Текст книги "...ergo sum (...следовательно существую) (СИ)"

Автор книги: Хао Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

На Северуса уже с интересом уставились все; проверка тетрадей была заброшена, равно как и чтение газет и журналов. Вот теперь, пожалуй, можно встать и пройтись к доске. Бедные учителя, жертвы маггловского технического прогресса! Они привыкли работать с готовыми методическими пособиями. Их, несчастных, учат, что пособия есть всегда, в каждой школе. А если их нет, значит, и учить совершенно невозможно.

Ха! Посмотрели бы они, как выкручивался из ситуации с постоянной нехваткой ингредиентов единственный в Британии профессор зельеварения! Вот уж для кого нормы технического обеспечения не разработаны и методические рекомендации не придуманы.

– У нас, коллеги, есть всё необходимое для работы, а именно: головы на плечах, знания в головах и много рабочих рук. Уважаемый мистер Прескотт, как я понял, руководитель девятой параллели, жаловался, что учеников нельзя мотивировать выполнить обязательные для допуска к экзаменам курсовые проекты****. Позвольте вас спросить, что вы им предлагали? «Подумайте, над чем вы будете работать, и сообщите?» Здесь не Британский университет, леди и джентльмены, перед этими детьми надо ставить чёткие, доступные, простые для выполнения задания. Одно только изготовление карт по истории – и уже минимум полгруппы занято проектами.

– Но как подобную техническую работу можно назвать проектом? – усатый историк наконец изловчился и вставил реплику в тираду Снейпа. – Они же ничего не изучают! Не получают новых знаний, умений и навыков!

– У меня есть два возражения на это замечание, глубокоуважаемый сэр, – Северус развернулся к коллеге, глянул на него чуть насмешливо. – Во-первых, детям свойственно любопытство. Изготавливая такое пособие, следя, чтобы куски были склеены в правильном порядке, ученик неплохо изучит его. Вы готовы утверждать, что дети уже знают всю информацию, которую может им предоставить карта, а следовательно, не извлекут из задания ничего нового? По крайней мере, после завершения этой работы у них будет чуть больше знаний по истории, чем было до её начала. А во-вторых, что вас больше интересует: знания, полученные одним балбесом, или карты, по которым впоследствии станет учиться вся школа? Думаю, мне не надо объяснять, что таким же образом, как карты, можно изготавливать, к примеру, таблицы. Далее, – Северус прошагал к столу, за которым недавно сидел, взял свой блокнот, пролистал. Головы преподавателей повернулись за ним. – У Кэрол Уизерскотт отец – помощник адвоката, он может раздобыть для неё интересную информацию по социологии – почему бы не дать ей соответствующий проект? У некоторых детей родители работают на стройке, им можно предложить, например, задание по химии, связанное, скажем, со свойствами цемента, или расчётную работу по математике про количество стройматериалов или, я не знаю, вес одной кирпичной стены. И так далее, выяснить, у кого какие возможности, вовсе не сложно. Думаю, продолжать не надо, в целом вы поняли, что я имею в виду. Меня, собственно, интересуют мои, так сказать, ближайшие коллеги, которые преподают физику и химию; нам вместе экзамен сдавать, поэтому надо бы, наверное, поговорить отдельно.

– А толку? – пожал плечами физик, ещё один унылый широкоплечий дядька – их здесь, похоже, делают фабричным методом. – Всё равно они ни черта не знают и знать не хотят.

– Знать пусть не знают, если не хотят, – отрезал Снейп, – а заставить сдать экзамен можно даже обезьяну.

– Это вы так говорите, мистер, потому что у нас недавно, – невозмутимо продолжил широкоплечий. – Я здесь четвёртый год и со всеми иллюзиями уже расстался.

– Я, уважаемый, расстался с иллюзиями лет пятнадцать назад. Дрессуре поддаётся любое живое существо, даже инфузория-туфелька. Всё зависит от методики.

– Вы как хотите, мистер Норрисон, – вмешалась наконец химик, юная девица явно только что из колледжа – как бишь её, Соммерс? Сандерс? – а я с удовольствием поговорю с мистером Снейпом. Сэр, вас устроит сразу после педсовета?

– Устроит, мисс, – Северус уселся на своё место и снова взялся за тетради, давая понять, что его выступление окончено.

– Вообще, коллеги, – неторопливо сказал Макномара, – я вижу некое рациональное зерно в словах мистера Снейпа. Рекомендую всем подумать об этом. В конце концов, предполагать, будто нам повысят финансирование и мы сможем закупить недостающие пособия, действительно не приходится. Что ж, теперь позвольте мне рассказать вам об очередных распоряжениях департамента образования, которыми нам придётся руководствоваться в этом учебном году…

Северус проверял работы болванов из восьмого класса, время от времени раздражённо чёркая в блокноте. Указания, зачитываемые директором, казались ему одно несуразнее другого, но учитывать их придётся. Возможно, даже отчитаться в выполнении.

С этой мисс Сандерс, или Симмонс, или как её там, ему определённо повезло. Восторженная девушка, ещё не успевшая растерять романтические заблуждения по поводу устройства мира. Таких легче уговорить экспериментировать. А когда у них начнёт что-то получаться, глядишь, и физик подтянется…

Физик всё же оказался человеком практичным и не обидчивым: после педсовета он вместе с молодой химичкой дождался Снейпа и довольно миролюбиво поинтересовался, в чьём кабинете планируются посиделки.

– В моём, – уверенно сказал Северус, – там есть нормальный чай.

– Чёрный или зелёный? – чуть подозрительно уточнил мистер Норрисон.

– Тот и другой. Ещё пять видов травяных и пять – с травяными добавками. Так что найдёте на свой вкус.

– О, – только и сказал физик. Кажется, Снейп заработал в его глазах очков двадцать.

Мисс Всё-время-забываю-её-фамилию почтительно промолчала. Есть такая порода юных девушек, вчерашних выпускниц колледжа, они боятся тебя только потому, что ты старше и опытнее.

Норрисон рассусоливать не стал, прихлебнув чай, сразу перешёл к делу.

– Ну, что вы предлагаете насчёт карт и таблиц, я понял. Но физика – наука опытов и демонстраций, где приборы взять?

– Насколько я помню, – Снейп поставил чашку перед химичкой, – в школьном курсе физики не используются очень сложные устройства, скорее наоборот. Ученикам надо показать принцип действия того или иного прибора, а значит, он должен быть достаточно простым, чтобы они смогли его понять. Следовательно, можно попытаться сделать все эти штуки, при помощи которых вы показываете опыты.

– Сделать? – переспросил физик.

– Сделать, – Северус кивнул, поставил перед коллегами тарелочку с печеньем и сел. – Я сам вырос в этом районе; детям здесь не хватает знаний и воспитания, но руки у них вполне приспособлены к труду. Если потратить время и втолковать такому балбесу принцип действия прибора, а желательно ещё и картинку показать, он вполне способен его собрать из подручных материалов. А если ещё пообещать засчитать эту поделку в качестве курсового проекта – разумеется, при условии корректной работы устройства – то надлежащее старание обеспечено. Что же касается таблиц, в Риверсайде есть умельцы, способные сделать вполне пристойные рисунки. По крайней мере, граффити на задней стене школы у них получилось отменное.

– Граффити… – тихо повторила химичка. Похоже, её мозг наконец сообразил, что хозяйка давно выбралась из утробы матери и неплохо бы поработать. – Таблица Менделеева… на стенах кабинета… баллончиками…

– Да-да, – подхватил Северус, поняв, что девушка имеет в виду, – и обязательно разноцветными! Чтобы соблюсти, так сказать, достоверность.

– Краской из баллончиков? На стенах? – Норрисон скривился. – Мисс Саракис, это вульгарно!

– Отчего же? – С пылом, свойственным юности, учительница бросилась на защиту своей идеи. – Это современно! К тому же, на стене можно нарисовать большую таблицу, до самого потолка! И будет оправдано, если я заставлю детей сначала потренироваться на бумаге, а то ведь стену и испортить недолго.

– Мисс Саракис права, – сказал Северус, отпивая из чашки. – Яркие краски, привычные глазу, запомнятся. А на другой стене – таблицу растворимости и строение атома… Когда придёт время делать ремонт в кабинете, перерисуют заново, им полезно. Строение атома, кстати, можно и у вас нарисовать.

– Нет, – физик мотнул головой, – если уж на то пошло, мне лучше стены формулами исписать. Они их всё равно не помнят, так хоть что-то в башках отложится.

– А у меня нарисуем эволюционное древо, – продолжал Снейп. – И таблицу таксонов. Таким образом, кабинеты дисциплин, составляющих естествознание, будут оформлены единообразно. Стало быть, и единый экзамен единообразно сдадут… Мне нравится эта идея, коллеги. Теперь по поводу проектов; надо поделить учеников между нами и озадачить. Предлагаю ближайшую неделю потратить на согласование этого разделения. Здесь у меня список учеников девятых классов, которых я хотел бы, если не возникнет никаких дополнительных обстоятельств, взять к себе на проекты, – Северус пролистал блокнот и, отыскав нужную страничку, передал его коллегам. – Я специально не учитывал тех, кто хорошо учится, этих поделим отдельно. Посмотрите, и если у вас нет принципиальных возражений, будем говорить с ними. И ещё. У меня есть одна просьба. Личная. По какому бы предмету ни получил проект Вернон Касл, пусть он выполняет его совместно с Аннабель Смит.

– Кстати, – подскочила мисс Саракис, – Аннабель распределяем поровну!

Физик расхохотался:

– Делим по весу? По молекулярной массе или по молярной?

– Не будем делить, – Снейп в корне задавил надвигающуюся ссору. – Будем умножать. На тридцать три целых и три в периоде процента. Иными словами, придумаем ей проект по всем трём дисциплинам сразу. В конце концов, экзамен у нас один.

– Проект по трём дисциплинам? – заинтересовалась мисс Саракис. – Это как?

Зельевар вздохнул, отправил в рот ещё одно печенье и принялся объяснять.

* – в английской системе образования оценки выставляются буквами, самая высокая – А.

** для интересующихся – справка. Школьники Британии ежегодно сдают экзамены, результаты которых определяют качество работы учителя и уровень образования в школе. Если эти показатели низки, родителям сообщается, что они могут перевести детей в другую школу, если их не устраивают результаты. Это не значит, что иначе им нельзя переводить детей; это лишь делает причину перевода уважительной для “принимающей” школы. В 9 классе все ученики сдают обязательный экзамен, по результатам которого получают сертификат. Начиная с 10 класса они имеют право выбирать предметы. Одним из экзаменов является естествознание. В некоторых школах до 10 класса оно и преподаётся одним предметом, а начиная с 10-го ученик может продолжать изучать естествознание, а может выбрать химию, физику и биологию по отдельности. В некоторых школах (в том числе в Риверсайде) естествознание изучается раздельно с 11 лет, а после 9 класса ученик, которого это дело не сильно интересует, выбирает не раздельные дисциплины, а естествознание в целом.

*** – в Британских школах помимо классных руководителей есть руководители параллелей и главы домов (в общепринятом переводе – деканы факультетов). Руководитель параллели занимается делами, например, всех седьмых классов независимо от факультета.

**** – такие проекты обязаны выполнить девятиклассники перед допуском к экзамену

Глава 3.

В последнее время Северусу с какой-то радости часто снился Блейз. Не тот, ровесник Драко, а его отец. То весёлый мальчишка, которого Снейп помнил с детства, то мрачный, почти чужой тип, замкнувшийся после суда. Иногда во сне однокурсники сидели у Эйвери – ещё когда Себас маялся под домашним арестом.

По утрам становилось совсем паршиво. Хотелось бросить всё и аппарировать к парням из старой компании – к любому, неважно, – взять за руку, слушать, как его ругают за то, что пропал, и извиняться. Да только без толку это; Северус даже не знал, кто из них в Азкабане, а кого и вовсе похоронили. Представлять себя стоящим у могил было невыносимо. Лучше запомнить друзей молодыми и сильными, и пореже вспоминать потухшие глаза азкабанских экс-сидельцев. В конце концов, он ведь принял решение и распрощался с прошлым. Теперь у него новая жизнь, а у них… можно сделать себе приятное и верить, что у них тоже всё хорошо.

Северус шёл на кухню, варил очередное зелье, которое должно было избавить от злых снов, пил кофе и шёл в школу. Там становилось легче: дети способны отвлечь от чего угодно своей безрассудностью, безалаберностью и беспомощностью в самых элементарных житейских ситуациях.

Пугающе толстые книги по педагогике поселились у изголовья кровати, высились там угрожающе накренившейся горкой и в случайном порядке читались на ночь. Действительно полезное чтиво, по крайней мере, справляться с цветами жизни изрядно помогало.

Большим плюсом в его работе было то, что к кабинетам биологии, химии и физики прилагались лаборантские. В них следовало хранить многочисленные наглядные пособия и материалы для опытов и демонстраций, описанные в методических указаниях. В школах наподобие Риверсайда это богатство, разумеется, отсутствовало. Обычно учителя использовали дополнительные помещения по самому естественному назначению – пили там чай и проверяли тетради, и Снейп не стал исключением. Но магия позволила ему не дожидаться, пока ученики наделают таблиц и муляжей, а попросту натрансфигурировать необходимое из всякого мусора. Немного, зачем захламлять кабинет; так, на пару уроков вперёд. Однако вовсе без лаборантской пришлось бы туго: даже этот минимум вещей нужно где-то разместить. Не в кабинете же к стенке прислонять! Милые детки непременно позаимствуют, причём объяснить, зачем, не смогут даже себе. Кажется, клептомания у заречных в крови. А помноженная на хозяйственность, она становится просто безграничной. Тащат всё, что видят: а вдруг пригодится?

Жаль, микроскопы и настольные лупы заклинанием не слепишь. Слишком тонкий механизм, а Снейп всё же не оптик-профессионал. Пришлось добывать обычными путями; разумеется, заявку на оборудование, поданную перед первым сентября, удовлетворят в лучшем случае в следующем году. Но Северус привык выкручиваться. На первых же уроках он пообещал, что ученики посмотрят всякие интересные штуковины, если скинутся по пять фунтов. Деньги дети приволокли к четвергу, подпрыгивая от предвкушения. В понедельник утром Снейп распаковал новенькие микроскопы – слава Мерлину и его бороде, Манчестер недалеко, а там есть специализированные магазины. Правда, один агрегат приходился на четверых учеников, но это не так уж страшно, насмотреться на диковинки они успевали.

Теперь не забыть обмолвиться, что ещё за пять фунтов с носа будут настольные лупы.

В целом дело двигалось. Проекты удивили девятиклассников прежде всего своей выполнимостью. Оказывается, зареченским вполне по зубам то, что делают в «элитных школах» гипотетические «хорошие мальчики и девочки». Как Северус и предполагал, детишки с восторгом копались в справочниках (которые он же им и давал), советовались с родителями, проводили простенькие опыты и таскали образцы почвы и воды в лабораторию, где работала мама Мелинды Лернер. Трое негритянских мальчишек делали проект по давно бездействовавшему заводу. Понаходили в Литл-Бери следы загрязнения, оставшиеся со времён, когда производство действовало – снова пригодилась миссис Лернер. Сравнили с результатами деятельности аналогичного завода, благополучно извергающего дым в городе, откуда была родом мать одного из исследователей. Осталось самое сложное: оформить результаты в виде толстого доклада с таблицами и графиками. Его помогала делать старшая мисс Смит – сами ребята такие расчёты не потянули бы. Ещё двое широкоплечих парней радовались, как дети, выясняя в подробностях, чем загрязнена река, откуда эта дрянь валится и можно ли что-то с нею сделать. Снейп предусмотрительно наградил данным проектом ребят, имевших в своём классе влияние. Вскоре братья Гонсалесы для проверки первичных выводов подбили человек двадцать провести выходные за общественно полезным трудом и очистить изрядный участок берега от всего, от чего он очищался без привлечения высоких биотехнологий. Новоиспечённый биолог наблюдал за бурной деятельностью учеников с ухмылкой и время от времени подсовывал то книжку, то статейку, направляя внезапно (и, разумеется, ненадолго) возгоревшийся энтузиазм в нужное русло.

Как обычно, неприятности подстерегали за углом.

В любом обществе, Северус знал это с детства, есть свои идиотские традиции, причём чем общество древнее и серьёзнее, тем более дурацкие у него обычаи. Естественно, имелись они и в Риверсайде, к счастью, не очень много, ведь школа Макномары не претендовала на звание старинной и уважаемой.

Одной из таких идиотских традиций было всеобщее сумасшествие на Хэллоуин. Учителя все как один наряжались в Страшные Костюмы, украшали свои кабинеты Страшно (обязательно пристраивая где-нибудь зубастую тыкву) и читали уроки, завывая, а дети от души потешались. Впрочем, сами преподаватели потешались не меньше.

Нет, Северус уважал право человека сходить с ума, как ему нравится, но ему-то зачем в этом безобразии участвовать? У него и так первые тридцать восемь лет жизни был сплошной Хэллоуин, он, может, только отдохнуть хотел! Но, увы, сделать вид, что в отдельно взятом кабинете биологии никакого Хэллоуина нет, не представлялось возможным. Во-первых, Снейп не хотел ссориться с коллегами по пустякам, во-вторых, не любил выглядеть идиотом. А в данной ситуации лучше быть идиотом как все, чем идиотом наособицу. Менее заметно. В итоге Северус стал готовиться к тридцать первому октября, ворча под нос слова, которые порядочному слизеринцу знать не полагалось.

Нет, пугать он никого не собирался. В конце концов, у нас ведь развлечение, верно? Вот и будем развлекаться.

Собственно Хэллоуин пришёлся на воскресенье, так что мистерию-буфф устраивали в пятницу. Поэтому в четверг после уроков по школе надо было передвигаться с осторожностью: учителя носились по коридорам со скоростью, которой позавидовал бы иной пятиклассник. К тому же оные пятиклассники, как и более великовозрастные лбы, норовили подглядеть за приготовлениями и всячески путались под ногами. Северус посмотрел на эту беготню и заторопился домой, к недочитанной «Генетике человека».

В пятницу он пришёл на работу за час до уроков. Внутренний хаффлпаффец его осуждал, шипел: «Выпендриваешься, как ребёнок прямо!». Слизеринец, разумеется, одобрял. Равенкловец следил за временем: успеем или нет? Гриффиндорец хихикал и давал дельные советы. В конце концов, пришлось строго сказать им: «Северусы, заткнитесь!», потому что мешали.

В обычных школах Хэллоуин не праздновали. В обычных школах вообще не праздновали ничего кроме Рождества и Пасхи, но Макномара решил, организовать педколлективу развлечение. Лучше бы придумал где-нибудь лишний выходной, честное слово.

Наконец, стали появляться дети. Снейп, услышав шаги возле своего кабинета, смылся в лаборантскую. Рассеянно допивая чай, он листал зоологию беспозвоночных и слушал восторженные возгласы, доносившиеся из-за двери.

Определённо, восьмиклассникам было на что посмотреть. Они, разумеется, ожидали чего-то в стиле «хогвартских подземелий», и Северус великодушно не стал их разочаровывать. Тяжёлые чёрные шторы не пропускали ни лучика утреннего света. Под потолком висела сушёная гарпия. Возле доски стояла готовая к демонстрации таблица «Строение мандрагоры». За стёклами обоих шкафов виднелись колбы со странными ингредиентами. А в углу, возле учительского стола, негромко побулькивал на спиртовке котёл (трансфигурированный антуражу ради из всё той же безотказной кастрюльки; жаль, сложные зелья в нём не сваришь, технология изготовления не соблюдена), и над будущей перечной настойкой поднимался тёмно-красный дымок.

Со звонком Снейп вышел в класс, вызвав дружное «Ах!» у учеников. Чёрной тенью скользнул к столу: мрачный, с недовольно поджатыми губами. Мантия – раньше она была ему маловата и потому висела дома, всё руки не доходили выкинуть – эффектно взметнулась, приведя детей в восторг. Правда, волосы у Северуса оказались коротковаты для «канонической» причёски, пришлось чуть удлинить заклинанием. Двенадцатилеткам хватило.

– Здравствуйте, восьмой класс, – сказал он, скептически оглядывая детей. – Ну, кто сегодня удивил меня и сделал домашнее задание? Хм. Удручающее зрелище, хотя я и не ждал ничего другого. Что ж, пора навести порядок. Сейчас я раздам вам карточки с вопросами и чистые листы бумаги. За восемь минут вы должны дать письменный ответ. Полагаю, на то, чтобы написать «не знаю», как сделает большинство из вас, времени предостаточно. Вопросы элементарные, я рассчитываю хотя бы на две-три правильно выполненных работы, – Северус стремительно ходил по классу и раздавал задания. – И пожалуйста, мисс Смит, не идите по стопам мисс Грейнджер, не пытайтесь помочь всем рядом сидящим. Время пошло.

Пока дети корпели над летучкой, Снейп помешивал варево в котле и размышлял. Шутки ради он старательно воссоздавал образ Ужаса Подземельного, и только приложив усилия для этого, понял, как далеко от него ушёл. Раньше Северусу казалось, что в его манере преподавания не поменялось почти ничего; однако, он жестоко ошибся. Голос более раздражённый, выражение лица человека, который вместо супа обнаружил в кастрюле недельную плесень, движения слишком резкие. Снейп пытался вспомнить, почему всегда вёл себя именно так, и не мог. По привычке, да; но откуда она взялась?

– Мистер Фокерти, соблаговолите принести сюда учебник, лежащий у вас на коленях. Я сожалею, но мне придётся сообщить мистеру Пенски об интеллектуальном уровне некоторых его учеников. Вопрос, который достался вам, не сложнее задачи на счёт в пределах тридцати.

Джек Фокерти, чуть бледный, принёс книгу и положил на преподавательский стол. За два месяца он, как и его товарищи, усвоил, что прекословить себе дороже.

Когда мальчишка уже вернулся за парту, Северус подумал, что зря это сказал. Да, резкость была «в образе», но сейчас он мог назвать не менее пяти причин, по которым следовало выразиться иначе.

За первой партой пыхтел Фрэнк Мастерс, строчил с невероятной скоростью. Раньше этот мальчишка сидел сзади, но вот уже скоро месяц как перебрался вперёд. Недавно Северус упомянул его имя в учительской среди имён прочих старательных учеников; удивлению коллег не было предела. Снейпу наперебой стали рассказывать, какой Мастерс недотёпа, забывчивый и рассеянный, а зельевар не мог поверить, что они говорят об одном ребёнке. Теперь поверил. Увидел со всей ясностью; вспомнил: в начале сентября Фрэнк неуверенно держался, нерешительно подходил к учительскому столу за микроскопом, отвечал урок, чуть не заикаясь; потом впервые несмело поднял руку и просиял от похвалы. Тот, хогвартский Снейп тоже увидел бы растяпу и тупицу, и был бы у него ещё один Лонгботтом. Теперешний, риверсайдовский Северус знает, что вселить в ребёнка уверенность в своих силах просто.

– У вас осталось две минуты, поторапливайтесь, пожалуйста. Мистер Мастерс, используйте сокращения и постарайтесь ограничиться общей характеристикой. Вы пишете не диссертацию, а небольшую контрольную.

Времени на это задание Снейп действительно отвёл более чем достаточно, поэтому те, кто уже закончил, потянулись к его столу сдавать работы. Северус помешал зелье и задумчиво оглядел класс. Разумеется, Мастерс и Смит ещё пишут. Торопятся. Склонился над тетрадкой Мист – он всегда долго делает письменные задания, потому что медленно думает. Зато его чеканные формулировки можно в учебник вставлять. Пишет и Фокерти, время от времени нервно покусывая ручку. Да ну; не может Джек не ответить на вопрос об основных отличиях членистоногих от кольчатых червей. Снейп поднялся, прошёл в конец класса, достал из шкафа колбу с зелёным порошком, двинулся обратно; по дороге заглянул Фокерти через плечо.

– Молодой человек, будьте любезны более меня так не разочаровывать, – от резкого голоса преподавателя, раздавшегося над самым ухом, мальчик вздрогнул. – Вы и так прекрасно всё знаете, зачем вам понадобилось искать подсказку в книге?

– Я…сэр… – Фокерти растерялся. Да, явно что-то не то с ним творится. – Я не был уверен…

– И зря, – резюмировал Снейп и прошествовал к столу. – Сдавайте работы, леди и джентльмены, ваше время вышло. Сегодня положено вас пугать, но мне эта традиция кажется донельзя глупой, поэтому мы продолжим изучать внутреннее строение насекомых. Нам, как вы, возможно, помните, остались пищеварительная и половая системы, и если повезёт, я расскажу вам немного о разных группах класса Insecta. Итак, записывайте тему урока…

Разумеется, дети зря расслабились. Таблицы, вывешенные на доску, были нарисованы вполне в духе Хэллоуина – мрачные и залитые кровищей.

– Прежде чем мы приступим, я попрошу вас назвать все ошибки, содержащиеся на этой таблице. Мисс Смит, вы, конечно, не такая невыносимая всезнайка, как мисс Грейнджер, но я всё же хотел бы послушать кого-то ещё. Да, мистер Мастерс, вас это тоже касается. Мисс Дейвен?

– У них сердце неправильно нарисовано. Сердце такой формы свойственно ракообразным, а не насекомым.

– Хорошо, что ещё?

Линда Дейвен заколебалась – она явно подняла руку, заметив лишь одно несоответствие – но быстро сообразила:

– На таблице отсутствует жировое тело. И две ошибки во внешнем строении: не изображены антенны и ног восемь, а не шесть. А, и вот ещё! На таблице кровеносная система замкнута.

– Отлично, мисс Дейвен. Кто дополнит? Мистер Фокерти, а вы что скажете?

Выражение лица мальчишки читалось легче лёгкого, никакой легилеменции не надо: он заметил несуразность, но опять не уверен в своей правоте. Медленно встаёт из-за парты.

– У этого… ну, жука…

Снейп молчит, с неудовольствием отмечая про себя, что раньше не стал бы ждать, пока ученик домямлит плохо сформулированную мысль.

– У него кровь красная. А должна быть бесцветная, это гемолимфа.

Оглушительная тишина в классе. Ошарашенные лица, на которых написано одно и то же: и как я, дурак, не догадался?

– Браво, мистер Фокерти. А теперь кто объяснит мне, почему сей очевидный момент остался незамеченным остальными учениками? Да, мисс Смит?

– Потому что слишком очевидный, сэр. Эта кровь… её много, она фоном на таблице, и оттого не бросается в глаза. А мы смотрим… ну, не туда. По правде говоря, я ошибки во внешнем строении увидела, только когда Линда показала, потому что таблица озаглавлена «Внутреннее строение жука».

Класс молчит: он только что сделал открытие. Учебник по общей психологии, глава «Восприятие», страницы двести шестнадцать – двести двадцать один. Теперь эти дети будут обращать внимание на детали. Отлично.

– Что ж, сегодня вы меня радуете, восьмой класс. Итак, пищеварительная система насекомых. Смотрите сюда.

Затея провалилась с треском. «Хогвартский» Снейп для эффективного преподавания не годился абсолютно, и Северус безжалостно его изгнал. Остались антураж да подобранный заранее материал для уроков. Подробно разобрав пищеварительную и половую систему насекомых, Снейп заявил, что сегодня ученики славно поработали и заслужили право не записывать длинные латинские названия, а просто послушать. После чего с невозмутимым видом красочно рассказал кровавую историю про наездников, откладывающих яйца в живых гусениц других насекомых. С урока восьмиклассники уходили под впечатлением.

Седьмые классы получили богато проиллюстрированную лекцию о растениях-хищниках, девятые Северус осчастливил демонстрацией слайдов о заболеваниях эндокринной системы, а десятый насладился историей биологии в Средние века, узнав множество подробностей о хирургах, которые глухими ночами воровали трупы на кладбищах, и просветившись по поводу уродцев, выращиваемых компрачикосами по особым технологиям. Впрочем, психика у детей Заречья была крепкая, и к Хэллоуину они явно чего-то подобного и ожидали: ничего кроме восторга уроки не вызвали.

Зато Северус выяснил, что ещё способен удивляться.

На большом перерыве к нему зашёл Макномара. В традиционном шотландском наряде и с топором в руках. Топор, руки и традиционный шотландский наряд были заляпаны чем-то красным. Выглядел директор грозно.

– О, – уважительно сказал он, оглядывая кабинет. – Внушает. Долго готовили всю эту красоту?

– Да не очень, – честно ответил Снейп. – Биология – наука, в которой не надо далеко ходить, чтобы найти страшненькое.

Дверь приоткрылась, и в кабинет просунулась вихрастая башка.

– Мистер Снейп, а можно…

– Нельзя! – заявил Макномара. – Мистер Снейп занят.

Башка исчезла.

– А я не устаю себя хвалить, – директор широко улыбнулся, – за то, что пришёл тогда к вам. Вы – просто благословение Господне, Стивен. Я уже начал привыкать, что дети в коридорах разговаривают про хламидомонаду и обзываются спирохетами.

– Захвалите, Кевин, – Северус отодвинул стопку тетрадей и откинулся на стуле.

Дверь распахнулась.

– Мистер Снейп, а можно вам лабораторную…

– Брысь! – рявкнул Макномара. – Не видишь разве, мистер Снейп с директором разговаривает!

Дверь захлопнулась.

– Не захвалю, – как ни в чём не бывало продолжал толстяк в килте. – Я вот о чём подумал…

Кто-то ещё попытался вломиться в кабинет; директор зарычал и ловко запустил топором в косяк двери. Топор глубоко вошёл в деревяшку, дверь испуганно захлопнулась.

– Не боитесь? – лениво поинтересовался Снейп.

– Нет, – Макномара подошёл, вытащил топор. – Я умею обращаться с этой штукой. А моих оболтусов надо держать в форме. Пусть не привыкают, что директор у них толстый и безобидный. Так вот: вы не думали какие-то проекты наших обормотов послать в Манчестер? Ну, знаете, всякие мажорские школы обзывают это исследованиями и получают за них гранты от разных научных обществ.

– Хотите на мне заработать, господин директор? – ухмыльнулся Снейп.

– Ясное дело, хочу. А ещё хочу утереть нос Хаттону – это директор Риблсдейла. У него вот уже лет десять показатели лучше, чем у нас, и он при каждой встрече рассказывает мне, что Риверсайд вот-вот закроют. Неприятный тип.

Северус почему-то вспомнил, как сам злорадствовал, напоминая Минерве, сколько лет подряд Слизерин завоёвывает кубок школы.

– Господин директор, а вы не рано радуетесь? Возможно, следовало бы подождать результатов ежегодного экзамена, прежде чем петь мне дифирамбы?

– Мистер Снейп, я работаю директором этой Богом забытой школы девятый год. Конечно, мой педагогический стаж меньше вашего, но я ещё ни разу не видел, чтобы ребёнок, живо интересующийся предметом, сдал его плохо. И, откровенно говоря, я ещё ни разу не видел такого массового и стойкого интереса к обучению.

– Стойкого? Два месяца прошло!