Текст книги "Тайны готических соборов"
Автор книги: Фулканелли
Жанр:
Эзотерика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Заключение
Природа не открывает всем без разбора двери святилища. На этих страницах профан, может быть, обнаружит некоторое свидетельство истинного знания. Однако, мы не будем льстить себя надеждой что-нибудь доказать ему, ибо мы знаем насколько стойки предрассудки и как велика сила предубеждения. Последователь извлечет из этих страниц больше пользы, при условии, однако, что он не отвергает произведений старых философов, что он проницательно изучит классические тексты, пока не обретет достаточного знания для раскрытия тайн руководства по операциям.
Никто не может претендовать на обладание Великой Тайной, если он не согласовывает свое существо с предпринимаемыми исследованиями. Недостаточно быть только прилежным, деятельным и упорным, если нет прочной основы, конкретной базы, если неумеренный энтузиазм затемняет истину, гордость подавляет справедливость и жадность пробуждается при фальшивом блеске золотого светила.
Таинственная наука требует верности, точности, проницательности в наблюдении явлений, здравомыслия, логики и уравновешенности; живого, но не экзальтированного воображения, горячего и чистого сердца. Она требует, кроме того, недоверия к теориям, системам и гипотезам, не прошедшим проверки! Она хочет, чтобы ее исследователи больше пользовались своим умом, чем чужими. Она придает большое значение тому, чтобы они проверяли истинность ее принципов и практики в природе, нашей общей матери. Постоянно развивая свои способности к наблюдению и рассуждению, неофит достигнет уровня, который приведет его к
ЗНАНИЮ.
Подражание природным процессам, ловкость, соединенная с изобретательностью, просветление в результате долгих опытов обеспечат ему
СИЛУ.
Как практику, ему будут также необходимы терпение, постоянство, непоколебимая вера. Смелость и решительность, уверенность и доверие, родившиеся из крепкой веры, позволят ему все
СМЕТЬ.
Наконец, когда успех увенчает столько трудных лет, когда все желания будут исполнены, Мудрец, презирая Мирское тщеславие, сольется с униженными, обездоленными, со всеми, кто трудится, страдает, борется, отчаивается и плачет здесь, внизу. Безвестный и молчаливый последователь вечной Природы апостол вечного Милосердия, он остается верен своему обету молчания. В интересах науки, в интересах Добра, Адепт должен всегда
МОЛЧАТЬ.
Приложения
Даниэль Готье. Карты Вечности[119]119
из Gnosis Magazin, Spring 1993, cmp.28–35.
[Закрыть]
Большинство людей, входящих в любой готический собор не могут не восхититься его красотой, загадкой и величием. Ибо именно в этих зданиях, более, чем в каких либо других, размах и геометрическая гармония являются такими естественными и органичными. Они представляют собой идеальное сочетание естественных элементов – камня, песка и дерева – с блистающим, эфемерным светом, а также с неким божественным порядком и стремлением к звездам.
Своим неповторимым духом готический собор скорее всего обязан многочисленным событиям в культурной и интеллектуальной жизни общества. Одиннадцатый и двенадцатый века были отмечены строительством большого количества новых городов, ростом интереса к знаниям и литературе древности, зарождению современных форм государственности и общим экономическим подъемом. Все эти факторы стали причинами возникновения нового готического стиля и активнейшего строительства соборов в двенадцатом-тринадцатом веках.
Однако корни этого явления могут уходить гораздо глубже, чем о том можно судить, исходя из голых исторических фактов. Ибо период готики знаменует собой не очень заметные, но очень значительные изменения в сознании и творческом видении, сходные с теми, что происходили а Афинах в эпоху правления Перикла и во Флоренции в эпоху Возрождения. Эти перемены были порождены возобновлением интереса к функционированию природы и космоса, особым вниманием к возможностям человека и укреплением веры в его способность проникать в тайны природы и творения.
Готические соборы стали эмблемами этого стремления, а также материальными парадигмами существующего в природе божественного порядка.
С развитием готического стиля наступил и расцвет использования органических форм. В особенности это касалось барельефов и скульптур на фасадах. Фасады были покрыты ажурным каменным орнаментом, представлявшим собой сплетение листьев, плодов и цветов, а также фигур людей и животных. То же самое можно сказать и о витражах. Это буйство органических форм возникло одновременно с увеличением интереса ученых к функционированию природы. Возрождение этого интереса связано, в основном, с мыслями Аристотеля, после долгого забвения вернувшимися в Европу в переводах арабских источников.
Но не менее важным для развития готического стиля было применение определенных арифметических и геометрических принципов. Хотя соединение геометрии с органикой может показаться несколько парадоксальным, на самом деле эти две области были вполне совместимыми. Для философов средневековья число и природа были вещами неразделимыми; в те времена было широко распространено убеждение, что все творение основывается на числе и пропорции. А потому совершено естественным было представление, будто все формы природы вышли из гармоничной матрицы, содержащейся в разуме Бога.
Эти идеи были позаимствованы у Платона и его последователей на заре христианской эры и красной нитью проходят в писаниях Отцов Церкви. Например, в пятом столетии святой Августин подтвердил святость числа, заявив, что «Божественная Мудрость отражается в числах, присутствующих во всех вещах».[120]120
St. Augustine, De Libero Arbitrio, lib. 2, from Emile Male, The Gothic Image (New York: Harper 8 Row, 1972), стр. 10.
[Закрыть] А Вилляр де Оннекур, выдающийся строитель тринадцатого века, оставивший в помощь своим собратьям-строителям целую книгу (см. рисунок) подробных чертежей различных видов орнамента, включающих в себя фигурки людей, животных и т. п., даже связал число с черчением. Он заявил, что в его книге «содержится немало ценных советов по искусству каменной кладки… и вы найдете в ней сведения по искусству черчения, составной части геометрии».[121]121
elizabeth gilmore holt, ed., А documentary History of Art, т. 1 (New York: Doubleday Anchor Books,1957), стр. 89.
[Закрыть]
Космологические, геометрические и органические принципы, легшие в основу строительства готических соборов, сформировали и видение мира того времени. Они начали проявляться уже в раннем романском стиле архитектуры, возникшем в середине одиннадцатого века. Романский стиль привнес в архитектуру ощущение большего порядка, ибо в нем применялись колонны, арки, пилястры и сводчатые потолки, типичные для архитектуры Древнего Рима. В романских церквях окон было немного и они были маленького размера, а стены были массивными и толстыми. Это было необходимо для того, чтобы поддерживать высокие арки и каменные сводчатые потолки этих строений. Интерьер был решен следующим образом: вдоль стен нефа были четко выделены горизонтальные уровни – от нижней аркады до трифория, и от трифория до верхнего ряда окон. Подобная схема обеспечивала как определенный символизм, так и структурную поддержку украшений, скульптур и окон.
Готический собор отличается от романского своими размерами, обширностью и освещенностью внутреннего пространства, и активным использованием витражных стекол в высоких, элегантных окнах. Эти изменения стали возможны благодаря значительным техническим новинкам: контрфорсам, нервюрным аркам и остроконечному своду. Эти технические изменения выражали также основной принцип христианской теологии средневековья – философии света и эманации.
Аббат Сугерий и доктрина света Дионисия.
Жил в двенадцатом веке человек, который внес самый большой вклад в развитие готического стиля. Звали его Сугерий и был он аббатом в монастыре Сен-Дени, что близ Парижа. Возникновение готического стиля в архитектуре, как правило, датируется 1137–1143 гг., когда Сугерий перестроил церковь Сен-Дени. Впрочем, его нововведения были не такими уж и новыми. Контрфорсы, хоть и редко, но все же использовались и раньше, а в начале двенадцатого века появились первые немногочисленные нервюры и остроконечные своды. Еще до Сугерия в малых окнах некоторых церквей стали использоваться витражные стекла. Розовые окна также уже существовали, но эффект этот достигался не с помощью цветного стекла, как это было в Сен-Дени. Сугерий был первым, кто новаторски и гармонично соединил все эти элементы в одном здании, в результате чего возникло совершенно новое ощущение света и пространства.
Формулируя свои эстетические принципы, Сугерий опирался на учение о свете и эманации, автором которого был его покровитель, святой Дени. Сугерий и его современники считали, что святой Дени (великомученик, принесший во Францию христианство) и Дионисий Ареопагит (ученик святого Павла) – это одно и то же лицо (Деян. 17, 34). В аббатстве, построенном на предполагаемом месте захоронения святого Дени, хранились греческие копии философских трудов Дионисия. Позднее было установлено, что эти книги принадлежат перу анонимного автора, которого назвали Псевдо-Дионисием. Псевдо-Дионисий жил в пятом веке, был неоплатоником, учеником, если не Прокла, то его наследника Дамаския – одного из последних предводителей афинской платонической школы. Потом Псевдо-Дионисий принял христианство.
Работы Псевдо-Дионисия, которые являются одновременно христианскими и неоплатоническими, следует отнести к числу наиболее мистических писаний. В его работе "O божественных именах" речь идет о невыразимой, несущей свет природе, Божества. А в "Небесной Иерархии" описываются гармоничная эманационная структура творения, триединство Бога и последовательное продвижение от "божественных принципов" по девятиступенчатой иерархии ангелов. Для Псевдо-Дионисия, как и для святого Августина, число неотделимо от природы, как от высших, так, и от низших уровней бытия. Убеждения обоих философов основывались на пифагорейских и платонических принципах.
Теология Псевдо-Дионисия, по сути своей, представляет собой послание о свете, поскольку Бога и мистическую иерархию он описывает в категориях света. Он отождествляет Бога со светом и «Добром» – словом, которое обозначает "вершину Божественности", и которое Платон часто использовал в качестве определения Абсолюта. По Псевдо-Дионисию, Бог как Добро есть "Архетипический Свет, стоящий выше любого другого света". Он "дает свет всему, что может его принять… и он есть мера всех существ и их Принципа вечности, число, порядок и единение".[122]122
dionysius the areopagite, the divine Навез (surrey, england: shrine of wisdom, 1957), стр. 34. italic added.
[Закрыть]
Эта цитата относится ко всем основным элементам теологии Сугерия: 1) Бог, как свет, являющийся источником всего; 2) божественная эманация от абстракции к более плотной форме; 3) число, порядок и мера, как источник всего творения.
Именно эти принципы послужили в качестве философской модели форм Сен-Дени и всех последующих готических соборов. Именно готическая церковь превратилась, прежде всего, после нововведений Сугерия, в выражение этой светлой философии пропорций.
Пользуясь надежной поддержкой церкви и государства (Сен-Дени был не только святыней, возведенной в честь покровителя Франции, но и местом захоронения французских королей), Сугерий быстро провел перестройку церкви аббатства. Особый интерес вызывает расширенный клирос – первая из многих особенностей, свойственных только новому готическому стилю, Более тяжелые романские контрфорсы и куполообразный крестовый свод были заменены стройными колоннами и комбинацией округлых и остроконечных арок. Такая концентрация этих контрфорсов, наряду с расширением контрфорсов стен, позволила сузить стены и увеличить окна, добавив света в интерьере. Витражные стекла в окнах сделали видимыми и доступными лучи божественного света. Витражи представляли собой иллюстрацию триединства природы божественного света, как оно понималось Псевдо-Дионисием и неоплатониками: светящаяся, абстрактная суть (Отец); эфемерная материя витражного стекла (Мать); освещенные образы человека и природы (Сын). Все это достигалось свинцовыми узорами и цветными стеклами.
Созерцая великолепие церкви Сугерия, посетивший ее человек мог вспомнить об утверждении Дионисия, что в силу "обладания изначально дарованным нам Светом Отца, который является Источником Божественности, которая в фигуральных символах являет нам образы благославенных ангельских иерархий", мы должны "стремиться взобраться" по этим образам к "его Первичному Лучу".[123]123
dionysius the areopagite, mystical theology and the celestial Hierarchies (Surrey, England: Shrine of Wisdom, 1965), стр. 21.
[Закрыть] Высота готического собора и его лучистые окна могли заставить устремиться вверх взгляд и разум человека, и посредством символов, сияющего света и священных геометрических форм, открыть ему божественный порядок.
Следуя превалировавшему тогда убеждению, что божественная эманация концентрируется в драгоценных камнях и металлах, Сугерий привлек искусных мастеровых к заполнению пространства вокруг алтаря предметами, сделанными из этих материалов. Собор, с его переливающимися словно драгоценные камни витражами, с его сверкающим орнаментом, выполненным из золота и драгоценных камней, основанием, украшенным драгоценными камнями, стал напоминать описание, данное святым Иоанном Новому Иерусалиму. Ибо, в соответствии с этим описанием, Иерусалим "имеет славу Божию; светило его подобно драгоценнейшему камню, как-бы яспису кристалловидному", и "стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу" (Отк. 21:11,18).
Сугерий, оставивший подробное описание перестройки церкви, начертал на главных дверях храма несколько предложений, в которых описывал свои достижения:
В этом посвящении, обращенном к созданной Дионисием философии света и эманации, Сугерий указывает, каким образом новая церковь и ее убранство могут служить в качестве орудия преображения, украшенной дорогими каменьями алхимической чаши, благодаря которой человек может вернуться к божественному свету.
Дух Восхождения
Готический стиль быстро распространился во Франции. В Сене новый собор был заложен примерно в 1140 г., в Руане и Найоне – в 1150 г., в Нотр-Дам де Пари – 1163. Мы назвали лишь несколько из большого количества церквей. При строительстве собора в Сене использовались некоторые новые приемы из тех, что были применены при перестройке Сен-Дени, и он стал первым полностью готическим собором. Но в наивысшей степени основные принципы Сугерия нашли свое применение при строительстве собора Нотр-Дам. Более того, при строительстве Нотр-Дам были впервые применены длинные арочные контрфорсы – внешние дугообразные опоры – изобретенные в 1180-х гг. Благодаря этим подпоркам стало возможным увеличение размеров окон, в особенности окон самого верхнего ряда. Применение арочных контрфорсов позволило вынести больше внутренней массы здания за его стены, усилив тем самым ощущение света и пространства. Эти контрфорсы позволили также увеличить высоту свода нефа. Еще никогда раньше в интерьере столь большого и впечатляющего здания не присутствовало (на первый взгляд) столь мало реальной субстанции. Строители хотели добиться максимальной пространствености и минимальной массивности, чтобы собор стал отражением сущности Божества
Но готику нельзя считать всего лишь архитектурным стилем; она являлась также выражением нового смелого творящего духа. Взметнувшиеся ввысь своды соборов отражали нараставшее стремление человека усилием воли и разума подняться над ограниченными экономическими, социальными и творческими возможностями Средневековья. Взлет духа готики сопровождался увеличением размеров зданий. Если своды собора в Лаоне поднялись на высоту 78 футов, то высота свода собора в Шартре достигала уже 120-ти футов, а собора в Реймсе -125-ти. В соборе в Амьене, с его поднявшимися на высоту в 139 футов сводами, ощущение пространства и света еще более усилилось. Благодаря своим стройным колоннам, многочисленным высоким нишам вдоль стен нефа, большим окнам, включающим в себя даже трифорий, в этом смысле амьенский собор не знает себе равных. Иногда порыв строителей обгонял их технические возможности и крыша обрушивалась, как это произошло в Бове, при строительстве собора, своды которого должны были подняться на высоту в 157 футов.
Школа Шартра
Прототипом высокого готического стиля является собор в Шартре – «Королева соборов». Его величественные формы и скрытую геометрию тщательно изучало множество авторов, породив немало слухов о секретах его конструкции и тайных связях его служителей с различными загадочными группами, типа Ордена Рыцарей Храма (Тамплиеров).
Однако, очень важно воспринимать собор в Шартре не просто, как шедевр архитектуры, но и как ведущий центр философского образования, внесший больший вклад в формирование мышления своего времени. Ибо большое количество принципов священной геометрии, примененных при строительстве собора в Шартре, можно прямо связать с кафедральной школой Шартра.
В двенадцатом веке при различных монастырях, соборах и растущих городах стали возникать новые центры образования. Обучение в этих средневековых школах основывалось на триувиме и квадриуме – семи науках. (Как доказательство значимости этих наук, их скульптурные символы были помещены на раннеготическом королевском портале собора в Шартре.) Считалось, что изучение квадриума – арифметики, геометрии, музыки и астрономии – должно было подготовить разум к восприятию божественных истин, ибо вышеупомянутые дисциплины были связаны со священными числами, присутствующими во всех вещах. Пифагорейцы и платоники в течение долгого времени учили, что число, интервал и пропорция являются истинной основой музыки и движения небесных тел. И поскольку готические соборы были построены в соответствии с этими принципами, они могли послужить моделью путеводной нити, следуя которой разум мог придти к своему священному источнику.
В школе в Шартре больше всего почитались древние философы, в том числе Платон, Боэций и Макробий. Христиане называли этих мыслителей auctores, то есть «авторами» или создателями священного знания. В этом созвездии ярче всего горела звезда Платона. Святой Августин, превознося превосходство платоников в теологии, утверждал: "Очевидно, что ближе всего к нашей сути подобрались платоники", ибо они "признали истинного Бога, как создателя всех вещей, как источник света истины".[125]125
St. Augustine, The City of Gold, trans. Marcus Dods (New York: Random House, 1950), стр. 224.
[Закрыть] В начале двенадцатого века французский теолог Абеляр писал о Платоне, как о языческом пророке: «Он был тем, посредством кого Бог так успешно открыл тайное действие своей божественности».[126]126
winthrop wetherbee, platonism and poety in the twelfth century the Literary Influence of the School of Chartres (Princeton: Princeton University Press, 1972), стр. 33.
[Закрыть]
С этой точки зрения наиболее важным древним трактатом считался труд Платона «Тимей», который ученые Шартра окрестили «цветом всей философии». Это произведение наиболее полно соответствует форме и философии готической архитектуры. Ибо в «Тимее» содержится эманационная, числовая и геометрическая схема творения, которая стала признанной моделью всей космологии средневековья. В этом диалоге Платон подробно описывает творение и мировую душу, или anima mundi, в категориях математического воспроизводства и деления души-субстанции с помощью различных интервалов и пропорций, с последующим воспроизведением элементов посредством геометрических фигур.
Постулату Платона о божественно пропорциональном, упорядоченном космосе сопутствовало убеждение, что видимый физический мир, микрокосм, является отражением скрытого всемирного порядка, макрокосма. Платон учил, что физический мир обладает вторичной, изменчивой реальностью, связанной с неизменным вечным порядком. Он верил, что вечное царство "должно быть построено по вечной неизменной схеме, доступной разуму и пониманию; из чего опять же следует, что физический мир является подобием какого-то другого мира".[127]127
plato, timaeus and critias, trans. desmond lee (new york: penguin Books, 1977), стр. 41.
[Закрыть] Однако при этом он высказывал следующую мысль: поскольку микрокосм, или земное царство, является неточным отражением, то физические чувства не могут легко и сразу воспринять скрытый макрокосмический порядок.
Ученые Шартра верили, что Платон и другие auctores выражали свои наиболее мудрые мысли посредством метафор, мифов и сказаний, точно так же, как Христос открывал божественную истину, пользуясь иносказаниями. Метафора, или fabula, была так же связана со скрытым смыслом их трактатов, как видимый, материальный мир связан с божественным космическим порядком. В те времена считалось, что с помощью разума, квадривия и понимания принципов гармонии можно будет поднять involucra, или покров, материи и метафоры, и узреть божественный порядок. Подобное просветление должно было привести к восстановлению божественной природы человека, – процессу, который Платон назвал amnesis, или обретение утраченной божественности.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что выпускники школы Шартра применили эти принципы при строительстве соборов. Создавая свои божественные произведения искусства, возводя здания в соответствии с принципами божественного порядка и священной геометрии, церковники и каменщики пытались подражать и служить самому "Божественному Мастеровому". С помощью этих средств строители соборов пропитывали свои, созданные из камня и стекла произведения, эти fabula и involucra, божественной гармонией пропорций и чисел. Излучая эти принципы, соборы могут служить в качестве настоящего преобразующего инструмента, поистине алхимического трансформатора сознания, ведущего разум и душу к более полному пониманию и ощущению Бога. Это представление является продолжением постулата Платона, гласящего, что созерцая порядок и гармонию вселенной, душа оторвется от земли и поднимется к божественному свету. Таким образом, именно эта философия и составляющие квадривий абстрактные дисциплины могут привести человека к гармонии, которая, по словам Платона, «есть вещь невидимая, бесплотная, совершенная, божественная».[128]128
plato, the dialogues of plato (phaedo), trans. benjamin jowelt (new York: Encyclopedia Brittanica, 1952), стр. 235.
[Закрыть] Таким образом геометрия, «которая направлена на познание вечности», может «притянуть душу к истине и создать дух философии, и возвысить то, что в настоящее время, к несчастью, пребывает в падшем состоянии».[129]129
Там же (republic vll), cтр. 394.
[Закрыть]
Священная геометрия
На протяжении тысячелетий, предшествовавших строительству соборов, еще даже в Древнем Египте, геометрия и число занимали особо высокое место в человеческой культуре, искусстве и религии, и обладали определенной святостью. Для средневекового архитектора геометрия была просто средством его общения с рабочими. Она обеспечивала точность и целостность их работы. На этом уровне геометрия была практической, относительно понятной и простой наукой, как и ее основные орудия – компас, линейка, измерительный циркуль и бечевка. Однако, на более высоком уровне, с помощью геометрии философские и теологические идеи переводились в конкретные формы изящества и красоты.
Законами геометрии была пронизана вся структура собора – от маленьких деталей портала и окон до огромных, взметнувшихся вверх, сводов. Вот один из ранних примеров: основным правилом при строительстве церквей малого размера было использование пропорции v2 – толщина стен соответствовала ширине внутреннего пространства в пропорции v2:1. Провести подобные измерения можно было очень легко, начертив внутри стен нефа квадрат (который брался за 1) и обведя этот квадрат кругом. Участки круга, оказавшиеся за пределами квадрата, оценивались какv 2 и определяли ширину стен.
По мере того, как росли сложность структуры и размеры церквей, геометрические правила все дальше уходили за пределы простой пропорции v2. Готические соборы, которые, как правило, строились на протяжении жизни многих поколений, зачастую несли на себе признаки стиля различных архитекторов. Но определенные принципы оставались неизменными.
Золотое сечение, известное также, как золотая пропорция или золотая середина, было одной из самых важных и широкораспространенных геометрических формул, использовавшихся при строительстве соборов. Это правило геометрически выводится из прямоугольника с пропорциями 1 к 2, а ученые из Шартра и строители церквей узнали его из геометрии Эвклида. Далее оно выражается следующим образом: а: b: b(a + b) или 1 + v5 / 2 или 1.618… и обозначается греческой буквой ф.
Золотая пропорция имела особое значение для христианской теологии, поскольку она обозначает трехэлементную теорему, сконструированную из двух элементов и "соответствует первой загадке святой Троицы: трое, которые являются двумя".[130]130
robert lawlor, sacred geometry (london: thames 8 hudson, 1982), стр 42.
[Закрыть] Один из способов применения золотой пропорции показан на рисунке, приведенном ниже, на котором пятиугольные фигуры наложены на вертикальное сечение собора типа Кельнского, где ширина нефа и колонн определяется взаимосвязанными пентаграммами и кругами (см. рисунок).
Две фигуры рисунка расположенного ниже показывают, как золотое сечение может быть применено к поэтажным планам стандартной готической церкви, как пентагонально, так и десятерично.[131]131
МаМа ghyka, the geometry of art and Life (New York: Dover Publications, 1977).
[Закрыть] Любое подобное деление контрольного круга на 5, 10 или 20 частей вводит элементы пропорции «золотое сечение» (см. рисунок).
Число 5 имеет особое значение для эмблематики человека (пять уровней его формы, пять его чувств, сила разума). По мнению платоников и схоластов именно это число отличает человека от всех других созданий. В идеале, пять чувств были простыми слугами человеческой способности к мышлению; вместе они могут привести к божественному осознанию и пониманию, открывая божественные пропорции, воплощающие разум Бога. (В средние века слово «разум» обозначалось латинским словом ratio, что очень знаменательно.) (По-английски ratio — пропорция). Пятерка была числом Христа, который был совершенным человеком в силу своих божественных разума, мудрости и любви. Христос был известен, как «человек рожденный (=4) и освященный (=1)… материальные 4 плюс 1 целого». Число 3 также было священным числом Христа, как члена Святой Троицы. Было высказано предположение, что эти символические числа были использованы в первоначальном основном плане собора в Шартре, на котором длина собора, ось Христа, поделена на пятые доли, а числа 3 и 5 использованы при определении различных элементов здания вдоль центрального нефа.[132]132
john james, charters: the masons who built а legend (london: routledge 8 kegan paul, 1985), стр. 101ff.
[Закрыть]
Другие важные пропорции церкви, типа аспектов поперечной оси, по этому плану соответствовали священным числам Девы Марии – 7 и 9. Ибо Мария, как заботящаяся обо всех Мать-Мудрость (София) и форма (anima mundi), была связана со всей природой и гармоничным космосом, и, стало быть, с семью музыкальными тонами, семью основными металлами и цветами, и семью планетами, известными средневековому человеку. Она также представляла слияние низшего материального мира (=4) и божественного космоса (=3). Число 9 также было священным числом Марии, поскольку в космологии Псевдо-Дионисия таковым было число ангельских иерархий (Мария была известна, как Царица Небес). К тому же 9 было числом материального совершенства. В целом Королева Соборов, которая, по первоначальному плану должна была обладать семью апсидными капеллами, девятью колокольнями, 63 (7х9) боковыми пределами и прямоугольниками нефа, задумывалась, как послание Великой Матери. Подобные размеры указывают на сложность возможных символических схем собора в Шартре. Нам нужно только взглянуть на числовую структуру «Божественной Комедии» Данте, чтобы понять, насколько образ мышления средневекового человека был пронизан символизмом.
Джон Джеймс в своей полемической работе о соборе в Шартре высказал даже такое предположение, что этот собор можно считать огромным астрономическим календарем.[133]133
Там же, стр. 111
[Закрыть] Различные замеры, проведенные от западного фасада здания до осевой капеллы позволяют составить три астрономических календаря – лунный, солнечный и «уравнивающий» – которые были необходимы средневековому человеку для того, чтобы точно вычислить дату Пасхи. Луи Шарпантье, в своем эзотерическом толковании собора в Шартре, связал замеры горизонтальных уровней нефа с интервалами музыкальной гаммы. Ибо, как обнаружили пифагорейцы, музыку проще всего понимать в категориях интервалов и пропорций, чем бы эта музыка не создавалась – пустым тростниковым стеблем или вибрирующей струной. Эта аналогия порождает весьма интригующее представление о готическом соборе, как о музыкальном инструменте. Если взглянуть на церковь с этой точки зрения, то ее скрытые пропорции и молчаливая гармония апсид, верхнего ряда окон и нефа могут, зазвучать в мозгу человека, заставив его сердце и душу тихо запеть в унисон с божественной гармонией.
Было высказано даже такое предположение, что расположение на территории Франции группы соборов, в том числе соборов в Шартре, Реймсе и Амьене (все посвящены Великой Матери), является зеркальным отражением расположения звезд в созвездии Девы.[134]134
louis charpentier, the mysteries of chartres cathedral (new york: Avon Books, 1972), стр. 30
[Закрыть] Если эти звездные и музыкальные аналогии имеют под собой основание, то готический собор можно смело назвать воплощением квадривия, вместилищем священных тайн арифметики, музыки, астрономии и геометрии, и олицетворением скрытого божественного порядка.
Священная Роза
Определившие формы готических соборов геометрические принципы свое наиболее полное выражение нашли, пожалуй, в круглом окне-розетке. Роза Франции в северном поперечном нефе собора в Шартре являет собой превосходный пример такого типичного для духа готики слияния органики и геометрии. Как и все окна-розетки, Северная Роза включает в себя сложную геометрическую матрицу, предполагающую наличие большого количества числовых связей и пропорций. Например, цепочка обрамляющих центр окна квадратов может иметь отношение к пропорциям золотого сечения.[135]135
Painton Cowen, Rose Windows (San Francisco: Chronicle Books, 1979), стр 125
[Закрыть] Точки пересечения квадратов и окружностей указывают на дальнейшую взаимозависимость, определенную «рядом Фибоначчи» – пропорцией, названной по имени математика тринадцатого века, впервые ее выведшего. Основанный на арифметической прогрессии, в которой каждый элемент является суммой двух предыдущих (1-1-2-3-5-8-13-21 и т. д.), «ряд Фибоначчи» можно связать со многими структурами растительного мира, в том числе со структурой расположения листьев на центральном стебле растения. Обозначенная в «ряде Фибоначчи» и в золотом сечении пятиугольная симметрия определяет также и схему роста многих цветов, в том числе орхидеи, маргаритки и, конечно, розы. В каменно-стеклянной паутине каждого окна-розетки скрыты замечательные узоры священной геометрии.
Но окно-розетка – это не только сложные геометрические схемы. Благодаря своим витражным стеклам оно представляет собой законченное повествование или полноценный символ. Многие их этих узоров выражают божественный эманационный порядок творения. Например, большая роза собора в Лозанне представляет сложную космологию, излучающуюся из священного центра, в котором восседает Бог– Отец. Это окно было создано примерно в 1230 г. и в нем ощущается сильное влияние школы в Шартре. В обрамляющем Бога центральном квадрате представлены творящие полярности материи, свет и тьма, земля и море, рыбы и птицы, животные и люди. От них ответвляются четыре полукруга, представляющие аспекты времени, от четырех времен года до двенадцати месяцев года. Во внешних кругах представлены хлеб и вино, а также знаки зодиака; за ними следуют райские реки, мифические земли и восемь ветров космоса.
