Текст книги "Глаз бури (СИ)"

Автор книги: Eltera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

В коридоре слабо горел желтоватый свет. Было настолько тихо, что тонкий слух различал едва слышное потрескивание ламп, но Стив бы не обратил внимания, даже если бы потолок начал рушиться ему на голову.

Потому что каких-то шесть часов назад ему на голову рухнуло по меньшей мере небо.

Стив снова посмотрел на толстое стекло, за которым скрывалась затененная комната – предназначенная для злобствующего Брюса, сейчас она была занята другим человеком. Не менее злобствующим, впрочем, человеком, которого пришлось усыпить лошадиной дозой снотворных, да и то никто не брался сказать, насколько их хватит.

Баки. Его Баки был там – живой, но кромешно беспамятный.

Стив даже представить себе не мог, что можно делать с человеком, чтобы лишить его самого ценного – памяти, собственной личности.

– Ты не идешь? – позвал его Брок, вырывая из размышлений, и Стив встряхнулся, поворачиваясь к нему.

На Броке были только домашние штаны и кроссовки. Встрепанный, он выглядел усталым и измотанным, и Стив почувствовал угрызения совести. Без него, особенно когда он был в шаговой доступности, а не находился на задании черте где, Брок засыпал тяжело, и сон у него был тревожным.

– Не могу, – виновато сказал Стив, притягивая его к себе, и уткнулся лбом в его живот.

Мягкое тепло чужого тела и знакомый до последней нотки запах ласково осели на коже, и напряжение, сковывавшее каждую мышцу, чуть отступило. Даже дышать будто стало легче.

Брок вздохнул и погладил его по волосам.

– Он вряд ли очнется до утра, Стив. Да даже если и да – выломать ничего все равно не сможет, – сказал он таким тоном, что было сразу понятно, что ни на какой результат от своих слов он заведомо не рассчитывает.

Стив и сам все это знал, но караулил в коридоре не потому, что опасался, что Баки сумеет открыть толстенную дверь и отправится сеять хаос. Горечь разъедала ему сердце так, что казалось кощунством просто пойти завалиться спать в теплую постель после всего того, что он узнал.

– Он был жив, Брок. Он выжил, а я его даже не искал. Я валялся подо льдом и ничего не чувствовал, а он… – голос предательски дрогнул, и Брок крепко прихватил его за волосы на затылке, как делал всегда, когда хотел успокоить.

Стив настолько привык к этому жесту, что иногда пытался таким же образом угомонить разыгравшиеся нервы в одиночестве, но без Брока это не срабатывало.

– Ты ни в чем не виноват, – Брок, наклонившись, поцеловал его в макушку и сел рядом, опираясь на стену спиной. – К тому же ты спас его сейчас, для него это шанс. Правда, я бы предпочел, чтобы ты чуть почаще пользовался головой, а не пер, как танк, – добавил он со сдержанным недовольством в голосе.

Стив снова ощутил перед ним вину.

– Я просто… У меня перед глазами потемнело, когда я его увидел, – оправдание выглядело жалким даже для самого Стива, что уж говорить о Броке, который, приподняв бровь, уставился на него с самым скептическим выражением лица, на какое был способен.

Даже шерстью на мгновение оброс, но тут же, дернув головой, вернулся к обычному облику. Брок вообще, как теперь, прожив с ним столько времени, знал Стив, перекидывался чуть ли не по любому поводу с такой же частотой, как и остальные дуалы. А те несколько недель в самом начале, когда Стив все никак не мог его подловить, были скорее исключениями из правил – оказывается, пара чувствовалась острее в обороте, и Брок, чтобы лишний раз себя не нервировать, очень старательно тогда сдерживался.

– Ты угрожал Фьюри, – напомнил Брок. – И да, я тебя, конечно, поддержал, но предпочел бы, чтобы ты не совал голову в петлю.

– Прости, – крепко стиснув его ладонь, извинился Стив, стараясь не думать о том, что было бы, если бы Фьюри оказался менее понятливым.

В конце концов, Баки именно его хотел убить, а они с Броком вообще оказались в том же месте по чистой случайности. Они мирно ехали домой, когда выруливший на запрещающий сигнал светофора Фьюри прошелся впритирку с их машиной, снеся попутно зеркало, и умчался дальше, преследуемый несколькими автомобилями.

Стив с Броком, разумеется, поехали следом, а дальнейшее слилось в калейдоскоп смазанных картинок. Баки – тогда еще не Баки, правда, а стремный незнакомец в маске – подорвал машину Фьюри, который, как оказалось позже, выступал в роли живца, специально его выманивая. Там вообще всплыла интересная история с ГИДРой, которую директор ЩИТа обнаружил у себя под носом и втихую пытался изничтожить до того, как убьют его самого.

Люди Фьюри, которые должны были разбираться с Баки, оказались вне доступа, и если бы не неучтенные факторы в виде Стива, Брока и вызванного ими туда же Тони, у ЩИТа был бы уже новый директор.

Когда с Баки слетела маска, Стива как по голове ударили. Он смотрел в знакомое и незнакомое одновременно лицо и не мог сдвинуться с места. Никак не отреагировавший на собственное имя Баки в него выстрелил, и если бы не страшно матерящийся Брок, сбивший его с ног, Стива бы так и убили.

Совместными усилиями Баки все-таки удалось скрутить и вырубить, и страшно довольный Фьюри собирался воплотить в жизнь вполне разумный принцип «пленных не брать», когда его планы расстроил Стив, в ультимативной форме сообщивший, что никого убить не даст. Брок тогда, не задавая вопросов, передвинулся так, чтобы закрыть распластанного по земле Баки, безоговорочно поддержав его, Стива, хотя это могло стоить ему жизни.

Фьюри, выслушав сбивчивые объяснения, отправил всю их троицу под «домашний арест» на базу Мстителей, взяв со Стива слово не вмешиваться в его разборку с ГИДРой, нигде вообще не отсвечивать и сделать так, чтобы наиболее опасный агент этой проклятой ГИДРы не оказался вновь в ее рядах. Обещание Стив дал с легкостью.

Так что теперь Баки был заперт в клетке для Брюса, наверху караулил Тони, наутро должна была приехать Ванда, а вокруг базы сомкнули такое кольцо охраны, что и мышь не проскочила бы.

И если Стиву в целом было наплевать на выставленный караул, который одновременно защищал их от попыток ГИДРы вернуть себе Баки и не давал покинуть базу им самим, то Брок, ощущавший себя загнанным в угол, тихо бесился.

– Спасибо, – Стив поцеловал Брока в ладонь и виновато уткнулся ему в шею носом.

Он и в самых смелых мечтах представить не мог, что в его жизни когда-нибудь будет человек, которому можно будет настолько безусловно доверять. Брок фыркнул и вздохнул, обнимая его за плечи.

Чутко прислушавшись к мерному тихому дыханию Баки, он вдруг сказал:

– Он точно из дуалов, Стив.

Это предположение Брок выдвинул еще днем, во время драки, но Стив тогда не обратил на него внимания. А потом было как-то не до того.

– Он в плен попадал, его, наверное, там, как меня… – начал он, но Брок снова фыркнул.

– Тебя твоя сыворотка не сделала дуалом, Роджерс. Ими рождаются, а не становятся, и этот твой Баки – точно из наших.

Стив попытался вспомнить, было ли что-то странное в Баки, которого он знал с самого детства, но в памяти не отложилось ничего необычного.

– Он никогда ничем не выделялся, – возразил Стив, отстраняясь.

Брок сверкнул глазами и скрестил на груди руки, обманчиво спокойный и неопасный. Красивый до чертиков.

– И не должен был. Дети не сразу начинают перекидываться, чтоб ты знал. Только в сознательном возрасте, когда уже достаточно соображают, чтобы не спалиться перед людьми, – отозвался он.

Не то чтобы это что-то меняло, впрочем. Стиву было бы плевать, даже если бы Баки оказался внебрачным сыном какого-нибудь инопланетного чудища, не то что самого обычного дуала. Он уже настолько привык к тому, что кто-нибудь рядом с ним постоянно отращивает на себе то шерсть, то перья, что даже реагировать перестал. И очень забавлялся тем, что Тони, который о дуалах знать не знал, и не представлял себе, насколько активно на него реагирует Пеппер.

Тем более что, как оказалось, обычные люди даже шерсти на чужом лице не могли коснуться, ощущая под пальцами одну только кожу – то, что и видели, собственно. Это было еще одной «фишкой», закрытой в замкнутом мирке дуалов, и Стив был, наверное, единственным человеком, на которого это правило не распространялось. И он был страшно благодарен Ванде за возможность чувствовать Брока полностью, с шерстью или без нее.

– Это неважно, – вздохнул Стив, потерев лицо ладонями. – Надеюсь, мы сумеем вернуть ему память.

– Ванда справится, – подавив зевок, сказал Брок, приваливаясь к его плечу.

Стив, передвинувшись на дальний край неширокой скамьи, уложил его головой на свои колени. Брок, проворчавший, что тем же самым можно было заниматься на нормальной кровати, скинул обувь и требовательно куснул его за бедро. Стив фыркнул и послушно принялся гладить его по волосам.

***

Следующим утром, сразу после завтрака, приехала Ванда, кое-как пробившаяся через кордон охраны вокруг базы. Стив, сидя задремавший на рассвете, хмуро смотрел в огромную кружку с кофе и пытался собраться с мыслями. Брок, чуть более бодрый, чем он сам, к ужасу сидевшего здесь же Тони подъедал запасы мяса в таком количестве, будто был по меньшей мере медведем.

– Ну, рассказывайте, – потребовала Ванда, плюхаясь на стул.

Брок милостиво сунул ей на тарелку стейк, чем вызвал очередную волну возмущений у Тони, которому он готовить отказался наотрез. Ванда ухмыльнулась и взялась за столовые приборы, внимательно слушая отчет о вчерашнем весело проведенном дне.

– Мы вкатили ему на рассвете еще дозу, пусть лучше полежит, как спящая красавица, чем будет прошибать нами стены, – сообщил Тони.

Стив, благополучно этот момент проспавший, возмущенно посмотрел на него. Тони скорчил ему рожицу и выразительно посмотрел на Брока, явно намекая, что он был в курсе происходящего. Тот пожал плечами.

– Мы его втроем едва заломали, Роджерс, ты же не думаешь, что он, попав к нам в плен, подобреет? – ворчливо отозвался Брок.

Стив насупился, но спорить не стал, хотя формулировка «попал в плен» по отношению к Баки драла ему нервы. Он хорошо помнил, каким Баки – смешливый, ласковый и близкий – стал на войне. Из него будто стержень вынули, оставив пустую полумертвую оболочку, двигавшуюся исключительно на автомате.

Ванда внимательно оглядела всех троих, задержавшись взглядом на Стиве, и отодвинула пустую тарелку, поднимаясь на ноги.

Тони с ними не пошел, заявив, что у него есть дела поважнее, чем выстраивание взаимоотношений с чокнутым полукиборгом. Стиву ужасно захотелось уронить ему на голову что-нибудь потяжелее, и Брок понятливо указал глазами на здоровенный кубок (которым Тони за что-то там пафосно наградили), стоявший в гостиной на подставке.

Стив невольно улыбнулся, чуть успокаиваясь, и благодарно боднул его головой в плечо. Он иногда и сам удивлялся тому, сколько привычек успел перенять у своего мохнатого окружения, даром что окружение теперь не считало нужным ничего от него скрывать.

Баки, с закованными в наручники руками, спал на узкой койке, хмурясь даже во сне. Жутковатого боевого костюма на нем уже не было – одно только нижнее белье, хотя Стив точно помнил, что никто его вчера вечером не трогал.

Брок, отвечая на немой вопрос, фыркнул и прошел к дальней стене, прикладывая к ней ладонь. Под рукой у него засветилась панель, на которой он быстро набрал код, открывая дверцу. Видимо, это было какое-то подобие небольшого сейфа, доверху набитого оружием – какие-то ножи, пистолеты и Бог весть что еще.

– Всю эту груду мы с него сняли, между прочим, – сообщил Брок, закрывая дверцу, моментально слившуюся со стеной.

Стив хотел было сказать, что он мог бы и его разбудить, но смысла в этом ворчании не было никакого. Жажда облегчать ему жизнь была, казалось, вбита у Брока в подкорку.

Ванда осторожно приблизилась к Баки, с любопытством его рассматривая. Стив и сам смотрел, не в силах отвернуться, до сих пор не веря, что он все-таки жив. Он разительно изменился – заматеревший, крупный, с ожесточившимися чертами лица. Баки был будто антиподом себя прежнего. Короткие волосы стали длинными, всегда гладко выбритое лицо заросло щетиной. Жестокая жизнь отняла у него даже руку, впихнув на ее место бездушный холодный металл, и Стив не мог отделаться от мысли, что и сам Баки был таким же. Что все то теплое, родное, вырвали из него, заменив мертвой ледяной пустотой.

Брок прислонился к стене, скрестив на груди руки, и чуть прикрыл глаза, замирая, будто хищник в засаде. Эта его недвижность всегда чертовски пугала Стива, потому что была своеобразным сигналом. Броку здесь было неуютно, ему здесь откровенно не нравилось.

Ванда зябко растерла ладони, коротко глянула на Стива и приложила руки к вискам Баки. Замерла она на долгие десять минут, неловко согнувшись, и оставалось только гадать, как у нее потом будет болеть спина. За это время Стив издергался так, что Брок, глядя на него, оброс шерстью и нервно оскалился.

Наконец, Ванда с облегченным выдохом отстранилась от Баки и почти рухнула в подставленное ей Броком кресло. Стиснув пальцами виски, она перевела дух и странным взглядом уставилась на Стива. Покосилась на Брока, чуть нахмурилась и принялась обкусывать ноготь на указательном пальце.

– Что? – удивительно, но первым не выдержал напряженного молчания Брок.

Ванда снова посмотрела на Стива, будто чего-то от него ждала, но Стив не понимал ровным счетом ничего и очень поддерживал засверкавшего глазами Брока. Он бы и сам чем-нибудь засверкал, если бы мог. Ванда пожала плечами, будто смирялась с неизбежным.

– И… в каких вы были отношениях? – кивком указав на Баки, спросила она, и Стив запоздало понял, почему она пялилась на Брока.

На нервно напрягшегося на этих словах Брока, взгляд у которого стал хищным и пронзительным.

– Мы с детства знакомы. Были… лучшими друзьями, – ответил Стив, подспудно ощущая какой-то подвох в вопросе.

– И ничего больше? – недоверчиво переспросила Ванда.

Стив почувствовал раздражение вперемешку со смущением, потому что ворошить события ну очень далекого уже прошлого он не планировал. Брок, у которого, кажется, на лице шерсть вздыбилась, как у взбешенного кота, смотрел на него с тяжелым любопытством, и Стив, проклиная реакции собственного тела, ощущал, что нелепо краснеет – жар перетекал от щек на шею, стало просто невыносимо душно.

– Ничего, – отрезал он. – Но тогда я… хотел большего. Наверное, – хмуро добавил он, скрещивая руки на груди.

Брок повел головой, возвращая себе человеческий облик, и хмыкнул, разглядывая Баки с чуть большим интересом, чем раньше.

Ванда тоже хмыкнула, но тут же посерьезнела.

– У него в голове вертится ваша вчерашняя встреча, Стив, на повторе, постоянно, из раза в раз. Он ничего не помнит, но чувствует, что должен помнить, и… ему очень больно. Там вместо памяти – решето, но везде я смутно вижу тебя.

От ее слов Стиву стало еще горше, чем было раньше. Он его не искал. Так легко поверил, что он умер, и не искал. Бросил, вычеркнул из жизни, позволил ему десятки лет существовать в непрерывной боли.

Неслышно подошедший Брок привычно прихватил его за загривок, а Ванда, соскользнув с кресла, обняла их обоих и шмыгнула носом.

– Я смогу, Стив, – горячо сказала она. – Не сразу, восстанавливать память придется с самого начала, но смогу. Все будет хорошо.

Ванда не обманула. Близко к сердцу восприняв случившееся с Баки, она в тот же день решительно выставила их с Броком вон и выпала из жизни на полторы недели. Более того, она даже коридор закрыла, чтобы Стив в нем не маячил, и окопалась на нижних этажах, почти не появляясь у себя. Тони, единственный допущенный к запретной комнате (хотя он бы пролез в любом случае), после каждого посещения жаловался на то, что Ванда похудела вдвое и выглядит, как ходячий труп, но перерывов упорно не делает.

Стив, у которого голова была занята одним, большую часть времени проводил на диване, обложившись с двух сторон Броком и Диком, и просто старался не думать. Новостные выпуски с каждым днем становились все интереснее – Фьюри развлекался, как мог. Задержание и загадочное убийство прямо в камере предварительного следствия министра обороны меркло по сравнению с волной арестов, прокатившейся по ЩИТу, и Стив, вынырнув из своей меланхолии, даже порадовался, что его вместе со СТРАЙКом отстранили от работы. Вся эта подковерная возня ему не нравилась от слова «совсем», и было приятно хоть раз пропустить глобальную проблему мимо себя. Его мир сейчас замкнулся на двух людях, и ему хватало.

Ванда появилась в комнате Стива на одиннадцатый день – бледная, с черными кругами под глазами и остро проступившими на лице скулами. Погладив бросившегося к ней со счастливым лаем Дика, она устало улыбнулась и, бросив короткое: «Принимай работу», медленно, как зомби, прошаркала к себе, едва передвигая ноги. Брок пошел ее провожать и уже успел вернуться обратно, а Стив все сидел. Им овладела странная робость вперемешку с нерешительной радостью и облегчением. Ванда справилась, Баки был в порядке. И сам Стив теперь тоже смог дышать, будто вынырнул из глубокого омута.

– Если ты сейчас не пойдешь, пойду я. И к тому времени, как ты решишься, я уже буду знать обо всех твоих косяках начиная с младенчества, Роджерс, – серьезно сказал Брок.

Стиву на свои прошлые косяки было наплевать – они с Броком знали друг друга на таком глубинном уровне, что дальше было некуда, но попытку себя расшевелить он оценил.

– Я тебя люблю, – сказал он, подходя к терпеливо стоявшему у двери Броку.

Брок рывком, так, что Стив едва на ногах устоял, притянул его к себе для поцелуя. Теплая мягкость его губ, колкость превратившейся в шерсть щетины и отросших клыков, жесткое сильное тело под ладонями остро полоснули по нервам. Стив страшно соскучился за эти долгие дни, хотя Брок не отходил от него ни на шаг.

– Поскорее бы вернуться домой, – сказал он, трогая Брока за кончик волосатого черного уха.

Брок поморщился, прижимая ухо к голове, и согласно рыкнул, легко прикусывая его за подбородок. Из них двоих его необходимость жить на базе напрягала куда больше – чужих мест он, как и большинство территориально настроенных дуалов, не любил.

Вместе с Баки оказался Тони, азартно забрасывавший его вопросами разной степени адекватности – явно какой-то свой тест проводил, пытаясь найти подвох. Баки насмешливо щурился – совсем так, как помнил Стив – и терпеливо отвечал, подперев голову рукой.

Заметив его, Баки напрочь забыл про возмущенного этим фактом Тони и вскочил на ноги, в несколько шагов оказываясь рядом.

– Стиви, – восторженно выдохнул Баки и обнял его так, что ребра затрещали.

Стив, у которого с души упал тяжеленный камень, крепко прижал его к себе, не представляя, как вообще можно расплатиться с Вандой за все, что она для него делала. Баки смешно засопел ему в ухо, глубоко потянул носом воздух и, вдруг напрягшись, отстранился. По его небритому, усталому лицу пробежала уже не раз виденная Стивом рябь, но ничего не поменялось. Стив испытал острое чувство дежавю и обернулся к Броку, зашедшему в комнату следом за ним.

Баки перевел взгляд с Брока на него, тряхнул головой и протянул Броку руку.

– Баки, – представился он. – По паспорту не так, конечно, но меня устроит этот вариант, – покосившись на Тони, который выглядел, как психиатр на комиссии, добавил Баки.

– Брок, – коротко пожав ему ладонь, отозвался Брок и отошел чуть в сторону, с задумчивым интересом его рассматривая.

Стиву показалось, что он чего-то не понимает, но, с другой стороны, раз Баки оказался дуалом, то у них с Броком, наверное, должны были выстраиваться какие-то свои взаимоотношения. В правилах взаимного сосуществования разных видов Стив так до сих пор и не разобрался. Как и в том, кем был Баки, впрочем.

История, кажется, очень любила самоповторы.

Остаток дня они провели вместе с Баки – обсудить им было что. Брок в разговоре практически не участвовал, не желая, видимо, мешать, но по редким репликам было понятно, что следит он за ним с привычной цепкостью.

Стив был, пожалуй, счастлив – абсолютно и безоговорочно. Баки помнил всю свою жизнь до мелочей, был здоров и свободен, и по-прежнему был тем самым человеком, который влет понимал самого Стива, словно мысли его читал. Чувство вины, глодавшее Стива, почти отступило – оставалось только перед Фьюри отстоять Баки, давая ему возможность жить спокойно.

– Ты его пугаешь, – упрекнул Стив Брока, когда они вернулись к себе, оставив Баки все в той же комнате Брюса, из которой его наотрез отказался выпускать Тони до особого распоряжения Фьюри.

Баки не возражал, не желая, видимо, доставлять хлопот Стиву, который бы из-под земли достал Фьюри прямо среди ночи, но в восторге от своего заключения не был. Пусть даже заключение проходило без наручников, с доступом в интернет и с полным холодильником еды.

– Чем это? – скептически поинтересовался Брок, заваливаясь на кровать в одном полотенце на бедрах и закидывая за голову руки.

От него веяло расслабленной сытой хищностью, и Стив привычно на этом залип. Броком его прошибало всегда так, словно тот был встроен в нервные окончания.

– Он меня даже по плечу хлопнуть боялся, – усилием воли отвлекаясь от созерцания, ответил Стив.

Баки всегда был тактильным – прикосновения были для него сродни словам и жестам, и за вечер не раз и не два Стив ловил его на начале тут же оборванного движения.

– Это нормально, – отозвался Брок, почесав заросшую темными волосками грудь. – От тебя пахнет мной, для всех наших это сигнал, что у тебя уже есть владелец, – ухмыльнулся он.

Стив скептически уставился на него, приподняв брови, и только сейчас понял, что, кажется, так оно и было. Наташа, раньше норовившая обняться, не подходила к нему близко уже давно, а с другими дуалами Стив и не общался толком, чтобы заметить, что они начали его слегка сторониться. А на Ванду и СТРАЙК это, видимо, не распространялось, раз уж они были одной стаей.

– Владелец, значит? – хмыкнул Стив, усаживаясь на Брока сверху, и глаза у того моментально полыхнули золотом.

– И мы по-прежнему не знаем, какого он вида, – погладив его по бедрам, добавил Брок. – Может так статься, что мы с ним враги, оттого он и дергается.

О таком варианте Стив думать не очень хотел. Общаться с Баки он бы все равно не прекратил, но и вынуждать двух дорогих ему людей мириться друг с другом тоже было бы нечестно.

– И откуда вы только взяли это дурацкое правило приличия? Почему нельзя просто спросить или сразу сказать? Ну там: «Привет, я Брок, хмурый волчара», – возмутился Стив, укладываясь на хохотнувшего Брока.

– «Привет, я Баки, и я сурикат», – поддразнил тот, поглаживая Стива по шее.

Стив закатил глаза и поцеловал его насмешливо кривящиеся губы. Знакомые запах и вкус окутывали такой спокойной уверенностью вообще во всем, что Стив иногда боялся собственной зависимости и одержимости. Было одновременно страшно и сладко настолько растворяться в другом человеке, не представлять существования по-другому.

– Ты мне этого суриката до конца жизни будешь припоминать? – поинтересовался Стив, сдув со лба Брока растрепавшиеся волосы.

– Ты сравнил меня с грызуном, Роджерс! – возмутился Брок, которому предательница-Ванда как-то донесла все подробности «расследования» Стива.

– Сурикат не грызун! Он хищник. Из мангустовых, – заспорил Стив, припоминая подробности своих зоологических исследований. – И то есть баран тебя не смутил, да?

– Ну, барана можно списать на счет здоровой критики, – насмешливо отозвался Брок, с силой погладив его по бокам.

Горячий жар его тела стремительной волной стек в пах, и Стив благополучно растерял всякое желание продолжать разговор. Жадно поцеловав с готовностью ответившего Брока, он поднялся и, перекатив его на живот, навалился сверху, прикусывая коротко стриженный затылок.

– Дай, – попросил Стив, и Брок фыркнул, приподнимаясь на локтях с такой легкостью, будто его не придавливало к кровати тяжеленное тело.

– Ты сам в последний раз возмущался, когда я обернулся, – сказал он, но по его подрагивающему хрипловатому голосу Стив чувствовал, что он и сам на грани.

– Ты мне плечо прокусил, – напомнил Стив, поднимая его на колени и поглаживая по широкой сильной спине.

Тогда было, конечно, внезапно больно, учитывая, что до укуса его медленно, неотвратимо накрывало удовольствием, но жаловаться, пожалуй, было все-таки не на что. Потому что прокушенное до крови острыми клыками плечо кольнуло болью так сладко и хорошо, что Стиву на мгновение показалось, что он сгорит до горстки пепла.

Брок со вздохом прогнулся под его ладонью и неловко переступил коленями, по-прежнему стреноженными полотенцем. Но его Стив снимать пока не хотел.

– Ты фетишист, Роджерс, – сообщил ему Брок, и по смуглой спине прошла знакомая рябь.

Стив с восторгом снова прикусил его за загривок, ощущая под губами жесткую шерсть, пробежался пальцами вдоль позвоночника, оглаживая темную дорожку волос. Невероятно чувствительную дорожку волос, и Стива всякий раз заводило это до чернильной темноты перед глазами. Он легко потянул губами черную шерсть, прогладил ее пальцами, и Брок, сдавленно рыкнув, стек грудью на постель, повернул голову, хлестнул горящим взглядом, как плетью, и Стив сорвался, как всегда рядом с ним. Поспешно выпутавшись из оставшейся на нем одежды, он снова навалился сверху, целуя и лаская все, до чего мог дотянуться – губы, шею, подрагивающий кончик черного уха, плечи, спину.

Прошло уже больше недели без прикосновений, без иссушающей, наизнанку выворачивающей близости, жажда которой всегда бурлила в крови, как хмель, бродила по венам, тяжело оседала в теле при одном только взгляде на Брока. Все эти дни навалились сейчас, скопом, гранитной плитой, размазали, напрочь вышибая мозги.

Содрав с нетерпеливо рыкнувшего Брока полотенце, Стив царапнул его короткими ногтями по ягодицам и со стоном лизнул между ними, крепко удерживая за бедра. Брок ожидаемо дернулся, когда язык против шерсти скользнул по заканчивающейся на копчике дорожке волос, и хрипло выругался сквозь зубы, совсем по-звериному рявкнул так, что у Стива пальцы на ногах поджались от возбуждения и похоти.

Вообще-то, Брок ненавидел, когда его чесали против шерсти, но прикосновения именно к этому месту заводили его так, что Стив готов был ласкать его часами, разлизывать тугие мышцы входа, задевая языком шерсть, тонуть в горячем жадном отклике, ощущая запредельное единение, влюбленность, которая опутывала его всего, как корни невиданного дерева, накрепко привязывая к одному человеку.

Брок жалобно заскулил, и этот звук ударил по голове не хуже кувалды, отдаваясь душным, почти болезненным звоном в ушах. Стив с торопливой аккуратностью толкнулся в него влажными от слюны пальцами, зная, что бесполезно, что Брок с глухим ворчанием вывернется, обхватит его член ладонью, размазывая по головке выступившую смазку, и направит в себя, немыслимо прогибаясь в спине.

Стив, едва дыша от сковавшего тело возбуждения, жестко придавил его грудью к кровати, не давая шевелиться, едва-едва двинул бедрами, преодолевая сопротивление тугих мышц. Он и сам любил именно так – почти без подготовки, на самой грани между «хорошо» и «плохо», тем более что болевой порог у них обоих был высоким.

Добившись своего, Брок убрал руку от его члена и со стоном растекся по постели, нервно скомкал под головой простыню. Открытый, жаждущий, желанный до лютого, яростного стремления вцепиться зубами ему в загривок и выдрать, вылюбить до разъехавшихся коленей.

Брок, упрямо преодолев давление его ладони на спину, подался назад, насадился на член до конца и застонал так голодно, что Стив сорвался окончательно, поплыл, чувствуя его желание, как свое собственное. Как же он все-таки соскучился, насколько был зависим от Брока, привязанный к нему самым прочным из существующих поводков – чувством. Любовью.

Поднявшийся на ладони Брок подавался навстречу каждому движению, низко, гулко рыча, и Стив, чувствуя, что больше не может, подхватил его горло, прижал спиной к своей груди и коротко огладил тяжелый налитой член ладонью. Брок захрипел, сжимаясь на нем почти до боли, сдавил его руку собственной и кончил, утягивая Стива за собой. Он ухнул в этот оргазм, как в омут, погрузился в вязкое топкое удовольствие, выпадая из реальности.

Реальность, впрочем, напомнила о себе сама, когда Брок, которого он придавил собой к постели, вдруг хмыкнул.

– Роджерс, мы обязаны завтра с утра выгулять Дика, – сообщил он.

Стив, искренне сомневавшийся в том, что сможет завтра рано встать, недовольно застонал. Брок выбрался из-под него и улегся сверху сам, лениво вылизывая его мокрый от пота загривок.

– Почему? – млея под мягкими касаниями его языка, поинтересовался Стив.

– Потому что мы разбудили Ванду, и она этим не очень довольна, – насмешливо сказал Брок, и Стив мысленно проклял дерьмовую, как оказалось, звукоизоляцию.

Лучше бы Тони вместо одного из залов потратил деньги на это.

– А еще мы разбудили Старка, но у него к нам претензий, как я понимаю, нет, – добавил Брок.

Стив, невольно заинтересовавшись, прислушался и, ойкнув, поспешно накрыл голову подушкой. Знать, какие звуки производят в постели дуалы-коты, он не жаждал вообще никак. Брок хохотнул.

Возможно, Дика стоило выгулять прямо сейчас.

***

Через несколько недель совместного проживания в одном доме с Баки Стив вдруг понял, что в его жизни определенно происходит что-то не то. Нет, со стороны все было идеально – хоть рекламу майонеза снимай, но Стив ощущал смутное беспокойство, проявлявшееся в мелочах, зудевшее на коже, как проказа, царапающее изнутри.

И если поначалу, когда все дни Стива проходили в суетливых попытках поскорее убедить Фьюри в том, что Баки больше не представляет для него угрозы, ни на какие рефлексии времени не хватало. В конце концов Баки условно («С испытательным сроком, Роджерс!») приняли в ЩИТ, отдав его на поруки Стиву, и дни они теперь проводили вместе. И вот, когда история с легализацией бывшего Зимнего Солдата закончилась, навалилось вдруг все и сразу.

Брок уехал на работу один, еще засветло. У него вообще вошло в привычку уходить рано, а приходить поздно, и Стив иногда едва удерживался от того, чтобы воспользоваться служебным положением и узнать, на работе ли он в действительности проводил столько времени. Останавливало его только стойкое подозрение, что Брок таким образом избегает Баки, с которым они хоть и не враждовали, но определенно и не дружили.

Стив, ощущая себя между молотом и наковальней, старался сгладить углы, но Брок и Баки могли спокойно разговаривать максимум минут десять, а затем из-за какой-нибудь ерунды сердито расходились по разным крыльям дома. При этом с самим Стивом проблем не было ни у Брока, ни у Баки. Стив чувствовал себя тем гребанным японским столбом, вокруг которого по мифам ходила пара богов-создателей мира.