жениха.

«Ни единого следа крови, никаких признаков сопротивления, – профессиональное мышление невзначай включилось в моей голове, – лежит себе, перекинувшись на живот, но…» – обратной стороной ладони я дотронулся до открытого участка на теле – да, он был холодный – прошло больше двадцати минут. Всё подозрительно походило как на естественную смерть, так и на убийство: человек, так удачно откинувший ноги прямо у уборной, за пустым столом, стоявшем в уголке, даже не зацепил при падении скатерть, на которую даже я ненароком сумел наступить дважды – пока толпа находилась в панике, я находился в смятении…

За столом, где лежал покойный ныне Герберт, было мало места, поэтому я тактично отошел в сторонку, позволив его сыну подойти поближе, и стал наблюдать. Роберт выглядел бледным, но лицо его застыло в каменной маске, едва ли отражая эмоции. Впрочем, он никогда не был особо эмоциональным человеком, а в те моменты наверняка пребывал в глубоком шоке.

– Отец… – прошептал он, склонившись над трупом, и чуть дрожащей рукой попытался нащупать на его шее пульс. – Кто-нибудь… кто-нибудь, вызовите скорую!

Встревоженный гул толпы на несколько мгновений стих, но тут же возобновился с удвоенной силой. Жена Роберта медленно присела рядом и положила ладонь ему на плечо.

Пожалуй, нет ничего проще, чем отличить бывшего полицейского, отставного детектива или силовика – слаб на эмоции, немного прагматичен и очень циничен к окружающему миру, но главное – это голос: сильный, громкий, звонкий, даже если в повседневности хриплый – у каждого была такая ситуация, когда один крик служил самым опасным, психологическим для неуверенного преступника оружием, так что вряд ли в полиции нашёлся бы тот, кто не умел кричать.

– Стоять! – эхо пронеслось у потолков с лепниной и исчезло в приоткрытом окне. – Соберите всех, кого можете, в центральном зале – не дайте никому покинуть особняк!

Очень часто маленькая деталь меняет положение дел – небольшая бабочка, если следовать всем известной теории, может порушить бесконечный порядок маленькой планеты и привести к освобождению чистой энтропии, если наступить на неё ногой, не заметив у земли. В тот момент когда Роб развернул тело, я и заметил роковую деталь картины – руки: сердечный приступ приводит к ослабеванию мышц и сонливости; инсульт – к онемению и вялости; ладони же Герберта были сжаты крепче, чем стальной клапан. Однако даже через него – по мизинцу правой руки – смогла сбежать небольшая красная струйка. «Кровь, – сразу решил я. – От чего? На большом пальце левой стриженый ноготь, значит и везде – тоже. Если бы он сжимал пустую руку… Бокал! Конечно же бокал, но…» – и именно следующая мысль навела меня на след:

– Это убийство! – вскричал я и оттолкнул всех от трупа – вокруг стола не было ни единого осколка.

– Джейсон… – обернулся ко мне Роб, поднявшись, и на его скупом на эмоции лице все отчетливее проступал гнев. – Ты хочешь сказать, что моего отца убили? Кто этот подонок?!

– Успокойся, приятель, – осадил я его, жестом попросив отойти от трупа. – Я выясню, кто это сделал, но мне нужно время. Если хочешь помочь – сделай так, чтобы мне не мешали работать.

Скоро должна была приехать полиция, но первые минуты всегда были самыми ценными. Если убийца всё ещё был в здании – он имел все шансы выдать себя, особенно если попытался бы скрыть улики.

Но почему убийца решил спрятать бокал? Казалось бы, зачем вообще скрывать осколки – разбитый бокал возле трупа выглядел бы не более подозрительно, чем, собственно, труп. Может, убийца не хотел, чтобы содержимое бокала попало на экспертизу к криминалистам? Чушь! Если это был яд, они все равно узнают, какой именно, исследовав желудок бедолаги.

Значит, хотел спрятать отпечатки пальцев, оставшиеся, когда убийца лично вручил бокал своей жертве голыми руками? Это больше походило на правду. Старик немало повидал в своей жизни и не стал бы пить с каким-то мутным типом в перчатках, но, в таком случае, куда делись осколки? Не могли же они раствориться в воздухе!

Возможно, в сжатом кулаке или в порезах на коже что-то осталось, но выяснять то предстояло не мне. Трогать труп, не будучи при исполнении, я не имел права – за такое легко можно было попасть под подозрение своих же бывших коллег. Пришлось подумать, куда убийца мог спрятать остальное – не в мусорку же он их выкинул? Но пока я думал, со стороны кухни раздался крик:

– Помогите, ему плохо!

Развернувшись на шум, я увидел на полу дворецкого, схватившегося за сердце. Еще одно отравление? Или же старика просто хватил инфаркт на нервной почве? А, быть может, кое-кто был недостаточно аккуратен с перепачканными ядом осколками?.. Нужно было разобраться, и я быстрым шагом направился к нему…

Крепко сжатые руки, вздутые вены, широко открытые глаза. Старик застыл на полу в столь неестественной позе, что на мгновение показался мне совершенно бесчеловечным манекеном – упал так же, как и стоял.

– Простите, – из его рта едва-едва выходили слова, – простите, я…

Разумеется, Ларри мог извиняться за многое, сделанное в жизни, – за плохо подобранный к галстуку фрак, за пересоленную форель или случайно испорченную годовщину свадьбы – грехи накапливаются с возрастом, а сбавляются лишь после смерти, но в тот конкретный момент я мог подумать лишь на одно:

– Осколки! Где они?!

– Какие осколки? – вскричала Лилли Уотерсон. – Он умирает!

– Заткнись!

– Не говори так с моей женой. Мой отец только что умер на моей годовщине, а ты, вспомнив прошлую работу через вечное похмелье, начал орать, что это убийство. Ты позоришь его! Позоришь меня! Ты не имеешь!..

В тот момент мой товарищ подошёл достаточно близко, чтобы я влепил ему хорошую, но недостаточно быструю затрещину – стоило мне обернуться к дворецкому, как я узрел, что последние его слова пролетают мимо меня, заглушённые криком. Тихие, чрезвычайно важные, но столь мимолётные слова в столь же скоротечные и безвозвратно утерянные секунды. Всё, что я видел – направление, в котором смотрел старик, и его поднятую, уже очень вялую и открытую ладонь.

Медлить было нельзя. Кинув обзорный взгляд на гостей, я тут же мысленно прочертил линию направления и всех, кто хоть немного попадал на неё: Роберт и Лилли Уотерсоны – счастливая парочка, Аарон Пинкман – соучредитель и партнёр умершего Герберта по его бизнесу; Ольга Бенито – любовница Аарона, основной соперник Роберта на предстоящих выборах. Дальше я разглядеть не мог, а, значит, не мог и Ларри. «Потрясающая компашка, – съязвил тогда я. – Просто потрясающая».

Но подняться, как и выразить мысль, я не успел – в ответ на мою едва ощутимую затрещину прилетел головокружительный удар. «Оно того не стоило», – пронеслось у меня в голове прежде, чем всё место занял собою гул.

Я упал на пол и вдруг заметил под тумбой с зеркалом что-то сверкающее. «Неужели… Осколок!» Я вскочил и бросился было, чтобы схватить его, но тут по моей голове прилетел ещё один удар. Тот был явно сильнее. В глазах потемнело, и когда я наконец прогнал черноту, то увидел, что осколок исчез. А значит, кто-то понял, что я собираюсь сделать и поспешил скрыть улику. Но кто?

Голова всё ещё гудела, не давая нормально открыть глаза. Кто же это всё устроил?! Я, шатаясь, встал и поднял руку.

– Роб, подожди. Я кажется… что-то понял…

Мой друг замер в напряжении. Едва-едва добравшись до места, я упал на колени и наклонился: да, осколок. Не исчез, не испарился, не пропал за доли секунды – лежал там же, где и прежде, что говорило лишь о том, что удар был куда сильнее, чем я думал. Уже представляя своё ликование перед прибывшими полицейскими, благодарность и извинения жениха, если тот не окажется убийцей, а также восхваления публики, я вдруг заметил одну важную, роковую деталь: осколок, как и всё вокруг него, был покрыт толстым слоем пыли. «Не тот, – эта мысль была сильнее удара Робертса в десятки раз. – Не тот».

– Подумай, Роб, – одной рукой держась за голову, я поднялся с колен. – Твой отец умирает на годовщине твоей свадьбы – месте, где легко можно слиться с толпой. А через несколько минут после обнаружения тела умирает дворецкий – единственный, кому Герберт доверял в этом доме, но не был членом его семьи.

– Хочешь сказать?..

– Нет – он мог быть исполнителем и умереть либо по неосторожности, либо заказчик убил и его, – я откинулся на стул, запрокинув разлохматившиеся волосы. – Мог, но…

– Эй, ты, лощёный, с чего ты вообще взял, что это убийство?! – прокричал Аарон. – Гер был стар, как мир, – он мог умереть и от!..

– Взгляните на правую руку – крепко сжата, кровь на ладони. Это говорит о том, что во время смерти…

– Не трогай тело, дура! – любовница Пинкмана чуть было не стала главной подозреваемой в глазах полиции. – Один отпечаток подарит тебе самый, сука, незабываемый курорт в твоей жизни!

– Не кричи на меня! – Ольга выпятила свои зелёные глаза и выглядела если не жутко, то точно устрашающе. – Я в перчатках!

– Дорогая, любимая, прекраснейшая моя дурочка, я не кричу – я спасаю тебя от чёртовой тюрьмы. Будь паинькой – не трогай ни мёртвого дядю, ни разные интересные штучки рядом с ним, а иди, блин, сюда! – девушка своевольно и медленно подошла к бывшему деловому партнёру покойника.

– Так вот, – вновь начал я, всё ещё ощупывая лицо на предмет травм, – я уверен, что это убийство. Полиция нескоро приедет из-за метели, так что наше дело – не дать никому выйти и обезопасить невиновных. Кровь появилась наверняка из-за осколков, которые держал в руках пострадавший. Если их нет рядом – их кто-то убрал. А это значит, что…

– Что напиток мой отец принял сам.

– И – из незащищённых рук.

– Кто это, Джей?! – глаза моего товарища загорелись огнём – не любил я такие моменты ещё с нашего детства. – Кто это?!

– Как я и сказал, Ларри был лишь исполнителем. Если бы не твой удар, и не крики твоей жены – я бы услышал нечто важное, но, увы… Единственное, что я знаю – знак: перед смертью старый дворецкий, видимо, управляемый совестью, указал на одного из вас четверых, так что…

Честно говоря, я до сих пор уверен, что меня подвела именно битая голова, а не мои дружеские отношения, построенные на честности – отвечая правду, я совсем не учёл то, что нервы всех четырёх на пределе, а предел тот был толщиной и прочностью с дамский ноготок. Толпа расступилась, оставив «подозреваемых» в реденьком, но весьма очевидном кругу. Боясь предположить, что будет дальше, я понимал лишь одно – нужно как-то их успокоить.

– Даже не думай, парень! – Аарон, словно предвидев намерения Роберта, ткнул на того пальцем, сосредотачивая на нём толпу.

– Да?! А кто?! Кто тогда?! – мой товарищ говорил очень тихо, через стиснутые до скрипа зубы – только тогда я предположил, сколько же он выпил. – Только две недели назад мой папа рассказывал мне о том, что вы не поладили в очередном дележе процентов акций, а теперь – он!..

– Поладили мы, поладили! Шестьдесят на сорок – как и всегда, бумаги в чёртовом офисе!

– Перестаньте! – Лилли почти вопила, но делала это со всей строгостью. – Всё могло быть совсем не так, как вам кажется!

– Не сейчас, дорогая!.. Я… Сейчас я!..

– Слушай, парнишка, бог – свидетель, как и каждый в этом зале: я не хочу этого, но если ты сейчас не опустишь руки, то я! – мужчина отдёрнул пиджак в кармане которого виднелась ручка от дамского револьвера.

– Успокойтесь, – я попытался встать и тут же сел – изображение поплыло. – Откуда у вас вообще, ствол, Аарон?! Особняк находится на границе…

– Мне проще перечислить, в каких штатах у меня нет разрешения, чем те, в которых есть. Запомните все, – он вытащил оружие и взял в руки, – я не хочу решать проблему насилием.

– Да хватит уже пресмыкаться перед этим молокососом, Рон! – Ольга, всё ещё выглядящая куда более зловеще, чем обычно, выпятила свои глаза, сидя на стуле. – Покажи, кто тут главный!

– Уймите свою спутницу, Аарон! – я глядел на то, как Роберт молча стоял, как он выглядел и смотрел, и мне было неестественно страшно.

– А ты кто вообще такой?!

– Бывший детектив, солнышко, очень уважаемый, и если он говорит «успокойся» – успокойся.

– Ты ещё будешь меня успокаивать?!

– Просто помолчи! – понимая, что всё это не сработает, я с трудом поднялся на ноги и пошёл к Роберту со спины.

– Я сказала успокойтесь! Я – главная на этом мероприятии! Пожалуйста! Мистер Аарон, уберите пушку!

– Я спокоен, как камень, девочка, но у твоего муженька взгляд, как у маньяка, так что я лучше откажусь.

– Не обращайся так к моей жене! – бутылка вина на случайном столе оказалась мне как раз кстати.

– Врежь ему, Рон! Выстрели!

– Заткнись!

– Как ты сейчас сказал?!

– Я сказал: заткнись!

– Успокойтесь! Роберт!

– Я не буду терпеть этого в моём доме! Может это вообще была она!

– Какой смысл Ольге убивать твоего отца?!

– Этот напиток предназначался мне! Я точно знаю! Эта сука не была бы!.. Сейчас я!

– Роб!

Удар. Треск стекла. Выстрел. Роберт Уотерсон, получив бутылкой вина по голове, упал, оглушённый ударом. В тот момент я был абсолютно уверен, что я, пускай и на короткое время, но потерял лучшего друга. Выстрел, сделанный Аароном Пинкманом, оставил след в мраморном полу и, рикошетом попав о окно, отправил воинствующую Ольгу прямо в очень плохо сыгранный обморок – подскользнувшись, она пала прямо в руки своему любовнику и изо всех сил изображала изнеможение. Ровно на две секунды воцарилась желанная тишина, чтобы затем быть разорванной воплями гостей.

– Джейсон, – Лилли подошла ко мне, на её лице читался испуг, на моём – усталость. – Ты его… сильно?

– Нет. Не сильнее, чем нас отметелили на его мальчишнике – он даже не в отключке, – я указал пальцем на своего друга, который, лёжа на полу, кряхтел что-то очень злобное, но нечленораздельное. – Ты сказала… Дай мне присесть, пожалуйста… Ты сказала, что всё… может быть не так, как кажется? О чём ты говорила?

– Во-первых, Ларри недавно пережил инсульт, – начала она и сразу же повергла меня в шок. – У него было слабое сердце – он мог вполне умереть от волнения, когда увидел труп.

– Но почему тогда он показал на вас?

– Не знаю. Правда не знаю. Но если откинуть версию об убийстве?

– Если откинуть… Подожди, что ты? Герберт мёртв, осколков нет, а убийца!..

– Всё ещё в здании – да. Из здания никто не выходил – к Роберту подбегал Джим и сообщил, что всё перекрыто, но никто даже не пытался убежать. И убийца здесь, и осколки рядом – успокойся.

Женщины часто учат мужчин в жизни многим вещам: говорить, ходить, понимать, чувствовать, любить и ненавидеть – они способны заставить перестать удивляться их выходкам, но сами они никогда не перестанут поражать. Там, в том особняке, я поражался спокойствию и интуиции Лилли Уотерсон. Не имея возможности нормально стоять из-за сотрясения, держась за левую сторону головы не просто из-за того, что удар был сильным, а от того, что после падения на пол из черепа начала сочиться кровь, я смотрел на ту женщину и был просто сражен: видя весь тот хаос; понимая, в какую ситуацию она попала; чем это всё могло обернуться; что она была на волоске от потери жениха – она всё ещё пыталась помочь мне – не самому хладнокровному, судя по всему, гостю вечера.

– Давайте подумаем вместе, – к нам подошёл Аарон, видимо, избавившись от своей навязчивой избранницы с помощью виски. – Цел, парнишка? – тот протянул руку оглушённому Роберту.

– Ц… Цел, – прохрипел тот, переворачиваясь на спину и отбивая руку мужчины прочь. – Давайте.

– Итак: старина Гер умер (или был убит – как вы там говорите), это всё видит чёртов дворецкий, ему становится плохо, он указывает на нас четырёх. Что это означает?

– Что? – спросили все синхронно, включая меня.

– Что есть какая-то сволочь-информация, которую знал только Герберт, Лерри… Лерри же?

– Ларри.

– Короче, эта информация как-то связана с нами. Более того: я, кажется, точно знаю, что это – завещание.

– Чего молчали, Робертс?

– А кто мне давал вообще сказать?

– Нет завещания! Мой отец!..

– Ты многого не знаешь о своём отце, парень, – Аарон взглянул на пол, на котором всё ещё валялся Уотерсон. – Где в этом доме сейф?

– Понятия… не имею.

– А ты подумай, непутёвый наследник. Если мне не изменяет логика, то пароль от него связан с кем-то из нас. Но это моё единственное предположение. Есть лучше – предлагайте, а пока…

На лестнице раздались многочисленные шаги. Понимая, кто это, я сразу лёг на пол – не было желания ещё раз получать по морде.

– Стоять! Полиция! Руки за голову! Лечь на пол! Оружие! – Пинкман выбросил ствол и резко, почти комично поднял ладони кверху. – Оружие! Всем лечь! На землю! Вперёд-вперёд! Давайте!..

– Осторожнее с костюмом – я!..

Так и закончился для меня тот вечер – в полицейском участке. Впрочем, как и для остальных участников конфликта. Большая часть гостей пошла свидетелями. Роберт получил лёгкое сотрясение и ушиб руки – кто-то из толпы, судорожно падая на пол, наступил ему на плечо. Лилли полицейские вежливо поставили на колени и даже не стали укладывать – видимо, её вид внушал доверие куда больше, чем у кого-либо ещё. Аарон отделался штрафом за незаконное ношение огнестрельного оружия – для того, чтобы носить его на границе, требовались лицензия обоих штатов. У Ольги, наверное, поплыл макияж – максимум.

Что же до меня? Черепно-мозговая травма, опухшая синяя щека, ушиб кисти и сломанные шансы на восстановление карьеры детектива. Почему? Тут стоит рассказать всё по порядку.

Ларри действительно умер от разрыва аорты в тот вечер – не выдержало сердце. Думаю, смерть человека, которому он беспрекословно служил более сорока лет, не имя ни семьи, ни родственников, подкосила его окончательно.

Герберт умер от рака. Все те его «отдыхи» и «частные командировки», о которых писали его же газеты, были лишь прикрытием для посещения частных клиник с дорогостоящими методами лечения – он, как позже рассказал его шофёр, до конца не хотел сдаваться и сообщать обо всём семье.

Что же до крови на его ладони – зубочистка. В тот момент, когда старика схватил очередной припадок рака – когда он отошёл от толпы, то ли чувствуя себя плохо, то ли желая взглянуть на Луну – она была у него в руке, пробила ладонь и безымянный палец, так что он не смог разогнуть хватку. Да и, думаю, болевой шок не дал бы ему сделать этого в любом случае.

Никто так и не узнал, почему дворецкий указывал на толпу людей, но сейф действительно был. Как позже сказал мне Роб: пароль мог быть «1682» – день рожденья Джона Робертса, так же известного, как Бартоломью Робертс – у моего друга и товарища, который всё же остался таковым после вечера, в детстве было прозвище «пират» именно из-за имени и старой сказки от Герберта.

Когда специалисты вскрыли сейф – нашли завещание, в котором были и упоминание рака, и то, что Робу достались шестьдесят процентов бизнеса – слова Аарона полностью подтвердились.

Получилось так, что единственной угрозой вечера был я. Ольга, всё ещё будучи соперницей Уотерсона на выборах, воспользовалась этим, написав на меня и заявление в полицию за нападение на государственного чиновника и за создание травмоопасной ситуации – просто для того, чтобы очернить совсем не мою репутацию.

То ли благодаря помощи всех прочих участников перепалки, то ли просто из-за чистого везения, большинство гостей-свидетелей заявили, что вёл я себя адекватно, а мои версии об убийстве выглядели вполне здравыми. Роберт, разумеется, слова Ольги о нападении на него не подтвердил. Однако вряд ли меня – уже бывшего подозреваемого – теперь примут в полицию с распростёртыми объятиями. Может, позже – через года, но явно не сейчас. Думаю, оно и к лучшему.

И, пожалуй, я не врал, когда говорил, что и не предполагал, чем обернётся тот вечер. Честно говоря, это забавляет и меня, и Лилли до сих пор – первое детективное дело, убийца в котором чуть было не приобрёлся на ходу, а само дело было рождено из осколков и предположений.