Текст книги "Преданный ученик (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Иногда мне кажется, здесь есть только прошлое, – говорит Уилл, следя за Ганнибалом.

Пальцы выхватывают алую розу, второй рукой Ганнибал хватает цветочника за шею, а спустя секунду испуганные глаза замещает пара прекрасных цветов.

Уилл моргает.

– Будьте добры, один, – говорит Ганнибал. Они покупают букет и уходят из переулка. Шум толпы возвращается.

– Зачем нам цветы? – спрашивает Уилл.

– Компенсация, – отвечает Ганнибал.

– За что?

– За то, как ты смотрел на него несколько минут. Надеюсь, ему хватит ума не бежать в квестуру.

========== 4. Выбор жертвы ==========

Уилл вспоминает вечером того же дня, почему отправился в Европу следом за серийным убийцей. Ему подсказывают цветы, украшающие стол. Не то чтобы в них был недостаток, не то чтобы они были красивы – нет, Уилл обращает внимание на другое.

Алый цвет на зеленом стебле напоминает о том, что природа любит причудливые сочетания. Глядя на розу, Уилл вспоминает Балтимор. Прошлое вырастало из грязи, непонимания, упреков, срывов. Он смирился с тем, что, понимая других, сам остается для всех, окружавших его, неизведанной землей.

Иронично, что к нему обращались для того, чтобы он трактовал поступки других людей. Никто из них, ни Джек, ни Алана, ни коллеги-преподаватели, ни коллеги-следователи – буквально никто не представлял себе, что происходит в голове Уилла. Но потом на зеленом стебле появились неправдоподобно красные лепестки.

Человек все берет из природы – понимание себя и мира, даже архитектуру городов. Если посмотреть на Флоренцию, на другие города Италии, они – иллюстрация жалкой попытки сопротивления. Города тонут, как тонут люди, их населяющие. Так же, как вылезший из грязи Балтимор закапывает сам себя в скандалах и склоках.

Цветы притягивают взгляд. Воспоминанием о неслучившемся убийстве, напоминанием о квестуре, далеким прошлым из другого города.

Уилл смотрит на небольшой чемодан – единственное, что хоть как-то связывает их с прошлым. Чемодан был куплен в одном из маленьких городов, но туда перекочевали старые вещи. Немного, только то, что не купишь на шумном рынке. Оружие, поддельные документы, переложенные новой одеждой. Если взять чемодан и отнести в квестуру, Ганнибала найдут. Возможно, сначала его схватят за пособничество, ведь на пистолете остались отпечатки Уилла, но потом раскроются другие дела. Еще не поздно сделать шаг назад, даже если это будет очень дорогой шаг с далеко идущими последствиями.

Розы блекло сияют, отражая пропущенный через занавески свет огней ночной Флоренции.

– Боттичелли, – говорит Уилл, обращаясь к стоящему в соседней комнате за кухонным столом Ганнибалу. – Кем он был?

– Человеком, – отвечает Ганнибал. – Разве важно, кем он был?

– Что тогда важно?

– Кем он стал, – голос умолкает, ненадолго становится слышно частые удары ножа о деревянную доску. – Он прошлое, история. Разве тебе не нравятся истории?

– Я думаю, они бессмысленны. Есть настоящее, мы живем в нем, остальное – наши фантазии.

Ганнибал приносит на стол, где стоит ваза с цветами, блюдо тонко нарезанного сыра. Края кусочков такие ровные, будто их создали, чтобы они стали частью картины.

– Наши фантазии, Уилл, не могут быть бессмысленны. Они все, что у нас есть.

– Желание убежать от реальности – не лучший выход, разве не так, доктор? – чтобы справиться с раздражением, Уилл забирает кусочек из середины, разрушая идеальную конструкцию. В его воображении следующей летит в стену ваза с цветами. Разбиваясь, она одновременно портит древнее покрытие стен, собственную утонченность и красоту букета.

– Желание убежать от реальности – простое следствие осознания самой реальности, Уилл. Если бы мы не хотели убежать от нее, мы не слезли бы с веток.

Ганнибал разливает по бокалам вино. Бутылку тоже можно было бы бросить в стену. В другую сторону, чтобы два ассиметричных пятна изуродовали арку.

– Если реальность невыносима, зачем мы живем? – спрашивает Уилл.

– Потому что боимся смерти, – Ганнибал произносит это терпеливо, поддерживая вечерний спектакль, в тени которого фантазия Уилла превращает дом в руины.

– Не слишком обнадеживающе.

– Я здесь не для того, чтобы обнадежить тебя, Уилл, – Ганнибал пробует вино и отступает в тень рядом с окном, чтобы из-за занавески взглянуть на шумную улицу.

– Зачем тогда?

Спрашивая, Уилл понимает, что нарушил негласное соглашение. Не обсуждать произошедшее, не вторгаться на территорию, которая оставалась в успокаивающей темноте.

– Ты нестабилен, – отвечает Ганнибал. – Ты уже предпринимал попытку совершить нечто импульсивное, Уилл, и я остановил тебя.

– На конюшне, – отзывается Уилл – воспоминание о живущем в теле мертвой лошади человеке преследует его вместе с ворохом похожих.

– Ты сделал то, чего не должен был делать, – продолжает Ганнибал.

– Не должен был? – комната ненадолго окрашивается яркими свежими тонами – мимо проезжает автомобиль с ярко горящими фарами.

– Не был готов, – Ганнибал улыбается почти виновато, но когда автомобиль проезжает, улыбка выглядит гротескно. – Ты спас Эбигейл, ты привязался к ней, то, что ты сделал, могло быть частью сна, и теперь ты проживаешь свои кошмары заново. Скоро ты привыкнешь видеть вокруг себя историю, а не поток важных событий, каждое из которых достойно твоего внимания.

– Я знал, что не сплю, – возражает Уилл.

В его памяти лицо Эбигейл улыбается в точности, как Ганнибал – почти виновато. Предательство Ганнибала, укрывшего Эбигейл, не идет ни в какое сравнение с предательством самой Эбигейл, но Уилл не может уловить мысль, которая приводит его к такому заключению. Мысль ускользает прямо из рук. Почему он выбрал мишенью не Ганнибала, а девочку, которую спас?

– Бессонница, сильный стресс, возможно, шок, ты не мог оценивать ситуацию трезво.

– Может лучше было не отдавать мне пистолет, доктор? – Уилл усмехается, нарушая очередное правило. Выводя еще одну тему на свет. Под прожекторы летящих по улицам автомобилей.

– Я пытался, – Ганнибал не выглядит виноватым. – Спасти ее было твоей идеей.

– Что это значит?

– Ты принял решение спасти ее в доме ее отца, – говорит Ганнибал, делает очередной глоток и долго молчит. – Ее жизнь принадлежала тебе.

– И поэтому…

Паззл из мыслей, которые Уилл не мог позволить себе озвучивать мысленно, складывается в жуткую картину оставленных позади недомолвок. Ганнибал спас Эбигейл по невысказанной просьбе Уилла. И не убил ее, хотя она была опасна. Потому что “ее жизнь принадлежала” Уиллу. Извращенная, больная логика, которую Уилл пытался отогнать подальше, чтобы не начать думать, как доктор Лектер.

– И поэтому я не мог запретить тебе убивать ее, – отвечает Ганнибал.

– Ее желание жить ты решил не принимать во внимание?! – взрывается Уилл.

Он хочет обвинить Ганнибала, и понимание этого злит сильнее целого города. На самом деле, старуха в черном пришла к нему, Уиллу, и чем быстрее он смирится, тем быстрее научится жить с этим в ее тени.

– У нее не было желания жить, – говорит Ганнибал.

– Она боялась смерти, – возражает Уилл.

Они надевают маски прокурора и адвоката, и Уилл, вопреки здравому смыслу, выступает обвинителем. Ему снова нужна защита от собственной совести.

– Страх смерти и желание жить – не одно и то же, Уилл.

– Совсем недавно ты говорил иначе.

– Ты можешь остаться в Балтиморе, Уилл, – Ганнибал ставит пустой бокал на стол рядом с вазой. – Твой талант позволяет тебе сделать это. Ты даже можешь вернуть Эбигейл.

– Ее образ, – возражает Уилл.

– В твоем случае сходство настолько сильное, что ты и сам не заметишь разницы. У тебя только одна проблема, одно обстоятельство, которое мешает тебе избавиться от постоянного чувства вины.

С замиранием сердца Уилл спрашивает: “Какая?” Он ждет любого ответа, глупого или остроумного, ироничного, серьезного. Ганнибал долго молчит.

– Ты не смотришь в зеркало, Уилл. Не хочешь видеть образ себя, который создал сам.

– Меня не существует, – Уилл смеется. – Есть только отражение других людей, которое я создаю. Ты знаешь это. Тебе нравится твое отражение.

– Мое отражение скучно, – Ганнибал серьезен, и Уилл прекращает смеяться. – Понимание других людей, как и понимание себя, не требует самоотречения. Ты можешь понимать меня и оставаться собой. Большинство людей никого не понимают, но это не мешает им притворяться другими. Ты напрасно связал вместе эти вещи.

– Тогда скажите мне, доктор Лектер, кто я?

– Закрой глаза, – Ганнибал использует момент, чтобы заново наполнить бокал. – Что ты видишь?

– Темноту.

– Значит сейчас ты – темнота.

– Я вижу воспоминания.

– Значит ты – воспоминания.

– Это игра? Она глупая, доктор.

– Это не игра, Уилл, это твоя жизнь. Сейчас ты, закрывая глаза, видишь перед собой лицо девочки, которая встретилась тебе совершенно случайно. Ты не был обязан ей ничем. Ни жизнью, ни даже усилиями, которые прикладывал, чтобы она стала счастливее. Ты сам выбрал ее, а теперь ты сам выбрал убить ее и осознание того, что ты сам можешь сделать все это, заставляет тебя ненавидеть окружающий тебя древний город. Все, что ты можешь – принять простой факт, что ты можешь сам принимать решения. И уже делаешь это, даже если порой твои решения далеки от тех, что ты считаешь идеальными. Это вопрос выбора идеалов, а не вопрос твоего безволия. Ты выбрался из Балтимора, чтобы обстоятельства и другие люди перестали иметь власть над тобой, но по привычке цепляешься за них.

Уилл молчит, разглядывая вереницу образов, проносящихся перед закрытыми глазами. Недоверчивые, взволнованные улыбки Аланы Блум, уверенный, строгий взгляд Джека Кроуфорда, любопытные глаза Беверли Катц, жадные, острые пальцы Фредди Лаундс – все превращается в очертания знакомых улиц и зданий. В город Балтимор, расстояние до которого измеряется теперь тысячами километров.

– Я не знаю, что мне делать, – отвечает Уилл, убедившись, что Балтимор и его обитатели слишком далеко, чтобы иметь возможность влиять на него.

Он в безопасности.

В приятной темноте, куда им не добраться, даже если по нелепой случайности их занесет в дом по соседству.

– Чего бы тебе хотелось? – спрашивает Ганнибал. Он, нарушая все возможные правила, стоит, опираясь на стол.

– Чего-то красивого, – отвечает Уилл, глядя на город сквозь полотно занавесок. Мутные очертания медленно становятся четче, по мере того, как он вспоминает, что находится перед ним.

Ганнибал достает из вазы одну розу и бросает на сырную тарелку. Он серьезен, а еще в его взгляде недоверие. Не страх, не слабость, а сомнение в том, что Уилл пойдет до конца. Это действует лучше любых уговоров.

========== 5. Экзамен ==========

Губы Джованни шевелятся беззвучно, глаза блестят, наполненные страхом и надеждой. Уилл запоминает выражение лица цветочника, чтобы сохранить памятным сувениром после того, как все закончится. Мягкий свет шумного города делает тень Джованни размытой, но сам он ярок и полон сил – готов бежать, спасая свою жизнь.

Начинается погоня. Цветочник, спотыкаясь, бежит по древним мозаикам, которые уже сотни лет назад считались реликвией. Ковры, каждый из которых – легенда, путаются под ногами Джованни, он ругает их, цепляется за углы длинных коридоров, украшенных свежими цветами.

Снаружи шумит город – люди живут настоящим. Уилл ненадолго прислушивает к их гоготу и возьне, чтобы убедиться, насколько они нелепы и абсурдны в своем желании развеселиться.

Джованни подбегает к последней открытой двери, тянется к ручке, дергает ее, стучит по драгоценному дереву, кричит изо всех сил, привлекая внимание, но за стенами древнего здания грохот фейерверков перемежают шумные песни. Праздник. Снаружи жизнь, счастье, и когда Уилл встречается взглядом с Джованни, в них видно отчетливое понимание, что теперь эта светлая радость навсегда останется за закрытой дверью.

Начинается торг – цветочник предлагает деньги, дом, все, что у него есть.

– Забирайте лавку, забирайте ее, – он предлагает свои цветы как величайшую ценность, хотя любой букет у него можно купить за гроши.

Для него цветы – смысл существования, и Уилл понимает, что не сможет объяснить Джованни свой замысел. Цветочник не видит себя со стороны. Не видит глаз, которые расцветают скупыми оттенками эмоций, как полевые цветы. Не видит губ, красных, как его розы, от долгого бега. Не видит грубой постаревшей кожи, похожей на кору там, где она часто соприкасается с секатором и шипами жестоких цветов.

– Бояться нечего, – говорит Уилл.

Цветочник умрет. Сегодня, завтра или послезавтра – его смерть вопрос времени, а не условий. Он умрет безо всякого смысла и не оставит после себя ничего хорошего. Его лоток будет заброшен, туда, где он жил, придут бесчувственные надменные люди и выбросят его книги, альбомы, фотографии.

Но Уилл может придать ему смысл. Только смерть придает смысл жизни. Без нее жизнь не завершена и в любой момент может разрушиться от неосторожного прикосновения других людей. Но Уилл может сохранить удивительное мгновение, передать цветочнику красоту его товара.

В руке Уилла появляется нож. Простой, без истории, купленный на давно позабытом рынке у человека, не способного сосчитать сдачу. У этого ножа нет привязанности, как и у всего остального, что приготовлено на вечер. Веревки, пластиковые контейнеры, скотч, бумага для упаковки – бесполезные, дешевые, на первый взгляд, товары. Их пришлось покупать осторожно, потому что это экзамен.

Нельзя допустить ошибки, которую он допустил с Эбигейл. Оставлять следы, давать подсказки. Джек понял уже достаточно, зачем облегчать ему игру? Пусть думает своей головой. Теперь, когда у него нет возможности одолжить сознание Уилла, это может стать проблемой.

Джованни стоит на коленях. В комнате, которую выбрал для него Уилл, свет едва проникает сквозь плотные шторы. Отдельные полоски лица цветочника искажает уродливая мольба. Уилл подходит вплотную и отвечает, как герои сотен картин в галереях Флоренции. Единственным возможным способом – смертью.

После нее, проводив взглядом последнее осмысленное движение зрачка Джованни, Уилл приступает к работе. От цветочника уже ничего не требуется – он сделал все, что должен был. Прожил тихую незаметную жизнь, принося другим радость. Увлеченно собирал лучшие сорта, подбирал цветы один к другому лучше, чем надменные участники выставок. Его жизнь была достойной, но он никому не был нужен, зато смерть покажет его красоту миру и Флоренция долго будет помнить своего цветочника. Никогда больше Джованни не будет одинок.

Перевязывая веревками руки и ноги цветочника, Уилл вспоминает слова Ганнибала. Его неторопливый монолог, приправленный бокалом вина и тусклым светом дальней комнаты старого дома. Никакого шума Флоренции, только мерный стук стрелки часов и ровный голос, который рассказывает, каких ошибок нельзя допускать.

Он ни слова не говорит об убитых людях и смерти. Только о телах, суставах, артериях, движении крови после остановки сердца. Монолог опытного врача, который вспоминает интересные случаи в своей богатой практике. Слова психиатра, способного успокоить даже убийцу ровным темпом и мягким тембром.

– Ты не знаешь его, – напоследок говорит Ганнибал. – Постарайся узнать.

Разрезая тонкую, еще не успевшую затвердеть, кожу, Уилл старается узнать Джованни. Внутри он светло-алый, как цветы мака. Густая кровь в контейнерах медленно наполняет бутоны белых роз цветом. Уилл перемешивает окрашенные цветы с бордовыми бутонами и делает из них небрежный венок вокруг головы цветочника. Ореол цвета над телом человека, который отдал за него жизнь.

Оценивая работу со стороны, он видит изъяны, неровности, но все это – только начало. Пока еще неумелые движения ученика. Должно пройти много лет, прежде чем он сможет повторять то, что делает Ганнибал со смертью других людей. Но у него есть надежда, что способность понимать других, которую он получил в дар от Бога или его противника, поможет ускорить процесс.

Джованни видел мир вокруг прекрасным и всегда мечтал стать его частью. Цветы были его душой, которую он раздавал людям за скромную сумму. Теперь душа Джованни переполнит Флоренцию, выйдет на первые полосы, станет самым важным событием сезона.

6. Прощание

– Они знают, – говорит Ганнибал, выкладывая перед Уиллом первую полосу газеты. На ней фотография Эбигейл.

Уилл не спрашивает, где Ганнибал взял газету, почему решил именно сейчас начать разговор, отложенный на много месяцев. Просто смотрит на знакомое лицо мертвой девочки, жизнь которой принадлежала ему.

Теперь он мог бы распорядиться этим подарком иначе. Флоренция дает много советов, как можно придать смысла жизни сироты, здесь написано море картин, высечена армия скульптур.

Потом Уилл вспоминает старый город – Балтимор с его невежеством, сплетнями Фредди и настойчивостью Джека. Люди, готовые переступить через других ради своих целей, вряд ли достойны флорентийской утонченности. Сбоку от портрета Эбигейл небольшой заретушированный снимок с места преступления. На секунду Уилл возвращается в номер мотеля.

В своей руке Уилл чувствует холод ребристой поверхности знакомого пистолета.

– Уверен? – спрашивает Ганнибал.

Уилл улыбается – широко, радостно, чувствуя, как за спиной разворачиваются два крыла:

– Да.

Ганнибал выпускает пистолет и делает шаг в сторону – почти неуловимо, так что Уилл, забыв о крыльях, вернувшись в реальность, забывает об этом на несколько месяцев.

– Нет-нет-нет, – шепчет Уилл. – Ты не можешь уйти. Ты не можешь идти туда. Они знают.

Ганнибал ждет, стоя в стороне. В тени флорентийских улиц, возле картин Боттичелли, напротив цветочника, на краю старинного ковра.

Возвращаясь в реальность, Уилл видит знакомый чемодан. Он собран – их ждет путешествие. На столе накрыт праздничный ужин. Даже если вся квестура переполнена такими, как Уилл, им понадобится время на сбор вещественных доказательств и ордер, так что время есть.

На блюде тонко разрезанные ломтики сердца, политые соусом из лепестков роз. На вкус Джованни слишком сладкий – слишком старается произвести впечатление, но Уилл готов простить ему это, потому что каждому человеку хочется, чтобы его поняли и полюбили.