Текст книги "Серебряное перо (СИ)"

Свет. Слепящий солнечный свет. Он проникал даже через плотно сомкнутые веки.

– Привет, Твайлайт! Ну-ка вставай!

Твайлайт Спаркл с трудом поднялась на трясущихся ногах и раскрыла глаза. Перед ней стояла Рейнбоу Дэш. Ветер лохматил её гриву и шёрстку, но пегасочка не обращала на это внимания.

– Рейнбоу… Я… Мы вместе?

– Ты там, где ты есть, Твайлайт. – улыбнулась Свити Белль, шелестя высокой травой подходя к ним сзади. Она уже была совсем взрослой пони с красивой кьютимаркой. – Ты всё-таки решилась прийти к нам?

– Да. Я решилась. – кивнула Твайлайт.

– Тогда полетели быстрее! Флаттершай и Пинки Пай уже тебя заждались! И… – Рейнбоу заговорщицки подмигнула ей. – Кое-кто ещё…

Твайлайт глубоко вдохнула свежий воздух, несущий аромат чего-то очень приятного. М-м-м, кексики. Что же, она действительно там, где ей следует быть.

– Полетели! – решительно воскликнула пони.

–

Со смертью всё только начинается…

========== Танец сердца ==========

Сердце Октавии то замирало от страха, то вдруг начинало биться с такой силой, как будто бы старалось выпрыгнуть из груди. Она уже несколько раз смотрелась в попадавшиеся на пути зеркала и каждый раз находила какой-то изъян в своём внешнем виде – то шерстинка встанет, то волоски гривы растреплются, то розовый галстук-бабочка немного съедет на сторону. Она не знала, оставить или всё-таки расстегнуть пуговицу своего чёрного пиджака и белой рубашки, наконец выбрала третий вариант и расстегнула золотую пуговицу с изображением лепестка розы, а вот простенькую белую пуговицу рубашки оставила застёгнутой. Неожиданно захотелось пить, во рту появилась необъяснимая сушь, но к этому моменту стражник-единорог в золотых доспехах подвёл кобылку к деревянным дверям и, немного приоткрыв одну из них, громко крикнул:

– Принцесса Селестия, принцесса Луна, Октавия Мелоди по вашему приказанию прибыла!

– Спасибо. Пусть проходит, мы давно её ждём.

Страж отошёл и жестом копыта пригласил Октавию войти. Опустив глаза в пол и размахивая хвостиком, словно метлой, земнопони зашагала вперёд.

– Приветствуем вас, Мелоди.

Октавия заставила себя поднять голову. Она находилась в большой, очень большой комнате. Стены выкрашены в синий цвет, потолок выбелен до рези в глазах. Тут и там стоят мягкие диванчики. Сами принцессы лежат на пуфиках возле низкого стола, на котором стоят шахматы, две белых чашечки, сахарница и небольшой чайник, из носика которого вырывался пар. Принцесса дня и света Селестия была без нагрудника и накопытников, только с диадемой на голове. У принцессы ночи и тьмы Луны на шее посверкивали круглые бусы, а на задних копытцах находились мягкие тапочки. Такие же тапочки, только для передних ног пони, лежали чуть в стороне.

– Здравствуйте, – тихо и хрипло проговорила Октавия. Поняв, что так никуда не годится, она прокашлялась и повторила уже громче и без хрипоты. – Здравствуйте, принцесса Селестия, здравствуйте, принцесса Луна.

– Можно и не так официально, – улыбнулась Селестия и удивительно! – её улыбка целебным эликсиром проникла в тело Октавии и в самую её душу, согревая пони и придавая ей смелости. – Мы же сейчас находимся в неформальной обстановке.

– Хорошо, принцесса. Я поняла.

– Вот и отлично. Октавия, вы уже несколько раз играли во дворце, но теперь у меня для вас есть новое задание.

– Я готова.

– Скоро у капитана королевской стражи, Шайнинга Армора свадьба, – взяла слово Луна. – А я плохо себе представляю свадьбу без музыкантов.

– Я готова. Простите, можно задать один вопрос?

– Задавай.

– А на ком он женится?

– На моей племяннице, – гордо ответила Селестия. – На принцессе Ми Аморе Каденции, или просто Каденс. Я давно заметила, как они смотрят друг на друга.

– Но есть одно обстоятельство, – прервала её Луна. – Не обижайтесь, но я не уверена, что вы достаточно хороши для подобного случая. Поэтому я вынуждена попросить вас сыграть нам что-нибудь.

– Но у меня нет инструментов…

– Не проблема. На чём вы играете?

– Виолончель. Умею и на скрипке.

– Скрипка так скрипка, она нам подходит больше, – кивнула Луна.

Её рог ярко засветился и вдруг прямо перед Октавией из ниоткуда появилась изящная скрипка, лежащая в открытом чёрном футляре вместе со смычком. Пони неуверенно посмотрела на аликорнов – Селестия едва заметным движением кивнула ей и Октавия поднялась на задние ноги. Протянув копытца, она взяла скрипку и смычок, а футляр, удерживаемый магией Луны, опустился на пол.

– Что вам сыграть? – спросила Октавия.

– Что хотите.

Октавия на секунду задумалась. Затем вытянула переднюю ножку, нешироко расставила задние и стала наигрывать медленную, но красивую мелодию. Звуки её музыки, нерезкие, ритмичные, словно волны моря или летящие по небу облака, заполнили залу. Луна продолжала смотреть за кобылкой с каменной мордочкой и тогда Октавия закрыла глаза, всецело отдавая себя музыке. Смычок задвигался по струнам быстрее, мелодия увеличила свой ход, звуча громче и сильнее, словно бы на море поднялось волнение, а облака погнал ветер. Ей стало жарко – быстрым движением и при этом продолжая играть, пони расстегнула пуговицу на рубашке, ослабила бабочку. Мелодия охватила её. Подчиняясь ритму, Октавия сделала полуоборот, беззвучно переставляя копытца, затем развернулась ещё раз и вдруг, потеряв последнюю ниточку реальности, закружилась в танце, не останавливаясь ни на секунду. Музыка лилась настоящим водопадом. Октавия двигалась то быстрее, то медленнее, осторожно переставляя копытца или быстро скользя по полу, её заколка упала на пол, но пони лишь лёгким движением раскинула собранную в причёску гриву. Шаг влево, шаг вправо, поворот, шаг влево, шаг влево, быстрый разворот на месте, шаг вправо, шаг вправо – она закружилась, скрипка зазвучала ещё громче и вдруг музыка стала затихать. Остановившись на месте, Октавия доиграла мелодию и открыла глаза.

Луна поднялась с места, смотря на неё пустыми глазами. Сердце Октавии упало куда-то в копыта. Опустив передние ножки с инструментами, пони, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, смотрела, как Луна поднимается со своего места и идёт к ней. Но что это? Внезапно взгляд кобылицы изменился. Октавия ещё не до конца поверила в происходящее, когда Луна подошла к ней и обняла, притянув к себе.

– Это было замечательно, – прошептала она ей на ухо. – Вы нам подходите, Октавия Мелоди.

Только после этого она отпустила её, взяв магией смычок и скрипку.

– Тогда предлагаю обсудить дальнейшие наши планы, – сказала Селестия, продолжая улыбаться. Её рог ярко засветился и окутанная сиянием новая чашка опустилась на край стола. – Присаживайтесь сюда, Октавия.

– Благодарю вас, – поклонилась Октавия и опустилась на все четыре копытца. И быстро отвернулась, потому что боялась расплакаться, как жеребёнок. И только почувствовав, что волна слабости прошла, она направилась к принцессам…

========== Прыжок с моста ==========

Хорошо, когда идёт дождь… Можно плакать, и никто не заметит этого… А когда ещё и темно – можно плакать и не бояться, что тебя узнают.

Так думала Октавия, сидя на деревянном мосту через реку и подняв мордочку к затянутыми серыми тяжёлыми тучами небу, прикрыв глаза и приоткрыв рот. Холодные капли дождя уже совершенно вымочили её шёрстку и гриву, она промокла и замёрзла, но не уходила. Её бантик, сорванный с шеи, лежал в луже неподалёку. Может, завтра какой-нибудь пони найдёт его и поднимет тревогу… Её станут искать и может быть, найдут… Как будут плакать эти поклонники её музыки, как расстроиться Винил Скрэтч, может, даже сама Луна, Селестия и Твайлайт придут прощаться с ней. Но она уже всё решила. Отступать нельзя, да и не хочется. Она всегда была очень упрямой…

Она вспомнила стук копыт и радостные крики зрителей после своего первого концерта. Вспомнила первый подаренный ей букет. Он стоял в хрустальной вазе, а когда завял, пони осторожно собрала лепестки цветов, высушила их и убрала в книжку, которую до сих пор хранит у себя под подушкой. Вспомнила она и свою встречу с Винил. Их весёлые и порой кровопролитные споры насчёт музыки классической и музыки “энергетической”. Как она внезапно пристрастилась к тяжёлому року, а затем застукала Винил за прослушиванием своих выступлений. Но всё это было давно. Сейчас даже лучшая подруга не могла помочь ей выйти из глубочайшей депрессии. Она принимала цветы от поклонников, ставила их в вазы и забывала, уже не восхищаясь их дивным ароматом и не питая такого чувства радости и удовлетворения, что когда-то получала. Она не выдумывала новых мелодий, уже забыв те приступы вдохновения, когда она в порыве настоящего безумия разбрасывала старые листки с записями, ища смычок и скрипку… Она больше не стояла по два часа у зеркала, и не играла с жеребятами на улице, которые часто просили “тётю Октавию” исполнить им какую-нибудь мелодию и на что Октавия отвечала всегда лишь одним – своей дивной музыкой, даже если ради этого ей приходилось бегом возвращаться домой за своей скрипкой. Она стала носить дорогие украшения и прекрасные платья, но даже это не могло заполнить ту пустоту, что воцарилась в её душе и в конце концов она отказалась от услуг Рэрити, чтобы хоть чуть-чуть чувствовать себя раскованнее… И ничего.

Поэтому она и пришла сюда. Под яростно хлеставший дождь и сильно дувший ветер, взрыхливший её гриву и обязательно бы закинувший её на глаза, если бы она не намокла настолько, что её было трудно поднять и покрытым вязкой грязью копытом… Октавия просто устала. Она всегда была сильной. Но сейчас она сдалась. Окончательно.

Пони не спеша поднялась и подошла к перилам моста. Встав на задние ноги, она перегнулась через них. Бушующая вода быстро уносила обломанные ветки, листья и всякий другой сор куда-то в сторону… Речка в этом месте была очень глубокой. Ну, не очень, но достаточно для неё. Главное не испугаться и заставить себя продержаться до конца. А там – конец всему. И её одиночеству. Жаль только Винил…

Пони снова закрыла глаза, пытаясь вспомнить всё в своей жизни, от начала до этого момента. Маленькая заплаканная кобылка идёт за отцом, тащившего тяжёлую виолончель… Уроки в музыкальной школе. Освоение ею ещё и скрипки… Вновь первый концерт. Затем ещё и первый концерт со скрипкой… Восхищение. Аплодисменты. Цветы, подарки, воздушные поцелуи… Концерты, деньги, возможность устраивать благотворительные концерты, ужины со знатными джентельпони, с грифонами и самими принцессами. И всё равно оно – одиночество. Даже Винил уже сумела от него избавиться, а она…

А она стояла на перилах моста, подставив мордочку нещадному ветру и смотря в воду. Хватит ли ей глубины, чтобы погрузиться с головой? Она решительно отбросила все сомнения. Так или иначе, она покончит с этим. Уж лучше навечно уйти, чем остаться одной. Там её ждут…

– Эй! Ты что там делаешь?!

Кто-то идёт! Всё, решайся! Она слышала стук копыт… Когда уже летела в воду. Погрузилась, но тут же вынырнула, отплёвываясь. Вода заливала рот, нос, уши, попала в глаза. Дура! Она забила копытами по воде, когда сильное течение подхватило её и понесло куда-то. Она открыла рот, судорожно глотая воздух, но снова захлебнулась водой. Ты же сама этого хотела? Получай сполна! Она абсолютно и сразу лишилась сил, поминутно скрываясь под водой и едва только выплывая, как тут же вновь погружалась, не успевая глотнуть воздуха и получая дождевой и речной водой в мордочку. Сознание пони стало гаснуть… Она уже ничего не понимала, остался лишь страх, ледяной лапой сжавший сердце, страх перед тем, что сейчас с ней произойдёт… И вдруг к страху прибавилась ещё и боль в крупе, затем в левом и правом боках, когда её с двух сторон сжали чьи-то сильные копыта, ещё и магией подтолкнув куда-то вверх. Она забилась, но этот кто-то не отпускал её и словно бы толкал… Толкал и толкал, пока наполовину не выкинул на берег. Она с трудом поползла вверх, подальше от воды – в круп снова ударили чьи-то мощные копыта, она вскрикнула от боли, но этаким нестандартным способом её как раз и выкинули наверх, на согнувшуюся под нею мокрую траву.

Она широко раскрыла глаза, перевернулась на живот и закашлялась, выплёвывая воду. Кто-то упал рядом с нею, тоже закашлял.

– Ты что, с ума сошла? – произнёс мягкий и твёрдый голос, едва они оба откашлялись. – Ты… Зачем это…

– Я… Я не знаю…

Она с трудом повернулась. Рядом с ней лежал жеребец-единорог. При свете его слабо сияющего рога Октавия увидела, что его короткая и вымокшая шёрстка имеет тёмно-зелёный окрас, сбившаяся грива тёмно-розового, а превратившийся в мочалу хвост – светло розового цвета. Глаза у жеребца были небесно-голубого цвета.

– Не знаешь, из-за чего решила утопиться, да? – спросил жеребец. Октавия слабо кивнула, стуча от холода зубами. – Да ты совсем замёрзла, кобылка! А ну-ка вставай!

– Н-н-не мо-о-огу… – проговорила поняшка.

– Что же мне с тобой делать? – улыбнулся единорог, тяжело поднимаясь с земли и по-собачьи затрясся. – Как тебя звать-то?

– О-о-октавия.

– А я Альт, – единорог посмотрел на меня. – Ты что, вправду не можешь встать?

Октавия снова перевернулась на живот и попробовала подняться на трясущихся слабых ногах. Ничего не вышло – она едва приподнялась, как снова плюхнулась мордочкой в траву.

– Октавия, давай-ка я тебе помогу…

Единорог подлез под неё. Она приподнялась, насколько только могла, а пони забрался под её живот и резко встал. Октавия оказалась перекинута через его спину, как какой-то мешок, но ей сейчас было всё равно… Запах мокрой шерсти ударил ей в нос и только теперь бедная пони осознала, в какой опасности она только что пребывала, и что могло случиться, если бы не этот Селестия знает откуда взявшийся единорог.

Нетвёрдым шагом Альт понёс её обратно к мосту, пару раз останавливаясь на подрагивающих ногах – жеребец был ненамного больше самой Октавии и хотя пони уже два дня соблюдала диету, она всё же весила далеко не как пёрышко…

Остановившись возле моста, единорог лёг и осторожно выполз из-под пони. Она с трудом приподняла такую тяжёлую голову – Альт побежал к мосту. Вернулся он с вымокшим пиджаком, который он скорее всего скинул перед прыжком за ней, и седельной сумкой, а также с футляром под какой-то музыкальный инструмент. Может, даже под скрипку.

– Теперь ты сможешь идти? – громко спросил он, перекрикивая грохот грома. Простой дождь переходил в грозу.

– Д-д-да…

– Тогда вот, надень, – он накинул на неё свою одежду. – Костюм ещё не совсем промок, а это всё же лучше, чем ничего. Извини, но рубашка вымокла, так что есть только это.

– А ка-а-а-ак же т-т-ты? В-в-вы…

– Можешь и на “ты”! – улыбнулся единорог, стараясь не показать, что он и сам замёрз… – Я обойдусь, ничего… Иди за мной, мой дом на краю Понивилля… Апчхи, ближнем к нам краю.

– Вы ч-чихаете… Наденьт-те, – Октавия попробовала снять с себя пиджак, но чихнула сама.

– Вы тоже! Идёмте, пока мы с вами не простудились.

“Хотя это и неизбежно после такого купания” – подумала Октавия. Но, несмотря на неизбежность простуды, она резво зашагала за спасшим её незнакомцем, низко опустив голову и думая – нет, не о своём одиночестве, а о горячем шоколаде или хотя бы чае… С тёплой постелью…

Она и сама не заметила, как они дошли до дома Альта – простого домика, который есть у многих пони в городе. Единорог просунул ключ в замочную скважину, провернул раз, другой, после чего открыл дверь и буквально затолкал Октавию вовнутрь. Затем зашёл сам, запер дверь и включил свет.

– Идите прямо вперёд, в зал, затем по лестнице наверх и в ванну, – тоном, не терпящим возражений, приказал единорог.

Октавия сняла с себя пиджак и постукивая копытами по деревянному полу. Она даже не думала, что сейчас оказалась в доме неизвестного ей пони. Слово “ванна” выдуло все мысли.

Она мыла передние копыта, когда в ванную комнату зашёл Альт с широким полотенцем, которое он, по-видимому, достал из чемоданов, что она видела внизу – похоже, единорог только въехал в этот дом. Он приказал Октавии повернуться к нему и держа полотенце с помощью магии, насухо вытер пони.

– А теперь – в спальню! Тебе нужно согреться.

– Я не такая! – вскинулась Октавия. – Что вы себе позволяете?!

– Тебе что, вода мозги вымыла? – расхохотался единорог, но спохватился. – Ой, извини… Я имел ввиду – в постель ложись и обсыхай, Селестия тебя (апчхи!) за хвост.

– А… – Октавия покраснела, что было видно и с шерстью.

– А ты что подумала? – фыркнул жеребец.

Она быстро прошмыгнула мимо него и вошла в комнату. Кровать! Мягкая, тёплая, тёплая, тёплая и снова тёплая кровать!!! Она скинула синее покрывало, затем опомнилась, подняла его с пола, аккуратно сложила, помогая себе и ртом, и копытами, положила на комод и только после этого нырнула под одеяло, заскулив от удовольствия.

Альт явился спустя шесть минут, удерживая на подносе чашку с чаем и баночкой с ложечкой.

– Малиновое варенье, – улыбнулся он в ответ на немой вопрос. – Это у меня ещё от поездки в Си Эмпайр осталось.

– Вы путешественник? – удивилась пони.

– Я – музыкант. Вот, нашёл себе место, где думаю остановиться. Говорят, в Эквестрии любят классическую музыку.

– А на чём вы играете? – осторожно отпивая горячего чая, спросила Октавия. Чай имел странный вкус. – С чем он?

– Противопростудный состав! – гордо объявил единорог. – У зебр научился… А играю я на альте. Видите, как имя подошло!

– Интересно… – она стала аккуратно есть варенье. Вкусное! – А что вы делали ночью на мосту?

– Это я могу спросить у вас, – ухмыльнулся пони. – Но вообще-то я просто опоздал на поезд… Мне надо было по делам в Эплузу, я остановился там вчера и только сегодня перебрался сюда. Вот и пошёл пешком. А там вы, стоите, готовитесь прыгнуть… Кстати, из-за чего?

– Не важно.

– Ну-ка отвечай! – возвысил голос единорог. – Мне тут суицидница не нужна, ещё на меня спишут!

Он хихикнул. Разумеется, Альт всерьёз не говорил, да и навряд ли он позволил бы этой пони что-нибудь с собой сделать. В конце концов, при взгляде на Октавию Мелоди сердце у него убыстряло темп и начинало биться в два раза быстрее против обычного, а всё тело дрожало и не только от озноба. Что-то привлекло его в этой пони, но он старался не показывать и этого – ещё подумает, что специально заманил к себе! А теперь чаем задабривает! Он даже не знал, что Октавия при взгляде на этого молодого и статного жеребца чувствует примерно то же самое, только вот не показывает. Да и как показывать? Сами подумайте – он её спасает, пускает к себе в дом, отдаёт полотенце, да ещё и чаем отпаивает! И пусть у неё внутри всё сжимается при взгляде в его глаза – нет, нет и нет, нужно держать себя в копытах!

– Нет, – неосторожно высказалась пони и тут же прикусила язык.

– Что “нет”? – насторожился единорог.

– Да ничего, это я так…

– Я тогда пойду? Вскипячу ещё чаю.

– Да. Идите.

Он направился к двери.

– Э-э-э, Альт… Подождите.

Он обернулся.

– Да?

– Я… Я… Спасибо. За то что… Ну, за то что вы спасли меня.

– Да не за что. Вам чай с сахаром?

– Я… Альт, я…

“Да скажи ты хоть что-нибудь”! – разозлилась сама на себя пони. Но она не нашлась, что же ей сказать, и сделала вид, будто закашлялась

.

Альт слевитировал поднос с пустой чашкой и опустевшей баночкой на пол. Затем подошёл к ней и наклонился.

– У вас горло болит? Принести что-нибудь посильнее сушёной травы?

– Я… Я…

– Да что ты всё “я” да “я”! Скажи нормально!

– Альт… Простите меня за это.

Повинуясь сильнейшему желанию, она резко поднялась и чмокнула его в щёку. Затем повернулась на бок и уткнувшись носиком в подушку, заплакала.

Смущённый Альт сел на край кровати и провёл копытом по её боку.

– А я вас узнал. Вы известная скрипачка и виолончелистка Октавия Мелоди.

– Д-да… – раздался сквозь подушку приглушённый голос пони.

– Знаете… Вы меня тоже простите.

Он наклонился к ней и тоже поцеловал. Пони перевернулась на спину и устремила на него взгляд заплаканных удивлённых глаз.

– Я, пожалуй, принесу ещё чаю… – стушевался Альт.

– Э-э-э… А может, останетесь? Вам наверное холодно… – она отодвинулась. – Знаете, я уже согрелась… Может, пойдёмте ко мне домой? А то у вас пусто и… Одиноко.

– Вы в курсе, что назначили мне свидание?

Октавия решительно кивнула.

– Только… Апчхи! Сейчас на улице такая погода… Давайте лучше останемся здесь. С вами мне не одиноко.

– И мне с тобой тоже не одиноко.

Смущённо улыбаясь, они пододвинулись друг к другу. С полминуты смотрели в глаза… А затем резко подались вперёд и их губы встретились в сладостном страстном поцелуе, который они оба так желали.

========== Луна и чейнджлинг ==========

…Закрыв глаза и подтянув одеяло до шеи, принцесса Луна лежала в своей кровати, слушая, как за окном шумят капли дождя и гремит гром. Её сердце стучалось с утроенной скоростью, непреодолимое желание захлестнуло всё её маленькое существо, но кобылка заставляла себя не двигаться и ждать. Вот наконец раздаётся скрип двери, тихие шаги…

– Принцесса Луна, вы спите? – Твайлайт Спаркл понизила голос. – Спите, спите. Спокойной ночи, – снова скрип двери и блаженная тишина.

Луна, от нечего делать, стала считать секунды. Одна, две, три… Дойдя до ста шестидесяти трёх, она сбилась. Что-то Селестия долго не идёт, даже странно. Может, она сегодня слишком устала и пошла сразу спать? Конечно, подписать двадцать три указа, двадцать шесть отвергнуть, три оставить на потом, затем слетать в Понивилль, в Эплузу…

Её мысли нарушили новые шаги. Снова скрипнула дверь, но в отличии от Твайлайт, Селестия прошла в комнату. Луна чуть приоткрыла левый глаз – удерживая магией подсвечник с тремя свечками, Селестия медленно подошла к её кровати и ночная принцесса поспешно зажмурилась. Теперь самое главное – не выдать себя. Она постаралась успокоить дыхание и сосредоточить свои мысли на чём-нибудь серьёзном, пока солнечная принцесса наклонилась к ней и внимательно рассматривала. Хорошо, что она не может одновременно использовать магию левитации и телепатию. Луне стоило просто непонячих усилий сдержать вздумавшую выползти на её миловидную мордашку улыбку. ТЫ лучезарная, когда же ты уйдёшь… Ну!

– Спокойной ночи, сестрёнка, – Селестия наклонилась к Луне и чмокнула её чуть левее рога. Затем развернулась и тихо вышла из её комнаты, осторожно притворив за собою дверь.

Луна ещё с десяток минут лежала в кровати, дожидаясь, пока все во дворце – за исключением стражников, конечно – уснут. А вот ей спать было нельзя, сейчас не та ночь, чтобы спать. Бедный Дистортед, как он там, в грозу…

Луна бросила взгляд на едва видимый в темноте будильник, стоявший на тумбочке рядом с её диадемой. Уже половина двенадцатого. Она опаздывает, больше ждать нельзя.

Луна быстро подбежала к двери и копытцем закрыла её на щеколду – мало ли что, вдруг Селестия встанет ночью и захочет её проверить? – после чего кинулась к своему шкафу с одеждой. Зажгла рог, распахнула двери шкафа и при свете собственной магии стала разбирать платья, в конце концов выудив из недр шкафа старый замызганный плащ с капюшоном и высокие резиновые сапоги. Накопытники и доспех она сняла, ложась спать, поэтому просто просунула свои ножки в сапожки, накинула плащ и надела капюшон. Заодно её никто и не узнает, если встретит… Затем она вытащила из шкафа ещё и зонтик, взяла его в зубы и подскочила к окну, но тут же вернулась, сорвала с кресла подаренный ей бабулей Смит плед, сунула его в седельную сумку, забросила её на круп и только после этого вернулась к окну. Открыв его, принцесса пару секунд стояла, пока свежий, пахнущий дождём, ночной ветерок обдувал её. Сверкнула молния, словно по небу пробежал Громовой пони: персонаж сказок, рассказываемых самым маленьким жеребятам, которым ещё рано узнавать о сложной работе пегасов-погодников.

Вздохнув, ночная принцесса впрыгнула на подоконник, расправила крылья и сиганула вниз, но тут же поднялась, закрыла окошко и только после этого полетела прочь от Кантерлота. Оглянувшись, она посмотрела на совершенно тёмный дворец, затем вниз, на улицы такого же тёмного города, слабо улыбнулась и, ещё энергичнее замахав крыльями, прибавила скорости. Снизившись до минимальной высоты, поскольку гроза продолжала буйствовать над её головой, Луна полетела к спящему Понивиллю, подрагивая, но не от холода, а от предвкушения встречи. Вот и городок оказался позади, а она продолжала лететь, направляясь уже к Вечнодикому лесу. Дождик бил по её спинке, стучал по капюшону, иногда ветер бросал холодные капли прямо ей в мордочку, но принцессу сейчас не остановил бы даже ураган, не то что эти маленькие шалости погоды, устроенные пегасами по её же приказу, поскольку растениям в это лето из-за Твайлайт, устроившей недельку уж слишком жарких дней, стало не хватать влаги. Двигать солнце юная принцесса только обучалась, так что такой результат Луну даже несколько обрадовал – Селестия в свой первый раз сработала намного хуже.

Но сейчас ей было не до жары, Твайлайт и даже собственной сестры. Она снизилась на южной окраине Вечнодикого леса, мягко приземлилась в самую грязную лужу, подняв волну брызг, но не выпуская зонта и даже не отряхнувшись, кинулась бежать в сторону их секретного места. Оставляя в сырой земле ямки, она, чуть-чуть расправив свои крылышки, вбежала в лес, каким-то чудом заметив, перепрыгнула огромный корень, об который всегда спотыкалась, магией на берегу перехватила зонтик, и удерживая его чуть сбоку, как заправский копьеносец, продолжала бежать, надеясь, что он ещё не ушёл.

Он и вправду не ушёл, а сидел, точнее, полулежал, привалившись к стволу дерева спиной. Свои прозрачно-синие крылья он крепко прижимал к телу, передние ноги скрестил на груди и наклонил мордочку, производя настолько трогательный вид, что Луна невольно улыбнулась, но на этот раз счастливой улыбкой. Капли постепенно затихающего дождя скатываясь по листьям, падали чейнджлингу прямо на его изогнутый дырявый рог, на голову, вымочили сиреневую гриву, такого же цвета хвост, но он, кажется, не обращал на это внимания. Он просто ждал. Ждал её.

– Дистортед. – тихо позвала ночная принцесса. – Ты тут без меня не окоченел?

Чейнджлинг резко поднял голову, посмотрев на неё своими синими глазами с вертикальными чёрными зрачками – единственным, что кроме гривы и слишком уж большого для перевёртыша роста отличало его от других представителей этого вида. Хотя нет, не единственное… Но только вот другое отличие заключалось вовсе не во внешнем виде.

Он встал с земли, отряхнулся и пошёл к ней навстречу. Остановившись перед Луной, он потоптал передними копытами землю – знак, выражающий у чейнджлингов стеснение и волнение одновременно. Капли дождя стекали по его боку на землю, падали с обвисшей гривы и опущенного хвоста… Он был достаточно молодым, не старше Луны, во всяком случае, с виду.

– Ты всё-таки пришла, – улыбнулся он ей в ответ, стуча зубами. – А я уж и не надеялся.

Луна не могла не заметить его состояния.