Текст книги "По грани (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Матео «Ти» Меса, сержант центурии 314 «Джонни Хохмач», уныло брел вдоль стройных рядов казарменных высоток в сторону величественного овалообразного купола Штаба, где ему должны были сообщить неприятную новость.

Все дело было в его подвиге, который они с Небраской придумали по ходу операции и красиво разыграли перед противником, оттянув на себя добрую треть неповоротливых танкеров. Небраска засорял эфир хохотом и матерными восклицаниями, так что даже лейтенант Хонни ничего не смогла с ним поделать. Во время операции, конечно, а вот после Небраску долго полоскали перед сослуживцами и в закрытых комнатушках. Но веселый характер Небраски был слишком простым, чтобы придавать значения таким пустякам, как штрафы, взыскания, выговоры и даже увеличение срока обязательной службы. В отличие от него Ти за собой крыльев самоуверенности не ощущал, потому шел к Штабу на ватных ногах, проверяя каждую минуту, верно ли разместил временные нашивки, хорошо ли начистил сапоги и нет ли у него на лице следов копоти от последней вылазки.

К несчастью, все было сделано по высшему разряду: нашивки, сапоги, чистота лица. В плохие дни Ти видел в этом свою трагедию. Когда ему говорили делать хорошо, он делал, просто делал, не задумываясь, что можно из этого получить и где сократить энергозатраты. Если бы Небраска не придумал с ним на пару тот маневр, если бы они не заглушили R-частоты записью сброса бомб, которую Небраска лихо сделал в начале операции, ничего этого не произошло бы. Но теперь Небраска следит, чтобы роботы хорошо почистили овощи, и будет делать это еще месяца два, а Матео «Ти» Месу, бездарного сержанта, центурия которого чуть не легла целиком на последнем задании, собираются наградить и повысить.

Лейтенант долго вбивала ему в голову простую мысль: «Руководство хочет наградить тебя не за один рискованный шаг, Меса, а за три года без риска, за то, что даже в этой, чтоб ему пусто было, вылазке с Небраской ты не потерял голову». Лейтенанту из Штаба пришел красивый приказ с официальной благодарностью, других наград Хонни давно не ждала. Лезть выше лейтенанта ей не позволяли ни связи, ни амбициозность, ни здравый смысл. Она говорила – женщине в военное время лучше держаться в сторонке. Если все пойдет плохо, кому восстанавливать колонии? Не таким же, как Небраска. И смотрела с улыбкой на своего сержанта, даже, бывало, по голове трепала. Месе было двадцать два, а лейтенанту – почти сорок, так что даже в праздничные дни никаких фантазий на этот счет Ти не позволял себе. Ну а лейтенант была женщиной доброй, веселой и в первую очередь заботливой. Потому «Джонни Хохмач» и потерял в первый год войны всего одного бойца, да и тот помер в лазарете от гражданской болезни.

– Ну что они мне скажут? – вслух думал Ти, шагая по пустынному плацу. Голос его, пересушенный плохой вентиляцией казармы, хрипел в тон со свистом ветра. Справа доносился мерный грохот – проверяли танкеры в ангарах. Ругались пилоты, кричали механики. Вот куда Ти никогда не хотел – в мехадесант. Риск смертности такой высокий, что год обязательной службы идет за два обычных. Даже механикам полагаются отпуска, вроде как радиация или еще что начинает плавить мозги, если долго сидеть над железками. Ход к ангарам Ти был заказан, по периметру дежурили патрули. Стрелять им разрешалось без предупреждения. Хоть вряд ли кому придет в голову стрелять на поражение, но кто их знает, что у них в радиоактивных головах.

На секунду Ти задумался, не пойти ли к ангару? В самом деле, что уж теперь? Спокойная жизнь закончилась, в Штаб просто так не зовут. Не дай Кайзер, продвижение по службе. Хорошо, если в учебные части поставят, а так ведь додумаются пустить его на передовую в бой. Будет там распоряжаться бойцами, когда самому еще жить и жить, учиться и учиться.

Он посмотрел на бластеры патрульных, на спрятанные за тяжелыми шлемами лица. Две функции: защитить и спрятать. Так у военной полиции было устроено все. Голоса патрульных, если вдруг придется им пользоваться простым языком, изменят, пропуская сквозь сложные фильтры. Лиц не видно, а фигуры скрыты особыми доспехами, которые превращают разномастных полицейских в одинаковые с виду силуэты. Кто знает, что там внутри? Восемнадцатилетний подросток, только что окончивший Академию, или пятидесятилетний вояка, который решил до последнего не бросать службу и торчал теперь перед сверхсекретными объектами, которые как назло поставили аккурат напротив казарм старой доброй пехоты.

Везде проверка. Хватит силы воли не зайти дальше нужного? Хватит – предложат остаться дальше, станут начислять жалование, выдадут служебную квартиру в хорошей колонии, даже право на рождение ребенка можно получить в первые пять лет контракта. Если бы Ти был карьеристом, он бы теперь мечтательно представлял себе, куда потратит деньжищи. Но Ти был обычным сознательным гражданином, которому Кайзер предложил послужить в непростое время. Отказаться от предложения, глядя на информационные ролики в Сети, он не смог. Разве можно отсиживаться, когда за тебя умирают такие же парни и девчонки? Пошел сам, записался добровольцем на четыре положенных года. Три прошли, да так быстро и гладко, что Ти один из всех своих знакомых по первому учебному отряду дослужился до младшего сержанта и теперь в тяжелых условиях помогал лейтенанту справляться с центурией. В другое время никто бы не доверил Ти столько народу, да и Хонни нашла бы себе сержанта получше. Уж у нее-то знакомых полно, ей бы не поставили малолетку.

– Как маленький, – пробурчал Ти, глядя на возвышающуюся над плацем статую Кайзера. Самый обычный человек в военной форме, простирающий руку вперед. Лицо у Кайзера менялось. Он ведь был не конкретным человеком, скорее должностью, почти абстрактным понятием. Но Ти нравилось разглядывать их плацевого Кайзера, как будто только он и был настоящим. Фигура успокаивала. Когда они вечером собирались на плацу и лейтенант вместе с остальными ждала, пока пройдут вдоль шеренг танкеры, Ти смотрел, как пара лун опускается Кайзеру на плечи, и это зрелище завораживало его.

– Сержант Меса, 314 центурия, – доложил Ти, продолжая думать о загадочных метаморфозах статуи.

– Отлично, – возле входа стоял гражданский. Простое слово «отлично» напугало Ти до чертиков и заставило его судорожно проверить сразу все: нашивки, сапоги, складки, берет, самого себя и даже удостоверение, которое в казармах у него не спрашивали уже пару лет – знали в лицо.

– К-куда… – начал было Ти, не представляя себе, что он должен спросить у гражданского, который сказал ему зловещее «отлично».

– Так, где вы по списку, – гражданский пролистывал свои документы, а Ти нервно оглядывался. Штаб украсили цветами, расстелили парадные дорожки.

Дышать стало тяжело, будто воздух сжали и пропустили через пыльные фильтры.

– Вот ваше место, ряд шестнадцатый, найдете свободное кресло и садитесь, неразбериха такая, что точнее я вам не скажу. Не беспокойтесь, кресел там еще полно, вот только где они – Кайзер знает. Идите-идите, мне нужно работать.

Растерянный Ти отправился к главному залу. В Штабе было много полезных помещений, куда несколько раз допускали Ти и других срочников, чтобы ускоренные курсы обучения прошли гладко. В подвальных помещениях, над бункером на случай орбитальных и ядерных атак, разместили виртуальные тренажеры со всем набором лицензий. Пройдешь на таком миссию, засчитают сразу в личное дело. Автоматика – спасение для колониальных учебных центров, где лица мелькают чаще, чем заряды учебных бластеров.

Кроме учебных помещений и бункера в Штабе было полно секретных и сверхсекретных этажей, куда Ти запрещалось заходить под страхом расстрела или, еще хуже, под страхом увольнения из Армии до завершения срока срочной службы. Ти боялся вернуться в родную Терра-19 сильнее, чем умереть. У него остался больной отец, за которым нужно было ухаживать, и сделать это Ти мог только с помощью армейских поблажек. Отслужил? Вернулся? Тебя везде пустят: хочешь – получай образование со льготами, хочешь – используй квоты в корпорации, примут без разговоров, за каждую такую Кайзер платит из особого кошелька. Ти рассчитывал найти работу ближе к дому, чтобы всегда иметь возможность следить за отцом, и это после четырех лет службы в военное время было весьма приземленной мечтой. Небраска вот собирался стать корпоративным охранником и метил сразу в такие гиганты, что у Ти от его фантазий кружилась голова.

В главном зале, понятное дело, Ти не был ни разу. Все здесь кричало ему о том, что он лишний и должен немедленно покинуть помещение, поскольку произошла чудовищная ошибка. Заключалась она в том, что Ти напрасно приписали подвиг Небраски, и он теперь выполнял роль болванчика, на которого все эти собравшиеся… он присмотрелся внимательнее. Кто же был вокруг? Сержант… сержант… младший лейтенант… капрал? Ти сказали, что на церемонии «награждения» будут присутствовать сплошь генералы. Сказал, правда, лейтенант Дибби из 313 центурии, которую часто ставили бок о бок с «Джонни Хохмачом», из-за чего Хонни и Дибби давно притерлись и воспринимались иногда как один единый многорукий лейтенант. Но раньше за Дибби не водилось наболтать откровенной чуши, а Ти не видел перед собой цвет нации. Зато видел он таких же растерянных, сбитых с толку сержантов, которые смотрели друг на друга в немом изумлении. Все они были с оранжевой нашивкой «срочника», по которой вне боя можно было легко отличить тех, кто отдает дань уважения Кайзеру, от тех, кто выполнил свой долг и остался в связи с исключительными талантами. Хонни запрещала «оранжевые» разговорчики в казарме, Ти сам следил, чтоб никому в голову не пришло хвастаться отсутствием нашивки, но среди некоторых центурий водились отвратительные обычаи: оранжевые ели после «профи», оранжевым доставалось убирать, готовить, чистить, гладить – все делать вместо «профи», которые вполне могли подойти и заставить переделывать. Вот почему Хонни так строго следила за словами подопечных – с них все и начиналось. Ти и другие «оранжевые» были ей благодарны, а «профи» в «Джонни» собрались из тех, кто знал Хонни еще по оранжевой службе: медик и связист. Два добродушных мужика, от которых не то что «оранжевых» разговорчиков, даже просто дурного слова еще дождаться надо. Остальные были с нашивками, центурию сформировали в год, когда Ти закончил обучение, вместе с пятью десятками других таких же «новых». Номера выдавали вместо «выбывших», ну а «Джонни Хохмач» придумала Хонни, когда на первом построении Небраска растянулся на плацу, умирая от смеха, потому что напротив Джонни из центурии Дибби тщетно пытался отжаться, выполняя приказ сержанта. Небраска хохотал, хохотал, и было видно, что делает он это не от неуважения к Хонни лично и даже не от какой-то ненависти к другим, да и на Джонни этого ему плевать, просто если Небраска остановится, оглядится и поймет, куда попал в свои восемнадцать, тут же, в ту же секунду у него остановится сердце. Потому Хонни дала ему отсмеяться и уже после отправила на полгода чистить сортиры.

По лицам собравшихся в зале Ти понимал, что Небрасок он тут не увидит. Даже таких как Хонни или Дибби – старых профессионалов, которые не любят высовываться, здесь нет. Только растерянные, сбитые с толку гражданским на входе люди, озирающиеся по сторонам безо всякого стеснения.

«Оранжевые трусы», – подумал Ти, и на душе у него поселилось мрачное чувство, похожее на отчаяние, только гаже. Он стал противен самому себе.

В «Хохмаче» кроме Ти других «подающих надежду» не было. За исключением, конечно, Небраски, но тот отколол уже столько заслуживающих порицания номеров, что одним только чудом и добротой Хонни не вылетел со службы. Не могло быть и речи о том, что его оставят после срока. Дождутся, когда отсмеется свое, и выбросят на гражданку. Ти называли будущим профи, подбадривали и вообще уважали, пожалуй, только за это. Не будь у Ти феноменальных способностей к выполнению приказов, никто не дал бы ему сержантствовать. Орал бы он на плацу, а толку? Но Ти сам, своим примером показывал, как нужно выполнять приказ. Первым в учебном отряде он бросался лицом в грязь, ни секунду не думая, зачем злые автоматы велят ему делать это. И остальные, увидев его успех, шли следом. Так он и начал отдавать приказы, точно зная, чего стоит их исполнение. И хотя в казарме над ним могли подшутить, посмеяться, в бою никому не пришло бы в голову отмахнуться от приказа Ти Месы.

«Вот как я выгляжу со стороны?» – продолжал накручивать себя Ти. Вокруг были тихие, скромные люди. Переодень в модные тряпки, и не отличишь от собравшихся на концерт гражданских. Ни строгих взглядов, ни вызывающе прямой осанки, ни спокойной расслабленности – ничего. Мальчишки, которым дали нарядиться солдатами.

От злости на самого себя Ти решил, что весь вечер просидит (или простоит, если надо), будто лом проглотил. Он расправил спину и стал смотреть на сцену, где еще ничего не происходило. Просидев так пару минут, Ти стал замечать, что окружавшие его люди тоже стали разглядывать сцену.

«Какие же мы дураки», – думал Ти Меса, не шевелясь, не позволяя себе ни гримасы отвращения, ни улыбки. Лицо его стало маской полицейского, и теперь он прикидывал, как бы половчее замаскировать охрипший голос.

Шли минуты, «оранжевые» всех мастей сбивались в кучи в проходах, рассыпались по рядам. Вели себя как люди, которые привыкли к четким приказам, но потеряли ориентиры, стоило сказать им на входе, что сесть можно на любое место нужного ряда. Хаос, разброд, шуточки, разговоры. Точного времени начала «мероприятия» тоже никто не сообщил.

Ти начал догадываться, что им устроили проверку. Зачем только? Ведь их будут награждать… или?

Мысли его понеслись все дальше и дальше, он стал думать, для чего собрали такую толпу оранжевых? Хотят их раньше срока отправить на гражданку? Война закончилась, живите счастливо? Враки, не заканчивалась война.

Война колоний Терры с противником началась задолго до рождения Ти Месы, даже задолго до рождения его отца. Давным давно территории колоний разделились на два больших осколка. Кому-то правление Кайзера показалось тиранией, кому-то не понравилось стремление корпораций захватить армию, образование, медицину. Все началось с подковерных игр политиков, а закончилось миром с четкой границей, пересекать которую враждующим сторонам запрещалось. Терра Кайзера заняла большую часть территорий исследованного космоса, зато Республике Корп достались самые крупные планеты-мегаполисы и несколько ключевых полей астероидов, богатых металлами и топливом. Торговлю Терра Кайзера и Республика Корп вели неохотно, у них была разная валюта, и для простых людей вроде Ти это означало, что никогда в жизни они не могли бы оказаться «по ту сторону».

В плохие десятилетия Терра Кайзера начинала войну. Ти думал об этом, как о восходах солнца на родной Терра-19, война с Республикой Корп была одним из тех явлений, которые однажды наступали независимо от его желания или от желания сотни других жителей маленького фермерского городка. Ти повезло родиться в период очередной войны. Корпу нужны были новые территории для быстро растущих колоний, а Кайзер не хотел упускать пригодные для жизни планеты.

Родись Ти в мирное время, ему ни за что не пришло бы в голову мечтать о работе. Отцу по наследству досталась фермерская техника и пара акров земли, где он выращивал для Кайзера заказанные культуры. Вот что ждало Ти после совершеннолетия. Для работы нужно было образование, для образования нужны были деньги, а получить их на ферме родители Ти не могли даже в хорошие годы. Вместо денег государство выдавало им пакеты медикаментов, детали для сломанной техники, топливо для транспорта. К деньгам семья Ти и большинство их соседей не имели никакого отношения.

Но Кайзер не пошел на поводу у республиканцев и занял оборону на зеленых планетах, предоставив нападавшим выбирать оружие. Парой орбитальных ударов Республика могла бы уничтожить все казармы вместе с Ти Месой, центуриями, Штабом и статуей Кайзера. Но после таких ударов планету пришлось бы списать в утиль. Жить на ней люди не смогут еще несколько десятков лет, даже если вложить в восстановление баснословные деньги. Проще построить рядом новую планету – меньше средств уйдет на устранение последствий. Вот почему Ти Меса из 314 центурии стал необходим Кайзеру. И за риски, которым Ти подвергался ежедневно и ежечасно, Кайзер платил настоящие деньги. Большинство соседей отца Ти завидовали им, потому что Ти подходил для службы по возрасту, был здоров и мог пойти на фронт. Еще только двое из их городка попали к рекрутеру, но им отказали, а Ти полетел защищать Родину.

– Господа! – внимание Ти привлек взобравшийся к центру небольшой сцены гражданский. В строгом костюме, гладко выбритый, он был больше похож на военного, чем все собравшиеся в зале сержанты вместе взятые. Его осанка и взгляд напугали Ти.

Те немногие, кто позволил себе разговоры, умолкли. Над залом повисла тишина, в которой Ти слышал биение своего сердца. Именно в этот момент ему стало ясно, что он не вернется к «Джонни Хохмачу» и никогда больше не увидит Небраску.

– Вы собрались здесь, потому что ваши действия на поле боя послужили примером для других солдат. Вы – гордость своих центурий, несмотря на свой возраст, несмотря на то, что многие из вас еще носят повязки срочной службы. Мы гордимся вами, Кайзер гордится вами. Сегодня я предлагаю вам продолжить службу.

По залу пролетел легкий шелест. Никто не открыл рта, никто не посмел посмотреть на соседа – Ти был уверен в этом, потому что сам смотрел только на бритоголового в гражданском костюме. Они просто вдохнули громче обычного, и от этого простого действия родился зловещий звук.

– Транспорт доставит вас в тренировочный лагерь, где вы пройдете срочные курсы подготовки. Пока мы сражались с противником на пограничных планетах, появился новый враг. Сепаратисты, политические преступники, террористы, криминальные синдикаты – они ждали своего часа и теперь, когда мощь Кайзера сосредоточена на границе с Республикой, подняли головы.

Ти не нужно было обучаться хитрой технике анализа чужих мыслей, чтобы понять, о чем думает собравшаяся в зале «элита». Перед ними был профессионал. Ни один лейтенант и тем более никто из старших офицеров никогда не сможет так ловко сложить слова, выступая перед подчиненными. Мозг военного человека устроен иначе, он работает быстро и точно, выбирая не всегда красивые, но точные формулировки. До сих пор Ти коробило, когда Хонни требовала от него четкости в приказах. Но этот, стоящий перед сотнями «героев» человек, он знал, как говорить красиво. И хотя все они понимали, что он несет околесицу, необходимую для того, чтобы затолкать их в трюмы транспортников, слушать его было приятно. Сепаратисты, политические преступники, террористы, криминальные синдикаты… Если ты хоть ненадолго перестанешь выполнять свою функцию, Кайзер легко причислит тебя к одной из этих категорий и будет прав. Уклоняться от труда – преступление. Пренебрегать ответственностью перед обществом – злой умысел. Отказать в помощи ближнему – самое плохое, что только может совершить гражданин. Все они, сидящие в этом зале, хотя бы раз сделали нечто ужасное, за что Кайзер вполне мог приговорить их к смертной казни.

– Знаю, все вы сейчас размышляете о том, что подобные мысли и громкие слова – всего лишь пропаганда, – заявил бритоголовый, добившись этим оглушительной, звенящей тишины в зале. – Я был на вашем месте, я думал, что опасность мнимая. У нас есть полиция и доблестная милиция в отдаленных секторах, и они честно выполняют свою работу, подобно всем нам. Однако когда я лично увидел, что происходит в крупных городах, мне стало ясно решение Кайзера. Вы тоже увидите все своими глазами, уверяю вас, достаточно один раз побывать там, чтобы понять, что я испытал. Шок, ужас! Пока вы жертвуете жизнью и здоровьем, защищая неосвоенные территории от посягательств Республики, ваши соотечественники занимаются грабежом, уничтожают все, что создали ваши родители и что должно было достаться вашим детям. Ужас! Нельзя передать словами, как далеко зашли преступные действия этих мерзавцев. Вот почему в срочном порядке формируются отряды. Они состоят из добровольцев. Если вы захотите продолжить службу в составе прежних центурий, вы вольны это сделать. Теперь я прошу техников включить информационный ролик и буду рад видеть добровольцев возле транспортных кораблей перед зданием Штаба. Слава Кайзеру!

Он перешел к салюту так неожиданно, что кое-кто споткнулся, пытаясь вскочить со своего места. Собравшиеся солдаты растерянно салютовали в ответ, и каждый почувствовал вину за то, что выглядел неподготовленным растяпой. После этого свет погас, и на экране собравшиеся увидели, о чем рассказывал оратор. Грабежи, вандализм, снятые камерами оперативников, которые попали на место преступления первыми. Показывали разные планеты, большие города и маленькие колониальные поселения. Перед финалом дали несколько крупных планов разрушенных фабрик и заводов с подозрительными следами грязно-красного цвета на полу, лестничных пролетах, стенах.

Ти напряженно размышлял, глядя на почти безобидные кадры. Им не стали показывать тела, настоящее насилие. Просто парой штрихов обрисовали масштаб ситуации. Их не стали волоком тащить в транспортные корабли…

«Наверное, у нас нет выбора», – решил Ти, поднимаясь со своего места вместе с остальными, когда послышались первые ноты гимна Терры Кайзера.

Пока звучал гимн, мысли Ти кружились вокруг слов «добровольность» и «последствия». Он подумал, что Кайзер испытывает большой недостаток людей, раз дело дошло до того, что солдат забирают с фронта. Ведь еще вчера они с Небраской героически отстаивали клочки территории еще не освоенного мира, а теперь что же выходит, он уже не нужен здесь? Раз опасность такая серьезная, добровольцами дело не ограничится. Сейчас ищут тех, кто готов сам выйти вперед, их обучат и снабдят всем необходимым, а уже потом, посчитав недостаток людей, начнут собирать остальных в принудительном порядке. Граждане Терры имели определенные права, которые отличали их от бедняг из Корпа, но вместе с правами у них были и обязанности. Одна из таких обязанностей заключалась в том, что в случае кризиса (военного, экологического, технологического, экономического – Ти мог продолжать мысленный список бесконечно) гражданина Терры могли отправить в любой сектор для выполнения любых работ. И хотя чаще всего этим правом Кайзер не пользовался, Ти почти не сомневался, что они приближаются к всеобщему призыву. Разве можно одновременно воевать с Корпом и решить все эти проблемы с бандитами внутри государства?

– Вот мерзавцы, – услышал он, шагая по коридорам вместе с остальными. – Пока мы тут кровь за них проливаем, они там решили произвол устроить.

– Дайте мне бластер побольше, я их там мигом приведу в чувства, – донеслось с другого конца коридора.

Выкриков и шума становилось все больше, нерешительная масса постепенно приходила к выводу, что стать добровольцем и защитить Кайзера от посягательств мерзавцев – лучшая из возможных альтернатив.

Ти не заметил, чтобы хоть один человек откололся от толпы, текущей к транспортным кораблям, приземлившимся прямо на плацу. Он понял, что не сможет свернуть. Убеждая себя, что присоединяется к тем, кто станет авангардом восстановления порядка, он прошел к кораблю и занял свободное место.

Внутри стоял военный с неизвестными нашивками и форме, которую Ти видел впервые. Она была черной с темно-бордовой отделкой, напомнившей ему о крови и пятнах, которые показывали в информационном ролике.

– Сержант Матео Меса, центурия 314 «Джонни Хохмач», – сказал военный, обращаясь к помощнику в штатском. Возле них стоял большой контейнер, из которого, как по волшебству, помощник достал вакуумный пакет с комплектом новой формы, дневным пайком и информационным листом. В правом верхнем углу было подписано: «Ти Меса, «Джонни Хохмач, кат. 2».

Ти попытался исчезнуть на время из мира. Военный с помощником помогли ему в этом, забыв о его существовании спустя секунду после вручения пакета. Зашел новый сержант, ему выдавали новый комплект. Их жизнь потекла дальше.

Жизнь Ти остановилась. Он изо всех сил старался не думать о работе психопрогностов Кайзера, об отлаженной машине пропаганды и о зловещих масках военной полиции, на которую не так давно он смотрел почти со священным ужасом. Вместо этого Ти стал думать о цифре «2». Что означала вторая категория в этом новом механизме, куда Ти окунули с головой, не дав напоследок даже вдохнуть свежего воздуха?

– А что скажут моим? – вопрос очередного сержанта прозвучал будто издалека, Ти не сразу вспомнил, где находится.

– Вашим сослуживцам объяснят причины вашего перевода, не беспокойтесь об этом, – заявил помощник с очередным пакетом в руках.

– Само собой, – доброволец, которого Ти лихо записал в сержанты, оказался оранжевым призывником с единственной нашивкой. Первый год в лагере, возможно, первый месяц. В такое время тяжело не заработать хотя бы «за отвагу» уже просто одним фактом выхода в поле.

– Вы можете обо всем прочесть в информационном листе, – помощник начал раздражаться.

Ти махнул рукой новичку, призывая сесть рядом. Свободных мест в транспортном корабле хватало.

– Салли, – сказал доброволец тем же тоном, которым говорил с интендантом: вызывающе, нарочито громко. Этим он напомнил Ти Небраску, а воспоминания сделали свое дело.

– Ти, – он постарался улыбнуться. Вышло у него или нет – сказать было трудно, потому что выражение лица Салли никак не изменилось.

– Сержант уже, – Салли присвистнул, – быстро вы тут.

– Ты еще быстрее, – Ти окинул взглядом корабль.

– Ну а что оставалось? Я же не самоубийца. Куда все пошли, туда и я. Бандиты – значит, бандиты.

– Первый год? – спросил Ти.

– Первая неделя, – Салли скривился. – Мать узнает, куда меня перевели, завещание изменит. Достанется все тупице Филис, точно тебе говорю.

Ти не стал отвечать на провокацию. Салли перестал ему нравиться, окончательно вписавшись в образ Небраски. Такой же сорвиголова. Дай такому бластер, и пора эвакуировать улицы. Куда смотрели, отбирая его для работы внутри колоний Терры?

В углу пакета Салли Ти заметил подпись: «кат. 3».

Информации стало больше. Ти начал прикидывать, чем отличается от Салли, и тут услышал, что двигатель транспортника поставили на холостой ход. Значит, скоро отправят их учиться новому делу.

Он попытался сквозь узкий проход посмотреть на плац. Было видно очертания статуи Кайзера вдалеке. Ти испытал укол жалости к самому себе. Все ведь шло хорошо. Отслужил бы, как остальные, вернулся домой. Луч прожектора выхватил на секунду лицо Кайзера – лидер Терры подмигнул Ти.

– Может, дом куплю, – пробормотал Салли. – Нужны они мне больно.

В голове новобранца, должно быть, шла борьба вроде той, что вел сейчас Ти.

– Все будет нормально, – сказал сержант Матео «Ти» Меса из 314 центурии, а спустя пару минут перестал быть им.

Они летели к орбите усеянной военными базами планеты, чтобы вернуться домой – к сердцу Терры.

***

Служба в 22 подразделении специального корпуса внутреннего военпола оказалась настоящим испытанием. Дважды за первую неделю Ти собирался просить увольнения. Один раз рука с заряженным бластером зависала над коленом, которое можно было прострелить, чтобы попасть в лазарет и хотя бы на время расстаться с ужасом и отвращением, которые преследовали Ти с тех пор, как он приступил к службе в подразделении.

Они убивали людей.

Ти не питал иллюзий по поводу своей прежней службы и места в «Джонни Хохмаче». Конечно за три года он устранил много солдат противника, но в его голове эта спасительная формулировка помогала пережить очередную ночь. Кроме того, солдаты Корпа всегда были в шлемах, всего несколько раз раны от выстрелов или снарядов Ти были достаточно впечатляющими, чтобы присниться в ночном кошмаре. Большую же часть времени он планировал операции, оттачивал мастерство в учебных боях или стрелял по хорошо защищенным мишеням. Он был почти уверен, что потери Корпа не превышали потери все той же 314 центурии. Ведь если бы он действительно целыми днями убивал противника, за столько месяцев напряженных стычек от солдат Корпа не должно было остаться даже воспоминаний. Но солдаты эти возвращались в строй, как Небраска, который ухитрился упасть с танкера, напороться на перекрестный огонь, а сколько раз летал на взрывных волнах по полю – не сосчитать. Броня надежно защищала их тела.

Но теперь они убивали людей.

Живых, одетых в штатское или закованных в допотопные доспехи, которые защищали хорошо если от осколочных.

Убивать их было так просто, что в первый день после операции Ти просто не мог поверить в произошедшее. Он выстрелил в человека, и тот умер. Прямо у него на глазах умер, завалившись на бок. Выражение его лица было глупым, и даже кровь не вытекла – заряды бластера прижигали рану мгновенно. Ти решил, что человек этот просто прилег отдохнуть. Через минуту его толкнул в спину Салли:

– Пошли отсюда, мы закончили.

Пережить день помогала простая мысль: «Они преступники». Мысль эта была правильной и подкреплялась неопровержимыми доказательствами, которые 22 подразделение находило на месте проведения операций. В лучшем случае речь шла о торговле наркотиками и другими запрещенными препаратами. Тогда они видели разбросанные тела «подопытных», ящики с товаром, налаженную подпольную бухгалтерию. Ти боялся, что ему будет недостаточно доказательств, но их, как назло, всегда хватало.

Хуже всего было с политическими террористами – эти складывали тела в морозильники. Перед зачисткой Ти вспоминал эти ряды замороженных тел, и каждый раз выпуская заряд бластера в голову повторял про себя: «Они мерзавцы».

Кое-кто в 22 подсел на стимуляторы. Их выдавали много и плохо следили за отчетами. Даже во время проверок за недостачу делали полушуточный выговор, мол, что ж вы так распустились, ай-ай, исправьте цифры. Они исправляли и продолжали принимать успокоительные на ночь, чтобы не видеть сны, а утром принимали пару доз стимулирующих и возвращались к жизни бодрыми и отдохнувшими.

Через три месяца после начала существования 22 подразделения Салли Фостер покончил с собой. Он использовал пять таблеток седативного и не проснулся после очередной операции. Ти не пугало, что его сослуживец предпочел смерть, его пугало, что он не мог вспомнить, какую операцию они проводили накануне.

Они слились в одно полотно, и Ти просто поплыл по течению, позволив телу делать то, что от него требовали.