Текст книги "Чудеса в почтовом отделении"
Автор книги: Эльчин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Мужчина. С товарища Единственнова.
Адиля. Договорились! Товарищ Единственнов! Товарищ Единственное! Если вам нетрудно, подойдите сюда на минуточку. С вами хочет поговорить один товарищ...
Единственнов. Здравствуйте.
Мужчина. Вы Алмамед Ахмед-оглы Гюльмамедов. Единственнов – ваш псевдоним. Вам пятьдесят девять лет. Вы женаты. У вас трое детей. Два внука. Вы заведующий почтовым отделением.
Единственнов. Да...
Мужчина. Расскажите, пожалуйста, какое событие своей жизни вы считаете самым значительным?
Единственнов. Самое значительное событие в моей жизни?
Мужчина. Да, пожалуйста.
Единственнов. Самое главное событие в моей жизни? Сейчас... Однажды меня вызвали в министерство и командировали в Кедабек – проводить кампанию подписки на газеты. Ибрагим тоже был со мной. Мы ходили по селам, агитировали... Кедабек, вы же знаете, горный район, выдали нам лошадей, чтобы мы объехали все села. И вот спускались мы в дождь из большого села Гара-Мурад. Вдруг конь споткнулся, и я вместе с ним покатился с обрыва... Очнулся через десять дней в районной больнице. Весь в гипсе. Открыл глаза, рядом Ибрагим на стуле сидит. Мои первые слова были... Нет, лучше пусть сам Ибрагим скажет, Ибрагим, эй, Ибрагим!
Ибрагим. Я здесь, товарищ Единственнов.
Единственнов. Ну-ка расскажи товарищам, пусть они услышат. Когда я в больнице через десять дней открыл глаза, что я сказал тебе прежде всего?
Ибрагим. Вы сказали: "Ибраги-им". А я сидел около вас и плакал. А вы говорите: "Ибрагим, в каком состоянии колхозный конь? Он не убился?"
Единственнов. Да, как только я пришел в себя, я в первую очередь поинтересовался состоянием упавшего вместе со мной колхозного коня!
Мужчина. Значит, это и есть самое главное событие в вашей жизни?
Единственнов. Думаю, что да!
Ибрагим. У товарища Единственнова на первом месте стоят общественные интересы!
Мужчина. Почему во время войны вы, товарищ Единственнов, симулировали болезнь и не пошли на фронт?
Единственнов. Я... нет... Это было так давно... У меня есть справка... Я... Я...
Ибрагим.її Неї можетї быть...її Этої простої неї может...
Мужчина. Вы Ибрагим Гасым-оглу Азизов. Вам тридцать восемь лет. Женаты. Трое детей. Работаете заместителем заведующего почтовым отделением.
Ибрагим. Да...
Мужчина. Вы должны сейчас же рассказать, какое событие было самым значительным в вашей жизни.
Ибрагим. Я должен?
Мужчина. Пожалуйста!
Единственнов. Говори, не бойся.
Ибрагим. Самое главное событие в моей жизни... Какое событие в моей жизни было самым главным, товарищ Единственнов?
Единственное. Сам подумай...
Ибрагим. Да! Самое главное в моей жизни то, что судьба свела меня с товарищем Единственновым! В результате отеческой заботы товарища Единственнова я поднялся от грузчика до заместителя заведующего! Вы сделали меня человеком, товарищ Единственнов! Вы воспитали меня по принципам Макаренко! Я этого никогда не забуду!
Единственнов. Это мой гражданский долг...
Мужчина. По какой цене, Ибрагим, вы продаете нижнее белье покойников, которых обмываете?
Ибрагим. Нет... Что вы... Да я... Никогда...
Мужчина. Почему вы постоянно желаете смерти товарищу Единственнову? Надеетесь стать заведующим?
Ибрагим. Я... Я... Нет...
Мужчина. Можете идти.
Единственнов. И я тоже, товарищ ээ-з-э?..
Мужчина. Да, и вы тоже.
Адиля. Ну, что вы скажете?
Мужчина. Давайте следующего.
Адиля. Хал ил! Хали-ил!
Халил. Что, мамочка, что, душа моя?
Адиля. Иди сюда на минутку.
Халил. Что такое, мамочка?
Мужчина. Вы Халил Юсуф-оглу Керимов. Вам сорок семь лет. Вы работаете в министерстве социального обеспечения. Женаты. Детей нет.
Халил. Да, это так... Адочка не виновата, виноват я...
Мужчина. Вы должны рассказать сейчас о главном, по вашему мнению, событии в вашей жизни.
Халил. С чего это вдруг?
Мужчина. Говорите.
Халил. Если вы настаиваете, пожалуйста... Мамочка, ты и без того знаешь, какое событие главное в моей жизни. Но я могу повторить. Самое главное, самое главное событие всей моей жизни – это женитьба на Адиле.
Мужчина. А другое событие вы не вспомните?
Халил. Другое? Могу, конечно, в моей жизни было много чего... Но...
Мужчина. Не стесняйтесь, говорите.
Халил. Ладно... Это было примерно год назад. Меня вызвал к себе начальник отдела Кязимов и говорит: "Халил, мы с тобой уже двадцать четыре года работаем вместе. Я считаю тебя своим другом. С этой минуты называй меня просто по имени, я для тебя – Салим". С тех пор я и при сотрудниках зову его по имени. Потому что мы друзья. Потому что он такой замечательный человек, потому что он...
Мужчина. Вы любите Адилю?
Халил. Я не могу без нее жить.
Мужчина.ї Вы пожертвуете ради нее своей жизнью?
Халил. Я... Когда до нее дотрагиваюсь, весь дрожу...
Мужчина. Отвечайте на вопрос. Пожертвуете ли вы ради нее своей жизнью?
Халил мнется: все так необычно, вдруг на самом деле ему придется расстаться с жизнью. Адиля такая... Не знаешь, чего от нее ожидать. Он избегает смотреть на Адилю и не знает, что отвечать.
Халил. Я... Я сказал же...
Мужчина. Можете идти.
Адиля. Даже забыл со мной попрощаться... Испугался, что ли? Ладно. Ушел и хорошо. Зуля! Зуля! Где ты?
Зулейха. Что, Ада?
Адиля. Иди сюда, дело есть.
Зулейха. Здравствуйте.
Мужчина. Зулейха Али-гызы Халилова. Вам тридцать шесть лет. Незамужем. Работали секретаршей, уже месяц, как не работаете вовсе.
Зулейха. Что делать, он был страшный бабник.
Мужчина. Вы должны нам рассказать о самом, на ваш взгляд, значительном событии в вашей жизни. Прошу вас.
Зулейха. Если вы всерьез, тогда и Гюлю позовите, вместе будем рассказывать.
Адиля. Гюля, Гюльзар!
Гюльзар. Привет. В чем дело?
Мужчина. Гюльзар Ахмед-гызы Мамедова. Тридцать четыре года. Незамужем. Работаете телефонисткой – в ночную смену.
Гюльзар. Вы из статуправления?
Мужчина. Вы должны рассказать о самом значительном, по вашему мнению, событии в вашей жизни.
Зулейха. Слышала, Гюля, мы должны рассказать о самом главном событии в нашей жизни! Расскажем!
Гюльзар. Расскажем.
Зулейха и Гюльзар берутся за руки словно на эстраде и поют:
Самое главное?
Это просто смешно.
Потому что нам главного
Не дано.
Уж так получилось.
Такая судьба.
А раньше мы думали
Не беда.
Мы такие красивые,
Чего же еще?
Мы такие счастливые!
Официант, счет!
За границу не ездили,
Проси не проси.
Тебя по уху съездили?
Эй, такси!
Заморочили головы
И себе и другим,
Раньше мы были молоды
И теперь – хотим.
Раньше мы были щедрые
Ветер в голове.
Дуры мы несусветные.
Обе. Две...
Гюльзар. Ну, что? Достаточно?
Зулейха. Как вам наш репертуар?
Гюльзар. Вы довольны нами?
Зулейха. Пошли, Гюля. Привет.
Гюльзар. До свиданья! Мы поплыли.
Мужчина. Стойте.
Зулейха. Что еще?
Мужчина. Вы любили Салеха, и он любил вас. Он хотел ребенка. Почему вы сделали аборт?
Гюльзар. Ой... Я ничего не знала!
Адиля. Я знала.
Зулейха. Потому что... я была так молода, а он – студент, я думала, все еще впереди, зачем нам ребенок? А потом уже было поздно... Он женился на скромной чистенькой девушке. Он даже не знает, что творит сейчас эта скромная чистенькая девушка у него за спиной!.. А я бы этого не делала! Нет! Нет! Не делала!!!
Гюльзар. Успокойся, Зуля... Успокойся... Не надо больше ее спрашивать...
Мужчина. Хорошо. Я обращаюсь к вам. Почему вчера вечером вы подняли руку на вашу старую мать?
Гюльзар. Верно... Вы правы. Я вчера подняла на маму руку, толкнула ее. Причем это не первый раз... Потому что... потому что она еще больше, чем я, виновата в том, что мне теперь уже все равно, я никому не нужна, у меня и желаний даже никаких не осталось. А все потому, что, когда я в шестнадцать лет приходила домой в двенадцать ночи, она не наказывала меня, а сладко спала... Ее больше интересовало, сколько она денег получит с проданного пива... И все-таки я очень люблю мою маму...
Мужчина. Можете идти.
Адиля. Вы рассердились на них? Ведь они честно ответили на ваши вопросы. Не соврали. Они такие, как есть, только и всего. И поэтому...
Мужчина. И поэтому?
Адиля. И поэтому они несчастны! Самые несчастные на свете! Нет желаний... Никакой радости впереди... Самые несчастные на свете, потому что уже примирились со своим несчастьем... Наверно, так легче жить. Кто знает, может быть, это и правильно...
Мужчина. Значит, вы счастливее Зулейхи и Гюльзар, не так ли? Вы ведь не примирились со своим несчастьем. Вы ведь страдаете постоянно. Даже если захотите, не сможете примириться, потому что это не в вашем характере.
Адиля. Нет, нет. Мы все несчастные: и Зулейха, и Гюля, и я... Потому что жизнь проскользнула у нас между пальцами... Ну, что из того, что я каждую ночь твержу себе перед тем, как заснуть: "Так жить нельзя! Ты все делаешь не так. Почему? Почему ты не начинаешь жизнь сначала? Это ведь не жизнь, то, что ты делаешь..." И я даже даю себе слово, что так больше не будет. А утром просыпаюсь и... весь день проходит так же, как предыдущие. Все то же самое. Снова Халил, его мелкие радости, желания, не стоящие ржавой копейки... Снова лицемерные речи Единственнова, омерзительное лицо Ибрагима... Снова нерадостное житье Зули и Гюли... А перед тем как заснуть снова, несбыточные мечты. Обманчивые надежды...
Мужчина.її Можетїї быть,її ещеїї кого-нибудьїї позовете?
Адиля. Кого? Хватит, наверно. Да больше никого знакомых и нет... Салима, что ли? Меня от него тошнит. Давайте лучше посмотрим на эти горы... Вы видите облака? Пойдет дождь. Потом перестанет. Мы промокнем, но это ничего. Зато радугу увидим. Потом послушаем кваканье лягушек... Давайте ни о чем не думать, просто смотреть. Видите, мне на ладонь села божья коровка. В детстве распевали мы, а теперь поют нынешние дети:
Божья коровка, улети на небо,
Там твои детки кушают конфетки.
Мужчина.її Выїї Адиляїї Мелик-кызыїї Керимова.її Вам тридцать пять лет. Три года замужем. Детей нет. Работаете в почтовом отделении. Адиля. Да...
Мужчина. Вы должны рассказать о самом значительном, на ваш взгляд, событии в вашей жизни.
Адиля. Хорошо... Понимаете, мы все умрем... Сколько ни есть людей на земле, все умрут... Их заменят новые люди. И они умрут. Я умру, и моя мама умрет. Если бы у меня был ребенок, и он бы умер. И Зуля умрет. И Гюльзар. И вы, я думаю, тоже умрете...
Мужчина. Верно.
Адиля. Так почему же вы не приходите в ужас? Зачем вам это письмо, если вы все равно умрете?
Мужчина. Вы должны рассказать о самом значительном, на ваш взгляд, событии в вашей жизни.
Адиля. Простите. Простите меня. Я сейчас... Самое значительное событие в моей жизни – это осознание собственной смерти. Однажды ночью, холодной ночью, я поняла, что будь ты счастливым или несчастливым – все равно умрешь. Это и есть самое страшное. Смерть!
Мужчина. Это – не самое страшное.
Адиля. Я бы очень хотела вам поверить...
Мужчина. Ну, так поверьте.
Адиля. Может, и вы скажете, что вокруг бурлит радостная жизнь и нельзя отрываться от коллектива? Может быть, и вы скажете, что надо быть волевым, стойким, еще бог знает каким? Не говорите мне этого! Я не хочу, чтобы вы говорили эти холодные слова! Я много слышала таких слов. По радио, в газетах... Я все это знаю.
Мужчина. Я вам и не говорю о том, что вы знаете.
Адиля. Хорошо... А что же тогда, по-вашему... Что, по-вашему, самое страшное?
Мужчина. Представьте себе одного артиста. Он всю жизнь провел на сцене. Состарился. Его уважают, он знаменит, многие его любят. Все привыкли к нему, не представляют себе сцену без него. И никому не придет в голову, что он бездарен. Всюду пишут, что он талантлив, все говорят, что он большой актер. Но вот однажды он пришел домой после спектакля. И вдруг внезапно, неожиданно он осознал, что бездарен, что нет в нем настоящего таланта. Осознал, что всю жизнь был бездарен, что известность – мнимая, и уважение – выдуманное, и любовь – только видимость, а ежедневные девичьи письма с любовными признаниями – бред собачий. Никогда ни одну из этих девушек он не сделал и не сделает счастливой, потому что бездарен, потому что обманывал не только других, но и себя самого. Он играл Отелло, срывал аплодисменты, но никогда не испытывал чувств истинного Отелло. Он играл Гамлета и снова срывал аплодисменты, но гамлетовские переживания были ему всегда чужды... Все это я вам рассказываю для того, чтобы задать следующий вопрос. Почему вы вышли замуж за нелюбимого человека?
Адиля. Сказать правду? Хорошо... Я вам признаюсь... Потому что не было любимого и потому что я не смогла бы выйти за лучшего. Я была уже тридцатидвухлетняя старая дура. Люди, которых я любила, существовали только в моих мечтах, в жизни они мне не встретились.
Мужчина. Да. Вы вышли замуж за нелюбимого человека потому, что вам уже было все равно. К тому времени вы уже примирились с вашей неудавшейся жизнью. Стали равнодушны к своей судьбе...
В их беседу врывается звонок, раздается голос Единственнова, призывающего Ибрагима. Адиля вздрагивает и видит себя сидящей за рабочим столом в почтовом отделении. Ее собеседника нет, он исчез. Ибрагим стоит у дверей и никого не пускает внутрь. Единственнов встает и подходит к Адиле:
– Яїї объявляюї вамїї благодарность,її товарищї Адиля.
Адиля. Что вы говорите?
Единственнов. Я объявляю вам благодарность.
Адиля. За что? За то, что вчера этот смешной старик профессор жаловался на меня?
Единственнов. Нет. Вы прислушались к справедливой критике. Сделали надлежащие выводы из моих замечаний, ведь вы больше не изображаете цифру 13 на окошке.
Адиля. А-аа-а...
Единственное. Да! Я ценю, когда к моим замечаниям прислушиваются!
Адиля. С занесением в личное дело? Единственное. Непременно!
4
Адиля в своей квартире лежит на диване, просматривая иллюстрированные журналы, и снова чудится ей старуха, которая сидит на старом стуле, вяжет носки и приговаривает: "Эти носки я вяжу моему третьему сыну. Первые два никудышные получились. Вот третий у меня – самый хороший, самый любимый. Он для меня как воздух. Он всех умнее, всех добрее, такой красивый, такой высокий, светлый, как небо..."
Адиля отбрасывает журналы, встает, включает радио и сразу его выключает. Снова устраивается на диване. Входит Халил.
Халил. Купил наконец подарок для дочери Салима. Ну, и народу было за хрусталем! Дай я тебя поцелую!
Адиля. Ну, пожалуйста, не надо!
Халил. Хорошо-хорошо, мамочка, не сердись. Видишь, хрустальная ваза, мамочка, и всего за двадцать рублей. Посмотри, какая вещица! Я сейчас распакую...
Адиля. Не нужно, не разворачивай.
Халил. Почему же, посмотришь, какая красота.
Адиля. Я же сказала, не разворачивай, не хочу.
Халил. Двадцать рублей, конечно, тоже деньги, особенно перед отпуском...
Адиля. Ради Салима, кончай эти разговоры.
Халил. Что с тобой, Адиля?
Адиля. Ничего, что может быть?..
Халил. Ну, тогда собирайся, пора уже, неудобно опаздывать к Салиму.
Адиля. Прости, Халил, настроения нет, я устала. Не пойду, пожалуй. А ты иди, а то Салим на тебя обидится... Скажи там что-нибудь, почему я не пришла... А ты знаешь, галстук тебе идет...
Халил. Ты же его сама выбирала...
Адиля. А? Да-да. Надо было пару купить. Теперь модно один разрезать и в карман вместо платочка... Очень красиво.
Халил. Неудобно получится... Мы уже три года ходим с тобой на день рождения дочери Салима. Если теперь никто из нас не придет, будет нехорошо...
Адиля. Ну, конечно, нехорошо...
Халил. Ладно... Я зайду и от твоего имени поздравлю, скажу, что ты больная, и быстренько вернусь. Отдыхай. И все-таки хотя Салим мне друг, но все же перед курортом ; тратить двадцать рублей на подарок – не дело, откровенно говоря... Правда, Салим не такой человек, чтобы обращать особое внимание на подарки, но и с пустыми руками тоже Ведь не пойдешь... Слышишь, звонок? Кто это к нам, интересно? Пойду открою.
Зулейха. Здравствуйте, Халил-муаллим.
Гюльзар. Добрый вечер.
Халил. Здрасте, здрасте. Проходите, пожалуйста, Адочка дома.
Гюльзар. Привет!
Зулейха. Ее высочество отдыхает.... Адиля. Здравствуйте.
Халил. Хорошо, что вы пришли. Когда я уйду, Адочка не будет скучать.
Зудейха. Куда вы уходите, Халил-муаллим?
Халил.її Наї деньїї рожденияї дочериїї моегої другаїї Салима.
Гюльзар. Ада не пойдет?
Адиля. Останусь с вами.
Зулейха. Что это, в гости не хочется?
Халил. Сколько ни зову – не идет. Заварить вам хорошего чаю?
Гюльзар. Большое спасибо, мы сами, Халил-муаллим.
Халил. Ладно, мамочка, уже пора, я пошел. До свидания. Я скоро вернусь.
Гюльзар. Нет на свете человека лучше, чем Халил-муаллим!
Адиля. Сколько раз я говорила – не называй его "муаллим".
Гюльзар. А как называть?
Зулейха. Халилушка...
Адиля. Какие вы жестокие...
Зулейха. Ладно, ладно... Ты даже не спрашиваешь, какую отметку получила Гюля?..
Адиля. Да, правда, сегодня же у тебя экзамен. Сколько?
Гюльзар. Двойку!
Зулейха. Сколько раз я ей говорила, что ничего не выйдет у нее с институтом, говорила: не трать зря время, кому это надо?
Гюльзар. Мне надо. Летом подам на очный.
Зулейха. Девочки, что вместе с тобой заявление подадут, матерью тебя будут звать!
Гюльзар. Знаешь, Ада, меня злит не то, что я срезалась, а что именно Саадат-ханум меня завалила. Тридцать лет мы соседи. А когда я ей отвечаю, так она будто первый раз меня видит, как залепит двойку А! .Солмаз, другой соседке, поставила пять. Я говорю: "Саадат-ханум, почему вы мне двойку поставили, а Солмаз – пятерку, неужели Солмаз знает лучше меня?" А она: "Гюльзар, разве ты не знаешь, как я тебя люблю? С Солмаз я даже не здороваюсь при встрече, а тебя всегда обнимаю и целую". Я говорю: "Саадат-ханум, лучше бы вы Солмаз обнимали и целовали при встрече, а мне бы поставили пятерку".
Адиля. А она что?
Гюльзар. Да ничего, улыбается.
Зулейха. Эх, если бы у тебя был такой отец, как у Солмаз.
Гюльзар. Чтоб они все поскорей в руки мурдешира попали!
Зулейха. Тихо, Ибрагим услышит.
Гюльзар. Ада, а как жена Ибрагима с ним спит?
Адиля. Откуда я знаю?
Зулейха. Эх, ну их всех к шайтану! Вставайте, пойдем в кино. Хорошая картина идет, Ада, называется "Чушь на постном масле". И погода отличная моросит потихоньку.
Гюльзар. Одевайся, Ада, одевайся, пойдем. Совсем как прежде. Хоть посмеемся от всего сердца. Подумаем, что нам снова по семнадцать лет. Обо всем забудем.
Зулейха. Может, мне после этого перестанет сниться пальто джерси.
Гюльзар. Слушай, ради аллаха, забудь про пальто джерси. Вставай, Ада, вставай, одевайся.
Адиля. Нет, я не пойду.
Зуаейха. Ну, Ада...
Гюльзар. Мы ведь не на день рождения дочери Салима идем...
Адиля. Нет, не хочется, вы идите. Только не упрашивайте.
Зулейха. Ада, давай поговорим серьезно.
Адиля. Серьезный разговор тебе не идет. И мне не хочется говорить серьезно.
Гюльзар. Ну конечно! Зачем это нам?
Зулейха. Ради аллаха, брось ты паясничать!
Гюльзар. Вспомните, что сейчас где-то далеко, в пустыне Атакама, прекрасная девушка мечтает о глотке воды – и благодарите свою судьбу. Вспомните, что сейчас где-то в далеких краях, на острове Ньюфаундленд, прекрасная несчастная девушка готова на все ради куска хлеба – и благодарите судьбу. Вспомните, что...
Адиля. Не смешно.
Гюльзар. Конечно, кто будет смеяться над какими-то словами, когда можно над нами самими? Старые кокетки...
Зулейха. Ада, меня злит, что ты никогда ничем не бываешь довольна. Я уж тебе говорила, для меня самым высшим счастьем было вот так, как ты, устроить свою жизнь и сидеть в своей хибаре. А к тебе, когда ни придешь, ты, вместо того чтобы радоваться, дуешься на весь белый свет. А нам больше некуда ходить, кроме как сюда... Что с тобой, Ада?
Адиля. Я сказала, прекратите эти разговоры! Надоело!
Зулейха. Вставай, Гюля, пойдем отсюда! В кино или еще куда...
Гюльзар. Пойдем! Представим, что нам снова по семнадцать лет. Пофлиртуем с детишками, что первый пушок над губой холят! Обхохочешься, на них глядя!
Зулейха. Вряд ли ты будешь смеяться от души, подруга. Губы раздвинешь – и ладно...
Гюльзар. И вправду! Мы ведь не лошади, чтобы ржать! Привет, Ада. Передай Халилу-муаллиму наши сожаления по поводу того, что чрезвычайной важности дела не позволили нам его дождаться.
Адиля. Непременно.
Когда подруги уходят, Адиля поднимается с дивана, смотрит в окно, включает радио, снова выключает, потом подходит к дивану, садится. Скрипач в черном фраке со скрипкой в руке возникает в комнате, приближается к Адиле, останавливается и начинает играть совсем рядом с ней. И вдруг появляется Мужчина. Увидев его, Адиля вскакивает с места.
Адиля. Вы пришли? Я знала, что вы придете. Я ждала вас. Знала, что и домой ко мне придете. Заходите. Заходите, садитесь.
Мужчина. А вы приветливы как настоящая хозяйка дома.
Адиля. Правда? Ну, что же... Сварить кофе? Может, чаю хотите? Или откроем шампанское? Давайте отпразднуем еще раз Новый год! Да, встретим вдвоем Новый год, послушаем музыку, потанцуем, а?.. Хотите, вы будете Дедом Морозом? Вы не обиделись! Может быть, вы расстроены, что не приходит ваше письмо?
Мужчина. Нет, письмо придет рано или поздно. И тогда мы больше не увидимся. Потому что мы больше не будем нужны друг другу.
Адиля. Нет, нет. Не хочу. Я не хочу расставаться с вами. Если вас не будет... когда вы не придете, все будет кончено.
Мужчина. Ну что вы...
Адиля. А не отдам вам это письмо. Я спрячу его от вас. Я его порву.
Мужчина. Нет, вы не порвете это письмо и не спрячете его, потому что вы знаете, что я его жду.
Адиля. Правильно...
Мужчина. А теперь одевайтесь. Одевайтесь, пойдем гулять. Я приглашаю вас на прогулку.
Адиля. Правда? Сию минуту... Где мой плащ? Вот он. Пойдемте. Пойдемте. Представим себе, что мы и на самом деле гуляем. Дождь моросит. Такой мокрый весенний вечер... Мне кажется, я всю жизнь ждала такой дождливый весенний вечер. Когда обычно в такую погоду я смотрела из окна на улицу, то думала, что и мокрые тротуары, и эта пустынная каменная улица тоже ждут... Они ждут наших шагов... Будем гулять до утра, не так ли?
Мужчина. До утра?
Адиля. Конечно, ведь нас-то никто не ждет. Мы никому не нужны. И вам никто не нужен. Не будем вспоминать, что наша прогулка может кому-то показаться смешной, для кого-то бессмысленной...
Мужчина. А почему эта прогулка должна кому-то казаться смешной?
Адиля. Почему? Почему... Не знаю. Я чувствую это... Как вам сказать?.. Вы помните, по телевизору показывали футбол с мирового чемпионата. Когда футболисты играли, у нас было уже утро, поэтому игру сняли на пленку, а вечером показывали по телевизору. Люди откладывали из-за футбола свадьбы. Город будто вымер – ни одного мужчины, словно война прошла. Все смотрела телевизор.
Артисты не знали, что делать,– театры пустовали. Все сидели у телевизора. Но не волновались, потому что знали, что мяч в ворота не влетит. Нам был известен счет. Мы знали, на какой минуте в чьи ворота влетит мяч, сколько их будет забито всего, кто будет их забивать. Об этом было в вечерней газете, ну и, конечно, по радио... А игроки во время съемки ничего еще не знали. Забив мяч в ворота, они обнимались, бухались на колени и молились, а мы знали, что они все равно проиграют. Мы знали, что их ждет. Знали, что отчаяние, слезы на глазах их противников – неуместны, потому что они выиграют. А они ничего не знали, они понятия не имели, что их ожидает... Я это запомнила навсегда. Я чувствую это постоянно, непрерывно. Мне все время кажется, что все наши радости, все печали – мнимые, бессмысленные. Десять лет мы проживем, или двадцать, или тридцать – не все ли равно? Но сейчас забудем обо всем... Забудем обо всем, будем гулять по мокрым улицам и радоваться.
Мужчина. Почему бы вам не взглянуть на эти десять, двадцать, сорок лет как на вечность?
Адиля. Вечность? По правде сказать, я никогда не понимала, что это такое... Если всерьез...
Мужчина. Есть одна легенда. Стоит алмазная гора высотой в тысячу верст, вершины ее не видно. Раз в тысячу лет на гору садится маленькая пташка и долбит ее своим клювом. Потом снова улетает. Улетает с тем, чтобы вернуться через тысячу лет. Вернуться, чтобы снова потюкать своим крохотным клювом. Когда эта пташка продолбит алмазную гору до основания, пройдет лишь один миг вечности...
Адиля. Один раз каждую тысячу лет... Двадцать лет тоже могут быть своего рода вечностью? А если эти двадцать лет живешь рядом с таким человеком, как Единственнов, или с таким, как Ибрагим или Халил? А что желать несчастливцам, подобным Зулейхе и Гюльзар?.. А на что им эти годы? Зачем им вечность? Ни к чему... Так же как и мне. Ведь вам они все о себе рассказали. И я тоже рассказала...
Мужчина. Вы могли бы позвать и других людей.
Адиля. Других людей? Кого это? Может, надо было позвать Садима, начальника отдела, где работает Халил? Было бы то же самое. Каждый раз он смотрит на меня так, что кроме Халила все понимают смысл его взглядов. Или учительницу Саадат-ханум? Эту взяточницу... Или Салеха, которого жена обманывает. Вы что, открыли бы ему на это глаза? Надо их было вызвать?
Мужчина. Нет.
Адиля. А кого же еще?
Мужчина. Вызвали бы своего Фазиля. День и ночь работает, содержит такую семью, а дома шутки, смех не прекращаются. Мы бы спросили у него, в чем секрет. Или вызвали бы учительницу Месьму, которую вы помните еще по средней школе. Совсем состарилась уже, но школу не оставляет. Мы бы спросили у нее, в чем дело? Наконец, вызвали бы вашего отца.
Адиля. Моего отца нет в живых. Он погиб на войне.
Мужчина. Я знаю. Мы бы спросили у него, почему, раз все так пусто и бессмысленно, вы, тридцатипятилетний мужчина, пошли на войну? Наверно, он ответил бы...
Адиля. Может быть... Может быть, он и ответил бы... Но разве изменилась бы наша жизнь от одного этого ответа?
Мужчина. Нет, от одного этого ответа ваша жизнь не изменилась бы. Потому что вы сами этого не хотите. Вы их забыли – и отца, и учительницу Месьму... Они вам не нужны. Нет, вы меня не прерывайте. Сегодня я должен вам сказать все... Они вам не нужны, потому что вы – сама по себе. Взгляните из вашего окна на город, так надоевший вам. Подумайте, что вы смотрите на него впервые. Подумайте о людях, живущих под этими крышами. Почему вы решили, что их существование бессмысленно? Вы думаете, зачем эти люди строят дома, заводы и фабрики, закладывают буровые? Для чего они так стараются? Ведь вы этого не знаете?
Адиля. И вы повторили эти холодные слова... Эти слова как лед холодные, очень холодные...
Мужчина. Потому что вы боитесь этих слов. В глубине своей души вы чувствуете, что эти слова правдивы, чувствуете, что повсюду жизнь продолжается, и эта жизнь, со всеми ее радостями, со всеми печалями, интересна, богата, но проходит мимо вас. А вы не осмеливаетесь в нее включиться...
Адиля. Вы стали вдруг таким резким!.. Я не хочу, чтобы вы были таким резким, таким, беспощадным. Я не хочу с вами расставаться. Я хочу, чтобы мы с вами до утра бродили по этим улицам...
Мужчина. А утром? Ведь утро не будет таким, как этот дождливый весенний вечер. Утром вы снова встанете и пойдете на работу. С работы снова вернетесь домой. Ночью, когда уляжетесь спать, еще до того, как уснете, снова поднимет голову ваш внутренний голос. Вы снова уснете под упреки этого голоса. И снова утром встанете и пойдете на работу. Так пройдут годы. И малая пташка своим крохотным клювом сковырнет вашу алмазную гору...
Адиля. Ничего. Я больше не боюсь этого. Я больше не боюсь этого, потому что есть вы. Мы каждый день будем встречаться. Снова отправимся в Джидырскую степь. Мы с вами пойдем в Кедабек, разожжем костер чуть пониже селения Большой Гара-Мурад, где упал вместе с колхозным конем мой начальник, испечем в золе картошку и навсегда забудем о моем начальнике...
Мужчина. Ну что вы притворяетесь? Зачем вы лжете?
Адиля. Я... Не понимаю вас...
Мужчина. Разве вы о нем забудете? Вспомните, утром вам придется поздороваться с ним... Или я не прав?
Адиля. Какой вы безжалостный, жестокий!.. Не будьте таким! Прошу вас... Вы мой единственный друг. Я могу обидеться на вас... И тогда уже все будет кончено. Ведь мы с вами еще много раз будем встречаться. Много-много раз, до глубокой старости... До тех пор, пока птичка не продолбит алмазную гору своим крохотным клювиком.
Мужчина. Нет, это невозможно...
Адиля. Невозможно! Почему? Неужели для вас есть невозможные вещи?
Мужчина. Я жду письмо. Когда придет это письмо, мы больше не увидимся.
Адиля. Но ведь вам, наверно, и другие письма будут приходить?
Мужчина. Те письма я буду получать у других...
Адиля. Понимаю... У других, таких, как я, похожих на меня... Я понимаю, вас везде ждут... Это наша последняя встреча?
Мужчина. Возможно.
Адиля. У меня будто что-то оборвалось внутри... Никогда в жизни не было подобного ощущения... Не знаю, что это такое? Я будто лечу в самолете... А самолет то падает, то взлетает, падает, взлетает... Почему эти улицы так пусты, безлюдны?
Мужчина. Вы ведь этого хотели. Вы хотели забыть про всех, никого не хотели видеть.
Адиля. Нет, теперь безлюдье меня пугает... Думаете, я не понимаю, зачем вы жриходили ко мне? Чтобы уйти навсегда. И тогда мне поневоле придется искать других людей – тех, что под крышами... А вы исчезнете...
Вдруг из коридора раздается голос Халила:
– Вот я и пришел, мамочка, ты не скучала, родная?.. Ну и компания была!.. Жаль, что тебя не было, мамочка, я так расстроился. Салим сам поднял тост за тебя. Он так хорошо говорил, мамочка, у меня прямо сердце сжалось... Что это с тобой, мамочка? Отчего ты такая бледная?
Адиля. Что со мной? Ничего со мной. А что должно быть?
Халил. И в самом деле – что может быть... На улице такой дождь, ужас! Хватайся за дождинку, лезь на небо. Ты у меня все-таки умница, что не пошла, промокла бы насквозь!
Адиля смотрит на него, потом оглядывается, словно видит комнату впервые, вынимает из шкафа плащ, повязывает непромокаемую косынку, снимает домашние туфли и надевает сапожки.
Халил. Куда это ты, мамочка?
Адиля. Я иду гулять.
Халил. В такую погоду идешь гулять?
Адиля. Да. В такую погоду иду гулять.
Халил. Тогда и я пойду с тобой.
Адиля. Нет, я буду гулять одна.
Халил. Но, мамочка...
Адиля. Я сказала: я хочу гулять одна...
5
А время идет. Тянется нить в руках старухи, которая не устает приговаривать: "Эти носки я вяжу моему младшему сыну. Все остальные не очень надежные оказались, и старший мой сын, и второй, и третий... Младший – мой самый любимый. Он для меня – все, не могу без него, он самый добрый, щедрый, как земля..."
Лишь в почтовом отделении все по-старому. Посетителей мало. Каждый занимается своим делом. Адиля сидит за своим окошком No 3. Единственнов наблюдает за ней, потом встает и подходит.
Адиля. Я вас слушаю, товарищ Единственнов.
Единственнов. Опыт показывает, что можно сломить волю даже таких стойких людей, как я.
Он опускает палец в чернильницу и рисует перед тройкой на стекле единицу.
