Текст книги "Вор и убийца (СИ)"

Автор книги: Флейм Корвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7. В Бранде

Улица, петляя, шла вниз с небольшим уклоном. Бранд раскинулся на огромном пологом холме. Разросся город очень давно, задолго до появления в Загорье арнийских чиновников. Поэтому тут нет прямых улиц и площадей, очерченных в границах правильных форм, как в многочисленных Приютах. Оживленные проулки разбегались в разные стороны совершенно хаотично, и, чем дальше от главных улиц и городских площадей, тем сильнее они сужались.

Все, как в других старинных городах Большого Орнора. Я ощущал себя как дома в этих тесных городских тропах.

Торговля в Загорье процветала, богател и главный город графства. Бранд очень напоминал мне Лерпо, сразу даже не скажешь чем именно. Внешне этот город никак не походил на города Семиградья. Ни архитектурой домов-крепостей, таких же массивных, с тяжелыми ставнями на окнах и крытыми дворами, как во всем остальном Загорье. Ни одеждой горожан. На юге больше красок и меньше меха, а кожи нет вовсе. Здесь же, на севере, преобладали куртки темных цветов из дубленной кожи, отделанные по краям мехом. Причем, подобным образом облачались не только горцы.

Бранд казался большим плавильным котлом, где смешались люди из всех возможных земель и местечек. Вероятно, именно этим данный город, расположенный в опасном и неприветливом краю, напоминал мне Лерпо. Мою вторую родину, где о камни десятков причалов плещутся волны теплого и ласкового моря. Здесь также бойко торгуют; на центральных улицах не стихает шум и гам. Народ толкаетсяся локтями, ругается, звенит монетами в кошелях. Рай для вора.

А ночью Бранд замирал, с тревогой прячась под крепкими крышами, и вдоль фонарей с наступлением темноты ходили лишь усиленные отряды стражи. Арбалетчики и пикенеры из дежурных караулов были единственными, кто решался выйти на улицу после заката солнца. Люди боялись, и отнюдь не работников ножа и топора. Ночной разбой в Бранде давно вымер, причом в прямом смысле этого слова. Вор или грабитель часто не доживали до утра, как и любой другой горожанин или гость города, кто бы вздумал таиться по подворотням. Три ночи, как прибыли в Бранд, и каждое утро слышали рассказы о новых жертвах упырей.

Местные осеняли себя знамением и делились новостями. В последнее время вампиры как с цепи сорвались. По приказу епископа, вскрыли все свежие могилы на городском кладбище и учинили трупам 'вампирскую мессу', но упыри не унимались. Горожане кряхтели и снова осеняли себя знамением. Горцы отличались искренней набожностью, чего давно не увидишь в южных королевствах.

Сумеречье накладывало на Бранд и другой отпечаток. Повсюду много нелюди. Гномов из торговых экспедиций сновало столько, словно все их шахты истощилось разом. Бородачам отвели целый квартал, куда в обязательном порядке селили всех пришлых с Бурых, Седых или Железных гор, как бы те косо не глядели друг на друга из-за вековой вражды.

Еще больше в толпе вышагивало орков. В среднем они на пол головы выше людей. В Большом Орноре орков осталось немного, и все их малочисленные селения находяться к северу от Долгого хребта. Племена орков изрядно проредили в стародавних войнах с южными королевствами, которые разделили меж собой земли нынешнего Сумеречья.

С тех пор оркам отвели самые скудные наделы на границе с Запустением. Пересекать Долгий хребет этому племени запрещалось категорически. Разве что в клетках. Преступников-орков часто продавали на юг, в цирки или зоопарки. Южане всегда восторгались подобными 'экспонатами'. У меня это вызывало отвращение, близкое к тошноте.

По юности, я однажды открыл клетки с орками в зверинце Лерпо, чтобы те смогли сбежать. Но лучше бы им там и остаться: пойманных казнили на потеху публике с необыкновенной жестокостью.

Я не мог ответить тогда на вопрос, зачем вскрыл замки на орочьих клетках. Старик говорил, что во мне играет кровь их расы, но я точно знаю, что нет более свирепых бойцов на пиратских кораблях, чем добравшиеся до Краба северные орки. С их бесшабашной боевой яростью не могли сравниться даже их вконец одичавшие собраться – орки из чащоб Зеленого Орнора.

Сумеречье давало оркам относительную свободу. Королевским чиновникам не было до них никакого дела, и кабы бы те не нанимались в купеческую стражу или не занимались контрабандой, об их племни давно забыли бы. Орк не существует, пока не пересек горы, или не присоединился к мятежу, или не нарушил закон. Для местных бюрократов, разумеется.

Но на улице не заметить орка трудно. В гордых осанках и прямых взглядах ощущалась звериная уверенность в своих силах и решимость принять любой вызов. Война и тяжкие потери пошли на пользу орочьей расе. В лишениях выжили только сильные духом и телом. Поэтому их старались не задевать и лишний раз не беспокоить. Любой конфликт с орком разрешался не в пользу последнего, как при столкновениях с гномами. Только стражу еще дождись, днем городская охрана не баловала своим присутствием, а вооруженный до зубов орк рядом.

Несколько раз мне встречались и эльфы. На каждого из них был надет ошейник с указанием имени хозяина. Во всем мире совсем мало эльфов, и в любом краю их жизнь – это доля раба. Увиденные мной в Бранде эльфы являли собой забитые жалкие существа с потухшим безжизненным взором. Бессмертие в ошейнике раба могли выдержать только окончательно поставившие на себе крест. Кто не в силах принять смерть от собственной ей руки. Орки превратились в железо, эльфы рассыпались в труху.

Глядя вслед поникшей сутулой фигуре с корзиной яблок на плече, я мысленно спрашивал себя, эта ли раса создала чудеса, о которых сегодня ходят легенды? Могли ли они пожертвовать собой и наложить на свои леса проклятье, родившее Запустение?

До Бранда мне довелось встретить только одного из расы перворожденных. Слепую эльфийку в таверне Кампо. И вот за три дня в столице Загорья я увидел еще нескольких, и все они смотрели на мир погасшим и безвольным взором. А ведь еще вчера я хотел развлечься с эльфийкой, да хорошо, что не получилось. Женщина с пустотой вместо души удовольствия не доставит.

Акан рассказал, что город славится не только постоялыми дворами, но и публичными домами. В городе имелось целых два квартала пикантных заведений. С проститутками на любой вкус и кошелек, и эльфийками для самых завышенных запросов.

Впрочем, в постель к перворожденной я не попал лишь по стечению обстоятельств. В публичном доме, который навестил по наводке Роя, мне досталась совершенно обычная куртизанка, рода человеческого. Красивая, ухоженная – притон был не из дешевых, а я всегда брезговал недорогими шлюхами – но вовсе не эльфийка. Их там не оказалось.

Мой выбор чем-то неуловимо напомнал племянницу кардинала Антуана. В комнате с проституткой я представлял, что обнимаю Алису Кайлер, и мне это нравилось.

Все время, как покинули замок Сош, я испытал смутное ощущение, что она где-то рядом. Я с удовольствием вспоминал время, которое провел в общении с Алисой, и однажды поймал себя на том, что глупо улыбаюсь, думая о ней. Конечно, это не любовь, подобное случалось и раньше. Увлечение. Я никогда не противился новым романам, ведь небольшое амурное приключение делает жизнь краше.

Из-за угла показалась лавка портного, там должен быть готов мой заказ. Я встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение. Снова преследовало чувство, что племянница Антуана где-то поблизости.

Хозяин ателье вернул мне привычный облик. Портной одел меня почти во все черное. Черный камзол и такого же цвета шляпа с широкими круглыми полями. Прямые штаны заправлены в невысокие сапоги с мягкой подошвой почти без каблука. За спиной висел длиннополый угольно-темный плащ, закутаться в него ночью – и бесформенную тень не принять за человека. Все черное, кроме белой рубашки. Без модных кружев вокруг шеи и на руках, какие я никогда не терпел. Снежную ткань почти видно под камзолом.

Мою прежнюю одежду купца средней руки туго упаковали в сверток, который я вручил сопливому мальчишке. За серебряную монетку я бы мог нанять носильщиком взрослого бугая, но уж больно жалостливый вид имел голодный пацан. Теперь на его столе целую неделю будет еда.

Было неприятно носить одежду, испачканную кровью упыря, и по-хорошему ее следовало бы сжечь. Однако я получил прежние шмотки за деньги Фосса, поэтому поинтересуюсь у него на сей счет. Хотя кому они нужны? Я бросил взгляд за плечо. Счастливый от нежданного заработка малец следовал за мной. Лучше дам ему целый золотой, от меня не убудет.

Мы отправляемся к Запустению со дня на день, и Николас Гард, ночная крыса, не мог идти на дело, не облачившись в черное. Фарт для вора, как жизнь. Фарт – это все то, что сопутствовало при прежнем успехе. Черная одежда, привычного покроя, сидела второй кожей. Я довольно замурлыкал глупую веселую песенку из прошлого. Портному был заказан наряд из дорогой и толстой шерсти, ведь по эту сторону гор зима всегда долгая и холодная. Я ощупал ткань плаща: плотная, поможет согреться и спрятаться от ветров.

Чтобы не выделяться из толпы, я обвешался оружием. Два кинжала, два пистоля, бракемарт. В сапоге спрятан метательный нож. Я всегда вооружался не меньше, идя на рисковое дело. Однако гулять ходячим арсеналом не слишком привычно, но так даже лучше. В Загорье с оружием не принято расставаться, и с ним, конечно, уютней и безопасней.

Мы пришли к постоялому двору 'У кота'. Под присмотром слуги мальчишка поднял сверток в комнату, которую я делил с Оливером, и с округлившимися как блюдце глазами получил от меня полновесную золотую монету. А я устроился на лавке в дюжине шагов от наемника и его собеседников. Напротив Оливера сидели гном и эльф. Лица всех троих были весьма серьезны, а тарелки и кружки с элем почти не тронуты. Колоритная компания вела непростой разговор.

Сразу бросилось в глаза, что этот эльф кардинально отличался от увиденных ранее. В его взгляде сохранилась жизнь. Осанка выдавала в перворожденном воина, движения – охотника. Эльф был с ошейником, но при этом с оружием. Я заметил длинный классический эльфийский лук и утяжеленную рапиру с широким клинком, каким наносят рубящие удары. Эльф и гном оделись по местной моде и практически одинаково: куртка, широкие, почти как шаровары, штаны, высокие сапоги.

Рядом со мной устроился Рой. Усаживаясь, Акан почесал недельную щетину. Он поспорил с Джоном, что отрастит приличные усы и бородку за два месяца. Они надеются вернуться из Запустения!

– А ты приоделся.

– Кто они? – спросил я.

– Твои новые няньки. Будут тебя оберегать! Оливер как будто уже столковался с ними.

– Что-то не похоже, – возразил я.

Гном мотнул густой бородой и встал из-за стола.

– Сейчас Фосс будет давать больше, – ухмыльнулся Рой и, потребовав эля у пробегавшей мимо служанки, продолжил. – Всегда так. Барамуд и Крик никогда не соглашаютсяя на первоначальную цену, сколько ни предложи. Но с ними уже велся разговор, идти они согласны. Спорят об оплате.

Оливер действительно сделал успокаивающий жест и предложил гному снова занять лавку. Эльф лениво посматривал то на кипевшего праведным гневом гнома, то на Фоссато. Торгуются. С гномами иначе дел не ведут.

– Барамуд и Крик. Кто из них кто?

– Криком зовут эльфа. Поговаривают, что угодил в плен еще в Первую эльфийскую. Только он про то не расскажет. Долгие разговоры не жалует. – Рой отхлебнул принесенного эля и довольно цокнул языком. Напиток в таверне отменный. – Он немой, без языка. По слухам, в плену и вырвали.

– Отчего тогда Крик? – я отрицательно покачал головой служанке. Пить и есть не хотелось.

– Никто не знает, – ответил Акан. – Криком его называет гном. Барамуд хозяин эльфа, но на деле и не углядишь, кто из них раб, а кто господин.

Рой опорожнил кружку и потребовал еще. Толстяк поглощал эль неуёмно и ничуть не хмелел.

– Не советую спрашивать гнома, зачем он прикупил эльфа и почему тот Крик, – Рой попробовал сделать лицо посерьезней, что получалось у него всегда слабо. Выдавали вечные смешинки в глазах.

– Откуда он? – спросил я, кивая на гнома. Тот уже довольно откинулся на спинку лавки и согласно кивал бывшему наемнику. – С Железных, Седых или Бурых гор?

– Второй вопрос, который не стоит задавать Барамуду, – заулыбался Рой. – Он изгой. Видишь кольцо на ухе?

Я попытался различить, но длинные наполовину седые волосы все прятали. Седина означала весьма почтенный возраст у их расы.

– Почему, тоже не спрашивай. Это третья запретная тема. Видал я одного малого, которого Барамуд хорошенько отходил за назойливость. Кулаки-то у него пудовые!

– В остальном милейшие люди! – ехидно заметил я.

Горец засмеялся, шутка ему понравилась. Смеялся он всегда заразительно. Милашка, принесшая эль, тоже захихикала. Акан благодушно посмотрел на нее, отхлебнул эля из новой кружки, довольно причмокнул и заговорил вновь:

– Сколько ни выведывали, другие гномы тоже не знают, почему он стал изгоем. Они вообще не помнят соплеменника с таким именем и уклоняются от дальнейшего разговора, что, разумеется, очень и очень странно. Барамуд и Крик появились в Сумеречье не столь давно. Откуда явились, тоже никто не знает, и уже заслужили репутацию лучших контрабандистов и следопытов. Забираются в Запустение дальше любых других.

– Эту парочку дожидаемся последние два дня?

– Будет еще один. Зовут Манроком. Но привычней для него и остальных кличка Морок. Он орк.

– Орк? – почему-то удивился я. Хотя, чего здесь странного? Орк, следопыт, Сумеречье и Запустение. Обычное дело в северных краях.

– Вождь клана. С нами он идти не собирается. Сказал, что не дурак.

– В самом деле, не дурак, – согласился я.

– Скоро увидим, дурак или нет. Фосс сделает ему предложение, от которого тот не откажется. Либо будет дураком. Он не хуже тех двоих, а с нами должны идти лучшие. Нам предстоит невозможное.

Горец сказал фразу, которую мы повторяли слишком часто. С недавних пор слова о невозможности нашей миссии будили во мне раздражение. Я уставился на Роя, думая, как бы огрызнуться похлеще. Однако перехватил взгляд горца и посмотрел в сторону стола Фосса, наше внимание переключилось на переговорщиков.

Гном и эльф покидали заведение. Попрощавшись с Оливером, они направились к выходу, взоры обоих были прикованы ко мне. Смотрели они вызывающе и явно оценивающе. Пальцы Крика затанцевали на неизвестном мне языке жестов. Барамуд нехорошо покосился на меня, а эльф, явно довольный реакцией хозяина, нахально усмехнулся. После, не оборачиваясь, они вышли на улицу. При этом Крик похлопывал гнома по плечу. Никак не похоже на подобающее поведение для раба.

Когда я не понимаю кого-то или не могу воспринять логику в чьих-то действиях, возникает подозрительность.

– Почему мы идем туда? – спросил я, заняв освободившееся место напротив Фосса.

– Странный вопрос, – удивился наемник и посмотрел на такого же озадаченного Роя, пристроившегося рядом.

– Что тобой движет, заставляя идти в Запустение? Жажда наживы? Страх? Или что-то другое? – я заговорил тише, едва слышно. Я мог говорить открыто, не боясь подслушивания. Гул заполненной таверны превращал любой разговор в приватный. Однако с привычкой так просто не расстаться. Вор не любит рассуждать о деле в полный голос.

Фосс пристально поглядел на меня, но я не дал ему ответить, потому что знал, что он скажет:

– Я обязан вашему Хозяину жизнью и отплачу сполна, клянусь Харузом! Полагаю, вы тоже имеете собственные железные обязательства перед ним, да и Джон наверняка. Что-то, что перекрывает риск смерти и страх за свою жизнь.

– Допустим, – произнес Фоссато.

– Мы идем на невозможное, сидя в одной лодке, – продолжил я, состроив кислую мину. Опять это невозможное. – Но гном и эльф отправляются с нами ради денег! Я не верю, что есть кто-то, кто готов продать свою жизнь за монеты. На сумасшедших они тоже не тянут, и кто они вообще такие, также никто не ведает. Я не доверяю им!

– Ты, в самом деле, так думаешь?

– Именно. Наша затея практически безнадежна. Не могу поверить, что собственная жизнь стоит больше чьих-то денег!

Я не лукавил. Мысль о Барамуде и Крике рождала во мне тревогу. Было в них что-то неестественное; я не мог понять, что именно. Это настораживало, и дело даже не в том, что, по всеобщим представлениям, эльфы и гномы не переносят друг друга. В них отталкивало нечто иное.

– Больших денег, – пробормотал Рой. Кажется, мои слова заставили его задуматься.

– Очень и очень больших денег, – добавил Фосс. – В любом случае, это не мое решение. Хозяин искал лучших из лучших, и он их нашел. Тех, у кого есть хотя бы мизерные шансы забраться туда, куда раньше не заходил никто. После мы уповаем на удачу лучшего вора нашего мира. Твою, Гард. И на твоего Харуза тоже.

Фосс смочил элем пересохшее горло:

– Но, повторюсь. Сначала нам нужно пробраться в самую глубь Запустения. Крик – единственный следопыт из эльфов. Лучше него в старых лесах перворожденных нет никого. Джон ходил в Запустение, наверно, уже сотни раз. Только он и в подметки не годится Крику.

– Я тоже был ходоком долгое время. Так у нас в деревнях следопытов кличут. До встречи с Хозяином... – Рой вдруг закашлялся и озабоченно поглядел на Фосса. Каждого из нас к Антуану привела кривая дорожка. – Поверь старому следопыту. Крик самый лучший.

Слова горца озадачили меня. Вид вечно благодушного толстяка никак не вязался с образом следопыта, крадущегося по Запустению. Впрочем, и на тюремного надсмотрщика Акан тоже никак не походил. У всех нас своя извилистая тропинка, снова подумалось мне.

– В любом случае, – Фосс слега хлопнул ладоней по столешнице, подводя черту спору, – решение об участии гнома и эльфа в нашей экспедиции принято давно и не нами. С ними все также обговаривалось заранее. Сейчас их нужно брать с собой или убивать.

Оливер не шутил.

– И потом, – продолжил он. – С момента, как покинули замок Хозяина, связь с ним не поддерживается. Никто не должен проследить наш путь.

Сдавшись, я разочарованно вздохнул. По договоренности с Антуаном, я подчинялся Оливеру во всем. До тех, пор пока не окажемся у стен логова рыцарей Грааля.

К нашему столу подошел Шрам. Он не показывался с самого утра.

– Я привел Морока.

Размахом плеч и ростом орк уступал большинству своих соплеменников. На Манроке сидела распахнутая куртка; за широким вырезом рубахи виднелась не слишком широкая, я бы даже сказал впалая грудь. Но внешний облик вождя являлся обманчивым. Он был из той породы, за чьей наружной сутулостью прячется внушительная физическая сила. Орка словно сплели из тугих натянутых мускул без капли жира. Таких, как он, называют солью земли.

По меркам своей расы орк имел средний роста и телосложение. На обветренном скуластом лице застыло сосредоточенное выражение. Чуть тронутые сединой виски выдавали средний возраст. Орки живут столько же, сколько и люди.

За спиной висел изогнутый орочий меч. На Крабе мне довелось видеть, какие страшные рваные раны оставляет его зубчатое лезвие.

– Рад видеть тебя, Морок! – вставая, произнес Фосс. Как показалось, его слова звучали искренне.

– Я тоже. Мир и тепло вашим очагам, Оливер и Акан.

Манрок также тепло улыбнулся, с его лица исчезла каменная собранность. Прежде он определенно вел дела с доверенными людьми Антуана.

– Садитесь, – предложил Фосс Шраму и Мороку. – Помню, ты не любишь долгих разговоров, поэтому сразу к делу. Я все привез.

На лицо орка вернулось прежнее выражение. Манрок вопросительно посмотрел на меня. Фосс дал знак, что при мне говорить можно. Присутствие Джона вопросов у орка не вызывало. Значит, как я и догадывался, следопыт из Арнии был связан с Антуаном уже давно и ему в экспедиции тоже стоит доверять. Не смотря на наши недружественные отношения. Доверять относительно, конечно же, примерно как Фоссато и Рою или даже меньше, но удара в спину в проклятом лесу можно не бояться.

– Я бы хотел взглянуть на них, – сказал Морок. – Вы здесь остановились?

– Идем, – Фосс повел нас наверх.

В комнату, которую я делил с Оливером, подняли накануне один из ящиков с мушкетами. Многие торговцы поступали подобным образом, дабы скрыть от посторонних глаз переговоры с демонстрацией своего товара. Остальные ящики и тюки хранились под замком в складской пристройке с отдельными помещениями. Каждый уважающий себя трактир Загорья состоял из жилой части с номерами, обеденного зала, конюшни и складских ячеек. Разумеется, не считая кухни и хозяйского крыла.

– Мы привезли не пять десятков, – произнес Оливер, открывая дверь нашего номера.

– Сколько? – Морок весь напрягся. – Меньше?

– Больше, – Фосс закрыл за нами дверь. Не поднялся лишь Джон. Арниец заявил, что с элем ему интересней, но я также уловил еле слышное бормотание за спиной. Меньше знаешь, крепче спишь. Не скажешь, что Шрам не прав.

– Сколько? – повторил орк.

– Полторы сотни.

На несколько мгновений в комнате повисло молчание.

– Я хочу посмотреть ближе, – прервал тишину Манрок, – а потом спрошу, чего тебе надобно. Но думаю, я знаю, что именно, и вряд ли соглашусь.

– Как знаешь.

– Только, – в словах Морока зазвучала плохо скрываемая угроза, – пятьдесят штук мои. Я выполнил свою часть уговора.

– Это сомнению не подвергается, – спокойно ответил Фосс.

Наемник сорвал пломбу и вскрыл ящик, поставленный в дальнем от окна углу. Внутри в щедро набитых опилках лежал продолговатый сверток из хорошо промасленного холста. Морок бережно, как дитя, достал его и развернул на столе.

Оружие было без отделки. Зато качество стали и дерева приклада говорили о настоящем произведении оружейного мастерства. Длинный ствол явно превосходил любую аркебузу по калибру. Бросилось в глаза, что мушкет весил тяжелее привычных ружей. Рядом с ним лежали металлические двузубые вилы на деревянной ножке с заостренным железным штырем в нижней части. Замок мушкета выглядел необычно. Той ночью, у таможни, я не придал должного внимания устройству мушкета и сейчас меня терзало любопытство.

Век фитильных аркебуз стремительно приближался к своему концу. С три человеческих поколения назад появились первые колесцовые замки, и почти сразу же исчезли пистоли с фитилем. Однако аркебуз старого образца по миру оставалось еще очень и очень много. Особенно в таких медвежьих углах, как Загорье. Только оружие в руках орка было снаряжено не колесцовым замком.

Орк примерился к мушкету. В его руках оружие не выглядело столь уж большим. Манрок водил стволом из стороны в сторону и довольно щурился. Положив мушкет обратно на холст, орк провел пальцем по замку.

– Кремневый, – благоговейно произнес он. Замки, выполненные по новейшей технологии, мало кому довелось лицезреть, тем более опробовать на деле. – Подобных Сумеречье нет.

– И не только здесь, – произнес Фосс. – Мушкетов очень немного во всем Большом Орноре, а кремневых и подавно. В колониях и вовсе таких не сыщешь.

Орк с видимым сожалением прикрыл мушкет холстом и подошел к Оливеру. Едва Манрок обернулся к наемнику, Рой подмигнул мне и потер ладони за спиной вождя.

– Все припасы и лодки, о которых мы уговаривались, собраны и ждут тебя и твоих людей у моей родовой стоянки. Это цена пяти десятков мушкетов. Ты хочешь, чтобы я отправил на верную смерть себя и соплеменников ради еще одной сотни ружей? Пусть даже таких?

– Мы идем не за смертью, – возразил Оливер.

Орк смотрел на него с нескрываемым сомнением.

– И ты тоже пойдешь. Ты и четверо твоих лучших ходоков.

– Нет! Об этом уже шел разговор. Не затевай его снова. Повторяю, нет! – орк повернулся спиной к Фоссу и двинулся к двери. В речи Манрока звучало явное раздражение. – Я спускаюсь вниз. Хочу получить свои ящики немедленно.

– Сто пятьдесят кремниевых мушкетов, – заговорил вслед орку Фосс. Его речь была спокойна, но слова падали с незыблемой решимостью обернуть происходящее в свою пользу, – и еще столько же с колесцовым замком. Вдобавок тысяча колесцовых аркебуз. Порох, припасы к ним и мушкетам в любом количестве. Сколько назовешь! Хватит на три или четыре таких клана, как твой.

Развернувшись, орк уперся плечом о стену. Его пальцы вцепились в поясной ремень, горящие глаза буравили наемника. Лицо застыло в маске непроницаемости.

– Это все? – негромко произнес он

– Чего ты хочешь?

– Пистоли, клинки, арбалеты. Лошади!

– Уверен, мы сможем прийти к разумному соглашению. Сколько?

Вместо ответа орк вдруг сменил тему разговора. Вернее, мне так показалось сначала.

– Три Снежных луга. Что вы знаете о них? – спросил Манрок.

Мы непонимающе переглянулись.

– Когда еще не разразились войны с гномами и эльфами Большого Орнора, армии ваших королей, Четырех Псов, разгромили орков. Тогда в нескольких сражениях пали лучшие воины моего народа; оставшихся ловили и резали, как на скотобойне. Вместе с женщинами, детьми и стариками. Просто убивали, часто уже без издевательств. Солдаты людей устали от этой рутины...

Морок подошел к окну и уставился куда-то вдаль. В прошлое.

– В памяти орков это теперь навсегда, – продолжил орк. – К местечку с названием 'Три Снежных луга' сбежались сразу нескольких кланов. Я не буду перечислять их мертвые имена; вам, людям, это ничего скажет. Ведь все случившееся там вымарано из вашей истории.

– Я кое-что слышал, – тихо произнес Рой. – Горцы знают историю не только южных королевств.

Орк как-то странно посмотрел на Акана. Мне показалось, что в его взоре мелькнула благодарность.

– Там собрались остатки кланов. Оборванные и почти без оружия, – заговорил вновь Манрок. – Всего не больше шести-семи сотен, считая младенцев и стариков. Они узнали, что в дне пути на них движется герийский отряд в пять тысяч. Тяжелая конница и латная пехота. Сытые. Холеные. С пушками. Можно было бежать, но кланы дали бой. Они решили выиграть время для других. Чтобы другие ушли выше на север. У Трех Снежных лугов пали все орки из тех кланов. Но они унесли с собой в могилу больше половины из людского войска. Слышали, что было потом?

– Нет, – признался Оливер.

Я тоже мотнул головой. Старик дал мне прекрасное образование, однако про эту битву не говорилось ни в одном учебнике.

– Четыре пса испугались! Да, да! Испугались. Преследование, травля орков прекратилась. Мы добрались до границы эльфийских лесов. Те, кто смог. Но мы не знали, что делать дальше. Эльфы не пускали на север и убивали любого, кто заходил под тень их деревьев. С юга медленно подтягивались новые отряды людей, сжимая кольцо окружения. Однако нас больше не трогали! А потом случилось настоящее чудо! Четыре пса прислали своих послов и ультиматум. Отныне оркам дозволялось жить на окраине их владений. В местах, которые будут определены каждому клану. В резервациях. В голоде и нищете. Но мой народ спасся от истребления! Мы выжили!

Морок сделал паузу и вперил взор на Фосса.

– С тех пор каждый орк знает, что может наступить день, когда его сердце остановится ради жизни клана и народа. Я и четыре моих лучших ходока пойдут с тобой!

Оливер и Акан шумно выдохнули. Рой вытер проступивший на лбу пот. Я потрясенно смотрел на орка. Только что он отдал всего себя во имя своих соплеменников. Вряд ли я в силах поступить также. Заплатить своей судьбой за кого-то конкретного Николас Гард, наверно, мог бы. Но не за всех сразу. В большинстве своем люди редкостные сволочи. Я не испытывал к людскому племени никаких теплых чувств.

– Полторы сотни мушкетов – это аванс, – осторожно сказал Оливер. Манрок вызвал волнение даже в душе старого наемника, – все остальное после нашего возвращения. Хозяин никогда не обманывает.

– Мало кому можно верить так, как твоему Хозяину, – ответил орк. – Я хочу кружку эля. Надо прийти в себя. Но сегодня же обговорим все детали. Наедине.

– Как считаешь нужным, – сказал Оливер.

Мы спустились вниз. Чуточку выпить хотелось всем. Под мысли об орке Мороке и его расе. Не думал, что чьи-то слова окажутся столь впечатляющими, но тот день припас еще непростых чувств. К сожалению, тяжелых чувств.