Текст книги "Потерять, чтобы обрести...(СИ)"

Автор книги: Evelynian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Саске помимо воли поморщился:

«Как я мог допустить, чтобы такое случилось? Я поставил себе цель, к которой во что бы то ни стало должен был стремиться. Позволить себе умереть, значило не выполнить мое предназначение. Значило предать свой клан, не отомстить за них… То, что произошло, даже хуже смерти. Я убью этого змея! – Саске осекся, скривившись, и заново почувствовал укол самобичевания. – Ксо! Но как? Я даже справиться с теми шиноби не смог. Я… полностью беспомощен. Мой шаринган… без него… без него я никто. Слаб…»

Так не вовремя всплыли в голове слова Итачи, сказанные ему в их последнюю встречу:

«Ты слишком слаб, маленький глупый брат. Тебе не хватает…ненависти».

Из горла Саске вырвался рык, перешедший в что-то наподобие всхлипа.

«Я думал, что моей ненависти хватит, чтобы победить тебя. Но сейчас ее недостаточно. Я все еще слаб, слаб даже больше, чем обычно, слаб, как никогда», – Саске зарылся лицом в подушку, но уже не от приятных впечатлений, а от нахлынувших негативных эмоций.

========== Глава пятая… ==========

Итачи стоял в стороне, прислушиваясь к тяжелому, прерывистому дыханию младшего брата, которому только совсем недавно удалось заснуть. Старшему Учихе было не привыкать проводить так часы: в полном молчании, не двигаясь, замерев на месте, но почему-то именно сейчас Итачи ненавидел эту образовавшуюся тишину. Хотелось разрушить ее до мелких осколков, уничтожить аматерасу, разбить вдребезги, только бы услышать голос младшего брата, родной смех… или даже разъярённые крики, полные ненависти.

Сейчас Итачи был бы согласен на все, что угодно. Хотя бы что-то, а не это напряженное, давящее на его израненное полуразрушенное сердце молчание!

Так тихо было в комнате, совсем тихо, словно все живое вымерло вокруг, уступая место безмолвию. Итачи смотрел пустым взглядом себе под ноги, не делая совершенно никаких движений, только изредка медленно моргая. Со стороны вся его фигура выглядела осунувшейся, как будто сломленной. Он напоминал живой труп, бледный, безжизненный. Вся его сущность действительно померкла, уже давно приготовившись к смерти.

Жизнь заново остановилась для него в тот момент, когда он увидел брата в лесу, напуганного, дергающегося от каждого звука вокруг, с повязкой на глазах… Несомненно, тогда Саске боялся незнакомца, даже зная, что тот его спас, да и сейчас этот страх никуда не ушел. А если бы он еще и узнал, кто на самом деле был этим незнакомцем, ему бы стало только хуже. Итачи тяжело выдохнул, закрыв лицо руками.

Но, как ни странно, младший брат ни о чем не спрашивал, а старший Учиха не стал сам начинать разговор. Он просто не знал, что ему нужно говорить. Что вообще делать? Как себя вести?

…Возможно, тишина в данном случае была самым верным решением, но она отбирала у него самого кислород, медленно разрушая его нервные клетки своим напряжением. А Итачи и так было тяжело.

Как в ту ночь, изменившую их судьбы, нет, еще хуже… Тогда его душу лелеяла надежда, что, когда все закончится, один-единственный человек сможет остаться в живых. Сможет быть живым, в то время как Итачи, уничтожив все человеческое в своей душе, тем самым убил и себя вместе с родителями.

Он думал, что все делает правильно. В голове был продуман блестящий план, в котором все происходило идеально: младший брат становится сильнее, и тогда они встречаются в бою, где судьба давно предрешила победителя, точнее проигравший сам выбрал для себя свой путь, задолго до намеченного сражения.

«Тогда почему? – снова и снова задавал себе вопрос Итачи. – Почему все случилось… так…»

Так неправильно, так ужасно, так… не должно было случиться! Этого не должно было произойти! Не должно было!! Как он мог быть таким слепым, и не заметить видимую угрозу для брата со стороны Орочимару! Нельзя было позволять Саске оставаться у этого змея.

Слишком поздно, слишком поздно он начал действовать. Ошибся. Эта ошибка могла стоить младшему брату жизни. Что, в принципе, и произошло. Вот только с маленькой подробностью. Ошибка уничтожила жизнь Саске по-другому, обрекая его на жалкое существование во тьме… Той, которая вскоре должна была забрать и старшего Учиху, но, обойдя его стороной, незаметно подкралась к младшему.

Что теперь делать? Что Итачи нужно было делать? Он никак не мог облегчить страдания Саске. И от этого становилось нестерпимо тяжело в груди. От физической боли, какую испытывает младший брат, сердце старшего обливалось кровью и ускоряло свой ход, больно ударяясь о ребра.

– Я все испортил, младший брат, – тихо, только одними губами произнес Итачи, запрокинув голову вверх и закрыв глаза.

Испортил, уничтожил одно единственное, что было для него важно. Сквозь свои пальцы, сквозь эти испачканные пролитой кровью людей их клана пальцы он буквально чувствовал, как лишается самого дорогого, как ускользает от него все то, что он построил, создал и поддерживал, все это рушится. Рушится на мелкие кусочки жизнь его брата – то, ради чего Итачи не пожалел бы отдать свою собственную, что он и сделал. Не думая о себе самом, он отдал все без остатка, надеясь, что это спасет брата. Но…

Как ему все исправить? И возможно ли это?

Саске заворочался во сне и болезненно застонал, что еще большей мукой отдалось в сердце Итачи. Старший Учиха печальным взглядом посмотрел в сторону брата, и, не удержавшись, медленными шагами подошел ближе. Саске спал, иначе бы Итачи не позволил себе приблизиться. Не стоило еще больше пугать младшего брата, психика которого была и так расшатана до предела. Не каждый может выдержать внезапную потерю зрения, но Саске держался, изо всех сил стараясь не показывать, что ему страшно оставаться в этой темноте одному. Таким поведением брата Итачи очень сильно гордился.

Итачи аккуратно, стараясь не делать резких движений, присел на пол рядом с Саске. Он не хотел разбудить его, тот и так мало спал. Не трудно было догадаться, что его мучила боль в области глаз. От этой мысли лицо Итачи погрустнело еще больше. Он медленно поднес руку к лицу брата, совсем легким движением касаясь повязки на веках.

«Мой маленький глупый брат, ты не представляешь, как я виноват перед тобой», – Итачи отвел глаза.

Смотреть на Саске было невыносимо больно. Видеть эту повязку там, где должны сиять его глаза, где должна читаться жизнь, светлая, яркая, еще детская, ведь младшему брату всего лишь двенадцать сейчас, невозможно было передать словами, как это было тяжело для Итачи. Самое ужасное – осознавать, что все это: боль младшего брата, его страдания, как духовные, так и физические – все это на совести старшего. Все это вина Итачи!

Старший Учиха склонил голову над Саске, касаясь своим лбом груди младшего, чувствуя, как она тяжело вздымается и опускается, и отчетливо слыша, как совсем рядом стучит такое дорогое для него сердечко. Сейчас так хотелось просто сцепить младшего брата в объятья, сильно-сильно, и больше не отпускать ни на шаг, никогда больше не отрывать от себя самого родного для Итачи человека, единственную счастливую частичку себя, которая у него осталась. Единственный лучик в его темной жизни.

Никогда больше.

Но этим своим порывом он боялся причинить Саске еще большую боль, поэтому, отстранившись, он мог только наблюдать. То, что он делал с самого начала, как только оставил брата в деревне. Наблюдать. Со стороны. Узнавать последние новости Конохи, следить за братом издалека. Ему необходимо было знать, что Саске жив. Каждый раз убеждаться, что он все-таки остался в живых. Что старейшины дали ему шанс, маленький шанс. Что он сам смог выпросить этот шанс ребенку, который не должен был платить за грехи взрослых.

Но все обернулось совсем иной стороной. Саске платил, платил своими страданиями, своим разрушенным сердцем и своими… глазами за поступки его старшего брата. За ошибки его старшего брата.

Итачи бы стоял на коленях, он бы просил прощения у брата, если бы это могло что-то изменить. Но, увы, нельзя было поменять прошлое…

– Все будет хорошо, Саске, я обещаю, – шепот Итачи напоминал гром среди ясного неба. Но младший брат не проснулся, слишком плотно закованный в паутину своего сознания.

– Я все изменю…

***

В пещере, которую организация Акацуки выбрала для своих собраний, было темно и громко. Единственный свет исходил от светившихся фиолетовым фигур людей, а их голоса, перекрикивая друг друга, разносились в самые отдаленные уголки их убежища.

– Он должен прийти, успокойтесь. Наберитесь терпения и подождите, – разобрать внешность преступников не представлялось возможным, темнота проглатывала в свои объятия все цвета, и сквозь нее можно было увидеть только силуэты и сверкающие глаза этих людей.

– И зачем я только вынужден был отвлечься от своего нового ритуала?

– Как не тяжело мне это признавать, но Хидан прав. Время – деньги, и тратить их на бессмысленное ожидание…

– Успокойтесь. Итачи не может проигнорировать зов Пейна, он либо уже спешит сюда, либо, что более вероятно, он был атакован, – человек, голову которого обрамляло нечто, напоминающее лист алоэ, обратился к не менее интересному своей внешностью другому члену Акацуки, – Кисаме, что заставило тебя оставить напарника одного?

– Я уже все вам рассказал. Где носит этого Учиху, меня не интересует. Мы разделились, чтобы найти Орочимару, вот все, что я знаю.

– Очень странно, ведь…

Фраза прервалась внезапным появлением человека, опоздание которого и дало всем преступникам почву для споров.

– Ааа, вот и он. Ты, вообще, где был? Из-за тебя нам пришлось торчать здесь больше часа!

– Хватит истерить, Дейдара, – спокойным, почти ленивым тоном проговорил стоящий рядом с ним напарник, своим видом скорее напоминающий пороховую бочку, – Итачи, очень невежливо было с твоей стороны заставлять нас ждать.

– Почему ты не откликнулся на зов? Я назначил собрание заранее, и оно должно было начаться час назад.

– Я… был занят, – Итачи подошел ближе ко всем членам организации, спокойно отвечая на вопросы. Он был готов к ним, и поэтому вел себя, как всегда, непринужденно.

– Чем это, скажи, пожалуйста?

– Это мое дело, Дейдара. Не думаю, что тебе обязательно об этом знать, – кроваво-красный шаринган был тут же направлен на вспыльчивого молодого человека, и тот мгновенно замолчал.

Итачи отвел глаза и столкнулся с внимательным взглядом Пейна, который смотрел прямо на него.

– На сегодня собрание закончено, – произнес глава организации, что-то обдумав.

– ЧТО??? – вскрикнул Хидан. – Значит, все это время мы бессмысленно здесь проторчали?

– Я сказал, все свободны, – прикрыл глаза Пейн, дожидаясь, пока вся члены организации, наконец, соизволят покориться его словам, – Итачи, останься.

– Шлялся не пойми где, вот и получишь по заслугам, – напоследок позлорадствовал Дейдара.

Итачи ничего не ответил, продолжая смотреть себе под ноги.

Пейн подождал, пока они с Учихой останутся одни, и тут же исчез, а его место занял настоящий глава Акацуки, о котором знали лишь единицы из входивших в организацию преступников.

– Где ты был, Итачи? – сразу спросил Мадара, даже не поздоровавшись.

– Мне нужно было кое с чем разобраться.

– Поправь меня, если это не связано с твоим младшим братом?

Сказанное Мадарой удивило Итачи, и он, подняв голову, посмотрел на родственника, который, оказывается, знал намного больше, чем он себе представлял.

– Ты прав, – как ни в чем не бывало ответил Итачи, – и в связи с этим мне нужна твоя помощь.

– Опять? – усмехнулся Мадара. – Прямо как несколько лет назад, ты снова просишь меня о помощи. И я должен бескорыстно тебе помогать?

– В тот раз, ты, так же, как и я, был заинтересован в смерти всего клана. Нам обоим необходима была помощь, поэтому закончим на этом разговор о той ночи, – усмирил его Итачи, – мне нужно найти Орочимару. У него..

– …глаза Саске, я уже в курсе.

Взгляд Итачи потяжелел. «Не думаю, что Кисаме им проговорился об этом, он бы не предал меня, скорее всего, они как всегда шпионили за нами, поэтому и знают все подробности».

– Я хочу, чтобы ты вернул моему брату глаза, – холодно проговорил Итачи.

– Хм, – Мадара понимающе улыбнулся, – кажется, я понял, для чего это тебе нужно. Ведь они еще не готовы, верно?

– Орочимару не знает и половины всей правды о шарингане, – продолжил Итачи заранее придуманный монолог, – не думаю, что он сможет развить Мангекью. А вот Саске мог бы, и тогда я заберу себе его глаза, чтобы обрести Вечный Мангекью и стать сильнее.

Итачи бы не справился в одиночку, это он понял почти сразу. Саске нуждался в постоянной помощи, а у старшего Учихи просто не было людей, кому бы он мог доверить присмотр за младшим братом. Конечно, был еще вариант отправить его в Коноху, но даже там могли найтись люди, которые не упустили бы шанса воспользоваться беспомощностью Саске.

Поэтому Итачи за то малое количество времени, что у него имелось, разыскал давно позабытый им дом Учих, находившийся недалеко от того места, где Итачи нашел младшего брата. И перенес туда Саске, не забыв позаботиться о защите этого убежища от незваных гостей. Оставлять брата одного все равно было рискованно, а старшему Учихе необходимо было найти Орочимару и забрать у него глаза. К тому же, операцию пересадки глаз он не смог бы сделать самостоятельно, но знал одного человека, который в этом хорошо разбирался.

– Ты поможешь мне, Мадара?

Комментарий к Глава пятая…

Арт к фику бонусом

http://i031.radikal.ru/1406/cc/344bb255c20d.jpg

========== Глава шестая… ==========

Дни летели слишком медленно, тянулись, словно и не двигались вовсе. Все это время Итачи сидел возле брата, заботясь о нем, просто находясь рядом, чтобы ничего не случилось.

Саске почти никогда не вставал с футона, изредка лишь поднимаясь, когда Итачи приносил ему еду. Мальчик лежал, сильно ворочаясь, утыкаясь лицом в подушку, как будто это бы помогло унять боль в области глаз, которая не отпускала младшего Учиху даже во сне. Саске спал очень редко, но когда Итачи все-таки удавалось услышать его размеренное дыхание, мальчик почти мгновенно просыпался, вздрагивая, и снова в комнате было безжизненно тихо. Саске ничего не спрашивал. Совсем ничего. Он вообще не говорил. И именно это молчание брата очень нервировало Итачи, оно могло вылиться во что-то неприятное. Старший Учиха не мог понять, что ему ждать от Саске. Что вообще тот думает? И собирается ли как-то действовать? Так несвойственно и так больно было видеть Саске в таком плачевном состоянии, казалось, мальчик просто сдался, ушел в себя, словно вместе с глазами потерял и связь с этим миром, а старший брат никак не знал, чем ему помочь.

Раньше брат как-то реагировал на присутствие Итачи, и это было очень странно. Саске замечал малейший шорох в комнате, стоило только Итачи сделать шаг, как младший тут же поднимал голову в его сторону и долго держал ее так, словно смотрел. Иногда старшего Учиху такое поведение даже пугало. Один раз, как только Итачи зашел в комнату, принеся Саске еду, младший брат среагировал на звук задвигания двери, а потом просто следил за Итачи невидимым взглядом, не упуская из виду, как будто действительно видел. Голова Саске двигалась вслед за старшим Учихой, но стоило только прозвучать постороннему звуку, например, когда Итачи наступил на одну из досок, тянувшихся по всему полу, и она громко заскрипела в другой части комнаты, Саске тут же терялся. Он переводил взгляд туда, потом обратно на то место, где стоял Итачи, начинал мотать головой и дышать более прерывисто. Неудача явно выводила его из себя.

Но потом таких реакций становилось все меньше. В большинстве случаев Саске теперь просто сидел, не двигаясь, как будто совершенно не слышал никаких шорохов. Он совсем перестал двигать головой на звуки, и это теперь пугало Итачи даже больше, чем прошлое поведение брата. Нужно было что-то делать. Как-то действовать. Выводить младшего брата из такого состояния, но как? Этого старший Учиха не знал. Единственное, что он планировал, это поскорее вернуть глаза Саске, что было самым лучшим выходом из сложившейся ситуации. Младший брат снова сможет видеть, снова поверит в себя и продолжит тренировки, совсем забыв о странном незнакомце, который его спас. Он встретится с Итачи и отомстит за клан, так планировал старший Учиха, но судьба распорядилась иначе…

Саске отложил тарелку с супом и продолжал сидеть, не двигаясь. Как и ожидалось, кто-то, заметив его движение, тут же забрал еду и удалился из комнаты, а младший Учиха, оставшись один, решился действовать. Он слишком долго ждал. Все это время он прислушивался, сопоставлял факты, и сейчас пора было принимать меры. Саске толком не знал, что будет делать, но он же не мог просто сидеть, сложа руки, верно? Юноша аккуратно поднялся с футона и маленькими шагами, выставив вперед руки, направился в то место, откуда незнакомец всегда наблюдал за ним, что мальчик мог заметить ранее. Как и ожидалось младший Учиха натолкнулся там на стул, а руки ухватились за холодную тонкую ткань, вероятно, эта одежда висела на спинке стула. Все, что мог узнать Саске прикосновениями – то, что ткань была длинная и тянулась прямо до самого пола. Поспешным движением руки юноша случайно сбросил что-то, и оно довольно знакомым звоном зазвенело внизу. Приложив несколько усилий, Саске наконец смог нашарить пальцами что-то круглое и жесткое на полу. Юноша не смог сдержать довольную улыбку, когда он понял, что это оказалась дорожная сумка с оружием. Свою, такую же, незнакомец у него отобрал. Рука привычно обхватила холодную ручку куная и вцепилась в нее покрепче. Оружие, вот чего не хватало Саске.

Теперь нужно было добраться до двери, что мальчик сделал, не применяя никаких усилий. Каждый последующий шаг был увереннее предыдущего, и быстро пересечь комнату не составило труда. Дверь сдвинулась в сторону. Выйдя из комнаты, юноша тут же выставил перед собой кунай.

Слишком уверенный в своих собственных силах, Саске сделал шаг вперед и… потерял равновесие. Руки взметнулись вверх, ища хоть какую-нибудь опору, но ничего не находили. До мальчика дошло, что сразу за дверью спускалась лестница вниз, но осознание пришло слишком поздно. Он вскрикнул от неожиданности, кунай выскользнул из пальцев, и…

Итачи среагировал молниеносно. Он услышал Саске и в одну секунду оказался вверху лестницы, не давая брату упасть вниз.

Саске не сразу понял, что произошло, и почему он до сих пор стоит на ногах, в то время, как должен уже валяться где-то на полу. Сквозь зашкаливающий адреналин, владеющий всем его телом, он не сразу почувствовал на себе чужие прикосновения. Молодой Учиха вздрогнул и тяжело задышал, осознав, что его обнимают! Чьи-то ладони на его спине крепко прижимали юношу к живому теплу. Саске прислушался к себе, так непривычно было чувствовать близость чужого тела, но настолько… приятно. Он и не мог себе представить, что так изголодался по чужим прикосновениям, за все это время, живя одной только местью, он и не думал, что так приятно ему будет в объятиях чужого человека. Вот именно, ЧУЖОГО!

Саске тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение, и попытался вырваться из сдерживающего его кольца рук. Но незнакомец только крепче прижал его к своей груди, и молодой Учиха теперь мог отчетливо слышать частые удары чужого сердца прямо под своим ухом.

Саске замер, в голове крутились миллионы мыслей, что сейчас с ним может сделать этот человек. Но мужчина, как-то печально выдохнув, лишь ослабил руки, высвобождая Учиху из своих объятий. Саске, вопреки своим попыткам минуту назад, сейчас не отстранился, почувствовав свободу действий, и рука сама собой потянулась к лицу незнакомца.

Итачи опешил от таких действий младшего брата. Рука Саске дотронулась до его шеи, вздрогнула, когда зацепилась там за цепочку, обогнула его подбородок и замерла на щеках, там, где были расположены полосы-шрамы. Секунду казалось, будто Саске не дышал, он поспешным движением поднял руку выше, и поймав пальцами волосы брата, добрался до собирающей их сзади в хвост резинки. Губы Саске дернулись, когда догадка пришла ему на ум, он со всей силы оттолкнул от себя брата и, оказавшись без опоры, чуть было не упал, но вовремя нашел пальцами стену. Крепко держась за нее, мальчик начал медленно отходить назад от человека, который его спас. А точнее, сейчас в голове Саске по отношению к нему звучало только одно определение: убийца.

– И-и-итачи?? – имя было произнесено на грани слуха, но ужас и страх звенели в голосе достаточно отчетливо для того, чтобы у старшего Учихи замерло сердце от боли.

Он немного помедлил с ответом, но смысла скрывать свое присутствие больше уже не видел.

– А ты ожидал, что это будет кто-то другой, – голос Итачи, казалось, полностью вывел младшего из и без того хрупкого равновесия.

– ТЫ??! – рык Саске был полон злости и ненависти, он мгновенно выставил руки перед собой, в бесплодной попытке защититься. – Не подходи!

– Ты решил остановить меня голыми руками, глупый маленький брат? – как-то печально отозвался старший Учиха и сделал шаг по направлению к нему.

– Итачи! Не смей подходить ближе! – Саске дышал, широко открывая рот, а его пальцы била мерная дрожь. – Не подходи, слышишь! Не смей! Почему именно ты? Почему? Ты опять хотел почувствовать себя всесильным? Опять хотел меня унизить? Это же ты был в том лесу, ты убил тех людей!! Я так ненавижу тебя, Итачи! За что? За что? Почему ты сразу меня не убил!!!?

Это была истерика, это точно была истерика, Саске кричал, захлебываясь своими собственными криками, а Итачи с болью смотрел на взорвавшегося словами брата.

Вдруг Саске отлип от стены и тут же вцепился руками в свое лицо. Печать Орочимару, о которой Итачи уже и забыл, как и сам младший, разрослась по его телу, и, когда черные ветки этой странной силы начали приближаться к глазам, Саске закричал. Его пальцы почти вдавились в повязку, и тогда Итачи заволновался всерьёз.

– Что ты делаешь? – старший Учиха оказался совсем рядом, но попытка схватить младшего у него не получилась, тот отшатнулся от него, одной рукой отбив протянутую руку Итачи.

– Я же сказал, не смей! Почему Орочимару забрал глаза у меня, а не у тебя?! Почему такой безжалостный убийца, как ты, не страдает?! Почему?! Это несправедливо!! Почему именно я должен чувствовать эту боль?! Ксо, так же больно, – Саске еще сильнее схватился за свои покалеченные веки и закричал от боли, падая на колени.

– Саске! – маска безэмоциональности полностью слетела с лица Итачи, а в голосе он больше не мог скрывать свое волнение. Старший Учиха мгновенно оказался на коленях рядом с братом и с ужасом заметил стекающую по щеке Саске струйку крови, которая тянулась от покрывшейся красным повязки на глазах.

– Ты сделаешь только хуже! – закричал уже Итачи, силой отцепляя пальцы младшего от лица. – Прекрати это! Хватит!

– Не трогай меня! – почти что шепотом сказал Саске, силы неожиданно покинули его, оставив только все нарастающую боль в глазах, от которой он бы сейчас хотел избавиться хотя бы как угодно!

– Успокойся, – Итачи схватил ослабевшие руки младшего, своей рукой пытаясь дотронуться до его лица, но Саске опять вывернулся из его захвата. И тогда Учиха вынужден был придавить младшего к полу своим весом, поморщившись, словно от собственной боли, когда Саске при этом болезненно охнул. Младший брат тяжело дышал под ним, а по щекам стекали уже несколько струек крови. Половина его лица была покрыта черными ветвями проклятой печати. Итачи с минуту собирался с мыслями, на лице не было видно ни одной эмоции, но сердце стучало с бешеной скоростью.

Эта боль, она было настолько сильной, просто невыносимой, хотелось просто ныть от этих болезненных ощущений в глазах, свернуться калачиком, сжимая кулаки, стонать от страданий, даже наплевав на гордость. Боль не отступала ни на минуту, ни на секунду не отпускала мальчика из своих объятий. Это было невыносимо. Саске захныкал, даже не подумав, как со стороны это выглядело, его уже ничего не волновало: что сейчас с ним будет делать его брат, что он сам собирается делать. Ничего. Оставалась лишь боль. Все о чем мальчик мог думать.

Тяжесть сверху неожиданно исчезла, но двигаться Саске все равно не мог, да и зачем это нужно было делать? Пусть Итачи убьет его, облегчит страдания, он же не настолько безжалостен, чтобы оставить его в живых в таком состоянии?

Брат вернулся совсем быстро, и мальчик ощутил как его руки связывают веревкой.

– Убей меня уже, – сквозь боль прошипел Саске.

Итачи вздрогнул, посмотрев на брата, но сейчас было не до разговоров. Он протянул руки к повязке Саске, на секунду замедлившись. То, что он там мог увидеть, было слишком ужасным, слишком болезненным, но брату нужна была помощь. Прямо сейчас Итачи не мог волноваться о себе, физическая боль Саске была важнее. Поэтому, не задумываясь больше, Итачи развязал повязку мальчика. И пораженно замер. Это было… мучительно… неправильно. Видеть такие страшные увечья на лице брата, почти что ребенка это… Итачи сглотнул, удерживая поступившие к глазам слезы. Он осторожно смочил ватку в растворе, который он только что принес, и едва коснулся ею лица брата, от чего тот дернулся.

– Не двигай головой.

Странно, но Саске послушался его. Итачи аккуратно провел ваткой по щеке Саске, стирая кровь, то же самое сделал и с другой стороны, а потом, заменив вату, стараясь не делать лишних движений положил ее на тот участок, оставшийся вместо глаз мальчика.

– Что это? – подал голос Саске.

– Это должно унять боль на время, – мягко пообещал Итачи и, скрутив бинт, так же осторожно поместил его на веки Саске, крепко завязав сзади.

Сознание Саске медленно померкло, вероятно истерика полностью его вымотала, а отступившая боль смогла допустить его ко сну.

========== Глава седьмая… ==========

«Эта печать, она выжала из него все соки, – печально вздохнул Итачи, видя, как брат медленно расслабляется в его руках, сдаваясь под натиском сна, – нужно избавить Саске от нее.»

Итачи развязал руки брату, немного потирая его запястья в том месте, где грубые веревки оставили едва заметный след. Обездвиживать Саске, когда тот был в таком беспомощном состоянии, было просто неправильным. Но это являлось вынужденной мерой: Итачи сильно переживал, что Саске может навредить себе, и поэтому решил отгородить его от этого.

Старший Учиха бережно поднял брата, стараясь не разбудить его, но Саске спал очень крепко, вымотанный истерикой и действием печати, и поэтому от движений брата только слегка поморщился во сне. Итачи положил Саске на футон и заботливо укрыл одеялом.

Сейчас думать следовало не о печати. Младший брат скоро должен был проснуться, и тогда, вероятно, он начнет задавать вопросы. А Итачи пока не знал, как, не рассказывая всей правды, объяснить Саске, почему его ненавистный брат-убийца спас его и заботился все эти дни. Очередной план Итачи рухнул в пропасть даже до того, как был полностью продуман. И теперь старший Учиха опять находился в сомнениях, как и что ему предпринять, но с другой стороны… он так устал. Устал скрывать свои чувства, устал продумывать все на несколько шагов вперед, устал ошибаться, ведь именно его ошибка стоила младшему брату глаз. Да и Саске сильно вымотали последние события. Он становился более слабым, сломленным потерей своих глаз, более измученным… Это было больно видеть Итачи. В его голове не так давно поселился вопрос: что будет дальше? Сможет ли Саске как раньше ненавидеть брата? Или нестыковки и новые вопросы утихомирят его бездумную ненависть? Ведь Саске не глуп. Далеко не глуп.

В голове Итачи царил полный хаос, мысли вертелись с огромной скоростью, проносились в его сознании, почти не останавливаясь. Юноша не успевал закончить размышление об одном, как тут же начинал думать о другом. Да, он, несомненно, очень устал от всего. Коноха, клан Учиха, старейшины, задание, Акацуки. Его жизнь всегда напоминала какой-то отточенный механизм. С самого детства он выполнял то, что от него требовали. Делал так, как хотели другие. А на свои собственные желания у него просто-напросто не хватало времени. Он всего лишь хотел подольше оставаться рядом с братом, но у него никогда не получалось. Итачи откладывал все на потом, но… совершенно не задумывался, что следующего раза может и не быть. Так и случилось.

А когда он, выполнив задание, сбежал из деревни, то с большим сожалением, оглядываясь назад, осознал, что у них было так мало приятных моментов с братом. Так мало проведённого вместе времени. Так мало хороших воспоминаний, которые больше не смогут пополниться новыми. Ведь Итачи уже никогда не сможет быть тем старшим братом, который подарит улыбку младшему и услышит его заливистый смех. Саске будет улыбаться другим людям, или не будет вовсе. Потому что его жизнь мало чем отличается от жизни Итачи. Такой же отточенный механизм, только подпитанный ненавистью и направленный на достижение одной-единственной цели: убийство старшего брата. То, от чего так сильно оберегал Саске Итачи, случилось. Мало того, старший Учиха сам сотворил такое с младшим братом. Раньше он немного завидовал Саске, у которого было счастливое детство чуть подольше, чем у него самого. Зависть была едва ощутимой: ее перекрывало огромное облегчение и радость за маленького братишку, за то, что тому разрешили побыть еще немного времени ребенком, ощутить всю прелесть детского мира без забот и интриг взрослых, без обязательств и заданий. Саске хотел побыстрее стать шиноби, а Итачи наоборот желал, чтобы младший брат пока еще оставался ребенком.

Но он сам же разрушил детство Саске, безжалостно кинув его во взрослую жизнь. Иного выхода не было. Итачи боялся оставить брата одного с его еще детскими взглядами и доверчивыми глазами, ведь кто-либо мог этим воспользоваться, и тогда все, чего пытался добиться Итачи, потеряло бы смысл. Он долго искал выход, что ему нужно устроить такого, чтобы своим уходом сделать брата сильнее, что ему нужно предпринять, чтобы брат смог выжить один в этом мире. На тот момент, поселить в сердце Саске ненависть, казалось единственно верным решением, но…

Итачи тяжело вздохнул. Младшего брата снова начинали одолевать кошмары, даже не дав ему и нескольких часов отдыха.

Дыхание Саске стало ускоряться. Он заворочался в постели, задвигал головой, как будто пытаясь избавиться от накрывшего его кошмара, и чуть слышно вскрикнул. Сердце Итачи сжалось от это вскрика, но юноша продолжал оставаться на месте. Он сомневался, подходить к брату или нет. Старший Учиха никогда не сомневался: когда поступал в Анбу, по приказу отца, когда соглашался шпионить за семьей, даже когда получил приказ уничтожить клан Учиха. Он тогда был сломлен этим известием, неизбежностью гибели его семьи, много рассуждал, пытался решиться, уничтожив в себе все человеческое, корил себя и тысячу раз просил у всех прощения, но… не сомневался. Он был так воспитан. Ведь сомнения – это слабость шиноби. Они могут стать непоправимой ошибкой, которая будет стоить ниндзя жизни. Он никогда не должен сомневаться. Убьешь ты или убьют тебя – вот такой закон шиноби. Итачи слишком рано его уяснил.