Текст книги "Исповедь сквозняков (СИ)"

Автор книги: Hell_En

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== лицо за стеклом ==========

У него воздуха – на один глоток; боль, в голову бьющая маленькими нокаутами, и желание разорвать грудь из-за невыносимого жжения.

Так горит пустота.

Сгорает за считанные секунды.

И мысли об О, о Кларк, которые остались в бункере, навылет прямиком, а остаточные, обрывочные, обгоревшие путаются, хаотично извиваясь, как языки пламени, и – в один ком, который не распутать.

В глазах темнеет, и нечем – катастрофически реально, как умирающий по второму кругу мир, – дышать.

Он каким-то чудом ощущает, что падает, не достучавшись до отключившегося Монти, и всё исчезает.

(её глаза тоже)

(их скомканное прощание в дверях недовольно гудящего бункера)

(его рвущееся: «Кларк, мир снова умирает, но мои чувства…», но сорванное – в бездну, выжидающе разинувшую пасть)

А в следующий миг – в лёгкие сильным ударом врывается воздух, пока перед глазами плывёт силуэт тяжело дышащей Лексы.

Она без сил лежит рядом, едва понимая, где оказалась и что вообще-то спасла ему жизнь.

«Берегите друг друга, пожалуйста», – последнее сиплое наставление (просьба?) Кларк ещё на Земле.

Лекса смеётся, как и все остальные.

Со смехом напряжение и призрак едва не случившейся смерти отступают в тень.

Он смеётся тоже, свыкаясь с ней под боком.

========== ни друг, ни враг ==========

а просто так

Лекса ещё на Земле уяснила две вещи: незнакомый космос пугает, как в детстве, своей необъятностью, а Беллами Блейк тем, что его легко обнять.

Просто застыть у него перед носом, несмело прижавшись в знак поддержки, когда собственные миры сгорают дотла вместе с неисправной связью.

У них внизу семья.

У обоих.

Но связаться не получится как минимум пять лет. Лекса сама не знает, что на неё находит, просто здесь, на Кольце, с тихо гудящими и вечно мерцающими лампами, всё в новинку, и застывающий в её объятьях Беллами тому живое доказательство.

Он даже не дышит, кажется. Просто смотрит на неё, не отрываясь, будто Лекса – призрак.

С этим парнем никогда не было просто.

Лексе тоже тяжело, но дышать необходимо даже если рядом нет ни Кларк, ни Костии.

У него едва выходит быть живым.

Октавия остаётся в бункере, злая на всех и теряющаяся под гнетом обязанностей Хеды, Октавия не даёт ему прощения даже, когда мир издаёт последний вздох.

У Беллами – одни трещины, внутри и снаружи.

Лекса умеет быть терпеливой.

Она даже умеет вздрагивать, когда его холодные пальцы мягко касаются её на сгибе локтей.

(не смотри в глаза)

(ни за что)

(пусть это останется между нами)

– Не придавай этому особого значения, – между строк оставляет она, отступая от иллюминатора, за которым догорает обугленный дом.

– Я знаю, почему ты это делаешь.

(из-за Кларк)

========== на дне металла ==========

Пьяный Беллами способен снести чёртову посудину, на которой они застряли, с оси невесомости. Видимо, так считает сам парень, раз из рубки доносятся хриплые ругательства и громкие, исступленные стуки.

Вообще-то пора спать. Лекса не знает, как ориентироваться без света солнца, без наступающей прохладной темноты Земли, потому что здесь до солнца почти рукой подать, не то чтобы сильно, иначе бы они давно сгорели, но если сравнивать относительно расстояния до планеты, то они пугающе близко к звезде. А тьмы здесь попросту нет, по крайней мере, внутри. За стеклом, в которое часами может вглядываться Беллами, она есть. Чёрная бездна. И много-много светящихся в ней дыр.

Рейвен отправляет всех спать, потому что ценятся силы каждого, саму Рейес спать отправляет Блейк, потому что себя девушка не бережёт. Она работает на износ каждый день. Лекса же уснуть не может.

Это не её дом. И никогда им не станет.

Кларк ей не снится, Кларк живёт в каждом углу, за каждым поворотом и шлюзовой камерой. Кларк здесь, даже находясь в бункере.

У Лексы заканчивается терпение, когда шум усиливается, а за ним следует глухой стук. Она влетает в помещение и видит, что на полу лежит радио, с торчащими проводами, а Беллами стоит в полусогнутом положении, уперевшись руками на стол, и тяжело дышит. Лица не видно, отросшие волосы закрывают его.

Но ей и не нужно. Вряд ли там появилось что-то новенькое, что-то, кроме вины, боли и тоски. Щемящей. Заполняющей до краёв. Скручивающей. Идентичной её собственной.

– Если ты не исправишь ситуацию, завтра тебя обезглавит капитан.

– Капитан? – он вскидывается, щурясь, будто вспоминая, кто же она, Лекса, чёрт возьми, такая. – А, Рейвен… Чёрт. Я не смогу исправить ситуацию. Ни одну из. Потому что не гений, как она, потому что не воин, как О, потому что не лидер, как К-… Кл-…

– Ты лидер своего народа, – вмешивается она прежде, чем он сумеет договорить дребезжащим голосом. – Сердце.

– Прекрати, – шипит он сквозь крепко сцепленные зубы, сжимая пальцы добела на панели управления. Где тут кнопка самоуничтожения? Хотя к чёрту. Она ему и не нужна вовсе. – Ты, что, слышала наш разговор в лаборатории?

Как же он прозорлив для нетрезвого.

Лекса ведёт плечами.

– Я не думаю, что ты рассчитывал на то, что ваш разговор сохранит конфиденциальность в тех условиях, что тогда царили. Спешка, суматоха…

– …бесстыдница Командующая, – кидает он едко, хмыкая, – ах, да прости, больше же не Хеда.

– И ты прости, больше-же-не-адекватный, – она позволяет злости пустить корни внутри, позволяет ей начать собой манипулировать, потому что всякому терпению рано или поздно приходит конец. – Ты угробил ничтожную вероятность связаться с ними. Поздравляю.

– Мы бы не смогли. Три недели уже не можем. Сегодня Рейвен сказала, что это все дешёвый трюк. Она поставила крест.

– Вы не сказали никому?

– Никому. Им нужна надежда.

Мне она тоже была нужна.

Лекса, чувствуя разрастающуюся в груди пустоту, подходит ближе и наливает себе мутной жидкости почти полный стакан. Блейк смотрит на неё, как завороженный, впервые не косноязыча.

Она осушает стакан залпом. Горло начинает нестерпимо гореть, что в уголках глаз собирается предательская влага, а Беллами всё смотрит и смотрит.

– С первым погружением, – выдаёт он бесцветно, стекая на пол амебной тушей.

– Куда? – не понимая, спрашивает она, сползая следом и держит горлышко бутылки, чтобы скрыть дрожь в пальцах. В голове пролетает мысль, что этим горлышком можно перерезать горло и ему, и себе, если разбить стекло.

Себя-то они уже разбили.

Их плечи никогда не касаются друг друга.

– На дно металла.

Она ставит установку никогда больше его не обнимать , потому что он не поймёт это.

После пятого стакана на двоих – все установки срываются.

Лекса не знает, как ориентироваться без света Кларк, без наступающей прохладной темноты дома, потому что здесь до Беллами почти рукой подать, не то чтобы сильно, иначе бы они давно сгорели, но если сравнивать относительно расстояния до единственного убежища, то они с Блейком пугающе близко друг к другу.

Комментарий к на дне металла

Поясненение: Гриффин в бункере, но разговор в лаборатории был не в день, когда они улетели, а раньше. Перекраиваем под себя :D

========== мне кажется, что мы давно не живы, ==========

Комментарий к мне кажется, что мы давно не живы,

забавно, что этот фф ещё жив :}

p.s. стихийные приливы всё ещё планируются, статус “завершён” сугубо для успокоения души

зажглись и потихоньку догорим…

Беллами лежит на полу, устремив взгляд в потолок, Лекса спит рядом. Кларк бы им гордилась, наверное. Он ведь её девчонку принял, по крайней мере, пытается. Натужно, нехотя, но ради Гриффин пытается. Спиртное больше не притупляет клубок туго стянутых нитей из злости и отчаяния, из беспощности и гнева, и туман в голове, из-за которого они и оказались в таком положении, собственно, очень близко к друг другу, вскоре сходит на нет.

Он поворачивает голову вправо, не зная, зачем, просто нуждается в том, чтобы рассматривать что-то, кроме холодных стен Кольца, и не находит ничего лучше, чем её.

Её волосы сбились в кучу, объёмную и лохматую, без землянских косичек и без боевой раскраски она вполне могла бы сойти за Небесную, настолько хорошо вписывается в нынешний антураж, и только лёгкий бронзовый отлив кожи выдаёт в ней человека, выросшего под солнцем, а не в относительной близости к нему.

– Ты замышляешь придушить меня во сне? – тихо интересуется она, не поведя и бровью.

– И давно ты лежишь с закрытыми глазами? – Беллами хмурится, пойманный за руку на разглядывании, и возвращается в прежнее положение.

– Достаточно, чтобы твоё мерзкое пойло перестало действовать.

– «Мерзкое пойло»? Что я слышу! Откуда только набралась… Мерфи или Рейвен?

– Рейвен, – пожимает плечами она. – Когда я уходила, она была у него в палате, думаю, тебе стоит узнать, как они. В дальних коридорах слишком мало людей.

– Зато призраков достаточно, – обрывает Беллами, принимая сидящее положение, и трясёт почти пустую бутылку. – Мерфи поправится. Он боец.

– Все они.

– Проблема в том, что теперь бороться не с чем. Придётся переклассифицироваться.

– Проблема ли?

– Пойдёшь со мной? – Блейк смотрит куда-то в дальний угол, Лекса следит за его взглядом, но натыкается на пустоту. Она заторможенно моргает пару раз, догадываясь, что высказывание о призраках были не просто манерной шпилькой на её счёт.

Он поворачивает голову, смотря на неё, Лекса медленно кивает.

– Ты знаешь, что твоё полное имя Александра? – произносит он между коридорами, серыми и безжизненными, лишенными красок.

Лекса мягко улыбается. Почему-то её это веселит.

– Что же оно значит?

– Защищающая людей.

Лекса закусывает губы, чтобы сдержать неуместную улыбку. Это у них не в почёте. Беллами, не слыша ответа, оборачивается на ходу, и мышцы на его теле напряжённо натягиваются под тканью футболки. Ежедневные тренировки выбивают из него дух, но не мысли. А Лекса, с трудом отведя взгляд, буравит пустой, металлический коридор и под тихое гудение Станции мысленно даёт себе пощёчину. Достаточную, чтобы нацепить маску Хеды, выкованную годами наложенного кровью бремени, но недостаточную, чтобы не вернуться к его веснушчатому лицу, на котором расцветало понимание.

– Ты знала.

– Знала, – девушка кивает, возобновляя шаг, который они замедлили почти до ничтожного, сами того не заметив. – Что означает твоё?

– Не так интересно, – хмыкает Блейк.

Больничное крыло пахнет медикаментами, безнадегой и неожиданно тихим сопением двоих. Рейвен, не спавшая по меньшей мере трое суток, свернулась на второй половине койки. Она уткнулась в плечо Мерфи, окутанного трубками, в процессе очередного визита. Их пальцы почти соприкасались. И Беллами думает, случайность это или осознанное действие со стороны Рейес. Пару минут назад точно такая же картина выстраивалась у иллюминатора, только действующие герои были иные.

– Они будут в порядке. Как только Джон встанет на ноги… – по-своему истолковав увиденное, тихо шепчет Лекса, стоящая за спиной. – Мы все будем, да же?

– Безусловно.

Но почему же истина так горчит? Лекса хмурится, когда плечи Беллами напрягаются сильнее. Рейес открывает глаза и, поморгав, поднимает голову. Это почти неловко.

– Вы тут что? В ночной патруль заделались?

– Полегче, капитан.

– Это я настояла, Рейвен. Прости, что разбудили. Мы хотели проведать Мерфи.

– «Мы»? – она морщится, словно что-то кислое на языке не даёт покоя, спускает здоровую ногу на пол и берётся за ремни на повреждённой. – С каких пор вы двое командные игроки? То есть, без обид, но… а, понятно, пойло Монти. Любого дружелюбным сделает.

– Тебе бы тоже не помешало попробовать, – хмыкает почти неслышно четвёртый голос.

Они втроём резко вскидывают головы. Джону это внимание побоку, он на Рейвен смотрит, не моргая, и усмехается чему-то своему, чему-то посткоматозному, почти наркотически-бредовому (на такой формулировке мысленно настаивает Рейес, всё-таки облегчённо улыбаясь).

Лекса тянет Блейка в коридор, пока палату наполняют саркастичные реплики, мало похожие на диалог.

– Видишь, надежда всё ещё есть.

Беллами смотрит куда-то за её спину. Она знает: вне пространства. Туда, куда им не добраться ещё пять лет.

– Потому что мы продолжаем дышать.