Текст книги "Салочки"

Автор книги: Эрик Керси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Эрик Керси, Велимир Строгов
Салочки

Глава 1. Ставка

По спине зазмеился холодный пот. Шам Каверлон по кличке Бивень схватил меня за шкирку и бросил на стул. Худой и длинный словно палочник бармен расправил острые лопатки и сочувственно зыркнул: «В этом деле я тебе не помощник». Ага, лёгкие деньги – не работа, по пяткам не бьют, да, насекомое?

Бармен наспех вытер последний стакан и извлёк амбарную книгу, приступив к работе букмекера: лихо переобулся.

– Я вызываю Тона, – прогремел Бивень, – и ставлю пятьдесят клешней чёрных крабов.

Звонко затрещала моя седая мечта: овальные, непохожие на другие клешни, эти рассыпались по барной стойке крупными кофейными зёрнами, на которых тут же заиграли блики ламп. Такие деньги у нас не водились – только там, повыше. А здесь и думать не смей. За эту сумму я хотел… Я бы мог… Нет, я бы точно… Проклятье, как же жестоко – видеть перед собой надежду, которая не прорастёт, сгниёт, пойдёт на корм этому хряку!

Гул прошёл по собравшимся, – завсегдатаям «Сытого пеликана», – и десятки взглядов воткнулись мне в спину. Я чувствовал их каждым позвонком, каждым вздыбленным на затылке волосом. Они хотели зрелища, а я, словно загнанный детворой котёнок, больно вжимался в спинку стула.

– Коллекционер сердец вызывает Тона, – тихонько обронил чей-то голосок.

– Бивень вызвал Беглеца Тона! – заорали уже увереннее.

Чтоб вас.

На жалость этих пьянчуг я даже не рассчитывал. Разеваемые в криках пасти требовали бойни, и не мне их винить. Жители Гёльза, городка, лишённого изысков, только так и развлекались: ставили на фаворитов да накачивались горючим пойлом. И – чего греха таить? – я тоже неплохо зарабатывал на таланте удирать хоть от самого Всеотца.

Вот только Шам Каверлон… С игроками лиги «A» я ещё не салился.

Его пухлое самодовольное рыло с двумя подбородками и маленькими поросячьими глазками попыталось изобразить надменность и, надо признать, ему это удалось.

Букмекер-бармен поднял бровь и по-свойски проткнул булавкой любимую бабочку – меня:

– Принимаешь?

Слова вдруг застряли в горле. Я лихорадочно соображал, стоит ли вообще ввязываться в очередную гонку, полагаясь лишь на собственную удачливость. Может, спасовать? Но тогда какой из меня салочник? Вот так я размышлял всю долгую четверть минуты. Затем азарт и злость взяли поводья и крепко дёрнули на себя. Прикинув шансы, которых нет, расходы, которых есть, и нащупав четыре шара в торбе, я собрался с духом и выпалил:

– Да.

Миг – и человеческое море взорвалось одобрительными возгласами, словно молотом по наковальне. На прилавок с треском посыпались клешни. Букмекерские зазывалы топтались на красных бархатных пуфах, чтоб своими выхолощенными языками рассказать правила, которыми бы лучше подавились: на такие игры кошели вытряхивали только опытные, а им повторять незачем.

Я во все глаза следил за теми, кто ставил на меня свои надежды. Некто выложил на стойку конечность синего рака – огромную редкость и, судя по виду ставившего, последние сбережения. Другой игрок неподалёку выкладывал недавний выигрыш, который бы кормил его ещё месяц. Безумцы! Ещё один с перебинтованной башкой протолкался вперёд и высыпал содержимое сумки на прилавок: клешни раков и скорпионов тут же образовали внушительную горку. Ого, вот это щедрость, чудак-незнакомец!

Казалось, жёлтые лампы на потолке потускнели в свете горящих глаз. Азарт всюду: плотнее кальянного дыма, в котором тонула роскошь таверны, крепче пережжённого вина, разлитого по снифтерам… вороватее Шама, который крал саму жизнь.

Какая-то худая девка тряхнула перед моим лицом золотыми браслетами, выпрашивая ещё один за молодую плоть. Я оттолкнул дорогую игрушку и уставился на бармена, который сгребал добро в подписанные мешки.

– Право печати твоё, Тон, – напомнил он между делом. – Что выберешь?

Я задумался. Бивень коллекционировал не только сердца, но и редкий воздушный транспорт. Слыл он хоть и подонком, но подонком ушлым и денежным: выкупить чьё-то очередное удачное изобретение ему ничего не стоило. Поэтому в ход шли и летели антигравитационные доски, парапланы, ховербайки и прочие плоды науки и техники. Такой недюжинный арсенал позволял быстро скрыться из виду или, напротив, в считанные минуты настичь жертву.

Мой выбор был очевиден:

– Печать на воздушный транспорт.

По таверне прокатилась очередная волна гула. Букмекер вдавил в запястье Бивня штамп, который тут же рассыпал по руке горящие символы. Завоняло палёным мясом.

– Крылья подрезаешь, сосунок? – буркнул Шам. – Думаешь, меня это остановит?

– Не остановит, – ответил я враз севшим от нервов голосом.

– Время бы увеличил.

– И так десять минут форы. Мне хватит, – съехидничал я, чувствуя тем не менее как очередная капля пота щекочет спину.

Шам оскалился, давая понять, насколько я не прав, и рыкнул:

– Твоя команда?

Я прочесал взглядом таверну. Да уж… Некоторые вообще плевать на это хотели и занимались своими делами. Кто-то из лиги «D» клеил ту подвыпившую девку в браслетах. Небось заливает, что он сотник, салит, солит и ест соперников на завтрак, обед и ужин. Компания в углу на кушетке с золотой царгой знала толк в отдыхе: судя по блеску их тел, в ход пошла серебряная пыль. В другом углу играли в старую детскую игру с не по-детски глупыми ставками. Чей-то выкинутый на пальцах «торрок» был безжалостно раздавлен «камнем» соседа. Проигравший взревел, но подставил голову, и под мерзкое шипение в лоб бедняги вдавилось клеймо.

Набрать людей вот так, без подготовки… Но, твою ж, пятьдесят чёрных клешней! С процентами от других ставок этого хватит на то, чтобы купить дом, да не где-нибудь – в столице! Хотя кого я обманывал. Куда важнее то, что действующего чемпиона обязательно заинтересует наш забег. У меня появился шанс возглавить рейтинг. Мизерный, но шанс.

Стальная Вуу вызвалась сама. Сгорбленная старушка бодро проковыляла к стойке и глянула на меня щёлкающим при вращении механическим глазом, который, казалось, вот-вот вывалится из глазницы. Прожилки эмалевой изоляции, торчащие у основания посоха, воткнулись в пол и с шорохом растопырились.

– Это опасно, – промямлил я.

– Знаю, что не по грибы собралась, – сверкнула Вуу титановыми зубами. – Я рухлядь хоть и старая, но не глупая. Не только тебе деньжата нужны, Тон. Да и в лиге «C» я засиделась. Пора бы размять металлические суставы.

Что ж, в последнее время желающих салиться с Вуу становилось всё меньше и меньше. Она слыла опасной десятницей лиги «C», наземная и воздушная техника которой вполне могла потягаться с коллекцией Каверлона. Ещё один козырь к правильно подобранной печати против Шама. Не то чтоб я был садистом, но сейчас сладковатый запах поджаренной плоти Бивня ласкал ноздри, будоража мозг – словно удача-девка мотнула юбкой перед лицом, пообещав хороший забег.

– Кого ещё возьмёшь? – пробасил Шам. – Остальные, гляжу, в тебе не так уверены.

– Я пойду! – Широкоплечий дворф с толстой каштановой косой из-под шляпы растолкал посетителей и выволок за собой булаву с шипастым навершием. – Помереть плечом к плечу с Беглецом Тоном – не худшая участь. А коль выиграем… Хе-хей! Смогу живого коня купить!

– И как такого пережитка, как ты, земля ещё носит, а, Стойкий Грум? – проскрипела несмазанными челюстями Вуу.

– Смотри, как бы тебя на запчасти не разобрали, – огрызнулся дворф. – Сама-то недавно имя сменила, четырёхбуквенная. Молодишься перед новым поколением?

Шам Каверлон ухмыльнулся и цокнул языком:

– Что, Тон, не везёт тебе с командой? Кого берёшь третьим?

Самое паскудное, что Бивень был прав – у него-то наверняка сплочённая команда из четырёх именитых салочников, среди которых он сам и ещё трое мордоворотов под стать его туше.

Осталось найти человека, от которого требуется сущая мелочь – сыграть насмерть. Тут уж я понял, что в этот раз удача попридержит юбку.

Таверна кипела в руках хмельного азарта, люди метались меж барной стойкой и столами: кто-то одалживал, а кто-то без спросу вспарывал животы мешкам-заначкам, что покоились на поясах наглотавшихся дыма напарников. Сложно сказать, чего они хотели больше – чтобы заяц удрал от хряка или чтобы хряк втоптал зайца в землю. Но одно я знал точно: когда затевается бойня в лиге «А», касса «Сытого пеликана» жрёт жадно и без разбору.

Из толпы всё выныривали знакомые лица. Ещё теплилась крохотная надежда. Вот только желающих – лес, а трезвых и нужных мне – пересчитать по пальцам рук.

Я сразу подумал о ней, перед которой задолжал так, что жизни не хватит расплатиться, о той, которая некогда помогла мне одержать первую победу, заставив имя Беглеца Тона приклеиться к устам салочников. Что ж, вот он я – заваленный ставками и предложениями, срывающий восторженные крики, как спелые ягоды. А она…

Я поискал её взглядом в толпе и не нашёл. Буркнув Шаму что-то вроде «Обожди, будет сейчас тебе всё», я отошёл, вздохнул и открыл панель браслета-коммуникатора. Не глядя пробежался пальцами, набрав памятный до боли цифровой код единственной, кто мог сейчас помочь.

• Сот.

Сообщение ушло в никуда.

• Сот, пожалуйста, ответь.

Прошло ещё несколько секунд. Наконец браслет коротко пискнул, и я выдохнул, получив ответ:

• Чего ради в этот раз?

• Мне нужна твоя помощь.

• Надо же. Нужна пара лишних рук? Или ног?

Я ругнулся про себя.

• Обещаю, в этот раз

Не успел набрать, как прилетело:

• Что, Тон, не покалечишь меня?

Я обернулся на знакомый звук и наконец увидел её. Салочница возвысилась над толпой вдалеке, регулируя высоту полипластовых паучьих ног с помощью кнопок на панели управления.

• Клянусь.

Мне показалось, что на её лице проступила грусть, но Сот быстро взяла себя в руки. Все восемь ног затрещали, опуская девушку, норовя утопить в шумных волнах людей.

• Это расценивать как извинение? Или тебе просто нужна помощь?

Я не имел права даже заговаривать с ней, какая там помощь? Будь ситуация чуть более спокойной, я бы, наверное, смог объясниться. Хотя что мне мешало эти два года? Страх? Стыд? Бьющееся в лихорадке чувство, которое всё никак не сдохнет?

• Шам ещё ни разу не проиграл. На что ты вообще рассчитываешь, Тон?

• Так ведь пора бы и мне хоть раз проиграть.

• Очнись. Шам будет играть без финишной зоны, как и все сотники.

• Знаю.

• Так почему? Ты не меняешься. Как и тогда, не жалеешь ни себя, ни других.

Забитое вглубь памяти чувство шевельнулось, прошелестело в груди ядовитой многоножкой. И я не придумал ничего лучше, кроме как подбежать к Сот и выпалить вслух:

– Сот, мне нужны эти деньги! Нам…

Любопытные взгляды упёрлись в меня, высверливая болезненные сквозные ранения в самом сердце и заливая пунцовым стыдом. Ну надо же вот так, при всех…

Что ж, и так уже опозорился: терять нечего. В голову ударила молодая кровь. Я взялся за одну из прочных конструкций-ног, хватаясь под сочную ругань Меткой Сот за кольцевые отверстия, дополз до коленного шарнира-сустава, выбросил вытянутые руки в сторону девушки и повис верёвочным мостиком между ней и коленом. Вот же дурень – я и сам это понимал. Но попытаться стоило.

– Иногда… – выдавил я в попытках отдышаться. – Иногда я думаю, почему не смог, почему такой болван. Знаешь, ведь… беглецу когда-то нужно остановиться. Я хочу осесть, понимаешь? Так может…

Вдох-выдох, Тон. Давай, чтоб это не тянулось целую вечность. Скажи уже то, что законсервировал в себе на целых два года. Ну же, тряпка!

– Может, получится всё исправить… с тобой.

Глядя в глаза Сот, я с горечью понимал, насколько она мне дорога, но я также понимал всю тяжесть своей просьбы. Речь шла о забеге который мог стать самым важным или даже последним в моей жизни, и мне сейчас действительно не хватало этой талантливой девочки с её мощным дальнобойным оружием… И очень близкого человека.

По глазам видел – она не желает проходить всё это снова. Но за видимой неприступностью билось нежное девичье сердце, которое, как и тогда, хотело спасти незадачливого меня от меня же.

Длинные паучьи ноги Сот подняли нас над поверхностью людского моря. И пока Меткая сжимала меня в объятиях, шёпотом ругая последними словами, я понимал, что уж со своей-то ставкой точно не ошибся.

Глава 2. Сердце

Поток любознательных хлынул из таверны вслед за нами. В нос ударил плотный запах жареного лета, – оно пахло пылью и горячей землёй, – а иссиня-голубое небо переходило в белое режущее глаз солнце. Что ж, отличный день, чтобы сдохнуть.

У входа нас ждали торроки, которых Бивень, к моему удивлению, представил как свою команду. Тускло-серые, с шипами и костяными гребнями от крокодильей морды до кончика хвоста. От них несло речным илом, а под чешуёй бугрились мышцы. Пряный зной раскалял крыши и каскадами стекал на землю, размазывая горизонт, но, казалось, рептилиям нет до жары дела.

И тут я вспомнил:

– Чем выше температура их тел, тем быстрее…

– Говоришь, хватит десяти минут, а, Беглец Тон? – съязвил Бивень, взбираясь на самого крупного торрока, который, в отличие от собратьев, стоял на четырёх лапах.

– Зараза. – Я нервно перемешал в мешке кованые сферы, которые тут же затрещали электричеством.

Меня застали врасплох. Четыре сферы – немало, но и торроков на стороне денежного салочника я не ожидал. Прогадал ли с печатью? Нет: летающие игрушки Шама умножали наши шансы на ноль, а беглец, который не может убежать – кусок мяса на вертеле, ну и сердце в стеклянной банке Каверлона, конечно.

Гравированные бока нужного шара отзывались в пальцах металлическим холодком: не зарядился, рано. Я обернулся к своей команде и заговорил вполголоса:

– Планы меняются. Нужный портал активируется позже. Передвигаемся по воздуху. Вуу, есть транспорт?

Старуха молча провернула на посохе несколько колёсиков с цифрами, и тот раскололся на продольные линии, которые также разделились и завертелись на скрытых шарнирах. Всегда удивлялся её инженерной хватке. Спустя мгновение перед нами стоял металлический диск с выпуклым дном и рычагами.

– Паучиха пойдёт своим ходом, – заявила Вуу. – Шевелитесь, запрыгивайте!

Возражать ей не было ни смысла, ни времени, поэтому Сот послушно поднялась на полипластовых ногах на уровень крыш, а мы с Грумом забрались в диск.

Тощий букмекер-бармен вышел последним. В его руке белела та самая тряпка, которой он ещё недавно протирал стаканы, и которая теперь служила стартовым флагом. Он грациозно вскинул руку, втянул носом прогретый воздух и застыл, наслаждаясь повисшей тишиной.

Вот он, самый важный момент, плавно разрезающий спокойные житейские будни на триллион хаотичных безумных наносекунд, отданных бегу, попыткам отдышаться и спасти свои азартные шкуры. Не вызов, не его принятие, не старт от белой тряпки, а именно этот миг по-настоящему запускал сердце, проталкивая кровь по сосудам, – запускал салки.

– Вперёд! – скомандовал бармен и резко опустил флаг.

В то же мгновенье Стальная Вуу дёрнула один из рычагов. Диск загудел, пару раз качнулся и оторвался от земли. Всё, что я успел почувствовать, так это острый край задней стенки, в которую меня впечатало. Жмурясь и раскрывая рот в попытках сделать хоть один вдох, я вспомнил о болтавшихся на шее очках-консервах и надвинул их на глаза.

– Совсем сдурела?! – заорал Грум, безуспешно пытавшийся подняться на ноги.

– Так надо! – отозвалась Вуу, силясь перекричать свистящий ветер. – На такой жаре торроки будут двигаться с бешеной скоростью! Двигаем в сторону леса Блум, чтоб замедлить этих гадов. Куда потом?

– В Мёрзлые Степи! – выпалил я.

Похоже, план устраивал всех, так как никто не возражал.

Сот неслась внизу на паучьих ногах. Девушка уверенно управляла механизмом, и при каждом движении её толстая чёрная коса била по панелям солнечных батарей на спине.

Лёгкая, прочная и вместе с тем невероятно подвижная конструкция заменяла Сот ноги, отрезанные кромкой не вовремя закрывшегося портала – тогда, в той гонке я ещё толком не научился правильно отмерять время работы перехода. Четыре пары ног соединялись с небольшой платформой, к которой Сот пристёгивала нижнюю часть тела. Под действием электрических импульсов небольшой силы полипласт сокращался с заданной частотой и амплитудой, позволяя Сот бегать с приличной скоростью и при необходимости вытягиваться в высоту нескольких десятков метров. Да уж, на все эти высокотехнологичные протезы ушёл весь наш тогдашний выигрыш и львиная доля моих сбережений.

Я снова посмотрел вниз: голая равнина враз ощетинилась густым лесным массивом. С высоты деревья казались зелёным войлочным ковром из сбитого длинного ворса. Сквозь гул диска время от времени прорывались крики встревоженных птиц: они хлестали крыльями воздух и тут же тонули в небесной синеве.

Неожиданно в бок впился локоть Грума. Он наклонился и заговорщически подмигнул:

– Ищешь встречи с Неживым, а, Тон?

Я понадеялся, что в этот момент мою ошарашенную гримасу скрыла чёлка, которую растрепал ветер.

– Не понимаю, о чём ты.

– Брось. Все знают, что ты не прочь оказаться на верхушке рейтинга, – настаивал Грум. – Даже девчонку свою втянул.

Я ощутил, как щёки наливаются пламенем.

– Она не моя девчонка! Просто нужны деньги.

Дворф лукаво улыбнулся.

– Как знаешь. Но мой тебе совет: не иди его дорогой, ладно?

Я не ответил.

Неживой. Чемпион высшей лиги «A», который ни разу не проиграл. Кроме этого факта о нём почти ничего не знали. А что до слухов… О, слухов ходило предостаточно. Когда мне казалось, что я уже слышал о Неживом всё, кто-нибудь непременно сообщал нечто новенькое, из ряда вон.

Одни говорили, что он из высшей знати, владеет технологиями, недоступными нам, простым салочникам. Он-де забавляется от скуки с чернью, неудачниками мира сего.

Под личиной Неживого скрываются сразу несколько человек, уверяли другие. В это иногда хотелось верить, ведь после тех вещей, которые с ним творили в салках, смертному не выжить. Отсюда и имя – яркое, звучное. Страшное. Лицо Неживого всегда скрывала маска, каждый раз разная, а тактики его игры отличались непредсказуемостью, о которой сам треклятый садист Бивень мог только мечтать.

И всё же, я верил в то, что Неживой – это один человек. Немногие отваживались бросить ему вызов, оставив сообщение во всегда открытом канале связи и поставив на кон баснословную сумму, которая росла с каждой его победой. Живая легенда салок. Вернее, неживая… Единого мнения на сей счёт тоже, увы, не было.

Победить его казалось немыслимым делом, да и сам чемпион, одержавший свыше ста побед, ушёл на покой. Никто не знал, куда он подался, однако вскоре после этого триумфаторы стали исчезать. Поговаривали, будто Неживой продолжал наблюдать за салками и стал лично вызывать лучших. Чаще всего лучшими становились игроки соло, салочники с особо жёсткими методами ведения игры и те, кому нечего терять. Порой гениальные, но чаще сумасшедшие или просто двинутые на поисках острых ощущений и риска. Простое правило – где есть смертельный риск, ставки всегда высоки.

Кроме того, ощущение опасности со временем превращалось в наркотик, дозу. Страшнее крэкса, серебряной пыли, пряности, джана и прочей дряни, которой потчуют себя любители экстремальных удовольствий.

Впрочем, многие из салочников не брезговали нелегальными стимуляторами нервной системы, не полагаясь на свои кустарные инстинкты и навыки. Правилами салок это не возбранялось. Поэтому заикнись кто в таверне о стимул-контроле, как в спортивных состязаниях, его бы в лучшем случае подняли на смех.

От мыслей меня отвлёк пронзительный писк. Вуу потянула на себя рычаг и крикнула через плечо:

– Корыто разрядилось, приготовьтесь к жёсткой посадке!

Диск тряхнуло. Я машинально поднял очки на лоб и стал смотреть, как бархатные кроны летят на нас, щерясь прорехами и торчащими ветками. Ох и звезданёмся же мы! Ветер гудел, наш диск скрежетал металлическими пластинами, а мы даже не орали – лишь старались дышать, жадно глотая воздух ртом, как рыбы на песке.

В последний миг перед падением всё вокруг будто бы умолкло, притаилось, и лишь крик Сот откуда-то снизу вспорол тишину:

– Держитесь!

Мы врезались в буро-зелёный лес. Хруст веток, запах сырости и прелой листвы. Удар…

Ветки деревьев и последние крохи энергии диска сумели частично погасить скорость падения, да и сгруппироваться я худо-бедно успел. Однако посадка всё же оказалась слишком жёсткой, и от удара о землю я на пару секунд отключился.

Открыв глаза, я понял, что лежу между диском и деревом. Круто же приложило. Скула, расчёсанная о шершавую древесную кору, пульсировала болью, но болью тупой и тянущей, совсем не заглушавшей обострившиеся до паранойи инстинкты в связке со стыдом от бездарного падения. Будь у Бивня ховербайк, хрен бы мы здесь спокойно разлеглись. Каждое движение, даже если ты валишься с неба, должно быть рассчитано на быструю адаптацию к новым условиям, возможность тут же подняться на ноги и бежать: так работал я, салочник, получивший кличку Беглец.

Пошевелил руками, ногами – всё на месте, цел, но в ушах ещё стоял металлический звон летающей посудины – оглушило меня здорово.

Над головой мирно шелестели и покачивались кроны деревьев, твёрдые стволы которых скрывала густая поросль кустов. Сквозь бреши крон мутно-жёлтым пятном просвечивало солнце, бросая на землю редкие лучи, и я не сразу заметил нависший надо мной силуэт, а когда заметил, принял его за куст.

– Не двигайся, – прошептал кто-то у самого уха.

Желание обернуться дёрнуло за плечо, и я почти ему поддался.

– Сиди смирно, сказала, – настойчивее скомандовал скрипучий голос старухи. – Али давно в лес захаживал?

Я не мог сообразить, что же так напугало бесстрашную Вуу? Но её рука тут же заползла мне за ворот, обняла холодными пальцами шею и направила голову в нужном направлении.

То, что я сперва принял за куст, оказалось странным булькающим созданием. Наверху торчал раскрывшийся бутон, а его сердцевину перечёркивала кривая линия рта. Нечто скалилось и постукивало острыми зубами. По обе стороны свисали ещё более отвратительные головы: из одного такого цветка выглядывала крысиная морда, словно её кто-то срезал и насильно туда воткнул, а из другого – клюв.

На дне желудка заворочался холодный страх. Это был олрук – хищное полуживотное-полурастение. Об этом существе я слышал, но до сегодня ещё не встречал, ведь лес – не самое удобное место для моей тактики. Наверное, стоило порадоваться знакомству с диковинной зверушкой, если б не её гибельные свойства. Это существо реагировало на малейшие движения, а как только засекало жертву, в ход шли все его способности: крысиная голова издавала почти оглушающий пронзительный писк, голова-цветок выделяла пары нервно-паралитического газа, направленные на дезориентированную жертву, а острый клюв принимался рвать ещё живую плоть.

Пальцы Вуу вибрировали на моей шее. Старушку била дрожь, вернее, ту её часть, которая состояла из плоти и крови.

Внезапно перед нами образовалась белёсая круговерть. Она пузырилась и шипела, словно масло на сковородке, и ветви вокруг неё сразу же начинали тлеть и дымиться. Да уж, у дворфов имелись свои секреты.

– Чего расселись? – крикнул Грум, выглянувший из-за спины олрука. Из его ладоней вырывался свет, который поддерживал белый вихрь. – Ладно эта рухлядь, но ты-то чего ждёшь, Тон? Тварь слишком опасна!

Мышь запищала, да так громко, что режущая боль бритвой проехалась по черепу. Воздух стал плотным и вязким, всё поплыло. Очертания леса смазались, превращаясь в мешанину красок и света: глаз с трудом выхватывал из этого цветного хаоса знакомые фигуры.

– Торроки! – Верхушки деревьев раздвинулись, и к нам с треском сгибающихся суставов опустилась Сот. – Бивень совсем близко. Активируй портал!

Я сунул руку в мешок, повёл пальцами – нужная сфера отозвалась долгожданным электрическим покалыванием. А вот попытка встать провалилась: пляшущая земля и не думала меня отпускать.

– Ещё минутку…. – выдавил я, что есть силы зажимая уши ладонями.

Грум вскинул руки, и из круговерти полезли ярко-огненные стебли плюща, которые коснулись олрука и заставили его враз умолкнуть. Я облегчённо выдохнул – боль, сдавивишая голову раскалённым обручем, понемногу отступала. Ещё одно неуловимое движение рук Грума – и пламя плюща охватило тело олрука. Обожжённая тварь взвыла, попятилась, напоролась на заросли тёрна, который тут же впился в неё длинными колючками.

– Оставь его, дворф! У нас тут проблема посерьёзней. – Вуу проковыляла вперёд и уставилась на меня механическим глазом. – Каков план, Тон?

Разминая руками ушибленную при падении спину, я заколебался. Раскрывать все карты сейчас слишком опасно: я старался не посвящать в планы даже напарников, но в такой непростой ситуации и действовать нужно нестандартно. Я не знал, что задумала Вуу, но выглядела она уж очень решительно. Исходящая от неё мощная энергетика развязала мне язык:

– В Мёрзлых Степях оторвёмся от Бивня: его рептилии и холод несовместимы. Дальше Багровый Лог, куда салочники редко захаживают. Пока Шам будет нас искать, успеем отдохнуть и основательно подготовиться к схватке.

Но главного о Логе я так и не сказал: это должно остаться только со мной.

Вуу хмыкнула.

– Недурно. Идёшь ва-банк, потому что по-другому переиграть Бивня невозможно. А если попадёмся раньше, вот сейчас, и придётся водить?

Я молча повертел в руке одну из сфер – ту, в которой пульсировал алый свет, давая понять Вуу, что у нас есть ещё одна запасная локация.

– Из Багрового Лога сложно выбраться без сфер, – не унималась старуха. – Его со всех сторон окружают скалы да россыпи курумов. Ведёшь нас прямиком на убой.

Я раздражённо посмотрел на неё.

– Ты о чём? Я же иду туда вместе с вами.

Вуу не ответила. Вместо этого она подошла к диску, провернула уцелевшие колёсики, и транспорт превратился обратно в посох.

Мы не успели. Бивень и торроки оказались проворнее, чем я думал.

Старый злой принцип метания пуль при помощи порохового заряда. Над головой прогрохотал выстрел, и я инстинктивно пригнулся, лишь через пару секунд осознав, что стреляли не в меня. Заряд почему-то достался стоявшей рядом Вуу, отчего у старушки внутри что-то закоротило, и она замертво повалилась на землю.

– Осалил, – язвительно процедил Шам, опуская дробовик.

С такого расстояния он просто не мог промахнуться по мне. Твою ж мать!

Им следовало убираться, но Бивень поступил иначе: он закинул оружие за спину и зачем-то рванулся к телу Вуу.

Вовремя опомнившись, дворф издал боевой клич, сорвал с пояса одну из своих знаменитых самодельных бомб и запустил её в Бивня. Эффект оказался весьма впечатляющим. Шама окутало облако синей пыльцы, образованное множеством вылетевших из бомбы шипов с нейротоксином. До открытых участков кожи добралась лишь малая часть, но и её хватило, чтобы на некоторое время обездвижить противника.

Пока я впопыхах пытался активировать портал, Сот расчехлила винтовку и прицелилась в неподвижную тушу Бивня. Что произошло после, я не видел, – всё моё внимание было приковано к сфере, – но по глухому удару я понял, что пуля вошла в землю.

– С дороги, тварь! – закричала Сот.

Я обернулся. На одной из её передних ног повис торрок, креня всю конструкцию. Девушка попыталась сбросить его, но тот своими лапищами вцепился намертво. Торрок уже начал подтягивать Сот к себе, карабкаясь к подвижному суставу, и ей не оставалось ничего другого, кроме как вторым выстрелом разнести рептилии голову.

К Шаму вернулась роль водящего.

Брошенная на землю сфера наконец активировалась, и в воздухе повисло зеркальное марево портала высотой в человеческий рост. Края струились и расплывались. Горький опыт с ногами Сот заставил меня доработать стандартную технологию. Это продлило время закрытия прохода, но теперь противники с большей вероятностью могли проскочить вслед за нами.

– Уходим, живо! – Крикнул я, с сожалением оглянувшись на мёртвую Вуу. Не думал, что она первой выйдет из игры.

В портал прыгнул стоявший ближе всех дворф, отодвинув облако входа на несколько метров вбок. За ним последовала Сот. Место портала вновь сместилось, и мне пришлось отступать ещё дальше. Краем глаза я увидел, как Бивень поднимается на ноги. А он быстро пришёл в себя! Я спиной нырнул в портал, успев заметить, как Шам пробил Вуу грудную клетку и с хрустом вырвал её механическое сердце.

Портал встретил меня знакомым ощущением пустоты и холодком из рамки выхода. Я так до конца и не понял, почему вместо плоскости переход всякий раз растягивался в некое подобие призрачного коридора, стены которого мерцали всеми цветами спектра.

– Ну же, ну, закрывайся, – приговаривал я, наблюдая сквозь зыбкое марево стен прохода, как соперники направляются к порталу.

Воздух стремительно стыл и щекотал разгорячённое тело. До спасения оставалось всего несколько шагов. Ещё немного, совсем чуть-чуть! Торроки ступили в коридор портала, растерянно вертя головами, разглядывая пустоту, сменяющуюся цветными разводами, но колючий холод заставил их остановиться.

– Дорогу, бесполезные гады! – рявкнул Шам, расталкивая нерадивых союзников.

Ещё шаг, и по спине мурашками забегали мелкие разряды тока. Портал отозвался знакомым шипением и выплюнул меня на мёрзлую землю.