Текст книги "Этот альфа оказался омегой...(СИ)"

Автор книги: Hatred And Frustration

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Раздевалка… ==========

Сил практически нет, но я все не останавливаюсь. На бегу принимаю очередной пас и пытаюсь закинуть мяч в корзину. Оббегая соперников, замечаю, что они тоже устали, но, разгорячившись в ходе самой игры, жаждали победы не меньше моего.

От долгой игры ноги кажутся ватными, а дыхание все сильнее сбивается. Спертый воздух кажется душным и даже при движении уже не охлаждает. Промокшая от пота одежда неприятно липнет к телу, но я обхожу очередного соперника и подкидываю мяч с намерением заработать еще пару очков. Если у меня получится, моя команда выиграет. Мысль об этом дает мне сил для последнего рывка.

Приглушенно слышны крики омег из нашего класса. Сейчас они сидели на трибунах и, вместо того чтобы играть в волейбол на соседней площадке, хлопали в ладошки, таким образом пытаясь поддержать нас. Но их надоедливые визги и непонятные выкрикивания в данный момент только раздражают.

Прикусываю нижнюю губу и подбрасываю мяч в сторону корзины. Кажется, победа уже у нас в кармане, но в самый последний момент мяч перехватывают. Видя того, кто так ловко отобрал победу у моей команды, я зло рычу, на что вижу только злорадную ухмылку на лице Дина. Альфа быстро перебрасывает мяч кому-то из своей команды, и прежде чем мы успеваем что-либо предпринять, слышится свисток, оповещающий о том, что только что в наше кольцо забросили мяч. Черт, наша команда все же проиграла.

Гадство. Иначе никак не скажешь. Злюсь. Рычу. Ругаюсь. Хочу взять и размазать по стенке Дина Фарала. Он еще смеет злорадно улыбаться, смотря на нас. Чертов ублюдок.

Даже зверская усталость при желании набить ему морду сейчас кажется незаметной. Огромных сил стоило остаться на месте и не натворить глупостей. Если даже мне удастся выбить все дерьмо из этого ублюдка, боюсь, что морального спокойствия мне это не принесет. Он и так был на два года младше меня, и хватит того, что альфы из моего класса проиграли альфам из его класса. Нужно хоть достоинство сохранить при себе. Черт, одиннадцатиклассники проиграли девятиклассникам в баскетбол на совместном уроке физкультуры. Позор.

Папа всегда говорил, что проигрывать нужно уметь. Неплохая мысль, но я не совсем с ним согласен. Как по мне, вообще нельзя проигрывать. Ненавижу уступать кому-либо и в чем-либо.

Опираюсь руками о колени и тяжело дышу. Негодование все не проходит, а адреналин, бурлящий в крови после игры, только усугубляет дело. Остается ощущение, что это еще не конец. Что еще можно что-нибудь сделать, дабы вырвать победу, но в тот же момент понимаю, что со счетом не поспоришь.

Конечно, может, и глупо расстраиваться из-за какой-то игры, но, черт, ненавижу проигрывать. После проигрыша всегда на душе остается мерзкий осадок и не проходит долгое время. Чувствую, что весь следующий день я мысленно буду разбирать эту игру, пытаясь понять все свои ошибки, дабы в будущем их не допустить. Поднимаю голову и с отвращением смотрю на Дина. Черные волосы растрепаны, футболка липнет к широкому торсу, а спортивные штаны в пыли спортивного зала. Он тоже тяжело дышит, но губы растягиваются в улыбке, а глаза азартно блестят. Ненавижу ублюдка.

Сейчас к нему подошло несколько омег, они что-то восторженно рассказывали, бурно жестикулируя руками, то и дело норовя якобы случайно прикоснуться к альфе. А этот придурок им мило улыбался, попутно кивая и что-то говоря в ответ. Видно, уже нашел среди них того, кого в ближайшее время трахнет. Надеюсь, что у него в скором времени член ссохнется и яйца отпадут.

Вот реально не понимаю, почему омеги на него ведутся? Тут даже разговор идет не об очередных шлюхах, которые на него вешаются, откровенно предлагая себя. Сейчас я говорю о вполне нормальных омегах с хорошим воспитанием. Вот взять, к примеру, Марка. Это омега с моего класса. Умный, серьезный и рассудительный. Всегда получает высшие оценки по всем предметом и вообще является гордостью своих родителей. Мне Марк нравился просто как человек и собеседник. Нас даже объединяла ненависть к Дину, ведь Марк считал его высокомерным идиотом, за которым могут увиваться лишь легкомысленные омеги. Помню, что как-то мы с Марком стояли в коридоре и всякий раз, как мимо проходил Дин, кидали в его сторону оскорбительные шутки и смеялись над ненавистным альфой. Тогда Дин смотрел на нас презрительным взглядом, но, так ничего и не отвечая, уходил прочь. Позже он начал подходить к Марку. Вообще не особо понимаю, что там происходило, но уже следующую свою течку Марк провел с Дином.

Вот только на одной течке их отношения и закончились. Дин бросил Марка, а омега до сих пор бегает за ним. Вот и сейчас побежал к нему. Блять, куда делся тот Марк, с которым я дружил? Я же считал его самым нормальным из омег. Можно сказать, что он был единственным омегой, с которым я мог общаться. Во всяком случае, так было до тех пор пока Марк не стал тряпкой и подстилкой Дина. Теперь даже смотреть на него противно.

Видно, ощутив на себе мой взгляд, Дин обернулся и посмотрел на меня. Издевательски подмигнув, он еще и ухмыльнулся. В ответ я показал ему средний палец и одними губами прошептал пожелания ему побыстрее добраться в Ад, где альфе самое место.

Несмотря на то, что в зале было шумно, голос учителя показался оглушающе громким. Он сказал, что девятиклассники могут идти в раздевалку и готовиться к следующему уроку. Насчет моего класса у него были другие планы. Из-за того что проиграли, мы должны были собрать мячи и отжаться еще по сто раз. Отлично, день, скажи, пожалуйста, насколько хреновым ты вообще собираешься сегодня быть?

Мячей оказалось не так уж и много, поэтому с ними мы управились буквально за несколько минут, а вот с отжиманием беда. Сил после игры и так практически не осталось, из-за чего тело не желает нормально воспринимать новые физические нагрузки. Кажется, несколько альф из моего класса вообще решили поспать на полу. Ну, или тут скоро пройдет медведь, и они заранее решили притвориться мертвыми.

С трудом отжавшись, я чуть не ползком отправился в раздевалку. Девятиклассники уже успели принять душ, и большинство из них, переодевшись, ушло на следующий урок. Из моего класса в раздевалке сидели только пять альф. Остальные еще не справились с отжиманием.

Везет омегам. Они сегодня вообще ничего не делали. Разве что разминку провели в начале урока. Зачем им вообще ходить в спортивный зал? Только шумят тут и путаются под ногами.

– Черт, я, кажется, потянул спину, – сказал мой одноклассник Ник, немного потягиваясь и шипя. Кажется, проигрыш его совсем не огорчил. – Опять будет болеть неделю. А я же только отходил на курс массажа.

– Хватит ныть, – раздраженно фыркаю, снимая с себя мокрую от пота футболку и кидая ее на скамейку рядом. – Ты альфа, а не омега. Раздражаешь своими вечными жалобами.

По поводу нытья Ника я не преувеличивал. Ник постоянно на все жаловался. То ему погода не такая, то слишком сложные уроки, или вообще одноклассники слишком шумят на переменах. У меня уши вяли только оттого, как омеги частенько жаловались. Но они же неженки, и для них это вполне нормально. А вот когда альфа себя ведет так изнеженно, это вообще раздражает и злит меня. Тем более, я сомневался, что у него действительно болит спина. Скорее всего, это очередная попытка получить немного внимания и сожаления. И почему некоторым людям нравится, когда их жалеют? Так сильно нравится быть слабыми?

– Я не ною. И, в отличие от некоторых, я хоть настоящий альфа, – в голосе Ника слышен яд. И, естественно, я прекрасно понимаю, к чему были сказаны последние слова.

Несмотря на то, что я учился уже в выпускном классе, мой запах все еще не проявился. Я просто ничем не пах и никак не реагировал на запах других альф или омег, хоть и чувствовал их прекрасно. Это был просто запах.

Вообще уже в классе втором или в третьем дети осознают свою сущность. То есть становятся альфами или омегами. Если взять за пример уроки физкультуры, то пока сущность ребенка не проявилась, дети переодеваются в одной раздевалке. Ну, а когда они становятся альфами или омегами, их разделяют. Поэтому в корпусе для младшеклассников существуют три типа раздевалок: для альф, омег и тех, кто еще не пробудился. В корпусе для старшеклассников уже существуют только два типа раздевалок, так как к тому времени абсолютно все проявляют свою сущность, и надобность в еще одной раздевалке просто отпадает.

Видно, я оказался каким-то ущербным и, даже перейдя в другой корпус, все никак не проявлялся. Из-за меня тогда директору пришлось не слабо поднапрячься. Ведь, согласитесь, нет особой разницы для учителей, какого пола ученик. Естественно, пока дело не касается урока физкультуры, и ты просто не понимаешь, куда деть ученика, который еще не является ни альфой, ни омегой. Вот как можно этого ученика засунуть в раздевалку с омегами, если уже завтра он пробудится как альфа? Ну, или наоборот? Допустим, этого ученика зачислили к альфам, но по какому-то злому року судьбы он пробудился как омега. И более того, потек прямо там, в раздевалке. Просто так подобные проблемы не решаются.

Конечно, уже тогда я был крупнее омег и лучше находил общий язык с альфами, но ни директор, ни учителя не могли судить о сущности только по моему внешнему виду или по характеру. Это могло вызвать осуждение со стороны родителей других детей.

Директор сразу сказал, чтобы я ходил переодеваться в раздевалку для непробужденных, которая находилась в корпусе младшеклассников. Но это занимало слишком много времени, из-за чего я начал вечно опаздывать на уроки. Кстати, в те дни я впервые встретил Дина. Он только перешел в третий класс и тоже на тот момент пока что не пробудился. Как-то я переодевался вместе с его классом. Ну, и Дин сказал что-то по поводу моей ущербности. В тот день между нами возникла первая драка. Ну, что я могу сказать? Даже в младших классах Дин был еще тем ублюдком. Хотя со временем его ублюдочность только возросла.

Подумав над этим, директор предложил, чтобы я переодевался в пустых классах. К слову, пустой класс найти не всегда получалось. Так что и эта идея вскоре провалилась.

Не сладко тогда было директору. Помню, что в тот год в северном крыле делали ремонт на первом этаже. Естественно, меня это не касалось, но когда меня всякий раз вызывали к директору, он хмуро смотрел и тихо бубнил себе под нос что-то о том, что ему и так хватает проблем с ремонтом, и пожилому альфе некогда возиться с каким-то непробужденным ребенком. Если честно, у нас уже три года как другой директор, и я совершенно не помню, как звали того мужчину. Зато мне прекрасно запомнилось, что, так и не поняв, как можно решить мою проблему, он просто отстранил меня от уроков физкультуры и вызвал моего родителя в школу. Пожилой альфа сказал папе, что не допустит меня до уроков физкультуры, пока я не проявлю свою сущность.

Я хорошо запомнил тот теплый сентябрьский вечер. Тогда папа зашел в мою комнату, когда я учил уроки, и, сев рядом, долго смотрел мне в лицо. Он молчал, а я и не пытался у него что-либо спросить. Просто отвернулся и продолжил дальше делать уроки. Я тогда думал о уроке физкультуры и этих чертовых раздевалках. Я долго не мог понять, почему они так важны. Ну, подумаешь, будет у меня одна двойка. Не такой уж и важный предмет. Только через несколько лет я понял, что дело далеко не в оценке за предмет. И даже не в раздевалке. Просто именно это подтолкнуло взрослых к тому, чтобы более внимательно рассмотреть меня. Я ведь ущербный. Непробужденный. Не альфа. Не омега.

На следующий день папа отвел меня в больницу, где я сдал множество анализов, дабы врачи смогли хоть немного понять причину моего состояния. И вот уже через день папа вновь пришел ко мне в комнату и, мягко улыбнувшись, сказал, что пришли результаты анализов. Со мной все в порядке, просто мое развитие немного задерживается. Так иногда бывает. Зато благодаря анализам выяснили, что я альфа, и со временем моя сущность обязательно прояснится.

Как же я был рад это услышать! И когда отнес в школу справку из больницы о том, что я альфа, но с непроявленной сущностью, директор улыбнулся и допустил меня к урокам. Заходя в раздевалку для альф, я ощущал легкое волнение и радость. Как же я желал этой определенности, и вот, наконец, она настала!

Вот так школьная раздевалка и уроки физкультуры повлияли на мою жизнь.

Конечно, я все еще полностью не пробудился как альфа, но уже давно меня таковым считают. А то что у меня до сих пор, несмотря на возраст, все еще нет сексуального влечения, так это не такая уж и проблема. Ну, подумаешь, девственник в семнадцать лет. Могло быть и хуже. Зато можно легко сосредоточиться на учебе.

Хотя немного напрягает то, что во время очередных школьных медосмотров врач постоянно настаивает на моём обследовании в больнице. По его словам мне нужно лечиться, потому что такое позднее развитие ненормально. Но ведь все мои физические показатели нормальные, и чувствую я себя хорошо.

– Закрой рот, Ник, – рядом оказался мой друг Джер, которого тоже взбесили последние слова Ника. – Лари больше похож на альфу, чем ты.

Ник прищурил глаза, но ничего сказать не успел, так как дверь в раздевалку открылась, и в помещение зашел Дин. А я и забыл, что он не пошел переодеваться вместе со своими одноклассниками, так как его задержал учитель. Альфа окинул меня, Ника и Джера насмешливым взглядом. На что я ответил ему взглядом, полным презрения. Моему примеру последовали Ник и Джер.

– Неужели твои одноклассники не в восторге от такого недоальфы как ты? – поинтересовался Дин у меня, открывая один из металлических шкафчиков, в котором лежали его вещи. Вот и еще один человек, безумно любящий напоминать мне о непроснувшейся сущности. Он постоянно говорил, что считает меня неполноценным, будто я урод сего мира и недостоин дышать со всеми одним воздухом. И это несмотря на то что я старше его. Наверное, теперь моя ненависть к нему весьма оправдана. Неужели мы разговаривали настолько громко, что он услышал слова Ника еще в коридоре?

С удовольствием бы ограничил время нашего общения, но, к сожалению, я и Дин состоим в баскетбольной команде нашей школы. Видите ли, этот уродец решил, что это лучше, чем футбольная команда, в которой он играл до восьмого класса.

Наверное, именно из-за нашей вражды мне так сильно хотелось сегодня разбить его в пух и прах. Но я проиграл, а значит, у Дина появился лишний шанс поиздеваться надо мной. Отлично, черт.

– Я бы больше переживал по поводу твоей ублюдочности, – зло фыркаю, смотря из-под растрепанной челки на брюнета. – Бесишь.

– Не больше, чем ты меня, – получаю такой же насмешливо-презрительный взгляд в ответ.

– Малютка решил сегодня поистерить? – ухмыляюсь, зная, насколько сильно Дина злит, когда я так называю его.

– Кто бы говорил, – ответил Дин, скрещивая руки на груди. – По тебе могу сказать, что возраст не придает людям ума.

Встаю и сжимаю ладони в кулаки, намереваясь все же надрать задницу Дину. Уже не в первый раз мы дрались, и всегда силы были примерно равными. Вот только во мне сейчас было столько решительности и злости, что я был уверен в том, что на этот раз просто размажу Дина по стенке. Наверное, сейчас могла бы разыграться очередная драка, если бы в самый неподходящий момент в раздевалку не зашел учитель и не попросил Дина вернуться ненадолго в спортзал.

– Увидимся на тренировке, недоальфа, – говорит он мне напоследок и уходит из раздевалки, так и не переодевшись. У меня возникает желание подождать его и продолжить разговор, но Джер не дает мне этого сделать и просто поторапливает, дабы я побыстрее переоделся. По его словам, отношения с Дином я смогу решить и на баскетбольной площадке, а следующего урока никто не отменял.

Быстрый душ остужает пыл и усмиряет гневные мысли. Уже переодевшись в чистую школьную форму, иду вместе с Джером в столовую, где ловлю на себе несколько заинтересованных взглядов омег. Несмотря на то что от меня никак не пахло, они все же иногда флиртовали со мной. Я иногда задумывался над тем, как бы вел себя, если бы уже пробудился как альфа. Был бы я таким озабоченным, как Джер или тот же Дин?

– Что ты сегодня будешь? – интересуется Джер, когда мы подходим к буфету.

– Кофе, – говорю, скорее, не Джеру, а буфетчику, после чего обращаюсь к другу, пока мужчина делает мне кофе. – У меня сегодня опять крутит живот. Не хочу есть.

– Тогда ты бы лучше не пил кофе, – укоризненно говорит Джер, разглядывая на витрине мясные блюда.

– Ты же знаешь, что от кофе я отказаться не могу, – фыркаю и беру чашку с горячим напитком. Я обожал кофе и пил его при любом случае. Любил его запах и вкус. Они казались мне необычайно приятными. Хотя кофе в столовой был не самым вкусным.

Низ живота вновь неприятно заныл, и я еле заметно нахмурился. Наверное, мне все же нужно пройти полноценный осмотр в больнице. Конечно, я был там на прошлой неделе и сдавал анализы, но это было до того как у меня начал болеть низ живота. Если эта боль не пройдет за пару дней, нужно будет сходить в больницу.

========== Это так больно… ==========

В столовой шумно, из-за чего я, немного поморщившись, пытаюсь абстрагироваться от громких разговоров. Почему-то сейчас запах столовой кажется мне противным и даже тошнотворным. А ведь раньше мне казалось, что тут пахнет лишь свежими булочками.

Пройдя в конец столовой, мы с Джером сели за дальний столик. Как раз недалеко находилось раскрытое окно, из-за чего я с облегчением вдохнул свежий воздух. Стало немного легче, хотя боль в животе все не проходила.

– Сделай лицо попроще, – хмыкнул друг, смотря на меня. – Если так сильно болит, сходи сегодня к врачу. Я тебя прикрою на уроках.

– Не пойду я к врачу только из-за того, что у меня немного крутит живот, – отрицательно качаю головой. – И вообще, Джер, мне кажется, или тот омега как-то зло посматривает на тебя? – тихо спрашиваю, немного наклонившись вперед и кидая взгляд на соседний столик, за которым сидел светловолосый омега и буквально сверлил взглядом моего Джера.

– Не обращай внимания, – качает головой Джер, вымученно улыбнувшись. – Я позавчера в ночном клубе перепил. Ну, и снял этого омегу на одну ночь. В общем, кто же знал, что мы учимся в одной школе? Оказывается, у нас тут учится больше шлюх, чем хотелось бы.

Фыркаю и отпиваю немного кофе. Пожалуй, в этом весь Джер. Он частенько по выходным ходит в ночные клубы. Как-то я пошел вместе с ним. Оказалось, что на входе стоит его знакомый охранник, благодаря чему нас без проблем пропустили внутрь. Джер тогда хорошенько оторвался, а я, не рассчитав, напился и потом мучился с похмелья. Наверное, теперь больше никогда не буду пить. Особенно коньяк.

Дальнейший разговор с другом получается немного скомканным. Живот начинает болеть еще сильнее, из-за чего сосредоточиться на собственных мыслях становится все сложнее. Так и не допив кофе, я оставил своего друга в столовой, а сам пошел в медпункт. Мне срочно нужно обезболивающее.

Как назло, врача на месте нет, и кабинет закрыт. Выругавшись в голос, я с силой ударил ладонью по деревянной двери. Мимо проходящий омега испуганно чертыхнулся, но я даже не обратил на это внимания. Вместо этого я зашел в класс и, забрав сумку, пошел прочь.

Ну его, нахрен так мучиться. Лучше пойти домой и выпить побольше обезболивающих таблеток. Может, хоть тогда станет легче. Джера по пути я так и не встретил. Наверное, он все еще сидит в столовой. Ну, и ладно. Джер не глупый и поймет, почему я ушел домой. Если что, я могу позже ему скинуть сообщение. Пока я спускался по лестнице, прозвучал звонок. В данный момент я чувствовал себя рыбой, плывущей против течения, ведь большинство учеников, в отличие от меня, поднимались по лестнице, а не спускались. Расталкивая толпу впереди себя, я тихо матерился, проклиная этот мир и ощутимую боль в животе. Не выдержав, я уже на втором этаже свернул и пошел к черному входу, который вел к пустующему коридору на первом этаже. Но и тут мне не повезло, ведь вопреки моему ожиданию коридор не пустовал.

– Сбегаешь из школы? – слышу холодный тон Дина. Поднимаю на него сердитый взгляд и глубоко вздыхаю. Ну, повезло же мне именно его встретить тут.

Дин был не один. На нем вис невысокий, но хорошо сложенный омега. И, судя по их растрепанному виду, несложно догадаться, чем они тут занимались. Черт, хотя бы закрылись в туалете. Неужели Дин дошел до того, что трахает омег в коридорах? Или они уже закончили свои извращенные делишки и теперь шли куда-то? Во всяком случае, от них разило сексом.

– Отвали, ублюдок, – раздраженно кидаю ему, еле заметно скривившись оттого, как живот еще сильнее скрутило. Пытаюсь стоять ровно и не показывать, насколько мне больно, но почему-то именно в этот момент боль стала практически невыносимой.

– Ущербный, – говорит он мне в ответ, а рядом стоящий омега хитро улыбается, видно, заинтересовавшись происходящим.

В такие моменты обычно между нами возникает очередная ссора, зачастую заканчивающаяся дракой. Дин это понимает и ждет от меня очередного оскорбления. Это видно по его решительному взгляду и крепко сжатым кулакам. Но, к его огромному удивлению, я лишь ненадолго закрываю глаза, после чего молча прохожу мимо этой парочки. Сейчас мне как-то не до этого ублюдка.

Когда я уже дохожу до конца коридора, слышу голос Дина. Он кричит мне что-то, но я совершенно не понимаю его слов. Они расплываются в голове, звуча в данный момент как один сплошной поток непонятных звуков. Оказавшись на улице, начинаю часто дышать и, наконец, позволяю дать себе слабину. Немного сгибаюсь и морщусь оттого, как адски жжет низ живота. Боже, пристрелите меня. Это же невыносимо!

Чертов врач. И почему его не было в медпункте, когда мне так сильно нужны были обезболивающие? Если бы я выпил лекарства, возможно, мне бы сейчас не было так плохо.

Еле дойдя до дома, заваливаюсь в квартиру и, спотыкаясь обо все подряд, иду к себе в комнату. Без сил падаю на кровать и пытаюсь укрыться одеялом. Однако, мне было тяжело это сделать, особенно если учесть, что я как раз лежал на этом одеяле. Понимая, что не смогу встать, дабы нормально раздеться и укрыться, я просто перекатываюсь по кровати, надеясь, что так мне удастся выдернуть из-под себя одеяло. Не получается. Ну, и ладно. Мне и так нормально. Конечно, прохладно немного, но и эту проблему можно решить. Я просто покидал на себя подушки. Это, пожалуй, легче, чем пытаться выдернуть из-под себя одеяло.

Через несколько часов с работы возвращается папа. Он обеспокоенно и удивленно оглядывает меня. Чувствую, как он прикасается к моему лбу. Его пальцы холодные, но их прикосновение успокаивает. Кажется, он говорит, что я горю, и нужно срочно вызвать врача. Или он говорит что-то другое, не понимаю. И какая вообще разница? В данный момент я просто хочу спать. В принципе, этим я и занимаюсь, мгновенно погружаясь в темноту.

***

Просыпаюсь я от жары. Кто-то укрыл меня тремя одеялами, отчего я уже весь мокрый. Не самое приятное ощущение. Одежда липнет к телу, и стоит мне только приподнять одеяла, как тут же становится холодно. Хочу принять горячий душ и вылить на себя целую бутылочку геля. Ненавижу ощущение грязи на собственном теле. Скинув с себя одеяла, замечаю, что на мне другая одежда. Учитывая то, что жил я только с папой, наверное, именно он и переодел меня. А если учесть еще то, что я был выше него и шире в плечах, скорее всего, это было нелегко.

Слышу в коридоре быстрые шаги и морщусь оттого, как громко скрипнула дверь.

– Лари, ты уже проснулся? – В комнату вошел папа и включил лампу. Морщусь от внезапного яркого света и сонно киваю ему, поправляя рукой растрепанные волосы. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? – быстро бормочет папа, трогая мой лоб и попутно внимательно осматривая мое лицо.

– Да все нормально, – голос кажется ужасно хриплым. – Сколько часов я проспал?

– Ты провалялся в кровати практически без сознания больше трех дней, – немного помедлив, ответил он. В папином голосе я слышу беспокойство. – Тебя сильно лихорадило. Я даже вызвал на дом врача.

– Три дня? Ничего себе, – присвистываю, почесывая нос. Пожалуй, со мной такое было впервые. Я вообще болел редко и всегда быстро выздоравливал. – Наверное, я отравился тем рыбным пирогом с супермаркета. У меня ужасно болел живот.

– Лари, это было не отравление, – говорит папа, и я вижу, как в его глазах промелькнуло что-то непонятное. Неужели сомнение? Или это было что-то сродни чувству вины?

Он чувствует на себе мой взгляд и отворачивается к окну, словно увидел там что-то интересное. Но это движение было каким-то скованным и быстрым. Будто папа отвернулся специально, не желая в данный момент смотреть на меня.

– Не отравление? – удивленно приподнимаю бровь. – Тогда что это было?

– Давай об этом поговорим попозже. Наверное, сейчас тебе очень сильно хочется есть, – мягко ответил мне папа, успокаивающе улыбнувшись. – За эти три дня ты практически ничего не ел.

Он был прав, есть мне хотелось просто невероятно, но больше чем желание поесть, меня сейчас охватило желание узнать, что скрывается за странным поведением папы. Хмурюсь и прикусываю губу. Что-то у меня плохое предчувствие.

– Неужели что-то серьезное? – делаю предположение, приподнимая бровь. – Но я сейчас чувствую себя намного лучше.

Папа некоторое время молчит и явно над чем-то размышляет. Кажется, его что-то терзает, но все же, тяжело вздохнув, он вновь поворачивается ко мне и говорит:

– Лари, ты же знаешь, что твое развитие немного запоздало, – начал он, нервно сминая в руке край домашней кофты. Папа всегда так делал, когда волновался. – Так вот это все было лишь последствием того, что, наконец, проявилась твоя сущность.

– Правда? – даже радуюсь тому, что моя сущность, наконец, проявилась, и я перестану быть «недоальфой». Чувствую воодушевление и хочу улыбнуться, но, видя в лице родителя беспокойство, вновь начинаю хмуриться.

– Ем… Лари, я хочу тебе кое-что рассказать, – сказал папа, опустив голову и посмотрев на ковер. – Помнишь, в пятом классе тебя отстранили от уроков физкультуры до тех пор, пока твоя сущность не проявится, из-за чего мы пошли к врачу?

– Конечно, помню, – киваю, садясь на кровати и облокачиваясь на подушки. – Тогда врачи еще сказали, что я альфа, и когда-нибудь моя сущность проявится.

Я только недавно вспоминал эти события, поэтому, когда папа сказал об этом, без проблем вновь прокрутил эти воспоминания в голове. Накинув на себя одно одеяло, я два остальных откинул в ноги. Тут все еще было прохладно, а через открытую дверь в комнате сквозило. Наверное, открыты форточка и окно на кухне.

– Лари, тогда все было иначе, – покачал головой омега, виновато посмотрев на меня. – Понимаешь, несмотря на то что ты прошел полное обследование, врачи так и не смогли понять, что с тобой такое. И они так и не смогли определить твой пол.

– Но как же?.. – я даже не успел договорить. Видно, папа знал, что я хочу спросить.

– Я дал одному врачу денег, и он написал справку, в которой говорилось, что ты альфа, но с поздним развитием, – перебил меня папа, после чего ненадолго прикусил нижнюю губу. – Просто я был уверен, что ты пробудишься именно как альфа… Лари, обследование показало, что ты полностью здоров физически. Но из-за позднего развития некоторые врачи хотели забрать тебя в стационар и обследовать тебя, как какую-то подопытную мышь. В тот момент я просто не видел другого выхода.

– То есть ты хочешь сказать, что тогда врачи не сказали, что я буду альфой? – говорю, чувствуя, как в горле появляется горький ком.

– Нет, тогда они вообще ничего сказать не могли. Такое в их практике случилось впервые, – сказав это, папа впервые обернулся и посмотрел на меня. – Но твоя сущность все же раскрылась. Только не та, которую все ожидали.

Папа пока что не сказал главного, но после этих слов я уже понимал, к чему он ведет. Хотя до последнего я надеялся на то, что ошибаюсь. За время нашего короткого разговора я испытал множество разнообразных эмоций, но все они блекли перед тем, что я ощутил, услышав следующие слова папы.

– Лари, ты омега, – тихо произнес он, по-прежнему не отводя от меня взгляда.

Внутри все похолодело и сжалось. На некоторое время я даже перестал дышать и думать. В голове звучала только одна фраза. Та, которую только что сказал папа. Казалось, все тело пробила мелкая дрожь, и холод сменился жаром. Перед глазами промелькнуло множество мыслей и картинок, которые мгновенно меняли мое мировоззрение. Я не был готов к такому повороту событий, из-за чего в данный момент меня преодолевали сплошные противоречия. Казалось, что весь мой привычный мир рушится, а вместо него, словно мозаика, складывается что-то новое и непонятное. То, к чему я не был готов. То, от чего я бы хотел отказаться, дабы сейчас ощутить себя прежним.

– Лари, быть омегой тоже хорошо, – мягко улыбнулся папа, но я услышал в его голосе непонятные мне нотки.

На его дальнейшие слова я не реагировал. Кажется, я вообще ушел глубоко в себя, погружаясь сознанием в море собственных необъяснимых чувств. Все это так внезапно навалилось на меня, что я просто не мог уловить одну мысль среди множества других.

Омега? Я? Омега? Я ЧЕРТОВА ОМЕГА?

Это шутка? Или издевательство? Вот как?! Как я могу быть омегой?! Ладно, про характер, увлечение и поведение я промолчу. Редко, но встречаются омеги, которые ведут себя как альфы. Но как же мое тело, которое несвойственно слабому полу?

– Ты же шутишь? – тихо спрашиваю у папы и обреченно замечаю, как он отрицательно мотает головой. В глубине души я понимал, что папа не будет шутить на такую тему, но, черт, как бы хотелось, чтобы все это оказалось нелепой шуткой.

Глубоко дышу. Закрываю глаза и прикусываю нижнюю губу чуть не до крови.

– А может, ты все же шутишь? – вновь переспрашиваю со вселенской надеждой в голосе, но ответ вновь отрицательный.

Черт-черт-черт… Да это все ложь. Ну, не могу я быть омегой.

***

В кабинете у врача тихо, и я физически чувствую напряжение, повисшее в помещении. Диван, на котором я сижу, сейчас напоминает твердый камень. Откидываюсь на спинку и, засунув руки в карманы толстовки, смотрю на врача. Он в данный момент держал в руках результаты моих анализов и заметно хмурился.

Папа настоял на том, чтобы мы как можно быстрее пошли к врачу, который когда-то написал ту справку. Я все еще чувствовал слабость в теле, но все равно покорно согласился. Почему-то, выходя из дома, понял, что меня жутко раздражают взгляды посторонних людей, из-за чего я надел на голову капюшон толстовки и до сих пор не желал его снимать.