Текст книги "Вернуться назад. Книга 2. Система малой звезды"

Автор книги: Джейн Солвати

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Мы потеряны во времени и пространстве

И вроде голубое небо над моей головой

И звезды, и воздух, все как должно,

Кроме тебя…

Хейза 3999 год

Долго бредя по знакомой улице, я замерзла. Пытаясь согреться, в шерстяном пальто и мягком шарфе, едва накинутым на голову, сжалась в маленький комочек, чтобы не потерять ни капли тепла. Непослушные волосы выбивались и постоянно спадали на лицо, сильно электризуясь. Сегодня было как никогда холодно даже для этих мест. Вдыхая морозный воздух, ноздри выпускали в окружающий мир белый пар, который оседал на ресницах и кудрях. Снег окутал все вокруг, по крайней мере, те небольшие участки улицы, которые еще не оккупировали небоскребы и не затоптали прохожие. До космолифта оставалось минуты две пути, но уже здесь мы окунулись в плотный человеческий поток, кутающийся в теплые одежды, и, словно спокойная река, текущий в его сторону. Сегодня многие люди по всей планете, устремились к этим чудесам инженерии, чтобы принять участие в событии мирового масштаба, о котором в скором будущем будут слагать легенды и через столетия вспоминать с трепетом и волнением, как и всё, что когда-то изменило нашу жизнь в ту или иную сторону.

Незаметно нырнув в этот живой поток, я старалась не потерять из вида Силэ и Ретипа, которые, как всегда, казались мне самыми счастливыми на этой планете и, возможно, на многих других во вселенной, если согласиться с тем утверждением, что они все-таки существуют и наш сегодняшний подъем в открытый космос не пустая трата времени. Ребята шли немного впереди, нежно держа друг друга за руки, словно нет в этом сумасшедшем и куда-то несущемся мире ничего более ценного и важного для них.

Сегодня первый день три тысячи девятьсот девяносто девятого года, знаменательный для всех обитателей нашей планеты, событие, которое историки увековечат в своих работах и памяти миллиардов людей, живущих здесь и в космическом городе, выстроенном вокруг Хейзы. Всего лишь через пару часов в черную неизвестность космоса отправляется первый космический корабль с одной единственной миссией – найти пригодные для жизни всех существующих здесь планеты с целью их колонизации. Ученые обещают, что данное путешествие продлится не одно десятилетие, а может, и несколько столетий, и многие из тех, кто сегодня пришел сюда провожать эту экспедицию, уже не смогут встретить наших героев при их возвращении на Хейзу. Многие, но только не я. Я, мой брат и его жена, не только встретим астронавтов, но и не постареем и на день, ведь наша жизнь исчисляется тысячелетиями и сто лет, проведенные без них, лишь мгновение для нас.

Не помню, когда впервые родилась здесь, но с тех пор все вокруг изменилось до неузнаваемости. Древние первобытные поселения людей были скальными пещерами, а сейчас, куда ни посмотри, растут высотные здания, одно выше другого, резво убегающие в облака. Летающие машины, роботы, обслуживающие людей, голограммы, словно живые, преследующие тебя, умоляющие купить свой продукт, огромный космический город, опоясывающий планету, заслоняя собой свет Рутеуса и миллиарды людей по всей планете, которая задыхается от их присутствия. За последнюю сотню лет население выросло вдвое, и прятаться от этого мира становится все трудней. Люди никогда не понимали нас и не могли принять нашей долгой жизни, поэтому мы стали скрываться. С начала это было легко, но со временем, с появлением людских технологий опоясывающих своим строгим взглядом каждый уголок мира, это превратилось в практически невыполнимую задачу.

Старт корабля назначен на двенадцать часов, и мы с Ретипом и Силэ, наконец-то добравшись до лифта, вместе со всеми ожидали, пока он опустится с небес на землю. Большое количество желающих присутствовать при старте корабля, толпились у подножья массивной конструкции из стекла и бетона, которая убегала в высокое небо и непонятно где заканчивалась, превращаясь в прозрачную и тонкую нить, далеко в вышине. Лифт, наконец-то, оказался внизу и, выбросив облако из пара, распахнул свои стеклянные двери. Очередь, волнуясь, заняла все свободное пространство в комнатке четыре на пять, и двери капсулы в которой мы находились, осторожно поползли друг к другу, им предстояло сохранить тепло и кислород, для этих людей, которого там, наверху совсем не окажется. Все замерли от волнительного ожидания: для многих это путешествие было первым в открытый космос после того, как правительство разрешило его свободно посещать, в связи с отправкой корабля. Большинство реагировали на это легко, но многим становилось плохо, и тридцать минут превращались для них и окружающих в настоящее испытание, ведь наблюдать тошноту и обмороки малоприятное зрелище.

Собрав всех желающих, тяжёлые двери шахты медленно поползли друг к другу, нежно обнявшись, словно провели в разлуке вечность. Комната слегка дернулась, и все присутствующие здесь немного вздрогнули, замерев в ожидании. Лифт оторвался от поверхности планеты и, сначала нехотя, но затем все смелее и активнее стал набирать скорость. Нескольким пассажирам сразу стало нехорошо, но пока никто не потерял сознания и своего обеда, что не могло не радовать.

Спустя мгновение капсула набрала необходимую для подъема скорость, и вот мы стремительно отдаляемся от поверхности Хейзы в открытое космическое пространство, на смотровую площадку космопорта. Оттуда будет хорошо видно, как пятнадцать добровольцев покинут Хейзу на ближайший век и, вернувшись, не найдут ни одной знакомой души на этой планете, если им будет куда вернуться, судя по тому как быстро прогресс захватывает ее, человечеству недолго осталось, это-то и подвигло снарядить экспедицию наших доблестных ученых.

– Смелые люди,– сказал Ретип, обнимая Силэ и целуя в висок. – У некоторых из них есть жены, дети, а они навсегда оставляют их, я бы не смог оставить тебя и на день!– добавил он, крепче прижимая жену к себе. Как же я завидовала их страсти и нежности. За те тысячелетия, что я живу здесь, так и не нашла того, кого смогла бы полюбить так же сильно, как они любят друг друга, а чувства хоть на йоту меньше этих не для меня. Если честно признаться, я и на мгновение не влюблялась даже немного, хоть и искала того единственного, которого часто видела во снах в каждом прохожем.

От быстрого подъема все тело словно пыталось уменьшиться, растечься по полу, и желудок готов был завязаться в узел, но это для новичков, я бывалый боец, и этот путь мне хорошо знаком, что нельзя сказать о многих людях, находившихся здесь. Капсула стремительно поднималась высоко в облака по бетонной шахте. Сверхпрочные стекла покрылись инеем, но все равно можно было рассмотреть бескрайний простор открытого неба, разрезанного вертикально редкими шахтами лифтов, такими же, как наша. Они поднимались от Хейзы и стремились в открытое космическое пространство. Сегодня они были особо популярны у хейзцев. Постепенно голубое небо темнело, не смотря на раннее утро и яркий Рутеус над нашим городом, все вокруг превращалось в вечную ночь, наполненную лишь светом далеких звезд.

– Еще пару минут, – сказала я вслух, хотя понимала, что мои спутники и сами это знают.

Лифт постепенно замедлялся, и немного поскрипывая, преодолевал последние сантиметры пути. Вскоре он совсем остановился и замер в ожидании. Присутствующие сразу зашевелились, немного попривыкнув к искусственной гравитации, хотя она заметна только новичкам: когда ты путешествуешь часто, то перестаешь отличать ее от той, что действует на Хейзе.

Большой тяжелый механизм направлялся к двери лифта, похожий чем-то на коридор, который раньше вел к самолетам в аэропорту, когда они летали и пользовались спросом у хейзцев. Но сейчас гораздо быстрее, проще и безопасней было путешествовать в любую точку Хейзы, всего лишь выйдя в открытое космическое пространство. Существовали специальные капсулы у каждого космопорта, если вы хотели попасть на другую часть планеты, вам просто-напросто нужно было сесть в эту капсулу и отправиться в путь, всего лишь двадцать минут, и вы находитесь в самой отдаленной части планеты, стоит только опуститься на Хейзу на капсуле, вы там, где нужно. Самолеты, даже самые скоростные, были на это не способны, поэтому остались только в музеях или частных коллекциях, да и зачем они, когда сейчас у каждого жителя планеты есть собственный летамобиль?

Тяжелый телескопический трап состыковался с шахтой, и сильно прижавшись к ней, выпустил в открытый космос густой белый пар, после чего двери капсулы и шахты открылись практически одновременно, и мы смогли выйти в длинный коридор. Здесь гравитация была гораздо слабее, поэтому люди, смешно прыгая, шли вперед большими шагами, радуясь, словно дети, этой простой и веселой игре.

Коридор оказался позади, и всем пассажирам лифта открылась просторная комната под стеклянным куполом. В этом помещении гравитация была приближена к хейзенной, поэтому все забыли о прыжках и завороженно стали наблюдать звездное небо, которое теперь в отсутствии атмосферы было великолепным и просматривалось без труда. Вот почему на Хейзе практически не осталось обсерваторий, только те, которые все еще изучали мельчайшие космические частицы, ушли глубоко под землю, чтобы улавливать их.

Итак, в этом просторном зале, освещенном светом звезд и небольшим количеством светильников, чтобы не разрушать космическую атмосферу, находился таможенный пункт досмотра пассажиров.

Каждый, из вновь прибывших в космогород, проходил через специальные ворота, считывающие всю основную информацию о пассажире, преодолев которые он отправлялся в сам город.

Ретип и Силе прошли первыми, я следом за ними. Эти ворота всегда пугали меня, ведь они могли раскрыть нас, но, к счастью, за последние сто лет прогресса мы научились обманывать их, меняя личности, имена, и они, а вместе с ними и никто из людей, не догадывались о том, что мы на этой планете живем достаточно долго.

Теперь, когда все проверки позади, можно было расслабиться и просто погулять по городу. До отправки космонавтов в экспедицию у нас еще было несколько часов, а поскольку космопорт минутах в двадцати отсюда, спешить было некуда.

Космический город на фотографиях и видео, сделанных астронавтами вдали от планеты, напоминал болезнь, охватившую её со всех сторон: бесконечные пузырьки, соединенные между собой шестью руками. Стеклянные купола светились, превращая умирающую планету в подобие звезды. Все, что не было выполнено из стекла, закрывали свето-накопительные батареи, которые полностью обеспечивали жизнеспособность города и Хейзы, умудряясь накопить звездный свет впрок. Так же по всему периметру города проходило энергетическое поле, защищающее планету от губительного света Рутеуса, который становится все ярче и горячее на своем стремительном пути перерождения в красного гиганта. Как долго еще город сможет защищать нас от неизбежного. Радовало только то, что чем ярче и горячее становился Рутеус, тем сильнее становилось энергополе, черпающее свою энергию из его света. Сам город внутри был раздражающе белым: стены, полы, двери, практически без украшений, просто прямые линии. Каждый пузырь на самом деле был мини-районом, в центре которого располагалась площадь с большим окном во всю стену и сценой под ним, прозрачным куполом над головой. Все остальное пространство вокруг площади делилось на три этажа, неширокие балконы начинались у самого окна со второго этажа. Они опоясывали площадь и возвращались к окну с противоположной стороны. На втором и третьем этажах, в чаще всего жил персонал обслуживающий город, и работающие здесь, либо располагались гостиницы для тех, кто хотел задержаться на время. На первом этаже расположились шесть больших арок уводящих в другие микрорайоны. А все остальное пространство между ними занимали магазины, кафе, библиотеки, больницы, школы и различные развлекательные комплексы. Здесь практически все было белым: пол, стены, двери, одежды работников города, мебель в кафе и магазинах, роботы, исключение составляли только растения, которых было достаточно много. Они чувствовали себя достаточно свободно, оплетая колоны, балконы, и направляя свои кроны и ветви прямо к горящей звезде.

Огромный металлический гигант, опоясывающий планету, состоял из множества таких мини-районов, соединенных между собой бесконечными коридорами. Каждая площадь повторяла другую нескончаемое число раз. Некоторые из множества площадей полностью отдавались под космопорты, которых вокруг всей планеты было больше трех тысяч, но только один для путешествий в открытый космос на дальние расстояния.

Ретип предложил подняться на смотровую площадку, находящуюся под самым куполом, чтобы посмотреть на город и космопорт сверху, увидеть, как проходят последние приготовления корабля к полету.

Преодолев несколько эскалаторов и пропускных пунктов, мы поднялись под купол площади, где и располагалась смотровая площадка.

– Посмотри! – воскликнула Силэ. – Как красиво! Мне кажется, никогда не смогу привыкнуть к этому, сколько бы ни смотрела. Все же здорово, что люди дошли до такого, иначе мы так бы и сидели в пещерах, глядя на звезды только ночью.

–Да, – поддержал ее Ретип, обнимая за талию. – На самом деле, если бы не они, мы бы давно сгорели вместе со всей планетой,– посмеялся брат, слегка толкая меня локтем. – Силена, почему ты молчишь? – поинтересовался он, глядя на мой удрученный вид.

– Просто… эта не самая радужная перспектива в моем представлении,– ответила я, глядя вдаль, пытаясь утопить истинную причину грусти где-то глубоко в себе.

– Не верю, что именно это тебя волнует! – подняв бровь, ответил он.

– Твое право, – отстранено сообщила я, продолжив разглядывать бесконечность: совсем не хотелось говорить, сердце сжималось от предчувствия чего-то важного, чего-то, что изменит судьбу и не только мою, но и каждого здесь, в этом городе, и там, на планете.

Глаза невольно гладили эту массивную металлическую конструкцию с множеством светящихся стеклянных куполов, уменьшающихся вдали. А дальше темнота и множество точек в бесконечном пространстве этой ночи. Что там, в этой пустоте, наполненной вспышками света, несущегося к нам с невообразимой скоростью, может этот свет, знает ответы на вопросы, которые терзают не одну тысячу лет все человечество и меня? Одни ли мы в этой ночи, родились, ходим, дышим, живем или там, в неизвестности, есть еще кто-то, чьи сердца бьются подобно нашим, чьи мысли в этот момент пронзают время и пространство и стремятся к нам, на Хейзу, ко мне, Силене…?

Невольно вздохнув от тоски и одиночества, я решила больше не думать о том, что так и останусь одна на этой планете под умирающей звездой по имени Рутеус. Всего лишь пара тысячелетий и все ее жители обречены. Но им об этом не стоит волноваться, эти люди вокруг меня уйдут отсюда гораздо раньше, их жизнь мимолетна как вспышка, моя бесконечна. Последнее время меня постоянно волнует, что будет с этой планетой через пару тысяч лет больше, чем кого-то из них, ведь я буду жить и увижу конец Рутеуса собственными глазами, сгорев вместе с ним, чтобы никогда не родиться.

Посмотрев на Ретипа и Силэ, полных надежд и любви, я решила не думать больше об этом, ведь все же сегодня праздник и вполне возможно, что эти люди отыщут планету пригодную для жизни будущих поколений, и мы отправимся в бесконечное путешествие вместе с ними. Но что будет с сосудами, в которых мы рождаемся? Они останутся здесь и, погибнув на другой планете, мы не сможем родиться вновь?

– Силена, смотри,– слегка толкнув меня локтем под ребра, позвала Силэ.

– Там корабль и экипаж, – взволновано улыбаясь, показывала она в темноту космоса, где рядом с соседней смотровой площадкой был виден космопорт. Огромный, вытянутый словно пуля, корабль как раз включил двигатели, и космолет ожил в невесомости, проверяя все системы и приборы на готовность к старту.

За тысячелетия я ко всему привыкла, кроме гордости за этот народ: они были гениальны, всегда находили выход из самых сложных ситуаций, будь то умирающая звезда или космическая защита от астероидов, они придумывали такие системы, чтобы обезопасить себя и весь этот мир, что невольно начинаешь гордиться ими. Жаль, что их жизнь так коротка. С тех пор как Рутеус поглотил первую планету, некогда цветущею, их жизнь полностью изменилась, Дейза была началом конца нашей Хейзы.

Экипаж под бурные и продолжительные аплодисменты присутствующих покидал сцену после недлинной, но волнительной речи, рыжеволосого молодого капитана, скрываясь за высокими дверьми около сцены. Все до последнего члена команды покинули зал и оказались вне большого и светлого зала. Каждый из них сейчас пролетал большими и легкими прыжками по стеклянному коридору, ведущему от города к кораблю и, уносил в своей памяти целую эпоху, мир, который останется, таким как он есть сейчас, только в их и моей памяти.

Множество людей толпилось на всех смотровых площадках вокруг космопорта, я видела счастливые и вместе с тем взволнованные лица людей, прилипших к стеклам, чтобы как можно лучше запомнить это мгновение, не только в своих сердцах, но и всевозможных приборах памяти, вживленных каждому при рождении в ладонь и бровь.

Итак, вот он, торжественный момент: неизвестный человек ровным и мягким голосом начинает обратный отсчет, телескопический трап медленно отходит от корабля и тот начинает пятиться назад все дальше от города. Отлетев на приличное расстояние, он разворачивается хвостом к ликующим зрителям, и, на миг, замерев, исчезает в темноте космоса, набрав запредельную скорость.

Немного постояв, глядя в темный космос, на то место, где еще мгновенье назад был корабль, отправленный в далекое будущее, толпа разочарованно начинает расходиться кто куда. Кто-то бредет к лифту и спускается обратно на Хейзу, кто-то идет в кино, кафе, магазины, а я по-прежнему смотрю в темноту и понимаю, что от тоски хочется петь, и не просто петь, а кричать на разрыв аорты так, чтобы этот голос услышал кто-то неведомый мне, но столь желанный.

– Силена,– улыбнувшись, позвал меня Ретип, вырвав из беспамятства.

– Что с тобой, ты последнее время сама не своя, то грустная, то злая, что происходит?

– Не знаю, – честно призналась я, – просто как то все вокруг и все меня последнее время жутко раздражают,– пробубнила я, следуя за друзьями.

– Милая, – промяукала Силэ,– ты так всех ухажёров распугаешь и упустишь того единственного, которого ищешь, – улыбаясь добавила она отпустив руку мужа, и обняв меня за талию пошла рядом.

– Спасибо, милая,– вздохнула я, прижимаясь к ней в благодарность за тепло, которое она дарит мне.

– Боюсь, в этой вселенной такого человека не существует, – добавила я и обняла ее крепче.

– Как знать, – торжественно сообщил Ретип, – посмотрим, с чем вернется этот корабль, может он поможет тебе обрести свою судьбу в этом мире или другом?

– Как знать, Ретип, как знать…

Хейза 1999 год

Утром я проснулась с одной мыслью,– сегодня мой двадцатый день рождения! Ретип спит в соседней комнате, но я уверена, что он думает о том же. Почему то, каждый год в этот день особенно остро ощущается, что ты никому не нужен, твои собственные родители отказались от тебя, бросив на улице, словно щенка, хотя, мне кажется даже с щенком так никто никогда не отважился бы поступить. Но к чему о грустном, сегодня мы покинем стены приюта и отправимся в самостоятельную взрослую жизнь, где не будем зависеть ни от кого в этом мире. Не успела я сложить свои нажитые непосильным трудом вещи, которые уместились в одну небольшую стопку, как в дверном проеме показалось улыбающееся лицо брата.

– Доброе утро, Силена. Как настроение? Рада, что наконец-то покидаешь родные стены?

– Родные? Я каждый миг своей жизни ждала, когда же, наконец, мы уйдем отсюда. Клянусь, никогда не буду вспоминать это место!

– Не надо столь помпезных речей, я уверен, что ты еще вспомнишь о нем, когда-нибудь, может, лет через пятьдесят, сидя у теплого камина, с кучей внуков, а может, и правнуков, подумаешь о том, как прошла твоя жизнь и как же им повезло, что у них есть близкие, которые любят их и никогда не бросят, так же, как и я тебя, – добавил брат и обнял меня, чтоб поддержать.

Несмотря на всю мою решимость, я была напугана, ведь не знала, что там за стенами этого приюта.

Пятнадцать лет я провела в этих стенах, ведь однажды ночью, кто-то оставил нас с Ретипом здесь, забрав от приемных родителей. Сначала все было более-менее сносно, пока мы жили у них, у чьих дверей были обнаружены, но они погибли, когда нам не исполнилось и пяти. И вот на протяжении пятнадцати лет каждое новое утро я встречала здесь, на этой самой кровати, с двенадцатью девочками, помимо меня. Ретипу повезло ничуть не больше: в его комнате находилось на пару человек больше.

Сейчас все на обязательных ежедневных занятиях, наверное, скоро прозвенит колокол и, урок истории Хейзы закончится, все вернутся по своим комнатам, чтобы отдохнуть до обеда и потом пойти в поле собирать траву для животных.

Мне жутко не хотелось никого видеть, поэтому, быстро сложив стопку вещей в рюкзак, я взяла брата за руку и повела к двери.

Преодолев узкий и темный коридор, с тлеющей свечей, раздражающий слух своим шипением, мы наконец-то распахнули двери и оказались на улице, окунувшись в нежные ароматы теплого летнего утра.

По законам приюта мы могли покинуть его, когда нам исполнилось двадцать лет, ведь, только достигнув этого возраста, отрабатывали долг перед ним за свое скудное содержание все эти годы. Выплатив все сполна, мы наконец-то стали свободными. Перед нами открывался бесконечный мир, о котором мы слышали только на уроках истории, но мечтали каждый день, работая в поле, недоедая скудную кашу и получая палками по рукам за каждый, даже самый безобидный проступок.

Приют находился в небольшом городке, окруженном полями со всех сторон, уходящими далеко к горизонту, и где-то там, вдали, виднелись высокие горы, заметённые снегом на верхушках, несмотря на жаркое лето. Почему то мы с Ретипом решили пойти именно туда– оставаться в этом городе не хотелось, но и идти, куда глаза глядят, тоже было не по мне, однако Ретип твердо знал, что нам следует идти именно в том направлении.

Преодолев стены города, защищающие его от соседних племен, мы шагнули в бесконечное поле с высокой травой, скрывающей нас практически полностью. Предстояли не менее двух дней пути. Душа пела и трепетала в этот момент, сердце сжималось от волнения, а мысли постоянно пытались вернуть меня обратно, в надежное убежище, которое как-никак оберегало последние пятнадцать лет.

– Через пару часов дойдем до реки и сделаем привал, перекусим, поспим немного, – сообщил Ретип, видя как меня носит, от безумного счастья в тихий ужас.

– Конечно, – ответила я, улыбнувшись. За десять часов пути я немного устала. Хорошо, что сейчас то время, когда Рутеус светит почти двадцать шесть часов из тридцати двух возможных. Путь в темноте предстоит недолгий.

Спустя пару часов, как и было, обещано, мы оказались у широкой, но мелкой речушки, кишевшей рыбой и водорослями.

Ретип развел костер, наловил рыбы, я надергала водорослей и собрала немного полевых ягод. Не прошло и часа, как наш обед был готов.

Разложив на берегу оставшуюся рыбу, обмазав ее солью и оставив сохнуть, Ретип пришел ко мне, сел рядом на землю и с аппетитом принялся есть.

После полноценного горячего обеда захотелось спать, да и Рутеус медленно спускался к горизонту, ведя за собой темную и холодную ночь.

Прижавшись друг другу, мы уснули, глядя в черное звездное небо, такое ясное и прозрачное, как и воздух вокруг. Ночи, несмотря на хорошую погоду, в этом году были холодными.

– Что будет зимой?– с ужасом думала я, ведь у нас даже нет крыши над головой: радовало, что в запасе до серьезных холодов было еще несколько месяцев.

Проснулись мы от легкого прикосновения к лицу первых теплых лучей Рутеуса.

Доев готовую рыбу и собрав засоленную на веревку, мы снова отправились в путь. Я бы повалялась еще немного, но Ретип почему-то очень спешил в неизвестность.

Перейдя разделяющую племена реку вброд, мы оказались на чужой, совершенно неизвестной территории, не принадлежащей народам, у которых мы провели последние пятнадцать лет своей жизни.

Впереди были чужие, пугающие земли, холодные горы и неизвестность, которая с каждым новым шагом манила и завораживала все больше.

Я никак не могла понять, что происходит с Ретипом, он шел так, словно твердо был уверен, что это именно тот путь, по которому он должен идти, словно, что-то манило его в этих горах и звало к себе навстречу.

Иногда я не поспевала за его широким шагом и просила идти медленнее, на какое-то время он тормозил, но потом снова набирал привычную скорость, словно мы опаздывали куда-то.

– Ретип! – наконец взмолилась я, – может, сделаем привал, мы уже довольно долго в пути и я устала.

Ретип взволнованно посмотрел на меня, потом на горы и, нехотя, согласился.

– Что с тобой, куда ты бежишь? – поинтересовалась я.

– Не знаю, словно что-то тянет меня туда, к тем горам, – тихо ответил брат, не сводя глаз с груды камней, убегающих в облака.

– Мы пойдем туда? – в ужасе поинтересовалась я, глядя на холодный снег на вершине.

– Не знаю, но мы точно пойдем в ту сторону, а там решим.

– Ладно, – согласилась я, но внутренне стала нервничать еще больше.

Второй день подходил к концу, а мы подходили к подножью гор. Отсюда они казались гораздо выше, чем я могла предположить. Хотя чего было еще ожидать, если я видела их из поселения?

–Перерыв?– с надеждой спросила я.

– Да, но чуть позже. Давай поднимемся вон в ту пещеру, – попросил брат. – Там будет безопасней и легче укрыться от дождя.

– Ладно, – согласилась я, оглядевшись и увидев приближающиеся к нам грозовые тучи. Затем лениво принялась карабкаться вверх по скале вслед за братом.

Это было весьма непросто: не смотря на большую высоту и прохладный ветер, мне было безумно жарко, длинные вьющиеся волосы прилипали к спине, спадали на лицо и сквозь их черноту я иногда ничего не видела. Волосы Ретипа были немногим короче моих, однако, мне кажется, они ему совсем не мешали.

– Еще немного,– утешала я себя, пытаясь набрать воздуха в грудь,– и мы будем у цели, Ретип прав: там безопасно. Ни тебе диких зверей, ни людей, пытающихся тебя ограбить или убить. Надеюсь, в пещере не будет этого ветра, который с каждым преодоленным метром становится холоднее.

– Силена, давай скорее, здесь просторно и тепло, – радостно сообщил Ретип, скрывшись в пещере. Затем вернулся обратно и помог мне залезть на уступок, подав руку и подтянув.

Поднявшись, я упала на каменный пол в тщетных попытках отдышаться. Руки были в ужасном состоянии: мозоли, некоторые стертые в кровь, порезы от острых камней, не знаю, когда смогу теперь хоть что-то ими делать.

– Давай же, хватит валяться, тут холодно, пойдем внутрь, – подбодрил меня брат, помогая подняться на ноги. – Вот уж не думал, что ты такая слабая, – улыбнувшись, добавил он.

– А я не думала, что ты такой быстрый, сильный и безжалостный, – с обидой ответила я, чем вызвала только легкую ухмылку.

Неожиданно в глубине пещеры раздался шорох.

– Ретип,– взмолилась я, – что это?

– Не знаю, но нужно посмотреть.

– Нет! Не надо! Давай уйдем, – взмолилась я, хватаясь за его ноги в попытке остановить, но он был слишком сильным, а мои руки изранены, чтобы я могла хоть что-то сделать.

Новый шорох донесся издалека, словно зовя его к себе, а меня заставляя искать пути отступления. Нехотя я поднялась на ноги и последовала за ним. Темнота пронизывала все вокруг, но вскоре глаза привыкли к ней и мы шли на ощупь, прислушиваясь к странному шороху.

Вдали показался слабый свет, наполняющий эту темноту теплотой и уютом.

Ретип на миг замер, но затем еще решительней пошел вперед. Не знаю почему, но в этот момент я почувствовала, что это его свет, он зовет брата, потому что там его судьба, она сама привела нас сюда и я не должна препятствовать ей, ведь он там, где должен быть.

Беззвучными, широкими шагами я последовала за ним, но никак не могла догнать, даже побежав.

Внезапно он остановился. Наконец нагнав его, я встала рядом и посмотрела туда же, куда был направлен его взгляд.

Я не поверила своим глазам: посреди огромной пещеры расположился просторный зал, весь наполненный светом, исходящим от большого прозрачного сосуда, спускающегося от потолка до пола. Сосуд целиком был заполнен светящейся жидкостью, в которой в позе эмбриона плавал человек. От незнакомца в прозрачной жидкости к стеклянным стенам отходило множество красных нитей, похожих на вены. Ретип стоял на месте и не шевелился, на его глаза навернулись слезы, беззвучно спускающиеся по щеке.

– Ретип, – прошептала я,– что с тобой?

– Не знаю, – еле слышно ответил он, – просто все внутри перевернулось с ног на голову, сердце сжалось, словно вот-вот остановится и … так трудно дышать.

– Но почему? – недоумевала я,– тебе плохо?

– Нет, это из-за нее, – прошептал брат и заворожённый направился к сосуду.

Я никак не могла понять, что происходит, почему этот человек в сосуде так волнует моего его, и с чего он взял, что это она? По длинным волосам, плавно парящим в жидкости? Это ни о чем не говорит: у самого они лишь немного короче.

Нерешительно я последовала за взволнованным юношей к сосуду, решила просто наблюдать за происходящим, чтоб понять, что все это значит.

Ретип остановился очень близко к светящемуся стеклу и, замерев перед ним, кажется, перестал дышать. Сейчас, оказавшись ближе, я поняла, что это на самом деле девушка. Молодая, обнаженная, с длинными рыжими волосами, от которых жидкость наполнялась светом и освещала холодную комнату. Она была молода и красива. Тонкие брови, густые ресницы выделяли закрытые глаза, маленький и аккуратный нос, трогательные губы, вся она словно ангел, застывший в этой воде не могла не трогать моего холодного сиротского сердца.

Ретип в это время, поднял правую руку и, не сводя глаз с девушки, раскрыл ладонь и с бесконечной нежностью прижал ее к сосуду.

Что произошло в этот момент, я не поняла, но только незнакомка вдруг распахнула густые ресницы, явив нам, большие черные глаза и посмотрела на моего брата так пронзительно, так чувственно, что казалось, знала его миллионы лет. Сосуд затрещал и, пойдя мелкими трещинами, лопнул. Жидкость и девушка хлынули на Ретипа, свалив его с ног, последняя оказалась обнаженной в объятиях раскрасневшегося брата.

Сияющая вода быстро разлилась по всей комнате, подтекая к моим ногам, мгновенно среагировав, я забралась на не большой камень, чтоб не промочить ноги. Через пару минут вся эта субстанция, просочилась во множество щелей в полу и исчезла. Вместе с ней исчез и свет из комнаты, светились только мокрые волосы девушки, которую до сих пор терзал взглядом и не выпускал из своих объятий мой брат.