Текст книги "Луна Незаходящая (СИ)"

Автор книги: hinewai

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== 1357 В.Э. О проклятии ==========

Только никогда, мой брат-чародей, ты не найдёшь себе королеву,

А я не найду себе короля. (с)

Тэльпериэн назначила встречу в полночь в своих покоях. Не вовремя – боевые тренировки и вечерний приём в тронном зале утомили меня. Не хотелось бы в такое время суток выполнять поручения или выслушивать, каким должен быть принц из рода Эльроса. Хорошо, что наследница она – я бы не выдержал этой роли, тем более с моим проклятием. Хотя Тэльпериэн тоже родилась с ним, она научилась справляться гораздо лучше.

Впрочем, проклятие это только для меня. Сестра черпает из него лишь наслаждение.

Проклятие – какое страшное слово! И это самое ласковое из тех, что мне приходилось слышать.

========== 1357 В.Э. О Тэльпериэн и непростом выборе ==========

Когда я вошёл, сестрица стояла у окна, босая, с бокалом неразведённого красного вина в руках. Она ещё не расплела высокую косу, но уже сменила платье на халат. Судя по этому, а также по тому, как лоснилась и благоухала от ароматных масел оливковая кожа её ног, незадолго до меня в её покоях побывала любовница.

«Вот ты где, братец, – оживилась Тэльпериэн, выйдя из неги. – Я боялась, что ты уже спишь».

Даже если бы спал, это не остановило бы её. Я развёл себе вина и пил медленно, чтобы оттянуть начало бури, пока сестрица ела финик. Видимо, объятия Изрехиль – или сегодня это была Ниммэль? – оказались недостаточно сладки.

Я смотрел на неё с завистью. Повезло сестрице. При наших сдержанных нравах она умудряется найти пассию на каждом углу. Как только она отличает девушек, готовых ей ответить? Ведь ошибка может привести к непоправимым последствиям… Впрочем, Тэльпэ и с ними бы справилась, я уверен. Пламя её духа пылает настолько ярко, что и юноши, и девушки падают к её ногам независимо от того, к какому полу их влекло раньше. Если бы она могла поделиться со мной частью этой силы…

Мне тоже не терпится познать радость телесной любви. Обычным двадцатилетним юношам это ничего не стоит: достаточно найти податливую служанку или наивную пастушку. Девушкам тоже легче – они нежнее, откровеннее друг с другом по природе. Может, мне поступить, как прабабке Анкалимэ? *

Я отставил бокал. Тэльпериэн положила косточку от финика на серебряное блюдце и заговорила о том, чего я больше всего боялся.

«Нет ничего прекраснее этих летних ночей, – она начала издалека, будто дразня. – Однако род Эльроса не может прерваться из-за наших пристрастий. Одному из нас придётся произвести наследника».

Тэльпериэн часто отдавала приказы, отчего её голос неизбежно приобрёл властность; мне казалось, что она обращается ко мне слишком сурово, но она уверяла, что это не нарочно. Однако теперь её слова резанули меня, словно бритва.

Конечно же, жениться должен я. Дословно привожу её доводы:

«Я понимаю, насколько это нелегко, если женские тела волнуют тебя не больше, чем меня – мужские. Но ты можешь закрыть глаза, сосчитать до тридцати и забыть об этом навсегда, а мне придётся вынашивать ребёнка девять месяцев, рвать по утрам, воздерживаться в вине… Не говоря уже о родах. К тому же я не могу позволить себе подвергаться перепадам настроения, характерным для беременных. А потом у меня может обвиснуть грудь… Беременность и младенец будут отвлекать меня от государственных дел. Что скажет народ о будущей королеве, если увидит, что она ужасная мать? А если начнётся война?»

Я не мог не согласиться, что стать матерью намного тяжелее, чем отцом, и всё же впал в хмурую задумчивость.

Тэльпериэн открыла окно, впустив в душные покои прохладу и свежесть звёздной ночи. Я вдохнул полной грудью, и мне стало легче.

Сестра говорила о тревожных вестях, что приносил восточный ветер. То, что мы раньше считали дикой полупустыней, оказалось густонаселённым королевством, крепнущим с каждым днём. Его жители не позволяют иноземцам пересекать свои границы и не торгуют с соседними народами, пока те не признают власть их таинственного бога-императора. Именно его фигура волнует нас больше всего. Мы не знаем, в самом ли деле Востоком правит бессмертный, или это выдумка.

Я предположил, что это отбившийся от народа квэндэ, к примеру, один из авари, – если задуматься, мы мало знаем о судьбе тех, кто не покинул Куйвиэнэн.

Тэльпериэн разубедила меня в этом. Она утверждала, что эльфы кажутся людям прекрасными, но не божественными. Они бывают властолюбивы, но требовать поклонения себе не в их природе, если только тьма не овладела из сердцем.

Если этот бессмертный владыка не эльф – значит, он айну. Возможно, Валар послали его помочь дикарям – тогда нам нечего опасаться. По описаниям он не походит на угнетателя. Люди востока любят его; он собрал их разрозненные племена, обучил их ремёслам и даровал им единый язык…

Нам известно слишком мало, чтобы судить, однако то, что на востоке Средиземья зарождается сила, очевидно, и мы должны понять, представляет ли она угрозу.

Мы выпили ещё по бокалу и перешли к более близким вопросам. Тэльпериэн рассказала о последних письмах Гил-Галада нашему деду. Владыка нолдор встревожен влиянием на Гвайт-и-Мирдайн некого Аннатара – ещё одной могущественной личности, о которой знаем лишь по слухам.

Если всё это свалится на сестрицу в годы её правления, ребёнок – последнее, что ей нужно.

Я не сомневаюсь в Тэльпериэн. Она прирождённая правительница, талантливый оратор, любимица народа и гордость отца. Дед может оставить скипетр со спокойной душой, зная, что ещё два поколения он пребудет в надёжных руках… Не могу сказать, что меня любят меньше, но все понимают, что я другой. Я вижу себя или воином, или учёным. Светские беседы наводят на меня скуку, подчинять людей я не умею ни силой, ни доводами, ни игрой на чувствах; дрожу каждый раз, когда меня просят произнести речь. Какой из меня правитель?

Конечно, родительство обременит меня меньше, чем Тэльериэн. Однако для рождения наследника нужны двое. Я стерплю что угодно ради Эленны, но обрекать ни в чём не повинную девушку на муку длиною в жизнь! Несчастной придётся или терпеть брак с нелюбимым, или любить того, чьё сердце пусто.

Это в очередной раз убедит всех, что я чудовище, мерзость, плод Искажения. Все будут спрашивать, за что роду Тар-Миньятура такая кара.

Но я не полюблю её, даже если она окажется мудрее Андрет и прекраснее Лютиэн.

Комментарий к 1357 В.Э. О Тэльпериэн и непростом выборе

* Принцесса Анкалимэ в годы жизни с матерью в Эмериэ часто ходила в одеждах пастушки. Однажды за ней начал ухаживать другой пастух… который оказался Халлакаром, знатным нуменорцем, за которого она впоследствии вышла замуж.

========== 1394 В.Э. О коронации Тар-Суриона ==========

Неделю назад Тар-Анарион отрёкся от престола. Отца короновали через день, хотя мы знали обо всём ещё полгода назад – такое пышное празднество быстро не подготовишь. Надо ведь ещё пригласить гостей из далёких земель… Непривычно слышать, как придворные называют его Тар-Сурион, и сам я ещё время от времени забываю обращаться к нему как «атар аранья». К счастью, он не обижается.

Страх и печаль сковывают сердце, когда я наблюдаю, как дед стареет. Однажды это случится и с отцом, и с сестрой… Не знаю, как я переживу её смерть.

И всё же это самое торжественное событие из всех, что мне приходилось видеть. Если Илуватар благословит меня, я застану три коронации – и то, только если переживу Тэльпериэн.

Странно смотреть на гостей-квэнди. Даже представлять не желаю, сколько королей сменилось на их памяти. Хорошо, что они не взирают на нас свысока: понимают, что, хоть мы и Младшие, наша судьба не менее, а может и более важна в глазах Эру. Недаром в смешанном потомстве кровь атани всегда превозмогает эльфийскую.

Некоторые даже завидуют Дару – особенно те, кто видел ужасы Первой Эпохи.

(Они видели то, о чём мы читаем в книгах и поём на пирах!)

Особенно бессмертные восхищаются Тэльпериэн. Пламенная душа! Шутит, что вино не доведёт её до добра, и добавляет, что предпочла бы короткую, но яркую жизнь векам холода и одиночества.

«А братец – другой, – говорит она, приобримая меня, как в детстве. – Он сдержанный человек, и путь его будет долог – я чувствую».

Эльфы Амана и Эрессеа не такие, как остальные. Их глаза светлее, а лица умиротворённее, не несут отпечатка забот обитателей Эндорэ. Однако никто не привозит творения такой поразительной тонкости, как Гвайт-и-Мирдайн. Никогда нуменорцам не достичь такого искусства! Мудрость тысячелетий и каждодневный труд приносят свои плоды.

Знатоки говорят, что Келебримбор уступает в мастерстве лишь своему великому деду.

О духе-аулендиле, помогающем его народу, говорят лишь намёками, хотя видно, что он фигура противоречивая. Жаль, что нас не посещают майар-кудесники. Нам было бы чему у них поучиться. Интересно, это оттого что в нас видят менее способных учеников?

Вчера Тэльпериэн объявили наследницей престола. Церемония прошла великолепно, хоть и выглядела скромно рядом с коронацией отца.

Когда атар аранья спросил, желает ли принцесса принять тронное имя, она отказалась: прозвищ за ней не закрепилось, а «Тар-Тэльпериэн» уже звучит красиво и царственно. Не то, что «Тар-Исильмо». Родители всегда знали, кому предстоит править.

========== 1411 В.Э. Об Андуниэ, Луне и далёкой восточной стране ==========

Бог-император Востока – дух из народа Изначальных; в этом не осталось и тени сомнений. Не могу не отметить изящество, с которым мы пришли к такому выводу.

Андуниэ – мой любимый город не только потому, что прекраснее гавани нет во всей Эленне, но и потому, что князь Кемендиль – ценитель наук и искусств, и в его доме всегда рады мудрецам и умельцам. Андуниэ будто впитала в себя чуть больше света Амана, чем другие города Нуменора. Это особенно заметно в час вечерней зари.

А андунийская библиотека! Вот величайшее сокровище Острова. Каждый раз, когда мы гостим у лорда Кемендиля, я спускаюсь в неё и теряю счёт часам. В юные годы я даже прятался, чтобы Тэльпериэн и отец не нашли меня и не помешали чтению…

Кемендиль принимал друзей из Эльдамара. Линдамо, его сын, вернувшийся из плавания к юго-восточным берегам Эндорэ, поделился удивительной находкой его команды. Он прочитал строчку из песни на языке Народа Солнца – так называют себя жители закрытой страны, где правит бог-император. Они не желают связываться с чужеземцами, особенно «морскими захватчиками», как они величают нас, и ему несказанно повезло услышать обрывок их языка от кхандского торговца-кочевника.

Каково было удивление собравшихся, когда один эльда заметил в нём неоспоримые сходства с валарином!

Его мнение разделили учёные обоих наших народов. Открытие ошарашило всех. Выходит, правитель Востока создал единый язык для своих подданных на основе родного языка.

Значит, этот дух не просто властен, но ещё и талантлив. Такое могущественное создание не может долго оставаться в тени. Рано или поздно нам придётся говорить с ним – остаётся надеяться, что миролюбием его тоже не обделили. Одни вздыхают с облегчением, другие настораживаются. Никто не знает, кому служит этот майа, и имеет ли он господина вообще. Тэльпериэн высказала опасение, как бы он не оказался одним из выживших слуг Моргота. Она считает опрометчивым полагать, что все они погибли.

Мысли Тэльпериэн внушают тревогу. Пока Народ Солнца не проявляет враждебности к другим, но, быть может, он просто ещё не нарастил военную мощь.

Всё-таки я должен снова съездить в Андуниэ. Двор утомил меня. С тех пор, как отец взошёл на престол, мне пришлось оставить книги, пожертвовать уединёнными размышлениями и проводить больше времени в суете, среди людей. Я измотан, словно клубок по ниткам. Мой дух жаждет отдохновения в тени морских сосен, где ничто не нарушает тишины, кроме чуть слышного щебета киринки. Хорошо, если рядом будет Линдамо. Всегда рад послушать его рассказы о дальних странах, в которых с такими заботами никогда не побываю сам.

Эльфы говорят, что я унаследовал нрав пра-пра-прадеда Тар-Менельдура – видимо, из-за любви к звёздам и одиночеству. В детстве я слепо верил легендам о том, что Луна – ладья с цветком Тэльпериона, но, наводя на неё телескоп, я вижу не паруса и такелаж, а горы, впадины и равнины. О них упоминал и Тар-Менельдур. Он подробно зарисовал лунный рельеф, но не успел дать имена всем его частям. Я решил завершить его работу – по крайней мере для себя; не знаю, примут ли мои предложения истинные учёные. Тэльпэ и атар получили каждый по равнине. Линдамо – гору. Хотелось бы приберечь что-то и для себя.

Если на Итиле есть твердь, быть может, там обитают и лунные эрухини? Когда я поделился этой идеей с Тэльпэриэн, она посмеялась, а после укорила меня: «Несмотря на имя, ты принц Нуменора, а не Исиля». Интересно, что бы сказал пра-пра-прадед?

========== 1500 В.Э. Об ответственном поручении ==========

Интерес к восточному вопросу угасает за отсутствием новостей: взоры снова обратились на Эрегион. Отец решил отправить туда посольство. Эльфы не вмешиваются в нашу внутреннюю политику, а мы не трогаем их – таково негласное правило. Мы дружим тесно, обмениваемся дарами, но квэнди живут своей жизнью, а мы бросаем все силы на процветание Острова и исследование диких земель. Однако в Эрегионе взошла новая «звезда», и в последнее время она засияла столь ярко, что не замечать её впредь мы не можем. До сих пор мы довольствовались слухами, но пришло время узреть Аннатара воочию.

Советники Скипетра согласились, что возглавить посольство должен не атар и не Тэльпериэн, но кто-то приближенный к ним и обладающий их доверием, и при этом достаточно разумный, чтобы не поддаться лести (именно её Эрейнион называет главным оружием Аннатара – он не доверяет ему, как и леди Галадриэль), и достаточно дипломатичный, чтобы не испортить с ним отношения.

Выбор пал на меня. Я одновременно польщён, счастлив и взволнован. Не думал, что мне когда-нибудь доведётся покинуть Остров. Сколько знаний я смогу почерпнуть в эльфийском королевстве!

И – только подумать – я увижу майа! Немногие нуменорцы похвастаться тем, что говорили с кем-то старше мира.

«Эрегион – кладезь мудрости, однако я отправляю тебя туда не для того, чтобы ты заперся в библиотеке. Твоя задача – разузнать о местных как можно больше. В особенности об Аннатаре. Эльфы не делятся с нами всеми сведениями о нём, и я не удивлюсь, что они будут многое скрывать и от тебя. Войди к ним в доверие. Добейся от них всего, чего сможешь».

Такими словами напутствовал меня атар аранья.

========== 1500 В.Э. Об Ормалэ и снова о проклятии ==========

Виделся с Ормалэ в библиотеке. Сообщил, что уезжаю – она расстроилась и попросила по возвращении рассказать об Эрегионе всё, что можно.

Она восприимчивая ученица и благодарная слушательница. Удивительно, как такая миловидная девушка до сих пор не соблазнилась вниманием мужчин и не потеряла тягу к знаниям (я было заподозрил, что противоположный пол её не привлекает, но убедился, что это не так). У неё чудесные медовые локоны, но более ценно то, что под ними. Увы, немногие это понимают – а потом удивляются, почему Ормалэ отказывает всем ухажёрам.

Тэльпериэн советует жениться на ней. Ормалэ, конечно, приятнее всех, кого мне сватали, но ей всего шестьдесят! Она младше меня на целый век и ещё успеет найти достойного избранника.

Возможно, в Эрегионе, вдали от соотечественников, я сумею разобраться в себе и сделать правильный выбор. Хорошо бы среди эльфов оказались те, кто разделяют мои предпочтения. Но надежды на это почти нет. Откуда в совершенном, не подверженном искажению народе извращенцы.

========== 1501 В.Э. Об Эрегионе ==========

Вся моя жизнь не принесла мне столько новых впечатлений, сколько первые дни в Ост-ин-Эдиле. Много всего приключилось за это время, и открыть дневник мне удалось только теперь, неделю спустя после прибытия. Опишу же вкратце последние события.

Келебримбор лично встретил нас и принял гостеприимно. Наши дары понравились эльфам. Мы долго выбирали их. По людским меркам, лучше нуменорских аулендилей не найти, но им не тягаться с Эльдар; ювелирные и кузнечные изделия бы только затерялись в сокровищницах Эрегиона. Однако ни один народ Арды не сравнится с нами в искусстве мореходства. Здесь даже эльфам есть чему у нас поучиться. Мы преподнесли Келебримбору секстант и подзорную трубу, инкрустированную слоновой костью, добытой на побережье Дальнего Харада. Он впечатлился. Как оказалось, человек с подзорной трубой мог видеть дальше, чем эльф невооружённым глазом; мы проверили это, поднявшись на одну из башен его дворца.

Я не стал тратить время на отдых и, едва окинув взором отведённую мне комнату, отправился осматривать город вместе с Келебримбором и Линдамо. Мне не терпелось взглянуть на то, как живут квэнди.

Не знаю, догадался ли сын Куруфина о моём королевском происхождении. Вероятно, те, кто бывал в Нуменоре, уже нашептали ему обо мне, но он продолжает подыгрывать. Для большинства Гвайт-и-Мирдайн я по-прежнему Ранхиль из Эльдалондэ. Мы решили, что появление принца во главе с большим посольством напрасно всех взбудоражит, и мне будет сложнее добиться доверия нолдор.

Если я даже под фальшивим именем узнал так мало, как теперь, не представляю, каково бы мне пришлось с настоящим.

В городе мне бросились в глаза маленькие коренастые люди, разгуливавшие по улицам – гномы. Я и забыл, что Гвайт-и-Мирдайн дружны с ними. Особенно поразили меня их бороды – густые, украшенные золотом и митрилом, заплетённые в замысловатые косы. Никогда таких не видел!

Мне нравятся гномы. Теперь мечтаю посетить Кхазад-Дум; жаль, в этот раз не хватит времени.

Напрасно я не взял с собой больше людей. Мне одиноко среди Эльдар. Они как скалы или деревья – древние, вечные части Арды, что появились задолго до моего рождения и продолжат дышать её воздухом, когда я сгину. Моя жизнь рядом с ними – краткий вздох, отблеск падающей звезды.

И всё же хорошо, что нас только трое. Глупцы, которыми Остров Звезды не обделён, могут начать завидовать эльфам; поэтому дружить нашим народам лучше на расстоянии.

Келебримбор показывал фонтаны, статуи, дома и сады, но обходил вниманием то, чем славится Эрегион в первую очередь – мастерские. В ответ на расспросы об Аннатаре он только просил прощения и говорил, он занят.

– Иногда Артано (очередное прозвище кудесника) днями не выходит из кузницы, не ест, не пьёт и никого к себе не подпускает. Тревожить его – себе дороже.

– И вы доверяете ему? – последовало наше изумление.

Первый мастер Гвайт-и-Мирдайн нахмурился, когда мы выразили сомнения в честности Аннатара. Он догадался об их источнике и заверил нас, что опасения Эрейниона напрасны и происходят из зависти.

Несмотря на репутацию потомков Феанора, последний из них – приятная и интересная личность; видно, что он старается быть хорошим хозяином для гостей. Однако у Тьелперинкваро много дел, что вполне объяснимо, и в некоторые дни вместо него нам всё показывали и объясняли его доверенные помощники.

Одолевает тоска по дому. Эрегион великолепен, но здесь всё чужое. Коротаю часы в библиотеке – эльфы великодушно впустили меня в неё. Сейчас я пишу это, находясь в ней, и, откровенно говоря, меня клонит в сон, поэтому буду заканчивать. Что же мне добавить напоследок?

Прошла неделя, а Аннатара никто из нас по-прежнему не видел.

Красота эльфийских нисси не «исцелила» меня, как надеялся отец, ибо их мужья, братья и сыновья не менее прекрасны.

***

О Эру Илуватар. Какой же я болван. Я всё-таки заснул в библиотеке и проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Прежде, чем я успел опомниться и разглядеть нарушителя спокойствия, тот воскликнул:

– Надо же – человек! Фануи, кто его впустил?

– Это посланец короля Нуменора, ваша светлость. Почётный гость, – смутился библиотекарь.

– Ранхиль ан-Эльдалондэ, – уточнил я, встав и распрямившись. – С кем имею честь говорить?

Передо мной возвышался мужчина с копной густых золотистых волос до плеч, чёрными бровями, светло-серыми, почти белыми глазами и чётким очерком губ. Я так засмотрелся на него, что забыл о распахнутом дневнике и в ужасе захлопнул его, надеясь, что Дивный не разглядел записи, в которых я восторгался сильной половиной его народа.

– Не беспокойтесь, я ничего не прочёл, – заверил он меня, но по взгляду я понял, что он врал, и захотел провалиться сквозь землю. – Я слыхал о посольстве с далёкого Острова. Мне мало известно о ваших землях. Должен признаться, я считал, что они полудикие, но вы не похожи на дикаря.

– Полудикие? Вы шутите? – я возмутился и напомнил про секстант.

Мужчина поинтересовался, что это, а, когда я объяснил, рассмеялся. Сказал, что далёк от мореплавания, но не чувствует себя обделённым из-за этого. Он заметил мою усталость, предложил встретиться завтра, чтобы я поведал ему об Острове Звезды, и удалился.

Потом библиотекарь (Фануи, замечательный эльф; мой ровесник, но по меркам квэнди ещё почти дитя) объяснил мне, что это был Аннатар.

Я ждал встречи с Аулендилем, но… чтобы наше знакомство началось настолько глупым образом! Он и так невысокого мнения о дунэдайн, а я уронил честь родины в его глазах ещё больше. Это следует исправить как можно скорее. Тем более, что он видел мои тайные записи… Отчего-то я верю, что он никому не расскажет (странно – в его глазах не читалось осуждения), и всё-таки не нахожу себе места от волнения.

В библиотеке я зевал и был готов подпирать веки карандашами, а теперь сна ни в одном глазу. Один стыд. Моя рука дрожит – утром я не разберу свои каракули и устыжусь написанного. Ночь подчас опьяняет не хуже вина (хотя и вина во мне хватает).

Я настолько объят тоской по Нуменорэ, что мне захотелось перейти на адунаик. Давно так сладко не звучал для меня родной язык! Синдарин и квэнья осточертели мне. Теперь они связаны в моём сердце с высокомерными чужаками. Почему же мы, знатные нуменорцы, так презираем родное наречие и хвастаемся познаниями в эльфийском? Почему подстраиваемся под другой народ, забывая о нашем?

Кроме того, синдарин в Ост-ин-Эдиле знают все, квэнья – многие, а адунаик – три человека.

О Эленна… нет. Анадунэ. О Анадунэ, мой благословенный дом! Я люблю тебя больше жизни и ничего не желаю так, как твоего процветания. Все знания, добытые в Эрегионе, я употреблю, чтобы прославить тебя среди народов Средиземья.

И, îdô bêtha izindi*, возвратившись домой, я женюсь и продолжу род твоих королей. На сто шестьдесят четвёртом году жизни я должен наконец повести себя, как мужчина.

О Анадунэ, Йозайан, Зен’набар, Гимлад…

Zagir annardi an’Gimlad! *

Комментарий к 1501 В.Э. Об Эрегионе

* Адун. «Ныне слова мои прямы».

* Боевой клич нуменорцев: «Мечи воинов Гимлад [Эленны]!»

========== 1501 В.Э. Об Аннатаре как мастере ==========

Могущество прибоя, разбивающегося о скалы. Непоколебимость горной гряды. Взгляд, полный пламени земных недр. Мастерство, равных которому нет.

Всё это воплощено в одном человеке.

Майа.

Я не поэт. Мне никогда не достанет искусства описать его работу словами, но чувства настолько переполняют меня, что я не могу удерживать их внутри. Пусть изольются на бумагу.

Я не жил, я не дышал до тех пор, пока не увидел его, кующего меч. Не зря я ждал целый месяц.

========== 1503 В.Э. Об Аннатаре как личности ==========

Мастерство творца ничего не говорит о том, насколько он приятен в общении. Аннатар – тому подтверждение.

Он хорошо подготовился к встрече: изучил карту Нуменора, разузнал про наши обычаи и законы. На другое я после двух лет ожидания и не рассчитывал. Даже разочаровался: за это время он мог бы и выучить адунаик.

Я воспевал Эленну, стремясь показать, что, несмотря на смертность, мы не дикие и не отсталые. Мне наказали быть осторожным с Аннатаром, однако не вижу ничего предосудительного в том, чтобы поделиться с ним общими сведениями об Острове и его жителях.

Майа напомнил, что не все люди Арды благословлены нашими здоровьем и долголетием, и поинтересовался, не находим ли мы это несправедливым.

– Пожалуй, – ответил я. – Но мы помогаем менее везучим собратьям. Учим их письменности, земледелию, врачеванию, изготовлению лекарств и орудий…

Тогда Аннатар задал вопрос, заставший меня врасплох.

– А если бы вы сумели превозмочь ваш рок – или, как вы называете это, «дар», – поделились бы вы высшим благом с другими?

Сразу видно, что он плохо понимает дунэдайн. Я объяснил, что мы никогда не искали пути к бессмертию и не считали его «высшим благом»; сама мысль об этом казалась пустой и немудрой.

– Я не сомневаюсь в мудрости вашего высочества, – промолвил он, – однако ваше мнение может не отражать настроения народа.

Раз уж Аннатар знает, что я принц, то может представить, сколько прошений я выслушал за свою «недолгую» жизнь. Люди, знатные и простые, жалуются на налоги, судей, соседей, но не на срок наших жизней. Это всё равно, что роптать на скорость движения солнца; городским сумасшедшим и тем такое такое в голову не приходит. Кудесник мне, конечно же, не поверил. Я бы пригласил его в Нуменор убедиться, но, боюсь, последствия этого будут непредсказуемы. Сладкие речи майа могут посеять опасные семена в плодородной почве Эленны.

Нет ничего плохого в том, что Нуменорэ ему не интересна. Для нас же лучше, чтобы он держался от неё подальше. Линдамо согласен со мной. Он полагает, что дунэдайн должны и вовсе прекратить отправлять послов в Эрегион, пока таинственный майа здесь.

На мой взгляд, бросаться в эту крайность тоже не следует – поездка принесла нам большую пользу.

Аннатар намекал на то, что бывал на Востоке в местах, куда не ступала нога дунадана. Линдамо не сдержался и полюбопытствовал, не показалось ли ему знакомым лицо их бессмертного правителя. Аннатар ответил отрицательно. Если он и встречал этого духа раньше, то не опознал в новом обличье. Мы стали расспрашивать его о жизни обычных “Людей Солнца”, но в ответ получили лишь “Она совершенно не такая, как на Западе”: майа спешил и пообещал рассказать нам о Востоке позже.

Учитывая его нечеловеческое восприятие времени, мы быстрее сами доберёмся до тех земель, чем добьёмся чего-либо от него.

Насыщенный выдался день. Вечером виделись с Эрестором, человеком (точнее, эльфом) Гил-Галада. Выслушали предостережения. Я честно признался, что моё общение с Аннатаром так же поверхностно, как в первые дни нашего знакомства; за два года он так и не снизошёл до нас, смертных.

Это не успокоило посланника. Он велел нам не терять бдительность, не обманываться напускной таинственностью Аулендиля и не принимать от него даров; всё то же, что мы слышали в Нуменоре.

Эрестор изучил взглядом мои руки и справился, где я приобрёл мои кольца. На встречу я надел три: два нуменорских и эльфийское, то, что отец подарил на столетие. Его выковали задолго до Аннатара. Эльда извинился за дотошность и сказал, что им руководит не праздное любопытство, а беспокойство за наш народ.

– К сожалению, люди… – Эрестор осёкся. – Люди с благословенного Острова не видели коварства падших бессмертных.

Он вовремя поправился, но я прекрасно понял, что он хотел сказать. Люди слабы, доверчивы и недальновидны, их ничего не стоит одурачить и подчинить своей воле. Эльфы, считающие так, немногим лучше Аннатара.

Но более занятна другая его оговорка. «Падший бессмертный». Об Артано ходили разные слухи, но я впервые слышал прямое обвинение в предательстве светлых сил. Будь он падшим, разве бы Валар не узнали и не сообщили эльфам? Аннатар не самый любезный собеседник с моей точки зрения, но это ещё не делает его тёмным. Напротив, тёмный майа стремился бы очаровать всех чистосердечностью и благодушием. Он бы боялся показаться неприятным.

Линдамо заметил, что Эрестор не обратил внимание на его брошь и браслет; его заинтересовали только кольца. Любопытное наблюдение, однако вполне вероятно, что посланник Эрейниона знал о том, что похожие броши носят все наследники лордов Андуниэ, а браслет не увидел под рукавом.

Как бы там ни было, его интерес к ювелирным изделиям укрепил наши подозрения в том, что Гвайт-и-Мирдайн поделились с нами не всеми сведениями о своих трудах.

Однако я вовсе не желаю клеветать на Келебримбора. Ему много лет, больше, чем Острову, но его взгляд по-прежнему полон юношеского задора. Он верит в лучшее и мечтает о дружбе между всеми обитателями Арды, невзирая на пережитые войны и братоубийства; ценит подчинённых исключительно за способности, мыслит широко, интересуется другими народами и не ставит их ниже своего.

Я считаю его другом и не желаю разглашать его сокровенные мысли соотечественникам. Даже этим страницам я их не доверю. Я готов изливать на них свою душу, но душа друга – священна.

========== 1505 В.Э. О мечте Келебримбора и его даре ==========

«Красотой сильмариллов восхищались, но чего стоит красота, принесшая в мир столько боли? Красота, разлучившая моих родителей, уничтожившая мой дом? Я пресытился безделушками и мечтаю создать что-то по-настоящему полезное. То, что откроет возможности, о которых мы не подозревали, но прежде всего научит эльфов, людей и гномов понимать друг друга. Соединит умы и сердца, а не посеет раздор, как творения моего деда».

Такие слова однажды произнёс Келебримбор. Наконец я узнал их смысл.

То, что произошло сегодня в кузнице – тайна, но, даже если бы я проболтался другим нуменорцам, они бы сочли мои слова выдкмкой. Я и сам с трудом себе верю.

Невзрачное серебристое кольцо (полагаю, основа сплава – митрил; о примесях судить не берусь), словно объятое нездешним сиянием. А, когда подержишь его в пламени, на нём проступает надпись:

Неразрывны в земле корни трав и деревьев; разделённые морем, под ним острова все едины.

Я оправдываюсь тем, что не мог отказать в примерке из вежливости, но кого я обманываю? Я сгорал от любопытства. Неведомая сила тянула меня к кольцу. Если бы я не надел его, то бы сожалел об этом вечно.

Когда Келебримбор заговорил со мной, я решил, что схожу с ума. Я отчётливо слышал мастера, но его губы не шевелились; голос звучал у меня в голове. В недоумении я моргал, стараясь прогнать наваждение, но Келебримбор так же безмолвно засмеялся и объяснил, что мы разговариваем прикосновением мыслей – осанвэ.

Я испугался, как бы он не залез мне в голову и не узнал обо мне лишнего, и тут же снял кольцо.

– Не беспокойтесь, я никому не скажу о том, что вчера вы подглядывали за купающейся Тэилиориль… Шучу, – улыбнулся Келебримбор. – Я «слышу» только то, что вы позволяете слышать.

Затем мы попробовали ещё раз. Не прошло и часа, как я ощутил себя так, будто пробежал три лара: человеческий разум строптивее, чем мы предполагаем, и его необходимо упражнять, как мышцу. Однако усталость моя была приятной. Обычная душевная беседа с другом приносит немалое удовольствие, а беседа мысленная! Я чувствовал расположение духа Келебримбора, как своё, и радовался вместе с ним. Исполнилась его давняя мечта – открыть разум людей для осанвэ. Тем временем он объяснял мне пользу своего изобретения.