Текст книги "Солнечный луч и камень (СИ)"

Автор книги: dragon4488

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– У меня очень мало времени. Я знаю, что он умирает, и я пришел попрощаться с ним. Но, раз он спит, я не стану его тревожить. Передай ему, что я приходил… если очнется.

Будущий король развернулся, собираясь уйти, но крепкая рука лекаря ухватила его за рукав. Старый гном притянул его к себе и прошептал в самое ухо:

– Фили, он все это время ждал тебя. Твое имя не сходило с его губ! Я прошу тебя, как короля, как своего господина, яви милость – стань хоть в эти, последние для него, минуты любящим старшим братом!

– Фили…

Оба гнома вздрогнули и повернулись к постели умирающего. Слабая, но счастливая улыбка озаряла лицо Кили. Старший принц зло глянул на Оина и, выдернув руку, одними губами произнес: «Оставь нас». Лекарь с сомнением посмотрел на него, но не посмел ослушаться.

– Я буду рядом.

Когда за Оином закрылась дверь, Фили повернулся и подошел к постели.

– Ну, здравствуй… брат.

Из груди Кили вырвался судорожный вздох. Слабая рука потянулась и нерешительно замерла, но Фили не дернулся, взял ее в свою крепкую руку и слегка сжал.

– Ты как? – тихо спросил он.

– Гораздо лучше, – Кили поднял вверх глаза, пытаясь загнать обратно выступившие слезы – плакать в присутствии Фили значило вновь показать свою слабость, а значит, разозлить его.

– Не надо, – будущий король присел на краешек постели. – Пусть текут.

– Я так рад, Фили. Я боялся, что умру, так и не повидавшись с тобой, не попрощавшись…

Старший брат смотрел на него, чуть склонив голову, наблюдая, как по бледным щекам стекают прозрачные слезинки и, будто что-то прикидывая в уме. Неожиданно, он склонился и осторожно поцеловал его в висок, заглянул в глаза и улыбнулся.

– Не хочу ничего слышать о смерти. Ты обязан поправиться, считай это приказом короля. Понятно? А дату коронации я перенесу до тех пор, пока мой брат не сможет стоять на ногах или, во всяком случае, сидеть за праздничным столом, поднимая кубок во славу рода Дурина.

Кили всхлипнул. Все-таки Фили прав – он останется слабаком навсегда, но где же взять силы и не разрыдаться, когда то, чего ждал всю свою жизнь, наконец-то свершилось?! Когда он, наконец-то, услышал из его уст заветное слово – «брат», ощутил скупой братский поцелуй и увидел улыбку, не приправленную желчью!

– Я люблю тебя, Фили, – прошептал младший.

Фили внимательно посмотрел на него, и неуловимая тень скользнула по его лицу.

– Я… тоже, – неловко ответил он и добавил, – Мне нужно идти, брат, но я постараюсь почаще заглядывать к тебе.

Он еще раз поцеловал Кили в висок, легонько сжал его руку и направился к выходу. Уже в дверях он обернулся:

– Выздоравливай, брат. Помни – это приказ!

Суровый воин и советник в молчании попивали эль, когда их спокойствие нарушил Оин. Он вклинился между ними и, опрокинув залпом целую кружку, потянулся за добавкой, вытер усы и, на выдохе, воскликнул:

– Великое небо! Это – чудо!

Брови старых братьев взметнулись вверх.

– Оин, ты оставил его одного?

– Что?

– Ты оставил Кили одного? – Балин отобрал у Оина кружку. – Или с ним кто-то есть?

Седой лекарь замотал головой и вновь потянулся за элем. Двалин отвел его руку и, сурово сдвинув брови, произнес:

– Объясни толком, что случилось. У тебя такой вид, будто воскрес Смауг и поджарил твою старую задницу.

Оин с укором посмотрел на воина.

– Очень смешно, Двалин.

– Да, объясни ты толком, что произошло?! – завопил советник, в волнении разливая эль.

Лекарь, округлив глаза и, счастливо улыбаясь, ответил:

– Балин, Двалин, как старый, опытный врач, заявляю – уже в ближайшее время мы сможем лицезреть нашего солнечного мальчика в полном здравии! Попомните мое слово! – Оин схватил очередную кружку эля, – Напьюсь сегодня, честное слово! Чудо! Настоящее чудо!

Воин и советник переглянулись.

– Дорогой Оин, – Балин положил руку на плечо лекаря, – Совсем недавно ты утверждал, что Кили скоро умрет. Ты нашел лекарство?

– Фили, – сказал лекарь и многозначительно поднял палец. – Он каждый день приходит к брату. Как я вам и говорил, любовь творит чудеса, друзья мои. Любящий старший брат – вот лекарство.

Торжественный пир, посвященный коронации Фили, был в самом разгаре, когда молодой король встал и, подняв кубок, объявил:

– Я хочу выпить за самого отважного и преданного воина, находящегося среди нас, за гнома, открывшего себя для всех совсем с другой стороны – за моего младшего брата!

Все притихли. Король повернулся к Кили. Принц, смутившись, покраснел и открыл рот, чтобы что-то сказать, но Фили повелительно поднял руку, останавливая его.

– Много разного было между нами. Назвать наши отношения гладкими никто не рискнет, не так ли? – по Великой Палате прошел легкий шепот. – Но время идет, мы меняемся и пересматриваем многие вещи. Кили, брат, я прошу простить меня за все. Я пью за твое здоровье, за твою смелость и терпение. За тебя, брат!

С этими словами король поклонился и осушил кубок. Все последовали его примеру, только Двалин немного задержал взгляд на лице короля и нахмурился – выпив, Фили посмотрел на начальника стражи и чуть кивнул.

Кили летел на встречу с братом, будто на крыльях. Он не мог поверить свалившемуся на него счастью – Фили не просто признал его братом, он собирается сделать его своей правой рукой, доверить переговоры с гномами Синих Гор, чтобы заручиться их помощью в восстановлении Эребора! Ему не придется, как он опасался, днями торчать в кузнице, мастеря глупые безделушки! Это очень большая ответственность, но молодому принцу казалось, что он теперь способен сдвинуть горы. У покоев короля Кили притормозил и, глубоко вдохнув, учтиво постучался. Никто не ответил, и он осторожно приоткрыл тяжелую дубовую дверь.

– Фили?

Тишина и мрак в покоях заставили сжаться его сердце. Внутри кольнуло нехорошее предчувствие. «Беги!» пронеслось в голове принца, но он вошел. Кили успел заметить краем глаза какое-то движение и начал поворачиваться, когда сзади кто-то накинул на его голову мешок, сразу несколько рук скрутили его, опрокинули на пол, опутывая веревками. Он хотел закричать, но сильный удар под дых лишил его такой возможности. Принц лежал на полу, хватая ртом воздух, скорчившись от боли и в голове металась одна мысль – «Это измена! Фили! Где Фили?!». Он попробовал позвать брата, и на него тут же посыпались короткие, точные удары. Кили потерял сознание.

– Хватит. Его приказано доставить живым.

Двалин постучал в покои короля и вошел.

Фили сидел за столом, заваленным бумагами, и рассматривал огромную карту Средиземья. Он поднял уставший взгляд на старого воина.

– Что-нибудь случилось, Двалин?

– Да. То есть я не знаю, но я нигде не могу найти твоего брата.

– Ничего удивительного, – король откинулся на спинку кресла и потер лицо. – Кили нет в Эреборе. Он с одним из отрядов отправился в поход, к гномам в Синие Горы. По моему поручению, он должен заключить с ними договор о помощи нам в восстановлении Эребора.

– Фили, ты отправил его одного?!

– Я отправил его с большим отрядом или ты не расслышал меня? – Фили вопросительно посмотрел на гнома. – Он всегда хотел быть полезен, и я дал ему такой шанс. Брат возмужал и я, без тени сомнения, доверил ему такую ответственную миссию. Ты считаешь, я поторопился?

– Нет, мой король. Но это так неожиданно, – Двалин виновато склонил голову. – Я лишь считаю, что разумнее было бы отправить с ним кого-либо из нас – меня или Балина, у него огромный опыт по части переговоров. Да и в пути может произойти всякое, опытный воин не помешал бы в отряде.

Фили поднялся из-за стола и, чуть улыбнувшись, сказал:

– Уверяю тебя, с Кили отправились лучшие воины и тревожиться не о чем. Не переживай, через несколько месяцев он вернется. Я надеюсь, с хорошими вестями.

Двалин кивнул, склонился в поклоне и покинул короля.

Принц очнулся. Что произошло? Где он? Почему он лежит на каменном полу, почти в полной темноте? Кили попробовал пошевелиться и обнаружил, что руки его скованы длинными цепями, тянущимися от мрачных стен. Тупая боль пульсировала в заживших ранах, тяжелая голова раскалывалась. Поморщившись, он сел, привалившись спиной к влажной стене, и осмотрелся. Похоже на тюремную камеру или камеру пыток: слабый свет единственного факела осветил цепи, свисающие с потолка, стены с, вделанными в них, железными кольцами, какие-то странные предметы устрашающего вида. Кили и не подозревал, что в Эреборе есть такое место.

Принц прикрыл глаза. Звать на помощь? Глупо. Никто, кроме похитителей, его здесь не услышит. Но кто напал на него? Где брат и, что с ним?

Лязгнул засов, и тяжелая кованая дверь темницы отворилась, впуская крепкую фигуру. Золото волос блеснуло в свете факела, и принц облегченно вздохнул, подавшись вперед.

– Фили! Ты в порядке, ты нашел меня, брат! Что произошло? Измена? Помоги мне освободиться… Фили?.. – он замолчал, вглядываясь в лицо брата, спокойно взирающего на него, сложившего руки на груди.

Король не спеша подошел к нему.

– Никакой измены, Кили.

– Тогда… Фили, я ничего не понимаю!

Молодой король склонился и, заглянув в карие глаза, усмехнулся:

– Наивный, доверчивый младший принц… Как же легко тебя обмануть.

– Обмануть? Это какой-то розыгрыш? – Кили с недоумением смотрел на брата.

Фили чуть склонил голову и тихо рассмеялся.

– Как же быстро ты поверил в мою любовь. Я ведь всю жизнь ненавидел тебя, с самого первого дня твоего появления на свет, а ты так легко мне поверил!

– Я всегда тебе верил, – прошептал принц, глядя в холодные голубые глаза. – Я ведь люблю тебя, Фили…

– Меня тошнит от твоей любви, от твоего тупого обожания! – рявкнул король, резко притягивая к себе младшего брата. – Я всегда издевался над тобой, пытаясь вызвать в тебе ответное чувство – ненависть!

– Но, зачем?!

– Чтобы ты оставил меня в покое! – Фили с силой толкнул его, впечатывая в стену. – Ты всю жизнь преследуешь меня! «Солнце, выглянувшее из-за туч» – так, однажды назвал тебя Торин. Вот он тебя любил. Но ты не солнце, ты – позор нашего рода! Слабый и бесполезный! Я надеялся, что мои насмешки смогут, хоть капельку, обозлить тебя, сделать жестче! Но ты, как раб, покорно все терпел, заставляя еще больше презирать и ненавидеть! Как я был счастлив, узнав, что ты смертельно ранен! Я подумал – наконец-то! Великое небо посылает мне освобождение! Но нет, ты упорно продолжал бороться за свою никчемную жизнь, вновь заставляя окружающих сочувствовать и заботиться о тебе, но уже с удвоенной силой! Как всегда, вокруг тебя вилась целая куча причитающих нянек! И я пришел навестить тебя не потому, что во мне проснулись братские чувства! Просто впереди была коронация, и у меня не было другого выхода. Ведь король не может быть жесток к своему умирающему брату, а тем более герою, заслонившему грудью Торина-Дубощита. Я должен был им уступить, сделать вид, что наконец-то полюбил тебя, что раскаиваюсь!

Он погладил Кили по щеке.

– Но, когда я увидел тебя, то понял – мои руки развязаны. Раз Торина больше нет, то и защитить тебя некому. Я решил, что могу сделать тебе гораздо больнее, признав тебя как брата и, якобы, полюбив. Дать тебе ложную надежду и тут же разбить ее – это настоящее наслаждение!

Младший замотал головой, с отчаянием глядя на брата.

– Я не верю тебе. Ты не можешь так поступить.

– Еще как могу. И – поступаю. А теперь скажи, ты все еще любишь меня?

Кили стиснул зубы, с трудом проглатывая комок в горле, не давая ни слезинке выкатиться из глаз. Он больше никогда не позволит ему видеть свои слезы. «Ненависть – сильное чувство, но любовь – сильнее» – подумал он и сказал:

– Да, брат. Я все еще люблю тебя и буду любить…

Фили выпрямился.

– Ну, что ж. Ты сам подписал свой приговор, Кили. Ты будешь гнить в этой темнице до тех пор, пока не поймешь, что никакой братской любви между нами не существует, что это – лишь плод твоего воображения, пока не ощутишь всю тяжесть бремени, имя которому – ненависть. И вот тогда, насладившись сполна твоими страданиями, я освобожу тебя от них.

Неожиданно Кили улыбнулся.

– Каким образом, позволь узнать?

– Я убью тебя.

– Тогда сделай это сейчас.

Рассмеявшись, король покачал головой и направился к двери, бросив через плечо:

– Я не доставлю тебе такого удовольствия.

– Меня начнут искать, Фили.

– Нет. Сегодня ночью ты, в качестве посла, ушел с отрядом воинов в поход к Синим Горам. Разве ты забыл? Твой путь будет лежать через Мглистые Горы, где на вас нападут орки. Все погибнут, ты в том числе, только одному гному удастся остаться в живых и вернуться в Эребор с печальной новостью. Как видишь, я все продумал, Кили.

С этими словами молодой король покинул его.

Кили прислонился затылком к стене и закрыл глаза. “Нет, – подумал он и две слезы выкатились из-под длинных черных ресниц, – Нет, Фили. Тебе не удастся сломить меня”.

Время шло. Чем дальше, тем мрачнее становился молодой король. Упрямый, ненавистный брат продолжал мучить его своей необъяснимой любовью. Каждый раз, он с улыбкой встречал его и говорил, что любит. Никакие пытки не смогли сломить младшего. Он принимал их с рабской покорностью, доставляя, тем самым, невероятные мучения своему старшему брату.

– Ты издеваешься надо мной?! – шипел Фили в разбитое лицо.

– Нет, я люблю тебя, – отвечал Кили, улыбаясь, сплевывая кровь.

– Ты лжешь! Неужели тебе не хочется прекратить свои страдания? Или тебе все это нравится?

– Боль не пугает меня, – отвечал принц, – А мои душевные страдания… Ты сам, не желая того, научил меня не замечать их. Я не лгу тебе, Фили. Я никогда не смогу возненавидеть тебя, так что – смирись. Хочешь – мучай дальше, хочешь – убей. Но, клянусь, ты никогда не услышишь от меня тех слов, которые ждешь.

Худой, измученный, он смотрел на брата своими невозможно прекрасными глазами так нежно, с такой любовью, что старшему хотелось лишить его этих глаз. Но он не мог себе этого позволить. Несмотря на слова брата, Фили не терял надежды увидеть в них то, что теперь стало его навязчивой идеей – ненависть к себе. А Кили слабел с каждым днем, но не сдавался.

Так прошло несколько месяцев. И в один из дней, в палаты короля громко постучали. Несколько гномов: Балин, Двалин, Оин и Дори вошли, низко опустив головы.

– Дурные вести, мой король, – тихо сказал Балин, скупые старческие слезы медленно текли по его морщинистым щекам. – Снаряженный тобою отряд попал в засаду в Мглистых Горах. Все погибли, кроме одного…

– Кили? – с надеждой в голосе спросил король, медленно оседая в кресло. – Мой брат?

Гном покачал головой.

– У тебя больше нет брата…

Они сидели за поминальным столом, тихо переговариваясь, иные роняя слезы, когда вошел один из стражников, отвечающих за младшего брата. Их было немного, посвященных, держащих язык за зубами под страхом смерти. На негнущихся ногах, он подошел к королю и низко поклонился.

– Прошу прощения, мой король. Но у меня очень срочное дело… – пролепетал он, дрожа от страха.

Извинившись перед собравшимися, Фили прошел с ним в другой зал и, закрыв двери, недовольно произнес:

– Что случилось? Разве ты не видишь – мы скорбим!

– Ваш брат…

– У меня больше нет брата! Ты не слышал последней новости? – Фили весело подмигнул стражнику.

– Да, – стражник опустил глаза. – Но это правда. У вас больше нет брата…

Все еще не веря, Фили рванул кованую дверь и вошел в темницу. Кили лежал на куче гнилой соломы, служившей ему долгие месяцы постелью. Изуродованные руки, освобожденные от цепей, покоились на груди. Бледное, с запавшими глазами, лицо было красиво и спокойно, а на губах играла еле заметная улыбка.

– Ты… ты… – молодой король подступил к телу брата, сжимая кулаки. Злость захлестнула его с головой. Он умер! Умер сам, назло ему, и продолжает улыбаться своей светлой улыбкой, будто насмехаясь над ним!

– Как это произошло? – тихо спросил он, с трудом сдерживая себя от желания подскочить, встряхнуть мертвое тело, убрать эту умиротворенную улыбку с его лица.

– Когда я принес ему хлеб и воду, он был без сознания, – начал говорить стражник, – Я попытался привести принца в чувство. С трудом, но мне это удалось. Но ненадолго, государь… Он был очень слаб и умер у меня на руках через несколько минут…

Гном опустил голову и украдкой бросил на тело Кили взгляд, полный сожаления и сострадания. На его счастье, король ничего не заметил.

– Государь, он просил передать вам кое-что. Свои последние слова…

Фили резко повернулся к стражнику. Злость сменилась ликованием – он добился своего, сломил брата, заставив неоправданной любви уступить противоположному чувству – лютой ненависти.

– Ну же! – он еле сдержал торжествующую улыбку.

– Он сказал: «Любовь – сильнее»…