Текст книги "Предначертанное"
Автор книги: Elza Mars
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Вы слышите меня, мэм? Я её нашёл.
Наконец Тереза вновь обрела дар речи, однако голос её прозвучал сдержанно и даже сухо:
– Ты уверен?
– Ага! Конечно, мэм. Я уверен. У неё имеется отметина и всё остальное. Её зовут Холли Снай.
Тереза потянулась через переднее сиденье, стальной хваткой вцепилась в удивлённую Нилу и тихо прошептала на её ухо:
– У тебя карандаш есть?
– Карандаш?
– Что-то, чем можно писать, Нила. Инструмент, которым пишут на бумаге. У тебя это есть? Скорее, ведь, если я не успею записать, ты уволена.
– У меня есть ручка, мэм. – Одной рукой Нила выудила из кармана прозрачную ручку.
– Твоя зарплата удвоена. – Тереза взяла ручку и плюхнулась на сиденье. – Где ты находишься, Люк?
– Около города, называемом Амазонской Скалой. Только есть ещё кое-что, мэм… – Голос Люка вдруг дрогнул. – Другая волчица, которая дралась со мной… она тоже её видела. И она сбежала.
Дыхание Терезы перехватило.
– Понимаю…
– Это было ужасно! – Люка вдруг прорвало. – О, Тереза, какой ужас! Я пытался остановить её. Только она убежала… и теперь я боюсь, что она расскажет обо всём… ему.
– Не огорчайся, Люк. Ты сделал всё, что смог. Я скоро приеду сама. Я приеду и позабочусь о… обо всём. – Тереза взглянула на водительшу. – Нам надо кое-куда заехать, Нила. Для начала – в магазин Харманов.
– В колдовское место?
– Верно. Если доберёшься быстро, утроишь свою зарплату.
***
Придя к Паулине Уинфилд следующим днём, Холли застала там шерифа. Кристофер Грейд был настоящим шерифом с Дикого Запада – “честным-и-благородным. Всё было при нём – сапоги, широкополая шляпа, жилет.
“Единственное, чего ему нехватает, так это коня”, – подумала Холли и обошла вокруг дома.
Паулина стояла возле задней стены – заколачивала досками разбитые окна.
– Привет, Кристофер, – произнесла девушка.
Шериф кивнул, обветренная кожа в уголках его глаз собралась морщинами. Сняв шляпу, он провёл рукой по коротким рыжим волосам.
– Что, Холли, решила завести себе двух больших лесных волков? Ты не ранена?
Холли помотала головой. Она попыталась выдавить из себя улыбку, только безуспешно.
– Может быть, это были волкодавы или что-то типа этого. Обычные волки не такие агрессивные.
– Волкодавы подобных следов не оставляют, – возразил Кристофер.
Под окном, в крови, засохшей на бетонной плите, виднелся след животного, похожий на отпечаток лапы псины – с четырьмя подушечками и чёткими следами когтей.
Однако этот след был сантиметров пятнадцать в длину и приблизительно десяти – в ширину.
– О таких крупных волках тут ещё не слыхали. – Шериф перевёл взгляд на разбитые окна. – Крупных и злобных… Будьте осторожны. Не нравится мне всё это. Если мы поймаем этих ваших волков, я дам знать.
Шериф кивнул Паулине. Та держала во рту палец, который только что ударила молотком.
Кристофер водрузил шляпу на голову и зашагал к своей тачке. Холли молча смотрела на отпечаток лапы. Все были уверены, что тут что-то случилось. Все – исключая её саму.
“Ничего тут не могло случиться, – думала девушка. – Всё это происходит в моей голове. Я должна понять, в чём дело, и всё уладить… Я могу всё уладить!”
– Спасибо, что приняла меня опять так быстро.
– О… – Паулина замахала руками, зажимая молоток под мышкой. – Не переживай. Я хочу понять, что тебя так беспокоит. Хочу добраться до самой сути. И потом… – еле слышно добавила она, пропуская в дом Холли, – других пациенток у меня всё равно нет.
Холли прошла по коридору в кабинет. Внутри царила темнота, слабые лучи послеполуденного солнца с трудом пробивались сквозь щели в заколоченных окнах. Девушка уселась на мягкий диван.
– Вот только вопрос: как до неё добраться? К тому же я толком не понимаю, что конкретно меня тревожит. Всё это очень странно. С одной стороны, я, может быть, просто чокнутая, – устало проговорила она, пока Паулина устраивалась напротив, за столом. – Мне снятся безумные сны, мне кажется, что приближается апокалипсис, у меня мания преследования, а вчера я начала слышать голоса внутри… С другой стороны, эти волки… И они, судя по всему, реальны.
– Голоса? – пробормотала Паулина, оглядываясь в поисках карандаша. Однако карандаш никак не находился, и она вновь уставилась на Холли. – Что ж, понимаю. Прошлой ночью, когда эти звери смотрели мне прямо в глаза, я была почти готова поверить, что это не обычные волки… – Она запнулась, покачала головой и заглянула под стопку бумаг, лежавших на столе. – И происходит что-то… правда странное. Только сейчас день, и мы – разумные люди, и мы соображаем, что должны разумно относиться к тому, что происходит. И, знаешь ли, я уверена, что смогу отыскать этому вполне рациональное объяснение.
Карандаш наконец отыскался, и Паулина, облегчённо вздохнув, принялась вертеть его между пальцами. Холли ощутила, что в её душе зародилась надежда.
– Объяснение?
– Да. Первое, не исключаю, что все эти твои предчувствия никак не связаны с волками. Люди предпочитают не верить в совпадения, однако они бывают. И даже если между всем этим существует некая связь… одним словом, не думаю, что кто-то охотится конкретно за тобой. Может, в нашей местности случился некий сбой… что-то нарушило экосистему, и волки взбесились… может быть, и другие звери – тоже… а ты неким образом ощущаешь это. Как-то на всё это реагируешь. Может быть, это предвестники землетрясения, либо… либо пятна на солнце, либо магнитные бури. Неважно что. Только ты из-за этого живёшь в предчувствии какого-то ужасного несчастья. В ожидании апокалипсиса либо того, что тебя в скором времени убьют. Увы, чуда не случилось. Надежда погасла – и это оказалось так больно, что лучше бы она вовсе не появлялась.
– Думаю, это вполне может быть, – произнесла она. Ей не хотелось задевать профессиональное достоинство Паулины. – Только как объяснить вот это?
Покопавшись в холщовой сумке, служившей ей рюкзаком и кошельком одновременно, она вытащила сложенный бумажный листок.
Паулина взяла его и развернула.
“Они видели тебя. Они расскажут ей. Беги – это твой последний шанс!”
Паулина сунула карандаш в рот:
– Гм-м-м…
– Я обнаружила это сегодняшним утром. Записка была обёрнута вокруг моей зубной щётки, – тихо произнесла Холли.
– А почерк твой?
Закрыв глаза, она кивнула.
– И ты не помнишь, как её настрочила?
– Не я строчила её. Я уверена в этом. – Открыв глаза, Холли глубоко вздохнула. – Эта записка испугала меня. Меня пугает всё, что случается. Я ничего не могу понять… и я не вижу, как можно остановить всё это, если я этого не могу понять.
Паулина задумалась, покусывая карандаш:
– Послушай… что бы ни происходило, кто бы ни строчил тебе записки, я думаю, твоё подсознание пытается до тебя что-то донести. Об этом свидетельствуют сны. Однако они рассказывают не про всё. Я могу предложить кое-что… хотя сама я в это не шибко верю. Только попытаться стоит. Если проникнуть прямо в подсознание, можно его спросить, что происходит.
“Проникнуть в подсознание…” – Дух Холли перехватило.
– Гипноз?
Паулина кивнула:
– Вообще-то я не поклонница гипноза. Это вообще не какой-то волшебный транс, как нам твердят по тв. Просто это конкретное состояние сознания, в котором ты расслабляешься и вспоминаешь то, что тебя пугает, после чего становится легче. Ничего особенного. Всего этого можно добиться самостоятельно, с помощью дыхательных упражнений.
Предложение Паулины использовать гипноз Холли вообще не порадовало. Гипноз – это потеря контроля над собой. Она окажется в чужой власти… пусть не во власти Паулины, но уж своего подсознания – это точно.
“Только что мне ещё остаётся?” – Холли сидела и некоторое время прислушивалась к себе.
Никаких голосов внутри девушка не слышала – ни того, который напоминал порыв ледяного ветра, ни другого, с кристально-чистым звучанием… и это было хорошо. И всё-таки это означало, что у неё нет выбора.
Холли взглянула на Паулину:
– Хорошо. Давай.
– Замечательно – Она поднялась и потянулась за книгой, которая лежала на краю стола. – Надеюсь, что ничего не забыла… Хорошо. Может быть, ляжешь на диван?
Холли немного замешкалась, потом пожала плечами:
“Если уж я решилась на гипноз, то надо делать всё по правилам”.
Девушка легла и уставилась на тёмные балки полки. Несмотря на все свои несчастья, она едва сдерживалась, чтобы не засмеяться.
Надо же! Она лежит на настоящем диване психиатра и ожидает сеанса гипноза! Её школьные подружки никогда бы и не подумали обратиться к психологу: тут свехнувшиеся – в порядке вещей. Да, чтобы выжить в этом отдалённом, не очень гостеприимном месте, изредка приходится быть немного… эксцентричной. Однако если ты признаёшь, что не можешь сама справиться с ситуацией, уделяешь этому очень много внимания либо, хуже того, обращаешься за помощью – это значит, у тебя серьёзные проблемы. А уж если ты позволяешь себя ввести в гипноз…
“Видели бы меня сейчас мои подружки”.
– Хорошо, – повторила Паулина. – Устройся поудобнее. Закрой глаза. – Она уселась с книгой в руке на краю стола, покачивая одной ногой.
Её голос звучал тихо и монотонно – вполне профессионально. Холли закрыла глаза.
– Теперь я хочу, чтобы ты вообразила, словно плывёшь. Просто плывёшь и ощущаешь себя спокойно, расслабленно. Тебе ни о чём не надо думать и никуда не надо торопиться. Сейчас тебя окружает красивый фиолетовый свет. Он тебя всю омывает, и ты всё больше растворяешься в нём…
Диван оказался на удивление удобным – он мягко прогибался, следуя контурам тела.
Холли нетрудно было представить, что она плывёт; легко было и вообразить свет, окружающий её.
– А теперь ты ощущаешь, как плывёшь, погружаясь всё глубже… как ещё больше расслабляешься… и тебя окружает тёмно-голубой цвет. Ты вся окружена голубым светом, который пронизывает тебя, и от этого тебе ещё приятнее, и ты расслабляешься…
Под звуки мягкого и монотонного голоса Холли вообразила себе разноцветные световые волны, которые омывают её. Тёмно-голубые, изумрудно-зелёные, золотисто-жёлтые, пылающе-оранжевые. Холли всё это видела. Это было удивительно и легко.
Картинки возникали сами, без малейших усилий. Один цвет заменялся другим, и Холли ощутила, как расслабляется всё больше. Всё её тело сделалось тёплым и почти невесомым. Дивана под ней словно не было.
Девушка плыла в световых волнах.
– А теперь ты видишь бордово-красный свет, очень насыщенный и расслабляющий. Тебе спокойно и удобно, и ты в полнейшей безопасности. Больше тебя ничто не потревожит, ты сможешь спокойно отвечать на все мои вопросы. Ты меня понимаешь?
– Ага, – произнесла Холли.
Она знала, что сама это говорит, только ей казалось, словно за неё говорит кто-то другой. Казалось, словно что-то внутри неё отвечает Паулине её голосом. Однако это не пугало её. Она расслабленно плыла в световых волнах рубинового цвета.
– Ладно. Сейчас я говорю с подсознанием Холли. Ты сможешь вспомнить то, что бодрствующий разум Холли не осознаёт… и даже то, что он подавлял и не хотел знать. Ты понимаешь?
– Ага. – Голос, казалось, прозвучал до того, как Холли успела ответить.
– Ладно. Теперь я возьму эту последнюю записку, ту, которую ты обнаружила сегодняшним утром обёрнутой вокруг зубной щётки. Ты помнишь эту записку?
– Ага. – Да, она помнит.
– Что ж, ладно. А теперь я хочу, чтобы ты в мыслях возвратилась обратно, к тому времени, когда эта записка была написана.
Теперь Холли ощутила, что должна ответить сама.
– Но как я могу это сделать? Я понятия не имею, когда она была написана. Не строчила я…
– Просто… просто не думай об этом, Холли, – сказала Паулина, прерывая её. Её голос снова стал монотонным. – Ты спокойна, ты ощущаешь, что совсем расслаблена. Просто скажи себе: “Я должна возвратиться в то время, когда была написана эта записка”. Не тревожься о том, как ты это сделаешь. Смотри на рубиновый свет и думай: “Я должна возвратиться обратно. Ты это сделаешь?
– Ага, – прошептала Холли.
“Иди обратно, – уверенно приказала себе девушка. – Просто расслабься и иди обратно, ладно?”
– А теперь в твоей памяти возникает картина. Ты что-то видишь. Что ты видишь?
Холли ощутила, как внутри прорвалась некая преграда. Казалось, она падает в этот рубиновый свет. Её сознание застыло, словно выключилось, ушло куда-то… Теперь её уже ничто не удивляло – она будто погрузилась в сон.
Голос Паулины звучал мягко и настойчиво:
– Что ты видишь?
Холли увидела картинку. Крошечную картинку, которая раскрылась и развернулась, когда она начала всматриваться в неё.
– Я вижу себя, – прошептала она.
– Где ты находишься?
– Я понятия не имею. Постой… кажется, в собственной спальне.
Холли разглядела себя в чём-то коротком и розовом… в ночнушке. Это была она сама, в своей комнате, в своей ночнушке. Она лежала сейчас на диване в кабинете Паулины и одновременно находилась в своей комнате.
“Как странно…” – смутно подумала девушка.
– Ладно, теперь картина становится яснее. Ты начинаешь различать то, что тебя окружает. Просто расслабься, и ты всё увидишь. Итак, что ты делаешь?
– Строчу записку, – пришлось признаться Холли, и почему-то это её немного позабавило.
Паулина пробормотала что-то типа <<угу…>>.
Потом она мягко спросила:
– А для чего ты её строчишь?
– Не имею понятия… предостеречь себя. Я должна себя предостеречь.
– От чего?
Холли ощутила, что беспомощно мотает головой.
– Хорошо… Что ты чувствуешь, когда строчишь её?
– Э… – Это было просто. Паулина, несомненно, ожидала, что она скажет что-то вроде: “страх” либо “тревогу”. Однако чувство было вовсе другим. – Желание, – прошептала Холли, сделав тревожное движение головой. – Просто… желание.
– Прошу прощения?
– Я хочу…
– Что ты хочешь?
– Её, – вырвалось у неё, как плач. Обычное сознание Холли изумлённо наблюдало за всем со стороны, но её тело было всё охвачено этим мучительным ощущением. – Я знаю, это невозможно. Это смертельно опасно для меня. Только мне безразлично. Я ничего не могу поделать…
– Стоп! То есть расслабься. Ты очень спокойна, ты можешь отвечать на мои вопросы. Кто та, о которой ты мечтаешь?
– Та, кто приходит, – тихо и безнадёжно проговорила Холли. – Она злая и испорченная… я знаю это. Он мне всё объяснил. И я знаю, что она меня убьёт. Как всегда. Но я хочу её.
Холли трясло. Она ощутила, как её тело излучает жар… и она слышала, как Паулина нервно сглотнула. Каким-то непонятным образом Холли видела и её, будто находилась одновременно в разных местах. Она знала, что Паулина сидит сейчас на краю стола и изумлённо смотрит на неё, смущённая преображением, которое произошло с молодой девушкой, лежащей на её диване.
Холли знала, что она видит её всю: видит бледное лицо, которое пылает румянцем от внутреннего жара, видит тело, которое сотрясается от мелкой дрожи, слышит её учащённое дыхание. И Холли знала, что она взволнована… и испугана.
– Вот это да! – выдохнула Паулина и заёрзала на столе. Она опустила голову, потом зашлёпала руками по столу в поисках спасительного карандаша. – Хорошо, честно говоря, я запуталась. Давай возвратимся к самому началу. Ты ощущаешь, что кто-то охотится за тобой и что она раньше пыталась тебя убить? Может, тебя выслеживает некая бывшая подружка?
– Нет. Она не пыталась убить меня. Она убила меня.
– Она убила тебя. – Паулина прикусила карандаш. А после пробормотала: – Нужно было как следует подумать, прежде чем всё это начинать. Всё равно я не верю в гипноз.
– И она собирается сделать это вновь. Я умру прежде, чем мне исполнится восемнадцать. Это наказание за то, что я её люблю. Так случается постоянно.
– Правильно. Отлично. Ладно, давай попробуем обнаружить во всём этом хоть какой-то смысл… У этой таинственной девушки есть имя? Как её зовут?
Холли подняла руку и вновь уронила её:
– Когда?
– Что?
– Когда?
– Что когда? Что? – Паулина встряхнула головой. – Вот блин…
Холли внятно ответила:
– У неё были разные имена в разные времена. У неё их, я думаю… много. Однако я зову её Тереза. Тереза Дескуэрдес. Ведь так её звали на протяжении последних двух её жизней.
Настало долгое молчание.
Потом Паулина спросила:
– Последних двух?..
– Жизней. Это имя может быть у неё и сейчас. Когда я видела её в последний раз, она сказала, что ей осточертело менять имена. И что она не станет больше скрываться.
– Господи, – вымолвила Паулина.
Встав, она подошла к окну и закрыла лицо руками. А затем повернулась к Холли.
– Ты подразумеваешь… Я хочу сказать… Одним словом… Ты говоришь о… – Паулина замялась и неуверенно пробормотала: – То, что начинается на букву “р”. Э, ты знаешь… – Её руки дрожали. – Реинкарнация?
Снова повисло долгое молчание.
А затем Холли услыхала собственный голос, который твёрдо проговорил:
– У неё не было перевоплощений.
– О… – Паулина облегчённо выдохнула. – Слава господу. А то я уж было испугалась.
– Она никогда не умирала, – сказала Холли. – Видишь ли, она не человек.
4
Тереза осторожно опустилась на колени возле окна, стараясь, чтобы не зашуршала сухая земля под ногами. Умение двигаться бесшумно было настолько привычно для её тела, словно она родилась вместе с ним.
Темнота была её родной средой, она могла в один миг раствориться в тени и двигаться в ней ещё незаметней, нежели крадущаяся кошка. Только сейчас взгляд Терезы был прикован к тому, что происходило в комнате.
Она не видела её лица. Она могла рассмотреть только изгиб плеча и разметавшиеся волосы, но она точно знала, что это она. Около неё припал к земле Люк.
Его худое человеческое тело напряжённо дрожало с настороженностью животного.
Он прошептал:
– И, что? – Голос был еле различим, тише, нежели дыхание.
Тереза отвернулась от окна и посмотрела на Люка. Всё его лицо было в кровоподтёках, глаз заплыл, нижняя губа разорвана. Однако он улыбался. Он всё это время, пока не приехала Тереза, бродил по Амазонской Скале, неотступно следуя за девушкой по имени Холли Снай, чтобы быть уверенным, что с ней ничего не произойдёт. Тереза взяла руку Люка и пожала её.
– Ты ангел, – одними губами произнесла она. Она вообще не использовала голосовые связки: она передавала мысли. – Ты заслужил хороший отпуск. Мой лимузин в туристическом центре, возьми его. Оставишь в аэропорту.
– Но… как же вы останетесь тут? Совсем одна? Вам необходима поддержка, мэм. Если он появится…
– Люк, иди.
Тон её голоса был мягким, однако настойчивым. Это был приказ госпожи, Терезы из Ночного Мира, привыкшей, что её указания выполняются беспрекословно.
“Забавно, – подумала она. – Пока кто-нибудь не откажется повиноваться, трудно вообразить, насколько ты привыкла, чтобы тебе подчинялись”.
И она вновь приникла к щели в забитом досками окне. И тут же забыла о существовании Люка. Девушка на диване повернулась, и она увидела её мордашку. Её будто шибануло током. Тереза знала, что это была она… но всё равно не ожидала, что она окажется так похожа на саму себя. Похожа на ту, какой она была в самом начале, когда родилась в первый раз, когда Тереза впервые увидела её. Таким она помнила настоящее лицо Холли. Правда, и в других своих жизнях она была похожа на ту, первую. Похожа – только не очень. Этой, настоящей, мордашки она не встречала никогда. До этого мига. А сейчас она видела конкретно ту девушку, в которую была влюблена. Те же волосы средней длинны коричневого оттенка, рассыпавшиеся по плечам. Те же маленькие зелёные глаза, словно наполненные светом.
То же спокойное выражение, тот же нежный рот… и изгиб верхней губы всё так же придавал всему облику особую чувственность. И та же изящная фигура, высокие скулы и превосходная линия подбородка – настоящая мечта скульптора!
Единственное, что было новым, – это родинка. Клеймо, выжженное в памяти.
Родинка была цвета разбавленного вина, пронизанного светом, цвета арбузного льда либо розового турмалина – самого бледного драгоценного камня. Она была будто цветущая роза. Словно девушка приложила на мгновение к своей щеке розу, и лепесток оставил свой след. Терезе эта родинка казалась превосходной, ведь она была частью девушки. Она была во всех её жизнях, исключая первую. Однако в то же время при взгляде на неё у Терезы перехватывало горло и сжимались кулаки от горя и беспомощного гнева – гнева против самой себя. Эта родинка была её стыдом и наказанием. Это был её тяжкий крест – видеть, как она, безвинная, годами живёт с этой родинкой. Она бы прямо сейчас выпустила из себя всю кровь в эту сухую грязь, только бы родинка исчезла.
Однако с этим ничего нельзя было поделать – ни в Ночном Мире, ни в человеческом мире за бесчисленные годы поисков она не смогла отыскать никакого средства. О Богиня, как же она любит её!.. Она так долго не позволяла себе ощущать это: когда Холли не было рядом, это могло свести с ума. Но теперь чувство захлестнуло Терезу так, что она не смогла бы противиться ему, если бы и пыталась. Её сердце гулко билось, всё тело дрожало. Один только вид лежащей так близко девушки, живой и тёплой… И разделяла их всего пара тонких досок и такая тщедушная человеческая женщина. Тереза желала её. Ей хотелось выдрать эти доски, ворваться в комнату, отбросить в сторону эту русую и обнять Холли. Она хотела унести её в ночь, крепко прижимая к сердцу, унести в какое-нибудь укромное место, где никто не сможет её отыскать и ей навредить. Только она не могла. Она знала… знала по опыту… что ничего не получится. Несколько раз она уже делала так, и это дорого ей обошлось. Холли умирала с ненавистью к ней. Тереза не могла больше так рисковать. И теперь, этой весенней ночью, единственное, что оставалось Терезе – стоя на коленях за окном, наблюдать за новым воплощением своей единственной любви. Вначале Тереза не понимала, что делает тут её единственная любовь. Люк сказал ей, что Холли Снай посещает психиатра. Но сейчас, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате, Тереза сообразила, чего добивались Холли и её доктор. Они пытались возвратить её память о прошлом. Возвратить с помощью гипноза. Пытались взломать её подсознание, будто некий сейф в банке… Это было опасно.
И не просто потому, что девушка, проводившая сеанс, наверняка не понимала, что делает. А оттого, что память Холли была бомбой замедленного действия, начинённая психическими травмами и знанием, смертельно опасным для любого человека.
Им нельзя было это делать. Тереза ощущала, как напряглись её мышцы. Однако вмешаться она уже не могла. Она могла лишь слушать… и ждать.
***
Медленно и обречённо Паулина повторила за нею:
– Она не человек.
– Да. Она Повелительница Ночного Мира. Она могущественная… и злая, – прошептала Холли. – Она живёт тысячи лет. – И почти рассеянно добавила: – А перевоплощалась я.
– Кошмар! Да… это нечто.
– Ты мне не веришь?
Паулина, видимо, неожиданно вспомнила, что говорит с пациенткой, причём находящейся под гипнозом.
– Нет, я… я понятия не имею, чему верить. Если это фантазия, она должна на чём-то основываться, должна быть какая-то психологическая причина, заставившая тебя сочинить всё это. Именно её мы и пытаемся отыскать. Пытаемся выяснить, что она значит для тебя.
Она на пару секунд задумалась, а потом решительно произнесла:
– Давай вернёмся к тому времени, когда ты в первый раз встретила эту девушку. Я… я хочу, чтобы ты расслабилась. Ты плывёшь в световых волнах, и тебе очень хорошо… А теперь я хочу, чтобы ты возвратилась обратно во времени. Вообрази, что ты просто листаешь книгу в обратную сторону. Следуй обратно, в глубь собственного сознания.
Обычное сознание Холли внезапно пробудилось и вторглось в происходящее, отсекая ту спящую часть её разума, отвечающую на вопросы Паулины.
– Постой, я… я понятия не имею, стоит ли это делать.
Но тут же другая её часть предостерегла её, что под гипнозом спорить не полагается.
“Хотя, может быть, это и неважно, – лениво подумала Холли. – Всё равно я сейчас проснусь. Скорее всего, я просто не смогу возвратиться обратно, как она требует”.
– Я хочу, чтобы ты увидела себя четырнадцатилетней. Вообрази себя четырнадцатилетней. Возвратись в то время, когда тебе было четырнадцать. А теперь я хочу, чтобы ты вообразила себя одинадцатилетней. Мысленно возвратись в то время, когда тебе было одинадцать. Теперь следуй ещё дальше, вообрази себя восьмилетней, пятилетней, трёхгодовалой. А теперь ещё дальше. Вообрази себя маленьким ребёнком, младенцем. Ты ощущаешь себя очень комфортно и видишь себя крошечным младенцем.
Холли ничего не оставалось, как повиноваться. И её сознание демонстрировало ей картинки, в которых годы как бы шли обратно. Словно фильм её жизни прокручивали назад: она становилась всё младше и младше и в конце концов сделалась крошечной и обнажённой.
– А теперь, – прозвучал неотвязный монотонный голос, – я хочу, чтобы ты возвратилась гораздо дальше. К тому времени, которое было до того, как ты родилась Холли Снай. Ты плывёшь в красных световых волнах, ты совсем расслаблена, ты направляешься всё дальше… к тому времени, когда ты впервые встретила эту женщину, о которой ты думаешь как о Терезе. Каким бы это время ни было, следуй обратно. Возвратись к первоначальному времени.
Холли начало засасывать в туннель. Девушка утратила контроль над ситуацией и очень испугалась. Этот туннель не был похож на тот, предсмертный, о котором ходят слухи. Он был красный, с полупрозрачными стенами, которые пульсировали да светились… туннель, похожий на чрево. И её тащило, затягивало в него с возрастающей скоростью.
“Нет!” – подумала Холли.
Однако вслух произнести ничего не могла.
Всё происходило очень быстро, и она не могла издать ни звука.
– Возвратись к первоначальному времени, – звучал нараспев голос Паулины, и её слова отдавались в мозгу Холли эхом множества шелестящих голосов, как если бы сотни Холли собрались вместе и, присвистывая, бубнили: “Первоначальное Время. Первоначальное Время”. – Следуй обратно… и ты начнёшь видеть картины. Ты увидишь себя – может, в необычном месте. Следуй обратно и гляди.
Первоначальное Время…
“Нет”, – вновь подумала Холли.
Что-то очень глубоко внутри неё, стеная, протестовало:
“Я не хочу это видеть”.
Только её продолжало тащить через мягкий красный туннель, всё быстрее и быстрее. Она ощущала, что оставляет позади бессчётные годы. А потом… она почувствовала, что достигла некоего порога собственного существования. Первоначальное Время…
Холли ворвалась в темноту, выскользнув из туннеля, как арбузное семечко из влажных пальцев. Тишина. Темнота. А потом – новая картина. Она появилась, развернувшись как крошечный листочек, пробившийся из семени, и начала разрастаться, окружив Холли со всех сторон. Это было похоже на настоящую сцену из кинофильма – только тут она сама находилась в центре действия.
– Что ты видишь? – откуда-то, совсем издали, тихо прозвучал голос Паулины.
– Вижу… себя, – ответила Холли. – Это я… она выглядит точно как я. Однако родинки нет. – Холли была страшно удивлена.
– Где ты? Ты видишь, что ты делаешь?
– Я понятия не имею, где я.
Холли была сейчас чересчур изумлена, чтобы испугаться. Это было так странно… она видела всё гораздо яснее, нежели любое воспоминание из её реальной жизни. Она различала в этой сцене малейшие детали. И в то же время всё вокруг было совсем чуждо ей.
– Что я делаю?.. Я что-то… держу. Камень. И что-то я делаю этим камнем с чем-то… чем-то маленьким. – Холли расстроенно вздохнула, а потом добавила: – У меня одежда из кожи. Что-то типа лифчика и юбки… из шкур. Это невероятно… примитивно. Паулина, за моей спиной пещера!
– Видимо, ты правда возвратилась далеко.
Голос Паулины звучал полным контрастом возбуждённому изумлению Холли. В нём чувствовалась явная скука. Казалось, она терпеливо слушала, всё это забавляло её, но ей было скучно.
– Ну… возле меня девушка. Она похожа на Чарли. На мою лучшую подругу, Чарли. У неё такое же лицо, такие же глаза. У неё тоже одежда из шкур… что-то вроде лифчика и юбки из шкур.
– Да, и все эти подробности возвращения к прошлой жизни описаны тут, – скривившись, проговорила Паулина. Холли смогла различить, как она перелистнула страницы. – Ты что-то делаешь камнем с чем-то маленьким… Носишь какие-то шкуры… В книге много подобных описаний, когда люди хотят вообразить себя в древние времена, только при этом не знают никаких реалий того времени… – пробормотала она себе под нос.
Холли не стала дожидаться, пока она вспомнит, что говорит с загипнотизированной пациенткой.
– Но ты ведь не сказала мне, чтобы я стала тем, кем была в прошлом. Ты просто попросила меня увидеть прошлое.
– Да? Э… хорошо, тогда стань этой особой, – небрежно произнесла Паулина.
Холли запаниковала.
– Погоди… я…
Однако это уже случилось. Холли начала падать, растворяясь в сцене вокруг себя, поглощавшей её. Она превращалась в девушку, стоящую около пещеры.
Первоначальное Время…
Отдалённо она слышала свой собственный шёпот:
– У меня есть кремнеевый резец, чтобы провертеть дырку. Я делаю дырки в зубе полярной лисы.
– Оставайся этой особой, – машинально повторила Паулина всё ещё скучающим голосом. И вдруг спохватилась: – Что?!
– Мама сильно рассердится… Я должна была перебрать фрукты, которые мы запасли прошедшей зимой для Праздника Весны. Их осталось не так много, почти всё погнило. А Рэя убила лису и отдала череп Ками, и мы всё утро выбивали из него зубы и делали из них ожерелье для Ками. Ками просто не может без обновки для каждого праздника.
Холли услышала, как Паулина тихо выдохнула:
– Господи…
А потом сглотнула и сказала:
– Погоди… ты же хочешь стать палеонтологом, да? Ты много знаешь о древних орудиях…
– Кем я хочу стать? Я собираюсь стать провидицей, как Главная. Я должна кого-то выбрать, только мне никто тут не нравится. Ками продолжает твердить, что я обязательно встречу девушку на Празднике Весны, но я так не думаю. – Холли вздрогнула. – Странно… у меня внезапно мороз прошёлся по коже. Главная говорит, что моя судьба ей не видна. Она прикидывается, что переживать не о чем, однако я знаю, что она переживает. Вот почему она хочет, чтобы я стала провидицей, – тогда я смогу защититься, если кто-то задумал что-то гадкое против меня.
– Холли, – произнесла Паулина, – уф… давай просто убедимся, что сможем вытащить тебя из этого, ладно? Э, в том случае, если появится необходимость. Когда я хлопну в ладоши, ты проснёшься и будешь ощущать себя бодрой и отдохнувшей. Хорошо? Идёт?
– Меня зовут Холи. – Это было произнесено почти по слогам: “Хо-ли”. – Я почти проснулась. Ками хихикает, смотря на меня. Она нанизывает зубы на сухожилие. Она говорит, что я грежу наяву. Она права. Я испортила дырку в этом зубе.
– Когда я хлопну в ладоши, ты проснёшься… Ты опять станешь Холли Снай. – Раздался хлопок. – Холли, что ты ощущаешь? – Очередной хлопок. – Холли? Холли!
– Я – Холи. Холи из племени Речных Амазонок. Я понятия не имею, о чём ты говоришь. Я – Холи, и больше никто. – Она замерла. – Постой… что-то произошло. Какая-то суматоха на речке. Там что-то случилось.
