Текст книги "Она наблюдала за Армагеддоном (СИ)"

Автор книги: Джулиса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Немного успокоившись и покрутившись перед зеркалом, Аня взяла таблетки, оставленные отцом, поправила макияж и направилась к выходу. Практически бесшумно тикали часы на стене, равнодушно отмеряя секунды, а девочка шла навстречу своей судьбе. В ушах звенела тишина.

От легкого толчка массивная дверь открылась, и Анни уже приготовилась к стандартному вопросу охранника, но ничего не произошло. Светлый коридор был пуст: ни единого шороха, ни одного звука или далёкого голоса. Пустота.

Затаив дыхание, Анни медленно пошла по коридору. Прижимаясь к стене в поисках защиты, она всеми силами старалась держать себя в руках, но получалось плохо.

«Почему на месте нет охранников? Где все? Что вообще происходит? Папа!» ― этот рой вопросов еле умещался в её голове, заставляя вздрагивать от звука собственных шагов. Казалось, что кто-то вот-вот выскочит из-за угла, набросится и разорвет ее на части. И осознание этого заставляло кровь стынуть в жилах.

«Господи, пусть это окажется глупым розыгрышем Симона. Ну пожалуйста!» – взвыла про себя Анни.

Завернув за очередной угол, девочка замерла как вкопанная: прямо перед ней открывались и бесшумно закрывались двери лифта. Лампочки моргали, наводя ещё больший страх, но продолжали освещать эту неисправную железную коробку, в которой почему-то не было дна. Черная дыра зияла вместо глянцевой поверхности, и она манила, заставляя подходить всё ближе и ближе, делать шаги к этой смертоносной пропасти. И когда Аня приблизилась на расстояние вытянутой руки и посмотрела вниз, из этой тёмной бездны раздался рёв.

Ни животный, ни человеческий, он заставил память предков, которая заложена в душе каждого человека, пробудиться. Ноги затряслись и перестали держать потерявшую над собой контроль девушку. Захотелось закрыть уши руками и, как мантру, повторять простую фразу «Это всё сон!», но и это не помогло бы. Уж слишком реалистичен был этот крик злобного чудища, созданного с единственной целью – уничтожать всё живое.

Не понимая, что делает, Анни опустила руку на пол, чтобы неосознанно попытаться подняться, и замерла. Что-то липкое и склизкое коснулось кончиков её пальцев. Сглотнув, Анни поднесла левую руку к глазам и закричала – с её пальцев стекала человеческая, полусвернувшаяся кровь.

– Что же это? ― стена из терпения и сдержанности разлетелась на сотни кирпичиков, каждый из которых обратился безумной картиной возможного будущего, полного разрушений и смерти. Из голубых глаз брызнули слезы, затмевая всё вокруг, а голова закружилась так сильно, что девушка потеряла равновесие.

Анни даже не заметила, как её тело медленно наклонилось вперед, в сторону шахты лифта. Существовали лишь страх, сковавший её тело, и быстро усиливающаяся головная боль, которая должна была пройти ― в этом Леонхарт была уверена ― когда душа покинет тело.

– А ну стой! ― чьи-то сильные руки обхватили её за талию и крепко сжали, даря безвозмездную защиту. ― Я не для того выбрался из этого ада, чтобы сейчас дать тебе упасть туда!

– Симон, ― только и смогла произнести испуганная Аня, инстинктивно ещё ближе прижимаясь к своему защитнику.

Это действительно был Шмидт. Сосредоточенный и уставший, сейчас он больше напоминал растревоженного медведя, готового любой ценой защитить собственную территорию от неведомого чужака. Правда, в нём не чувствовалось той прежней уверенности, что раньше бросалась в глаза с первого взгляда. Мужчину чуть трясло, он нервничал и толком даже не представлял, что делать дальше. Его главной целью было добраться сюда и найти Анни ― единственную живую душу, по какой-то странной иронии судьбы оставшуюся в опасной зоне.

«Опасная зона? Знать бы, где она заканчивается!» ― пронеслось в голове боевого офицера. За секунду перед глазами пронеслись воспоминания последних часов, в правдивость которых до сих пор не верил обескураженный разум. Но зубы сами сжались от резкого приступа боли в ноге ― ещё одном подтверждении истинности собственных воспоминаний.

– Что с тобой? ― взволнованно воскликнула дочь ученого, заметив, что лицо Симона побледнело, а одежда ― гражданская, а не привычная военная форма ― в некоторых местах разодрана в клочья.

– Нужно спешить, ― не слыша заданного вопроса прохрипел он и потащил названную сестренку за собой, пряча её, да и самого себя, от этой жестокой реальности и недавно перенесенного потрясения. Но одно Шмидт осознавал ясно: ничего больше не будет как прежде.

***

За три часа до описанных событий.

В самом сердце лабораторного комплекса царило небывалое оживление. Тут и там пробегали встревоженные аспиранты и молодые ученые, спешившие выполнить срочные поручения старших работников, а в ушах стоял назойливого гула, который больше напоминал жужжание раздраженного роя. Слыханное ли дело ― кто-то устроил несанкционированный запуск основной программы.

– Пропустите! ― Григорий как обезумевший демон ворвался в пункт управления. Мужчины и женщины в испуге убирались с дороги разозленного ученого, боясь даже встретиться с ним взглядом, ведь каждый знал: Йегер любого уничтожит, если почувствует хоть капельку пренебрежения или ненависти в собственный адрес. Анкэля, который молчаливо шел следом и был мрачнее тучи, никто и не заметил.

– Григорий, прекрати! ― зло шипел Леонхарт, зная, что заклятый друг его прекрасно слышит. ― Это я дал ему ключ. Он же наш покровитель как-никак ― имеет право смотреть на наши достижения.

– А я-то все думал, как он пятнадцатизначный пароль подобрал, да еще и отпечаток пальца скопировал! ― не предупреждая, Йегер развернулся и попытался ударить по лицу старого знакомого. Но план провалился: рука быстро попала в захват и оказалась заведенной за спину.

– Если немного дернешься, то будет вывих или перелом, ― констатировал факт отец Анни, наблюдая, как на лице соратника от легкой боли и злости вздуваются вены. ― И вообще, угомонись. Мы ведь не безмозглые мальчишки, а взрослые люди, стоящие посреди коридора. На нас смотрят!

После этих слов он разжал ладонь и улыбнулся, наслаждаясь своим превосходством. Григорий упал на пол на глазах у большинства подчиненных и теперь это будут обсуждать по всей лаборатории.

– Теперь мы квиты, ― для полноты образа мужчина лучезарно улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь подняться: ― Ты со своей ненавистью к спонсорам мне так надоел, что я их сам пригласил. С ними Юджин.

– И это ты называешь «квиты»? ― ученый немного усмирил свой пыл, но все равно был недоволен. ― А если Морис все-таки утащит несколько наших разработок и запустит исследование где-нибудь в другой части мира? Я давно заметил, как он на холодильники с вакциной смотрит! Это же приведет к войне!

– Тихо! ― на этот раз Анкэль перестал играть и зажал рот Йегера собственной ладонью. Второй рукой он быстро набрал код, чтобы открыть железную дверь. Втолкнув в проем приятеля, мужчина наконец смог показать тому истинные эмоции.

– Ты совсем идиот? ― рявкнул он во всю мощь своих легких. ― Может, ты еще при всех станешь о пропавших военных говорить? Валяй! А я посмотрю, что сделаю с тобой их товарищи, когда они увидят, как…

– Довольно, я понял, ― Григорию в очередной раз посчастливилось вырваться из хорошо поставленного захвата, после чего он отвернулся от собеседника и быстро пошел по широкому коридору.

«Может я зря напомнил ему о содеянном?» ― вздохнул Леонхарт и поплелся следом, точно зная, что торопиться некуда.

Перед мысленным взором вновь и вновь появлялись картины незаконных операций, оскверняющих само звание «врач». Кровь, многочисленные инъекции и крики военных, которые раньше времени выходили из-под воздействия наркоза и обнаруживали себя на хирургических столах, ― все это навсегда отпечаталось в памяти ученого. А еще он прекрасно помнил, как менялся профессор Йегер после каждого эксперимента. Улыбчивый и слегка задумчивый приятель умирал на глазах, быстро перевоплощаясь в нервного, замкнутого гения с искалеченной душой. Даже Анкэль, который во благо науки с легкостью согласился на запрещенные эксперименты над людьми без их собственного на то разрешения, начал беспокоиться и по-настоящему опасаться за собственную жизнь. А вдруг сошедший с ума напарник решит ему отомстить: поэкспериментировать также как и над этими несчастными!

«Нет, ― твердо произнес мужчина, стараясь успокоиться. ― Григорий не настолько глуп. Мы ведь в одной связке: сорвется в пропасть один ― и мы оба погибнем».

Подумав так, отец Анни поспешил вслед за далеко уходящим компаньоном, чтобы войти в нужную дверь одновременно. Йегер никак не прокомментировал этот маневр, лишь вздохнул и придал своему лицу безразличный вид: не нужно давать персоналу еще больше поводов для сплетен.

В первую же секунду, после разгерметизации двери, новаторы были оглушены громоподобным ревом, который с легкостью мог бы обратить в бегство хорошо вооруженную армию. У не привыкшего человека, от такой панической атаки могло остановиться сердце, но мужчины лишь невозмутимо, хотя и быстрее, чем следовало бы, прошествовали к группе людей, стоящих в центре зала.

– «Безопасные инвесторы», ну-ну, ― зло зашипел Йегер, как бы случайно задев старого знакомого плечом. ― Если пропадет хоть одна, пусть даже самая маленькая пробирка с ДНК, я лично брошу тебя в вольер!

– Я уже все осознал, исправлюсь, ― отозвался немного побледневший генетик, понимая, что собеседник действительно сделает это. В вольер сильному и опытному бойцу не хотелось абсолютно, ведь там, за крепчайшим пуленепробиваемым стеклом, жили жуткие твари, которые совсем недавно были людьми.

Рожденные из человеческой плоти и сложных вакцин, прошедшие модификацию сознания, в будущем они станут идеальными солдатами, способными выращивать оторванные конечности, обходиться без пищи долгое время и самое главное ― жить намного дольше современного человека. Ньютайпы ― так окрестил профессор Леонхарт свои творения в пока еще секретных отчетах о их создании, правда, его напарник предпочитал другое название.

Титаны. Григорий наотрез отказывался называть продукт еще не завершенного исследования как-то иначе. И в это пришедшие из старых легенд слово ученый вкладывал всю ту жестокость и жажду человеческой крови, которой так часто глупые взрослые пугают маленьких детей.

Еще один рев огласил арену, на которой, как поняли мужчины, проводился показательный бой, и резко оборвался ― один из противников пал.

– Великолепно! ― выкрикнул стоящий у самого края наблюдательной платформы мужчина и несколько раз хлопнул в ладоши: ― Выше всяких похвал.

– Я передам ваши слова мистеру Леонхарту и Йегеру, ― Юджин, один из приближенных двух новаторов, поправил очки, пытаясь создать впечатление смущения, но эта маска получилась у него очень плохо. Возможно, все дело было в самой сущности парня, ведь каждый в лаборатории знал, что он хитрец каких мало. А может впечатление испортил странный взгляд, которым обменялся прозорливый англичанин с главным инвестором Морисом Флеренсом.

– Вы можете передать свое восхищение лично, ― холодно произнес Григорий, медленно, как хищник, подбирающийся к жертве, подошел к группе незваных гостей и зло обвел их взглядом. Было видно, что от едких фраз его останавливает только присутствие Анкэля, который никогда не одобрял поспешных поступков с сильными мира сего.

Но сейчас был не тот случай. Профессор Леонхарт, собиравшийся начать разговор с какой-нибудь шутки, замер, смотря в вольер. Там, за толстым стеклом, только что завершилась ужасная бойня, в которой принимали участие отнюдь не два бракованных экземпляра, а пятнадцать. Шестеро из них вышли победителями и теперь равнодушно жевали какие-то красные куски, чем-то напоминающие человеческие руки.

– Что вы сделали? ― только и смог выдавить из себя ученый. ― Это же люди. Они же живые…

– Что там? ― Григорий также приблизился к стеклу и замер, не веря своим глазам. Но его замешательство продлилось не очень долго.

Развернувшись, он бросился на Мориса, надеясь его задушить. Правда, ему подло помешали: Юджин заслонил собой предпринимателя и направил пистолет на своего начальника. То же самое сделали и остальные риэлторы, оказавшиеся обычными телохранителями.

– Юджин, как ты мог? ― разочарованно произнес Анкэль, стараясь перед смертью, дыхание которой он уже чувствовал на своем лице, сохранить крупицы достоинства. Это было трудно, ведь сейчас мужчина собственными глазами видел то, о чем ему так часто твердил ему Йегер. Их предали, чтобы завладеть редчайшими разработками, призванными улучшить человеческую расу. Теперь же она погибнет…

– Вы слишком мало мне платили, да и работать было скучно, ― рассмеялся предатель. ― Плюс ко всему, в военной индустрии больше путей развития. Война ― двигатель прогресса, ― закончив свой короткий монолог, англичанин приблизился к пульту управления и нажал несколько кнопок. Действие сопровождалось ожившим визгом сирены и нервным хихиканьем Мориса.

– Знаете, ― отсмеявшись загадочно начал Флеренсон, ― вы просто не представляете, как долго я ждал этого дня. Дня, когда этот спектакль наконец-то закончится. Безудержный прогресс, жажда совершенства! Ха! Вы оба проглотили наживку с таким аппетитом, что чуть не подавились. Особенно ты, Анкэль, ― инвестор, которому больше подошло бы слово «вор», с презрением произнес имя своей главной марионетки, наслаждаясь той гаммой чувств, что появилась на лице немца. ― Я же, послужу темной стороне науки. С некоторых пор, многие богачи считают нашу планету перенаселенной.

– Вы не знаете, с чем столкнулись! ― с яростью крикнул Григорий, за что и поплатился. Прозвучал одинокий выстрел ― и руку мужчины обожгла боль: кто-то из особо исполнительных телохранителей решил припугнуть разбушевавшегося ученого. Будущий врач из Шиганшина вскрикнул от боли, но тут же затих, не желая показывать собственную слабость.

– Не волнуйся, мы узнаем. Когда начнется война, мы выясним все, но уже без вас, ― говоря это, Морис быстро шел к выходу, сбегая из опасной зоны, как крыса с тонущего корабля. Но, как бы предатель не торопился, он не отказал себе в удовольствии сказать пару слов: ― Три месяца назад я продал несколько ваших разработок по этим тварям нескольким компаниям в Китае, США, Японии и Арабских эмиратах. Надеюсь, эта мысль поможет вам скоротать время до свидания с вашими зверушками.

Анкэль хотел что-то крикнуть, но сил хватило лишь на то, чтобы приблизиться к раненому другу ― мужчина никак не мог оправиться от полученной психологической травмы. Отец Анни мог лишь беспомощно наблюдать за тем как люди, которым он когда-то доверял и которые теперь хладнокровно бросали его на верную гибель. Григорий, никогда прежде не испытывающий физическую боль так внезапно, прислонился к ногам соратника, инстинктивно ища защиты.

Все их разногласия забылись, когда плотная дверь закрылась и с новой силой завопила сирена, оповещая персонал о необходимости срочной эвакуации. Но все это меркло и бледнело по сравнению с тем фактом, что Юджин по приказу Мориса выпустил Титанов. Двадцать три опытных образца, полностью утратившие человеческий разум, но знающие как убивать, вышли на охоту за человеческой плотью, и первыми в их списке были их создатели.

– Вот, значит, как выглядит месть, ― пробормотал Йегер, даже не смотря в сторону чудовищ. Казалось, его интересовала только собственная рука, на которой загадочно дымилось место ранения ― ускоренная регенерация была еще одним положительным открытием и предметом гордости Григория.

– Нет уж, я так это все не оставлю! ― отозвался Анкэль и, быстро набрав номер Симона, произнес одну лишь фразу: ― Сделай все что угодно, но уведи мою дочь из опасной зоны.

В ответ прозвучали короткие гудки ― верный Шмидт никогда не задавал лишних вопросов.

А профессору оставалось только скинуть с себя привычный белый халат и встать в боевую стойку, как бы показывая заметившему его гиганту, что без борьбы он не сдастся.

– Только стены окончательно не разрушь, ― попросил второй генетик и закрыл глаза, тем самым спасаясь от ослепляющего золотистого света ― верного спутника перевоплощения нового типа Титанов. Анкэль рвался в бой, чтобы искупить содеянную ошибку, но на душе все равно было неспокойно. Казалось, что ничего уже не станет прежним, что это начало конца…

========== Глава 5. Руины жизни. ==========

«Мир изменился в тот день безвозвратно. Бесчисленные смерти, кровь, разрушения, назревающая война. Господи, я даже не представлял, что видеть, как рушится все, что ты так старательно создавал все эти годы, настолько больно. Но у меня нет времени даже чтобы оплакать эту потерю. Я верю сейчас, и надеюсь, что буду верить до последнего вздоха, что это не конец. Еще не поздно все исправить ― я буду биться за нее, постараюсь победить, пусть даже и ценой собственной жизни…»

– «Ценой собственной жизни?» ― Анни со вздохом оторвала взгляд от толстой тетрадки, листки которой были плотно исписаны мелким неразборчивым почерком. ― Хреновый это мир, если, чтобы его спасти, нужна всего одна жизнь.

– А, по-твоему, справедливо, что за мою ошибку должны заплатить другие? ― Григорий Йегер, хозяин дневника, отложил в сторону очередную ампулу с вакциной от столбняка ― даже ее сейчас не хватало ― и подошел к девочке. Сел рядом, чудь приобняв осунувшимися руками ее плечи, и серьезно сказал: ― Тут дело не в том, сколько человек погибнет в этой страшной войне, а в том, смогут ли выжившие приспособиться к изменившемуся миру, ― в глазах мужчины была только всеобъемлющая грусть. ― А что до меня, да и твоего отца тоже,то наши жизни уже не стоят ничего. Мы позор, раковая клетка на теле нашей расы, ничтожества, возомнившие себя богами…

– Я вас не понимаю, ― вновь вздохнула Аня, хотя сердцем чувствовала все то, что хотел сказать старинный друг отца.

Они проиграли. Проиграли самой природе, заключившей союз со слепой человеческой алчностью и скрытой жаждой крови.

Вот уже полгода прошло после того злополучного, если такое вообще можно так назвать, происшествия в главной лаборатории проекта «Ковчег». В тот день мир наконец-то узнал, чем на самом деле занимались ученые-генетики: изучали и создавали новые формы жизни ― титанов. Это вызвало невообразимый диссонанс в общественности. Религиозные фанатики, борцы за права человека, политические ячейки, да и простые граждане превратились из мирных, немного равнодушных воздыхателей, которые прежде чуть ли не боготворили Йегера и Леонхарда, в озверевших монстров, готовых в любой момент вцепиться в горло бывшим кумирам.

«Хорошо, что только фигурально», ― шутил Анкэль, когда его пришли арестовывать спецслужбы.

Но почему-то никто не засмеялся. Ученых-экспериментаторов, которых и за людей-то уже не считали, заковали в тяжелые кандалы и увезли в неизвестном направлении сразу же после их возвращения в нормальную форму. А Симона, только чудом выбравшегося из этого подземного Ада, чуть не расстреляли на месте ― решили, что он тварь, выведенная в лаборатории. То, что у мужчины на руках ослабевшая от испуга девочка, мало волновало встревоженных военных. Их судить тоже было нельзя ― мир людей начал рушиться на их глазах.

А потом потянулись долгие, неприятные дни заточения. Допросы, скудная еда, короткий сон, и снова все заново. Ни связи с внешним миром, ни солнечного света, ни надежды. Только ужасные видения недавнего прошлого, которые просто не могли быть реальностью, остались выжившим.

В такие дни, когда надзиратели уходили по своим делам, не желая оставаться рядом с аномальными людьми, Анни спала еще хуже, чем обычно. Ее мучили кошмары полные непропорциональных людей, поедающих себе подобных и так напоминающих своим ревом тех, что привиделись ей на дне шахты лифта. Но все чаще молодой Леонхард мерещились звуки выстрелов, лязг метала и грохот разрывающихся бомб, хотя Аня никогда его в живую не слышала. Только в фильмах о войне, о возможности повторения которой мало кто задумывается в наши дни.

Почти месяц она и верный Симон, не пожелавший оставить подопечную ни на миг, пробыли в застенках спецслужб, но так и не узнали, в чем их обвиняют. Шмидт был через чур разговорчив, постоянно старался развеселить названую сестренку, но Анни видела, как мрачнеет его красивое мужественное лицо после каждого нового допроса. Солдат старел на глазах, превращаясь из надежного телохранителя в мрачного воина, в голове которого зрела ненависть ко всему, что происходит снаружи. Серые глаза постепенно наливались злостью к глупым воякам, стерегущих их, а кулаки сжимались от слепого негодования.

Люди, которым он верил безразмерно, оказались предателями всего человечества ― проводили эксперименты на его товарищах по службе, лгали в лицо окружающим. Все необъяснимые события, произошедшие за последние полгода в лаборатории, пронеслись перед глазами мужчины, без труда сложившего из них нужную последовательность.

«Марло, Грей, Колин ― неужели вы все стали жертвами «во благо науки», неужели превратились в монстров?» ― раз за разом повторял себе Симон, нежно поглаживая голову спящей Анни. И, казалось бы, он ее ненавидеть должен, как дочь источника всех бед, но не мог. Даже сама мысль об этом, произнесенная однажды одним из допрашивающих его офицеров вслух, показалась Шмидту дикой. Это же его Аня, маленькая наивная Аня, ничего не знающая о деятельности своего отца.

Но это было дело минувших дней. Все изменилось очень внезапно, как потом часто происходило в жизни Анни Леонхард. Примерно на шестую неделю их заточения, двери камеры распахнулись, разрушаю ненавистную для будущей титанши тьму и впуская в помещение долгожданного гостя. Анкэль Леонхард, постаревший за прошедшее время, все-таки не оставил в беде преданных ему людей. И, пусть Симон уже не мог доверять ученому, дочь была счастлива увидеть непутевого отца.

Но радость была мимолетна, а жестокая реальность атаковала разум пленников в первую же секунду, как они сделали шаг из тесной камеры. Казалось, за этот ничтожный месяц даже воздух снаружи изменился, приобрел какой-то волнующий аромат, чем-то напоминающий запах пороха. Люди в столице Германии больше не прогуливались по каменным улицам, а опасливо сновали среди когда-то безопасных домов. Не было слышно смеха, говора иностранцев, приехавших со всего мира, чтобы насладиться красотами Рейхстага, даже строгие, молчаливые немки не решались лишний раз покидать свои аккуратные квартиры.

И была всего лишь одна причина. Имя ей Война ― ужасное слово, в считанные секунды захватившее умы человечества. Сначала его не восприняли всерьез, ведь современных людей мало волнует то, что происходит на другом конце шарика. Над ним даже посмеивались, обвиняя лидеров стран и сами народы в глупости или бессмысленных предрассудках, говорили, что это временно и предсказуемо. Правда, находились и те, кто искренне сочувствовал людям, оказавшимся в тяжелом положении, но, выключив телевизор и немого повздыхав о тяжелой судьбе мира, даже они быстро обо всем забывали. Просто погружались в повседневность каждодневных дел, чтобы не волноваться понапрасну. И в этом вся человеческая природа…

Возможно, на это и надеялись те, кто так старательно подготавливал это варварское действо. День за днем истинные враги человечества распускали слухи, стравливая мировые державы друг с другом, давя на самые больные точки, старые обиды и создавая новые склоки мирового масштаба. Террор, перебои в подачи нефтепродуктов и электричества, вспышки эпидемий ранее неизвестных болезней и очередной финансовый кризис ― все возможные рычаги давления на мировое сообщества были задействованы в этом чудовищном гамбите, да так умело, что спецслужбы мира не могли остановить злоумышленников. Но одно было ясно как божий день: это только начало, и тот, кто спланировал все это не остановиться на достигнутом. Так говорил мистер Йегер, когда уставший и измученный возвращался в выделенную им небольшую квартиру, после очередного трудового дня, так думали и другие люди, хоть что-то знающие об истинной цели проекта «Ковчег».

И они не ошиблись ни в чем. Примерно через три месяца после предательства новаторы генетики вновь услышали о своем ассистенте Юджине, посмевшему украсть все разработки гениев. Точнее не услышали, а узнали характерный почерк талантливого хитреца, по прихоти которого в центральной Азии исчезло население целого города. Примерно восемьдесят тысяч человек просто исчезли, растворились во тьме ночи, не оставив никаких следов. В прессе это событие назвали «Пропажей века», придумывали невероятные истории никак не связанных с действительностью, на что ученые только хмурились.

Пессимистично настроенный Йегер вообще перестал следить за мировыми новостями, доверяя только той информации, что получал от вышестоящих командиров разведки. Вместе с Анкэлем и выжившей командой верных ассистентов он дни напролет работал над своими засекреченными проектами, разрабатывал новые вакцины и старался оказывать любую поддержку страждущим. Не имеющий ни семьи, ни других друзей, одинокий мужчина жертвовал все свои средства на поддержку больниц и детских домов. Он как будто пытался загладить вину перед миром, груз которой он будет нести до последнего дня жизни.

«Пусть хоть что-то хорошее останется после меня в памяти других, ― часто шепотом повторял Григорий, когда думал, что его никто не видит. ― Пусть хоть кто-то будет немного счастливее, пока не началась финальная буря».

«И она все-таки началась», ― подумала Анни, проходя между рядами спальных мест, на которых мирно дремали беженцы со всех концов Земли. Девушка не смотрела в их лица, тем самым стараясь хоть немного сохранить крупицы самообладания, но получалось плохо.

Неделю назад пропавшие люди из Азии вернулись и в образе управляемых кем-то титанов стали нападать на неподготовленные к такому города. Как лавина или черный поток твари, навсегда утратившие человеческий разум, уничтожали бывших соплеменников с особой жестокостью. Интернет и другие средства информации заполонили жуткие кадры и видеозаписи кровавых расправ, авторы которых часто по глупости своей жертвовали жизнью, чтобы сделать их.

Самое ужасное ― это то, что такие атаки проходили по всему миру и никакое оружие, даже атомные бомбы, примененные всего лишь раз на территории Китая, не могли остановить чудовищ. Вместо уничтоженных, хотя их было сравнительно очень мало, появлялись десятки новообращенных. Страх поселился в душах людей, завладел ими и заставил бежать прочь из родных городов. Сотни тысяч беженцев ― безработных, голодных, озлобленных на весь мир ― заполонили столицы, которые и без того были истощены. Дефицит провизии, перебои в подачи электроэнергии и даже нехватка питьевой воды ― вот с чем столкнулись обездоленные. Под влиянием неудобств и нужды в городах вновь стали появляться вооруженные банды, не уступающие в жестокости средневековым разбойникам. К тому же возрастала вероятность эпидемии.

«Именно поэтому мы должны постараться помочь каждому, кто нуждается в помощи, ― утверждал Григорий. ― Чем больше душ мы спасем, тем больше законопослушных граждан появиться в нашей стране».

«Они станут хорошим подспорьем в борьбе, ― добавлял Анкэль, когда ему все-таки удавалось провести время с дочкой. ― За последние столетия цивилизация обленила нас, сделала беспомощными и слабыми. Теперь же выживут только те, кто действительно этого достоин. Те, кто смогут не щадя себя работать на благо человечества и драться за благополучие своих близких».

Пожалуй, Анни была с этим полностью согласна. Каждый раз, перевязывая раны очередного пострадавшего или же осматривая больного ― следуя пожеланию отца молодая Леонхард вступила в общество Красного Креста ― девушка думала о словах отца. И чем чаще она прокручивала в голове сказанное, тем холоднее становилось ее сердце.

– Жить могут только сильные, ― зайдя в небольшую комнату, служившую помещением для отдых охраны, произнесла девушка: ― И я стану такой, пусть даже мне придется пожертвовать частью себя.

– А ты уверена, что этого того стоит? ― Симон зашел в комнату и тихо прикрыл за собой дверь. Уставший военный, которого вновь взяли в регулярные войска, выглядел неважно. Глубокие морщины залегли под серыми глазами, в которых не было большего той надежды и решимости, заражающей друзей крохотным кусочком позитива. Война, каким-то чудом еще не добравшаяся до Европы, тоже изменила Шмидта навсегда ― пробудило в нем задатки истинного воина.

– Конечно стоит. По-другому я не найду свое место в мире.

– Тогда ладно, ― вздохнул мужчина и жестом пригласил названную сестренку присесть на диван. ― Раз ты так решила, то пусть так и будет. Но помни, что за каждое решение рано или поздно нужно будет ответить…

Эти слова прозвучали как гром средь ясного неба и навсегда врезались в память Анни, как практически последнее, что она слышала от своего самого близкого друга за жизнь.

– Знаешь, ― после непродолжительного молчания начал Симон, ― я подал заявку в легион Марии, и меня приняли. Так что я скоро уеду.

Наверное, он хотел услышать восторженный вскрик или же яркое проявление недовольства, но получил лишь тихий шепот:

– Легион Марии ― элитное подразделение, о котором сейчас все охранники говорят, ― констатируя факт, произнесла девочка. ― Их будут использовать в самых опасных операциях, возможно даже прикажут прикрывать отступление мирных жителей, если титаны до нас доберутся, ― немного помолчав, она внимательно посмотрела в глаза другу и добавила: ― А еще, чтобы туда вступить, у солдата должен быть ребенок…

– Ты как всегда права во всем, – Шмидт вздохнул и еще сильнее обнял Анни. ― Я заключил договор с одной хорошей девушкой ― она родит мне ребенка, которого, скорее всего я не увижу, ― его голос дрогнул и внезапно стал холодным как лед. ― Пообещай мне одну вещь, Аня. Нет, лучше поклянись, что, если со мной что-нибудь случиться, ты не оставишь моего малыша без поддержки. Позаботься о нем. Считай это моей последней просьбой…

– Глупости, ― не зная, что ответить, с горяча выпалила девушка и хотела сказать что-то еще, но вдруг к горлу подступил комок, а в голове пролетели видения тех ужасных картин, что преследовали ее последний год. Собравшись с мыслями, она произнесла единственно правильную фразу.

– Я обещаю тебе, Симон Шмидт, что буду приглядывать за твоим ребенком и по возможности за его детьми, даже если с тобой ничего не случиться.

– Спасибо, ― легкая улыбка коснулась его губ. ― Вот только теперь моя фамилия на «Шмидт», а «Смит», ― в руках блеснул армейский медальон с выгравированной на нем информацией. ― Ошиблись в бухгалтерии, и теперь я один из тысячи Смитов на планете…