Текст книги "Сказка о заветном месте (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Наташа не закричала только из-за той же неожиданности: старик, держа её за кисть, другой рукой резко и сильно процарапал выше запястья нечто вроде упавшей восьмёрки, начертанной из острых треугольников. Или нечто вроде упавших песочных часов… Это произошло и в самом деле слишком стремительно, так что Наташа только зашипела сквозь зубы от боли и инстинктивно попыталась вырвать руку из хватки старика. Только открыла рот закричать: «Зачем вы это сделали?! Больно же!», как услышала:

– Спаси Эктора! Спаси! Он последний из рода! Последний!

Рана на её руке, заливаемая кровью, саднила и ныла, а она выпялилась на страшного старика и изо всех старалась понять его странную мольбу:

– Спаси его! Умоляю! Во имя всех богов!

Через секунды она поняла только одно: она теперь понимает неизвестного, а значит – он тоже должен понимать её. Или?

– Сначала я помогу вам подняться.

– Нет! – застонал старик. – Сначала Эктор! Спаси его! Времени почти не осталось!

Понимает! Он понимает её!

Если проследить направление, в котором двигался старик, легко было догадаться, что спасти надо того самого зверя. «Такой редкий?» – по инерции удивилась Наташа, а потом решительно сказала:

– Я помогу вам дойти до сарая, а потом – посмотрим…

– Не надо-о…

Но уже бежал к ним Диман, вооружённый новой, свежесломанной дубинкой. По стараниям девушки поднять неизвестного он сообразил, что ползший не страшен. Так что спустя какое-то время чуть не плачущий старик еле передвигал ноги, почти несомый двумя помощниками. Вели его к тем пенькам, возле которых испуганная Света сторожила сумки, для смелости прижимая к себе Шастю, пока что смиренно устроившегося на её коленях. Ладно хоть – сидела. Кот-то тяжёлый для девочки.

Старика усадили на тот пень, с которого Диман осматривал окрестности.

– Наташа, он что – эльф? – спросил изумлённый мальчишка.

– Чё-о?

– Уши у него!

Но старик вновь обратился к ней – с той же монотонной просьбой:

– Пожалуйста, спаси Эктора! Только ты сможешь! Во имя всех богов, умоляю!

– Знать бы, что он говорит… – вполголоса проворчал Диман.

– Он говорит, чтобы я спасла того, кто в сарае, – буркнула девушка.

– Откуда ты знаешь?! – вскинулся мальчишка.

Она показала ему царапины на руке, скороговоркой объяснив, что, кажется, именно они стали ключом к пониманию чужого языка. И тут же сунулась в свою сумку за салфетками и пластырем. Когда старик понял, что она собирается обиходить свои ранки, а не бежать к сараю, он страдальчески сморщился и закрыл ладонями лицо.

– Хочешь сказать – он тебе… – начал Диман и замолк, растерянно глядя, как Наташа обеззараживает глубокие царапины. – Он тебе порезал на руке вот так – и ты начала понимать его?

– Именно, – пробурчала Наташа.

Мальчишка помог ей заклеить ранки – одной рукой всё-таки сделать это неудобно. И спросил, поглядывая то на неё, то на старика:

– И что теперь?

Девушка подняла дубинку, которую она тоже прихватила вместе со стариком с дороги. Прикинула вес и мрачно сказала:

– Он говорит, что только я могу спасти того, кто в сарае. Ну и вот. Пошла спасать.

– Я с тобой… – начал было Диман.

И тут же оглянулся на сжавшуюся Свету, с коленей которой Шастя уже спрыгнул. Теперь девочка прижимала к себе подаренную Наташей сумочку, словно та могла помочь против чего-то страшного, и таращилась на старика, сидевшего у её ног.

– Диман, – скомандовала Наташа. – Ты остаёшься охранять Свету и старика. У него, кстати, что-то со спиной. Если сумеешь уговорить его показать тебе – что именно, посмотри. Ты знаешь, где у меня в сумке лежат бактерицидные пластыри. А я пошла посмотреть на… – она споткнулась и пожала плечами, чувствуя, что начинает гореть от противоречивых чувств. И шмыгнула носом. – В общем, кричи, если что.

И пошла по дороге к сараю. Бездумно. Впрочем, нет. Шла и размышляла о том, что более дурацкого положения в её жизни никогда не было.

С ума сойти. Эльф.

Обалдеть – зверь напугал, а его, оказывается, спасать надо.

И почему – она? И опять вспоминалось стариковское: «Только ты сможешь…» С чего этот старик взял, что она может?.. Её передёрнуло: «Вот взорвётся сейчас моя несчастная башка – это точно я могу… И дура же я последняя! Даже не спросила у него, а что надо сделать, чтобы спасти-то!»

Она не оглядывалась, потому что легко сознавала: одна оглядка – и она опрометью помчится назад, к детям и старику. И потому упрямо ставила вздрагивающие ноги на пыльную землю, через силу подводя себя к неумолимо приближавшемуся сараю. Уговаривала ещё: «Он там на цепи. Я только посмотрю, что там, и вернусь. И объясню, что я ничего не поняла, а потому ничего сделать не сумела… И чего он торопится?»

Перед входом в сарай постояла, не решаясь заходить сразу. Может, и от входа бы удрала, если бы не Шастя. Тот, как будто так и надо, не спеша прошёл мимо неё и пропал во тьме. Девушка ахнула – и чуть не кинулась за ним в темноту. Сожрут же!

Но из сарая не доносилось ни звука.

Утихомирив своё вздрагивавшее дыхание, Наташа собралась с духом и переступила порог. Пришлось снова постоять немного, привыкая к темноте. Помнила, где зверь прятался, – в самом глухом углу. Напрягла зрение. Сначала сумела увидеть кота. Тот сидел так, как обычно сидел на подоконнике в их съёмной квартире, наблюдая за тем, что делается во дворе дома. Потом проследила, куда он смотрит.

Жуткое чудовище (потому что плохо видное во мраке) пряталось в углу сгустком той же тьмы. Очертаний зверя не разглядишь. Зато он почему-то не бесился, не рычал под пристальным взглядом кота. И девушка прикусила губу, моргая глазами, чтобы усилить зрение, но так и не улавливая, что за зверь перед ней.

За спинами девушки и кота внезапно что-то едва-едва слышно зашелестело.

Шастя немедленно подпрыгнул и развернулся. А потом со всей дури прыгнул в противоположный от зверя угол и чуть не врезался в чуть видный из-под дощатой стены клок сена. И пропал в нём, активно шурша и даже довольно шумно двигаясь в нём и вместе с ним.

Наташе, которая медленно, с опаской оглянулась, почудилось, что не только она затаила дыхание, ожидая появления кота из сена. А что он должен появиться…

Шастя появился! Пыльный, весь в соринках – того же сена или соломы. В зубах он держал нечто маленькое, но пока ещё живое!

Добыча? Мышь?

А пушистый охотник, впервые в жизни прочувствовавший вкус удачной охоты на настоящую дичь, не придумал ничего лучше, чем поиграть с пойманной добычей! И принялся… танцевать, выпуская мышь и тут же хватая её передними лапами, чтобы снисходительно уронить её и снова затанцевать с нею и вокруг неё!

Кот, то и дело привставая на задние лапы, так беспечно плясал со своей добычей в свете, пробивавшемся с улицы, что не замечал, что бесформенная тьма всё ближе подступала к нему… А девушка молчала, вдруг интуитивно сообразив, что неведомый зверь не собирается убивать легкомысленного охотника, игравшего с мышью, а просто смотрит на никогда не виденный им танец охотничьей удачи.

А трепыхавшееся от напряжения сердце постепенно каменело: чем дальше выползал зверь из тьмы, тем отчётливей становились его очертания. И Наташа, вскоре от неожиданности открывшая рот, облизала пересохшие губы: навстречу коту тянулся темноволосый мальчик – подросток, примерно чуть младше Димана! Года на два-три?.. Только такой тощий, что лицо – сплошь скулы и лихорадочно блестящие глаза. На шее – широкое кольцо, от которого к стене тянется та самая цепь… Это он рычал и хрипел?! Нет, хрипел – понятно, если ошейник ему горло пережимал, но…

Шастя, в очередной раз игриво привстав на задние лапы, нечаянно подбросил мышь так, что она оказалась ровнёхонько между ним и темноволосым подростком. И кот уставился на мальчика, будто спрашивая его. О чём?

Одежда ожидаемо зашуршала, когда Наташа, подтянув джинсы, осторожно присела на корточки.

Мальчик медленно повернул голову к ней. Глянул исподлобья.

А Шастя схватил свою добычу и отскочил на безопасное расстояние.

Мальчик тоже отпрянул. В свой мрак.

– Привет, – неуверенно сказала девушка. – Меня зовут Наташа. А ты кто?

Из мрака проворчали что-то невнятное.

И тут Шастя сделал нечто поразительное – с точки зрения девушки. Он взял в зубы мышь и важно отошёл к тому клочку сена, из которого он её поймал. Наташа представила, что видел мальчик, когда кот уходил от него. Сначала пушистые штанишки на кривоватых лапках и вздёрнутый хвост. Потом – мышь, оставленную в углу сарая. Охотничьи-то инстинкты сыграли свою роль, а что делать дальше с живой игрушкой – кот не знал. Или знал, но на уме у него было что-то… своё?

«Не приписывай домашнему животному человеческого мышления!» – строго сказала себе Наташа. И только внутренне договорила фразу, как сообразила: прежде чем уползти в свой угол, мальчик мельком глянул на дубинку в её руках. Испугался? Она-то пыталась быть с ним миролюбивой, но дубинка… Голодный до ужаса. А если его ещё и били? Она с досадой отшвырнула дубинку подальше от себя – точнее, откатила от себя – и так, чтобы этот откат виден был для невидимого наблюдателя из мрачного угла.

Кот вернулся на прежнее место и основательно уселся, глядя в живую тьму.

– Эктор, – тихонько позвала Наташа. – Меня прислал к тебе один старик. Он сказал, что только я могу тебе помочь. Но как помочь – я не знаю.

Тьма затаилась, не отвечая. А девушка, устав сидеть на корточках, села на колени. И на всякий случай добавила:

– Тот старик – он около сарая. Ходить не может.

Шороха она сначала не расслышала. Но из тёмного угла звякнуло цепью, и постепенно стал снова выползать странный мальчик. Почему он не встаёт? Чего они все тут ползут? И тут же девушка выругалась: могла бы сразу догадаться, что его голодом заморили до такой степени, что сил подняться нет!

Наташа сидела на коленях и уговаривала себя не удирать от мальчика, который медленно, но приближался к ней.

Наконец между ними осталось расстояние в два шага. Мальчик руками подтащил цепь к себе и изучающе уставился на Наташу. Сидел боком, на бедре. Одет, скажем прямо, не для той погоды, что на улице – там всё-таки довольно прохладно, хоть и по-летнему: на нём явно короткие для него, истлевшие до дыр штаны и рубаха, которая разве что не сползала с его плеч – кажется, чья-то мужская. Дышал часто, будто ему пришлось недавно быстро бежать.

Затем его взгляд из изучающего сменился на испытующий. Он сделал ещё рывок вперёд. Шаг между ними. Глубоко вздохнул и поднял руку. Стараясь не жмуриться от страха, Наташа вытерпела момент, когда его палец коснулся её лица. Впрочем, это сначала только коснулся. Он застыл на какой-то точке на скуле, после чего слегка надавил. Девушка замерла в ожидании боли. Но палец отлепился от этой точки и притронулся к следующей – напротив. Тоже чуть-чуть нажал. Выждал – и третья точка на её подбородке ощутимо была надавлена. Что он делает?

Скоростной сумбур в мыслях и чувствах внезапно остановился.

Пришло недоумение: он дотронулся до тех самых родинок-уродинок на её лице. Зачем? Впервые видит, что на лице могут быть такие… точки?

Пока она раздумывала о постороннем и ненужном, мальчик бедром по полу передвинулся ещё на один шаг к ней, бросил взгляд на Шастю, внимательно наблюдавшего за ним, и обнял Наташу за шею. И отпрянул, чтобы низко опустить перед ней голову.

Новые непонятки. Зачем? Зачем он опустил голову? И снова Наташа обругала себя: зачем-зачем! Снять с него ошейник она должна!

Она встала и торопливо осмотрела широкое кожаное кольцо на тонкой мальчишечьей шее. Обнаружила, что кольцо – с застёжкой. Но почему тогда мальчик не сумел расстегнуть её? Она же простейшая. Или здесь какая-то закавыка? Чуть подтянув края ошейника, Наташа разъединила их, вытолкнув металлический язычок застёжки из предназначенного ему паза. Легко, как и ожидалось… Здесь, на этом месте, было достаточно светло. Поневоле приподнявшаяся над Эктором девушка скользнула взглядом по его спине, видимой под великоватой ему рубахой. Кривые и толстые рубцы на лопатках поразили её, хотя вполне она не могла понять их значения. Зато смутно догадалась, что именно эти рубцы не давали мальчику возможности поднять руки на затылок и расстегнуть ошейник.

Она тут же отбросила ошейник. Снова прозвенела цепь.

Шастя будто сообразил, что некое действо закончено, и деловито вышел из сарая.

Вроде всё. Почему же Эктор, освобождённый от цепи, не встаёт и смотрит снизу вверх, как будто чего-то ждёт?

В сарае, и так полутёмном, стемнело ещё больше, когда в дверном проёме появился кто-то, кто голосом Димана предупредил:

– Старик велел поторопиться.

Девушка, обернувшись к нему, в ответ хотела ляпнуть: «Откуда ты знаешь?» Но взгляд упал на руку мальчишки с задранным рукавом куртки. Два пластыря, под одним из которых размазалась кровь, объяснили всё. Но сейчас не до объяснений, подловил ли старик Димана, вынуждая его поторопить Наташу, или мальчишка сам попросил его о помощи с незнакомым языком.

Она склонилась над Эктором и… И тот снова обнял её за шею и чуть не уронил её, всем весом поневоле дёрнув к себе.

Наташа только и успела руками упереться в земляной пол, чтобы не грохнуться вперёд, задавив и самого мальчика. А тот изловчился и так плотно вцепился в неё, что изумлённый Диман пробормотал:

– По-моему, он хочет, чтобы ты его несла?

– Тогда помоги мне встать, – проворчала Наташа, снова вынужденно севшая на колени.

– Он очень тяжёлый? – заволновался Диман, подбегая к ней.

Она выпрямилась, придерживая мальчика под ноги.

– Да нет, – удивлённо ответила. – Впечатление – ведро с водой.

И оба замерли. Эктор коснулся щекой лица Наташи, опуская голову к её плечу.

– Он заснул? – почему-то шёпотом сказал Диман.

– Вы чего здесь застряли?! – зашипела с порога Света. – Там Элфрид волнуется!

Эктор хорошо так влепился в девушку, обнимая, что Наташа, почти не ощущая его груза на себе, поднялась – правда, не без новой помощи Димана. Поспешила она из сарая, обалдевая, насколько стремительно несутся события, насколько быстро осваиваются в этом мире детишки из её собственного мира: неужели Света теперь тоже понимает здешний язык? И не злится на этого, как его, Элфрида, за то, что он… Или она тоже попросила?

Обалдевать пришлось и по выходе из сарая.

Старик эльф уже стоял на ногах – и довольно уверенно, хотя его первые шаги подсказали, что он всё ещё слаб.

– Что у него со спиной? – вполголоса спросила Наташа.

– Он сказал, что его ударили плетью, из-за чего он неловко упал, – ответил Диман, шагавший рядом и с тревогой оглядываясь.

– А я помогла ему, – сосредоточенно сказала Света, поспешая за ними следом.

– Помогла? Как? – не удержалась Наташа.

– Элфрид сказал, что у меня дар целительства, – хмыкнула девочка.

Дальше расспрашивать ошеломлённая девушка не стала. Зато стало понятно, почему эльф выглядит бодрее. Едва подошли к старику, тот отчаянно замахал руками:

– Быстрее! Быстрее! Сейчас сюда приедут всадники! Надо успеть унести отсюда Эктора до их появления!

Говорить с грузом на себе было непросто, пусть мальчик и весил маловато. Так что Наташа спросила лишь одно:

– Куда?

– Пока сюда! – суетился старик, сходя с дороги и с оглядкой на них уходя куда-то на равнину. – Тут неподалёку есть небольшой овражек. Нас оттуда не увидят – там и переждём… Быстрее! Пожалуйста!

По пути к овражку, которого с дороги и в самом деле не было видно, Наташа всё думала: «Ну, переждём мы там. А потом? Что потом?»

Если бы она знала, что будет спустя несколько минут, она бы снова забежала в сарай – и глянула бы на потолок. Может, и зря, но хотя бы надежда оставалась. Глупая надежда, но была! Надежда взглянуть на потолок и убедиться, что назад, в их собственный мир, дорога им заказана! А теперь оставалось лишь с ужасом следить за происходящим. И не оттого с ужасом, что смотрела туда, а потому что…

Они спрятались в том овражке – и впрямь небольшом: видимо, когда-то бежали весенние ручьи, да и равнина здесь слегка наклонная к лесу. И только успели устроиться за невысоким и маленьким обрывом (Эктор так и оставался при ней), как издалека ещё Наташа разглядела, что к сараю мчится небольшая группа всадников. Спрашивать старика не стала – зачем. Решила посмотреть всё своими глазами.

А всадники остановили лошадей у тех же пней, спешились и пошли к сараю.

Девушка помнила, что Диман, по привычке жителя многоквартирного дома, закрыл дверь в сарай. Секунды спустя она переглянулась с мальчишкой: один из всадников подёргал дверь – и та не открылась. После перегляда с мальчишкой посмотрела на Элфрида: старик мстительно кривил губы, следя за всадниками, которым не удалось войти в сарай.

А потом… Всадники сгрудились в кучу, что-то показывая друг другу, – так почудилось Наташе. И только когда они разошлись, она поняла, что в их руках – факелы. Нет, она не поняла бы, что это, если бы они просто горели – в дневном свете огня не разглядишь. Но факелы ещё и чадили чёрным дымом. И всадники сунули факелы в скрученное сено, после чего быстро отошли от сарая.

Потрясённая Наташа смотрела, как загорается сарай, как всадники снова садятся на лощадей и не спеша покидают место… казни?!

Открыла рот – повернулась к старику спросить, что же происходит, и не произнесла ни слова: Элфрид безмолвно плакал, глядя на горящий сарай.

Прижимая к себе голову необычно крепко спящего Эктора, Наташа оглядела растерянного Димана, пока ничего не понимавшую Свету – а кот вообще сидел на дне овражка, наблюдая за чем-то, что ему было более любопытно, чем людям. И, собравшись с мыслями, жёстко сказала:

– Элфрид, вы знаете, куда нам сейчас?

– Да-да, – всхлипывая, ответил старик, поднимаясь с коленей, на которых сидел, выглядывая над краем овражка. – Пойдёмте. Дорогу я знаю.

Диман молча подхватил сумки, с которыми он бежал сюда, а Света окликнула Шастю. И они все последовали за стариком.

Глава 3

Шли до безопасного, защищённого, по словам старика, места долго, не один день. И в первый же из дней Наташа до позднего вечера продолжала молча психовать, что не догадалась сразу осмотреть потолок того сарая. А вдруг там оставался ход назад – в свой мир?

Первые часы пути ознаменовались тем, что, выждав, когда всадники-поджигатели пропадут из виду, Элфрид повёл всех через равнину – к лесу и подальше от деревни. Выяснилось: равнина только казалась не слишком просторной, как и лес оказался о-очень далеко от сарая, хоть и смотрелся близким. А когда появились признаки вечера: тени в лесу стали чёрными и густыми, а заодно похолодало, – старик, уставший, но молчавший о себе, предложил устроить привал.

Обрадовались все. Наташина сумка с припасами съестного хоть и была не очень тяжёлой, но Диман устал от слишком медлительного шага спутников: поначалу-то Наташа шла довольно бодро, но груз в виде Эктора вскоре прочувствовала и начала не идти, а тащиться. Про старика и говорить нечего. Он даже не плёлся, а ковылял, часто замирая на месте, чтобы отдышаться. Диман нашёл ему нормальный такой сук, достаточно ровный и крепкий, чтобы приспособить его под посох. Поэтому старый эльф частенько опирался на этот посох, буквально наваливаясь на него.

Правда, Элфрид пообещал, что после ночного привала он придёт в себя и зашагает быстрее. Света шла тоже сначала бодро, как на прогулке – без груза-то. Но через несколько часов начала отставать и запинаться обо все мелкие преграды. Хуже всех приходилось, как ни странно, коту. Привык дрыхнуть целый день, а здесь – сплошная шагистика! Не успели пройти опушку, как Шастя нагло стал проситься на ручки, подбегая то к одному путнику, то к другому, а уж когда кто-то останавливался отдышаться, так кот вставал на задние лапы, обнимал его за ноги и умоляюще смотрел в лицо. На что Наташа назидательно сказала ему:

– Вот отощаешь вдвое – понесём. А пока – терпи.

А сама чуть не заплакала от жалости.

Привал устроили у лесного ручья.

Старик велел набрать сухостоя и уложить его кучей на глинистом бережке, благо тот был сухим. Под руководством старика коряги и сухие сучья были уложены удобно, чтобы топливо не разлеталось. И он поджёг его так, что даже падающая от усталости девочка оживилась, открыв рот – и глядя на руки Элфрида. А потом задрала голову кверху – на открывшийся в черноте густого леса купол света со сверкающими искрами, то и дело взлетавшими к мелькавшим в том же сумрачном свете ветвям.

Наташа, стоявшая всё время подготовки к теплу со спящим, обнимая её за шею, Эктором на руках, наконец сумела сесть на выкаченное Диманом небольшое бревно. Впрочем, не бревно – то-то обычно гладкое, обструганное хоть немного и часто без коры. А тут – с сучками по всей поверхности. Как, вообще, Диман сумел его перекатить к костру… Мальчишке и так пришлось поработать больше всех – так, что он осунулся страшно. До слёз было жаль и его, уставшего до дрожавших (Наташа заметила) рук.

Когда все расселись вокруг костра (а кое-кто и свалился прямо на подсохшую глину), к удивлению пришельцев из иного мира, Элфрид вынул из глубокого кармана завёрнутый в тряпицу кусок сыра. И развёл руками:

– Воды на чай вскипятить не в чём. А то бы набрали трав…

– Зато у нас есть кое-что получше, – хмыкнула девушка. – Дима, мороженое там у нас не растаяло, надеюсь? Надо бы съесть прямо сейчас, а то до утра не доживёт.

Сладости-то они у мороженщицы набрали целый пакетик, и, хоть съели по одному вафельному стаканчику, в пакете оставалось ещё шесть штук.

Да, мороженое не просто подтаяло, но уже начало выливаться. Хорошо ещё – пакетик крепкий попался, густая белая жидкость постепенно собиралась внизу.

Удивлённому Элфриду дали посмотреть, что именно они собираются есть на ужин. Тот, подставив ладонь под белую молочную жидкость, некоторое время смотрел на мороженое изучающе. Затем недоверчиво попробовал и заволновался:

– Мне хватит сыру, но мальчику необходимо отдать это кушанье! В нём много сильных веществ, которые помогут ему прийти в себя!

Девушка приподняла брови: что имеет в виду Элфрид? Сахар? Да, он довольно энергетический. Спросив, много ли надо мальчику, Наташа успокоилась: тот давно не ел, а значит – много и не съест. А реализовать-то мороженое надо. И уже спокойно велела Диману выставить пакетик с мороженым для всех. Элфрид, убедившись, что мороженое и впрямь тает, а потому просто необходимо его доесть, тоже распробовал его.

Спавшего на коленях Наташи Эктора старый эльф осторожно накормил, осторожно придерживая ему голову и вливая ему в рот мороженое пластиковой ложечкой из припасов для пикника. Сначала спящий мальчик вяло, но ел – точнее, глотал. Когда вафельный стаканчик опустел, Эктор вновь привалился к рукам Наташи. И стало понятно, что есть он много не может.

– Почему он так спит? – тихонько спросила Света.

У девочки тоже закрывались глаза, но любопытство пока пересиливало утомление. Прислонившись к плечу брата, она то и дело с усилием таращила глаза на всё и на всех.

– В том сарае уже начиналась его казнь, – мрачно ответил старик, который только что с недоумением обследовал термос с остатками горячего чая, который Дима затем разлил по одноразовым стаканчикам. – Внутри строения действовало заклинание на прерывание сна.

– Ему не давали спать? – уточнила Наташа.

– Не просто не давали. Действие заклинания было таково, что мальчику давали заснуть, а потом сразу же будили, – объяснил эльф, прикладывая стаканчик к губам Эктора и вливая в его рот сладкий же чай.

– Элфрид, вам не кажется, пришла пора объяснить нам некоторые вещи, о которых мы должны знать? – напрямую спросила девушка.

Диман, который с предосторожностями, чтобы не разбудить, поправлял голову заснувшей-таки на его плече сестрёнки, немедленно взглянул на них.

– Что случилось, отчего Эктор оказался в сарае, рассказать не смогу. Пока, – спокойно сказал Элфрид.

– Ничего. У нас есть другие вопросы, – упрямо пробормотала Наташа. – Например… В том сарае… Мы туда чуть ли не свалились из своего мира. А могли бы, пока его не сожгли, через него же попасть обратно?

Показалось – Дима затаил дыхание в ожидании ответа.

– Нет! – твёрдо ответил старик. – Наш мир пропустил вас – и тут же закрылся.

– Это как? – не выдержал мальчишка.

Вопрос у него был многозначным, как понимала Наташа. Но старый эльф, вздохнув, ответил на него так, как сам понял его главное значение.

– Я взывал к богам найти помощь для Эктора. Вы стали этой помощью.

Помолчали. Наташа и Дима переваривали ответ Элфрида, а старик ждал следующих вопросов к нему.

– Наташ, – поднял голову мальчишка. – Ты спросила… из-за меня со Светой?

Немного помолчав, девушка угрюмо сказала:

– Да. Это я виновата, что вы со мной сюда…

– Забей, – вдруг очень по-взрослому сказала мальчишка. – Если ты думаешь, что мы пожалели… Честно – мне жаль только школу. Ну и Светку, что она там, в нашем мире, мало пожила… А так… Здесь жить можно, если Элфрид не обманывает. И ты рядом. Если б мы вдвоём, только со Светкой, сюда свалились – было бы, наверное, тяжело. Но нас трое.

– Но здесь опасно, – напомнила она. – Это ты только сейчас так говоришь, а потом… Вспомнить только тех всадников…

– Хм… А что потом? Я сейчас дико устал, недавно до уср… перепугался. Но Элфрид обещает нас довести до какого-то безопасного места, а там посмотрим. Эй, Элфрид, а нам назад, к себе, совсем никак нельзя?

Старый эльф сидел у костра и гладил свернувшегося на его ногах Шастю, который только что тоже отужинал мороженым: Наташа посчитала, что теперь-то ему можно дать сладкое – подкрепиться после долгого и трудного пути. Два пакетика с влажным кошачьим кормом она оставила-припрятала на всякий случай. НЗ – в общем.

– Дороги, которые простирают перед нами боги, таинственны и непостижимы, – пожал эльф плечами. – Сегодня одна дорога закрыта. Но кто может поручиться, что завтра тебе не откроют её – или несколько других.

– Фаталист, да? – проворчала Наташа, пытаясь устроить Эктора чуть иначе: чувствительно затекали руки и ногм, на которых лежал мальчик. – Почему он не приходит в себя? Или он всё ещё спит?

– Спит. Сил маловато, – вздохнул старик.

– Вспомнила! – вскинулась Наташа. – Вспомнила, что хотела узнать! Почему Эктор дотронулся до моих родинок на лице?

Теперь поразился Элфрид. Он не только округлил глаза, но и охнул, всматриваясь в лицо Наташи. А потом, совладав с собой, но слишком очевидно взволнованный, спросил:

– Родинки? Я не вижу в неверном свете огня. Где они? Как расположены?

– Ну… две на скулах и одна сбоку от подбородка.

Даже засыпающий от усталости Дима заинтересовался, когда старый эльф попытался подняться, но кот на ногах помешал, а тревожить его Элфрид явно не хотел: нравился ему этот зверь… А потом покачал головой.

– Такое расположение родинок – знак, что ты дальняя ветвь Экторова семейства. А я понять не мог, почему он тебе доверился… Вот как. Видел и вижу на тебе указание, что ты поможешь ему, но не догадывался – почему именно.

Про дальнюю ветвь девушка переспрашивать и уточнять не стала. Пока что отнеслась к странному известию скептически. Вопросов-то у Наташи было много. Узнать бы, почему Элфрид послал её к Эктору в сарай, почему-то веря, что только она может спасти мальчика. Что это значит: «Видел и вижу на тебе указание, что поможешь»? Узнать бы, что за мир здесь вообще, как здесь люди живут. Но взглянула на Димку, сидевшего рядом, на заснувшую Свету, которую он обнимал… Мальчишка из последних сил глаза таращил, чтобы не заснуть и услышать что-то нужное. Поэтому она тихо скомандовала:

– Спим.

Элфрид утвердительно покачал головой.

– Да. Утром будет легче.

– Почему? – не удержалась девушка.

– Завтра Эктор начнёт открывать глаза, – глубоко вздохнул Элфрид. – И начнётся великая магия, которая нам поможет добраться до места.

– И всё-таки я не понимаю, почему хотели убить мальчика, – прошептала Наташа, задрёмывая, и почему-то не удивилась, услышав горестный ответ старика:

– Это дело семейное.

Девушка плотно закрыла глаза и уже не сумела открыть их. В глухой темноте сна побежали какие-то люди в незнакомых ей одеждах. Эти люди бегали в разные стороны, что-то беззвучно кричали и в упор не видели, как появился среди них Эктор. А мальчик спокойно шёл в этой суете – и впереди, перед ним, постепенно светлело. И скоро во сне Наташа поняла, что он идёт по каким-то упорядоченным камням к краю стены… И поднимает руки навстречу этому замедленному… рассвету?

…Утром, проснувшись, девушка немного помялась, а потом сказала Элфриду:

– Мне бы надо личные дела переделать. Как быть с мальчиком? Если я оставлю его на несколько минут, с ним ничего не будет?

На коленях эльфа Шасти не было. Оглядевшись, Наташа обнаружила его на своей сумке. Кот сонно помаргивал на хозяйку и, кажется, не собирался двигаться с места. А эльф будто и не отходил от костра всю ночь. Он кивнул и предложил:

– Положите его ко мне. Он не проснётся.

Когда Эктор был перебазирован к Элфриду, Наташа некоторое время постояла, давая рукам передышку. Даже попробовала слегка подвигать ими в подобии зарядки. А потом подошла к спящим детям. Те всю ночь использовали её ноги с обеих сторон как подушку. Посмотрела, посмотрела на них и со вздохом чуть-чуть покачала за плечо Диму.

– Дим, просыпайся. Надо бы сбегать в одно место. Я со Светой, а ты…

Впрочем, и так понятно. Диман поднялся и поёжился, а потом и вовсе передёрнул плечами. Утренняя свежесть оказалась очень прохладной. А если учесть, что они всю ночь спали скорчившись, чтобы удержать тепло, неудивительно, что все трое слегка закоченели. Наташа ещё на всякий случай приложила ладонь ко лбу зевающей девочки. Жара не ощутила, и вчерашняя тревога прошла: если уж Света пережила ночь, будучи почти на земле (в плед-то для пикника Наташа её укутала, но ведь тонкий!), и не заболела, значит – вчера осипла она из-за другого. И, кстати, Наташа прояснила для себя вопрос с рукой девочки: на ней старик и в самом деле процарапал магический знак, который Свете помогал понимать здешнюю речь.

Когда вернулись к гаснувшему костру, позавтракали пирожками и опустевшими вафельными стаканчиками – вечером их есть не хотелось, а сейчас хорошо пришлись вместо сладкого. Пирожки Элфрид Эктору давать не разрешил, настругал для него своего сыра мелкими кусочками – тем и накормил. Наташа же сообразила: костёр-то постепенно затухал – угля, переливавшегося всполохами-разноцветьем, было много. Так что пирожки она уложила на угольки и разок перевернула. Походный перекус понравился всем – горячие пирожки с капустой и мясом умяли с превеликим удовольствием все, даже старик не отказался. А пока пирожки грелись, на те же угли поставили чашки Светы и Наташи (тоже не любила одноразовых стаканчиков, что и пригодилось) с набранной ключевой водой. Так что ели и запивали пусть не сладким, но горячим.