Текст книги "Сквозь миры (СИ)"
Автор книги: duPlessis
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Господин? – Трандуил отвел одеяло и направил взор на стоявшую поодаль служанку. – Вам нездоровится, господин? Уже давно день.
– Оставь меня!
Девушка скрылась, и Трандуил попытался снова погрузиться в сон. Последнее время он все чаще проводил в постели, предпочитая скитания Тора реальной жизни. Дни для него превратились в ночи, и он вставал лишь за тем, чтобы что-то перекусить и найти в древних книгах описание мира, который в очередной раз увидел глазами Тора.
Ётунхейм. Юсальфхейм. Нифльхйм… Темные, обваливающиеся пещеры, пропасти, у которых не было дна, ущелья и расщелины, скрытые от взора Хеймдалля. Сколько всего было? А сколько минуло лет? Эльфы не властны над временем, и не чувствуют его хода. И сто лет – лишь мгновение в их жизни. Но, переживая жизнь Тора, пропуская через себя его чувства и эмоции, и вполне физическую боль, Трандуил понимал, что прошли годы, десятилетия. Может, даже столетие в его мире.
– Мне донесли, ты почти не покидаешь ложа.
Трандуил вздрогнул и отбросил в сторону одеяло. Только не перед ним! Он не будет разговаривать с Одином, находясь в постели. Протянув руку, Трандуил взял халат, накинул на плечи и, встав с кровати, степенно проследовал на террасу.
Борясь с гордостью, но не в силах выдерживать щемящую тревогу, после сна сковавшую сердце, Трандуил спросил, направив взор вдаль:
– Тор… в порядке?
– Он справляется, – слишком поспешно ответил Один и попытался уйти с неудобной для него темы: – Но речь не о нем…
– Он в Муспельхейме, – перебил Трандуил.
– С чего ты взял?
– Тор рассказывал мне об этом мире, – продолжал Трандуил, глядя перед собой. – Земля огненных великанов, самая опасная из миров Эа. Жители этой планеты славятся своей кровожадностью и силой, превосходящей силу асов. Они убьют каждого, кто нарушит договор и ступит на их землю. Особенно того, кто убил наследника их правителя.
– Ты говоришь о том, чего не ведаешь, король. Тор в Асгарде.
– Лжешь!
Трандуил резко обернулся, впервые утратив над собой контроль. Но один вид Одина полностью остудил весь его пыл. Пред ним стоял старик – больной, одинокий, встревоженный. Трандуил читал на его лице ответы на свои догадки: Тор давно не был в Асгарде, и Один не то, что не знал, где был его сын сейчас, но давно отчаялся отследить его передвижения. Воцарилось долгое и напряженное молчание.
– Отпусти меня, Один, – наконец сказал Трандуил, впервые позволив себе просьбу. – Ты ничего не добьешься своим поступком.
– Тор справляется, – повторил Один. – Он в Асгарде, и почти о тебе забыл. И ты забудешь, если перестанешь противиться. Тебе нужно больше гулять. Разве парк не радует твой взор?
Трандуил отвернулся и устало прикрыл глаза.
– Ты хочешь стереть мои воспоминания о Торе, напустив на меня призраков прошлого? – спросил он с едва заметной иронией.
– Если ты думаешь, что мне нравится тебя мучить, ты не прав.
– Сомнительное беспокойство, – усмехнулся Трандуил. – Особенно учитывая, что твой собственный сын сейчас находится на земле, враждебной асам.
– И все же, так и есть, – ответил Один и быстро покинул комнату, оставив Трандуила в отчаянии метаться по своим покоям.
Парк. Трандуил никогда не войдет туда вновь. До тех пор, пока Тор любит и ищет его, и он не сдастся.
***
Тор подавил желание схватить висящий на поясе Мьёльнир и слегка расставил в стороны руки, предупреждая не приближаться близко.
– Я не сражаться сюда пришел! – громко сказал он, отмечая, что огненные великаны и не подумали останавливаться и все больше сужали круг. Огромные, черные и докрасна раскаленные, словно угли, они источали такой жар, что Тор ощущал жжение на своей коже на расстоянии нескольких футов. Сурт – правитель Муспельхейма – восседал перед ним на гигантском выдолбленном в скале троне. – Скажи своим людям держаться от меня подальше!
– А то что?
– Ты знаешь, что!
– Зачем ты явился сюда, Тор, сын Одина, скрытно, если намерения твои не враждебны?
– Не видел смысла разводить демагогию! – отрезал Тор, теряя терпение. Уставший и ожесточенный очередной неудачей, он готов был вспыхнуть от любой искры.
Сурт нахмурился.
– Я знаю, что ты ищешь здесь, – недобро проговорил он. – По Вселенной давно ходит слух, что первенец Одина потерял игрушку.
Тор напрягся, но все же сумел сдержаться.
– Обойдемся без насмешек! – хмуро отозвался он.
– Отчего же? А пришло ли могущественному Тору в голову заглянуть в Хельхейм? Ведь его драгоценная потеря может быть давно мертва.
– Он жив!
Сурт рассмеялся, довольный реакцией, вызванной его словами. С громовержцем у него были особые счеты. Несколько тысяч лет назад Тор убил в битве его сына, и хотя война была начата Муспельхеймом, Сурт не мог простить смерти наследника. Внезапное появление Тора было как никогда кстати – отличная возможность убить, обвинив в том, что сам лез на рожон.
– Взять его! – тут же скомандовал он, и окружившие Тора великаны бросились к нему всем скопом. Тор выхватил молот, отбив первое нападение.
– Ты нарушаешь договор!
– Ты первым его нарушил, Громовержец.
– Всем стоять! – прозвучало столь грозно, что все замерли.
– Локи? – Тор обернулся, глядя на брата, предупреждающе выставившего перед собой скипетр власти. Посох Одина, переданный наследнику власти в Асгарде, был самым могущественным оружием во Вселенной.
– Назад! – Локи выпустил золотую струю, разворотившую камень у ног великанов. – Тор, уходим!
– Вы нарушили договор, асгардцы. – Сурт встал с трона, возвысившись над всеми огромной глыбой. – Чуть не разожгли новый военный конфликт, а теперь хотите просто исчезнуть?
– Но ведь не разожгли же, – усмехнулся Локи и, схватив брата за плечо, истаял в мерцании радужного моста.
– Локи… Как ты меня нашел?
– Не сейчас, Тор. – Локи взмахнул рукой, предложив брату обернуться.
– Отец!
Один стоял рядом с Хеймдаллем, глядя из-под бровей.
– Что делал мой сын на враждебной нам планете?
– Отец, я… не собирался разжигать конфликт…
– Я знаю, что ты делал там! – прервал его Один. – Искал эльфа. Ведешь себя как мальчишка! Забываешь, что ты – защитник девяти миров, один из верховных богов Асгарда, мой сын! Твои поступки недопустимы!
– Отец! – Тор ступил вперед. – Будь у тебя хоть единая надежда, что мать жива, разве бы ты ее не использовал?
– Не сравнивай любовь, которая была у меня с Фригг, с этим!
Тор, секунду назад хотевший что-то сказать, отступил, закрыв рот. Даже Локи показалось, что отец перегнул палку.
– Ты – мой отец, – сказал вдруг Тор удивительно спокойным, лишенным всяких эмоций голосом. – Я люблю тебя, преклоняюсь перед твоей мудростью и всегда старался быть достойным сыном и никогда не разочаровывать…
– Ты и не разочаровывал, – отмахнулся Один, уже пожалевший о своих словах, но Тор будто и не заметил, продолжив:
– Но не заставляй меня выбирать. Я давно уже сделал выбор.
***
– Тор…
Локи обошел вокруг стола, за которым сидел брат. Локти на столешнице, лицо спрятано в ладонях. Он даже не взглянул – лишь оторвал от лица руки, подтянул к себе кубок и сделал большой глоток. Локи никогда не видел брата в таком состоянии. На протяжении многих лет Тор ни разу не позволил себе расклеиться или пасть духом и с мрачной решимостью разыскивал эльфа несмотря на отсутствие каких-либо ориентиров. Но сейчас… Осунувшийся, растрепанный, с мешками под покрасневшими от вина и бессонницы глазами, он, наконец, позволил Локи увидеть то, что так хорошо прятал, – отчаяние.
– Уверен, отец не хотел сказать ничего такого…
Тор пьяно и горько рассмеялся, глядя вниз.
– Дело не в отце, – наконец сказал он, смахивая навернувшиеся на глаза слезы. – И не в предводителе огненных великанов. Дело в том, что все они правы. Ты не представляешь, как пугает одна мысль о том, что Трандуил может быть давно мертв.
Он сглотнул ком и снова хлебнул вина. Несколько пустых кувшинов, стоявших на столе, красноречиво свидетельствовали о том, что Тор выпил немало.
Локи обошел стол и встал сзади, положив ладони брату на плечи.
– Мы найдем его, Тор, – слабо сказал он. Видно, неуверенность в его голосе была столь очевидной, что даже Тор ее уловил и снова глухо и страшно засмеялся.
– Найдем… Три десятка лет я твердил себе это. Без единой надежды, единого знака. А ты знаешь, Локи, иногда мне кажется, что он рядом. Я почти слышу, как его шлейф метет пол. Я просто схожу с ума…
– Тор…
– …от простого желания снова увидеть его рядом… Почувствовать его запах… Услышать голос…
– Мой Айну.
Тор вздрогнул и медленно, неверяще обернулся. Трудно описать, какая гамма чувств промелькнула в его глазах: любовь, радость, надежда, недоверие. Боль.
– Мой эльф. – Но, видимо, он был еще недостаточно пьян, чтобы не понять, что это очередное перевоплощение брата. – Локи, ты…
– Тебе не нравится? Хорошо…
– Нет! – Тор перехватил его руку, прижав к своему плечу. – Побудь со мной… так… хоть чуть-чуть.
Он отвернулся, и Локи остался стоять сзади. Ему было несложно воссоздать внешность Трандуила. Он так часто видел эльфа и так много раз пытался войти в его образ, что мог сделать реальной почти каждую деталь: интонации хорошо поставленного глубокого голоса, грациозные жесты и неторопливые величавые шаги, даже аромат волос – древесно-свежий. Не говоря уж о предметах одежды и аксессуарах.
Слушая сбивчивую и сочащуюся болью речь Тора, который говорил что-то еще, снова и снова поднося к губам кубок, он подошел ближе и начал медленно массировать ему плечи, не слишком задумываясь о том, какой эффект производили его действия. Тор задержал дыхание. Выпитое вино путало мысли. Разгоряченную кожу шеи и плеч обжигал холод знакомых колец. Любимый запах от скользящих по его плечам кончиков мягких волос мутил сознание. Он подался назад, повернул голову и поцеловал кончики пальцев, и Локи рефлекторно обвил его шею руками.
***
Ему снился странный сон – галереи, которых он никогда раньше не видел, огромные, свисающие с потолка золотые люстры, статуи в мощных доспехах, лестницы, расходящиеся полукругом. Массивные двери, раскрывающиеся на удивление легко и тихо. Трандуил толкнул одну из них и оказался в больших, но темных покоях. Лишь от приоткрытой двери справа лилась тонкая струйка света. Он медленно прошествовал к ней и заглянул вовнутрь.
Представшее его взору заставило затихнуть мысли и сердце. Они сидели к нему боком, целуясь то нежно, то почти иступленно. Тор что-то сбивчиво горячо шептал – словно в забытьи, любовно и нежно, зарываясь пальцами в длинные пряди, и оставляя краткие и трепетные поцелуи на подставленных ему участках кожи, а любовник его смеялся – тихим бархатным смехом, прижимая к себе золотого Айну крепче.
Он. Это был он. Темная накидка с отсвечивающими золотом листьями ниспадала с плеч на пол, окольцованные пальцы впивались в плечи Тора, все шире разводя ворот, длинные белые волосы путались в сминавших их ладонях. Горячо. Трепетно. И больно. Тор ласкал его, но Трандуил не чувствовал ничего кроме пустоты, понемногу заполняющей душу. Его, а будто и нет.
***
Трандуил проснулся и медленно встал с кровати. И побрел – туда, где залитый лунным светом, лежал парк, ибо чувство предательства и потери было столь сильным, что хотелось забыться.
========== Часть 5 ==========
Локи стоял у огромного зеркала, разглядывая свою временную внешность. Она… обязывала. Копна белых волос оттягивала голову назад, заставляя гордо выпрямиться, невероятно тяжелое и длинное одеяние вынуждало двигаться степенно и величаво, а брови хотелось свести и сказать что-нибудь повелительное. Сколько Локи помнил, Трандуил всегда был таким – властным, величавым и суровым. Только брату удавалось вызвать на этих тонких резных губах, словно созданных для сарказма, теплую и искреннюю улыбку – впрочем, Тор отогрел бы и ледник.
Локи отвернулся и посмотрел на спящего на животе бога грома. Мягкие медовые кудри рассыпались по белому шелку подушки, заставляя его золотиться. Как золотые нити волос переплетались в узор с белыми в их страсти прошедшей ночью, оживляя и оттеняя. Как тепло плавило лед. Впервые в жизни Локи по-настоящему ощутил, каково это – быть любимым Тором – не просто знать, что он пойдет ради тебя на все, и испытывать удивительное спокойствие и уверенность, но быть сжимаемым до хруста костей в объятиях и, в то же время, плавиться под волной нежности и бережности.
Локи присел на кровать и скользнул рукой по спине Тора. А смог бы он пойти ради Тора на все? Он – Локи? Кожа под ладонью была гладкой и горячей. Да! Даже принимать облик его любимого эльфа, если Тору это было нужно. А тот вздрогнул, явно проснулся, но не спешил переворачиваться. А когда, наконец, перевернулся – медленно и как-то опасливо – Локи успел уловить целую гамму чувств в его глазах – от искр неуверенности и надежды до самого очевидного раскаяния.
– Прошу, Локи, не надо, – попросил он, спрятав лицо в ладонях.
– Не надо что? – Локи резко встал, вдруг почувствовав себя оскорбленным. Как будто им попользовались и выкинули. Светлый белокурый образ опал, словно пожухлая листва. – Что-то вчера ты не был против, чтобы я побыл в образе твоего драгоценного эльфа…
– Локи…
– А теперь ты, видите ли, сожалеешь, – желчно продолжал тот, ходя из стороны в сторону. – Конечно, верному и честному Тору претит сама мысль об измене, а тут..
– Да о чем ты говоришь?! – Тор поднялся с кровати и, поймав Локи, заключил его лицо в ладони. – Я не виню тебя ни в чем, брат. Будь собой, я люблю тебя таким! А Трандуила…
– Никто не заменит, – закончил Локи.
– Да. – Тор опустил руки и отступил. – Никто.
Он нахмурился и начал одеваться, явно что-то обдумывая.
– Что собираешься делать? – Локи остыл и теперь решил, что его вспышка была глупой.
– Что давно был должен: отправлюсь в Аман, в чертоги Мандоса. Если Трандуила там нет, то в Хельхейм. – Тору было тяжело об этом говорить – это видно было по тому, как он сжал в кулаки ладони.
– Если хочешь, я помогу тебе.
– Нет, я сделаю это сам. Давно пора. – Тор накинул плащ и, подойдя к Локи, положил на его плечо руку. – А ты присмотри за отцом. Он плохо выглядит.
***
Сколько Трандуил себя помнил, он всегда искал успокоения в деревьях. Дитя леса, правитель самого большого лесного массива в Средиземье, он умел разговаривать с деревьями. Они делились с ним своей болью и радостью, надеждами и чаяниями, и в ответ дарили свою поддержку и умиротворение. Но здешние деревья молчали, далекие и бездушные, как молчала и его собственная душа, в очередной раз познав опустошение.
Трандуил бездумно бродил по парку, глухой к ночным шорохам и словно ослепший, и оттого вокруг было пусто и тихо. Но когда ощущение реальности начало возвращаться, и он позволил мыслям вновь заполнить свою голову, всё поменялось. Боль пронзила сердце и, пытаясь взять себя в руки, Трандуил призвал в поддержу воспоминания. Но стоило ему вызвать в памяти Тора и тот, самый первый раз, когда он обнимал его, шепча, что никогда не оставит, как он обнаружил себя в кровати, сгорающего от страсти в объятиях своего Айну.
«Не оставляй меня», – снова шептал он, вжимая в себя бога грома.
«Никогда не оставлю», – шептал в ответ Тор, покрывая его жгучими ласками.
Трандуил осознавал, что это не может быть реальностью, что все это давным давно пройдено, но не мог и не хотел выбраться из воспоминания. А заколдованный парк словно вытягивал из его головы все подробности и делал их явью.
Он снова переживал то, что пережил когда-то в Средиземье. Каждый момент, каждое чувство, эмоцию – все было настолько ярким, живым и реалистичным, что со временем Трандуил окончательно потерял связь с реальностью. Он снова видел эльфов, склонявших перед ним головы, солнечную улыбку сына, вернувшегося в Средиземье, тепло и любовь в голубых глазах Тора, обнимавшего его ночами, – счастливые и прекрасные моменты его прошлой жизни вновь стали его явью. Тут было лучше, чем там – в золотой клетке Асгарда, – и Трандуил не хотел возвращаться.
Но была и оборотная сторона всего этого – воспоминания, вновь становившиеся явью, сразу же рассеивались. Вновь пережитое растворялось в пространстве, не оставляя следов в его памяти. Постепенно он терял свою сущность, и чем больше пытался найти себя, извлекая из головы самые глубоко запрятанные воспоминания, тем больше очищалась его память, ибо извлеченное уже не возвращалось.
Постепенно он забыл Тора, и воспоминания о последних тысячелетиях полностью стерлись из его памяти. Как и вновь пережитая любовь с Карантиром, отчаяние и боль после его смерти и гибели своего отца, Орофера. Битвы и смерти, золотые ленты в темных волосах его первого любовника, Наугламир на груди великого короля Синдар Тингола, голубые глаза его единственного сына – его память стала чистым нетронутым листом. Исчезла из глаз многовековая усталость, рассеялась боль потерь, и никогда Трандуил не был столь прекрасным, как сейчас, ибо красота его расцветала с возрастом, и лишь глаза – отражение души – указывали на прожитые годы. Теперь же, когда в них не было больше воспоминаний, они снова сияли – ясные и чистые, – как в далекой юности.
Однажды, гуляя среди деревьев, он наткнулся на старика, тяжело опирающегося на золотой посох.
– Вот я и добился своего, – сказал тот с каким-то безграничным сожалением в надтреснутом голосе. И поскольку Трандуил молчал, не зная, что имеет в виду незнакомец, осмотрелся и добавил: – Твой мир прекрасен. Тебе нравится быть здесь?
Трандуил тоже посмотрел по сторонам. Лес – а это был он – жил и переливался всеми оттенками. Весна цвела вокруг: на ветвях распускалась нежные листья, цвели кустарники, пели птицы, под ногами пестрела желтыми цветами сочная молодая травка. Где-то поблизости журчал ручей. Весь мир отражал его сегодняшний цветущий облик.
– Я люблю свой мир, – ответил он. – Только здесь одиноко. Ты первый, кто встретился мне за последнее время. Кто ты?
Один горько рассмеялся, не в силах смотреть в ясные синие глаза того, кого до безумия любил его сын.
– Я тот, кто разрушил твою жизнь, – тихо сказал он, – и разрушит ее снова. Надеюсь, ты сумеешь простить меня за это, мое бедное прекрасное творение. Ты не заслужил всего этого…
– Зачем же ты сделал это? – Трандуил растерянно смотрел на старика и, несмотря на его слова, явно не сулящие ничего хорошего, не чувствовал страха и все больше ощущал жалость. В его цветущем мире не было места для боли, сожалений и страданий, но старец, несмотря на свой царственный облик, выглядел глубоко несчастным и сожалеющим о содеянном.
– Потому что я слишком поздно понял, что дело не в тебе. Дело в моем сыне, который так и не захотел тебя забыть, хотя прошло уже больше семи десятков лет, и все же нашел способ тебя отыскать. – Один говорил прямо и открыто, зная, что ничего из сказанного никогда не покинет этого места. – Воды познания, – продолжил он, – единственное, что может без боя убить любого бога. Он решился даже на это, лишь бы узнать, где ты находишься. И они приняли его, открыв истину, – ты там, где он и искать не думал. Тору понадобится немного времени, чтобы осознать увиденное.
Трандуил молчал, не зная, что сказать и, хотя он совершенно не понимал, о чем и о ком говорил старец, сердце болезненно сжималось, будто что-то помнило. А тот вдруг встал и, произнеся: «Я больше не могу удерживать тебя здесь», резко шагнул к нему и поднял посох. Трандуил, не ожидавший атаки, не успел отпрянуть…
***
Локи сидел на троне, выслушивая скучные доклады, когда в зал, грозно хмурясь, вошел Тор.
– Выйдите все! – гавкнул он. Придворные заволновались, охрана закрутила головами. Тор, бог грома и молний, сын, наследник и брат верховного бога, имел такое же влияние на придворных и инхериев, как и Локи. Другое дело, что он этим никогда не пользовался, добровольно признавая верховенство брата. Поэтому громкий приказ из его уст заставил заволноваться не только присутствующих, но и сидящего на троне. Тем не менее, Локи милостиво кивнул начальнику стражи, который явно не знал, что делать, и терпеливо дождался, пока зал опустеет.
– Скажи мне, брат, – Тор неторопливо проследовал к трону, но шаги его – тяжелые и отдающие тревожным гулом, натягивали нервы. – Скажи мне, что Трандуил не был все это время в Асгарде!
Локи был так поражен заявлением, что подавился воздухом, закашлявшись. Тор мрачно взирал на него снизу. Было видно, как расширены его ноздри.
– С чего тебе вообще пришла такая мысль? – наконец умудрился выговорить Локи, прочистив горло.
– С того, что воды познания открыли мне эту не самую приятную истину!
– Воды познания? Ты решился войти в воды познания?!
– Не уходи от темы, Локи!
– Хорошо, скажу, – Локи сошел с трона и неторопливо подошел к брату. – Вспомни, разве не я помог тебе вытащить сына Трандуила из Валинора, чтобы они смогли увидеться? – начал он издалека, но контроль понемногу ему отказывал, и он все больше распалялся, расхаживая вокруг Тора. – Не я ли помогал тебе искать твоего эльфа по всей Вселенной? Так какого черта ты заявляешься ко мне сейчас и задаешь столь возмутительный вопрос?!
Теперь он почти кричал, разозленный и оскорбленный обвинением Тора. Любой бы на его месте уже в ужасе вылетел из зала, но Тор не сдвинулся с места, пронзая его тяжелым подозрительным взглядом.
– Не забывайся, Локи!
– Это ты не забывайся, брат! Ты стоишь перед верховным богом Вселенной!
Тор угрожающе сощурил глаза, однако в следующий момент дверь резко распахнулась и внутрь прошел Хеймдалль, сопровождаемый несколькими инхериями.
– У меня для тебя важное сообщение, Громовержец, – молвил он.
Тор нахмурился еще больше.
– Твой эльф объявился в своем лесу.
========== Часть 6 ==========
Трандуил стоял на террасе, нахмуренно оглядывая раскинувшийся у его ног лес. Лежащие на кронах багряные закатные отблески создавали обманчивое впечатление, будто листва пожухла и потемнела, и чем ниже скатывалось солнце, тем больше лиственный ковер наливался мраком, расплывался неясными и мрачными тенями и наполнял тревожными мыслями. Царило безветрие, и лес казался замершим, одичавшим и настороженным. Он будто следил за ним, вслушивался в дыхание, проникал в мысли и словно отражал состояние самого Трандуила – удивленно-настороженное, напряженное и подвешенное между принятием и отрицанием.
Он пришел в сознание где-то в лесу. Что-то шершавое и мокрое настойчиво тыкалось ему в щеку, и, еще не открыв глаз, он поднял руку и осторожно отстранил от себя раздражитель. Тот, однако, не исчез, и уже в следующий момент Трандуил удивленно воззрился на маленького медвежонка, возящегося с его волосами. Он так и норовил лизнуть в лицо, и Трандуил осторожно сдвинул его с волос, сел и подхватил на руки. Тихий и угрожающий рык раздался за его спиной, заставив напрячься. Медленно обернувшись, он опустил животное на землю и, стараясь не делать резких движений, поднялся, встретив налитый яростью взгляд стоявшей чуть поодаль медведицы.
Все чувства обострились. Угроза, исходящая от матери, была ощутима физически. Медвежонок, однако, не желал его покидать – Трандуил осторожно пятился назад, а тот, игриво переваливаясь, следовал за ним. В итоге он просто вцепился зубами в полу длинного одеяния, и Трандуил не сразу осознал, как протащил его по земле. Тот взвизгнул, медведица бросилась вперед, а Трандуил, отпрянув, вдруг вскинул вперед руки, выкрикнув:
– Daro!
Медведица настороженно замерла, повела носом и начала беспокойно расхаживать из стороны в сторону, водя головой и издавая недовольные звуки. Тем не менее, по какой-то счастливой случайности, она не смела приблизиться. Трандуил, у которого кровь стучала в ушах, застыл в растерянности, а потом, будто следуя кем-то навязанным движениям, наклонился, отцепил медвежонка и, подтолкнув его под мягкий зад, повелел:
– Марш к матери!
Тот недовольно замычал и, кося жалобным взглядом, побрел к медведице. Она настороженно наблюдала, и Трандуил, воспользовавшись паузой, все больше отступал назад, пока не скрылся за деревьями и не кинулся прочь. Он с трудом осознавал, что произошло. Сердце стучало, как бешеное, запоздалый страх сдавил грудь, а лес будто сомкнул над ним кроны, не желая отпускать. Ветви цеплялись за волосы, сучья так и норовили ухватить длинное одеяние, а корни выступали так сильно, что он несколько раз запнулся и чуть не упал. Лишь выбежав на мощеную камнем тропу, он наконец заставил себя остановиться и отдышаться.
Лес дышал опасностью. Он чувствовал на себе взгляды, слышал какие-то шорохи и звуки, и, оглядевшись, действительно увидел невиданное количество птиц и зверей, наблюдавших за ним с пугающей внимательностью. Накинув капюшон, и словно скрывшись от навязчивых взоров, Трандуил выпрямился и двинулся по тропе, стараясь идти спокойно и размеренно.
Паника постепенно отпускала, сменяясь нарастающим чувством раздражения. И когда откуда-то сверху раздался приказ: «Стоять!», он остановился и выпрямился еще сильнее, натянувшись как струна, готовая лопнуть.
– Скиньте капюшон.
Материя соскользнула вниз, ослепив жемчугом длинных волос, и Трандуил вперил горящий недовольством взгляд в обступивших его эльфов.
– Наш король, – ахнули вокруг разом – недоверчиво, удивленно-восторженно, – и Трандуил, еще минуту назад готовый обороняться, в молчаливом оцепенении наблюдал, как все вокруг опустились на колени, приложив к груди руки. Не зная, как реагировать, Трандуил коротко кивнул, проследовал вперед и через какое-то время вышел к узкому мосту, который венчали высокие, выдолбленные в скале, ворота. Он чувствовал себя так, будто проживает чужую жизнь. Говорил на языке, которого не знал, двигался и вел себя так, будто подобное поведение было для него знакомым и единственно верным. Однако все это было абсурдом.
Трандуил запахнул полы и направил взгляд на север, где, будто причудливый вымпел, возвышалась одинокая вершина. Она притягивала взгляд, мысли, чувства – мрачные и непонятные и, несомненно, связанные с его прошлым. Но его не существовало. Он не помнил себя – короля? Не помнил лес. Не помнил светловолосого эльфа, с отчаянной радостью сжавшего его в своих объятиях. Этот мир был ему абсолютно чужд, и восторженная суета, поднявшаяся при его появлении, отнюдь не радовала, не вдохновляла – наоборот, раздражала. Слушая, что говорит ему «сын», он все больше погружался в омут непонимания и оттого хмурился. Кончилось тем, что тот проводил его на эту террасу, с которой он, будто бы, любил смотреть на свое королевство, и Трандуил еще не до конца решил, что было хуже – терпеть суету или остаться наедине с лесом, явно не слишком осчастливленным его появлением, если вспомнить прием, который тот ему оказал.
***
Тор взбежал по ступеням и застыл на входе, не веря глазам. Десятки лет и много горьких болезненных разочарований осталось за плечами. Бывало, Трандуил являлся ему призраком, который развеивался при его приближении. Когда-то он его словно чувствовал, слыша поступь шагов и будто ощущая прикосновения. Но ощущение его присутствия несколько десятков лет как рассеялось, и надежда увидеть его живым почти умерла. И теперь, видя высокую стройную фигуру, выделяющуюся на фоне закатного неба, Тор не смел верить увиденному.
– Трандуил.
Эльф обернулся, и заходящее солнце заиграло красными отблесками на всколыхнувшейся волне волос. Тор медленно приблизился и, страшась развеять очередную, пусть и столь реалистичную иллюзию, будто в забытьи поднял руки и осторожно коснулся любимого лица самыми кончиками пальцев. Темные брови. Высокие аккуратные скулы. Густой шелк мягких жемчужных волос. Его. Прекрасный. Теплый.
– Живой, – проговорил он вслух, все еще не смея поверить и убеждая себя в том, что любимый образ не собирается развеяться. А потом обнял – крепко-крепко, будто мог удержать призрак, вздумай он рассеяться, лихорадочно шепча, зарываясь пальцами и вдыхая такой знакомый и до боли любимый запах волос. – Чудо мое. Мой эльф. Где же ты был, жемчужный? – и не сразу осознал, что Трандуил пытается его отстранить. Тор нехотя ослабил объятия и недоуменно нахмурился, встретившись с сердитым взглядом лазурных глаз.
– Может, ты соизволишь меня отпустить? – ошарашил тот, упершись ладонями ему в грудь. Тор опешил и растерянно опустил руки, выпустив из объятий. А Трандуил, одновременно с раздражением вдруг почувствовавший какое-то странное беспокойство, начал расхаживать из стороны в сторону, не понимая, что именно его взволновало. Что-то томило, тревожило, заставляло прислушивался к собственному состоянию. – Да кто ты такой? – наконец спросил он, останавливаясь.
– Не понял.
Трандуил, в конце концов сумевший взять себя в руки, наградил его выразительным взглядом.
– Ты ведь не мог меня забыть, мой эльф…
Но тот продолжал прожигать сердитым взглядом, и Тор недоверчиво потряс головой, желая, чтобы все это было дурным сном. Сложно было решить, что было хуже – искать эльфа дальше или найти и понять, что тот его не помнит.
– А где ты был, помнишь?
Трандуил отрицательно качнул головой и, когда Тор открыл рот для следующего вопроса, раздраженно закончил:
– Я не помню ничего. Вообще!
Тор замер, а в следующий момент развернулся и покинул террасу. Трандуил смотрел ему вслед, не зная, как идентифицировать собственные чувства – то ли удивлением, то ли раздражением, – и не сразу заметил, что на террасе снова был не один.
– Зря ты с ним так, – мягко выдал незнакомец, привлекая внимание. – У кого бы еще хватило упрямства искать тебя по всей Вселенной на протяжении семи десятков лет, а тут так и вообще более двухсот…
Трандуил перевел на него хмурый взгляд, а тот сдвинулся с места и, приблизившись, встал чуть ли не напротив и начал нагло его рассматривать. Эльф нахмурился еще больше, чем вызвал в незнакомце приступ необъяснимого веселья.
– Ой, Транди, знал бы ты, как я по тебе соскучился! – рассмеялся он. – Не знаю, что там с твоей памятью, а пафосность свою ты явно не утратил.
– Ты кто? – К Трандуилу внезапно вернулось спокойствие. Он не сдвинулся с места и, еще больше выпрямившись, сложил на груди руки.
– Я – Локи, Вседержитель, Создатель, Всеотец, а для тебя просто Бог, которому ты обязан поклоняться. – Он сделал пафосный театральный жест, однако Трандуил, с удивительным спокойствием проигнорировав последнее замечание, смерил его снисходительным взглядом и кивнул на выход:
– А кто был он?
– Он? – Локи скорчил недовольную мину. – Это был Тор, Бог грома и молний, мой брат и «твой Айну», – поддразнил он, однако шутка прошла мимо, так как Трандуил явно не понял намека. – Смотри-ка, а ведь и вправду не помнишь. Чудеса! – Локи почесал подбородок и задумчиво выдал: – Вот скажи мне, остроухий, откуда в тебе тогда эта пафосность? Эта вопиющая надменность? Властность, если ты даже не помнишь, как править? Неужели от рождения?
