Текст книги "Цугцванг (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

Цугцванг – положение, в котором любое действие или бездействие ухудшают ситуацию.

«Уважаемые граждане! Объединенная Демократическая Империя прилагает все необходимые усилия для сокращения численности популяции Сектора №13. Чтобы содействовать всеобщему процветанию и созданию безупречного государства будущего, вы обязаны следовать Кодексу Семейного Поведения. До преодоления минимальной планки численности граница Сектора будет закрыта для въезда и выезда гостей соседних Секторов. Просим вас соблюдать бдительность в отношении лиц, уклоняющихся от соблюдения надлежащих мер».

Приглашение от Комиссии по Евгенике и Планированию Семьи пришло Хейдару в пятницу ночью, поэтому целых два дня он пребывал в неизвестности. Заходил в Интранет, смотрел фотографии на сайте Комиссии и гадал, кого выберут ему в партнеры чиновники. Два портрета понравились Хейдару: блондинка с выразительными серыми глазами и брюнетка с карими. Ночью, вместо сна, он представлял себе, как ставит подпись в их удостоверениях личности. Сначала одной, потом другой.

Коллега Хейдара, Дагар, получил рекомендацию на три брачных союза и жил в большом доме с тремя красивыми женами, подарив Сектору уже пятерых малышей. Хейдар надеялся, что получит разрешение на зачатие уже спустя пару лет после жизни с партнером. Читал книги по планированию рождаемости, старался избегать дешевой пищи, чтобы не осложнить прохождение биологических тестов.

Утром в понедельник Хейдар надел торжественный бирюзовый костюм-тройку по последней моде, завязал сложный узел черного галстука и отправился к высотке Министерства Социального Развития. Двери распахнулись перед ним, а робот-секретарь приветствовал бархатным женским голосом.

– Поднимитесь по лифту на двадцать восьмой этаж, господин Лафейсон.

Хейдар зашел в лифт вместе со стайкой сотрудников Министерства и добрался до двадцать восьмого этажа. Вместе с ним из лифта вышли два посетителя: высокий мужчина с проседью и выразительным морщинистым лицом, а еще женщина пожилого возраста – заплаканная, с красными от бессонной ночи глазами. Хейдар дождался, пока странная пара пройдет вперед, потом осмотрелся и по указателям пошел в отдел Комиссии.

– Подождите своей очереди, господин Лафейсон, – попросила секретарь в приемной. Она была живым человеком и вежливо улыбнулась Хейдару. Глаза ее были темно-карими, а прическа – сложной, высокой, на старый манер. Хейдар подумал о том, что эта женщина вечерами возвращается в свой дом, к детям, и, скорее всего, у нее добропорядочный муж. Он присел на скамейку возле входа в следующую дверь без таблички, оперся о стену боком и стал ждать, когда его пригласят. Прожив в Секторе №13 Объединенной Демократической Империи двадцать пять лет, он привык стоять в очередях.

Секретарь умело работала с интерфейсом Интранета – строчки сложного документа мелькали перед ней с впечатляющей скоростью. Хейдар представил, что его жена, возможно, будет также хорошо обращаться с техникой. В семье, думал он, важно, чтобы один из партнеров хорошо ладил с техникой. Раз уж Хейдару не удалось освоить программирование на высоком уровне, возможно, Комиссия предложит ему в пару женщину, которая преуспела в этом лучше.

– Ваша очередь, господин Лафейсон, – объявила секретарь спустя несколько минут. Хейдар очнулся от фантазий и открыл дверь.

Он знал по рассказам знакомых, что у каждого специалиста Комиссии в кабинете есть и вход, и выход. Посетители заходят в дверь, затем проходят Распределение и выходят через другую дверь. Такую систему, объяснили Хейдару, создали для того, чтобы ожидающие своей очереди посетители не мешали расспросами тем, кто уже прошел Распределение.

В кабинете специалиста Хейдар заметил несколько мощных контейнеров виртуального интеллекта. Кроме этого, по периметру небольшой комнаты стояли кадки с цветущими растениями, на стенах висели фотографии пейзажей из разных стран, а в центре стоял массивный деревянный стол с парой стульев для посетителей и одним – для сотрудника.

Хейдар прошел к стульям и дождался, пока специалист обратит на него внимание, закончив работу с Интранетом.

– Господин Лафейсон, присаживайтесь, – предложил специалист, указав на один из стульев. Хейдар занял его, поправил бирюзовый пиджак и приготовился к Распределению.

С детства он мечтал об этом дне, хотя жизнь в одиночестве не приносила ему больших физических неудобств. В отличие от тех, кого природа наказала тяжелыми заболеваниями, Хейдар мог заботиться о себе самостоятельно. Поэтому он знал, что его Распределение вряд ли пройдет раньше двадцати трех лет. К этому возрасту успевали получить разрешение на совместное проживание только те, чей результат генетического теста был выше нормального, да бедняги, имеющие тяжелые формы инвалидности.

К двадцати трем годам Хейдар успел привыкнуть к вечерам возле экрана за кинокартинами или прослушиванием новой музыки. Иногда он получал билеты выходного дня и посещал клуб, общаясь там с девушками и молодыми людьми своего возраста, но из-за того, что его работа не была сопряжена с опасностью, такие подарки были редкостью. Поэтому с каждым годом желание обрести партнера росло в нем сильнее.

– Что ж, господин Лафейсон, я поздравляю вас! – оживленно сказал специалист Комиссии, читая информацию Интранета на закрытом мониторе. Хейдару было до того любопытно, что он начал бы смотреть на строчки сам, но плоская панель закрывала обзор. Продуманная мелочь показалась ему забавной, и он широко улыбнулся. Подмечать тонкости было его работой, и даже теперь, во время судьбоносного Распределения, он оставался профессионалом. Есть чем гордиться перед женщиной, которую назначила ему судьба.

Специалист продолжил читать информацию, тишина затянулась. Хейдар подумал, что чиновник тянет нарочно, подогревая интерес. Возможно, так происходит всегда. Хейдар слышал, что случаются ситуации, когда Распределение занимает почти целый час. Дагар утверждал, что просидел не меньше сорока минут, когда ему выделяли последнюю жену.

– Поздравляю, господин Лафейсон, вы – настоящий счастливец! – специалист Комиссии оторвался от монитора и внимательно посмотрел на Хейдара. – Вашим партнером назначена выдающаяся личность. Я рад, что мне выпала честь объявить вам об этом грандиозном, не побоюсь этого слова, событии. Вашим партнером с этого дня становится уважаемый ученый и знаменитый поэт – господин Харальд Стурлусон! Будет, о чем рассказать жене. Подумать только, я вижу перед собой партнера самого Харальда! Я бы попросил у вас автограф, но, боюсь, мне запрещено предлагать подобные вещи посетителям.

Специалист затараторил поздравления и стал рассказывать о том, как отметит это событие в кругу семьи. Хейдар сидел, чувствуя дрожь в коленях, и пытался сохранить самообладание. Он видел Харальда Стурлусона несколько раз в новостных роликах Интранета, но никогда не увлекался его творчеством или научными изысканиями. Для Хейдара подобные заслуги не играли особой роли, потому что он с самого детства надеялся на тихую жизнь в государственном доме со своей семьей. Он мечтал о том, что его генетический тест будет чуть выше нормы, чтобы ему позволили иметь не одну жену, а двух, и тогда совместная жизнь могла стать увлекательней. Харальд Стурлусон мог быть честным, талантливым человеком, но ничто не отменяло простой и печальный факт – Харальд был мужчиной.

Хейдар смотрел на семьи, в которых все партнеры были одного пола, как на приюты для бездомных. Среди его коллег был один человек – женщина, которая жила с двумя другими. Втроем они создали небольшой литературный клуб и приглашали туда других сотрудников во время вечеров свободного отдыха. Хейдар пришел однажды и увидел, как убог их быт и как несчастна судьба тех, кто не может принести Сектору потомство.

– Разве вы не рады? – удивился специалист. Должно быть, выражение лица Хейдара перестало быть сдержанным. В своих мыслях он перенесся слишком далеко и потерял контроль. – Любой был бы счастлив жить вместе с господином Харальдом!

Хейдар вежливо поблагодарил специалиста и попросил сообщить новый адрес проживания. Специалист, недовольный реакцией человека, который не оценил партнерства с Харальдом, выдал посетителю файл с паролями доступа к новому дому, изменил данные удостоверения личности Хейдара и попросил его расписаться в удостоверении Харальда.

Потрепанный стилус лежал в серебряном пазу деревянного стола. Хейдар взял его в руку – стилус был тяжелым, металлическим, подчеркивающим ответственность момента. Подпись вышла неровной – рука Хейдара дрожала от волнения. Он слышал истории о том, как люди отказывались соглашаться с решением Комиссии. Некоторых специалисты вежливо убеждали принять свою судьбу, другим приходилось иметь дело с охраной Министерства, а самым настойчивым выпала непростая доля изгнания. Рассказы об изгнанниках произвели на Хейдара неизгладимое впечатление и поэтому он, несмотря на огорчение, поставил подпись. Лучше прожить свою жизнь бок о бок с человеком, который не способен подарить Сектору детей, чем изо дня в день существовать в одиночестве, сортируя файлы Интранета.

Обратный путь от здания Министерства Хейдар провел в задумчивости. Натыкался на плечи других граждан, ловил на себе обеспокоенные взгляды милиции. Военный патруль остановил его и провел быстрый тест состава крови. Хейдар дождался результатов анализа и решил, что должен взять себя в руки, если не хочет оказаться в отделении психиатрии до конца недели. Он поблагодарил патруль за бдительность, попрощался и пошел дальше бодрым шагом. Хотя Комиссия приняла решение, которого Хейдар не ожидал, все же она позволила ему жить с другим гражданином, а это разрешение следовало ценить, как любой подарок судьбы.

Дома Хейдар собрал одежду, средства гигиены и несколько сувениров, оставшихся со времени обучения. Все поместилось в стандартный чемодан, который забрал дежурный разносчик, уточнив адрес доставки.

Добираться к новому дому Хейдар решил пешком, хотя ему полагалась одна бесплатная перевозка за счет Сектора на авиа-такси. За время прогулки он рассчитывал привести мысли в порядок, чтобы не беспокоить своего партнера дурным настроением. Сектор гудел в обычном ритме понедельника, а Хейдар брел неторопливой походкой по пешеходным линиям, разглядывая яркие агитационные плакаты и рекламные щиты корпораций соседних Секторов.

Хотя Объединенная Демократическая Империя предоставляла гражданам право выбора Сектора для проживания, из-за высокой плотности населения Сектора №13, граждане не могли покидать его или приезжать в него для личных целей. Разрешались только научные экскурсии, одобренные Центральной Комиссией, но Хейдар не знал ни одного человека, который видел бы когда-нибудь жителей других Секторов. Он относился к этому ограничению, как к части своей судьбы, которую вынужден делить с другими и мириться с ней ради общего благополучия.

Вышло так, что он родился в Секторе с высокой плотностью населения – что ж, это не самая плохая судьба. Он мог родиться в Секторе №6, который вот уже несколько поколений страдал от гражданской войны. Сотни людей ежедневно гибли на улицах, и даже военная полиция не могла навести порядок. Жители Сектора №20 имели слабый иммунитет из-за особенностей флоры и фауны окрестностей обитаемого массива. Родиться там означало постоянные болезни и высокую вероятность ранней смерти. Хейдар надеялся дожить хотя бы до девяноста лет, а в Секторе №20 это было бы невозможно.

Он внимательно отнесся к курсу географии и даже оплатил дополнительное образование – просмотрел все ролики географического блока, сдал экзамен и мог без труда объяснить разницу между Секторами любому желающему. Экзаменационная Комиссия даже предложила ему провести собственное исследование, но он решил не тратить время на бесполезную работу, а вместо этого посвятил себя улучшению быта жителей Сектора №13, своих соотечественников.

Прогулка помогла Хейдару вспомнить о том, что было для него по-настоящему важно. Теперь он шел с гордо поднятой головой, осознавая, что выполняет свой долг перед обществом. Поправив костюм, подтянув галстук, он остановился перед дверью дома Харальда Стурлусона.

– Кого черти притащили? – спросил из динамика зычный голос Харальда. Хейдар узнал его по новостным роликам.

– Меня зовут Хейдар Лафейсон. Я – ваш партнер.

Створки разъехались, пропуская Хейдара, и он увидел назначенного Комиссией супруга. Небритый, с огромными синяками под глазами, седой, за исключением редких черных прядок в длинных, убранных в хвост волосах, народный любимец стоял в одних тапках, без одежды, сверкая мужским достоинством и обильной растительностью бурого цвета на всем теле. Хейдару стало так противно, что он отвернулся.

– Воротишь нос от своей судьбы? – усмехнулся Харальд и ушел из гостевой комнаты в личную, щелкнув замком.

Хейдар остался один и оглядел небольшое помещение. Бумажные пакеты из-под еды быстрой доставки валялись на полу. Кое-где грязными пятнами валялись черные носки. Цветов не было вовсе. Старая мебель из древних каталогов почти развалилась. Дверь в комнату Хейдара была распахнута, оттуда разило хлором и синтетическим ароматизатором – постаралась служба очистки.

Разносчик привез чемодан как раз вовремя. Хейдар забрал его и пошел в комнату – раскладывать одежду и смотреть на обстановку.

Он был удивлен, что Харальд уже имел партнера прежде. В новостях рассказывали про открытия, совершенные господином Стурлусоном в области евгеники, было несколько выпусков о творческом пути поэта, но Хейдар никогда не слышал, что Харальд живет в партнерстве.

Представлять его прежнюю семью оказалось неожиданно интересно. Хейдар смотрел на полки, развешанные в беспорядке – пустующие, но когда-то служившие подпорками для драгоценного знания. Должно быть, супруга Харальда любила книги. Вот и причина, по которой знаменитому господину Стурлусону запретили иметь детей – он уже подарил Сектору достаточно.

Кровать стояла возле окна, а над ней висел полог серого цвета, спадающий до самого пола. Экстравагантное украшение, такого не найти в стандартных государственных каталогах. Должно быть, подарок знакомых из других Секторов. В семье уважаемых ученых, наверняка, бывали такие гости. Хейдар испытал непривычное для самого себя чувство нетерпения, смешанного с предвкушением. Возможно, гости придут снова? Он увидит жителей других Секторов, поговорит с ними и узнает, каково на самом деле обладать слабым иммунитетом или смотреть в окно на гибель соотечественников.

– Не смей трогать это! – услышал Хейдар, и почти сразу почувствовал, как обожгло ухо болью. Харальд подкрался к нему сзади и теперь выкручивал ухо, словно Хейдар был малым ребенком. – Не смей трогать его вещи!

Хейдар дождался, пока разозленный Харальд отпустит его, отступил к стене и вытянул вперед руки, призывая к мирному решению конфликта.

– Я не хотел вас обидеть! Я не хотел!

Харальд смотрел с презрением и – Хейдар не сразу сообразил – отвращением. Словно ему было противно стоять с Хейдаром в одной комнате.

– Слизняк, – сказал Харальд и поморщился. Широкими шагами он покинул комнату и захлопнул за собой дверь.

Хейдар остался один в комнате, но теперь он не мог касаться стоящих в ней предметов и чувствовал себя неловко. Выйти в комнату для гостей и разместиться там ему было неудобно из-за того, что в дом могли неожиданно прийти гости или члены Комиссии для проверки, и такое поведение сочли бы странным. Остаться в своей комнате он тоже не мог – пришлось бы сесть на кровать, а это могло разозлить Харальда. Он стоял в нерешительности, считая про себя, чтобы понять, как много времени прошло.

«Если дойдет до тысячи, лягу на полу», – подумал он.

Когда Хейдар добрался до пятьсот восьмидесяти, дверь распахнулась, и в комнату вошел Харальд. Одежды на нем все еще не было, он все еще был небрит и вызывал у Хейдара почти суеверный ужас своей первобытностью.

– Комиссия назначила тебя партнером? – спросил он. Хейдар кивнул.

– И ты согласился?

Хейдар помедлил. Он подумал о том, что у него, наверное, была возможность оспорить решение Комиссии. Если Харальд Стурлусон задает такой вопрос, наверное, гражданин имеет право задать вопрос и вмешаться в свою судьбу?

– Ты подписал чертову бумагу? – настаивал Харальд.

Хейдар кивнул.

– Слизняк, – повторил Харальд с прежней смесью презрения и отвращения.

Хейдар промолчал. Ему было обидно, но он не хотел отвечать, чтобы еще сильнее не разозлить Харальда. В книгах по социальному взаимодействию было написано, что лучше всего не допускать эскалации конфликта.

– Так и будешь стоять и молчать? – вопреки написанному в книгах, Харальда разозлило поведение Хейдара.

– Мне жаль, что вы расстроены, – тихо сказал Хейдар, наугад пытаясь нащупать правильную линию поведения.

– Ты чем занимаешься? – спросил Харальд. Хейдар решил, что это – первый успех, начало конструктивного диалога.

– Я – специалист Министерства Быта, слежу за улучшением технологии обслуживания промышленных туннелей, – гордо ответил Хейдар.

– Чего?! – Харальд разозлился еще больше.

– Я слежу, чтобы используемое Сектором оборудование отвечало необходимым стандартам качества, и коэффициент устаревания…

– Тебя не тошнит от самого себя? – спросил Харальд, не позволив Хейдару договорить. – Блеешь, как овечка, про какой-то стандарт. Хочешь всю жизнь заполнять бланки в Сети и чистить канализацию?

– Это помогает обществу, – тихо ответил Хейдар, надеясь, что его твердая гражданская позиция найдет отклик.

Харальд долго стоял молча, разглядывая нового партнера. Хейдар успел досчитать до двух сотен, когда молчание прервалось.

– Не приближайся ко мне, – сказал Харальд. – Не лезь в мою жизнь, не обращайся ко мне, не задавай вопросов, не смей есть мою еду, пользоваться моей зубной пастой. Живи в своей конуре и ходи на паршивую работу. Если я подохну раньше тебя, не прикасайся к моим вещам, пусть их сожгут роботы. Мне противно стоять с тобой в одной комнате, слизняк. Хорошего вечера.

Харальд снова ушел, и на этот раз Хейдар не стал стоять перед кроватью и считать. Колени его подогнулись, он уронил голову на ладони и разрыдался, чувствуя облегчение от того, что его окружает не тишина, а собственные всхлипы.

Всю жизнь он посвятил созданию достойной репутации, чтобы потом с гордостью поделиться ей со своей семьей. Он питался правильно, посещал все необходимые спортивные мероприятия, занимался дома полезными видами деятельности из каталогов Министерства Социального Развития. Но все рухнуло – Харальд перечеркнул это одним разговором.

Недавние мечты о том, что можно будет встречать гостей из других Секторов, обернулись страхом, что гостей не будет вовсе. Жизнь одиночки продолжится и усугубится тем, что теперь Хейдару не на что будет надеяться.

Разве что на смерть Харальда.

Мысль обожгла щеки Хейдара огнем стыда. Он привык желать окружающим добра, и подобный импульс был плохим сигналом. Нужно было сходить к штатному психиатру Министерства Быта и проверить коэффициенты устойчивости. Возможно, Распределение повлияло на него сильнее, чем рассчитывала Комиссия. В таких случаях проводилась Корректировка. Короткий курс, месяц-два – не больше. Правильное питание, медитация, регулярные беседы с консультантами.

Дверь распахнулась, и на сидящего на полу Хейдара свалилось одеяло. Вонючее, грязное. Против воли Хейдар отшатнулся.

– Спи под этим. Твое я заберу.

Хейдар молча следил за тем, как Харальд снимает драгоценный полог, забирает очищенное роботами одеяло и подушку. Они сияли чистотой.

Когда дверь закрылась снова, Хейдар догадался, что Харальд, возможно, решил забрать одеяло и подушку, чтобы оставить себе часть вещей прежнего партнера, а вовсе не из-за того, что хотел навредить новому. Он убеждал себя, твердя, что Харальд – честный гражданин и хочет всеобщего блага, как и другие жители Сектора, но все ярче представала перед Хейдаром заветная надпись черного цвета: «Вдовец».

«Как было бы лучше? Сердечный приступ или несчастный случай на работе?» – подумал Хейдар.

Это были ужасные мысли.

Он постарался забыть их, завернулся в вонючее одеяло, лег на пол и почти сразу заснул. После стрессовых ситуаций Хейдар всегда засыпал. В детстве воспитатели беспокоились об этом и водили его к врачу, но он быстро привык и сам стал объяснять им, что чрезмерное волнение приводит к необычным последствиям. Достаточно держаться подальше от опасностей, и все будет в порядке.

Хейдар проспал остаток дня и всю ночь, а проснулся от вибрации будильника. Имплант больно обжигал запястье. Осторожно, на цыпочках, он добрался до ванной, привел себя в порядок, надел новый костюм (дежурный, деловой) и отправился на работу, рассчитав маршрут по Интранету с помощью виртуального интеллекта своего района.

Коллеги поздравили с Распределением, вручив традиционную брошь с двумя кольцами, символизирующую начало нового этапа жизни гражданина. Хейдар принял подарок со смешанным чувством. Он все еще был рад, что может принести пользу обществу, но теперь не был уверен, как именно должен делать это. Последовать совету Харальда и продолжить уединенную жизнь в своей части дома? Или отправиться в Комиссию, чтобы им назначили Корректировку?

– У тебя озабоченный вид, – заметил Дагар во время обеда. Они часто садились рядом, и теперь Хейдар был рад, что может посоветоваться с опытным человеком.

– Я не вполне уверен, что мой партнер будет счастлив со мной, – дипломатично сказал он, уверенный, что такая формулировка не навредит Харальду, если услышат посторонние.

– О, не переживай! – беззаботно ответил Дагар. – Семья – это счастье! Вот увидишь, все образуется. Первые два дня – самые тяжелые. Главное – не теряй напора! Женщины боятся, что все пойдет не как надо, но ты будь понастойчивей. Раз-два, а потом все пойдет, как по маслу. Можешь составить расписание.

Дагар сыпал советами, рассказывая, как лучше организовать личное время, а Хейдар боялся перебить его и объяснить, что ему выделили в партнеры мужчину. Они не подарят Сектору детей, им ни к чему личное время. Хорошо бы организовать быт и научиться беседовать друг с другом, чтоб не произошло отчуждения, а другого Хейдару и не нужно.

Вслух он так и не сумел сказать об этом.

Вечером, вернувшись с работы, он услышал из комнаты Харальда:

– Слизняк, это ты?

И услышал, что отвечает:

– Да!

Радостно, почти счастливо.

Перед глазами снова всплыло заветное слово: «Вдовец».

Прошла неделя. Хейдар видел партнера не больше пары раз за день, если они случайно сталкивались в гостевой. Харальд не ходил на работу, весь день проводил дома, питался едой, доставленной коммерческим кафетерием и мог всю ночь слушать песни в Интранете.

Спустя неделю в дом впервые пришли гости. Это были мужчина и женщина. Мужчина был низкорослым, темнокожим, с заплетенными хитрым узором волосами. Женщина была высокой, статной, с округлыми формами. На ней было длинное платье бежевого цвета и черные бусы. По одежде Хейдар определил, что они из другого Сектора. Ходить в подобном виде по улицам не рекомендовала милиция.

– Харальд дома? – спросили они, когда Хейдар открыл им дверь.

– Да, сейчас я позову…

– Убирайся к себе, слизняк, – прервал его Харальд. – И чтоб ни звука.

Хейдар сидел возле стены, разделяющей его с гостями, и прислушивался. Гости смеялись, громко обсуждали что-то, несколько раз ходили открывать дверь разносчику. Возможно, даже пили алкогольные напитки. Хейдар ждал, пока они уйдут, и собирался с силами, чтобы всерьез поговорить с Харальдом о его поведении.

Когда гости ушли, он остался в своей комнате и стал мечтать о сне, но тот не приходил. Вопреки обычному расслаблению, он чувствовал себя напряженным и подавленным. Поэтому, когда дверь распахнулась, быстро вскочил на ноги.

– Раздевайся, слизняк, – скомандовал Харальд, но Хейдар не двинулся с места. – Чего стоишь? Я говорю, раздевайся!

Хейдара окатило винными парами – отвратительный запах. Он закашлялся от тошноты и стал отступать к дальней стене, обходя кровать. Лишь бы подальше от источника вони.

– По закону мне полагается два часа в неделю, – продолжил Харальд громким, развязным голосом. Было хорошо заметно, насколько он пьян, и Хейдару от осознания этого стало еще противнее. – Ты уже пропустил неделю, слизняк, пора отрабатывать!

Харальд приближался, и на Хейдара накатила паника. Он задрожал, слыша, как стучат в тишине комнаты зубы.

– Ты же поставил подпись! – громко, со смехом возмутился Харальд. Теперь их разделяло не больше метра. – Поставил подпись, что проживешь со мной до самой смерти! Ну!

Хейдар зажмурился и представил себе, что стоит в боковом отсеке интерната, куда убегал от хулиганов в детстве. Там было спокойно, и он мысленно возвращался в это место, если чувствовал надвигающуюся опасность.

– Дрожишь, как заяц перед смертью, – сказал Харальд, выплюнув на Хейдара очередную порцию вони. – Какое право ты имеешь жить в этой комнате?! Ты даже мизинца его не достоин, слышишь?!

Хейдар был так напуган, что чувствовал вырывающееся из груди сердце. Он прикрыл лицо руками и ждал удара. В детстве после криков его всегда били, и он научился закрывать те участки, которые замечали воспитатели. Если на его теле видны были синяки, его отправляли к психиатру для разговоров о дурном поведении. «Драться – плохо, Хейдар!» – говорили врачи. «Нельзя допускать конфликтов!» – твердили они, вторя друг другу. «Ты не должен позволять себе быть втянутым в драку!» – стучало в ушах у Хейдара.

– Мерзость, – Харальд сплюнул и часть слюны попала на ногу Хейдару.

– Замолчите! – завопил он, забыв обо всех страхах. Слюна жгла ногу, будто была раскаленным прутом. Торопливо, дергаясь всем телом, Хейдар стер ее простыней и отбросил ткань на пол. – Прекратите! Завтра же я пойду в Комиссию и назначу Корректировку!

Харальд отступил сразу на несколько шагов.

– Корректировку? – переспросил он. – Хочешь, чтоб тебе залезли в мозги и промыли их физраствором? Хочешь забыть, как звали твоих друзей? Прожить овощем остаток жизни?

Хейдар вытаращился на супруга глазами, полными ужаса. Он был растерян, но все же воспринял сказанное всерьез. С таким вещами не шутят.

– Психиатры, – возразил нерешительно Хейдар. – С вами поговорят психиатры. Они объяснят вам, что не следует употреблять алкоголь. Они побеседуют с нами и решат, как лучше нам организовать быт. И если вам нужно личное время…

– Секс! – заорал Харальд. Хейдару показалось, что их услышал весь отсек. – Это называется словом «секс». Личное время – это просто возможность делать то, что хочешь. Читать книги, слушать музыку – вот что это такое! Но когда двое занимаются сексом – это не личное время. Это – секс! Понятно?

Хейдар часто закивал, надеясь, что эта вспышка гнева будет последней.

– Неужели ты веришь, что Комиссия может сделать что-то хорошее? – спросил Харальд.

Хейдар понял, что его действительно волнует этот вопрос и постарался ответить максимально честно:

– Я думаю, что Комиссия прикладывает все усилия для всеобщего блага и создания будущего, где каждый гражданин будет жить в гармонии с обществом.

– Если бы я не знал, что ты чистишь канализацию, я решил бы, что ты работаешь на Комиссию по Агитации, – ответил Харальд. – Пойдем, я дам тебе выпить. Похоже, я сильно напугал тебя.

Хейдар пошел следом, чувствуя себя намного лучше из-за сказанного супругом. Впервые за время их знакомства Харальд дал понять, что волнуется. Такое поведение было симптомом начала продуктивных взаимовыгодных отношений.

– Возьми, выпей, – Харальд протянул Хейдару бутылку с мутной жидкостью внутри. – Все верно, это алкоголь. Сделай пару глотков.

– Комиссия считает…

– Давай, выпей, – настаивал Харальд. – Я – твой партнер, выбранный Комиссией, верно? Я говорю тебе, чтобы ты выпил пару глотков. Не заставляю пить бутылку. Здоровью это не навредит, будь уверен.

Хейдар принял из рук Харальда бутылку. Она была необычайно плотной – возможно, из настоящего стекла. Теплой из-за прикосновения Харальда. Хейдар принюхался к содержимому и сморщил нос. Потом зажмурился, сделал пару глотков, чувствуя, что обжигает горло, и протянул бутылку обратно Харальду. Теперь он знал, что сделал все возможное для улучшения отношений с партнером. Если не поможет даже это – придется идти в Комиссию. Возможно, Харальд слишком близко к сердцу воспринял потерю прежнего супруга. Странно, учитывая, что они не могли подарить Сектору детей, но такое встречалось. Книги, которые прочел Хейдар, описывали похожие случаи.

– Чувствуешь что-нибудь? – спросил Харальд.

Хейдар помотал головой. Он по-прежнему был растерян и гадал, сможет ли завтра выйти на работу или будет вынужден взять выходной на решение семейных вопросов. Конечно, в этом случае его лишат премии за месяц, но лучше не затягивать с походом в Комиссию.

– Порозовел, – прокомментировал Харальд. – Присядь, – он показал на гостевой диван.

– Спасибо, – вежливо ответил Хейдар, поощряя благоразумное поведение партнера.

– У тебя это первый брак, верно? – спросил Харальд и сделал пару глотков из бутылки.

Хейдар честно рассказал о визите в Комиссию. Про свои опасения и надежды, про воодушевленного Распределением специалиста. Он не заметил, как начал рассказать об огорчении, постигшем его на пороге нового дома.

– … даже без одежды! – выпалил Хейдар, осекся, зажал рот ладонью и замолчал.

Харальд расхохотался.

– Я всегда хожу дома без одежды, – сказал он, отсмеявшись. – Ингвара это не беспокоило. Мы любили друг друга.

Хейдар кивнул. Любовь к партнеру была естественным следствием брачного союза.

– Наверное, ты не понимаешь, – продолжил Харальд. – Мы с ним любили друг друга. Были влюблены. Читал книги предыдущих эпох? До создания Секторов?

Хейдар помотал головой. Доступа к секретным документам у него не было.

– Когда-нибудь тебе нравились девушки? – спросил Харальд. – Или, может быть, юноши?

Хейдар снова помотал головой. Министерство Социального Развития четко перечисляло допустимый перечень отношений между молодыми людьми, не состоящими в брачных союзах.

– Вспомни кого-нибудь симпатичного, – настаивал Харальд. – Может, кто-то на работе?

– На работе я хорошо знаю Дагара, – охотно ответил Хейдар. Ему было легко разговаривать с Харальдом. Он решил, что это хороший знак. – У Дагара три жены. Однажды он показал мне их снимки. Его старшей жене тридцать пять лет, представляете? Ей разрешили подарить одного ребенка.

– Хорошо устроился, – отозвался Харальд.

– Кто? – удивился Хейдар.

– Твой дружок, Дагар, – ответил Харальд. – Имеет сразу трех баб. Наверное, даже расписание составил. Узаконенное многоженство. Тьфу, мерзость. Три несчастных бабенки вынуждены терпеть закорючку какого-то Дагара из-за того, что у них подходящие гены.