Текст книги "Шанс 2.0"

Автор книги: Екатерина Бум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Вот это да! Ника, а мне эта идея очень близка. Передать живое и непринужденное общение. Это интересно. Хотя тема сложная и чрезвычайно деликатная: поиск с целью обретения себя после смерти ребенка. Выбраться наконец-то наружу из внутреннего заточения в Отеле Калифорния. Теперь я точно уверена: такой диалог полезен. Это поиск выхода из тупиковой, казалось бы ситуации. Тебе. Мне. И по большому счету – всем. Ведь если держать горе в себе, не высказываться о том, что наболело, то можно и не выдержать. Давай выбираться из Отеля Калифорния вместе. И будем говорить о том, что нам интересно и позитивно на нас влияет. Я – актриса. Живу жизнью героинь Мольера в Comedie Francise, но не только, – она засмеялась. Раз ты будешь писать о нашей встрече, то напиши, как Жанна Самари читала тебе стихи о любви Стефана Малларме. – И Жанна эмоционально начала декламировать. – Ну, как? – осторожно спросила меня Жанна после завершения часового чтения стихов.

– Проникновенно. Очень. – Это была чистая правда. Жанна читала стихи так вдохновенно, что я полностью была поглощена только ее декламацией. Как будто прошла сеанс медитации. На душе было так приятно.

– Правда? – лицо Жанны засияло. – Как здорово, что я помню стихи и что тебе понравилось, как я их прочла, спасибо!

– Я тоже вспомнила стихотворение. В нем присутствует твой образ. Также звучит проникновенно. Автор – кубинский поэт Хулиан дель Касаль, твой современник. И название говорящее – «Перед портретом Жанны Самари».

– Надо же! Прочти мне, пожалуйста. – И Жанна закрыла глаза от предвкушения.

Как же прочесть это стихотворение? Об этом я не подумала. Стихотворение написано было в 1900 году. В год смерти Жанны. После ее кончины. И его середина наполнена горестными размышлениями автора о судьбе актрисы. Все мое существо наполнилось болью. Вдруг меня осенило – Я помню наизусть первое и заключительное четверостишье.

– Правда? Читай.

– Я полюбил тебя, хотя не знал,

Когда бывало тяжко жить на свете,

Я созерцал прелестный идеал,

Отпечатлившийся в твоем портрете…

У наших судеб – схожие черты.

Роптать ли, если жизнь печали множит?

Как я тебя любил, не знала ты –

Но кто-то и меня любил, быть может.

– Как трогательно! Надо же, меня любил человек, который меня не знал… Волшебная сила искусства! Спасибо, Ника. Ты тоже здорово читаешь стихи, с чувством! Ты дала мне почувствовать, что во мне живы ощущения! И я. Я помню свои ощущения! Сейчас я вспомнила легкость, которая у меня возникла, когда я написала детскую книжку « Les gourmandizes de Charlotte». Она вышла забавной. Да, жизнь – это розы с шипами. Ну, и пусть! Но надо не дать этим шипам победить себя, чтобы снова и снова чувствовать благоухание розы. Я помню… Весь Париж говорил о враче-психиатре Зигмунде Фрейде. Не знаю никаких подробностей о его жизни, ни откуда он приехал, с ним я лично ни разу не встречалась. Но он приобрел фантастическую известность. О нем ходили легенды. Многие были у него на сеансах, на которых он предлагал свободно, не сосредотачиваясь, без всякого утаивания высказывать на указанную им тему любые мысли, которые только приходят в голову. Говорили, что эта методика помогает стать более спокойным. Я неоднократно слышала такие истории.

– Предлагаешь мне воспользоваться изложенной методикой? – я задумалась, а почему бы не попробовать – Жанна вновь прочла мои мысли.

– Можно попробовать. Хуже-то уже не будет, – сказала Жанна одновременно с грустью и надеждой. Да, и в любой некомфортный момент – взять паузу. Мы же не на приеме у психолога, у которого лимитировано время приема. Отказаться, в конце концов. Вариантов много.

– И ты выдержишь, тебе не будет страшно? Ты мне стремишься помочь. А у самой эмоции скачут: от плача до веселья. Я опасаюсь за тебя. И честно, я не очень уверена в себе: смогу ли я выдержать такой импровизированный сюжет? И не хочу ни себя, ни тебя бросать в кипящий котел страстей. А если мы из него не выберемся? Хотя, с другой стороны, все зависит от нас.

– Мы окунемся … и выберемся, обновленными. Сильными. Это будет наш подъем. Бум, как в сказках. А ведь сказки существуют для вселения веры в нас. Или еще ближе к нам … как после просмотра фильмов – ужасов, о вампирах, о других мирах, параллельных вселенных. Сидишь, внутренне дрожишь, а не можешь оторвать взгляд от экрана. А потом, после просмотра понимаешь: не зря смотрел – теперь не боишься. Или как в книгах, правда, они на эту же тему.

– Ладно, давай попробуем. Ты – формулируешь тему. Я в свободном полете повествую с правом отказаться от дальнейшего рассказа без объяснения причин. Делаем перерыв в любое время по высказанному желанию одной из сторон. Есть у тебя предложение, как будет звучать заданная тема?

– Ника, тематика есть. Но принимать ее прошу с поправкой, что я ведь не психолог – Жанна произнесла эту фразу с волнением. Поэтому очень прошу проявить ко мне понимание за возможную некорректность в формулировке. – Жанна сделала большую паузу, словно набиралась сил для высказывания следующей фразы, которую так тяжело произнести. Я понимала Жанну. Я взяла руки Жанны в свои ладони. Наши руки было одной температуры. Они были холодные. Мы обе нервничали.

– Жанна, успокойся, все нормально. Я тронута, что ты переживаешь за меня. Я слушаю тебя. – И я стала согревать наши руки своим дыханием.

– Правда, можно? – на глаза Жанны навернулись слезы. Вышла ли ты из состояния горя, вызванного смертью Алана? – слезы потекли по щекам Жанны. Она сделала паузу и снова продолжила, – что ты делаешь и, что еще можешь и хочешь сделать для себя, чтобы жить? Слово «жить» Жанна выделила голосом, показывая мне его значимость.

– А говоришь не психолог? Ну-ну, – мягко сказала я. Задумалась, с чего начать? Как это сложно говорить о том, что у тебя на душе, особенно, если она горит огнем. Начать с обстоятельств, с эмоций? Может … все вперемешку? Я посмотрела на Жанну. Она утопала в большом кресле, приняла удобную позу, как будто приготовилась к длинному репетиционному прогону. Ну что же мне тоже нужно удобно пристроиться. Я разместилась в кресле напротив. Умеют же итальянцы делать мебель! Действительно, удобно. Можно начинать вроде… Как хочется курить. А лучше и выпить. Есть же Hennessy Библиотека. Нет, совмещать смакование с пересказом ужастика явно не резон. Хотя, почему нет. Я понимаю, что пытаюсь найти для себя любой предлог, чтобы оттянуть начало разговора. Между тем,  Жанна терпеливо ждала, когда я настроюсь, и не торопила меня. Начну с места в карьер. Как там звучит вопрос, вышла ли я из состояния горя, вызванного смертью Алана…

– Со смертью Алана я почувствовала, что меня – нет, – начала я. прерывистым голосом. Жанна понимающе закивала. – Той Ники, которой я была – молодой, счастливой, уверенной в себе – больше нет. Появилась Ника с набором состояний – смятения, непонимания, потерянности, ужаса, размытости смысла дальнейшего существования. Даже слез… нет. И этой Нике в качестве поддержки окружающие говорят какие-то нелепо и неуместно звучащие, даже грубые слова: держись, жизнь продолжается. Во всяком случае, мною – этой другой и совершенно незнакомой Никой, попавшей в переплет, эти слова воспринимаются как оскорбление, как обесценивание потери самой большой в жизни ценности – моего сына. За что держаться? Ты ведь не можешь в себе ни за что схватиться. Жизнь продолжается? Да, день сменяет ночь, а зелень – снег. Но … и только. Присутствия, твоего в этой жизни не ощущается. И части тебя тоже – нет. Большой части, а может быть основной. Резко оборвалась тобою знакомая жизнь. Ты понимаешь, что каждый день несет в себе что-то новое. И воспринимаешь это как само собой разумеющееся. Но… ты рассчитываешь, что никаких коллизий, непредвиденных ситуаций, которые являются неразрешимыми, не будет. Рассчитываешь на благоприятное течение жизни. И не возникает мысли, что в жизни может случиться абсолютно все. Самые непредсказуемые события. Какой-то бум, который изменит твою жизнь. Хотя понимание того, что в жизни нет гарантий на безмятежное будущее, есть. Можно допускать все? Теоретически, конечно. Но … как? Быть готовым ко всему? То есть нужно … допускать все. Жизнь меняется ежеминутно. Хотя можно ли быть готовым к катаклизмам? Это уже какое-то другое сознание. Я была не готова. К такой жизни. К ее изменчивости. Что в ней может быть все. И трагедии, в том числе. К трагедии в виде смерти моего Алана. Именно это и произошло со мной. Бум. Такой мощный гром среди ясного неба грянул с неожиданной стороны. Трагедия. Финал. Все … разом. И моя полная внутренняя неготовность к осмыслению и принятию этой страшной реальности. И, как результат, меня замкнуло и выбило из жизни. Как объяснил мне Ян Юльевич, – Вы оказались в точке бифуркации – качественной перестройке системы, в ее критическом состоянии. В этом состоянии система становится неустойчивой и возникает неопределенность. Станет ли состояние системы хаотическим или она перейдет на новый, более дифференцированный уровень упорядоченности. Применительно к жизни человека это движение я называю «принцип кулака». Оно может быть направлено только вверх или вниз. Это понятно или я говорю сильно заумно?

– Совсем не заумно. Понятно, даже очень.

– Для образности Ян Юльевич показывает мне перспективу движения и сжимает руку в кулак. Смотрите: он показывает кулак с поднятым большим пальцем вверх – выбираетесь на новый уровень. Кулак с опушенным большим пальцем вниз – стремительно падаете вниз. – И я понимаю, что нужно выбирать, что мне делать. Другого – не дано. Я оказалась перед выбором: как жить дальше. Физика в жизни. Падать вниз или начать движение вверх. Ну да, можно сказать шекспировским: быть или не быть. – Ты видела Гамлета на сцене? – неожиданно для себя спросила я Жанну.

– Видела, но не в варианте автора. В Париже этот спектакль был поставлен в переработке Александра Дюма-отца и Поля Мериса. Я видела в роли Гамлета Жана Муне-Сюлли. Его Гамлет необычайно мужественен, энергичен, он не знал сомнений и колебаний.

– А мое состояние созвучно трактовке Шекспира. Такая шекспировская скорбь. Только пути выхода не вижу. А выход найденный Гамлетом мне не подходит. На что опереться? На какие внутренние ресурсы? В чем они? И как сделать этот выбор? Попытаться что-то делать не особо ориентируясь на результат, который может и не быть или быть отрицательный? Сознательно или интуитивно делать выбор? Посмотреть, так весь мир сотрясается от бифуркации – отдельные группы людей, нации, государства, развязываются ссоры, напряженность и войны, захлестывает пандемия и почему-то мир все никак не выходит на правильную орбиту. Я задаю себе вопросы и не получаю ответа. Что я могу сделать для себя? Опять Льюис Кэролл вспоминается, математик и писатель одновременно, он так точен в оценках: Как она ни пыталась, она не могла найти тут ни тени смысла, хотя все слова были ей совершенно понятны. Нужно оценить свою жизнь, понять, что хочешь. Как трудно отсканировать свои истинные желания. Они почему-то имеют тенденцию прятаться. И поверить в себя, что ты сможешь жить, как это сложно сделать. Кажется, что невозможно. Но можно ли это невозможное желание реализовать, сделав его возможным. Так ли оно уж невозможно? Сделав паузу, я взяла книжку про Алису Льюиса Кэррола, и нашла в ней ей занимательный диалог на эту тему. – Послушай, Жанна: – Нельзя поверить в невозможное! – Просто у тебя мало опыта, – заметила Королева. – В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака! – Жанна одобряюще засмеялась.

– Я только сейчас поняла, как это правильно: верить в невозможное. Все получится. Как все произошло … с Аланом? – с тревогой в голосе спросила меня Жанна. – Ее вопрос ошеломил меня. Я с трудом набралась сил для ответа.

– Тогда …все произошло в один миг. Для меня в один миг. Декабрьский день. В этот день я лишилась своего сына. Не просто сына – большого друга. Умного. Доброго. Перспективного. Красавца под 1.90. Как и почему это произошло – мне не понятно. Он жил отдельно. Правоохранительные органы были не озадачены проведением доскональной доследственной проверки. Явных следов насильственной смерти нет. И хорошо. Меньше работы. Провели судебно-медицинское исследование, что-то написано в нем было. И… все. А я осталась на земле. Жить. С четкой картинкой, которая постоянно стоит перед глазами: вот я подхожу к дому Алана. Десятый час вечера. Его машина стоит перед домом. В окнах темно. Полчаса назад я получила предупреждение от коллег сына, что сегодня он не пришел на работу. Я понимаю каждой своей клеткой, что не прийти на работу просто так, без причины Алан не мог. В силу обязательности своего характера. И тогда что-то смутное в моей душе поднимается: что-то случилось. Нет не просто что-то, а возможно страшное что-то. А может самое страшное. Но все же, я иду и надеюсь, что ничего не случилось. Я захожу в квартиру. Коридор. Дверь в комнату приоткрыта. Включаю свет. И вижу на диване распростертое тело своего сына. Он лежит лицом вниз. И я понимаю: это все. Моего сына больше нет. И даже знаю, когда это примерно произошло. Ведь мне не спалось сегодня ночью. Не то, чтобы я ворочалась в постели. Нет, я просто и не ложилась вовсе. Я ходила по квартире и не понимала, что не так. Во втором часу ночи, я даже могу назвать точное время в 01.06 – я разговаривала с Аланом, он пришел из кино. Голос его мне показался какой-то не такой, заторможенный и усталый. И я сказала ему: Отдыхай. Что изменилось вдруг для меня после того разговора? Почему меня так ночью мутило, и слезы подбирались к глазам. Ведь нет же никаких причин. И я легла в четыре утра и заснула. Заснула потому, что к этому времени его уже не было на земле среди живых. А сейчас, глядя на тело своего сына, мне стало понятно, в какое время все произошло. Он умирал тогда, когда мне было плохо. Именно поэтому мне было так плохо. Я склонилась над телом моего сына и прикасалась к нему руками и чувствовала его окоченелость. И понимала, что прошло не менее десяти часов со времени смерти. Я переворачиваю тело. Страшно сказать: тело моего Алана. И первое, что я вижу – разлитые сине-фиолетовые трупные пятна по всему телу. Понимаю: жидкая кровь. Смерть наступила быстро. Скрещенные руки на груди. Они сжаты так сильно, что под ними нет трупных пятен. Наверное, ему было очень больно. И от этого осознания я сжимаю зубы со всех сил, чтобы не закричать. Но отчего он так сжал руки? Только от боли. Я не могу посмотреть его руки и проверить, если ли на них какие-нибудь следы, потому что тело сковано. А лицо оно – бескровное, потому что утыкалось в подушку, а губы – белые. И рот приоткрыт. Наверное, задыхался… Асфиксия. И пятно …сукровицы не подушке… Отек легких. И я начинаю смотреть тело на предмет телесных повреждений. Понимаю, что не могу отличить прижизненную гематому на теле сына от трупного пятна, поскольку нужно заниматься тщательной пальпацией. Это невозможно. Я продолжаю. Вижу на голени Алана повреждение кожи, но на нем уже стала образовываться короста. Значит, прижизненная травма. Отчего удар, упал? Когда? Я стою ошеломленная. Все. Закончилось. Что закончилось? Все! Бум. Жизнь моего сына. И моя жизнь тоже частично закончилась. Только сейчас. У меня нет никакой реакции. Киношной реакции. Со слезами. Вернее … с рыданиями. С падением ниц. С конвульсиями. Я стою, как на поле боя. С осознанием тупика. Бесполезности. И … полной своей никчемности. Кто я, что я? Я ничего не могу изменить. Вот она – моя жизнь. Разбита. Вдребезги. Я могу в этом убедиться. У меня были мечты? Вот – они. Остались лежать в виде бездыханного тела моего Алана. Здесь все. Что еще осталось? Школьные аттестаты моего сына с отличием, золотая медаль. Грамоты за успехи по различным дисциплинам. Опять грамоты. Много грамот. Бакалаврский и магистерский дипломы одного из лучших технических вузов страны, опять-таки с отличием. Магистерский диплом еще одного престижного вуза, экономического. Опять дипломы: изучение английского языка, включая технический английский. Гитара. Электрогитара. Фотографии. И … Боль. Она настолько ошеломляющая, что сковала меня несчетным количеством железных обручей, оставляя при этом только одну мысль: все кончено. Девять дней со дня смерти Алана – в Новый год. Сорок дней. Год. Ничто не меняется. У меня по-прежнему нет слез. У меня по-прежнему есть только мысль: все кончено. Но есть вопрос , который все время будоражит меня?

– Какой вопрос? – нетерпеливо спросила Жанна. – Не говори, кажется, я знаю. Тебя волнует причина смерти Алана.

– Да, очень. Мне не понятно, почему молодой парень, не жалующийся на свое самочувствие, здоровый как бык, внезапно умирает?

– И что-то выяснилось?

– Трудно сказать. Время не пришло еще. Все, как договаривались: перерыв. Надо срочно выпить и что-нибудь съесть, а то я не узнаю свой голос. – Это было чистой правдой. У меня было ощущение, что я в течение нескольких часов занималась тяжелым физическим трудом.

– А что есть съесть? – поинтересовалась Жанна.

– Будем пить и есть, то, что есть, учитывая твое внезапное появление. У меня есть Hennessy. Ты пьешь коньяк? – Жанна едва заметно кивнула. – Лимон, черный чай. Сыр «Дор блю», сервелат с мелким жиром, хлеб черный, зерновой. Из сладкого на сегодня только сахар рафинад. Следующий раз будем пить чай с тортом. У нас потрясающие кондитерские, не хуже чем в Париже.

– Давай, – с воодушевлением сказала Жанна. Тем более, ассортимент для меня является новым. Но мне неудобно сидеть в этом радужном платье. У тебя есть одежда, в которую я могла бы переодеться?

– Выбирай, что хочешь. – Я махнула рукой на шкаф. Жанна выбрала синий костюм из тонкого кашемира. И в нем тоже она была очень хороша. Через десять минут мы по предложению Жанны трижды выпили за Алана. Помолчали…

– Жанна, а ты по-прежнему уверена, что задуманная нами эпопея принесет именно… позитивный результат?

– Да, уверена. На все сто процентов. Это внутреннее освобождение от оков в виде переживаний, эмоций. Все, что озвучено тобой, помогает оставить все в прошлом и начать новую жизнь.

– Это уже произошло.

– Что это?

– Я выбралась из своего Отеля Калифорния на свет. Иначе я ничего бы не могла тебе рассказывать. Но я еще не нашла дорогу.

– Рассказывай!

– Опять рассказывай?! На сегодня хватит откровений. Нет. Будем пить коньяк, смотреть твоего потрясающего соотечественника. – Жанна вопросительно посмотрела на меня. – Сейчас познакомлю вас. Мадам, обольстительный Жан Пол Бельмондо в фильме « Ас из асов».

Мы смотрели фильм, часто смеясь над сценками в нем.

– О, это правда, здорово. Я чувствую себя отдохнувшей! – воскликнула Жанна, посмотрев комедию, и зааплодировала.

– Аплодисменты Бельмондо?

– Да, да, да, ему. Но не только. А еще бутерброду с черным хлебом одновременно с сыром и колбасой. И коньяку и сладкому чаю с лимоном. Это – космос! А какие твои дальнейшие планы? – задала вопрос Жанна, наслаждаясь чаепитием.

– Ты не поверишь. Работать. Завтра утром меня ждет продолжение в суде гражданского процесса. Правильно звучит так: о признании сделки купли-продажи недвижимости недействительной.

– Суд, это же так сложно!?

– С учетом того, что процесс длится уже девять месяцев и все козыри суду сторонами предъявлены – дальше будет легче.

– Расскажи мне, это так интересно и ново для меня.

– Расскажу завтра, когда процесс завершится, иначе это все будут предположения. Рассказчик на сегодня меняет амплуа и сосредотачивается на процессе.

– Тогда до завтра, до вечера? Обожаю тебя. Благодаря тебе я снова могу наслаждаться миром.

И Жанна исчезла также внезапно, как и появилась.

Что это было? Жанна у меня? Правда? Бросив взгляд на стол, на котором стояли приборы на две персоны, я поняла, что все происходило на самом деле. Еще одна реальность. Ну, и хорошо. Как сказала Жанна, наша встреча нужна и мне, и ей. Интересно, почему такие сложности? Нельзя мне было поговорить с живущим в настоящее время на земле человеком, чтобы полностью раскрепостится? Я задумалась. Раз этого не произошло до сих пор ясно, что что-то не получалось. Жанна как крайняя мера разобраться мне с самой собой. Привет от мироздания, подтверждающего, что все едино в этом мире. Жанна такая искренняя и естественная. Именно эти качества меня и привлекают. Мне именно они и нужны для понимания, для выводов. Рассказать вслух, что происходит со мною сейчас, что происходило со мной после смерти Алана. Для того, чтобы искать путь к себе. И найти этот путь. Еще вчера мне казалось это совершенно невозможным. Я с внутренней благодарностью к высшим силам подумала о предоставленной мне возможности такого общения, хотя и экзотического на первый взгляд. Впрочем, только на первый взгляд. Ведь моя встреча с Жанной была реальной, а как она стала возможной, для меня было не суть важно.

2 Глава

Визит 2

На следующий день около семи часов вечера раздался звонок в дверь. Точно, Жанна, – подумала я. Я открыла дверь, На пороге стояла счастливая Жанна. Она была одета как вчера – в синий кашемировый костюм с переброшенной через плечо шелковой шалью.

– Решила больше не пугать тебя своим внезапным появлением, а предупредить цивилизованным способом – прощебетала Жанна.

– Очень мило с твоей стороны.

– Как я выгляжу?

– Свежо.

Впорхнув в комнату, и увидев, высокую вазу с одинаковыми по размеру шарами бело-розовых пионов и роз приглушенно-розового цвета с вкраплениями изящных мелких фиолетовых ирисов Жанна воскликнула:

– Ника, какие цветы… Настоящая роскошь! Этот букет разговаривает с нами на языке цветов и несет пожелания. И он так подходит ко мне. Пионы сулят счастливую и веселую жизнь, розовые розы – элегантность, а ирисы – доверие и надежду. Смотря на этот волшебный букет, я чувствую, будто снова оказалась в Париже. Как будто сейчас мне стоит только открыть окно и можно наслаждаться его волшебными видами. Снова увидеть, как он прекрасен… Интересно, какой он сейчас, Париж? – мечтательно произнесла Жанна. По ее лицу было видно, что ее Париж предстает перед ней во всей своей красе. Ника, ты ведь была в Париже, правда? Невозможно не стремиться увидеть Париж. А Алану ты показывала Париж? – Жанна смотрела на меня в упор. По ее лицу было видно, что отрицательный ответ, ну просто, даже нельзя предположить.

– В мире так много городов, потрясающих, интересных во всех отношениях. У тебя есть уникальная возможность познакомиться сейчас с Москвой, городом, не похожим на другие столицы, столько эклектики в нем и просто колоссальная энергетика. А … Париж. Он захватывает повсеместной атмосферой счастья жителей от жизни и ощущением их внутренней расслабленности. В нем царят эстетика и новаторство. Он, конечно, в первых рядах. Все стремятся в него попасть, это – мечта. Мечта, навеянная сформировавшимся в мире убеждением о Париже как гении места. Как и Лазурный берег – тоже мечта. – Я чувствовала, что Жанна ждет ответа на главный вопрос – была ли я в Париже, видимо, чтобы иметь возможность поговорить о нем. Это так мне понятно. Не буду ее томить. Хотя вспоминать сейчас счастливые моменты не хочется, нагнетать грусть-тоску, а может совершенно наоборот, самое время, учитывая наше предстоящее чаепитие. Как там, у Льюиса Кэролла: Я тоже обожаю отчаиваться. Мечтательно так с абрикосовым вареньем и медовыми булочками. Вот-вот, прямо в точку. И мне стало смешно.

– Да, в Париже я была … и с Аланом вместе, впрочем, как и в замках Луары и на Лазурном берегу, тоже вместе с ним, только в разное время. Какой чай хочешь? – Я не удержалась от смеха, но объяснять его причину, навеянную абрикосовым вареньем, Жанне не стала. – Есть зеленый чай – молочный уолонг, подарок от моей подруги Елены. У нее с мужем семейный бизнес. Поставка чая в Россию. Ездят в Китай на фабрику, выбирают сорта чая для покупки среди миллиона сортов. Но зеленый чай – молочный уолонг, лотос и сорт черного чая – пуэр они покупают всегда. Эти сорта чая у меня тоже есть, тоже от нее. Предлагаю с чаем тебе определиться. Я увлеклась чаем-лотосом. Вот он, – я открыла коробочку, в которой были один к одному упакованы абсолютно одинаковые двухсантиметровые шарики с розовыми лепесточками в середине. – Жанна взяла в ладошку упругий чайный шарик и с интересом стала его разглядывать.

– Совсем как мячик, а форму шара как ему придали?

– Я тоже заинтересовалась технологией, когда впервые увидела такой чай. Процесс длительный: сноп длинных почек зеленого чая нанизывают на шелковые нити, а внутри снопа помещают высушенный цветок и придают различные формы, в данном случае – шариков. Бросаешь такой шарик чая в прозрачный чайник и, видишь, как он медленно раскрывается, как настоящий лотос. И как постепенно изменяется, насыщаясь и пропитываясь, цвет воды, напоминая янтарь в диапазоне от желтовато-зеленого до гранатового оттенков.

– Распускающийся цветок лотоса в Китае – это же мистический символизм нового рождения, – воскликнула Жанна. Примирения с настоящим и начало жизни заново. Вдруг у человека обнаруживаются скрытые ресурсы. Он начинает новую карьеру, реализовывает свои планы. В твоем случае это – прохождение печали от потери Алана и путь к новому. Новой версии жизни. Возрождение. – Жанна с интересом смотрела на шарик, который держала в руке. Представляешь, какой большой смысл заложен в китайском чаепитии. Я так хочу увидеть превращение этого шарик в цветок! А что еще твоя подруга рассказывала о поездке в Китай, какие у нее впечатления?

– Самые позитивные. Она всегда приезжает внутренне обновленная и полная сил, даже какая-то светящаяся. Ходит на курс иглоукалывания, в SPA – салон. Привозит красивые резные вещи для интерьера из красного нефрита. И даже полюбила десятичасовые перелеты Москва – Пекин, хотя вначале побаивалась летать. Да, в Пекине в аэропорту с ней случилась забавная история – она забыла при вылете сумку с купленными для себя и меня сувенирными куклами в национальных костюмах. Вспомнила тут же. Но … уже сумки на месте не оказалось.

– Забавно, да. Мне захотелось не только наслаждаться Парижем, но и оказаться в Пекине, пить чай и, ходить на иглоукалывание для оздоровления организма. Другая культура. Восток.

– Отличный выбор. Сейчас создадим ощущение и Парижа, и Пекина. А еще и Кубы, и Америки. Чай из Пекина, а к чаю торт. Знаешь, я его специально выбрала для нас, чтобы он напоминал Париж. Мы с Аланом так задорно проводили время в Париже. Одно из любимых мест посещения Алана в Париже были кондитерские. Особенно ему нравились пирожные с клубникой, они все были такие разные. Клубника в виде начинки, причем свежая или клубника, как оформление пирожного. И такой у этих порожных всегда… нежный-пренежный вкус. К нашему чаепитию я выбрала самый-самый парижский клубничный торт, какой только можно было найти. И сюрприз для тебя. Стихи кубинского поэта ты уже знаешь, теперь познакомишься с кубинскими музыкантами. Группа «Cubanos Acapella» из Гаваны. Специально для тебя исполнение в жанре «a capella» – хорового пения без инструментального сопровождения. И… новая кавер-версия мирового хита «Отель Калифорния» группы «Eagles».

– Вот это я понимаю, какая программа, – воскликнула Жанна. Я уже чувствую, что это как чудо …необыкновенное.

Мы привычно расположились за уже накрытым столиком, на середине которого красуется высокий белый торт, аккуратно выложенный сверху рядами клубники. Чай тоже начал раскрывать свою спрятанную красоту. А пока … я решила, что нужно предупредить Жанну о необычном звучании «Отеля Калифорния».

– Чувствуешь правильно – именно чудо, поскольку все очень неожиданно, – начала я. Чтобы тебя не снесло от эмоций, скажу, что я хочу тебе продемонстрировать. Ты увидишь и услышишь, как шесть музыкантов воспроизводят музыку при помощи вокала, в тонкостях … каждый отрезок музыкальной композиции. Представь, воспроизводят голосом эти сложнейшие гитарные риффы – мелодичные фразы, многократно повторяемые на протяжении всей песни, и также голосом – партию на ударнике. И еще они демонстрируют игру на музыкальных инструментах в воздухе, не ошибешься, какой инструмент каждый из них воспроизводит. И ты слышишь… настоящий оркестр, где инструменты – голос музыкантов. Готова?

– Да, я же артистка. Хорошо, что ты заранее рассказала мне о музыкантах и их кавер-версии.

– Жанна, какая ты уже стала продвинутая. С тобою приятно общаться, ты быстро схватываешь. Включаю. – Жанна сосредоточилась на мониторе. И… заиграла знакомая мелодия. После ее завершения повисла короткая пауза.

– Вот это да! – сказала Жанна. Хорошо, что ты мне рассказала суть композиции. Но даже после твоего рассказа, увиденное для меня было неожиданным. Это очень талантливо. Наверное, они очень известны.

– Тем, кто интересуется – безусловно. Чай пьем из турецких хрустальных стаканов с блюдцами под названием армуды. В них чай долго сохраняет свой аромат. Вот они. Имеют форму тюльпана. Ведь в Турцию завезли тюльпаны из Ирана, а уж из Турции они попали в Голландию. А пить чай нужно, держа стакан за талию тюльпана большим и указательным пальцем. Рискнешь?

– Как интересно, никогда не пробовала пить чай из таких стаканов, надо не забыть название. – И Жанна произнесла по слогам: ар-му-ды. Надо же, получилось! – и она засмеялась смехом счастливого человека. Я разлила чай, не доливая до краев стакана сантиметра два. – А как твой судебный процесс, завершился или нет? Есть что рассказать?

– Завершился. Вернее этап. Решение вынесено. Но оно вступит в законную силу через месяц, если не будет апелляционной жалобы. Суть такова: почти через год после покупки квартиры продавец обратился в суд о признании сделки недействительной, мотивируя ее совершение непониманием из-за состояния здоровья. В течение нескольких месяцев приходили медицинские документы из медицинских учреждений, в которые он обращался. Допрашивались свидетели. И, наконец, в одном из заседаний представитель продавца заявил ходатайство суду о назначении судебной амбулаторной психолого-психиатрической экспертизы. Я, как представитель ответчика не возражала против назначения данной экспертизы, но предложила другое экспертное учреждение. И вот тут началось самое интересное. Представитель истца – адвокат стал бурно протестовать против назначения экспертизы в предложенном нами учреждении. И наступил вот этот самый главный момент, от которого зависело дальнейшее развитие процесса. То самое состояние неопределенности. Точка бифуркации, о которой говорит профессор, Ян Юльевич. Суд назначил проведение экспертизы, выбрав при этом назначенное им экспертное учреждение. И сегодня в процессе сторона ничего и не сказала в поддержку иска. Процесс упростился. В результате, участие в прениях – только с моей стороны. Реплик нет. И вынесение решения – отказ в удовлетворении иска.