Текст книги "Пиво, зелья и неразумные мысли (ЛП)"

Автор книги: HeyJude19

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Я имел ввиду это, Грейнджер, – сказал он с легким разочарованием.

Она нахмурила брови.

–Что именно?

Драко отпустил ее запястье и отвернулся от нее к противоположной стене, его глаза были затуманены.

–То, что я надеялся, что ты не вспомнишь.

Она немного подождала, не начнет ли он рассказывать, но он хранил стоическое молчание. Еще больше решив получить ответы, она прошла в свой кабинет и закрыла дверь. Омут Памяти у Гермионы был первой крупной покупкой, которую она сделала на зарплату, полученную в Министерстве, много лет назад. Он помог преодолеть разрыв между ней и ее родителями после того, как она восстановила их память и вернула их в Англию после их короткого пребывания в Австралии. Когда Гермиона обнаружила, что некоторые воспоминания слишком тяжелы, чтобы просто говорить о них, она позволила родителям увидеть свои переживания “со стороны”. Хотя вначале они и сердились на нее за то, что она изменила их воспоминания, возможность просматривать военные события Гермионы в своем собственном темпе помогла им понять, насколько опасной была жизнь Гермионы, и осмыслить ее роль в войне.

Сделав глубокий вдох, она откупорила воспоминание Малфоя и выпустила его в чащу, тут же нырнув в неё с головой. Она снова оказалась в “Дырявом котле” и увидела версию Малфоя из прошлого в углу, в кабинке с Теодором Ноттом, Блейзом Забини и человеком, которого, по ее мнению, звали Адриан Пьюси.

Похоже, они праздновали помолвку Нотта с Дафной Гринграсс, Забини подшучивал над Ноттом, который наконец-то набрался смелости и сделал предложение. Малфой выглядел более расслабленным, чем она когда-либо видела его, медленно потягивая виски каждые несколько минут. Он был далек от того буйного хулигана, который постоянно требовал внимания от окружающих его друзей.

В конце концов, к столам подошла группа авроров и начала допрашивать и выводить группы людей. Малфоя допрашивали последним, и он отмахнулся от них, когда они спросили, не нужно ли подождать его. Гарри почти сразу же освободил Малфоя и спросил, не будет ли он против подождать несколько минут снаружи, на случай, если он им снова понадобится.

Малфой вышел из паба, и в этот момент Гермиона наконец увидела себя в воспоминаниях. Она сидела на земле и что-то быстро бормотала себе под нос.

– Джинни была такой хорошей подругой. Хорошей сестрой. Жаль, что мы не могли официально быть сестрами, но такова жизнь, не так ли? Мы с Роном просто не подходим друг другу, но ничего страшного, мы и сейчас такие хорошие друзья. Друзья – это важно, да, особенно такие друзья, как Джинни. У меня не так много подруг, возможно, потому что мне трудно общаться с женщинами моего возраста, я не знаю почему, просто так всегда было.

Она увидела, как Малфой с легким беспокойством посмотрел на нее, потом осмотрел всю улицу, но они были совершенно одни. Он выглядел смирившимся, когда подошел к ней.

– Э… все в порядке, Грейнджер?

Гермиона перебирала в уме, наблюдая за разыгравшейся перед ней сценой. Она не помнила, чтобы что-то из этого происходило.

– Грейнджер, ты можешь стоять? Что с тобой?

Она из воспоминания начала истерически смеяться, а затем поднялась и прижалась лицом к растерявшемуся Малфою.

Гермиона смущенно прикрыла лицо, слыша и видя, как она лепечет и хихикает в личном пространстве Малфоя. Когда она увидела, что Джинни вышла из паба и подошла к ним, она вздохнула с облегчением. Конечно, Джинни должна была положить этому конец.

– Гермиона! Вот ты где! – крикнула Джинни и потянула ее за руку. – Эй, Малфой, Гарри сказал, что ты можешь идти.

– С ней все будет в порядке? – Драко бросил настороженный взгляд на Гермиону, которая все еще болтала о Малфое и почему-то о Джордже и Фреде.

– Да, это просто большая доза Болтливого Напитка.

– А, это многое объясняет.

К ужасу Гермионы, она увидела, как пошатнулась, и удивилась, когда Малфой автоматически потянулся вместе с Джинни, чтобы помочь ей удержаться на ногах.

Она видела, как Джинни попросила Малфоя о помощи, и Гермиона снова была удивлена его действиями, когда он согласился, и ее рука обвилась вокруг его туловища. Гермиона следила за тем, как сконфуженная группка из трех человек бредет по Косой Аллее.

Ее одурманенное “я” поддерживало постоянный поток бессмысленной болтовни, пока они шли дальше. Несмотря на бессмысленное содержание, все это было довольно безобидно:

– Я не часто хожу куда-то в такие будние вечера, но Джинни очень, очень настаивала, а потом она заставила меня рассказать ей то, что я поклялась никогда и никому не рассказывать, но я просто не могла больше сдерживаться! Это отнимает силы, знаете ли, хранить секреты, и я просто должна была сказать кому-то, что мне вроде как нравится…

– Гермиона, НЕТ!

– Драко Малфой, и она поклялась, что не расскажет ни единой душе, и даже не высмеяла меня за это, а потом появилась эта копия, и я так впечатлена количеством магических манипуляций, необходимых для создания такой точной имитации…

Джинни с ужасом посмотрела на Гермиону.

– О боже Мерлин, Малфой, она убьет меня завтра. Зачем она выплескивает свои сокровенные чувства? Я думала, что “Болтливый напиток” просто делает тебя слишком разговорчивым, а она ведет себя так, будто ей в глотку запихали Веритасерум!

– Значит, я ей нравлюсь, да?

Малфой ухмылялся, как кот, которому достались сливки, и у Гермионы от смущения забурчало в животе. Он знал! Этот ублюдок весь день и вечер знал, что Гермиона питает к нему эту дурацкую влюбленность.

По мере того, как воспоминания развивались, ее унижение только усиливалось. Ее прошлое “я” поэтически описывало внешность, прическу и стиль одежды Малфоя, в то время как ее нынешнее “я” боролось с позывами к рвоте. Она делала все более раскрепощено – сексуальные комментарии о нем, в то время как он забавно ухмылялся. Она “изрыгнула” нелепый грязный лимерик{?}[Ли́мерик – стихотворный жанр английского происхождения, пятистишие абсурдистского содержания] о том, как оседлала его. Все это время она убеждала себя, что ее провожал домой не Малфой, а умный андроид с лицом Малфоя, созданный “Всевозможными Волшебными Вредилками”.

Гермиона хотела покинуть воспоминание и уехать в Сибирь, но что-то приковало ее к месту, побуждая довести дело до конца, каким бы ужасным оно ни было. Бедная Джинни изо всех сил пыталась помочь Гермионе, но это было бесполезно. Малфой только подначивал ее, с все более самодовольным видом слушая ей тайное желание за тайным желанием.

Когда она поведала всему миру, что Драко, произнося ее имя на ежемесячном собрании, вызывает у нее мгновенный оргазм, Гермиона почувствовала, как на глаза наворачиваются стыдливые слезы. Она наблюдала, как глаза Малфоя недоверчиво расширились, а сам он задыхался, и задыхался он от истерического смеха. Он продолжил расспрашивать ее о том, что будет дальше, как все будет происходить, если она пригласит его в свой кабинет, а затем если он пригласит ее на ужин. Ее интуиция оказалась права, этот день и свидание были слишком хороши, чтобы быть правдой. Она вела себя как идиотка, одержимая похотью, и неосознанно сыграла ему на руку.

Очевидно, для Малфоя все это было одной большой шуткой. Теперь, когда он знал о ее влечении к нему, он из кожи вон лез, чтобы использовать это против нее, фактически унижая ее. Как это, должно быть, забавляло его – заставить пресловутую грязнокровку признаться в своих чувствах, чтобы на следующий день манипулировать ее реакцией ради развлечения себя любимого. Гермиона никогда в жизни не чувствовала себя такой наивной. Конечно, Драко Малфой никогда бы не заинтересовался ею в романтическом плане, это был всего лишь жестокий розыгрыш. Подумав, что она увидела достаточно, Гермиона решила выйти из воспоминаний, но смена тона остановила ее.

Гермиона в воспоминании печально вздохнула.

– Ты был так добр ко мне, не так ли? Поддерживаешь меня, помогаешь благополучно добраться до дома, разговариваешь дольше двух минут, до сих пор не бросил ни одного оскорбления в мою сторону, нет, ты, конечно, дразнишь меня, но в этом нет обычной жестокости…

Малфой нахмурился и посмотрел на нее сверху вниз.

–Ты считаешь его жестоким? Своего настоящего Драко?

Гермиона пожала плечами.

– Возможно, уже нет, но он точно не стал бы прикасаться ко мне таким образом, не тогда, когда я, ну, я .

Она увидела, как лицо Малфоя немного осунулось.

– Грейнджер, послушай, он не верит во всю эту чертову ерунду с чистотой. Больше нет.

Теперь из его тона исчезло всякое поддразнивание, он звучал и выглядел искренне раскаивающимся. Болтливая Гермиона тоже выглядела подавленной.

– Я, конечно, простила его, я считала его довольно искренним, но, я не уверена, что он был бы таким сговорчивым. Мне кажется, я для него скорее пустое место, не так ли?

–Немного резковато, Грейнджер, я не думаю о тебе как о “пустом месте”– сказал Малфой, поджав губы.

– Теперь я знаю, что ты просто некий андроид с его лицом, но позволь мне объяснить тебе следующее. Я не потрясающе привлекательная женщина…

– Гермиона, ты именно такая! Не надо так о себе отзываться! – кричала Джинни.

– Это неправда, Джин, особенно для того, кто выглядит как Драко Малфой. У меня слишком пушистые волос, а эту черту он всегда ненавидел, он говорил мне об этом в школе. По крайней мере, мне исправили зубы, потому что это была другая моя черта, над которой он насмехался. Нет, я скорее думаю, что в худшем случае Драко Малфой считает меня отвратительной, а в лучшем – вообще не думает обо мне.

Малфой смотрел на нее сверху вниз, и если Гермиона правильно поняла его выражение лица, то в его взгляде сквозили вина и стыд.

Прошлая Гермиона печально прислонилась к Драко.

– Он никогда бы не позволил мне подойти к нему так близко. И это прекрасно, я знаю себе цену, но приятно помечтать, понимаешь? Ты не человек, я не уверена, что ты сможешь понять отчаянную тоску по человеку, которого не можешь иметь, который может быть с тобой собой. Я переживу это, я уверена…

– Теперь ты счастлив, Малфой? – резко спросила Джинни.

– Нет. Совершенно, нет. – Он пробормотал что-то мрачное, звучащее противоречиво.

Трио достигло места аппарации, и, к удивлению Гермионы, Драко попросил оставить его наедине с ней, и она наблюдала, как Джинни отошла чуть в сторону. Он обнял Гермиону и заглянул в ее остекленевшие глаза.

– Я хочу, чтобы ты знала, что мне жаль. Мне действительно жаль. Ты даже не представляешь, какой я на самом деле трус. Мерлин, я настолько жалок, что даже не могу признаться тебе в этом без гарантии, что завтра ты все это забудешь. Я понятия не имел, что ты так ко мне относишься. Ты хочешь знать истинную причину, по которой я никогда не смотрю на тебя повторно? Почему я избегаю тебя любой ценой? Почему наше общение на работе сводится к вежливым кивкам в коридоре и безразличным разговорам? Потому что я никогда, никогда не смогу заслужить тебя. Конечно, я не рассматривал тебя в романтическом плане, как я смел? Я никогда не допускал такой мысли, потому что невозможно, чтобы кто-то вроде тебя, кто-то такой по своей природе хороший, когда-либо смотрел на меня и видел во мне кого-то, достойного ее внимания. Если бы я знал… Грейнджер, если бы я знал, что ты чувствуешь, возможно… возможно, все могло бы быть по-другому. Черт, я не знаю. Просто… не думай о себе плохо из-за такого засранца, как я.

Это была самая неприкрытая откровенность, которую она когда-либо слышала от него. Озадаченная его нехарактерной прямотой, она поняла, что он сказал все это в расчете на то, что она забудет его откровенное, искреннее заявление. Последние слова Малфоя, когда он схватил ее за запястье в гостиной, внезапно всплыли в ее памяти: Я имел в виду это, Грейнджер… единственное, что я надеялся, что ты не запомнишь.

– Ты прекрасна. Воистину, ты прекрасна. Не позволяй никому говорить тебе обратное.

Искренность в его глазах и голосе, когда он говорил это ее одурманенной “я”, снова довела Гермиону до слез. Ее бормочущая сущность едва признала комплимент.

– Ты знаешь, что у тебя великолепные губы, и я часто смотрю на них, когда ты говоришь. Я и не догадывалась, насколько у тебя красивые губы, потому что большую часть моей жизни они извергали на меня ругательства…

– И я так сожалею об этом. Ты даже не представляешь, как мне жаль.

– Проехали и все такое, у нас уже был этот разговор…

– Возможно, но, похоже, я и сейчас причиняю тебе боль, хотя и неосознанно. Если бы я знал, что ты будешь не против моих ухаживаний, возможно, я бы действовал. Но ты этого не запомнишь, и самое меньшее, что я могу для тебя сделать, это сохранить твой секрет – Малфой печально вздохнул и поцеловал ее в щеку.

Гермиона закрыла глаза и тщетно пыталась вспомнить, как он прикоснулся губами к ее щеке. Его поцелуй казался таким нежным, и она прокляла раздражающее сочетание алкоголя и Болтливого напитка, которое заставило ее потерять этот нежный момент в собственных мыслях.

Только она подумала, что воспоминания закончились, как услышала собственный голос, снова зовущий Малфоя.

– Разве ты не из Слизерина?

– Прошу прощения? – спросил он, смутившись.

Казалось, ее прошлое “я” было раздражено тем, что ей приходится повторяться.

– Я спросила, разве ты не из Слизерина?

– Утром вроде еще был моим факультетом в Хогвартсе, да.

Гермиона нахмурилась и закатила глаза.

– Разве я только, что не вручила тебе полное руководство по ухаживанию за мной? Я не только раскрыла все стороны, которые я нахожу в тебе привлекательными, но и рассказала, как именно ты на меня влияешь! Любой достойный Слизеринец взял бы эту информацию и использовал ее на мне! Честно говоря, единственное, чего тебе не хватает, так это маршрута моего воображаемого первого свидания с Драко Малфоем!

– Тогда продолжай, Грейнджер. Расскажи мне.

И она рассказала ему. Гермиона широко раскрыла глаза, когда поняла, что произошло. Разве я только что не вручила тебе полное руководство по ухаживанию за мной?

Он выслушал ее. Разве он не поступил именно так? Гермиона вспомнила их сегодняшний ужин, когда она почувствовала себя в невыгодном положении. Интуиция подсказывала ей, что Малфой работает по сценарию, и она была права. Это был ее сценарий, точная дорожная карта для успешного свидания с ней, и он следовал ей до мелочей.

Он назвал ее по имени, вступил с ней в дискуссию, затеял глупый спор, щеголял этим дурацким сексуальным платком, пригласил ее на ужин, послал ей цветы, повел в шикарный ресторан…

Было ли это слегка подловато? Безусловно. Но разве до того, как она побудила его, он не был готов держать ее тайну при себе? Если бы он действительно хотел отомстить ей, разве он не выставил бы это напоказ на следующий день? Не втирал бы это в лицо ее друзьям и ей самой? Гермиона не могла припомнить ни одного другого ухажера, который бы так старался дать ей именно то, о чем она просила. Возможно, она сильно недооценила зрелость Драко Малфоя.

Прошлая Гермиона была неумолима. – …Я бы не отказалась пригласить его внутрь, но это только первое свидание, и хотя на мне моя любимая пара откровенных трусиков, что, правда, больше для уверенности, я не ожидаю, что Малфой увидит их или что-то еще…

– Милостивый Салазар, Грейнджер, ты можешь убить парня подобным заявлением, – простонал Драко.

– Они прекрасного нежно-розового цвета, но, как я уже сказала, я бы не хотела трахаться после одного ужина и…

Гермиона увидела, как у него перехватило горло и сжалась челюсть.

– Как ты смотришь на слегка откровенные ласки?

– Почему бы и нет! У меня на шее есть одно место, чуть ниже уха, и я часто думаю, каково это, когда он целует и покусывает это самое место, а я провожу пальцами по его волосам и…

Глаза Драко расширились, и она заметила, как он крепче сжал ее талию.

– Мерлинова борода… Я лучше пойду, но завтра увидимся на работе, Грейнджер. Только знай, что я всю ночь буду думать о тебе в крошечных трусиках нежно-розового цвета.

Ее прошлое “я” сияло, когда он отошел от нее и подмигнул.

– Она вся твоя, Рыжая! – позвал он и передал ее Джинни.

На этом воспоминания закончились, и Гермиона снова оказалась в своем домашнем кабинете. Сделав несколько успокаивающих вдохов, она опустилась в кресло за письменным столом, мысли вихрем проносились в голове. Драко не был с ней до конца откровенен, но и Джинни тоже. У обоих, очевидно, были свои причины: Джинни – чтобы защитить ее от смущения, Драко – чтобы добиться ее расположения.

Но было ли это сделано для того, чтобы добиться ее расположения? Как он на самом деле относится к Гермионе? Она с ужасом поняла, что совсем не знает этого человека, сидящего в ее гостиной. Ее влюбленность была порождена похотью, чисто физическим влечением, которое, как она надеялась, когда-нибудь рассеется. Но разве до того, как Джинни и Гарри сорвали свидание, она не чувствовала с ним связь? По ее мнению, Малфой по-своему проявил себя. Он воспользовался этой информацией, но не в корыстных целях, а по настоянию самой Гермионы, чтобы получить возможность провести с ней ночь и, возможно, использовать знание, чтобы узнать ее получше.

С новой решимостью Гермиона вернулась в гостиную и обнаружила, что Драко все еще сидит на диване. Его плечи были напряжены, все тело напряжено, но лицо оставалось бесстрастным. Он ничего не сказал, когда она подошла и села рядом с ним, но он казался человеком, ожидающим смертного приговора.

Она повернулась к нему и спросила, – Так ты действительно это сделал?

– Что сделал?

– Ты действительно провел всю ночь, думая обо мне в трусиках нежно-розового цвета?

На его лице появилась медленная ухмылка.

– Я бы не сказал, что всю ночь, – выражение его лица стало хищным. – Скорее, один раз прошлой ночью, один раз сегодня утром и еще один раз перед нашим свиданием.

Гермиона наклонилась ближе и приблизила свое лицо к его лицу.

– Я все еще согласна на легкие откровенные ласки, если ты не передумал.

– Боже, да, я хочу испытать то место на шее, о котором ты говорила, – хрипло сказал он и нежно обхватил ее лицо. Поцелуй был неуверенным и сладким, Гермиона наслаждалась тем, что они теперь на равных. У него больше не было преимуществ над ней, его партия была сыграна. Она улыбнулась ему в губы и прижалась грудью к его груди. Драко провел языком по её сомкнутым губам, и она позволила ему ненадолго проникнуть, чтобы почувствовать вкус друг друга, прежде чем он отстранился. Она положила руки ему на плечи, и он стал покрывать мягкими поцелуями ее челюсть, а затем исполнил ее желание и прикоснулся к коже под ухом. Она выгнулась дугой и, потакая своей прихоти, запустила руки в его волосы, а он продолжил нежное наступление на кожу ее шеи.

– Так же хорошо, как ты себе представляла? – дразняще прошептал он ей на ухо.

– Даже лучше, – прошептала она и откинулась назад, чтобы вопросительно посмотреть на него.

– Что ты скажешь об ужине завтра вечером? Узнаем друг друга, как следует.

– Ты попала, Грейнджер – он встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться. – Полагаю, сегодня у нас нет шансов увидеть эти пресловутые трусики воочию, не так ли? – нахально сказал Драко, когда она проводила его до двери.

Она игриво потрепала его по руке.

– Дурак. Нет, боюсь, не сегодня. Твои воспоминания заставили меня о многом задуматься.

– Правда?

–Да, – озорно усмехнулась она. – Я думаю, что у меня есть отличный новый продукт для Джорджа. Как тебе больше нравится – волшебный Малфой или приманка Драко?