Текст книги "Там, где жар (ЛП)"

Автор книги: Erin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Пора домой, вот что. Я не усну, пока не проблююсь ещё раз, а блевать я буду дома. И никогда, никогда в жизни больше не буду испытывать таких чувств к кому-то.

Блядский, гребаный Брайан Кинни.

Я выбираюсь на улицу. Где я – понятно, просто нужно найти станцию метро нужной линии. Мне нужна 9-я или N? Черт… Я озираюсь, пытаясь понять, куда идти, и вижу его. Он стоит в полуквартале от меня, курит, прислонившись к машине. По виду взбешен страшно. Я не пойду в его сторону. Не пойду. Ну его в жопу. Не нужно было меня ждать, я не маленький. Я в состоянии сам сходить в клуб и вернуться домой.

Я прохожу немного туда, где стоит Брайан. Просто ноги как-то сами идут. Останавливаюсь под фонарем на другой стороне улицы, прислоняюсь к столбу. Мне нужно отдышаться, почему-то тяжело дышать.

Он смотрит на меня через четыре полосы дороги. Движения нет, даже в этом городе для него сейчас слишком поздно. Наши взгляды встречаются, мы стоим и молчим.

– И куда ты шел? – спрашивает он достаточно громко, чтобы я услышал.

– Да никуда, в общем…

Он бросает и растирает сигарету каблуком туфель, которые дороже, чем весь мой гардероб.

– Я могу это изменить, – он указывает на свою машину, и я перехожу дорогу. Мы едем к нему в полной тишине.

А потом идем два квартала от его гаража до подъезда – тоже молча. И три пролета лестницы до его двери.

Сейчас мы тоже не говорим.

Брайан раздевается, чистит зубы и ложится в постель, даже не взглянув на меня. А я стою, полностью одетый, в дверях, и чего-то жду. Приглашения? Не знаю даже. Что, я думал, произойдет?

Но он ждал меня. Это кое-что значит.

Думаю, значит. Выскочил из комнаты отдыха, но остался меня ждать. Значит, в какой-то момент он подумал: “Я не должен его бросать” или “Я хочу, чтобы мы вместе вернулись домой”, или даже “Если он сегодня умрет, это не будет прикольно”. Он подумал что-то. Он подумал обо мне. Не скажу, конечно, что это очень много. Не скажу даже, что этого достаточно. Но это кое-что.

– Иди сюда, – устало говорит он и отбрасывает краешек одеяла.

Я раздеваюсь и забираюсь в постель. Конечно, если я желаю себе добра, то стоило бы уйти. Но я не могу. Мое тело не в силах отказаться от его близости. Оно жаждет её. С тех пор, как оно узнало о существовании Брайана, оно не согласно ни на что другое… ни на что меньшее.

Когда я ложусь, Брайан поворачивается ко мне, целует меня в грудь, наваливается сверху. Похоже, он не злится. Он, может быть, просто… не, не знаю. Может, его тоже бесит, что он ко мне что-то чувствует. Вряд ли он признается, что влюблен. Даже мне страшновато упоминать слово на букву Л. Но глубоко внутри, я думаю, он понимает, все не просто так. Не просто трах.

Уже поздно, и я устал от всех этих драматических перипетий, но секс – это слишком заманчиво, чтобы упустить такую возможность.

У меня встает через три секунды, едва только он начинает меня поглаживать. А потом целует – глубоко, влажно, жадно. Я бы мог даже подумать, что он извиняется. Или, по крайней мере, пытается сказать мне что-то. Он обеими руками подхватывает меня под задницу и перекатывается на спину. Укладывает меня на себе поудобнее и начинает легонько двигать бедрами. Мы потираемся друг о друга, жесткие, напряженные члены прижаты к животам. Я издаю стон, когда он толкается и касается ободка головки – именно так, как нужно. Он поглаживает мою задницу длинными сильными пальцами, потом позволяет паре из них проскользнуть внутрь. Мне приходится оторваться от его губ, чтобы сделать глубокий вдох.

Никто не должен испытывать такой тяги к другому человеку. Это смертельно.

Я прикусываю его нижнюю губу и начинаю толкаться резче, а его пальцы скользят по краям ануса, только дразнят. Я с силой толкаюсь назад, пытаясь насадиться, но Брайан только тихо смеется. А потом втыкает один палец так глубоко, что я резко втягиваю воздух и вцепляюсь зубами ему в шею. Он кусает меня тоже, просовывает второй палец и трахает меня ими, а я скулю ему в шею и толкаюсь, пытаясь ускориться. Жадно, настырно, стирая кожу. От того, как он потирает мою простату, я вот-вот кончу, поэтому я заставляю себя замедлиться, а потом и вовсе убираю от себя его руки. Завожу их ему за голову, прижимаю к постели и приподнимаюсь, чтобы увидеть лицо. Просто смотрю в него, с минуту. Брайан удивлен, пытается вырвать руки, я надавливаю всем весом, удерживая его так. Когда он понимает, что я серьезно настроен и не собираюсь отпускать, он качает головой:

– Маленькие мальчики должны знать свое место, – шепчет он и тянется поцеловать меня.

Наши языки соприкасаются, свиваются, поцелуй становится все более жадным. И в тот момент, когда я отвлекаюсь от удерживания рук Брайана, он ловко переворачивает меня на спину и прижимает к матрасу. Глаза горят торжеством. Удерживая мои запястья, он наклоняется надо мной и просто дышит, обжигая кожу лица и шею, я почти всхлипываю, а он тянется одной рукой к ящику и находит в нем алый шелковый шарф.

Я никогда раньше не видел у Брайана такой улыбки, как сейчас.

Он оседлывает мои бедра и ловко пропускает шарф через поперечины изголовья, а потом оборачивает концы вокруг каждой из моих рук, завязывает, проверяет, надежно ли я закреплен, и начинает целовать мое тело, спускаясь все ниже. Я едва сознание не теряю от понимания, что он меня сейчас трахнет связанным. Никто меня раньше не связывал. Бойфренд предлагал, я отказался. Не знаю даже, почему, просто не хотелось. А Брайан… Брайану я бы даже в слинг меня уложить позволил. При том, что слинги меня пугают.

Когда его язык касается кончика моего члена, я начинаю яростно пытаться освободить руки – я хочу касаться его волос, его кожи, умираю, как хочу. Я извиваюсь, выкручивая запястья, дергаю и тяну скользкий шелк, чтобы высвободиться.

Невозможно не касаться его, это мучительно. И это заводит так, как ничто и никогда в жизни не заводило.

========== Часть 7 ==========

Он медленно посасывает мой член какое-то время, дожидается, когда я начну нетерпеливо скулить, а потом его язык скользит ниже, пробираясь между ягодицами. Когда он касается ануса, я подскакиваю.

– Нет! – умоляю я, в смысле, “да”, конечно.

Его язык проскальзывает внутрь. Он забрасывает мои ноги себе на плечи, разводит руками ягодицы пошире и поднимает голову, смотрит на меня. Смотрит до тех пор, пока я не начинаю нетерпеливо ерзать, тогда наклоняется снова. Он лижет меня так, словно делает римминг последний раз в жизни – досконально, ненасытно. Я толкаюсь ему навстречу, перебиваю свои же стоны криками, что-то про “развяжи меня немедленно, гребаный мудак, иначе я тебя убью нахрен”. Мышцы плеч болят от попыток вывернуться, кожа запястий начинает гореть и саднить там, где трется о шарф.

– Господи, да трахни меня уже, – умоляю я.

Он позволяет своему языку ещё несколько раз скользнуть в меня, и только тогда садится и тянется за презервативом. Надевает его и вклинивается между моих ног, которые все так же лежат лодыжками у него на плечах, упирается в меня кончиком члена.

– Готов?

Ах ты сука. Я резко, рывком обеих ног вгоняю его в себя до половины. Брайан смеется и наваливается на меня, входя до конца. Без смазки ощущение такое, что слезы выступают на глазах, и я закрываю их, наслаждаясь болью и мельтешением цветных пятен на изнанке век. Я позволяю Брайану быть главным, запрокидываю голову и сосредотачиваюсь на скольжении шелка по моим запястьям. Я двигаю ими, чтобы оценить, есть ли у меня свобода маневра, прикидываю, как высоко получится поднять руки. А потом перехватываю шарф у изголовья, использую свою привязь как опору, подтягиваюсь и прогибаюсь так, что моя задница отрывается от кровати, и член проскальзывает в меня ещё глубже.

– Ебааать, – выдавливает Брайан, его глаза распахиваются. Он смотрит на меня, дрожащего от напряжения и мокрого от пота, его движения становятся жестче и быстрее, а я начинаю чувствовать нарастающий жар гораздо раньше обычного. Мы оба задыхаемся от взятого темпа, рычим и изо всех сил стараемся не отводить взгляда друг от друга. Через каждые несколько толчков я повторяю фокус и вскидываю бедра, заставляя его войти до упора, и каждый раз его глаза распахиваются от удивления, что можно продвинуться ещё немного глубже. Он жестко вцепляется мне в плечи, гладит пальцами шелк на моих запястьях, пробирается под него, трогает кожу там, где она уже саднит, а потом обеими руками хватается за изголовье кровати, приподнимается и ударяется в меня так, что у меня дыхание отшибает. Это почти слишком, я зажмуриваюсь, голова идет кругом от нехватки кислорода и приближающегося оргазма, мне трудно оставаться в сознании, а Брайан дышит коротко и рвано, роняет голову мне на грудь и кончает с громким стоном. Его пальцы успевают только скользнуть по головке моего члена, как я срываюсь следом.

Отдышавшись, он плавно выходит и откидывается на спину. Его глаза так и закрыты, использованный презерватив в расслабленных пальцах левой руки. Я вижу красные пятна на его идеальной коже, словно её опалило жаром. Промокшие от пота волосы прилипли ко лбу, мышцы бедер подрагивают от пережитого напряжения. Он так красив…

Очень долго мы просто лежим в тишине, ни единого звука, кроме дыхания. Перед тем, как уснуть, я легонько пихаю его коленом в бок, намекая, что меня надо бы развязать. Брайан открывает глаза и смотрит на меня. Я шевелю руками, делая намек прозрачней. Он с улыбкой садится и снимает с меня шарф. Я растираю запястья – им досталось. Брайан внимательно за мной следит, его явно напрягает, что уже начинают проявляться синяки. Он берет сначала одну мою руку, потом другую, подносит к губам, мягко обводит отметины языком, дотошно рассматривает. Потом вздыхает, поднимает на меня взгляд:

– Ты как?

– Все нормально, – киваю я. И улыбаюсь.

Он тоже кивает, встает и уходит в ванную, причем закрывает за собой дверь. А я лежу и думаю, чем он там занимается? Мочится, да и все? Опять зубы чистит? Смотрит на себя в зеркало и размышляет, как его угораздило втюхаться в парня, которого должен был просто взять на работу в художественный отдел? От последнего варианта я улыбаюсь. Именно этим он и занят. И знаю, что он втюхался. Может, это пока ещё не любовь, и может, не так сильно, как я, но это так.

Когда Брайан возвращается в постель, от него пахнет мятой, а в руке тюбик с какой-то мазью. Он садится рядом, снова берет меня за руку и начинает смазывать запястья белым кремом со свежим запахом. Он делает это легкими плавными движениями, стараясь не причинить мне боли, но и не пропустить ничего. От этой нежности у меня сжимается сердце.

Закончив, он относит тюбик, моет руки, но дверь уже не закрывает. А потом гасит свет и ложится рядом. Когда его дыхание выравнивается, я придвигаюсь к нему чуть ближе, поворачиваю голову, почти касаюсь носом его плеча, а ещё чувствую тепло его тела и слышу, как стучит его сердце. Я закрываю глаза.

Всю ночь мне снится, как я лечу.

Два месяца спустя

POV Брайан

Перед тем, как вернуться в кровать, я бросаю взгляд на часы. Пришлось сходить в туалет, пива вчера выпил очень много, что для меня необычно. Без шести шесть. Надо бы идти в душ, чтобы пораньше приехать на работу. Пятницы – паршивые дни, все торопятся доделать работу в последние минуты, и конечно же, каждую хуйню надо согласовать со мной. Заканчивается тем, что я сижу на работе допоздна, а потом приходится ехать в бар, чтобы расслабиться. Немного выпить, немного потрахаться – ну, несколько часиков, может. А перед рассветом рухнуть в постель. Так было, пока у меня имелось хоть какое-то подобие контроля над моей гребаной жизнью. А что теперь? То я распиваю на двоих бутылку красного в угловой кабинке какого-то беспонтового ресторанчика и участвую в эротических, блядь, игрищах под столом; то ещё хуже – обжимаюсь, как подросток, на задних рядах задрипанных театриков. Ну признаю, нравится мне, как у него от вина розовеют щеки, и как он дрожит от волнения, когда думает, что его могут застукать за взаимной дрочкой в зрительном зале. Но что за хуйня творится вообще? Откуда это взялось?

А источник этой локальной катастрофы лежит на моей постели мордой в подушку, сытенько похрапывает. Я его трижды трахнул после возвращения домой из какого-то нового клуба, который ему приспичило посетить. Протанцевал, сука вредная, всю ночь с каким-то мальчиком-латиносом в узеньких джинсах, пока я не уволок его домой за торчащий колом член. Он, блядь, тащится, когда я завожусь, становится так собой доволен. А сейчас он спит, все маски сброшены. И он так похож на ангела, что делается не по себе.

Иногда я смотрю на его юное, без единой морщинки лицо и подростковую фигурку, и невольно ежусь от понимания нашей разницы в возрасте. Дело даже не в цифрах, дело в жизненном опыте. Он бросает какое-нибудь замечание про свою гребаную учебу в колледже или школе, а я понимаю – мы вели совершенно разную жизнь и в разных десятилетиях. Блядь, все, в кровать я уже точно не хочу.

Иду в душ, включаю воду погорячее и позволяю воде унести меня мысленно совсем в другие края.

Я дрочу медленно и плавно, думая о чем угодно, только не о нем.

Тридцать минут спустя я застегиваю запонки, и одна падает на паркет. Джастин просыпается.

– Пора? – бормочет он, потягиваясь. Я смотрю на него в зеркало над плечом моего отражения. Простыня соскальзывает, обнажая его грудь… живот… член. Он ногами сбивает простыню с себя. Как-то чересчур он тут обжился, как у себя дома. Почесывает живот, гладит стояк, снова потягивается, разворачивается, чтобы взглянуть на часы. И когда понимает, сколько времени, возвращается взглядом ко мне.

– Даже для тебя рановато, – он выбирается из постели.

– Вообще-то нет, – бурчу я. Нашелся тут знаток моего распорядка.

– Ещё даже не семь, – по дороге в ванную он оглаживает ладонью мою спину, и у меня в груди что-то вскипает и подступает к горлу. Тепло, напряжение, злость. Я не отбиваю его руку, когда он меня касается. Это так привычно, так знакомо.

Я бросаюсь из ванной, раздраженно топая, хватаю ключи и бумажник. Он нагоняет меня в коридоре, я не успеваю уйти в кухню.

– Что случилось? – у него такие широко открытые невинные глаза, что это просто бесит.

– Ничего, – я знаю, прозвучало раздраженно. Я выхожу из комнаты и захлопываю за собой дверь собственной квартиры.

***

Я сижу на селекторном совещании, когда приходит е-мейл.

“Ты как? Что случилось-то? Мне показалось, ты утром не в себе был. Планы на вечер в силе? Дж.”

Теоретически, в общении ничего плохого нет. Ну а что такого? Сотрудник художественного отдела, которого я, так уж вышло, регулярно трахаю, спрашивает, как у меня дела.

Но я был твердо намерен обидеться.

Не в себе, послушайте его. Никаких, нахуй, не в себе не было! Меня выбешивает, что я уже забыл, когда спокойно просыпался в своей собственной квартире так, как я люблю – в одиночестве!

“Если бы не приходилось делать работу за некомпетентных сотрудников, было бы вообще отлично. Вечером занят.” – отвечаю я.

Сворачиваю совещание, обнаруживаю шесть голосовых сообщений, тут же вижу новое письмо в почте. Заебало это чертово треньканье уведомлений! Убил бы. Особенно отправителя именно этого письма!

“Я думал, мы сегодня пойдем в тот новый итальянский ресторан. Если что-то изменилось, давай в другой раз. Просто держи меня в курсе. Дж.”

Вроде бы все невинно, мы говорили о том, чтобы пойти в этот ресторан. Мы каждую пятницу что-то планируем. Тихие ужины на двоих, дома в постельке до полуночи. Ладно, ебля отличная, я не против, но что это, блядь, за жизнь? Я что тут, женатик? Господи боже, да я не помню даже, когда я в последний раз надирался и трахался часиков до четырех! Такого не было уже несколько месяцев!

Я выждал часик, только тогда ответил.

“Кое-какие дела, увидимся в понедельник”

Наверняка я ухмылялся, когда отправлял это письмо.

Ровно через две секунды дверь моего кабинета распахивается. У Джастина от бешенства горит лицо, глаза готовы дыры прожечь. Я на всякий случай откидываюсь в кресле, сохраняю на компьютере проект, над которым работал все утро, и готовлюсь для отпора – сейчас на меня неминуемо обрушится град нытья и жалоб.

Джастин тихо закрывает дверь, проходит к моему столу и садится на один из стульев перед ним. Поправляет рубашку, смотрит на часы. Гаденыш сегодня расчетлив. Научился держать свои эмоции в узде. Я испытываю какую-то даже гордость за него.

– Слушай сюда, мудак хренов, – он говорит размеренным низким голосом и смотрит, чуть прищурившись. – Я не собираюсь начинать снова эти игры. Повзрослей уже нахуй. Я вообще думал, что это пройденный этап.

Я откидываюсь на кресле ещё ниже, закидываю руки за голову. Моё расслабленное равнодушие его выбешивает.

– И какой же это у нас пройденный этап?

Если он вообразил, что я буду биться за своё право провести выходные без женушки, то не пошел бы он на хуй. На чей угодно, лишь бы не на мой. И не я на его… Хотя это и было-то всего пару раз. Не суть.

– Я серьезно, Брайан, – он встает и начинает прохаживаться по моему кабинету, смотрит на открытые жалюзи окна, смежного с художественным отделом. Дизайнеры, там сидящие, старательно делают вид, что ничего не видят и не слышат. Некоторые мои сотрудники не хотят терять работу.

Джастин, наконец, подходит к моему столу, наваливается на стеклянный край бедрами, упирается руками.

– Если тебе хочется снова играть в эти игры – окей, играй, я не могу тебе запретить. Давай, блядь, беги и прячься! Отталкивай меня в очередной раз. Но я больше не стану ждать, когда ты явишься обратно. Я устал мириться со всей этой еботней, Брайан. Раз в месяц у тебя ни с того ни с сего начинается зуд – аааа, поймали, загнали в угол! Мы оба знаем, это полная хуйня. Ты в любой момент можешь уйти, я тебя не держу и не могу удержать. Я ничего тебе не запрещаю – делай что хочешь и когда хочешь. Я не прошу ничего, кроме правды. Если ты хочешь провести выходные в одиночестве – отлично. Тебе надо обдолбаться и трахнуть шеренгу парней, чтобы почувствовать себя свободной и независимой блядью, которая ни перед кем не отчитывается? Не вопрос. Но даже думать не смей выкручивать все так, будто это я что-то плохое делаю. Нехрен наказывать меня за свои проблемы!

Он разворачивается, чтобы уйти, но едва он доходит до двери, я нахожу в себе силы произнести:

– Джастин.

Не выпуская дверную ручку, он оборачивается, смотрит мне в глаза.

– Что?

Я сижу молча, не зная, как за это взяться. Это ведь не первый раз, когда он мне такое предъявляет. Но первый, когда я не вышвыриваю его за это из комнаты. Впервые он уходит сам. И у меня ощущение некой неправильности.

Я смотрю на него, облизываю губы.

Минуты проходят в тишине.

Наконец, он качает головой и распахивает дверь.

– Позвони мне, когда поймешь, наконец, чего ты хочешь. Я не могу любить за двоих.

Дверь захлопывается, от тишины у меня звенит в ушах.

Что он сказал?

POV Джастин

Мы с Брайаном разговариваем только в случае крайней необходимости. Я работаю на него и до конца рабочего дня избегать его нереально. Мы сидим рядом на встречах, переписываемся по электронке, он заверяет или заворачивает мою работу. Но и только. Я был бы последним лжецом, если бы утверждал, что мое сердце не сжимается каждый раз, когда он выходит из комнаты. Я смотрю ему в затылок, как брошенный щеночек, но напоминаю себе, что сам выбрал этот путь.

Я поставил Брайану ультиматум.

И я действительно думал, что этот этап мы миновали. Тем утром в прошлом месяце я был искренне шокирован, когда увидел перед собой прежнего Брайана. Видимо, люди не меняются. И я, наверное, догадывался об этом. Но мне хотелось, просто хотелось, чтобы Брайан нашел в себе что-то там, глубоко внутри, чтобы справиться со своими загонами и стать счастливым. Вот честно, я только этого хотел. Чтобы он был счастлив.

А теперь прошло уже недель пять или шесть… Ой, да кого я дурачу, 38 дней прошло с тех пор, как мы расстались, хотя я даже не знаю – мы расстались? Но мы и не были в общем-то вместе… Но все равно, как будто что-то сломалось, меня мучает чувство потери.

Я люблю его. Я всерьез это ему сказал. В смысле, если уж ты решил сказать о своей любви такому человеку, как Брайан Кинни, надо быть ооочень уверенным в том, что говоришь. И я знал, что может стать последней соломинкой, контрольным в голову наших с ним отношений. Я знал, но рискнул и сказал. Мне нужно было, чтобы он знал – я люблю его. Люблю. И буду любить.

========== Часть 8 ==========

POV Джастин

В пятницу вечером я иду в “Котельную”. Она расположена поблизости, и в ней всегда полно всякого народу. Мне нравится тамошний диджей, Сэм, мы с ним немного знакомы. Ну, то есть я его разок трахнул, но мы друзья.

План на сегодня обычный – принимаю несколько предложений выпить, танцую с тем, на кого у меня встает, позволяю кому-нибудь отсосать мне в задних комнатах и возвращаюсь домой. Я уже не так всем этим увлечен, как раньше. Хотя это никогда и не было целью моей жизни. Мне нравится обстановка, субкультура, нравится быть геем, но мне нужно больше, чем большинству здешних посетителей.

Вот то, что было у нас с Брайаном, это было хорошо. Лучшее, что у меня когда-либо было. Напряженно, захватывающе, возбуждающе – никогда не надоедало. Зато всегда чуточку сводило с ума, даже в лучшие наши с ним дни, заставляло мучаться догадками. Я не собирался влюбляться, но признаю, это случилось. Что ж теперь. Я даже не знаю, нужно ли ему было любить меня в ответ, мог ли он полюбить. Но он должен был быть честен со мной. Я молодой, конечно, но кое-что в отношениях понимаю. Некоторые из моих были отличными, некоторые пиздецовыми, но закончились все плохо. Они заставили меня понять, что мне нужно, а что нет. Что я буду терпеть, а что не могу. И мне приходилось все свои знания об этом использовать в отношениях с Брайаном, каждый гребаный день. Я потратил все свои запасы сил, понимания и терпения, а их оказалось больше, чем я думал. Но ведь мне требовались ещё силы, энергия и упорство для того, чтобы идти с ним наравне и в жизни, и в сексе. Это был вызов, трудная задача, я люблю такие. И в конце концов, у нас все почти идеально сложилось, но вот не совсем…

Я знаю, что это не я все испортил, поэтому что я могу, кроме как жить дальше? Конечно, очень тяжело его видеть, переживать каждый раз, когда мы в одной комнате. Даже не знаю, думает ли он вообще обо мне? О нас… Самый огромный мой страх – узнать, что я для него дело прошлое. Так, один из младших сотрудников, которого он несколько раз трахнул.

Поэтому несколько недель назад я обновил своё резюме.

Уйти, пока меня не вышвырнули, будет лучше всего и для моей карьеры, и для отношений. Всегда лучше распоряжаться своей судьбой самому, а не ждать, когда это сделают за тебя.

***

Джим – креативный директор и мой босс. Мне несколько странно понимать, что заявление об увольнении я буду подавать ему, а не Брайану. Но я должен вести себя как профессионал и соблюдать субординацию.

Джим понимает, о чем пойдет речь, едва я вхожу в его кабинет. Показывает мне жестом, чтобы я закрыл дверь.

– Покидаешь меня ради более зеленых пастбищ?

Я улыбаюсь, сажусь.

– Джим, ты потрясающий, все, чему ты меня научил…

– Так, хватит, хватит, – обрывает он меня. – Это ты потрясающий. И я рекомендую тебя в любое агентство этого города. Хотя это, кажется, уже не требуется, ты получил просто шоколадную позицию в “Огилви”. Брайан на говно изойдет, когда узнает, куда ты уходишь. Он этих гадов ненавидит. Понятное дело, это ревность, но ты же знаешь… – мы с ним обменялись понимающими улыбками. Я положил заявление на стол.

– Я хочу, чтобы ты знал, я очень ценю твое терпение и доброе отношение. Мне чертовски повезло попасть буквально из-за парты в такое место, как это. Я мечтать бы не мог о лучшем первом месте работы и лучшем начальнике, чем ты. Мне жаль, что приходится уйти.

– Приходится? – Джим откидывается на спинку кресла и внимательно на меня смотрит.

– Ну, у меня такое ощущение, – как можно аккуратнее говорю я.

– Я знаю больше, чем ты думаешь, – кивает Джим. – И я понимаю. Тебе тяжело находиться рядом и общаться с ним, верно? Я желаю тебе всего хорошего. И как бы то ни было, скажу – пока вы были вместе, с ним было намного проще работать!

У меня отвисает челюсть, а Джим встает и выходит из-за стола, чтобы меня обнять.

И я думаю – как же повезло его детям иметь такого чуткого и ласкового отца. Даже если ему приходится много работать.

Мы тепло прощаемся с Джимом и я возвращаюсь к своему столу, чтобы собраться с силами перед неизбежным.

***

– Да ты, блядь, шутки мне тут шутишь, что ли? – Брайан швыряет заявление на мой стол, и мне приходится быстро свернуть свой телефонный разговор.

Смотрю на Брайана и пытаюсь не выдать свой страх. Я принял решение. И я ни грамма не сомневаюсь в его правильности. Но в присутствии Брайана все мое спокойствие горит синим пламенем.

– В мой кабинет. Живо, – он выходит в коридор.

Я знаю, все с меня глаз не сводят. Слава богу, человек десять на селекторном совещании, и потому пропустили этот выплеск эмоций.

Я иду за Брайаном в его кабинет, закрываю за собой дверь.

– Брайан… Мистер Кинни… черт, – я опускаюсь на стул.

Брайан сидит за своим столом, сложив перед собой руки и смотрит на меня в упор. После долгой паузы он произносит:

– Продолжи, будь добр. Очень хотелось бы получить разъяснения.

– Это непросто. Это была прекрасная работа. Если отставить в сторону личное, ты очень многому меня научил. Я буду страшно скучать по Джиму, по нашей команде… они замечательные. Но… Просто настало время двигаться дальше.

– Время двигаться дальше? – он вскакивает, и я невольно жмурюсь. – Что, думаешь, я тебя ударю?

Он качает головой, а я говорю:

– На самом деле, это к лучшему. Ты ведь понимаешь?

– Я похож на человека, который думает, что это к лучшему? Я не могу потерять тебя в пользу “Огилви”. Они и так чертовы лидеры, а ты лучшее, что было в моем художественном отделе за многие годы! Я нанял тебя вопреки всем моим принципам, я сто раз говорил себе, что тебя надо уволить – я не сделал этого! И вот что получил! – Брайан бросился на кожаный диван у дальней стены, вцепился в переносицу и зажмурился.

У него болит голова. У Брайана она в последнее время часто болит. Я ему говорю, что это мигрень, но он отнекивается.

– Где твои лекарства? – я обхожу стол и открываю ящики. Брайан не отвечает. Я роюсь сам, поглядывая за ним краем глаза. Ему очень плохо, раз даже орать на меня сил нет.

Наконец нахожу флакон с таблетками среди кучи всякого барахла в дальнем углу ящика. Эти таблетки Брайану выписал какой-то врач, которого он трахнул, но они хорошо помогают. Когда мы были вместе, головные боли иногда будили Брайана посреди ночи, приходилось сидеть с ним, отвлекать разговорами, пока таблетки не подействуют. Я хватаю флакончик, замечаю, что под ним лицом вниз лежит фотография. Я автоматически её переворачиваю.

Это мы.

Месяца три назад Брайан закатил шикарную вечеринку для клиента и настоял, чтобы присутствовали все сотрудники. Понтовое мероприятие на крыше шикарного здания, все в смокингах. Мы с ним оба тогда перебрали шампанского и без конца друг друга лапали, хотя обычно скрывали наши отношения от сотрудников. И кто-то нас тогда щелкнул. На фото мы смеемся, и рука Брайана лежит на моем затылке. Он смотрит на меня с таким… обожанием… или чем-то похожим, от чего у меня внутри все обрывается. Я быстро закрываю ящик.

Удивительно, как одно маленькое обстоятельство может полностью изменить мнение о человеке.

Я сажусь рядом с Брайаном на диван, протягиваю ему пару таблеток и бутылку воды.

– Ты машину сегодня вести не сможешь, наверное.

– Я без машины, хорошая погода, пришел пешком, – выпив таблетки, Брайан откидывает голову на спинку дивана. Я ставлю бутылку с водой на пол и долго молча сижу рядом. Смотрю в щелки жалюзи на окнах, там ходят люди. Извелись уже, наверное, пытаясь догадаться, почему я так долго не выхожу. Большинство наверняка вообразило, что Брайан меня заживо сожрал. Ну а часть предполагает прощальный секс.

Брайан наконец вздыхает и открывает глаза. Значит, стало получше.

– Эй, – я тихонько касаюсь его ноги, привлекая к себе внимание, – ты как?

– Не помру, – криво улыбается он.

Мы молча смотрим друг на друга в упор, и оба понимаем, что речь уже не о головной боли.

Он делает движение, чтобы встать, я придерживаю его за руку, останавливая.

– Погоди.

Он поднимает бровь, делая свое обычное я-Брайан-Кинни лицо.

– Просто… – смотрю в пол. – Я хочу, чтобы ты знал, я искренне все говорил. И я… ну, не знаю… хотел бы, чтобы все это было проще для тебя.

Когда я поднимаю глаза на Брайана, от равнодушия на его лице и следа не осталось. И я замираю, решив, что он сейчас что-то скажет, даже дышать перестаю. Но время идет, он молчит, и я понимаю – ничего не будет. И сдаюсь.

– Я, конечно же, доработаю до конца месяца и постараюсь не создать проблем для Джима, – я быстро, чтобы он не успел меня остановить, направляюсь к двери.

– Джастин.

Мои пальцы на дверной ручке, я оборачиваюсь. Какая знакомая сцена.

Брайан встает с дивана и подходит ко мне.

– Не уходи.

– Я уже принял предложение с той работы. Я должен.

– В жопу эту работу. Мне похуй, принял так принял. Я не о работе. Просто… Не уходи.

О.

Ох.

– О, – произношу я вслух. Кажется, произношу.

Брайан садится на краешек стола, скрещивает руки на груди и смотрит на меня так пристально, что я не выдерживаю и отвожу взгляд.

Его голос разбивает тишину.

– Я прошу.

Я поднимаю на него глаза. И так и стою, как вкопанный у двери. У меня мозг взорвался, кажется. Врать не буду, я надеялся на нечто подобное. Мечтал. Но чтобы ожидать такого, надо быть совсем наивным. Неделями не было ничего, кроме равнодушия и взглядов без единого проблеска эмоций. Неделями! А теперь он просит меня… о чем?

– Просишь о чем?

– Не ломайся, – Брайан отодвигает от себя лампу и садится на стол поосновательней. – Умолять я не буду.

Он смотрит на меня с улыбкой, и от неё становится так тепло, что меня прорывает, как солнце сквозь хмарь пасмурного дня – я сияю в ответ.

– То есть ты просишь меня остаться с тобой?

Он кивает.

– Ты хочешь, чтобы я вернулся?

Он чуть щурит глаза, но снова кивает.

– Ты жить без меня не можешь?

– Джастин, – в его голосе предупреждение и возбуждение.

– Тебе без меня плохо и одиноко?

– Слушай, паршивец, – он не успевает договорить, как мой язык оказывается у него во рту. Я вклиниваюсь меж бедер Брайана и целую его с такой силой, что он едва не опрокидывается на спину. В последнюю секунду он удерживает равновесие и теперь с такой же яростью напирает на меня. Его руки стискивают мой затылок, пальцы пробираются в волосы. Он запрокидывает мне голову, чтобы прошептать: