Текст книги "Когда душа опять одна (СИ)"

Автор книги: Enorien

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Он молчаливо брёл по ночной улице. Думал. Провёл спокойную ночь. И не одну. Он работал и задумчиво посматривал на каждого из коллег. Пытался помочь Тохе то с отчётом, то просто добрым словом, удивив тем. На кухне разоткровенничался с Женей, сказав, что обходится без таблеток. Она обрадовалась. Он немного посидел в баре с Мишей после работы, потом гулял вечером по улице и, остановившись, сказал:

− Всё.

− В смысле?

− Кончай наезжать на Тоху.

− Фил, ты чего?

− Я чего? – возмутился он в ответ. – Мих, мы с тобой зачем его продвигали, напомни, а? Чтобы Князеву тёплое местечко не досталось, а что в итоге? Костику-то хорошо живется, никакой ответственности, а все шишки снова на Тоху летят, а ты его ещё и подтруниваешь, да ещё и беременная Юлька со своими закидонами. Только не говори мне, что он сам виноват. Ему-то в отличие от Кости тяжелее, тот-то со стороны пришёл, а Тоха продвинулся из своих. Кто его будет уважать, если мы не хотим? Всё, Мих, ты конечно мой друг, но с этого момента я не желаю закрывать на то глаза.

Дима оставил друга в задумчивости и просто шёл по улице куда-то прямо. Остановился погодя и понял, что он совсем недалеко от дома Жени. Посмотрел на часы, показалось, что не так уж и поздно. Дошёл до её дома и поднялся на этаж.

− Ничего, что я так внезапно? – спросил в дверях. – Просто шёл мимо и… ну, подумал зайти.

− Да нет, ты что, проходи, − приветливо встретила она. – Чай будешь?

− Не откажусь, − бросил он, разувшись и повесив куртку на вешалку.

Он проследовал за ней на кухню и наблюдал за её действиями. Они вели непринужденную беседу о дне, успехах в деле, а он всё думал, какая же Женька у них потрясающая. Тоха её так обидел: сперва не заметив, потом, если у них что и было, бросив, а она всё равно относилась к нему нормально. Более того, помогала, заботилась, пыталась утихомирить Мишу, не велась на уловки Кости. Дима думал, пока он так страдал, мучился, она и его всё время поддерживала, хранила секреты. Она была его настоящим другом, тем, кто не бросит в трудную минуту.

Он поставил свою кружку в сторону и, потупившись, произнёс:

− Это началось после смерти Жанны…

− Что?

− Я думал, что справился, а оказалось, нет. Сперва уехала Оля, потом… умерла Лара, я… как-то просто отрубился, думал, так будет лучше. Знаешь, я не говорил, но… меня начали мучить кошмары, глупо, да, но не мог ничего с собой поделать. То видел, что целовал тебя, а потом ты обвиняла в том, что я разрушил твою жизнь. То видел, как Михей ловил пули и умирал на моих руках, а то и Тоха говорил мне в глаза, что я опять всех подвёл и что вас не стало.

− Господи, Дима…

Пораженная, Женя приблизилась к нему и положила на плечо руку.

− Не знаю, − продолжал он, − может Михей тогда и был прав. Он мне говорил, что… ну, что нужно не иметь чувств, чтобы работать такую работу, а я его уверял в обратном. Как думаешь, кто из нас больший лжец?

Дима грустно улыбнулся и, подняв голову, посмотрел ей в глаза.

− Я отключил чувства, Женьк, чтобы не сойти с ума. Думал, так будет легче. А самое… интересное, что я обманывал сам себя. То, что со мной начало происходить – это… Это просто все мои чувства бунтовали. Я… я обычный человек, Женьк. И я… я должен признать, что так же слаб, как и все.

− Ты не слаб, Дим, − помолчав, твёрдо произнесла она. – Ты сильный, слышишь? Ты сам только что это доказал.

Он всё смотрел в её глаза и видел в них проблеск надежды. Она как никто его понимала. В этот раз ему не удалось её удержать, как и себя. Она снова к нему потянулась, и их губы соприкоснулись мягко и нежно. Его ладони легли на её спину, притягивая ближе. Её пальчики сжали его воротник в ответ. Его разум отчего-то отключился и не бил тревогу, словно тоже, как и весь мир, провалился в сладкий, спасительный омут и знал, что ничего плохого не произойдёт.

========== Часть 5.1 ==========

Время шло, неспешно и неуловимо, охлаждая былые страсти, притупляя боль и обиду, казалось, и чувства как-то померкли, может погасли. Жене хотелось так думать. К своему удивлению она смогла спокойно продолжать общение с Антоном и отстраненно наблюдала за тем, как увеличивался животик Юлии, прибегающей к ним в неделю по нескольку раз. Раньше Жене хотелось сбежать, она сразу уходила на кухню, отходила к друзьям или утыкалась в дела, теперь же и сама заводила или присоединялась к разговорам о будущем пары и бесстрастно добавляла, какие они молодцы и что она за них рада. Иногда её порывало со всем покончить, она хватала лист бумаги и ручку, хотела написать рапорт о переводе, потом сидела и с грустью вспоминала, как рвалась именно сюда, в убойный, сколько значит для неё эта работа и что она профессионал, а значит должна уметь справляться с трудностями, а не убегать от них. Она упрекала себя, что уговорила Диму не сдаваться, а сама дала слабину. Её упрямство, такой уж у неё характер, придавало ей сил. Между делом она справлялась, как дела у Димы и радовалась, что другу становилось лучше. Это вселяло надежду и в неё саму. Женя с затаённым чувством восторга наблюдала, как Дима постепенно оживал: чаще улыбался, снова шутил с Михеем, помогал Антону, старался не дерзить Косте.

Она сама устраивала иногда совместные пробежки по вечерам с Князевым. Так уж получилось, что они тяготели к здоровому образу жизни и спорту. Костя к тому же стал менее навязчив: то ли в самом деле понял, что не стоит ничего ждать, то ли разработал какой-то хитрый план и терпел. После одной из таких пробежек предложил посидеть вместе, но она ответила резким отказом.

− Жек, ты чего? – искренне подивился он. – Я же тебя не на свидание зову.

− Я… извини, − очнувшись от своей неуместной дерзости, пробормотала она, − устала что-то, лучше пойду.

− Давай хоть провожу тогда…

Она молча шла, повесив голову, и не могла ничего сказать о том, что с ней. Дома ругала себя. Может и вправду стоило как-то отвлечься, не нападать на каждого и не искать в действиях подвох.

День уходил за днём, а дома по вечерам становилось невероятно печально и тошно. Сдавливало одиночество, находила какая-то потерянность. Казалось, что с ней что-то не так, что всё как-то неправильно, что так не бывает, а если и так, то это как-то нечестно, несправедливо. В один из таких вечеров Дима и нагрянул.

− Ничего, что я так внезапно? Просто шёл мимо и… ну, подумал зайти.

Он казался странным: какая-то задумчивость вместе с грустью сквозила в глазах.

− Да нет, ты что, проходи, − ответила Женя. – Чай будешь?..

Они сидели на кухне и неторопливо беседовали о новом деле, о начальстве, о своих успехах. Жене всё сильнее казалось, что друга что-то угнетало, но она не смела спрашивать, не хотела давить, потому что как никто знала, каково ему и сколько страдала его душа.

− Это началось после смерти Жанны… – сказал он вдруг, поставив в сторону кружку.

Сосредоточившись, Женя внимала и сильнее поражалась с каждым словом. Он ей признавался, что слаб, что слишком часто терял, что страхи съедали его изнутри, потому и вылились в странный недуг.

− Господи, Дима… − она подошла и положила ладошку на его плечо.

Женя слушала, и её потрясение росло всё сильнее, а сердце дико колотилось внутри. Она завороженно смотрела в глаза, и ей казалось, что Дима говорил не только о себе, но и о ней. Он говорил то, что крылось в её душе. Все эти месяцы она тоже сама с собой боролась, замыкалась и боялась сближаться, боялась опять обжечься и потерять.

Он закончил, и тишина повисла между ними, такими раненными и тем близкими. Женя не могла ему не сказать, потому твёрдо и заявила:

− Ты не слаб, Дим. Ты сильный, слышишь? Ты сам только что это доказал.

Её охватывало восхищение. Признать свои слабости и есть настоящая сила. И в Диме в этот момент она видела надежду, а не разочарование и горечь своих ошибок, как в Антоне или Косте. Надежда исходила от него и обдавала теплом. Потому, подверженная внезапному порыву, она к нему потянулась, как истерзанная холодом и одиночеством, потерявшаяся птица к восходящему солнцу. Коснулась его губ своими губами, в этот раз он не остановил и не держал за плечи, а прижал к себе, обнимая. Её пальчики сжали его воротник, а после скользнули к затылку. Ей хотелось раствориться в долгом поцелуе, в крепких объятиях, в нежности, разлившейся в крови вином. На миг они оторвались и посмотрели друг на друга. В глазах Димы застыл вопрос, он хотел разомкнуть губы, но она приложила к ним палец и покачала головой. Его губы в ответ поцеловали палец, соскользнувший с них, а после он сам решительно втянул её в поцелуй, ярче и жарче первого. Она выгнула шею, неровно дыша, когда он стал неторопливо прокладывать дорожку из легких поцелуев к плечу. Его пиджак оказался сброшен ею, а рубашка расстегнута. Дима с легкостью её подхватил на руки и опустил в спальне.

Ей было стыдно сравнивать, но она не могла с собой ничего поделать, Дима был не так осторожен и робок, как Антон, но и не так горяч и нетерпелив, как Костя, он действовал неторопливо, уверенно в себе и вместе с тем нежно, а её тело трепетало от каждого прикосновения. Она покорно опустилась на кровать и теребила пальцами его мягкие волосы, когда он, развязав ленточки кофты, обжигал губами её кожу, опускаясь всё ниже. На миг она прикусила губу, когда он коснулся груди и задержался, она не выдержала его ласк, издав стон, её тело, словно наливаясь теплом, исходящим от партнёра, как огнём запылало, а щёки и без того горели румянцем. Он расправился со своим ремнём, и она нетерпеливо опустила свои ладони с его спины к поясу, желая, чтобы брюки соскользнули с бедер. Она выгнулась, еле дыша, когда он вернулся к ласкам и избавил от ненужного белья. Предвкушая, она замерла на мгновение, закрыв глаза, и следом с её губ сорвался новый стон, а тело наполнилось теплом изнутри. Она раскрыла глаза и заглянула в зеркало его души, в котором теперь плескалась их общая надежда. Неторопливые движения росли, и ей хотелось, чтобы происходящее чудо не кончалось. Достигнув пика, её тело пронзила сладкая судорога, партнёр замер в то же мгновение после глубокого рывка и опустился на спину рядом, вытянувшись во весь рост. Они молчали, каждый в попытке отдышаться. Они вместе испытывали блаженство и облегчение, понимали друг друга как никто, потому и не нуждались в глупых словах.

Утро так и встретило их, в объятиях друг друга, нагих под легким покрывалом. Женя лежала на груди Димы, он приобнимал её рукой.

− Мне, наверное, придётся опоздать… − пробормотала она.

Он приподнялся и заглянул в её глаза.

− Зачем это?

− Ну как… для конспирации.

Дима выгнул бровь:

− Серьёзно?.. – она не успела ответить. – Голову на отсечению даю, никто и не заметит. Да и вообще, какое нам до их мнения дело? Кучка балаболов…

Женя обдумала мысль и улыбнулась, ей вдруг в самом деле захотелось побороть всякие предрассудки и закрыть на чьё-либо мнение глаза. Пусть думают, что хотят, она уже достаточно выстрадала, как и Дима.

========== Часть 5.2 ==========

Ни на проходной, ни на этаже, ни в отделе − нигде не обратили особого внимания на совместный приход Стрельниковой и Филиппова. Поприветствовав коллег, Дима невозмутимо принял куртку Жени и повесил на вешалку, затем определил туда свою и направился к столу. Женя удивилась про себя, вспомнив, как опасался когда-то Антон явиться с ней, хмыкнула и отправилась на своё место.

Рабочий день, как и всегда, знаменовался новыми поисками, загадками, допросами, Женя между делом подумывала, как они теперь с Димой будут, не повлияет ли произошедшее на работу, не придется ли что-то менять. Она посматривала за Димой украдкой, он вел себя обычно: дружелюбно, не сторонился, приносил кофе, вызывался куда-то вместе. Она инстинктивно, ничего уж не поделаешь, опять сравнивала его то с Антоном, то с Костей: он не отстранялся резко как первый, будто больше не желал её общества, но и не лез нахально как второй, словно у него вдруг обнаружились на неё права. Вел себя так, словно уважал ее чувства и свободу вне зависимости от того, что между ними. Под вечер Жене пришлось остаться на дежурстве. Происшествий, к счастью, к ночи не стряслось, но было как-то тоскливо, опять разбирали разные надоедливые мысли: правильно ли она поступила, стоило ли поддаваться порыву. Её тело до сих пор с наслаждением ощущало каждое прикосновение изящных тонких пальцев, мягких губ, а разум предательски топил в мыслях. Раздался звонок.

− Не спишь, подруга? − бодро спросил Дима.

− Женьк, мы тебя очень любим, ты только там не серчай и не ломай ничего! – весело напутствовал Миша и с напускной жалостью прибавил: − Пожалей нас, бедных, зарплата-то сама знаешь какая…

Женя рассмеялась друзьям, явно засевшим в баре за выпивкой.

− Слушайте, а вы там не перестарались, а? – весело спросила она.

− Да мы ещё только начали, − укорил её как маленькую Миша.

− Да, Жень, это тебе, − мягко добавил Дима.

Она не успела спросить, о чём он, услышала мелодию, а затем голос. В баре происходило живое выступление, и она завороженно внимала словам песни, так невероятно отзывающимся в её душе. Песня привела её в восторг, простая песня о них всех и её припев:

Ни ради славы, ни ради забавы,

Ни ради власти, ни ради награды,

Мы делаем наше нелёгкое дело, по лезвию бритвы скользя,

Такая работа, такая работа, и значит так надо, надо.

Иначе нельзя.

− Женьк, мы тебя, правда, очень любим, − тепло проговорил Дима. – Давай, хорошего тебе дежурства, не кисни там.

Он отключился. Женя всё сидела под впечатлением и поймала себя погодя на том, что глупо улыбалась. Её навязчивые мысли куда-то исчезли, позволив спокойно вздохнуть. Она расслабилась и задремала на стуле. Под утро ушла отсыпаться, а потом, к вечеру, возилась с домашними делами. Её всё порывало написать Диме, но она не знала, о чём. Простое «спасибо» за песню казалось слишком малым, а спрашивать, как его дела, учитывая, что они с Михеем наверняка вчера изрядно выпили, а с утра кинулись в работу и сейчас, скорее всего, никакие от усталости, казалось глупо. Она несколько раз хватала телефон и снова возвращала на место.

В дверь позвонили, вырывая из мыслей, Женя, просветлев в лице, поспешила к той. В глазке показался какой-то незнакомый парень в кепке с букетом белоснежных роз, заставив лишь недоуменно нахмуриться.

− Кто?

− А Стрельникова Евгения здесь проживает?

Женя открыла дверь.

− Да, а в чём дело?

− Доставка цветов, это вам, распишитесь здесь, пожалуйста.

Освободив курьера, она приняла букет и нетерпеливо выдернула из нежных роз записку. От прочитанного на её лице вновь возникла улыбка, а щеки налились румянцем. «Спасибо тебе. Ф.»

Поутру следующего дня она стояла у шкафа и впервые за долгие месяцы смотрела в ту его часть, где тосковали позабытые платья. Выбор пал на излюбленное светлое и кофточку поверх.

− Жека, ты, что ли? – поразился Костя, окинув восхищенным взглядом.

− Привет, Костя, − четко и невозмутимо произнесла она в ответ, повесив куртку на вешалку.

− Жень, ты… − несколько смутился стоявший рядом Антон, − ты очень здорово выглядишь.

− Спасибо, Тош, − кинула она и направилась к своему столу.

− Ба, Женька! – наигранно поразился Михей, − ну всё, я сражен наповал! Ты бы хоть предупреждала боевых товарищей, что ли, а то вдруг я без бронежилета, так ведь и не доживу до старости-то!

− Дурак, − ответила она, улыбнувшись.

Женя устроила сумочку на спинку стула и уселась на своё место, тогда и заметила на себе неотрывный взгляд Димы с другого конца кабинета.

− Тебе очень идёт, − проговорил он просто и тем казалось тепло.

Она смущенно улыбнулась в ответ и опустилась к бумагам.

Дело снова заставило побегать, но к вечеру наступила долгожданная свобода. Костя заранее сказав, что в у него дела и на пробежку он потому выйти не в состоянии, убежал. Криво улыбаясь, Женя поняла, что «дела» майора воплотились в милой потерпевшей, которая проявила к нему интерес. Наконец-то человеку снова повезло. Михей пригласил всех остальных посидеть в баре, согласился даже Антон, похоже, уставший от Юли, которая ближе к родам стала всё капризнее. Так они и засели все вчетвером за столиком, как в старые времена, непринужденно беседуя.

Дима отошёл наполнить их кружки, Миша глянул на часы.

− О-о, ну всё, детское время кончилось, я сегодня сеструхе ещё обещал её встретить. Давайте, пока!

Антон в очередной раз коснулся её тёплым взглядом.

− Жень, а ты не хочешь прогуляться?

Похоже, выпитое придало ему уверенности и сил. Женя смотрела в ответ со странным чувством, словно заглядывала в саму себя и задавала единственный вопрос – осталось ли что? Внутреннее «я» молчало, как и сердце. Дима задерживался и, повернув голову, Женя увидела почему: у стойки появилась Татьяна, они опять о чём-то заспорили. Женя неожиданно для себя усмехнулась: ей вдруг всё показалось таким пустым и незначительным, словно и не стоило переживать.

− Нет, Тош, спасибо, − ответила она, хотела подняться, но приостановилась. – И да, шёл бы ты домой, жена же ждёт.

Она встала и направилась к коллегам.

− То есть вы так считаете? – сердито ответила Татьяна вопросом на что-то.

− Я уже сказал, что… − с поразительным терпением продолжил было Дмитрий.

− Дим, а ты не хочешь прогуляться? – проигнорировав девушку, нагло вмешалась Женя и воодушевленно добавила: − Вечер такой… хороший.

− Можно, − проговорил Дима, криво улыбнувшись её смелости, похожей на дерзость.

Провожаемые недоуменными взглядами коллег, они вышли из бара вместе и направились по улице. Она держала его за локоть, наслаждаясь вечерней прохладой, его обществом, в котором можно было и просто помолчать. Они остановились на том же месте, откуда открывался хороший вид на реку. Жене вспомнился их разговор когда-то и дружеский совет Фила. Она развернулась и посмотрела ему в глаза.

− Ты был прав… кажется, я смогла и… влюбилась.

Его губы тронула улыбка, а ладони коснулись её щек.

− Ты знаешь, − мягко проговорил он, − по-моему, ты такая не одна…

Улыбнувшись в ответ, она ответила на долгий поцелуй, а после прижалась к его груди, прижалась к груди человека, чья душа ей теперь казалась роднее всех.