Текст книги "Научи меня видеть ночью (СИ)"
Автор книги: Hell_En
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Ей в спину долетело требование вернуться, недоуменный вскрик и довольное бормотание парнишки, но Алина не обратила внимание, успев только рухнуть на колени, когда её вновь вырвало. Запах гари ещё долго будет преследовать её, воспроизводя картинки человеческой чудовищности. Возможно, они были сторонами одной монеты, и чем дольше Алина оказывалась рядом с Дарклингом, тем сильнее в этом убеждалась.
Её внимание привлёк огонёк близлежащего шатра и тени, извивающиеся в отсветах факела, закрепленного в скобах длинной палки.
– Она ослепила стражника.
– Умная девочка, – что это? одобрение в голосе Багры? – а ты – глупец, если не видишь этого! Ей не пришлось прибегать к силе, чтобы ослепить тебя. Это не то, чему я тебя учила. Прекрати печься о каждом скитальце, иначе однажды окажешься на их месте.
– Мы и так скитальцы, мадрая{?}[мама], – обращение резануло по ушам, заскакало эхом по внутренней стороне черепа. – А она – гриш! Я должен был её защитить.
– Полагаю, бессовестным гришам, подслушивающим чужие разговоры, самим нужно выжечь глаза, а не спасать их.
Алина отпрянула, густо залившись краской, но гнев переборол смущение и она влетела фурией в шатёр. Поморщилась от резкого ударившего в глаза света, и Александр отзеркалил её, но по другой причине – из-за разговора, которому она стала свидетельницей и камнем преткновения, хотя недомолвки матери и сына лежали куда глубже.
– Разве вы не видите, как они страдают? Мы наткнулись на четыре трупа, – яростно воскликнула Алина, теряя самообладание от усталости. – Четыре. Среди них были дети. Их убили за то, что они были собой. Нельзя сидеть сложа руки, пока их убивают.
Она ненавидела тех, кто сделал это. Полыхала чёрной ненавистью, подпитываемой гневом, обидой, болью.
– Что ты знаешь об этом, девочка? Сколько лет ты сидела в затворницах и не показывала носа дальше своей деревни? – Багра была безаппеляционна и била по-больному, находя слабости не хуже гончей. – Всех не спасти. А вы – два упрямца, два глупца, сущие дети. Не более. Даже если полезете в это болото со своими благими намерениями, кто сказал, что мир заслуживает спасения? Кто сказал вам, что, покончив с одной лавиной, сами гриши не станут второй? Чтобы разобрать вас на кусочки?
Алина сжала пальцы до боли в суставах, лихорадочно смаргивая пелену гнева. Но тот лишь нарастал. Рос ввысь. Обнимал. Разгорался.
– Алина, дыши. Алина…
Услышав его беспокойный голос, она вскинула голову и почувствовала, как свет вырвался из неё парой нестабильных вспышек, озарив шатёр. Пот стекал ручьями, дыхание затруднилось и закружилась голова. Восковая маска, служившая Багре лицом, треснула. И Алину поглотил прохладный мрак, без труда принявший в свои объятья.
°°°
– … заклинательница солнца, ты, должно быть, шутишь…
– Я сам видел, – настойчиво заверил кто-то.
– Прекратите болтать!
Алина заворочалась, вдыхая запах морозной ночи, и открыла глаза. Тёмные деревья перешёптывались на каком-то древнем языке, а под её ладонью билось чьё-то сердце. Подняв голову, она наткнулась на лицо Александра, непроницаемое и жёсткое, оно не выражало ничего, кроме настороженности. Почему они так близко, что она ощущает его дыхание и тепло?
– Ты соврала мне, – прозвучало вместо приветствия. Холодное, но уязвлённое.
– Она очнулась! – воскликнул противный мальчишеский голос.
Александр нёс её на руках. Осознав это, Алина встрепенулась и попыталась высвободиться из его рук.
– Да что ты творишь, успокойся, я поставлю тебя сейчас же.
– Я соврала, потому что…
Ноги подвели, подкосились, но она устояла. Обида вонзилась в сердце, используя его как подушку для игл. Их ещё вытаскивать и вытаскивать. И всё благодаря ему. Александру, глядящему ей в глаза с толикой печали и недоумения.
»…потому что ты врал мне, я хотела сделать то же, боль в ответ на боль».
– …потому что меня уже предавали люди, которые обещали быть на моей стороне. Ты сам сказал там, что это ничего не стоит – предать.
– Ты, правда, призываешь свет? – с благоговением прошептала девочка с тем взглядом, которым награждают образа в церквях.
Оказалось, что их окружили со всех сторон: и дети, и Пажа, и Фрея – и если крайняя поглядывала с любопытством вперемешку с привычным презрением, то вторая – с обидой за сказанную ложь про способности. Сделав круговое движение пальцами, Алина осветила лица столпившихся.
– И всё? – возмущённо вскрикнул Тео.
– Кажется, мы уходим, потому что я уже дала одно такое представление.
Александр поморщился.
– Да, и поставила нас всех под удар, – шикнула Фрея. – Браво, звёздочка.
Он не вмешивался в их перепалки, но хватило пары фраз, брошенных сухим тоном, и все послушно продолжили их маленькую процессию. Пажа и незнакомый ей парень замыкали строй. Впереди шли старшие, в том числе Багра.
– Прости меня, – несмотря на личные счёты, Алина признавала свою ошибку и ей было стыдно за то, что из-за её оплошности всему лагерю пришлось менять точку. – за то, что вспылила.
– Ты вообще довольно вспыльчивая, – сохраняя мрачный вид, кивнул парень. – Свет разошёлся на локти, но… между нами, я не очень любил ту долину в расщелине.
Её губы тронула искренняя улыбка, а Александр отвёл взгляд, который тоже тронуло тепло.
– Куда мы идём?
– На север, к другому поселению.
Взрыв бархатного, приятного смеха за спинами завладел их вниманием. Смех принадлежал молодому сулийцу, который шёл в шаг с Пажой, и их плечи соприкасались вопреки какой-то мелкой недомолвке, потому что сулийка выглядела обиженной и немного злой.
– Пажа, что случилось? – поинтересовалась Алина, настроенная выяснить в чём причина досады её новой подруги.
– Он высмеял мою веру.
–Это не вера, а детские сказки! – нашёлся с ответом паренёк, закинув ладони за затылок. – А твои волхвы-звездочеты не больше, чем ряженые скоморохи, обманывающие красивиц вроде тебя выдумками.
Пажа вспыхнула с новой силой, ситуацию не сгладил даже явный комплимент. Алина нахмурилась, ожидая продолжения, а Александр оставался безучастным, глядя вперёд за них двоих.
– Никакие они не скоморохи, это всё – правда, а ты просто болван! – в сердцах воскликнула девушка, совсем не задевшая парня таким нелицеприятным названием. Видимо, для них это дело обычное. – Он не верит, что та звезда, – Пажа указала вперёд, на самую яркую в созвездии, – является путеводной и что если следовать ей, то непременно найдёшь то, что так желаешь.
Алина покосилась на нахмурившегося Александра, чьи чувства по лицу было невозможно разгадать, и снова взглянула на звезду. Её волшебное свойство не помешало бы им обоим.
– Даже если люди не верят в то, во что веришь ты, это не значит, что эти вещи ничего не стоят, – сказала Алина.
Пажа благодарно ей улыбнулась, а Александр прибавил шаг, избавив Старкову от возможности разглядывать его лицо.
°°°
Пришли они далеко за полночь, все буквально валились с ног, но даже дети не могли позволить себе такой роскоши как упасть в груду тканевых свертков и заснуть. Алина, чувствуя себя виноватой, пыталась помочь везде – и поставить шатры, и зажечь костёр, чтобы нагреть их изнутри. Все её действия сопровождались усталым, но любопытным перешёптыванием. Никому из гришей не верилось в то, что заклинательница солнца существует. Какой же фурор произвела демонстрация в шатре Дарклинга в тот день, когда выяснилось, что она – гриш, тогда чего стоило ожидать от них? Спрашивать про год было поистине сумасшедшей затеей, и Алине не хотелось прослыть среди местных ещё более странной и не вписывающейся, поэтому она молча слушала все домыслы и помогала, по возможности удерживая в поле зрения Александра. Для собственного спокойствия, что он не затевает очередной дворцовый переворот с использованием её в качестве карманного фонарика. Однако под конец их бурной деятельности он исчез и найти впотьмах глаза его уже не сумели.
– Принеси воды, девочка, – сказала Багра. Звук всё равно что от скрежетания камня о камень. Поглядывала женщина на неё изредка, но вспарывающе. Пажа подскочила на ноги, чтобы выполнить просьбу-приказ, но Алина, мягко сжав локоть девушки, вызвалась сама спуститься к водоёму. Та слабо улыбнулась и кивнула.
Тропа круто уходила вниз и в сумерках обещала услужливо подложить под ноги столько камней и выбоин, сколько потребуется, чтобы счастливчик, решивший пойти по ней, непременно свернул шею. Благо, неяркого шарика света хватало, чтобы избежать столь незавидной участи. В высокой траве стрекотали кузнечики, высоко висела бледная луна. Пахло здесь потрясающе и не хотелось уходить. Подойдя к тихо журчащей реке, образующей чуть дальше по склону небольшое озеро, Алина поёжилась от холодной влажности, а, набрав воды, кожей уловила чужое присутствие. Неподалёку от неё, в лодке, покачивающейся на волнах, сидел пропавший Александр, чьё лицо мягко подсвечивал факел. Он что-то записывал в блокноте с кожаным переплётом. Задумчивый и устремленный, он был равнодушен к окружающему миру. Брови иногда взлетали, иногда он тёр переносицу, часто моргал, очевидно, из-за перенапряжения в глазах.
– Что ты делаешь, Алина?
Она даже вздрогнула, уверенная, что оставалась невидимой для чужого восприятия, но не сразу нашлась с ответом. Мысленно подумала, что молодой Дарклинг ещё не оградился бессмертной медлительностью в словах и движениях.
– Ты ведёшь дневник?
– Что-то вроде того, – нехотя признался он, отняв взор от записей.
– Предполагаю, сегодня я заслужила место на одной из его страниц.
Позднее она не смогла бы объяснить ни себе, ни ему, ни целому миру, что двигало её желанием подстегнуть парня и сесть напротив.
– Может быть, даже целую балладу на десять страниц. Что-то наподобие «Заклинательница солнца: десять способов попасть в неприятности».
Он усмехнулся, продолжая писать.
– Как ты пишешь в кромешной тьме?
Она осветила их лица, заставив поморщиться от яркости.
– Я прекрасно вижу во тьме.
– Только потому что тьма – твой дар, как у меня свет, это ещё не значит, что ты видишь «прекрасно».
– Откуда ты знаешь?
Алина выдержала всё: и затянувшийся сон, и пепелище вместо лагеря, и потрясения целого дня, всё не способного закончиться, и этот настороженный взгляд она тоже выдержала.
– Перед тем, как упасть без чувств, я почувствовала тебя. Твои тени, не позволившие мне упасть.
«Когда-то ты заостришь их до неузнаваемости, сделав способными жизнь отнимать, а не сберегать».
– Когда ты смотришь на меня, в твоих глазах появляется что-то такое, – он заложил палец между страниц и, поддавшись вперёд, слегка склонил голову. Прищурился, стараясь разглядеть изнанку чужой личности. – что я не могу себе объяснить…
– Наши ощущения в отношении друг друга взаимны.
Алина оставила его таким, каким отыскала: одного и во тьме, и постаралась отвлечься от того, что ощутила. От тяги мотылька, летящего на огонь, обещающий ему смерть.
°°°
– И что же он собой представляет? Этот день солнцестояния, – поедая завтрак, спросила Алина, находящаяся под дюжиной внимательных глаз. Она не решилась полакомиться мясом, боясь, что еда долго не задержится внутри, поэтому делала упор на овощи и рис. Как же она была голодна.
– Много цветов!
– Музыка!
– Танцы!
– Еда!
– Гадания!
– И никакой селёдки! – радостно завершил Тео. Хоть в чём-то они оставались солидарны.
– Встречаем лето. Если проще, – улыбнулась Пажа, сидящая напротив. – Здесь не так много забав, поэтому иногда мы позволяем себе расслабиться. Мы будем рады, если ты примешь участие.
– Говори за себя, – шикнула неприветливо Фрея, появившаяся на пороге. При ярком освещении фьерданка была ещё красивее. Алина неловко заёрзала на месте, она устала от напыщенных девиц, которые того и гляди готовы прокусить ей глотку своими клыками за… а за что собственно? Зоя – за сменившийся приоритет в глазах Киригана, Фрея… вероятно, за расположение Александра. Что ж, история повторялась, и ей вовсе не улыбалось играть роль соперницы. Надуманную кем-то роль, стоит отметить, поэтому она резко встала, чтобы всё прояснить.
– Я не трогаю чужое, Фрея. Можешь не беспокоиться.
Девушка замерла и все замерли. Пажа закусила губу, встав на ноги. Чувствовалось, в случае чего кинется на защиту. У Алины потеплело в груди от этого жеста. Дети недоуменно переглядывались и только Тео понимал, почему возникла такая напряжённая атмосфера. Но вместо того, чтобы разрядить её, он подкинул дрова. Думалось, он любил сгущать краски.
– Кажется, в этом году Александр будет танцевать.
– Тео, – рыкнула Пажа предостерегающе. Фрея злобно сверкнула глазами, хлёстко выругавшись по-фьердански.
°°°
Старкова сидела на тёплой траве ровно, выпрямив спину до ломоты в плечах, и до смешного боялась пошевелиться. Она смотрела в точку на противоположном берегу реки или изучала шелестящий вдали лес, пытаясь абстрагироваться от того факта, что Багра – Багра, святые! – расчесывала ей волосы фабрикаторским гребнем. В её движениях улавливалась ловкость и лёгкость, ни толики нежности, но ещё больше неизвестного. Тайны в наставнице Алины всегда было с достатком.
Нужно было видеть алинино скривившееся в гримасе ужаса лицо, когда Багра заменила сидящую за спиной Пажу, по доброте душевной предложившую заплести волосы на грядущий праздник. С цветами и лентами, конечно. Но молчание как-то неприятно затягивалось. Изначально казалось, Багра – не из тех, кто ходит вокруг да около. Чего только стоили занятия в её хижине?
Слова о том, что Алина видит в ней материнскую фигуру, липли к черепу и смущали. Это ведь не было правдой.
– Твоё насупленное молчание слишком громкое, девочка, – вплетая красную ленту, сказала женщина. – Что тебе нужно?
– С чего такая… эм… С чего такое участие?
– Не обольщайся. У Пажи в лазарете есть дела поважнее, чем заплетать тебе косы.
– А у вас – нет? – не сдержанно хмыкнула Алина.
И тут же ойкнула, потому что прядь волос по центру несильно дёрнули.
– Ай!
– Откуда ты, маленькая заклинательница солнца?
– Из Карьева. Я уже говорила об этом Ал…
– Откуда ты? – с нажимом повторила Багра, будто знала, что Алина врала, будто знала, что Алина заблудилась во времени и понятия не имела, как исправить ситуацию. По её шее пробежали мурашки.
– Не понимаю, о чём вы, – Старкова легкомысленно пожала плечами.
– Будь осторожна, девочка. Забавы добром не кончаются.
Ей захотелось до дрожи в пальцах рассказать правду, предупредить о том, что однажды с её сыном случится непоправимое, рассказать обо всём. Даже о собственных мыслях, неправильных и искривленных, зеркально отражающих александровы – но не этого, а другого.
Мысли Дарклинга.
И это потрясло её до глубины души, поэтому как только Багра закончила, перевязав косу, Алина сухо поблагодарила её и умчалась к Паже.
– Ты чего такая раскрасневшаяся? – Пажа нашлась у того самого озера и не занятая каким-то важным лекарьским делом, а играющая с мальками своими пальцами, опущенными в воду. Она была проливной. Под прозрачной водой угадывались слабые потоки меняющегося, подвластного чужой воле течения. – Багра, небось, каждую прядь тебе дёргала, пока заплетала волосы?
– Да, так всё и было, – смутившись, Алина присела на примятую траву рядом с девушкой. – Прости, что отвлекла.
– Ничего, это просто способ расслабиться после помощи сердцебитам и лекарям и я уже расслабилась.
– Вообще-то дело не в этом, – слегка помедлив, рассудила Алина. – Скажи, они с Александром всегда такие?
– Какие? Держащиеся особняком? Да. Возможно, Александр даже более закрытый, чем Багра. Он редко вступает с кем-то в диалог, если этого не требуют обстоятельства, но дети его любят да и Фрея. Но Фрею, скорее всего, эта холодность раздражает, потому что он не замечает её, понимаешь? Он не смотрит на неё так, как… смотрит на тебя, например. Но ты… твоё появление его растормошило. Он выбирается из раковины. И мне отрадно за этим наблюдать. Ты же звёздочка, да, звёздочка?
Алина улыбнулась, но заёрзала, почувствовав, как сердцебиение стало расходиться в стороны сродни кругам на воде. Она этого не замечала, а может, не хотела замечать.
°°°
Музыка звучала невероятно. Переливы струн, удары по натянутой коже, стук палочек и топот улюлюкающей толпы создавали приятные мелодии, непременно достигающие сердцевины души. Всё это увлекало в динамичный танец у костра. Жар тел, жар пламени, свет звёзд и луны, журчание реки. Их можно было разбирать на молекулы.
– Идём танцевать, – она вцепилась в ладонь Александра, стоящего в сторонке и улыбающегося насилу. – Ты должен мне танец.
Она оговорилась, вспомнив день демонстрации во дворце, но решила, что он спишет всё на туман в голове после кваса. Александр нахмурился и слегка помотал головой.
– Найди кого-то получше.
– Хочу тебя, – хихикнула Алина, покраснев до кончиков ушей. – Хочу с тобой точнее. Они все на меня пялятся, будто я – солнце.
– Это не так далеко от правды, – усмехнулся парень, теплея глазами. – Заклинательница.
– Пойдём, я решительно настроена утереть твоей Фрее нос. Пожалуйста, Александр, всего танец, и я навеки-вечные прекращу считать тебя занудой.
Он тяжело вздохнул, но согласно кивнул, после чего она возбужденно потянула его к костру.
°°°
В какой-то момент мир стал ярким, аляповатым, вспышками цветов перед глазами, живым смехом и слегка опьяненным сознанием. Алина глупо хихикала, отпустив все тяготы на потом, пила из кружек крепкий квас и много танцевала. Это она помнила хорошо.
– Я тут узнала, – говорила она громко, улыбаясь до боли в щеках и двигаясь до того активно, что перед глазами плыли звёзды. Небосвод становился рекой с внутренним точечным свечением. – что тебя зовут, как сына нынешнего царя.
– Что ж, у наших с ним матерей проблемы с фантазией, – он горько усмехнулся; несбыточная мечта порядком набивала оскомину, но Алина уже подталкивала его в сторону леса, вынуждая подчиниться, а не зацикливаться на неудачах. – а у тебя – с дозированием крепких напитков. Что ты пила?
Она, краснея и пошатываясь, собирала травы и цветы, ловко переплетая стебли. Они с другими девочками в Керамзине тоже плели венки, правда на Иванов праздник, поэтому руки хорошо помнили, как это делать.
– По большей степени квас. И что-то, что дала Пажа.
– Святые, – он мученически возвел глаза к небу, на лбу проступила складка, и Алина усилием воли подавила желание её разгладить, покрепче вцепившись в травы.
– Ты разбираешься в звёздах? – спросила, заглядывая в небо, щедрое на цвета и свет.
– Немного.
– Расскажи мне о них.
После чего Старкова водрузила ему на голову сплетённый ею на ходу венок из одуванчиков, ивана-да-марьи и других трав, с такой осторожностью, словно то была корона. Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться, всё-таки Дарклинг всегда был выше почти на голову. Он ошеломленно замер, тяжело выдохнув. Словно всё это было в тягость. Алина слишком хорошо знала это чувство.
– Одна каким-то образом оказалась здесь.
Алина поперхнулась воздухом и смехом. Он расплылся в улыбке.
– Прозвучало слишком нелепо?
– Крайне. Почему ты избегаешь Фрею? Она ведь к тебе неравнодушна.
– Есть вещи важнее привязанностей, – помрачнев, ответил он. Собственное умозаключение или семечко, брошенное Багрой и ею же взращенное в его голове?
– Например?
– Защита гришей. Их обучение. Чёртов царь-отказник. Охотники. Весь мир.
– Ты ведь не один в этой борьбе.
Всё внутри ныло и болело. Он проходил долгий путь с одними и теми же переменными день за днём. И сколько ему ещё предстояло преодолеть… Но это всё же не давало ему никакого права слепо ею манипулировать, лелея одиночество и нужду в одобрении.
– Почти всегда один.
– Знаешь, мы всегда находимся в компании, но умудряемся оставаться одни. Я понимаю тебя и, возможно, мне даже жаль, что всё так получилось.
А потом она вошла в воду по пояс, нырнула и вновь засмеялась взахлёб. Солнечная. Живая. Совсем юная. Уставшая от горестей и потрясений, она беспричинно улыбалась всему миру.
– Ты ещё столького не знаешь, Алина.
– Иди сюда!
– Вода ледяная.
Он не сдвинулся с берега, будто врос в него. Напрягся всем телом. Боится плавать? Это нужно разузнать потом, когда они не будут заняты революцией, гражданской войной и проблемами со временем.
– Я могу согреть её для тебя. Знаешь же, я проглотила солнце. Или признайся, что боишься сильдройр{?}[Сильдройры –русалки]! Но я не одна из них, чай, не утоп… лю… Ал…
Вода сомкнулась над головой. Мир затих, только шумела кровь в ушах. Руки панически и беспорядочно забили по толще. Затем на поверхности раздался всплеск, вскоре после чего её потянули наверх.
Алина заулыбалась, закинув голову, наблюдая за его перекошенным лицом из-под приоткрытых, мокрых ресниц, засмеялась хрипло, клюнув его в подбородок, то и дело цепляясь за плечи и шею.
– Поверил. Я умею плавать.
– Сумасбродная! – рявкнул Александр.
Алина, переняв привычку, склонила лениво голову, пристально и изучающе прошлась по нему взглядом и облизала свои губы, холодные и влажные. У неё наверняка смешно топорщились уши, а капли воды всё стекали и стекали с лица и шеи. Одежда тянула вниз, а руки цеплялись за крепкие плечи.
– Совсем рехнулась?
Чёрные глаза приобрели оттенок беззвездной, злой ночи. Сколько мрачного огня горело в них!
А потом она, наконец, прижалась к его холодным губам своими, зарылась в мокрый ёжик волос пальцами, впечатавшись разом всем: и ртом, и телом. Кости сладко загудели, наполняясь силой. В памяти пронеслись смазанные фрагменты из зала Военного Совета, оккупированного ими в ярой потребности остаться наедине.
Кириган. Дарклинг. Александр. Титул и имена сливались воедино, теряли прежний лоск и браваду. К себе её прижимал он – просто он – срывал с покушенных губ томные и гортанные стоны тоже он.
Слишком одарённый, немного заносчивый мальчишка.
– Откуда ты такая?.. – рычаще, почти недовольно прошептал Александр, запуская стаю мурашек по шеи и рябь – по воде, когда, прижав ладони к её пояснице, впечатался сильнее.
Прежде чем она успела потянуть его рубашку наверх, он перехватил руки, заставив вскинуть осоловелый взгляд и обиженно закусить губу. Уголок его рта дрогнул.
– Идём отсюда.
°°°
Пальцы, испачканные углём, водили по обнаженному плечу завороженно и неосознанно, скользили по спине и пересчитывали позвонки, так дробяще нежно, что хотелось мурлыкать, подобно кошке, лежащей под солнцем. Вот только солнцем всегда была она.
– Как давно ты узнала, что ты – гриш?
– Не очень давно, – прохрипела Алина. Это точно из-за прохладной воды. – Ещё года даже не прошло.
– Как ты об этом узнала? – допытывался Александр.
– Мы попали в передрягу. Малу грозила смертельная опасность. Свет сам вырвался из меня.
– Малу?
– Это мой… друг.
– Где же он сейчас?
– Наши дороги немного разошлись. Так ты боишься воды? – лукаво закусив нижнюю губу, вопросила Алина.
– Не воды, открытых водоёмов, которые при желании гриша можно заморозить{?}[Отсылка к «Демону в лесу». Это небольшой рассказ про детство Дарклинга.]. В детстве был один неприятный инцидент, – он поморщился, словно это всё ещё мучило его.
– Как это случилось?
– Она заморозила озеро. Я был в воде. Помню много крови, и холода, и… страха. И всё, что у меня было, это тьма. Именно она спасла меня в ту ночь. Той девочке были нужны мои кости. Гриши бывают одержимы поиском уникальных усилителей.
Алина замерла, даже дыхание задержала, чувствуя укол стыда, сделанный собственной совестью. Она была ничем не лучше, как и он, но позднее. Многим позднее.
– Что насчёт твоих страхов?
– В детстве я боялась темноты. До последнего не гасила свечу, пряталась под одеялом и боялась вставать среди ночи, потому что мне казалось, что стоит коснуться стопой пола, как меня тут же схватит подкроватное чудовище.
– Ты не поверишь, но я тоже боялся темноты. Звучит глупо, знаю, – Александр улыбнулся, закрыл глаза и встретился лбом с её лбом. – Мадрая высмеивала меня, и это было правильно. Каким я мог стать заклинателем теней, если бы продолжал бояться того, чем способен владеть?
– Ты бы был очень мил, – рассмеялась Алина, удивленная подобным фактом о страхах. – И, знаешь, я думаю, Багра права насчёт не всех вещей. Что ещё расскажешь о себе?
– Любишь вишнёвые пироги?
– Я обожаю их.
– Я тоже. Когда твой день рождения?
– В июне. Совсем скоро. А твой?
– В декабре. Вероятно, мы с тобой во многом противовесы. Каково это ощущается?
– М-м, не знаю, очаровательно?
– Ты продолжаешь говорить загадками, – он навис над ней, усердно вглядываясь в глаза. – Неужели ты мне всё ещё не доверяешь?
– Дело не в этом, – прошептала Старкова.
– А в чём же?
– Ты можешь дать мне обещание? Если я исчезну…
– Что значит «исчезну»? Планируешь побег? – усмехнулся Александр, его чёлка сползла на глаза и он чаще жмурился, чем смотрел на неё. Алина поднесла руку к его лбу и аккуратно отвела в сторону спадающую прядь, за что внутреннюю сторону запястья наградили чередой ленивых, мучительно долгих и благодарных поцелуев. Где-то между рёбер трепетало тепло.
– И всё же, – настойчиво повторила заклинательница, довольно прикрывая глаза, когда поцелуи не прекратились, а продолжились, сползая вниз по руке, касаясь локтя, плеча, шеи, груди, живота, – если я исчезну… постарайся следовать за… той путеводной звездой, о которой говорила Пажа.
– Алина, я…
Его прервал крик. Истошные вопли. Суматоха на берегу вытолкнула их из тёплых объятий друг друга и вернула в реальность, где они были не больше, чем добычей для охотников.
°°°
Это был спланированный налёт дрюскелей.
Вокруг царил хаос: земля была мокрой от использования проливными воды из близлежащей реки, от затухших костров поднимались струйки или столбы дыма, в воздух взметались снопы искр из-за отбивающихся инфернов и вся поляна сверкала в отсветах. Смешались запахи дыма, подгоревшей травы и влажной земли.
Лязгали мечи, цепи и фьерданская речь.
На бегу перехватив взгляд Александра, Алина схватила его за рукав и, растеряв дар речи, зависла, но он понял, что она имела ввиду.
– Мы не позволим повториться тому, что случилось в прошлый раз. Хорошо?
– Да… д-да.
– А теперь заходи слева и, – его мозолистая рука коснулась алининой побледневшей щеки, – будь, пожалуйста, осторожна.
Она видела только суматоху, ослепляя дрюскелей, помогая инфернам удерживать огонь на их одежде и рассеивать свет так, чтобы тот служил щитом для детей и немощных. За неё цеплялись, на неё смотрели с восхищением и благодарностью, и Алина, несмотря на жестокие гримасы фьерданцев, их беспощадное оружие и плети, несмотря на бремя, возложенное на плечи, и придавливающее к земле с тяжестью этой самой земли, чувствовала себя в своей тарелке – её успевал навестить страх, то, стоило увидеть беспомощных гришей, как под каскадом чистейшего гнева истлевал собственный ужас. Она воздевала руки вверх, едва успевая производить нужные пассы, меняла позиции, воспроизводя какой-то известный на интуитивном уровне танец. Но сила питала её, плывущая под кожей, вплетающаяся в кровь, впаявающаяся в кости.
Всесильная, всеобъемлющая. Её.
Вопрос, требующий ответа.
Дыхание сбилось. Тяжело и лихорадочно поднималась грудная клетка. Не в силах насытиться, Алина не могла отнять руки. Впитывала. Наполнялась. Как путник, днями шедший по пустыни и, наконец, отыскавший воду. Голодный. Бесконечно жадный. На лице расплылась торжествующая, почти триумфальная улыбка. Вокруг расцветал свет, оплетающий воздух, как старые вишнёвые ветви, дарующий земле тёпло, ослепляющий гришей, застывших в оцепенении, замешательстве и удивлении, тянущийся на многие мили вперёд.
Она была этим светом, ответом, миром.
– Алина! – это подбежал Александр, и только тогда где-то на задворках она почувствовала вес его рук, удерживающих её под талию. Так звучала тревога и волнение. На него падал тёплый маслянистый свет, который излучала она сама. – Алина, ответь мне, что происходит? Алина…
– Мы ещё обязательно встретимся, – Старкова улыбнулась, ощущая непосильную тяжесть усталости, но всё же умудрилась поднять ладонь и провести пальцами по его щеке. Прощаясь. – Прости, что вновь убегаю.
°°°
Алина остервенело рванула вперёд, принимая сидячее положение. Перед глазами всё потемнело, а затем развернулось, вернув свет, цвета и звуки. Она оказалась внутри огромного шатра, а за локоть её поддерживал подоспевший Александр.
Александр в чёрном кафтане.
Она оторопела, поняв, что вернулась. Огляделась, мягко выскользнув из его хватки и проигнорировав вопрос о самочувствии. От гнева за обман не осталось и следа, только обида, тихая, съёжившаяся, но безмерно сильная. Алина разлепила сухие губы, но передумала что-то говорить, молча приняла стакан воды от взмыленного Дарклинга. Его состояние походило на нервное.
– Где Мал? – спросила она, поглядывая на проход. Больше здесь никого не было.
– Под охраной.
– Он цел?
– Алина, что ты… – Дарклинг поморщился от её настойчивого повтора.
– Он цел?
– Да.
– Сколько меня не было?
Дарклинг вскинул брови, озадаченный постановкой вопроса.
– Ты пролежала без сознания четыре дня. Сердцебиты не смогли выявить причину. Что ты помнишь?
– Я помню всё, – она встала на слабые ноги, отмахнувшись, чтобы не помогал. – Я твоя пленница?
– Позволь мне всё объяснить. Я не знаю, что там тебе наговорила старуха, но…
– Но что? Ты не виноват? – язвительно взвилась Алина, уступив уколу досады. – Не ты мною манипулировал? Не ты хотел использовать как карманный фонарик? Подумал, что ещё нужно, кроме заботы, внимания и похвалы, сироте, которая всегда была этого лишена? Потрясающий план, Александр, я искренне польщена твоими чувствами. И по горло сыта обманом.
– Обманом?
– Ты мне лгал со дня нашей встречи. Ты – Чёрный Еретик. Ты – создатель Каньона.
По его лицу скользнула тень. Или ей так показалось.
– Я не говорил тебе всю правду, но ни разу не лгал.
– Так у нас теперь частичная ложь и не ложь вовсе? Потрясающее увиливание. А этот заговор с Апратом? Отравление царя? Захват власти? Я слышала об этом в городе.
– Служение такому царю сродни предательству государству и совести, – не поведя и бровью, отозвался Дарклинг.
– Так ты у нас мученик? – издевательски вопросила Алина.
– Я уж думал, что ты понимаешь меня. Вечно скрываться, боясь, что тебя убьют за твой дар. Поэтому я построил Малый Дворец. Ты понимаешь? Всё это. Всё, что я когда-либо делал, я делал ради гришей. Ради Равки.
– Ты слеп.
– А ты не опытна. Безопасность наших людей всегда была моим приоритетом.
– Скажи это Жене, которую ты подарил царице совсем девчонкой, – прошипела Старкова, щурясь от головной боли и ломоты во всём теле.
– Она – солдат, как и все мы. Равка…
– Равка-Равка-Равка. Только это и слышно. Прекрати прятаться за какими-то идеалами. Ты проклятие для неё, а не спасение, – взвинченно завершила Алина, поздно спохватившись. На его лице мелькнуло судорожное осознание напополам с надеждой. Он смял расстояние в два счёта, чтобы сбить её с толку.
