Текст книги "Архисложные отношения (СИ)"
Автор книги: Эриссу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Нынешняя погода в Нью-Йорке удивительно не радует, поэтому я решила, что немного солнца не повредит, иначе бы я давно увидела ваше объявление. Что у вас опять случилось такого, что вы так рьяно принялись меня искать?
Алек, что с ним? – выпалила Изабель. – Почему он начал умирать? Что вы с ним сделали?!
Умирать? – не поняла Леона. – Тогда это мой вопрос к вам, так как у меня мальчик был абсолютно здоров.
Он и сейчас здоров, – глухо заговорил маг. – Здоровее некуда. И бесчувственнее. Полагаю, что эти два состояния как-то связаны? В одну минуту он жив, а в следующую секунду – похож на труп недельной давности. Холодный, окоченевший труп. Несколько крепких пощечин помогают его разбудить, но последний раз занял почти пять минут на это. А когда он в сознании… Ему наплевать на все и всех, кроме Макса. В нем нет тепла, любви, внимания, доброты, сострадания – всего того, что составляло саму суть Александра.
Оу… – в янтарных глазах гостьи плеснуло понимание.
Нам нужны ответы, а не ваше «Оу», – прищурила глаза Мариза.
На такую откровенную грубость покачали головой все.
Я просто не думала, что Александр распорядится моим подарком ТАК, – потерла переносицу Леона.
Я за восемьсот лет жизни ни разу не слышал не о чем подобном, – отрицательно покачал головой Бейн.
Колдун, не хочу тебя оскорбить, но я живу на один нолик дольше, соответственно, что знаю и помню я намного больше, – повела рукой волшебница. Потребовалось несколько секунд прежде, чем все сообразили, что значит ее выражение «на один нолик дольше».
И что теперь? Он навсегда останется таким мудаком? – растерялся Саймон.
Для того, чтобы вы поняли всю серьезность ситуации, нужно, чтобы вы знали предысторию возникновения самой расы Сумеречных Охотников, – постучала себя по губам волшебница, изучающее глядя на людей перед собой.
Светлый ангел Разиэль откликнулся на мольбы рыцаря Джонатана, ставшего первым Сумеречным Охотником. Из рук ангела он получил новое имя, и Орудия Смерти: Чашу и Клинок.
Это все? – приподняла четко очерченные брови Леона. – Несколько скупых строчек? И никакого объяснения? Люди! Как же вы любите забывать собственную историю ради собственного самолюбия и гордыни!
Скажешь, что было не так? – саркастично поджала губы Мариза.
Это просто невероятно, – поднявшись на ноги, заходила по комнате Леона. – Настолько исказить собственную историю, а потом удивляться, почему все идет наперекосяк. Демоны приходили в этот мир всегда. Их вполне успешно били. Били маги, которые, вот представьте себе! Рождались и до Разиэля. Били люди, которые, ну надо же! Рождались со способностями и до Разиэля. Ах, да! Джонатан призвал Разиэля за несколько столетий до того, как вообще возникла идея христианства. Призвал тогда, когда положение стало действительно угрожающим. И нет, магом он не был. Просто человек, потерявший любимую и отчаявшийся настолько, что воззвал к Высшим Силам и получил ответ.
А при чем тут история? – нахмурился Джейс. – Это и так все знают. И при чем тут Алек?
Н-да? – от пристального взгляда захотелось спрятаться куда-нибудь подальше и поглубже.
Причина, по которой Разиэль выбрал именно людей, проста. Только они были свободны. В своем выборе, в своей воле. Дети Луны, Дети Природы, Дети Ночи, Дети Магии – так, или иначе, но все эти расы были не свободны. И только люди были полностью независимы. Только они могли принять мощь ангельской крови и не сгореть. Поначалу все шло именно так, как должно было быть. Но потом появилась эта религия стадного бога, и все пошло под откос. Вместо того, чтобы слушать свои инстинкты и зов крови, Охотники стали слушать тех, у кого был хорошо подвешен язык и жажда власти перевешивала долг.
Что за бред! – поднялась на ноги Мариза.
Это не бред, – устало покачала головой Леона, снова садясь на свой наколдованный стул. – Чтобы там не говорила Библия, ангелы – не бесполы. Хотя в основной своей массе бесчувственны. Разиэль был исключением. Жаркий, страстный, отзывчивый, сострадающий – именно поэтому он и откликнулся на тот зов. Потому что он умел чувствовать. И эту же способность он влил в жилы Охотников. Но со временем вы застыли, как и остальные ангелы, стали столь же равнодушны и жестоки. В первую очередь – к самим себе. Ваш Алек привлек к себе мое внимание не своей красотой, которая бесспорна. А тем, насколько он был похож на первых Охотников.
Они что, были такими же… отмороженными? – поразился Саймон.
Нет. Они были другими. Не такими плоскими и убогими, как нынешние. Алая смертная кровь, когда Смерть может прийти за тобой в любой момент, смешанная с сияющей ангельской кровью – откуда, по-вашему, все легенды о древних героях? Эта кипящая смесь была способна сотворить невозможное.
Например, умереть от разбитого сердца? – первым понял все Магнус.
Даже умереть от разбитого сердца, – печально улыбнулась волшебница. – Алек угасал на глазах, и все мое мастерство, знание и сила были бессильны. У меня оставалось лишь одно средство. Оно было забыто еще во времена твоей юности, поэтому ты никак не мог знать о нем. Несколько капель – и тревоги уходят, оставляя тебя в блаженном покое. Алек строго соблюдал дозировку, но однажды он вернулся с охоты в невменяемом состоянии. Настолько, что я отдала ему весь флакон. Пожалела о своем действии я уже наутро, но... поворачивать время вспять не способна даже я.
Он что, выпил его полностью? – ужаснулась Изабель.
Судя по вашему рассказу, именно это он и сделал.
Так, ладно. Историю на ночь нам рассказали, последствиями необдуманных решений – напугали. А делать-то теперь – что? – Джейс взлохматил свою шевелюру.
Не знаю, – развела руками Леона. – Действительно – не знаю. За всю свою жизнь я ни разу не сталкивалась с такими последствиями сама, поэтому могу только рассказать легенду своего детства. Тот, кто выпьет снадобье полностью, станет ни живым, ни мертвым. Ни плохим, ни хорошим. Пройдет три луны, и прежде, чем взойдет четвертая, его должно отогреть, чтоб разбился сковавший нутро лед, и вновь побежала по жилам алая кровь. Или остаться ему мертвым. У тебя осталось мало времени, маг, до его четвертого полнолуния. Это все, что я могу тебе сказать.
Били – от слова «бить».
========== Часть 9. ==========
Родные настолько рьяно принялись исполнять данный им совет, что уже на третьи сутки Алек стал от них прятаться. Магнус старался действовать тоньше, но и он не знал, что делать. «Отогреть»… Как? Каким образом? Провести по всем памятным им местам уже в который раз после возвращения Лайтвуда из мертвых? Рассказать на десятый раз все их личные шутки и мелочи? Залюбить до потери пульса? С последним как раз могло возникнуть препятствие. Магнус помнил, как отзывался на его ласки его ангел, как он вздыхал, как распахивал глаза или зажмуривал их, как прикусывал губы и выгибался ему навстречу… После возвращения… это был чужой человек. Он с удовольствием отзывался на ласки, но вот его глаза – они смотрели холодно и равнодушно даже на пике удовольствия. В последние разы Бейн поймал себя на том, что стремится причинить хотя бы физическую боль, пытаясь увидеть тень былого. Макс? Магнус сам себе отгрыз бы руку, превентивно, мелькни у него просто мысль о причинении вреда этому маленькому чуду.
Катарина, Рафаэль, Саймон, Джейс, Клэри, Лидия, Мариза и Роберт, Изабель… Тренировки, охота, вечеринка, драка, оскорбление, задушевный разговор, нотация – если ему надоедало, Алек мог просто встать и уйти, не обращая внимания на спутников и собеседников.
И пусть все знали, чего ожидать, для Магнуса это все равно стало неожиданностью. Он просто вышел, чтобы хотя бы на минуту избавиться от той атмосферы безнадежности, что теперь царила там, где до сих пор слышалось эхо смеха и нежных слов. Просто вышел. А когда вернулся – Александр был уже мертв.
Сидя на краю постели, Магнус оцепенело рассматривал нефилима. С трудом подняв руку, он ударил Алека по щеке. Потом еще раз. И еще. А потом просто сгорбился рядом. В голове было пусто. Пусто было на сердце и в душе. В какой-то момент перед глазами возникла картинка старой, заброшенной комнаты, где на полу и мебели лежал настолько толстый слой пыли, что сами очертания предметов уже угадывались с трудом. И в этой пыли не было видно ни одного следа. Качнувшись, Магнус забрался в постель, с трудом перетянул тяжелое, застывшее тело к себе на колени и снова застыл. Дрожащими пальцами зарылся в шелк черных растрепанных волос и стал медленно приглаживать их.
В окно тихо начал барабанить мелкий дождь, раз уж у самого мага не нашлось слез оплакать потерянное. Любовь, надежду, веру, возможность, смерть, бессмертие, самого себя. «Что, если бы?» и «Никогда». Вслушиваясь в мерный стук капель, Магнус впервые в жизни задумался – а ради чего? Ради чего он так цепляется за свое бессмертие? Что его ждет? Еще через восемьсот лет? Через тысячу? Через восемь тысяч? Из века век, из тысячелетия в тысячелетие строить из себя вечно юного мага, озабоченного только поиском нового коктейля и партнера по постели, который не вызовет скуку уже при втором взгляде. Однажды понять, что таким, как он – любовь противопоказана. Бессмертные не умеют любить, потому что они не понимают ценности времени, не наслаждаются каждым мигом отпущенной вечности. Не умеют чувствовать так, как те, кого пренебрежительно зовут смертными.
Этого он для себя хочет?
Или может, оборвать свое существование теперь? Уйти вслед за своим ангелом туда, куда уходя все души с надеждой, что однажды они вновь встретятся на круге перерождений, и узнают друг друга. И на этот раз смогут быть вместе…
Заманчиво… Боги и демоны, как же заманчиво!
Но… Но если он это сделает, то кто воспитает их сына? Маленькое беззащитное перед холодом этого мира создание? Кто? Катарина? Рафаэль? Магичка и вампир, которые расскажут Максу лишь то, что знают сами. О маге, любившем блестки, вечеринки, яркие одежки, алкоголь и нефилима. Бросившем на произвол судьбы младенца, ради которого его второй отец рискнул всем.
И о Александре Лайтвуде. Высокомерном Сумеречном Охотнике, презиравшем Нежить, к которой относился и его маленький сын настолько, что предпочел умереть, лишь бы больше не иметь с ними дела.
А может, Конклав? О, да! Эти воспитают! Они сполна отыграются на ребенке, которого не должно существовать в природе! Они с удовольствием испачкают саму память о родителях, извратят всю историю, и взрастят ненависть там, где должны жить лишь радость и вера в то, что его любят именно таким.
И уж вряд ли хоть кто-то расскажет, каким смешным и трогательным был Александр при первой встрече. Как легко он краснел даже от взгляда и терялся от самых невинных намеков. Сколько чести и доброты было в этом исключении среди Сумеречных Охотников. Как крепко, преданно и беззаветно он умел любить. Безоглядно верить. Искренне наслаждаться каждым мгновением радости. Беспечно доверять свое сердце целиком и полностью. Как упорно добивался своей цели. Как он был готов на все, лишь бы сохранить одну маленькую драгоценную жизнь…
Дождь перестал стучать в окно, тучи разошлись, и стала видна светлеющая на востоке полоска неба. Ночь закончилась, наступал рассвет. Новый день, который они встретят уже без Александра…
Глядя в окно, Магнус продолжал гладить прохладные черные пряди, не замечая, как по щекам катятся горячие слезы и капают на широкую неподвижную грудь. Вот показались первые лучи солнца над крышами, вот они скользнули через незанавешенное окно и щедрым золотом очертили две фигуры. Зажмурившись, и блестя каплями слез на кончиках ресниц, Магнус не увидел, как по несмятому покрывалу раскинулись два сияющих распахнутых крыла, почти сразу будто бы втянувшиеся в широкую спину, но зато прекрасно ощутил, как сомневаясь, под ладонью дрогнула неподвижная до того грудь. Дрогнула, потеплела, а потом под ладонью раздался сначала мерный стук, и Александр сделал глубокий вздох.
Ал..Александр? – почти беззвучно позвал по имени Магнус.
Магнус? – сонно улыбнулся ему в ответ нефилим. Той самой, уже почти забытой улыбкой из прошлой жизни, когда предательство и смерть еще не встали у них на пороге. – Магнус?
От сонного тепла не осталось и следа, зато вовсю начала плескаться тревога.
Магнус, ты что – плачешь? Что случилось? Что-то болит? Макс?! Что-то с Максом? У тебя что-то случилось?! Или с Иззи? Магнус, да не молчи же ты! Проклятье! Так, сиди, я сейчас вызову Катарину, только не уходи никуда, ладно?
Ответом ему послужил громкий смех. Звонкий, искренний, наполненный таким количеством чувств, что Алек недоуменно застыл на одной ноге, так и не засунув вторую в наспех подобранные брюки.
Все хорошо. Ты просто не представляешь себе, насколько все хорошо, Александр! Честно. Я плачу, потому что мне хорошо. Это слезы счастья, поверь мне, ангелочек… Это слезы счастья…
В таком городе, как Нью-Йорк, много кто встречает рассветы. Встречает их по-разному. Кто-то на пробежке, кто-то – на работе. А кто-то – у окна.
Заглядывая в это окно, солнечные лучи были куда более осторожны. Особенно, когда они высветили неподвижную фигуру, сидящую чуть сбоку и наблюдающую за тем, как пробуждается навстречу новому дню жизнь. Сначала высветлилась чашка, полная терпкого травяного отвара. Затем такие обманчиво хрупкие запястья, отнявшие жизней больше, чем некоторые императоры. Вспыхнув искрами в густой каштановой волне распущенных локонов, вызолотив кончики ресниц, рассветные лучи заглянули в янтарные глаза, впервые за долгие тысячелетия осветив их до самого донышка.
Ощутив, как дрогнул мир, отзываясь на волшебство жизни, очень старая магичка чуть улыбнулась.
Они всего лишь заплутавшие во тьме дети, которых оставили одних на перепутье тысячи дорог. Они прошли многие из них, на некоторых они упали, на каких-то – разбили себе коленки. Им всего-то и надо было, что просто указать дорогу. Дальше они пойдут по ней сами. Думаю, что этот мальчик-маг, осознавший истинный смысл бессмертия, и юный нефилим, которому еще только предстоит понять, что крылья не даются просто так, будут очень ярким указателем. Похож... Как же он похож на тебя, Разиэль… Ты и он, почти, как отец и сын…
Склонив голову к своему плечу, женщина потерлась о нее щекой, как если бы там лежала мужская рука. Улыбнувшись чуть шире, она подставила ладонь, на которую из воздуха беззвучно спланировало невесомое перышко, сияющее Истинным Светом.
Теперь до нашей встречи осталось совсем недолго…
