Текст книги "Девочка-криминал"
Автор книги: Helga Duran
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Helga Duran
Девочка-криминал
1.Кирилл
По традиции, я не рекомендую эту книгу впечатлительным и тонким особам. Будет кровь, будет секс, будет нецензурщина. Любовь будет тоже, да еще какая! С такой-то героиней!
Я стоял на краю скалы, с огромным букетом белых роз, наслаждаясь пейзажем. В горах можно особо не всматриваться в детали. Красиво в целом. Тишина такая, что сам воздух звенит. Чистота и безмятежность впечатляли. Я вдохнул воздух глубже, и голова закружилась от кристальной свежести, распиравшей мои легкие. Ни шума, ни людей, ни тревог.
Вот чего мне не хватает – спокойствия. Прекрасное место, чтобы подумать о высоком, обрести покой и подумать над смыслом жизни. Я бы сам тут с удовольствием почалился вместо дочки Вакулы, а не разгребал за ним дерьмо.
Не ту я работу выбрал, чтобы облака и листики разглядывать.
Я и сам песчинка в этом мире. Ничего не значащая пыль. Наследница Вакулы – вот вокруг кого весь мир вертится и я вместе с ним. Скоро все изменится в мою пользу, а может, не скоро, но я буду могущественен и богат!
Три года назад всю семью Вакулы вырезали, а сам он исчез. Осталась только дочка Валерия, которую спас Ник – мой друг и товарищ, вместе с которым мы работали на этого криминального авторитета.
Если бы тело Вакулы нашли, Валерия вступила бы в наследство и стала законной владелицей бизнеса, что создал ее отец, но ее папаша, как в воду канул. Теперь мы с Ником представляем интересы девчонки в мире криминала, а ее саму вынуждены прятать, потому что если и с Валерией случится беда, мы останемся ни с чем. Нас поглотит победившая группировка, а это, мягко говоря, неприятно. Сейчас мы имеем деньги, власть и вес, благодаря Вакуле, а без них мы будем снова обычными шестерками, принеси-подай. Расставаться с годами выстраданными, омытыми нашей кровью и кровью врагов, привилегиями не шибко-то хотелось.
Девочку мы спрятали в христианском монастыре, настоятелем которого был старинный друг Вакулы – Федор Ильич. К ней мы приставили верного телохранителя Клима, через которого и узнавали обо всем, что происходит с девчонкой. Валерия была вынуждена скрываться под чужим именем, пока не объявится ее отец или его не признают умершим, что возможно по истечении пяти лет со дня исчезновения.
Сам Вакула не спешил воскресать. Мы с Ником искали его неустанно, отрабатывали все зацепки, каждую версию, но со временем становилось сложнее отследить хоть какую-то ниточку. Если бы наш хозяин желал, чтобы его нашли, он бы дал знать о том, что он жив. И все сложнее было сдерживать остальные банды и группировки, желавшие быть главными. Вакулу боялись и уважали, но надежды, что он выжил, уже практически не осталось.
И вот, на днях, в его дом, где мы окопались с Ником, принесли букет цветов. У Валерии был день рождения. Совершеннолетие. И вроде бы ничего такого, если бы в цветах мы не нашли перстень Вакулы.
Курьера, принесшего подарок и весточку от нашего хозяина, мы с Ником пробили по всем фронтам – ничего. Бедолага просто работал в службе доставки цветов. Кто заказчик выяснить так же не удалось.
Прислал ли букет сам Вакула или тот, у кого он сейчас находится, жив ли он сам? Одни догадки.
Я счел нужным сообщить Валерии об этом инциденте и доставить подарок лично. Все же день рождения у нее.
Ник остался «на хозяйстве».
Какого исхода событий желали мы с Ником в отношении Вакулы? Мы так долго были у руля, что нас засосало в этот водоворот безнаказанности и власти. Было бы здорово, если бы Вакулу нашли в какой-нибудь канаве с дыркой в башке, а один из нас женился бы на его наследнице и получил бы все! Уже и искать-то этот раздутый призрак не хотелось. А девочка? Жила бы, как у Христа за пазухой всю оставшуюся жизнь.
Я бы предпочел, чтобы женился на Валерии Ник. Я не создан для семейной жизни. Ник не создан тоже, только характер у него более улыбчивый и легкий. Он бы с девочкой поладил. А я слишком черств и жесток. Валерии было бы со мной не сладко.
Впрочем, какое мне дело до чувств Валерии Анатольевны Смирновой? Плевать! Главное, чтобы она оставалась жива, как можно дольше. До свадьбы. А потом с ней может случиться все что угодно. Например, утонет в море пьяная или ее машина собьет. За то время, что мы с Ником ее прячем, я видел ее от силы раза три, так что я не успел привязаться к девочке. Девушке. Она уже совершеннолетняя. Никаких чувств или эмоций я к ней не испытывал, кроме алчности. Зла я ей тоже особо не желал, но если придется от нее избавиться, рука не дрогнет.
А вот Ник, спасший девочке жизнь, относился к ней более трепетно. Хранил ее фото и даже иногда отправлял ей подарки в монастырь. Вот пусть на ней и женится, раз не лишен симпатии к будущей жене.
Осталось всего пара лет, чтобы дождаться ее коронации. Вот тогда мы с Ником заживем, как короли!
Подул легкий ветер, раздувая волосы на моей макушке, и пахнуло мандаринами. Я напрягся. Откуда здесь взяться запаху цитрусов? Очнулся я слишком поздно. Расслабился от красивой картинки, которую видел не часто, размечтался, потерял бдительность.
Между лопаток мне уперлось что-то твердое, и мандариновый запах стал ощутимее.
– Не двигайся! – раздался за моей спиной хрипловатый, глубокий женский голос. – Как ты хочешь умереть? Быстро? Или хочешь помолиться напоследок?
2. Кирилл
Твою мать! Это что за шутки? Кто это? Где охрана, черт бы ее побрал?
Я почувствовал, как спина моментально взмокла под кожаной курткой, и тонкая струйка пота потекла за пояс брюк. Я инстинктивно приподнял одну руку вверх, продолжая второй рукой прижимать довольно увесистый букет к себе. Нужно было бросить веник к чертовой матери, потому что прямо под ним был мой ствол, но я не успел…
– Поворачивайся медленно, растяпа, – получил я очередной приказ. – И держи руки так, чтобы я их видела.
Я повернулся, с любопытством уставившись на белобрысое недоразумение с пистолетом в руках.
Девчонка, одетая в камуфляж и армейские ботинки, тыкала мне в рожу стволом, уверенно держа меня на мушке. Она шагнула ко мне, провела рукой по одному моему боку, затем по другому, не сводя глаз с моего лица, а затем, нащупав у меня за поясом пистолет, ловко обезоружила меня. Я только едва заметно дернулся, почувствовав себя уязвимым, но продолжил стоять смирно.
– Почему ты так одета, Мария? – обратился я к девушке. – И откуда у тебя пистолет?
Когда я видел девочку в последний раз, она носила платье монахини, и вела себя совсем не так. Не так дерзко и нагло. Она была ребенком пугливым и послушным. Что случилось? Дочка Вакулы обрела его бессмертие или просто охуела?
Кто и охуел, так это я сейчас. Девчонка выглядела довольно забавно с пушкой в руках, но смеяться над ней в открытую я не посмел. Что в башке у баб, я никогда не понимал. А у этой в белобрысой головенке взорвалась граната. Другого объяснения ее странному поведению я придумать не мог.
– Это все, что тебя смущает, Кирюша? – звонко расхохоталась Валерия, засовывая мой пистолет за пояс к себе.
– Для тебя я дядя Кирилл! Или Кирилл Андреевич! – напомнил я Валерии. – Мария, может, все же объяснишь, что происходит?
– Еще раз назовешь меня этим ублюдским именем, я тебе пулю в башку пущу! – уже без намека на смех, пригрозила девчонка.
«Однако за время пути собака могла подрасти!» – вспомнил я стихотворение Маршака.
Затравленный, убитый горем щеночек, которого спас Ник, вырос и, похоже, озверел. Передо мной стояла злая сучка бойцовской породы. Какой же еще, если ее отец знаменитый бандюган? Я не мог разглядеть под мешковатой одеждой девичью фигуру, но судя по всему, она была достаточно крепкой, только ростом не вышла, от силы 168 см в ней. До модельки не дотягивает. Да и сиськи слишком выпирают для модельной внешности.
Вакула был высоким и здоровым мужиком, увлекался боксом. Валерия пошла в мать, и красотой тоже, слава богу. На лице девушки не было ни грамма косметики. Откуда ей взяться в этой глуши? Красивое у нее лицо, даже без тени макияжа. Смазливое. Нику понравится будущая жена. Может быть, он ее даже трахнет на радостях? Я бы тоже ей присунул. Прямо сейчас! За то, что так безрассудно размахивает пушкой перед моим лицом. За кого она меня принимает? За отцовского халуя?
Сучку никто не трогал много лет. Осмелела? Забыла, что бывает, когда приходит кто-то сильнее?
– Опусти пистолет! – ровным, спокойным голосом попросил я.
– Сначала скажи, какого хрена ты приехал? – так же спокойно, как и я, спросила Валерия, но пистолет не опустила.
– Я привез тебе подарок, – ответил я. – Только и всего.
– Ум! Как мило! – кривляясь воскликнула девчонка. – Я знала, что мое совершеннолетие не пройдет незамеченным. Значит, вы еще не все папкины денежки профукали, раз ты приперся в эти ебеня, да еще и с цветочками?
– Валерия… – попытался прервать я ее спектакль.
– Кидай мне букет, желай здоровья, долгих лет и уебывай, пока я добрая! – перебила меня девчонка.
– Я бы хотел поговорить с Климом, – сказал я ей. – Где он?
– Я его убила, – заявила девчонка. – Прости!
У меня внутри все оборвалось. Это не могло быть правдой. Не могло! Клим опытный военный с огромным послужным списком. Если девка его реально завалила, то дела наши с Ником дрянь. Наследница сошла с ума. Это было предсказуемо после пережитого в детстве. Любой слетит с катушек, если на его глазах убить всю семью. А мать Валерии еще и изнасиловали, да и самой девчонке чудом удалось избежать той же участи.
Блять, что теперь делать?
– Я пошутила, ДЯДЯ КИРИЛЛ! – цинично бросила Валерия, и у меня вырвался шумный вздох. – Видел бы ты свое лицо!
Валерия опустила пистолет, вернула мне мой и потянулась рукой к букету.
– Это от твоего отца, – освобождаясь от тяжести цветов, сообщил я.
– Что? Как? – вырвалось у девчонки. – И ты молчал, мудила? Почему сразу не сказал?
Я пропустил «мудилу» мимо ушей, объяснил Валерии, каким образом к нам с Ником попал букет и вынул из кармана перстень Вакулы.
Валерия взяла перстень и повертела его в руке. Я внимательно следил за ее реакцией. Девушка должна была расчувствоваться, возможно, всплакнуть от эмоционального всплеска. Все же за столько лет первая весточка от отца. Но на ее лице не дрогнул ни один мускул. Либо девчонке похуй, либо она ювелирно владеет эмоциями.
– Как думаешь, Валерия, что бы это значило? Что Анатолий Борисович хотел этим сказать?
– Это значит, дядя Кирилл, что папа передает мне свою власть! – глазом не моргнув, сказала девушка. Она небрежно зашвырнула цветы в траву. Ее они больше не интересовали. Только кольцо. – Я хочу вернуться домой!
– Это невозможно! – категорично заявил я. – Что если твой отец мертв, а перстень прислал тот, кто отправил Анатолия Борисовича в ад? Мы не можем рисковать и твоей жизнью!
– Ты, походу, не догоняешь, что произошло, недоумок? – усмехнулась Валерия. – Я совершеннолетняя! И больше ни ты, ни Никита, ни Клим, ни ваш христианский бог не будете указывать мне, что мне делать и как жить!
– Валерия! – одернул я девчонку, понимая, что ситуация выходит из-под контроля.
– И не смей мне мешать! – сверкнула она на меня глазами, полными решимости. – Иначе, ты отправишься в ад, следом за моим папашей! Раз ты до сих пор его не нашел среди живых, поищешь среди мертвых!
С этими словами Валерия развернулась и побежала к монастырю. Мне ничего не оставалось, как пойти следом за ней.
Я догнал девчонку у ворот монастыря, там же к нам присоединилась моя охрана. Бойцы видели наши с Валерией догонялки, но никто не посмел преградить ей дорогу, поэтому она беспрепятственно вбежала в ворота.
– Кирилл Андреевич, все в порядке? – поинтересовался начальник охраны Семен.
– Да, – бросил я на бегу, продолжая преследовать девушку.
Мне удалось схватить ее за руку уже во дворе. С легкостью дернул девчонку на себя и развернул к себе лицом. Она впечаталась с размаху в мою грудь, уперевшись в нее ладонями, да так и застыла. Только теперь, столкнувшись с ней нос к носу, я заметил, что она плачет.
У меня отлегло от сердца. Эта машина для убийств, каковой себя позиционирует девчонка, оказывается, имеет свои чувства, и сейчас они рвались наружу вместе со слезами.
– Пусти! – всхлипнула девушка и попыталась вырваться из моих объятий.
– Я тебе не враг, Валерия, – спокойно сказал я, крепче сжимая девчонку в руках. – Поплачь, если нужно. В этом нет ничего дурного!
Девушка дернулась еще раз, но как-то слабо, затем еще, а потом уткнулась носом в мою футболку и разрыдалась в голос. Я с облегчением вздохнул и потерся подбородком о ее волосы. Дыхание пришло в норму, мандариновый запах, исходивший от девичьих волос, меня успокаивал.
– Почему не приехал Никита? – спросила Валерия, немного успокоившись. – Он жив?
– Конечно, – заверил я девушку. Раз она о нем спросила – это хороший знак. – Кто-то должен был остаться в городе на всякий случай, вот он и остался.
– Ты заберешь меня с собой? – с надеждой спросила Валерия и подняла на меня заплаканные глаза.
Красивые глаза. Пушистые ресницы, мокрые от слез, и ореховая радужка. Сейчас на свету цвет ее глаз светло-коричневый, почти желтый, а когда зрачки ее были расширенны от адреналина, глаза были почти черными. Учту на будущее эту ее особенность.
Можно быть собранным внешне, заставить свой голос звучать спокойно, а жесты выполнять четко. Но глаза всегда говорят за тебя лучше тебя самого.
– Сначала я должен переговорить с Климом, – ответил я.
Я вздрогнул, когда совершенно неожиданно над нашими головами прозвенел колокол.
– Не ссы, дядя Кирилл, это просто на обед пора, – сказала мне Валерия, жадно изучающая мое лицо. – А ты красивый!
– Спасибо! – ответил я, отчего-то смутившись.
Еще полчаса назад она грозилась меня грохнуть, а теперь я слышу от нее комплимент? Зачем она это сказала? Не просто так. Чтобы расположить меня к себе? Реально не терпится уехать отсюда? Как будто меня трогает бабская лесть. Валерия забавная! Сейчас она выглядела, как обычный ребенок.
– Останешься на обед? – предложила девушка. – Если батюшка Федор разрешит?
Я кивнул и пошел следом за Валерией к черному входу в здание. В том, что Федор Ильич разрешит мне отобедать с монахами, я не сомневался. Мы с Ником три года спонсируем эту богадельню. Что мне батюшка чашку супа не нальет? Я харчи бедняцкие постные презирал с детства, не пожрать я стремился, а посмотреть, как Валерия ведет себя с другими людьми. Не могла она одичать и озвереть настолько, чтобы самому настоятелю хамить.
– Мне надо переодеться к обеду, – бросила мне Валерия на ходу, и скрылась за дверями монастыря.
Хорошо, что она оставила меня, потому что мне нужно было переговорить с ее телохранителем. Я нашел его в этом же дворе. Он курил, привалившись к забору, задумчиво глядя поверх него.
Было непривычно видеть майора Климова не по форме. Мужчина был одет в обычные видавшие виды джинсы и линялую рубаху, но по тому, как она слегка топорщилась с правого боку в районе бедра, можно было догадаться, что там спрятан нож. Я узнал его по бритому затылку и ровной, как струна, годами вымуштрованной армейской службой, спине.
Я подошел к Олегу тихо, практически бесшумно, но он, один хрен, почуял мой взгляд. Спиной, а может, затылком или шестым чувством. Мужчина отбросил окурок в сторону, еще сильнее расправил плечи и повернулся.
С минуту мы смотрели друг на друга, почти не моргая. Потом губы Климова тронула улыбка, и он шагнул ко мне навстречу, раскинув руки в стороны.
– Я ждал тебя, Уманский! – после крепкого объятия сказал Олег.
– Я знаю, – выдохнул я. – Может быть, тогда объяснишь, что произошло с девочкой? Почему она выглядит, как новобранец морпехов и размахивает стволом, как будто у нее ПМС?
– Может, и ПМС, – пожал плечами Олег. – Я за ее месячными не слежу. Моя задача была сохранить дочке Вакулы жизнь. Я справился. За остальное с меня спросу нет.
– Все так, – подтвердил я. – Мне нужно знать масштабы пиздеца. Чему ты ее научил, Клим? Что она умеет, кроме как материться?
– Она умеет все, что умею я сам. На своем уровне, естественно.
– Заебись! – не сдержался я. Если девчонка обладает хоть сотой долей навыков майора Климова, это уже хреново. – И что нам теперь с ней делать? Не подскажешь?
– Да мне похую, что вы будете делать, Уманский! – разозлился Олег. – Я девчонку сберег? Она выросла, жива, здорова и целехонька по всем фронтам! Женись на ней, как и собирался! Мой контракт закончен! Я хочу вернуться домой, к семье!
– Ладно, – кивнул я и хлопнул мужика по плечу, чтобы он не кипятился. – Заберем тебя с собой. В городе рассчитаю тебя наличкой!
Олег поджал губы и кивнул.
– Обед пропустим, – сказал он и тоже пошел к дверям.
Я поплелся следом. Олег привел меня в столовую, где за довольно длинным общим столом уже собрались монахи и настоятель Федор Ильич.
Бородатый старец поприветствовал меня кивком головы и указал рукой на лавку подле стола, приглашая отобедать с ними. Я сел, выискивая среди мужчин Валерию.
Она вошла в столовую тихо, кротко, опустив голову и глаза. В черном платье с белым воротом и косынкой на голове. Села напротив меня, смиренно опустив взгляд в свою тарелку. Девушка помолилась вместе с остальными монахами и приступила к обеду. Она изредка бросала на меня беглый взгляд, который больше не был пропитан ненавистью или злобой.
– Попробуй рыбный пирог, дядя Кирилл, – тихо обратилась она ко мне, показывая на блюдо с выпечкой. – Я сама его испекла.
Я взял кусок пирога, с удивлением вскинув бровь. Такой Валерия мне нравилась больше.
Что ж, – думал я, пережевывая довольно приличную на вкус стряпню девчонки. – У наследницы Вакулы две стороны, которые отличаются друг от друга, как небо и земля, как Ангел и Демон. По крайней мере, я знаю, что дрессировке она все же подлежит и может быть весьма смиренной. Но что-то мне подсказывало, что нам с Никитой придется с этой дикаркой несладко.
3. Кирилл
Обед проходил в молчаливой обстановке. Я не был весельчаком, но все равно было напряжно в такой атмосфере. Не обед, а поминки какие-то. Изредка монахи перекидывались фразами типа: «передай соль». К Валерии все, включая Климова, обращались не иначе, как сестра Мария. Из чего я сделал вывод, что легенда девчонки-сироты так и не осталась раскрытой. Я был доволен.
Во время трапезы я принял решение все же забрать Валерию домой. Там ее будет легче контролировать. Неизвестно, что из нее вырастет еще через два года. Испытывать судьбу не хотелось совершенно. Пусть Ник как можно скорее женится на Валерии. Так девчонке будет проще свыкнуться с мыслью, что за нее теперь все будет решать муж.
Возможно, она понравится Нику, как женщина, и он оставит ее в живых после того, как Вакулу признают умершим, а молодожены получат его наследство. А если Никита обрюхатит девчонку, будет вообще идеально. Юная мать будет заниматься ребенком, а не совать свой миленький носик, куда не следует.
Миленький? Я так подумал? Сейчас, когда Валерия вела себя тихо и скромно, я реально счел ее милой и даже красивой. На девушку, не тронутую современными технологиями красоты, было действительно приятно смотреть, не побоюсь этого слова "любоваться". Без наращенных ресниц, нарисованных бровей, накаченных губ, ее самобытная природная, девственная красота была необычной и редкой.
Я стал ценителем девственности и чистоты? Возможно. Я так долго жил в грязи, крови и разврате, что Валерия не вписывалась в эту реальность совершенно. Грубая и борзая Валерия-матерщинница еще могла, а ангел в белой косынке с ярко-розовыми детскими губешками идеально вписался бы в сельский пейзаж, но никак не в бандитские разборки. Эта девушка была, как минимум, удивительной.
Она обрадовалась, когда я отправил ее собирать вещи. Отчего-то мне стало любопытно посмотреть на ее комнату, поэтому я увязался за Валерией следом. Мы вошли в обычное, ничем не примечательное помещение с малюсеньким окном. Стол, шкаф, кровать, серо-коричневые тона, пожухлое фото Ника на стене. У всех, значит, иконы, а здесь пресвятой Никита повис? Любопытно.
Я встал посреди ее спальни и смотрел, как Валерия бережно, с каким-то волнением и трепетом, снимает фотографию своего спасителя со стены и прячет в дорожную сумку. Затем берет плюшевого медведя, что он ей передавал в качестве подарка по весне, и засовывает туда же.
Я не смог удержаться от вопроса:
– Соскучилась по Никите, Валерия?
– Очень, – честно ответила она, продолжая методично собираться. – Я же люблю Никиту! А он любит меня! Он обещал на мне жениться, когда я вырасту.
Очень хорошо! Прекрасная новость! Просто шикарная! Хоть чем-то девчонке удалось меня обрадовать. Нику не придется ее уламывать, уговаривать и охмурять, раз она уже согласна пойти под венец и так.
– Как думаешь, дядя Кирилл, я уже достаточно выросла для Никиты? – обратилась ко мне Валерия.
Затем она достала из тумбочки тюбик с помадой и, посмотревшись в настольное зеркальце, обвела рот красным, как кровища, цветом. Девушка повернулась, и я едва не прыснул от смеха. Валерия теперь походила на малолетнюю шалаву. В купе с одеянием монахини, красные губы девушки выглядели, как в третьесортном порно. Видимо, мое отношение к макияжу девчонки отразилось на моем лице, потому что она удивленно вскинула брови и уставилась на меня.
– Что? – спросила она.
– Ничего, – покачал я головой, решив не расстраивать Валерию. – Я думаю, что ты достаточно выросла для того, чтобы выйти замуж за Ника, – подкрепил я ее уверенность.
– Это хорошо, но я все равно волнуюсь, – продолжила откровенничать со мной Валерия, скидывая в сумку одежду. – Вдруг, я ему не понравлюсь, тогда получается, что я зря берегла себя для него, – сокрушалась она. Потом запустила руку под матрас и вытащила оттуда пистолет. – Выйди, мне нужно переодеться, – уже жестким, приказным тоном добавила Валерия.
Мне ничего не оставалось, как покинуть келью сестры Марии. Уже в коридоре я дал волю чувствам и рассмеялся. Какая же девчонка все-таки смешная. Это она для Ника губы накрасила? Чтобы ему понравиться?
Она хранила себя для Ника? Как будто мы ее в борделе держали, и ей каждую минуту приходилось отбиваться от посягательств на девичью честь.
Я видел остальных обитателей монастыря – одни престарелые мужики. Хм, мужчины все-таки мужчины, как не крути, но все же, кроме Клима, для Валерии опасности не было. А Олег относился к девочке, как к дочери. А что если нет?
Что об этом думать, если Валерия призналась, что целка? Даже жаль ее немного. Я Ника давно знаю, почти с детства. Он тот еще извращенец. Если девчонка ему приглянется, то подвергнется такому разврату, что от ее невинности не останется и следа. Ник любит красочно поебаться, так что красная помада на нецелованных губах Валерии, совсем скоро будет очень даже в тему.
Настоятель Федор Ильич вместе с остальными монахами вышли провожать сестру Марию. Они прощались так долго, что меня их нескончаемые наставления для девочки, начали жутко раздражать.
Валерия не проронила ни слезинки, держалась молодцом. Она снова переоделась в свой камуфляж. Костюм монашки прихватила? Ник любит разнообразие. С удовольствием бы нагнул невесту в этом милом наряде. Я поймал себя на мысли, что я бы и сам с удовольствием задрал на Валерии черный балахон. Я пока не понял для себя, в какой одежде и каком образе девчонка мне нравилась больше, но она мне определенно нравилась. Она меня волновала и возбуждала. Интересно, Валерия бреет промежность? От мысли, что нет, что у нее растут на лобке светлые кудряшки подстать ее медовым волосам, я задохнулся от того, как резко у меня встал.
Черт! Я простонал, незаметно поправляя свой стояк, и поторопил Валерию.
– Клим не поедет с нами? – удивилась Валерия, усаживаясь в машину со мной.
Теперь я не мог оторвать взгляда от ее губ. После фантазий о ее пушистом лобке, рот девчонки больше не казался мне вызывающе-вульгарным. Эти алые губки великолепно бы смотрелись на моем члене. Жаль, что я этого не познаю. Если только Ник не поделится со мной Валерией. Прецеденты были. Со шлюхами. Эта девочка не шлюха, так что вряд ли мне перепадет от нее. Ник не поделится. Я бы на его месте точно бы не стал делиться такой малышкой. Никогда.
– Клим поедет на второй машине, – очнулся я от эротического оцепенения. – Не волнуйся, Валерия. Он будет рядом.
– Никита знает, что я приеду? – спросила Валерия. Я не успел ответить. – Не звони ему. Я хочу сделать ему сюрприз. Вот он обрадуется, да, дядя Кирилл?
– Очень, – ответил я.
Ник не просто обрадуется. Он, наверняка, охуеет. Машина тронулась с места, а у меня было ощущение, что я везу ангела в саму преисподнюю.
