Текст книги "Зомби тёмной бездны (СИ)"

Что произошло дальше? Пытался ли я что-то объяснить Эду? Или я просто вскочил и выбежал из столовой? Оставался ли я в школе и был ли на уроках после перемены? Либо бродил около школы, в ожидании последнего звонка? Либо я выскочил из школы прямо тогда, а Эд бежал за мной и звал? Беспонятия. Моя память вообще этого не запечатлела. Когда Эд не смог вспомнить Памелу, внутри меня что-то оборвалось.

Возможно, ужас охватил меня полностью. Я даже не помню, что случилось потом. Реальные события жизни растворились в холодном страхе. Некоим образом я обнаружил себя стоящим возле двери дома. Солнце уже ушло за горизонт. Я видел белку, которая ловко скакала по серой черепице крыши. Я попробовал раскрыть входную дверь. Закрыта. А я забыл взять ключ с собой. Мать, возможно, уже дома. Она обычно приходит домой в 16:00. Я нажал уже на звонок. Тишина. Нажал сильнее. Снова нажал. Затем вспомнил, что звонок не подключён. И я принялся тарабанить в тяжёлую деревянную дверь.

– Умоляю, окажись дома, – думал я. – Мать, умоляю, окажись дома. Мы должны спасти Памелу. Мы должны спасти её, пока её совсем не позабыли!

Я тарабанил и тарабанил. Стучал со всей силы, пока не отшиб все кулаки. Наконец дверь открылась.

Мать высунулась наружу. Сщурив глаза, с подозрением глянула на меня.

– Тебе кого? – задала она вопрос.

– Это ведь я! Я! – крикнул я со всей силы.

Мать помотала головой.

– Ты, мальчик, возможно, обознался…

Глава XXIII

ВСПОМНИ МЕНЯ!!!

– Это ведь я! Я! – верещал я. – Я твой сын! – Схватившись за дверную ручку, я дёрнул дверь на себя.

Мать вскрикнула и напряглась от страха.

– Сын?! Ничего не понимаю. Какой сын?..

– Запусти меня внутрь! – орал я. – Не можешь ты позабыть меня! И не можешь ты позабыть Памелу! Нет!

Наклонившись, я сильно толкнул её плечом, лишь бы убрать с пути.

Мама вскрикнула и отошла назад, в коридор. Я ворвался внутрь. За мной закрылась дверь.

– Уходи! – орала мать. – Чего ты здесь забыл? Уходи из моего дома!

– Неа, ты отправишься со мной! – воскликнул я с последними силами и, схватив мать за руку, грубо поволок к подвальной двери.

– Пусти меня! – кричала мать, выдёргивая руку. Неожиданно она второй рукой вцепилась в мою руку и попыталась разжать хватку. – Ты кто такой? Чего тебе надо?

Сердце во мне, казалось, готово было выскочить наружу.

– Ты отправишься в подвал со мной, – процедил я через стиснутые челюсти и опять пихнул её. – Я тебе докажу, что…

– Ты хочешь денег? – задала она вопрос. – Это? Тебе необходимы деньги? Хорошо. У меня много нет. Однако я тебе отдам всё, что отыщу тут. Ты лишь… не причиняй мне боли. Умоляю – не причиняй мне боли.

Она выглядела настолько испуганной, что мои руки опустились.

– Мам!

Она отступила от меня. С дико выпученными глазами.

– Деньги? – шептала мать. – Тебе нужны они? Если я отдам деньги тебе, ты покинешь мой дом?

– Мне не нужны деньги! – заорал я. – Мне нужно, чтобы ты вспомнила меня! И Памелу!

– Хорошо, хорошо. – Мать затрясло от ужаса. – Я тебя вспомнила. Конечно. Вспомнила. Ты доволен?

Она меня боится, своего родного сына, понял я. Слёзы защипали мои глаза. Но я знал, что не должен тратить зря время. Я видел, что мама по-любому не поверит мне. И меня не узнает. Она чересчур напугана, чтобы слушать меня, чтобы я мог ей хоть что-то доказать. Что я мог сделать? Что?

Повернувшись, я пошёл от матери прочь. И прошёл через коридор к подвальной двери.

– Памела – я иду! – проорал я в подвал.

Затем пригнулся и помчался, перепрыгивая за раз по паре ступеней.

– Памела, я помню тебя. Не позабыл. Я иду!

Надо мной разносились шаги.

Мама помчалась куда-то. А после я понял, что она базарит по телефону трясущимся и пронзительным голосом от испуга. Моя родная мама отчаянно вызывала полицейских.

– Ага. Какой-то странный мальчик. Он ворвался ко мне домой. Поведение, как у чокнутого. Я…я считаю, что он опасен. Ага. Пришлите кого-либо. Прямо сейчас.

Глава XXIV

<<ТЕБЯ ТОЖЕ ПОЗАБЫЛИ>>

– Я не странный мальчик, – произнёс я вслух.

Я захотел помчаться за ней и оспорить это. Умолять мать поверить мне. Умолять меня вспомнить, своего сына. Но тут я услышал треск. Из дальнего конца подвала. Повернувшись от лестницы, я начал добираться до мизерного помещения, находившегося за печкой. На сей раз я мог видеть вокруг себя хоть что-то, потому что солнечные лучи пускай и чуток, однако пробивались через грязные окна подвала и откидывали на запылённый цементный пол длинные оранжевые полосы.

– Памела, я иду! – орал я, что мой голос эхом разносился от каменных стен. – Я тут.

Около задней двери помещения я остановился. Люк открывался сам по себе. Медленно. Раздавался скрежет камней друг о друга. Под люком ничего не было, только темнота. Тёмное отверстие, уходящее вниз, во временную бесконечность пространства.

Неторопливо поднималась крышка люка. Когда он открылся, темнота стала выползать оттуда, будто туман осени, и, клубясь, растекаться по цементному полу, гася оранжевые полосы лучей солнца, гася любой свет. Затем из этой темноты показался тонкий серебристый силуэт. Он приобретал форму у меня на глазах, влажно блестя на фоне раскрытого люка. Я вскрикнул, распознав в нём свою сестру. Она стояла без движения, заключённая под толстый слой слизи. Она вся была туго оплетена этой влажной и прозрачной оболочкой. Она неуклюже зашагала на меня, затем подняла одну руку и протянула её в мою сторону. Я распознал под толстым слоем слизи её очки, за ними её глаза, смотрящие на меня совсем бесстрастно.

– Памела!.. – выдавил я из себя.

Она стала практически бесцветной.

Практически серой. И полностью прозрачной. Она мне махнула рукой. Её губы немного открылись, затем закрылись, а на слое слизи, которая туго обтягивала её лицо, появился пузырь.

Лишь тогда я услышал одно слово:

– Даниэль!

Я шагнул к ней. Мои конечности тряслись так сильно, что я чуть не упал.

– Даниэль… – повторила сестра, и моё имя будто вздувалось пузырями перед её губами. – Идём, Даниэль. – Она протянула мне свою серую ладонь.

Я застыл.

– Что?

Её ладонь коснулась моей, такая липкая, влажная и ледяная, как сама смерть.

– Идём, – произнесла она, и её голос глухо прозвучал под пузырящейся слизью.

– Н-нет!.. – воскликнул я и отпрянул назад.

– Тебя тоже позабыли, – сказала сестра и протянула мне ладонь, покрытую отвратительным желатином. – Даниэль, ты теперь тоже ПОЗАБЫТЫЙ. Ты должен отправиться с нами. Идём.

Памела тяжело шагнула в сторону от люка. За ней я увидел ещё один силуэт. Мальчика, такого же бледного, как и моя сестра; тоже оплетённого во влажный желатин.

Он в молчании вылезал из люка и его безжизненные глаза пристально глядели на меня. За ним показался ещё один серый ребёнок. После ещё один.

Позабытые дети. Они выбирались друг за другом, не спеша выходя из тёмной дыры и окружая меня. Я пытался освободиться. Но они сцепили свои руки, сомкнувшись вокруг меня в плотное кольцо.

– Идём с нами… – начали стонать они. И их стон становился каким-то безобидным напевом. – Идём с нами… Идём с нами… Идём с нами…

– Тебе тоже позабыли, – повторила Памела. – Ты один из нас.

– Идём с нами! Идём с нами! Идём с нами!

Памела схватила меня своими холодными и липкими руками.

– Идём с нами, Даниэль.

Кольцо привидений смыкалось вокруг меня всё теснее. Памела тянула меня, тянула со всей силы к тёмной дыре. Я стал чувствовать, как из этой темноты несёт холодным смертельным дыханием.

Как поднимается кислый аромат разложения. Во мне сжались все органы. Тёмная дыра приближалась. В тёмный низ, в тёмный низ, в гнилую черноту…

– Идём с нами… Идём с нами… Идём с нами…

А стоило черноте оплести меня, я открыл рот и в страхе заорал:

– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!

Глава XXV

ВСЁ ПРОПАЛО…

Я продолжал орать и вырываться от них. Я резко и отчаянно рванулся и освободился от жуткой хватки моей сестры. И снова повторил свой недавний приём – наклонил плечо и с неистовым ором протаранился через круг напевающих детей. И ринулся к лестнице. Гнилой аромат плыл вместе со мной, зловонный и тяжёлый. Ледяная слизь прилипла к моим рукам.

Слова сестры крутились в моей голове:

<<Тебя тоже позабыли… Тебя тоже позабыли…>>

<<Нет, не позабыли! – говорил себе я и через силу поднимался по подвальной лестнице наверх на трясущихся конечностях. – Нет, не позабыли! Нет и нет!>>

– Я заставлю мать вспомнить! – крикнул я в подвал. – Я заставлю её как-то вспомнить! Памела!

Я добрался до верха лестницы. Я тяжело дышал, лёгкие болели от перенагрузки. Я захлопнул подвальную дверь и пошёл по коридору. Пол ходил ходуном под моими ногами. Стены сомкнулись так, что мне стало мерещиться, словно я бегу по чёрному и узкому тоннелю.

– Что мне делать? – спрашивал я сам себя.

Мне мерещилось, что целый дом смыкается передо мной, выталкивает меня прочь, не принимает. Будто бы я уже даже не имею права здесь быть. Как мне доказать, что не вру? Как заставить мать вспомнить нас? Подойдя к парадной лестнице, я наткнулся на папу. Он загородил мне путь.

– Пап! – заорал я. – Ты дома! Умоляю…сообщи матери…

– Ты кто такой? – сердитым голосом спросил папа. – Лучше уходи прочь из нашего дома. Полиция уже на пути к нам.

– Нет, пап, выслушай! – взмолился я.

– Уходи – сейчас же! – прогрохотал он.

– Нет! Я тут живу! – заорал я. – Этот дом тоже мой! Вы должны вспомнить нас! Должны!

Папа ринулся на меня и попытался схватить. Я увернулся, упал на лестницу и больно стукнулся. Боль проткнула меня насквозь. Однако я не остановился. Я начал взбираться по ступеням лестницы на карачках. Лишь на втором этаже я выпрямился и окинул глазами длинный коридор. Что я могу сделать? Как мне заставить предков вспомнить?

<<Моя спальня!>> – решил я.

Покажу им мою спальню.

Возможно, это напомнит им, кто я такой. Возможно, это заставит их вспомнить всё. Я прошёл пару шагов – и затем остановился, тупо смотря на двери с обеих сторон коридора. Какая спальня моя?

Какая?

– Оооооооо! Неееееет! – промычал я.

Моя спальня. Я не помнил, где расположена моя спальня. Я всё позабыл. Даже это. Страх переполнил меня и стиснул сердце.

Я без сил прислонился к стене.

– Всё пропало, – бормотал я. – Всё кончено. Я сдаюсь.

И вдруг нечто в коридоре привлекло мои глаза. Я уставился туда. Глядел, пытаясь вспомнить, что это такое. И неожиданно меня осенило.

Глава XXVI

ФОТО НА СТЕНЕ

Жёлтый прямоугольный свет падал на фото, висевшее на стене в рамочке. Фото медвежонка в мизерных очках сверкало, будто специально для меня, лишь бы привлечь к себе моё внимание.

– Точно! – проорал я, смотря на фото.

Я знал, что фото имеет некое отношение к Памеле. Однако какое наверняка, вспомнить не мог. Но всё же понимал, что фото очень важно для моих предков. Я побежал по коридору, схватил фото двумя руками и принялся отдирать от стены.

– Ты что творишь! – сказал злой голос. – Не тронь!

– Уходи из нашего дома!

Родители влетели в коридор с красными лицами от злости.

– Он тут! – проорал отец вниз. – Мы задержим его в коридоре!

Я лихорадочно пытался отцепить проволоку, на которой висело фото.

– Что вы хотите украсть, парень? – строгим тоном спросила мать. – Оставьте эту фотографию в покое!

– Вы чокнутый? Что вы делаете? – проорал отец.

Он вцепился мне в руку.

– Уходи прочь. Полиция уже тут.

Высокий темноволосый полицейский уже приближался по коридору.

– Вот он! – крикнула мать ему и указала в мою сторону. – Он чокнутый! Чокнутый! Он ворвался к нам домой и…и…

Полицейский грозно шёл ко мне.

– Прошу вас пойти со мной, – мягким тоном произнёс он и холодно сверкнул синими глазами.

Он уже вытянул руку, чтобы меня схватить. Я сдёрнул наконец фото с гвоздя. Мои руки дрожали так, что я чуть не выронил её.

Повернувшись, я высоко поднял рамку.

Я показал изображение своим предкам и проорал:

– <<ТЕПЕРЬ ТЕД УВИДИТ, КАКАЯ Я УМНАЯ!>>

Глава XXVII

И ДУРАЦКИЕ ЖЕ У ТЕБЯ ШУТОЧКИ!

Родители замерли на месте. Они стояли будто статуи, впечатлённые моими действиями и с разинутыми ртами.

<<Вспомнят или нет?>> – спрашивал себя я.

Я настолько сильно держался за фоторамку, будто она была моей единственной жизненной связью…со всем, чем дорожу я.

Вспомнят или нет? Неа. Не помнят.

Попросту стоят. Глядят на фото.

Глядят на меня как на чокнутого.

Неа…неа… И тут я увидел, как из глаз отца скатилась одна слеза.

Мать взвизгнула. Её глаза заблестели от слёз.

– Памела… – прошептала мама.

– Памела… – эхом вторил папа. Он вгляделся в моё лицо со всей силы. – Даниэль!

Он вспомнил!

– Даниэль! – воскликнул отец дрогнувшим тоном. – Я виноват! Прости меня!

Вот тогда мы трое обнялись, уливаясь слезами.

– Вы вспомнили нас! – рыдал я, продолжая сильно стискивать фото. – Вы вспомнили!

– Даниэль, умоляю – прости нас! – зашмыгала мать носом и прижалась к моему лицу своим, мокрым от слёз.

Полицейский встряхнул головой.

– Что здесь такое? – резким голосом спросил он. – Вы знаете этого мальчика, что-ли?

– Конечно, – ответил ему папа. – Он наш сын. Здесь такая ситуация… Короче, всё хорошо.

– Значит, он…не вор?

– Не вор, – ответил отец. – Вы свободны. Простите за беспокойство. Мы сделали страшную ошибку.

Полицейский пошёл на выход, ворча себе под нос и покачивая головой.

– Памела! – выкрикнул я. – Мы должны спешить. Нам нужно выручить Памелу.

Я провёл предков в подвал.

– Она…она в заднем мизерном помещении, – сообщил им я.

Но оно было пустым. Цементный пол был голым. Стены каменные.

Люка нет. Даже щели, ведущей в бесконечную тёмную дыру. Мы явились очень запоздало, понял я.

Она ушла. Родители со страхом глядели на меня.

– Где она? – прошептала мать. – Ты сказал…

– Ушла, – пробормотал я. – Навсегда потеряна.

Я не мог вынести подобного. Я готов был от отчаяния взорваться.

Наконец я сообразил, что продолжаю держать в руках фото медведя в розовых очках.

Привстав на цыпочки, я поднял фото повыше над собой.

– Памела, мы не позабыли тебя! – заорал я. – Мы тебя не позабыли! Мы тебя не позабыли!

Никто не ответил. Очень долго никто не отвечал. А затем пол задрожал, и я услышал низкий грохочущий звук. Грохот становился громким стоном. На полу образовалась трещина, её кусок начал подниматься…выше и выше… И люк неторопливо и тяжело открылся. Все мы ахнули, когда к нам шагнула Памела.

– Мы не позабыли тебя! – крикнул я. – Мы не позабыли!

Густая слизнявая оболочка спадала с неё; она отпадала крупными кусками и, падая на пол, медленно таяла. Памела шагнула в нашу сторону, моргая и разминая конечности, даже потягиваясь. А затем мы обнялись. Нам стало радостно. Мы праздновали самое великолепное семейное воссоединение в истории!

*