Текст книги "Достойна ли я этого мира?..(СИ)"
Автор книги: Hatred And Frustration
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Хочу скрывать свое лицо… ==========
Жизнь может стать самой прекрасной сказкой, которую можно только представить. Просто нужно стараться и идти к своей мечте, иначе она превратится в кошмар, от которого никуда не деться. Он будет преследовать тебя день за днем, цепляясь за твое существование грязными и липкими лапами, от которых хочется проснуться в холодном поту и осознать, что все не так, но это ведь реальность, и подобное невозможно.
Для меня жизнь больше напоминает второй вариант. Каждый день, просыпаясь, я чувствую только некую пустоту в груди, она ноет и не дает нормально мыслить. В какой-то мере даже немного больно встречать новый день, осознавая, что он будет таким же пустым, как и все предыдущие. С огромным трудом могу открыть глаза, ведь в мире сна так хорошо и приятно, там может произойти все, что угодно. В подобном месте нет ограничений или рамок, что, несомненно, радует, но реальность всегда наступает, впивая в меня свои иголки и заставляя в очередной раз окунаться в нее.
На улице давно поднялось солнце, а значит, уже давно все проснулись. Наверное, мне тоже нужно вставать, ведь скоро выезжать, но тело, словно не слушаясь меня, продолжало и дальше лежать в постели. Еще с детства я представляла, что моя кровать – это личное пространство, в котором я была в безопасности. Помню, как раньше, скрутившись калачиком, укутывалась с головой в одеяло и, еле сдерживая слезы, раз за разом повторяла себе, что все будет хорошо. Конечно, от одних слов ничего не менялось, но на некоторое время это давало возможность успокоиться. А мне большего и не нужно, ведь кто я такая, чтобы желать большего? Уродливая шестнадцатилетняя девчонка, над которой все, не скрывая этого, смеются. Иногда мне кажется, что я не заслуживаю даже маленького местечка в этом несправедливом и жестоком мире, за который я так отчаянно хватаюсь, говоря, что существую. Правильно, я не живу, только существую.
– Вероника, вставай. Мы ждать тебя не будем, – слышится требовательный голос Марии Валерьевны, нашей воспитательницы, по ту сторону двери. Заходить в комнату она не стала, явно спеша по своим делам, но так даже лучше. Еще несколько минут одиночества никогда не могут быть лишними, особенно в моем случае.
Все остальные кровати уже пусты. Не стоило и сомневаться, что все встали пораньше, предчувствуя поездку, к которой так давно готовились. Ну конечно, не часто детдомовцам дают возможность поехать на море, тем более на месяц. Наверное, у нашего директора был сильный шок, когда он получил деньги на поездку от спонсоров, но тем не менее теперь жаркий август мне судилось провести вместе с остальными на море. И вот все вещи собраны и отнесены вниз, куда уже вскоре должно подъехать несколько автобусов. Оставалось только одеться и застелить свою кровать, которая будет пустовать теперь все это время.
Зубную щетку и пасту я еще не положила в сумку, зная, что они понадобятся мне утром. Также на спинке стула, рядом с моей кроватью, своей очереди ожидали потертые старенькие джинсы светлого цвета, вытянутая футболка и балахон. На улице тепло, особенно днем, но я все равно предпочитаю практически всегда надевать балахон. Он хоть немного, но все же закрывает мое лицо, и мне становится от этого легче и спокойнее. Не люблю, когда на меня смотрят. От этого становится слегка не по себе, тем более я всегда знаю, что большинство из подростков просто посмеются и укажут на меня пальцем со словами: “Уродина”. Хотя я уже привыкла, так ко мне стали обращаться, еще когда я только попала сюда, то есть в семь лет. Тогда меня здорово избивал родной отец, поэтому перед всеобщим взором я предстала худощавой девчонкой с перепутанными, как солома, черными волосами. Губа разбита, на щеках несколько ссадин, а глаза припухшие от слез. В тот момент меня почему-то и не взлюбили, став так называть. Какая причина того, что дети настолько жестоки, я не понимала, но ощущала все на себе.
Одевшись, я опустила челку на глаза, после чего, еще раз оглянув свою комнату, засунула оставшиеся вещи в еще одну небольшую сумку, а потом вышла за дверь. Немного странно все это, но я не против этого чувства, оно немного ново и заставляет сердце биться быстрее, а это ведь так приятно – чувствовать, что я еще жива и сердце может биться.
Выйдя из хмурого помещения, я увидела два стареньких автобуса, в которые уже садились все детдомовцы, хотя некоторые из них так же, как и я, только выходили из здания. Все же видно, что воспитатели не успели всех разбудить, из-за чего вокруг творился сплошной хаос.
Возле входа в автобус все толпились, то и дело толкая друг друга. Не люблю этого, поэтому предпочла постоять в сторонке, пока все остальные зайдут.
Воспитательница, окинув меня взглядом, отметила у себя в тетради, что я тоже зашла, после чего пошла к соседней машине.
Внутри автобуса было жутко шумно, все весело переговаривались, кто-то, размахивая руками, о чем-то рассказывал, а кто-то то и дело поглядывал в окно, думая над тем, когда же мы наконец отправимся в путь.
Свободное место было только одно, но, застыв на месте, я ощутила жгучую неприязнь и желание выйти на улицу.
– Мейтал, почему ты встала на пороге? Проходи и садись, – услышала я позади возмущение нашего преподавателя по истории, такого стереотипного маленького и толстенького дяденьки.
– А может, я пойду в другой автобус? – с надеждой в голосе спрашиваю у него.
– Конечно нет, – казалось, он вообще не собирался меня слушать, поэтому, пригрозив мне наказанием, пошел к своему месту, а я, тяжело вздохнув, побрела к концу автобуса, где сидел Никита Юрьев. Парень, который чаще всего напоминал мне от том, что я страшная. И мне теперь предстояло ехать на сидении, расположенном впереди него.
– Фу, она что, будет тут сидеть? – скривившись при виде меня, пробормотал он, обращаясь к своему закадычному другу.
– Черт, похоже, да, но, надеюсь, от нее хоть не воняет, – брезгливо ответил Коля, явно не задумываясь над тем, что я могу услышать. Конечно, я слышала подобные слова практически каждый день, но с каждым разом они все больше ранили, делая так больно, что глаза против воли начинало неприятно пощипывать.
Закинув свою сумку на полку, я села возле окна и, пытаясь не слушать сзади сидящих парней, только сильнее натянула капюшон на лицо, желая просто исчезнуть. Вскоре автобус двинулся с места, а я, позабыв об оскорблениях, которые то и дело отпускал в мою сторону Никита, уставилась в окно, наблюдая за полями, через которые мы проезжали.
Все это казалось настолько удивительным, что захватывало дух. Только посмотрев один раз на море колосков, я ощутила, как похоже это на свободу, которую я так часто представляла себе. Настолько красиво бегал по ним ветер, от чего их раскачивание было похоже на волны.
Я так увлеклась пейзажем, мелькающим в окне, что не заметила, как быстро автобусы приехали к базе, на которой мы должны были провести весь следующий месяц. И только когда все, шумно вставая со своих мест и беря свои вещи, начали выходить из автобуса, я словно проснулась ото сна, несколько раз моргнула, возвращаясь в реальность.
На улице уже ждали наши вещи, собранные в гору. И так как моя сумка лежала сверху, мне без особых усилий повезло забрать ее и уйти в сторону, ожидая, пока нас расселят.
База отдыха была немаленькая, тут даже оказался небольшой стадион, где уже играли в футбол какие-то парни, но больше меня удивили двухэтажные домики, отгороженные железным забором от остальной территории. Выглядели они очень аккуратно и красиво, наверное, только богатые могут позволить себе снять такой домик на некоторое время. Ведь, могу поспорить, что там есть все, что нужно для отдыха.
Нас же заселили в деревянные однокомнатные домики по пять человек.
Внутри просто жутко воняло сыростью. В углах оказалась плесень, да и пол был покрыт толстым слоем пыли. Место определенно не казалось уютным и не вызывало, лично у меня, никаких приятных ощущений, но ведь выбора все равно не было.
– Опять нам не повезло, – возмущенно вздохнула Маша, кладя свою сумку на тумбочку. Довольно общительная девчонка с вечной манией величия.
– Просто не обращай внимания, – ответила ей ее светловолосая подруга Вика, внимательно оглядывая комнату.
Конечно, я понимала, о чем они. Мне приходилось с ними жить в одной комнате в детдоме, а тут мы еще и летом оказались соседками. Наверное, они были жутко разочарованы, но в отличии от двух остальных девчонок, с которыми нас поселили, они просто игнорировали меня.
Мне выпала кровать рядом с дверью. Сев на нее, я почувствовала, как неприятно заскрипела железная сетка подо мной. Отлично, теперь все будут жаловаться, что моя кровать скрипит, а значит, я буду приносить всем еще больше неудобств.
Девчонки, весело переговариваясь, сначала решили пойти осмотреться и найти пляж, я же, понимая, что мне больше ничего не остается, взялась за распаковку своих вещей. Вчера, когда я их собирала, то старалась делать это как можно более аккуратно, ведь все мои вещи были мне дороги, поэтому, вытаскивая их из сумки, я по-прежнему относилась к ним с особой аккуратностью.
Как только я закончила с вещами, в комнату вернулись мои соседки и, откровенно проигнорировав меня, сели на кровать Маши, обсуждая то, насколько красиво сегодня море, и как им хотелось пойти побыстрее позагорать.
Сидеть в стороне было немного унизительно, но я понимала, что мне никогда не подружиться с ними, поэтому тоже решила пойти пройтись, пусть даже в одиночестве. Хотя я же всегда гуляла в одиночестве, и сейчас это не стало отличаться от всех остальных дней.
Я совершенно не понимала, в какой стороне море, поэтому решила просто идти по бетонной дорожке, которая ровной линией вела теперь меня в глубь территории, мимо таких же ветхих деревянных домиков.
Вновь подходя к загороженной железным забором территории, я увидела за двухэтажными домами баскетбольную площадку, которую, скорее всего, только недавно построили, так как выглядела она весьма новой.
Ненадолго остановившись, я засмотрелась на то, как на ней играли четыре парня в команде два на два. Если честно, то я никогда не играла в командные игры, так как меня никто не хотел выбирать к себе, но то, как играли эти парни, просто не могло не вызывать восхищения. Что-то подсказывало, что они профессионально этим занимаются. Настолько быстро они двигались, показывая свою реакцию и передавая пассы друг другу. Но больше всего привлекал внимание высокий брюнет с немного растрепанными волосами. Играя в баскетбол, он действительно наслаждался этим, что было прекрасно видно по его виду. Да и играл он лучше, чем его товарищи по команде или соперники. Но я и правда впервые видела такого красивого парня. Бледная кожа, черные глаза, огонь азарта в которых был виден даже отсюда, и спортивное телосложение, не скрываемое даже футболкой с шортами.
Наверное, я долго так стояла, смотря на баскетбольную площадку, и только почувствовав взгляд этого парня, я вздрогнула, словно от удара током, благодаря чему быстро пришла в себя, несколько раз моргнув. Когда же до меня дошло, что я слишком открыто рассматривала их, быстро развернулась, после чего ушла прочь, ведь не нашла другого выбора.
Сердце просто бешено стучало, руки еле заметно подрагивали, и щеки словно жгло от жара. Впервые у меня была такая реакция от простого взгляда. Но как же я не хотела, чтобы он смотрел на меня, ведь он, скорее всего, теперь будет всем рассказывать, что за ним следила какая-то уродина.
От этой мысли стало намного больнее, чем от любых оскорблений. Словно сердце пронзило миллион иголочек. Во рту пересохло, и глаза уже в который раз за последнее время начало неприятно пощипывать. Больше ничего не хотелось. Только побыть одной.
Стараясь обходить всех людей, я нашла старенькую скамейку под высоким деревом в конце базы. Посмотрев на небо, я ненадолго закрыла глаза, чувствуя легкое дуновение ветра. Оно, такое приятное и необходимое, словно избавляло меня от всех мыслей. Всего лишь на мгновение оно уносит все мои проблемы вдаль, но потом они вновь возвращаются.
Моя жизнь была адом. Не счесть сколько раз я думала о том, чтобы перестать цепляться за свое жалкое существование и, просто забравшись на крышу высокого здания, пригнуть вниз, в первый и последний раз чувствуя восхищение от полета. Такие мысли появлялись из-за того, что не было людей, которые поддержали меня или хоть немного, но дорожили мной. Я одна. Совсем и навсегда…
– Тебе не жарко ходить сейчас в толстовке? – слышу я незнакомый голос и в изумлении открываю глаза от того, что ко мне кто-то обратился.
Широко распахнув глаза, я сквозь челку, падающую на лицо, вижу все того же парня, который недавно играл в баскетбол, но сейчас, держа какие-то бумаги в руках, стоял недалеко от скамейки и внимательно смотрел в мою сторону.
Казалось, что сердце в этот же момент остановится. Чувствуя на себе пристальный взгляд его черных, как ночь, глаз, я даже перестала дышать, лихорадочно пытаясь понять, что бы мне такого ответить.
– Эм… Ну я… Уже привыкла… – несуразно бормочу, отворачиваясь в сторону. Хочется, чтобы он перестал на меня смотреть, не хочу, чтобы он увидел, насколько я уродлива, поэтому натягиваю капюшон еще сильнее на лицо.
– Знаешь, ты очень выделяешься в такой одежде, но не все люди должны сливаться в серую массу, – наверное, сказав это, он хотел меня подбодрить, и это у него неплохо получилось. От того, что впервые в жизни на меня смотрят не с презрением, внутри появилось теплое чувство, которое казалось настолько необычным и приятным, что я словно по-другому впервые посмотрела на мир.
– Жень, ты там скоро? Давай уже быстрее отнесем эти документы, – крикнул издалека какой-то парень, явно обращаясь к брюнету.
– Да иду я, – последовал ответ, после чего он на прощание кивнул мне и ушел прочь, я же только молча смотрела ему вслед, чувствуя быстрый ритм моего сердца и неизвестный ранее трепет внутри.
Мне казалось, что я недостойна даже находиться рядом с таким красивым человеком, а он сам подошел и заговорил со мной. Жутко захотелось вновь увидеть его, хоть издалека. Но это ведь невозможно. Нас разделяла перегородка между разными мирами, и мне лучше оставаться на своем месте и не стараться пригнуть выше головы. Я уродлива и не достойна этого.
========== Каждый день… ==========
Слегка запрокинув голову, я оглянула безоблачное небо, чувствуя некое восхищение от множества ярких звезд, расположенных на нем. Казалось, стоит только протянуть руки, чтобы дотянуться до них, но это ведь не так. Наверное, в жизни можно привести множество примеров, чем-то напоминающих эту ситуацию. Например, когда кажется, что цель, к которой человек так долго стремился, почти достигнута, и осталось еще совсем немного, оказывается, что это не так – она так же далеко, как и эти звезды. Жизнь вообще непонятная вещь. Во всяком случае, для меня.
Ужасно хочется, чтобы все изменилось, но это представляется таким невозможным, словно я раз и навсегда застряла на черной полосе длиною в жизнь. Без хороших воспоминаний тяжело. Внутри так пусто, и ее ничем не заполнить, из-за чего остается только пытаться существовать, каждый день надеясь на что-то лучшее.
Прошло уже несколько дней после того, как мы приехали сюда, но я по-прежнему каждый вечер прихожу на скамейку, расположенную под большим деревом в конце базы отдыха. Тут я впервые поговорила с тем парнем, можно даже сказать, что и в последний раз, ведь больше я его не видела и, скорее всего, этому не суждено повториться. Скорее всего, его зовут Женя, ведь именно так обратился к нему его друг. Все же красивое имя, чем-то напоминает мне теплые лучи солнца, навеянные присутствием этого парня.
Легонько улыбнувшись, я, немного замечтавшись, вновь подумала о том, каково это – иметь друзей. У него их, скорее всего, много. Наверное, я даже немного завидую и пусть не сильно, но все равно всегда хотела бы поменяться местами с популярными подростками, с теми, кто не так ужасен, как я. Пусть всего лишь на день, но мне хотелось понять, как это – быть не изгоем. Интересно, у меня когда–нибудь появятся знакомые, с которыми я так же буду с удовольствием общаться и, находясь рядом с ними, не буду чувствовать себя таким ничтожеством?
Достав из кармана свой старенький телефон, который несколько недель назад была вынуждена перемотать скотчем, чтобы он не распался на части, я посмотрела на экран. Электронные цифры показывали, что уже давно за полночь, а значит, можно идти спать. Но так не хочется. Здесь хорошо и спокойно. Пусть это и выглядит смешно, но не смотря на то, что я тут только несколько дней, это место казалось самым уютным в мире, будто только тут я могу быть сама собой. Ведь вокруг, кроме меня, никого нет, и не нужно скрывать свое уродливое лицо перед другими, оно сейчас никому не мешает.
Но спина уже некоторое время немного побаливала от долгого сидения на твердой скамейке, из-за чего я все же вскоре решаюсь подняться и, не торопясь, побрести уже по знакомой тропинке к домику. И только в последний раз оглянувшись в сторону так понравившегося мне места, я почувствовала, как начала скучать.
Проходя мимо мигающих фонарей и все тех же деревянных домиков, я подошла к тому, в котором сейчас жила. Свет в окнах не горел, а значит, никого из моих соседок по комнате еще не было. Наверное, еще где-то гуляли с остальными. Как всегда позже придут, насквозь пропахшие сигаретами и алкоголем.
Не знаю, где они берут так много денег на пиво, которое так часто пьют, но всякий раз, когда они приходили почти в три часа ночи, я притворялась спящей, дабы избегать возможных конфликтов, ведь в выпившем состоянии они были невменяемые, а если я сплю и вообще занимаю минимум пространства, они могут решить, что меня просто не существует. Конечно, приходя, они даже и не старались говорить тише из-за того, что кто-то уже спит. Громко смеялись и разговаривали, иногда обсуждали то, как я их бешу, перечисляя все мои недостатки и изъяны, изредка предполагая, что мир был бы лучше без меня. А я ведь и не спорю, возможно, так и правда было бы лучше. Во всяком случае, лежа на кровати лицом к стене и тихо всхлипывая так, чтобы они не заметили, я в очередной раз чувствовала себя полным ничтожеством. Почти всегда меня волновал вопрос: почему они так внезапно начали злиться на меня? Я ведь ничего им не сделала, даже наоборот, часто давала списывать домашку и в детстве делилась игрушками, вот только вместо простого «спасибо» постоянно слышала «уродина».
Не включая света, я открыла старенькую дверь, после чего зашла внутрь. Через окна еле пробивался свет от недалеко стоящего фонаря. Мне этого хватало, чтобы увидеть свою тумбочку и, не спотыкаясь о стул, дойти до нее. Достав из нее зубную пасту и щетку, я вновь пошла на улицу.
Умывальник находился неблизко. Но больше меня волновало то, что ночью находиться тут совсем одной было немного страшно. Возможно, я боялась темноты из-за того, что в детстве мой отец, приходя ночью пьяным, постоянно избивал меня, таким образом даря мне страх перед этим временем суток. С тех пор мне вечно казалось, что в темноте пряталось что-то необычное и страшное. Оно словно постоянно следило за мной своим цепким взглядом, ожидая подходящего момента. Поэтому, находясь в темноте, я всегда прислушивалась к посторонним звукам, ведь каждый шорох казался чем-то таким, что за собой обязательно потащит последствия.
Вот и сейчас, не спеша идя по тропинке к умывальнику, я все время оглядывалась по сторонам и настороженно прислушивалась к шорохам. Но ничего, кроме моих неторопливых шагов, не звучало в тишине, но это и к лучшему.
По обе стороны от дорожки росли высокие деревья, половина из которых были фруктовыми, и невысокие кусты. Почему-то, когда дул ветер и низкие ветки покачивались, мне все время казалось, что там кто-то есть. Наверное, у меня самая обычная паранойя, вызванная не очень счастливым детством и постоянной необходимостью быть готовой к неприятностям, но только одной этой мысли не хватало, чтобы успокоиться и согласиться с тем, что между деревьями никого нет. Чувствуя, как постепенно разум затмевает чувство тревоги и страха, я неосознанно делаю шаги быстрее и стараюсь уже не смотреть по сторонам, повторяю, что это всего лишь мое больное воображение.
Понимая, что осталось еще немного и скоро дойду до умывальника, я почувствовала некое облегчение от того, что до сих пор ничего не произошло, вопреки всем моим предположениям. Вот только вскоре я застыла на месте, широко раскрыв глаза, услышав громкий смех и разговоры. Так как я находилась еще довольно далеко, то не могла понять смысла слов этой шумной компании, но сам факт того, кому принадлежали эти голоса, заставлял меня почувствовать резкую неприязнь и отчуждение. Наверное, сейчас я была очень удивлена, так как совершенно не ожидала увидеть тут пьяную компанию детдомовцев. Раньше они предпочитали гулять за пределами базы, так что изменилось сейчас?
По-прежнему стоя на месте, я задумалась, стоит ли туда идти. Они, конечно, меня заметят, если я пройду мимо них к умывальнику, но не останавливаться же просто потому, что они там. Действительно, если подумать, то мне лучше развернуться и уйти прочь, пока не поздно, иначе ситуация может приобрести разные повороты.
– Посмотрите, кто тут стоит, – еле заметно вздрогнув от столь насмешливого тона, я резко обернулась, чтобы увидеть его обладателя.
По этой же дорожке, на которой я сейчас стояла, шел Никита со своим другом Колей и Машей, моей соседкой по комнате, которая еще до отъезда сильно сдружилась с ними и теперь проводила много времени с парнями, оставляя свою лучшую подругу одну.
Быстро окинув их взглядом, я заметила в руках у Никиты и Коли два довольно немаленьких пакета, наверное, они ходили в магазин. Ну конечно, они выглядят постарше меня, поэтому им продадут все, что угодно. Вот Машка практически всегда одевала короткие юбки и красилась так, словно пыталась соответствовать стереотипам о блондинках. Парни же выглядели, как обычные подростки с их помятыми футболками и потертыми джинсами.
– Неужели следишь за нами? – слегка прищурив глаза, поинтересовался Никита. Скорее всего, они как раз шли к беседке к остальным ребятам и тут встретили меня. А мне ведь, как всегда, не везет. Вот они уже сделали предположение по поводу того, что я тут делаю, и, скорее всего, теперь я для них кажусь еще более омерзительной. Пусть это неправда, и я просто шла к умывальнику, но навряд они будут слушать меня. Мои слова для них всего лишь пустой звук.
Тусклый свет от фонаря, падающий на нас, дарил мне чувство дискомфорта, ведь сейчас я не надела капюшон, и волосы, падающие на лицо, не скрывали его так, как бы я того хотела, а значит, сейчас вновь последуют слова о том, насколько я уродлива.
– Да она прям как маньячка, – засмеялся Коля, потрепав свои светлые волосы, так что они теперь казались жутко растрёпанными.
Даже стоя от них на таком расстоянии, я почувствовала сильный запах спиртного, да и их поведение говорило, что они нетрезвые. Взгляды троицы, обычно такие дерзкие, словно принадлежавшие хищным животным, сейчас были затуманенными, но от этого становилось только более не по себе, что просто не могло не настораживать. Даже их выражения лиц казались другими. Я раньше никогда не видела их в таком состоянии, поэтому, ловя на себе их презрительные взгляды, только пыталась отвернуться.
– Я всегда знал, что она ненормальная, – скривившись, хмыкнул Никита, брезгливо осматривая меня. – Наверное, она вообще кошек и собак любит расчленять. Слышь, уродина, неужели получаешь кайф от извращений?
– Я таким не занимаюсь, – отвечаю, отворачиваясь от них. Хочется побыстрее уйти, я ведь знаю, чем это закончится, если я начну защищаться, опровергая их глупые предположения по поводу меня. Ведь за спиной имелся горький опыт, который вовсю твердил, что сейчас мне нужно просто уйти, иначе мне несдобровать.
– Эй, ты куда? – это уже возмутилась Маша, изредка пошатываясь. – Неужели мы поймали тебя на горячем, то есть на слежке, и ты из-за этого уже убегаешь?
Такое обвинение было очень обидным, унизительным, поэтому сдержаться, чтобы не ответить, было с каждым мгновением намного сложнее. Поэтому, сжав крепко зубы, я сделала вид, будто ничего не услышала, вновь делая шаг в сторону, но уже в следующий момент я почувствовала, как чья-то рука схватила меня за волосы, после чего меня дернули в сторону, да так сильно, что мне казалось, будто из глаз вот-вот посыпятся искры.
– Ты думаешь, что не должна отвечать на вопросы? – зло прошипела Маша, продолжая держать меня за волосы и все сильнее оттягивать голову назад.
– Отпусти, – шепчу, пытаясь вырваться, но ничего не получается, а когда рядом оказывается Никита со своей презрительной ухмылкой, мне только и остается, что безрезультатно продолжать свои попытки к бегству.
– Неужели считаешь себя такой крутой, раз игнорируешь наши вопросы? – шипит он, смотря мне прямо в лицо.
Сейчас, когда Никита с Машей стояли настолько близко, я еще больше ощутила вонь алкоголя, доносившуюся от них. Язык у парня заплетался, а движения казались не такими резкими и плавными, как обычно. Даже глаза были словно стеклянными, и только от одного их взгляда по телу пробегали мурашки.
– Пожалуйста… – вновь бормочу, чувствуя, как на глазах начинают появляться слезы, но я все же пытаюсь сдерживать их. Не хочу плакать перед ними и показывать свою слабость. Они и так считают меня бесхарактерным существом, но хотя бы каплю гордости я все еще хочу сохранить.
– Что? – насмешливо переспрашивает Маша. – Мы ведь тебя не слышим.
– Пусть лучше молчит, не хочу слышать ее противный голос, – говорит Никита, дергая меня за плечо так, что я против воли болезненно вскрикнула.
От этого по телу пробегают мурашки, и руки начинают еле заметно подрагивать. Сдерживать слезы уже невозможно. Кажется, сознание вновь твердит о том, какая я жалкая, и о том, что мне не место тут. Реальность никогда не давала забыть мне об этом. Со всем этим я встречалась каждый день, наверное, поэтому каждый день я не хотела просыпаться.
– Что ты на меня смотришь? – брезгливо спросила Маша, после чего толкнула меня, и я, не удержавшись, почувствовала, как падаю. Никита, конечно, не стал меня удерживать и только оттолкнул, чтобы я не упала рядом с ним, так как не хотел, чтобы такая, как я, вообще прикасалась к нему. Во всяком случае, этим поступком Никита именно это и хотел сказать.
Пытаясь ничего не сломать себе, я вытянула руки вперед, но не успела вовремя и небольших ссадин не удалось избежать, наверное, позже даже появятся синяки. Кожу жгло от боли, кажется, я поранила локоть, но в данный момент всего этого почти не ощущалось, ведь все внимание было сосредоточено на этой троице. Никита, положив пакет, в котором зазвенели стеклянные бутылки, на землю, подошел ко мне и присел на корточки.
– Знаешь, тебе самое место на полу, – прошептал он, по-прежнему смотря на меня с презрением во взгляде. – Эй, Маш, запечатли это на снимок.
Девчонке дважды повторять не нужно было, и уже в следующий момент у нее в руках оказался телефон.
– Подожди, ничего не видно, – сказала она, вновь нажимая что-то на телефоне. – Я сейчас включу вспышку.
После этих слов я увидела резко вспыхнувший яркий свет, который так же внезапно потух. Несколько раз моргнув, я не сразу поняла, что произошло.
– Отлично, – засмеялся Никита. – Действительно прекрасный кадр. Но ты будешь лучше выглядеть на коленях.
От этого тона мне стало не по себе, но тем не менее я не стала делать того, что он хотел. Немного приподнявшись, я собиралась побыстрее убежать отсюда, но парень вцепился рукой мне в плечо, не давая этого сделать.
– Делай, что говорю, иначе будет хуже, – вновь прошипел он, смотря на меня затуманенными от алкоголя глазами.
– Пожалуйста, отпустите меня, – прошу, еле сдерживая слезы, но он только ухмыляется, смотря мне в лицо.
– Конечно отпустим, но сначала встань на колени, – пообещал он, при этом поставив условие.
Тело то и дело пробивает дрожь. Все слова будто застряли в горле, и единственное, на что остаются силы, так это то, чтобы хоть немного сдерживаться, чтобы не разреветься прямо тут. Но разве это хоть немного сохранит мое достоинство, учитывая ситуацию?
Хочется побыстрее убежать. Каждое мгновение пребивания в этой ситуации кажется вечностью в аду. И больше никогда никого не видеть. Но они так просто не дадут мне этого сделать. Если я начну сопротивляться, на шум сбежится остальная кампания детдомовцев, и тогда все будет только хуже.
Стиснув зубы, я, все еще сомневаясь и нехотя, встаю на колени, чувствуя дрожь во всем теле. Кажется, большего унижения я никогда не испытывала, и только от понимания этого дыхание становится сбивчивым, и сердце ускоряет свой ритм настолько, что скоро точно выпрыгнет из груди.
Снова яркая вспышка и громкий смех. Они действительно получают удовольствие от этой ситуации, я же чувствую, как все внутри сжимается, и пустота распространяется по телу.
Мне нужно было просто вытерпеть все это. И только когда они, наконец, закончили и ушли, продолжая и дальше смеяться, я постепенно смогла подняться, после чего быстро побежать прочь. Со временем воздуха стало не хватать, и в боку закололо, но я не остановилась, ведь все это было мелочью по сравнению с тем, насколько сильно я хотела оказаться подальше от этого места. И только увидев перед собой скамейку, я перешла на шаг, после и вовсе остановилась. Почему я прибежала именно сюда, я не понимала. Наверное, потому что это место стало для меня родным, пусть даже за такое короткое время. Почему-то казалось, что все люди злые, но одновременно с этим я вспомнила про Женю. Я его совершенно не знала, но он казался другим. И почему именно он вспомнился сейчас?
Сев на скамейку, я, уже не в силах сдерживать слезы, почувствовала, как по щекам потекли соленые капли. Почему-то именно они прояснили мой разум, приводя меня в самое худшее состояние. Если раньше я старалась отрицать хотя бы небольшую часть реальности, то сейчас она поставила меня перед фактом.
Тело по-прежнему болело, но внутренние смятения не давали этому особого значения. Но вновь и вновь перекручивая одни и те же мысли, я не заметила, как потихоньку перестала плакать и заснула, забыв про всю красоту звездного неба.
========== Всему наступает конец… ==========
Просыпаться от того, что в лицо светят первые, но не менее яркие лучи солнца никогда не было приятным. Еще немного хотелось наслаждаться миром сна – настолько сладкой была каждая минута пребывания в нем. Но, морщась от солнца, которое уже встало, оповещая всех, что настало утро, это было очень сложно. Нехотя приоткрыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь, и только спустя некоторое время до меня начали доходить воспоминания. Мне казалось, что утром должно стать легче, но это не так. Воспоминания ранили так же, как и сами события. Хотя до того, как я полностью проснулась, в голове проскользнула надежда, что это, возможно, просто страшный кошмар, но уже вскоре я разочаровано вздохнула, понимая, что это не так. Все еще жмурясь от яркого света, я просто натянула свой любимый капюшон на глаза, продолжая дальше лежать на скамейке. Что будет, когда я вернусь? Все опять будут тыкать в меня пальцами и смеяться, ведь появился новый повод, а именно фотографии, на которых я стою на коленях, и, как бы мне не было обидно, этого не изменить. А ведь только все перестали обращать на меня внимание. Так хорошо: никто не трогает меня, и я никого не трогаю. Теперь мне заново придется переживать ад.
