Текст книги "Потерянный мгновения (СИ)"

Автор книги: Dragoste

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– А что насчет меня?

– Ну… я спорить готова, что и у тебя припасена подобная история. Ты читаешь звезды, по ним определяешь время и дорогу. Ты просто не можешь их не знать.

– Звезды и сказки о них – это не одно и то же.

– И все же ты не отказался… Признайся, ведь есть что-то…

– Есть, – прочистив горло, согласился Дэрил.

– Ну, не заставляй себя уговаривать, – поцеловав его в подбородок, произнесла девушка. – Мы здесь одни, клянусь, я никому не скажу, что за непрошибаемым панцирем Дэрила Диксона скрывается нежная душа. – Мужчина улыбнулся, уперев голову в столб дерева.

– Когда я был еще школьником, мы с Мерлом пошли на охоту. Таскались по лесу несколько дней, профукали все запасы еды, но так никого и не поймали, заблудились и вышли к резервации на севере штата. Пожалуй, если бы не расистские выходки Мерла, мы бы задержались там подольше, но не срослось. Однако и пары дней хватило, чтобы многое узнать об охоте, рыбалке, травах и местных сказках.

– Многообещающее начало.

– У них был целитель, они называли его тараски́, когда мы, – ну если уж говорить совсем честно – я попал к нему изможденным и голодным, он отнесся ко мне с почтением, не обращая внимания на то, что для большинства из его племени мы были бледнолицым отрепьем. За эти пару дней он дал мне больше знаний, чем собственный отец, научил слушать лес, искать в нем пищу, выживать. В ту ночь я никак не мог заснуть. Проворочался полночи, а когда лежать стало невмоготу, вышел на воздух, точно так же уставившись в небо. Без всяких мыслей, с пустой головой но, видимо, мой новый друг решил, что пустой сосуд нужно заполнить, а потому рассказал эту историю.

– Сколько тебе было тогда?

– Лет десять-одиннадцать, уже и не помню.

– Но ты запомнил, видимо, для тебя это было важно.

– Да, запомнил, – усмехнулся он. – Думал, в старших классах эта история поможет мне девчонок в кровать затаскивать. Сахарные девочки любят подобные истории.

– И многим девушкам ты ее рассказывал?

– Ну, до старших классов я не доучился, так что разводить школьниц на секс у меня не получилось, а дамочек постарше, которые ошивались у нас в доме, куда больше интересовал мой член, чем индейские сказочки….

– Фу, Дэрил, – не скрывая укоризны в голосе, произнесла Бет.

– Что? Ты хотела правды…

– Выходит, что я буду первой, кому ты ее расскажешь?

– Выходит…

– Тогда с удовольствием послушаю, – прижавшись к нему, пискнула Бет, на что Дэрил демонстративно закатил глаза.

«Дожил, Диксон. Что дальше? Будешь ей петь серенады под гитару?»

Впрочем, разговаривать с Бет было на удивление легко, она никогда не смеялась, не упрекала и не осуждала. Идеальный слушатель, способный, несмотря на столь юный возраст, подобрать слова утешения.

– Видишь эти три созвездия? – он поочередно указал пальцем на «Лебедя», застывшего на горизонте перед ними, «Стрелу», мерцающую над их головами, и «Стрельца», расположившегося за спиной. – Индейцы чероки верят, что их связывает трагическая история любви, предательства и смерти, – мужчина перевел дыхание. – В давние времена в этих землях жил индейский юноша. Каждое утро отправлялся он на своем каноэ, чтобы проверить силки, которые ставил на дичь, и однажды встретил в зарослях тростника красивую девушку. Девушка была не индианка – белая. Чистая и сияющая, словно луна на небосклоне, удивительная, словно не принадлежавшая этому миру. Каждое утро приплывал он к тростинку, и каждое утро девушка появлялась на берегу. Вскоре они познакомились. Мало-помалу лучше узнали друг друга, полюбили и сговорились пожениться. С того момента юноша дня не мог прожить, чтоб не повидать свою возлюбленную. Как того требовал закон, он, как охотник, должен был поднести своей будущей жене самую редкую дичь, что мог найти. Были среди его трофеев и олени, и кабаны, и дикие птицы разного почина, да только никакая дичь не казалась ему достойной его прекрасной возлюбленной. Но вот однажды случилось, что он пришел на берег и увидел белоснежного лебедя, плескавшегося в прозрачных водах. Вот оно – драгоценное подношение любимой. Благородная и прекрасная птица – символ верности и вечной любви. С замиранием сердца охотник натянул тетиву и выпустил стрелу. В одночасье кровь окрасила воду в алый, а сраженный стрелой лебедь обратился прекрасной белокурой девой. Возлюбленной, которую он любил больше жизни, и которую сразил собственной стрелой. Умерев до того, как он сумел заключить ее в свои объятия, чистая душа девушки вознеслась на небеса, став созвездием «Лебедя». Годами юноша не мог найти себе покоя, ночами вспоминая свою Белую Лебедь, и горе его было так велико, что боги сжалились над ним, и отвели ему место на небесах. Так охотник превратился в «Стрельца», навечно отделенного от возлюбленной линией Млечного Пути. Каждую секунду он стремится к ней, пытаясь догнать на ночных небесах, но их разделяют световые годы, которые не суждено преодолеть, а меж ними застыла та самая «Стрела», – он указал пальцем на небольшое созвездие. – Та самая, что навсегда оборвала жизнь прекрасной лебеди. Вот оно, великое милосердие богов, каждую секунду в нескончаемых тысячелетиях охотник стремится догнать свою возлюбленную, видит ее, но не может дотянуться – это само по себе великое проклятие, но этого им показалось мало, вот он – рок небес. Каждый раз глядя вперед, охотник видит перед собой эту проклятую стрелу. И видит тот момент, когда эта стрела сорвалась с его лука, оборвав сразу две жизни. Вот она – романтика звезд и величайшая трагедия человека. Ты это хотела услышать? – в его голосе звучала едва скрываемая горечь. Раньше Дэрил точно так же, как и Бет, не предавал значения древним легендам. Это была красивая сказочка для девчонок, не более того, но почему-то сейчас каждое слово в этой истории жгло душу охотника каленым железом. И чем больше он говорил, тем больше улавливал ту незримую параллель между героями этой трагедии и собственной судьбой. А что если и их история закончится точно так же? Что если его стрела сразит Бет, а он останется в этом мире с ее кровью на руках и выжженной душой? От одной мысли об этом холодный липкий ужас тисками сковал его сердце, потому последние слова были брошены, словно вызов, за которым он желал скрыть собственную слабость.

– Я… – несколько растерявшись от такой перемены в его тоне, начала Бет, – я и не думала, что ты умеешь так красиво говорить.

– Неплохо для белой рвани да, принцесса? Впрочем, это не мои слова, я как попугай повторил то, что сказали давным-давно, – он сделал попытку подняться, но Бет удержала его, прижавшись к нему всем телом.

– Дэрил, да что с тобой? Что тебя так разозлило?

– Ты еще спрашиваешь?! – прошипел он. – Мир катится в глубокую задницу, кругом гибнут люди – наши близкие, а мы сидим тут, как чертовы Ромео и Джульетта, и рассказываем глупые сказочки о звездах.

– Они вовсе не глупые… они… – пищала Бет, задыхаясь то ли от возмущения, то ли от обиды, – они поучительные. В мудрости древних умные люди черпают знания и опыт, чтобы избежать ошибок в будущем.

– Что за глупость ты несешь?

– Прекрати кричать, – прошипела Бет. – Иначе сюда сбегутся ходячие со всей округи. И это не глупости. Может… я и дура, может я и слаба, и напугана до чертиков, – уже не сдерживая слез, лепетала она, – но я, в отличие от тебя, пытаюсь что-то построить в этом мире, я… я отчетливо понимаю опасность, но все равно… все равно готова рискнуть, а ты… ты такой сильный, но ты бежишь, ты боишься и бежишь. От собственных чувств.

– Что за…

– Хватит, на этот раз ты выслушаешь меня до конца. И не смей затыкать мне рот. Ты, Дэрил Диксон, до чертиков боишься любить, боишься привязываться к людям. Именно поэтому ты всегда один, именно поэтому ты почти ни с кем не говоришь и именно поэтому ты боишься открыться. Но порой ты забываешься и неприступная стена падает, ты позволяешь прикоснуться к своей душе, а когда приходит осознание содеянного, вымещаешь собственную злобу на тех, кому сам недавно открыл путь к своему сердцу. Ты просто трус, Дэрил! – последние слова явно были лишние, и едва проронив их, Бет в ужасе прикрыла рот рукой. В ее глазах застыло раскаяние, и девушка инстинктивно протянула к нему руку, одними губами шепча извинения, но вместо слов вырывались лишь хрипы.

Остаток ночи они провели в молчании, размышляя о произошедшем, коря себя за вспыльчивость, но так и не нашли слов извинений. Но это был еще не конец, утро наградило их еще одним неприятным сюрпризом. Олень, которого они выслеживали целый день, стал жертвой стада ходячих, которые разбрелись по окрестностям, как стая охочих до крови стервятников. Хотя нет, хуже стервятников, ибо последние питались в основном падалью, а эти жаждали живого мяса. Столкнувшись с парочкой из них на охоте, Бет умудрилась угодить в ржавый капкан, повредив ногу. До охотничьего домика в таком состоянии им идти не меньше суток, а осмотреть ногу нужно было срочно. Но, хоть в этом удача им благоволила, после нескольких часов пути они вышли к старому кладбищу, найдя укрытие в похоронном домике.

– Знаешь, в этом мире итак почти не осталось добра, я не хочу тратить отведенное мне время на то, чтобы ругаться с тобой, Дэрил, – с улыбкой проговорила она, закрывая за собой дверь. – Прости меня за вчерашнее, я не имела права так говорить. Это не мое дело.

Дэрил не извинился в ответ, но в его глазах, что вечно скрывались за отросшей челкой, Бет увидела искреннее сожаление, и этого было достаточно. В конце концов, не за красивые речи она полюбила охотника, да и характер его за это время изучила хорошо. И пусть он молчал, но сердце его говорило об обратном. Без страха оно отзывалось на каждое ее прикосновение, и ради этого стоило жить и бороться. И ради этого она будет бороться до конца.

========== Глава V ==========

Белая полоса рассвета забрезжила на горизонте, а он за всю ночь так и не сомкнул глаз, караулил, уверял себя в необходимости этих мер, ковырял ножом старую деревянную раму, чтобы чем-то занять руки, хотя в действительности просто боялся заснуть, потому что знал: там, за порогом сна, его ожидает сущий кошмар. Днем все было проще. Не было времени на размышления, воспоминания и сожаления – все были слишком заняты выживанием, но с наступлением сумерек все становилось на свои места. Тьма вновь затягивала его душу в непроглядную пустоту, которую не могли заполнить ни алкоголь, ни сигареты, ни другие женщины. Со смертью Бет все в одночасье лишилось всякого смысла. И даже по прошествии года Дэрил никак не мог забыть свою маленькую принцессу. Её образ будто впитался в него, в каждую клеточку тела, стал неотъемлемой частью его самого.

Воистину, Бет была особенной. Она наградила его не только счастливыми воспоминаниями и верой в людей, которых он был лишен в прошлой жизни, но и болью, которая вот уже не первый год поедом ела его сердце. И будь трижды прокляты те идиоты, что говорили ему, будто время лечит, будто душевные раны заживают. Все это брехня! Просто с годами привыкаешь к боли, учишься с ней жить. И он научился: скрывал при свете дня свою боль за непроницаемой маской, замыкаясь в себе, но вот ночь брала свое с лихвой. Именно поэтому он всегда старался быть при деле, чтобы, дойдя до своей подстилки, упасть и в тот же миг забыться, не думая ни о чем. Спать так, будто чья-то милостивая рука просто вырубила его из розетки до следующего утра.

Но в этот раз этого сделать не получилось: храп Рика этажом ниже вызывал раздражение, сквозняк пробирал до костей, а тут еще и чертова память захватила его сердце в тиски и сжимала до тех пор, пока он, схватив арбалет, не уселся на подоконнике, вглядываясь в чернеющую даль и предаваясь очередному приступу самобичевания.

«Ты будешь так сильно скучать по мне, когда меня не станет, Дэрил Диксон», – тогда, в домике самогонщика он посчитал эти слова пьяным бредом, сейчас же эта невзначай брошенная фраза преследовала его точно так же, как прочих преследовала смерть. Нет, он не скучал… первое время он сходил с ума, заживо сжигаемый собственной совестью. Ах, если бы… если бы он мог повернуть время вспять, он никогда бы не открыл чертову дверь в похоронном домике, никогда бы не позволил копам похитить Бет, никогда бы не отпустил ее от себя в госпитале Грейди. Это все его вина. Она погибла из-за его ошибок. Ведь нужно было сделать так мало – всего лишь прижать ее к себе, когда сучка-Доун подвела Бет к ним, и не отпускать. Никогда не отпускать, а вместо этого он, как истукан, стоял и пялился на нее, пытаясь унять биение собственного сердца и не прыгать от радости.

В тот момент Дэрил, никогда не веривший в высшую силу, готов был разбить лоб в молитве, благодаря Бога за то, что уберег ее тогда, когда он не смог; за то, что преподнёс им всем такой бесценный подарок. Однако этот проблеск веры угас в тот момент, когда шальная пуля оборвала жизнь Бет. Нет, это был не подарок. Это была изощренная пытка, и небеса просто посмеялись над ними. Он потерял ее снова, не успев обрести. И тогда боль была нестерпима, ведь в этот раз в сердце не оставалось места для надежды, она умерла у него на глазах, ее кровь брызнула на него, застилая все кровавой пеленой. И все оборвалось, на этот раз мир рухнул… и он рухнул вместе с ним.

Позже Рик скажет, что он – Дэрил – изменился после Атланты, потерял там нечто важное. И как это чертовски верно. В этом мерзком городишке, насквозь пропахшем мертвецами, он потерял собственную душу, смысл жизни, и теперь его существование превратилось в бесцельное выживание: погоню за тенью собственной жизни, погоню за оружием – всегда погоню, а точнее бегство. И он знал, если хотя бы на секунду остановится, память настигнет его, а совесть загрызёт.

Дэрил тихо пошарился в кармане, доставая оттуда помятую пачку сигарет, несколько раз пощелкал зажигалкой, пока не вспыхнуло пламя, и сделал глубокую затяжку, выдыхая тонкие петельки белесого дымка. За первой сигаретой последовала вторая, за ней – третья, и вскоре комната наполнилась густым удушливым кумаром, сотканным из горечи и сожалений. Не сдержав злости, мужчина что было сил вогнал нож в подоконник, раскалывая деревянную панель. Серебристое лезвие с перламутровой рукоятью в мгновение ока поймало первые солнечные лучики, пустив по полу солнечного зайчика.

С каждой минутой становилось всё светлей. Солнце ещё не поднялось над чернеющими пиками соснового леса, но его красноватые лучи немного осветили небольшую комнатушку на чердаке ветхого двухэтажного дома. Хотя по виду и содержанию это помещение больше походило на какой-то склеп. Да-да, именно древний сырой склеп, заполненный истлевшей рухлядью, местами покрытой плесенью и припорошенной вековой пылью. Склеп, в котором на одну ночь Дэрил заживо похоронил себя, будто наказывая за собственное бессилие.

Когда раздался тихий стук в дверь, мужчина даже не оглянулся. За столько лет он безошибочно научился распознавать шаги каждого члена группы, да и не многие из них решились бы побеспокоить охотника без крайней нужды.

– Мы выезжаем через час, – тихо проговорила Кэрол, устремив взгляд в том же направлении, что и он. – Я принесла тебе поесть, – мужчина повернул голову, бросив на нее мимолетный взгляд, и едва заметно кивнул в знак благодарности, вновь повернувшись к окну. – Ты должен поесть, неизвестно, когда в следующий раз представится возможность, – продолжала настаивать она, пододвигая к нему банку с чем-то похожим на макароны в соусе.

– Я не голоден, – все еще смотря в одну точку, ответил мужчина. – Здесь есть те, кому это необходимо куда больше, чем мне.

– На данный момент ты – самый нуждающийся, – присаживаясь на подоконник против него, ответила она, бросив взгляд на загнанный в панель охотничий нож, когда-то принадлежавший Бет. Сжав губы в тонкую линию, женщина замолчала. Все в группе знали о том, что после падения тюрьмы Дэрил и Бет скитались вместе, знали и о том, что что-то между ними произошло, нечто сокровенное, но никто и никогда не решался расспрашивать охотника об этой близости, а со смертью последней эти разговоры стали бессмысленны.

В глубине души Кэрол надеялась, что Дэрил найдет в себе силы поговорить об этом и снять с сердца тяжкий груз, но охотник готов был скорее отрезать себе язык, чем признаться в собственных чувствах и слабостях. Ослиное упрямство всегда было чертой братьев Диксон, и все уже давно с этим свыклись.

– Дэрил, мы все беспокоимся о тебе. Прошло уже много времени и ты…

Мужчина наградил ее таким суровым взглядом, что Кэрол тут же до крови прикусила губу, чтобы не сболтнуть лишнего. Бет… Кэрол любила её как дочь, старалась подарить ей и Джудит материнскую заботу, даже не заметив, как одна из ее «дочек» превратилась в красивую девушку, и в тот момент, когда шальная пуля забрала ее к себе, женщина едва не лишилась чувств от горя. Но проходило время, и память о любви к Бет потихоньку начала омрачаться ревностью. Глупой ревностью к Дэрилу, за которую она сама себя презирала. Это было так низко, так стыдно, ведь охотник никогда не принадлежал ей, но эта треклятая ревность сжигала ее изнутри, комом подступала к горлу и душила.

Дэрил с таким трепетом относился к памяти Бет, что сердце Кэрол каждый раз сжималось от муки. Больше всего сейчас она хотела, чтобы ее «соперница» была жива. Тогда бы все могло бы быть иначе: молодости Бет Кэрол противопоставила свой жизненный опыт, страсти – терпение, а любви – заботу. Но как ревновать к той, что уже давно была мертва? Она могла поспорить с живыми, но бороться с любовью, которую смерть вознесла на пьедестал, отметив печатью совершенства, было невозможно. В памяти Дэрила Бет осталась идеалом, который не успела осквернить жизнь и руки других мужчин, который не сломили тяготы, не лишили веры страдания… Она осталась идеалом, который уже не потеснить. Любовью, что увековечила сама Смерть.

– Побеспокойтесь лучше о себе, – прошипел он, выдергивая из рамы нож, и направился к двери. – Неужели больше не о чем переживать?

– Ты – часть нашей семьи, мы и так потеряли слишком многих. Мы не можем потерять еще и тебя.

– Не боись, не потеряешь! Смерть забирает лучших и видимо не хочет об меня мараться.

– Дэрил, она бы не хотела этого для тебя, – ухватив его за локоть, когда мужчина проходил мимо, произнесла Кэрол. – Бет бы не хотела. Не допустила, чтобы ты замкнулся и продолжил отталкивать людей. Она всегда верила в то, что мы ещё можем найти безопасное место в этом мире, можем жить, можем бороться, можем быть счастливы. Будь она на моем месте – никогда бы не позволила тебе сдаться.

– Я и не сдаюсь, но и не забуду, – хлопнув дверью так, что задрожали стекла, произнес Дэрил.

Холодный, пахнущий дождем ветер ударил ему в лицо, когда он вышел на убогий, заросший полынью, задний дворик, но охотник почти не замечал этого. Не оборачиваясь, он повернул направо, проскользнул в низкую подворотню и вскоре выскочил на улицу. По его подсчетам, в запасе у него не больше получаса, прежде чем группа отправится дальше. Что ж, этого времени вполне хватит, чтобы вновь надеть на лицо привычную личину холодного спокойствия.

Сделав глубокий вдох, мужчина остановился, поднимая голову вверх, и хоть на горизонте огнем горел рассвет, небеса над головой были еще темны и сплошь усыпаны звездами – далекими зрительницами человеческих трагедий. Нет, самими трагедиями, если верить легенде, которую ему рассказала Бет. Дэрил нервно сглотнул, когда его взгляд остановился на созвездии, медленно угасающем под натиском дневного светила. Это был «Лебедь» в своем вечном полете, стремящийся вернуться в объятия любимого охотника-«Стрельца», но навеки разлученный с ним. Это была его Бет – белая лебедь, которую он любил и потерял. Она будто смотрела на него с недосягаемой высоты, из другого мира, в который закрыты двери для живых.

Дэрил отер лицо рукой, чувствуя, как скупая мужская слеза скатилась по щеке. В этот момент так хотелось верить, что этот лучший мир существует, что за порогом смерти их ждет нечто большее, чем пустота и забвение. Так хотелось верить, что они еще встретятся и будут счастливы. А пока он будет жить, будет бороться, будет стараться заслужить право быть с ней, если не в этом мире, то ином. И да помогут ему в этом высшие силы.

Конец.

Комментарий к Глава V

Спасибо всем, кто проявил интерес к моей истории. Надеюсь, что в скором времени решусь на полномасштабную работу с этим пейрингом, ну а пока буду рада услышать ваше мнение о работе.