Текст книги "Жизнь и смерть Жанны (СИ)"
Автор книги: Diurdana
Жанры:
Прочие любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– Нет, недавно. – Миша сел рядом и включил телевизор. На меня он не смотрел.
– Расскажи, как дела.
– Нечего рассказывать. Я вижу, у тебя событий произошло за это время больше.
– Да…произошло.
Я ждала, что сейчас Мишка попросит меня рассказать ему все, что он пропустил. Но он молчал и прятал глаза. Как будто понимал, что должен спросить меня о свадьбе и беременности, но не хотел. Почему? Мы были с ним так близки…. Кроме него мне не с кем было поделиться своими проблемами.
– Миша, – я решила не ждать, когда он созреет до того, чтоб спросить меня, – мне так плохо сейчас, если честно. У меня проблемы.
– О чем ты, Жанна? Проблемы…. – Он скривился. – Ты замужем, ждешь ребенка. Разве это не то, чего ты всегда хотела? У тебя есть муж, который тебя любит, наверное, так слепо, что еще не заметил того, что ты больна. Скоро будет ребенок, который свяжет вас еще крепче, чем печать в паспорте. У тебя, наконец, будет семья, о которой ты всегда мечтала.
Мне остается только надеяться, что ты не станешь такой же, как твоя мать….
– Миша…. – Я не знала, что ответить на его слова. – Зачем ты так?
– Как? Тебе всегда нравилось то, что я говорю правду. Что изменилось?
– Миша, я… из-за моего положения…. – Я хотела рассказать ему о том, как плохо я чувствовала себя последний месяц , о своем враче и попытке купить таблетки самостоятельно, но он перебил меня.
– Жанна, пожалуйста, избавь меня от рассказов о твоем муже и твоем положении.
– Извини. – Я обиделась и замолчала, глядя в телевизор. Правда никак не могла понять, что происходит на экране. Я думала о том, почему мой друг так изменился. Что случилось в его жизни? Мы давно не виделись, но мы и раньше расставались. При встрече мы всегда были рады видеть друг друга. А сегодня…. Его поведение, его грубость шокировали меня, поставили в тупик.
Так мы и молчали несколько минут.
– Жанна…. – Тихо позвал меня друг. – Прости. Не знаю, что на меня нашло. Рассказывай, что там у тебя случилось.
Я рассказала ему о возвращении моих кошмаров, о том, что мой доктор уволился, и я не могу больше пить таблетки, а они мне очень нужны. Я рассказывала ему о том, как проходит каждый мой день, избегая тем моего замужества и предстоящего материнства.
Скоро отчуждение, вызванное его резкими словами, прошло, и мы снова общались, как раньше.
Я немного устала и легла на кровать в моей комнате. Мишка устроился рядом на полу. Это напомнило мне те времена, когда мы были детьми и часто проводили так долгие зимние вечера. Мне стало хорошо и спокойно.
Вечером, когда Денис забрал меня домой, я была почти счастлива. Держать в себе все мои угнетающие мысли о болезни было невероятно тяжело. Они сводили меня с ума и лишали покоя. А теперь я выговорилась. Миша меня выслушал, не задавая глупых вопросов и не перебивая, понял и попытался успокоить.
Денис, заметив явные улучшения в моем настроении, был чрезвычайно доволен собой. Ну, конечно, это ведь он придумал отпустить меня домой. Думаю, больше с этим проблем не возникнет.
Я не ошиблась в своих предположениях. С того дня Денис раз в неделю сам отвозил меня в бабушкину квартиру и оставлял там до вечера. Миша всегда ждал меня, мы опять говорили обо всем на свете, как раньше. Но он ни разу не поинтересовался, как протекает моя беременность, знаем ли мы пол ребенка, решили ли мы, как его назовем. Он, вообще, вел себя так, словно я не беременна. Когда я сама пыталась что-то ему рассказать, он менял тему или делал вид, что не слышит, о чем я ему говорю. Его реакция была для меня загадкой. Я думала, мы друзья, и не предполагала, что мое положение как-то повлияет на нашу дружбу и его отношение ко мне.
*
Приближался Новый год, и впервые я с некоторым страхом ждала этот праздник. Потому что вместе с ним приближался и тот день, когда мой ребенок должен будет появиться на свет. Врачи прогнозировали его рождение во второй половине января.
Неизвестность не пугала меня. Скорее пугала та настойчивость, с которой все окружающие – от моего гинеколога до матери Дениса – пытались донести до меня, насколько важная миссия возложена на меня, как важно знать и понимать, что мне предстоит. Признаюсь, эти разговоры меня очень раздражали. Я считала, что мудрая природа сама обо всем позаботится, да и не до того мне было, голова моя была полна других забот.
Денис так не думал. Не знаю, кто его надоумил, но он настоял на курсах для беременных. Даже пару раз сходил туда вместе со мной. Сложно придумать что-то более скучное и бесполезное. Мне не нравилось дышать собачкой и писать письма своему будущему ребенку, натуралистичность, с которой описывался весь процесс родов, вызывала брезгливость и недоумение, раздражали глупые вопросы других беременных, казалось глупым пеленать резинового кукольного младенца. И кто только делает эти куклы? Они похожи на реквизит для фильма ужасов. В общем, посещала я эти курсы довольно неохотно, стараясь думать о своем и не вникать в суть происходящего. Благо, за пять лет обучения в институте я освоила это искусство в совершенстве.
Новый год мы встретили вместе с мамой Дениса. Она постоянно спрашивала меня о моем самочувствии, пыталась по форме живота определить пол ребенка, пыталась нащупать его пяточки. Я немного отрешенно наблюдала, как она исследует мой живот, но не мешала ей.
Я не боялась предстоящих родов, я боялась перемен в своей жизни. Постоянно думала об этом, волновалась. Кроме того, я очень устала. Мне было тяжело сидеть, стоять, ходить, лежать. Даже во сне я не могла отдохнуть. Кроме того, часто стал побаливать живот, и я, чтобы успокоить Дениса, хватала свои часики, ручку и тетрадку, готовясь записывать частоту схваток, если это они. Доктор сказала мне, что в тридцать восемь недель плод вполне сформирован, и я могу родить в любой день до положенного срока. Так что, волнений прибавлялось с каждым днем.
Денис, конечно, пытался меня утешить. Но его слова часто звучали так, словно он хотел, чтоб я замолчала и не надоедала ему. Денис ожидал предстоящего события с нетерпением обычного мужчины, для которого рождение ребенка означает лишь радость и дружную попойку с друзьями до самой выписки жены из роддома, сопровождаемую многочисленными поздравлениями и возгласами: «Я – отец!” Кажется, он совсем за меня не беспокоился. Гораздо больше он волновался за ребенка. Я ревновала, не хотелось делиться вниманием и любовью мужа, которые до недавнего времени принадлежали лишь мне.
К Мишке он меня больше не отпускал. Боялся оставлять одну. Поэтому, когда он был на работе, я сидела дома с его мамой. Татьяна Васильевна, конечно, милейшая женщина, но к вечеру я так уставала от ее болтовни (она-то думала, что развлекает меня, а у меня язык не поворачивался ее разубеждать), что, глядя на часы, считала минуты до возвращения мужа.
Нам с животом становилось все сложнее уживаться вместе. Он невероятно вырос и мешал мне одеваться, обуваться и носить верхнюю одежду. Теперь мне было наплевать на все мои страхи. Мне хотелось только быстрее избавиться от этого бремени.
Когда этот день настал, все произошло так быстро, что я ничего не успела понять.
За два дня до этого у меня часто прихватывало живот, но я молчала и терпела. До родов была еще неделя, боли в животе были нерегулярными, скорее всего мой организм готовился к предстоящему событию. Расскажи я об этом мужу, он в момент сдал бы меня в роддом. Однажды я там лежала на сохранении и видела девчонок, которых уложили дожидаться родов. Бедные слонялись по палате, прислушивались к себе и постоянно говорили о том, что дома дожидаться гораздо легче. Вот и я хотела быть дома до последнего.
Таким образом я дотянула до того, что уже не могла молча терпеть боль. Три часа ночи. Я пытаюсь заглушить свои стоны подушкой. Дотерпеть бы хотя бы до утра.
– Жанна, – сонный Денис смотрит на меня, а я уже не могу больше притворяться спящей, – что с тобой?
– Денис…. Кажется, пора ехать.
– Давно терпишь? – он уже встал и торопливо одевался.
– С вечера…. – я виновато смотрела на него, – и еще пару дней до этого.
– Скорую вызывать?
Я не смогла ему ответить, только снова уткнулась в подушку и стиснула зубы.
Денис не стал вызывать скорую, он отвез меня в больницу сам. Через три часа после того, как он с рук на руки передал меня врачам, у нас родилась девочка. Маленькая девочка с темным пушком волос и крохотными пальчиками, чьи большие внимательные глазки что-то навсегда изменили во мне. Теперь у меня не было никаких сомнений, как назвать дочку. Анечка. В честь моей любимой бабушки. Думаю, этим все сказано.
Глава 11
Вдох…. Выдох….
Я лежу в постели и считаю вдохи и выдохи дочки. Рядом спит мой муж, и часто из-за его дыхания я не слышу дыхание ребенка. Тогда я встаю и наклоняюсь над колыбелькой. Слушаю. Или кладу ладонь на ее спинку.
Вдох…. Выдох….
Анечка дышит неровно, иногда всхрапывает. Тогда я встаю опять и переворачиваю ее на другой бочок. Дыхание становится ровным и тихим, и тогда я сама могу немного поспать. Она скоро проснется. Денису завтра на работу, его будить нельзя. Я заберу ребенка из люльки и уйду в другую комнату, смотреть ночной канал. Там иногда показывают неплохие фильмы. За этот месяц, прошедший после рождения дочки, я часто натыкаюсь на неплохое кино.
Да, сегодня Анечке исполнился месяц. К нам приходила Татьяна Васильевна. Приходил друг Дениса Алексей с девушкой. К сожалению, я не запомнила ее имя. Приходила Рита. Рассказала мне про синдром внезапной смерти. Теперь мне не спится.
Вдох…. Выдох….
Детский врач рассказала мне, почему все без исключения младенцы так хрипят во сне, но мне все равно тревожно, и поэтому после выдоха я с нетерпением жду, когда она снова вдохнет.
Я помню в одну из ночей, вскоре после выписки, проснувшись, я не услышала дыхание ребенка. Я вскочила с постели, разбудила Дениса, схватила Анюту…. Оказалось, что девочка просто очень тихо дышала, и я зря так разволновалась. Денис посмотрел на меня и попросил, чтоб после того, как я закончу кормить ребенка, напомнила ему купить мне антидепрессанты. А что, хорошая идея. Кто-то, наверное, рассказал ему о послеродовой депрессии. Мама, конечно, кто же еще.
Теперь я не будила его напрасно. Но иногда он сам просыпался, когда я стояла, склонившись над Аниной люлькой.
«Ложись, Жанна, не мешай ребенку спать» – так он мне обычно говорил. Когда я попыталась объяснить, что, беспокоясь за ребенка, я не могу спать, он попросил не забивать себе и ему голову ерундой. Как обычно. Для него все это – ерунда. А мне страшно представить, что с ребенком может что-то случиться.
А мысли в голову лезут. Стоит мне закрыть глаза, как я начинаю представлять всякие ужасные вещи. Я боюсь об этом даже думать, не то, что мужу рассказывать. Но они возникают в моем воображении сами. И я сжимаю голову руками и зажмуриваю глаза, пытаясь прогнать страшные видения. Лучше бы мне и дальше снились кошмары.
Вдох…. Где вдох?!
Я резко сажусь на кровати и слышу тихое сопение ребенка.
Мне нужно поспать. Это все от того, что я почти не сплю. Эти страхи, эти глупые мысли – все от того, что я плохо сплю. Я снова ложусь и закрываю глаза. Пытаюсь думать о чем-то хорошем. Постепенно меня окутывает сонная нега. Становится так хорошо в моей мягкой постели. Денис поворачивается во сне, и теперь его рука лежит на моей талии, а губы касаются плеча.
Сквозь сон я слышу, что проснулась Анечка. Она зовет меня, а у меня нет сил разлепить глаза. Она становится все настойчивее и скоро расплачется так, что я ее не успокою. Я встаю и беру ребенка в свою кровать.
Знаю, делать этого нельзя, но я так хочу спать, что ничего не могу с собой поделать.
Прошел уже целый месяц, а я все никак не могу привыкнуть к моей новой жизни. Такое чувство, что я наблюдаю за собой со стороны. Все так нереально, словно я сплю, вижу сон и никак не могу проснуться. А когда я проснусь, все будет как раньше, до беременности. А возможно, вообще, до моей встречи с Денисом….. До разрыва с Владом…. До смерти бабушки…..
Я очень люблю свою дочь, но она ворвалась в мою жизнь так внезапно. За все месяцы беременности я так и не смогла принять мысль о том, что скоро стану матерью. И вот я ею стала…. Никак не могу к этому привыкнуть.
Не могу привыкнуть к тому, что я изменилась навсегда. И эта изменившаяся я не может вписаться в неизменившуюся жизнь.
Денис, как всегда, проводит все свое время на работе. Он остался прежним. Правда, по вечерам он всегда долго нянчится с Анютой. Теперь вся его любовь и все его внимание отдано дочке, а я из беременной принцессы превратилась в няньку. Но, с другой стороны, пока он наслаждается своим отцовством, я могу немного поспать. До первого Аниного писка, потому что Денис предпочитает не размышлять о том, как можно ее успокоить, а сразу несется ко мне.
Часто днем приходит моя свекровь. Наверное, она волнуется, как бы я не заморила ее сына голодом. Поэтому она либо сама что-нибудь готовит, либо приносит готовые блюда из дома, либо возится с Аней и готовлю я. Правда, в последнее время делаю я это с неохотой и, наверное, не совсем удачно. Как ни странно, Денис хвалит. Возможно потому, что не хочет готовить сам.
В комнате царит тишина и полумрак. Ночник на тумбочке Дениса придает тусклому свету какой-то зловещий красный оттенок. Как он догадался купить именно красный ночник, для меня навсегда останется загадкой.
Анюта, похоже, опять уснула, и я тоже незаметно засыпаю.
*
Сегодня Анюте исполнился год. Она уже топает ножками по полу и постоянно зовет меня: «Мама, мама!». Но первым ее словом было, конечно, «папа». Иногда мне кажется, что, несмотря на то, что она все время проводит со мной, отца она любит больше чем меня. Когда он приезжает вечером домой, она тут же забывает обо мне и с криками несется его встречать. Слабенькие ножки еще плохо бегают, и она часто падает, не добежав до него. Тогда Денис берет ее на руки, прижимает к себе и долго воркует над ней, успокаивая. А маленькая хитрюшка довольно улыбается, смотрит на меня из-за его плеча сухими глазами и продолжает ныть, чтоб он и дальше ее жалел.
В такие моменты я чувствую себя лишней в жизни собственной дочки.
Недавно Денис перевез нас из квартиры в дом, который наконец достроили. Перемены, связанные с переездом, немного отвлекли меня от моих мыслей, и сейчас я, наверное, даже довольна жизнью. Правда, чувство неудовлетворенности и смутная тревога никуда не делись, они ушли в тень, спрятались в далеком уголке сознания, куда я нечасто заглядываю. Я пытаюсь радоваться каждому солнечному деньку, каждому новому слову или зубику дочки, тихому вечеру вдвоем с мужем, когда Анечка, утомившись за день, быстро засыпает без задних ног и долгих укладываний, пытаюсь жить сегодняшним днем, так как будущее видится мне каким-то тусклым и безрадостным.
С самого переезда я не выходила на улицу дальше забора. Гуляли мы с Анютой возле дома. Ходили по очищенной от снега дорожке взад-вперед, пока меня не начинало тошнить от этого однообразного времяпрепровождения.
В городе были многочисленные аллеи и парки, где было очень удобно гулять с ребенком. А здесь подобного предусмотрено не было.
Специально в город нас Денис не вывозил, я даже в магазине была, кажется, сто лет назад. Потому что он сам заезжал за всем необходимым, когда ехал с работы. А заезжать домой, собирать ребенка и специально выдвигаться куда-то он считал лишней тратой времени.
Это была единственная проблема, связанная с переменой места жительства, в остальном мне здесь нравилось. Места было определенно больше чем в квартире, у Анечки была собственная комната, у Дениса – кабинет, у меня – огромная кухня. Только я не понимаю, зачем он так старался именно с кухней, ведь готовить я не очень люблю.
Сейчас я сижу у своего зеркала и бесцельно переставляю с места на место коробочки с духами. Зачем Денис покупает их в таких количествах, для меня загадка. Ведь я никуда не хожу, сижу дома. Мне вполне хватило бы одного флакона. Максимум двух. Только тех, которые выберу я сама. Но Денис ничего и слышать не хочет по этому поводу. Зато ему очень нравится, если я все же пользуюсь какими-либо духами, он может сходу сказать название, а потом будет весь вечер зарываться лицом в мои волосы, целовать шею и запястья. Ну, и кто из нас странный?
Скоро придут гости, и мне давно пора собраться и выбрать, наконец, духи. А потом снова разыгрывать перед мамой Дениса и его друзьями гостеприимную хозяйку. На самом деле, мне хочется сейчас закрыться в спальне и провести здесь весь вечер, лежа в кровати и слушая тиканье часов на полке. Оно всегда успокаивает меня, это тихое тик-так… тик-так….
– Жанна, – я повернулась на голос мужа, вошедшего в комнату, – ты скоро? Мама звонила, она уже едет. И все остальные тоже скоро будут.
– Да, – я встала и пошла к шкафу с одеждой, – я сейчас. А где Анюта?
– Ждет, когда ты ее нарядишь.
– Хорошо…. Ты иди, я скоро буду.
– Может, тебе помочь? – Он улыбнулся и закрыл дверь.
– Нет, не нужно. Думаю, я справлюсь сама. Не без труда, конечно, но справлюсь.
– Ты уверена? – Он подошел ближе и, прижав меня к себе, расстегнул молнию моего платья. Его руки погладили мою обнаженную спину. Я чувствовала, что от него пахло лосьоном после бритья. Я помнила, что утром муж был небритым. Когда он целовал меня, его щетина царапнула мою щеку.
Запах лосьона был таким знакомым. Он всегда ассоциировался у меня с мужем, и мне стало немного спокойнее в его руках. А вот Денис, похоже, немного увлекся. Он уже целовал мою шею, слегка прикусывая кожу.
– Нет, не уверена. – Я высвободилась из его рук. – Помоги, пожалуйста, выбрать духи. Их так много, не могу решить, какие подойдут.
– Выбери те, что тебе нравятся.
– Мне нравятся все.
Муж отвернулся к разноцветным коробочкам и принялся открывать некоторые из них. Когда он повернулся опять, я уже была одета и почти готова встречать гостей.
– Вот эти. – Он протянул мне флакончик. – Я пойду Лешке позвоню, узнаю, где они. И маму, наверное, уже нужно встречать. Не задерживайся.
Он вышел. Я посмотрела на себя в зеркало. Что-то мелькнуло на миг в отражении. Какая-то тень…. Наверное, показалось. Я причесала волосы, думая о том, что мне давно пора отдохнуть от семьи. Побыть наедине с собой. Тогда мне не будет мерещиться всякая ерунда. Если честно, я немного устала.
*
– Жанна! Что с тобой? Проснись!
Я была в своей постели, и Денис рядом держал меня руками за плечи. Но ужас, который я ощущала во сне, еще не отпустил меня. Я хватала ртом воздух и не могла отдышаться.
– Это просто сон, малыш, – муж привлек меня к себе и погладил по волосам, – тебе приснился кошмар, все хорошо, я рядом.
Денис был прав, просто сном это не назовешь. Вокруг меня был полумрак и пустота – ни предметов, ни смутных очертаний, только какой-то плотный тягучий туман, сквозь который ко мне медленно приближалась темная размытая фигура – лица не разобрать. Фигура мне знакома, мне бы приглядеться получше и подойти поближе, но пошевелиться я не могу, тело как будто ватное и не подчиняется командам хозяйки, а по мере приближения этой фигуры во мне нарастает паника, дикий неконтролируемый страх. Уже не важно, кто там скрывается во мраке, я не хочу видеть его лицо, все мои инстинкты кричат: “Беги! Спасайся!”, но я остаюсь на месте, парализованная животным ужасом, так, наверное, смотрит кролик на удава. Фигура все ближе и ближе, вот она – уже прямо передо мной, я вижу лицо и… просыпаюсь от собственного крика.
Этот сон стал мне сниться недавно. Впервые темная фигура подошла так близко, впервые я смогла разглядеть лицо, но, проснувшись, не могла вспомнить, кто же это все-таки был. Я не знала, что означают эти сны и почему они мучают меня. Денису я о них ничего не рассказывала.
Денис снова уснул, обнимая меня. Я лежала и боялась шевельнуться. Я хотела, чтоб он уснул крепче и не проснулся, когда я встану с кровати. Часы на полке чуть слышно тикали. Мне нравилось засыпать под эти звуки. Днем их было почти не слышно, а ночью тиканье становилось громче. Когда я не могла заснуть, я лежала, вслушиваясь в эти мерные звуки, считала секунды, минуты и незаметно погружалась в сон.
Денис дышал ровно и спокойно, видимо, усталость взяла свое. Я осторожно взяла его руку и убрала со своей талии. Подождала немного. Он продолжал спокойно сопеть. Я встала с кровати и пошла в комнату дочки.
В комнате Анюты горел ночник. Тот самый ночник, что стоял в нашей спальне, когда она родилась. Почему-то меня ужасно раздражал этот красный свет, заполнивший комнату моего ребенка. В нем мне виделось что-то опасное, что-то страшное. Я не могла понять почему. Обычная лампочка, стандартный плафон. Однако ничего не могла поделать с собой.
Я подошла к Аниной кроватке. Она спала, лежа на боку и подсунув под щечку кулачок. Я положила ладонь на ее спинку. Она мерно поднималась и опускалась от дыхания ребенка. Я смотрела на нее и думала о том, как мне защитить ее от всех опасностей жизни. От людей, которые могут предать и обидеть ее, от всех тех ужасов, про которые иногда смотрит по телевизору в утренних новостях ее отец. Эти страхи не давали мне покоя. Я боялась, что однажды Анюта вырастет, и я не смогу постоянно быть рядом с ней, как сейчас, когда она маленькая и нуждается во мне. У нее появятся подруги, которых она будет слушать охотнее, чем меня, появятся парни, которым не стоит доверять, но она не спросит у меня совета.
Я думала о том, сколько опасностей несет в себе окружающий мир по отношению к ребенку, и мне хотелось, чтоб она никогда не вырастала, а навсегда оставалась такой вот маленькой крошкой, за которую все решаю я. Я решаю за нее и я защищаю ее. И если с ней что-то случится, я не знаю, что будет со мной.
Тогда почему я постоянно пытаюсь это себе представить. Почему в мою голову лезут страшные, ужасные мысли о том, что может случиться с моим ребенком? Почему я представляю себе эти ужасы, каждый раз ложась спать?
Наверное, потому, что, на самом деле, я – плохая мать.
Я вернулась в спальню и залезла под одеяло.
Проснувшись утром, я сказала Денису, что устала сидеть дома целыми днями. Мне нужно куда-то выйти одной. Пройтись по магазинам, погулять, побыть наедине с собой. Не думать ни о чем. Ни о ребенке, ни о том, что обед не готов, а дома не убрано. Просто расслабиться и отдохнуть. На улице поздняя весна, тепло, мне тесно гулять по газону во дворе.
Денис немного удивился и спросил, неужели я устала от собственного ребенка. Я несмело кивнула. Он помолчал, переваривая. Денис считал, что мне для счастья, кроме него и постоянной заботы об Анюте, больше не нужно ничего. Но, подумав, он пообещал позвонить маме и договориться, чтоб она ненадолго осталась с Аней. Меня вдохновило его согласие, и я предложила на следующий день завезти дочку к ней на такси. А потом он мог бы забрать нас обеих домой.
Я так и сделала. С самого утра завезла Анюту бабушке, и, быстренько объяснив ей, что с ребенком делать, когда ей спать, когда есть, чем кормить и куда звонить в случае чего, я закрыла дверь квартиры свекрови и не торопясь спустилась по лестнице.
Я действительно прошлась по магазинам, вернее, заглянула в парочку. Посидела на лавочке в парке и пошла домой. Я давно не была у себя дома. Нужно проверить, как там дела. Живет ли там Мишка, я сто лет не виделась с ним. Больше года. Может, его там уже нет. Я скучала по другу и чувствовала себя виноватой перед ним за то, что не смогла вырваться раньше. Он, наверное, ждал меня, а я даже позвонить ему не могла. Так сильно боялась, что Денис меня разоблачит. И ему свой номер не давала, потому что опасалась, как бы ему не пришло в голову позвонить мне.
Я не знала, что ждет меня дома, и почему-то боялась туда идти. Я села на лавочку у подъезда и решила собраться с мыслями. Я смотрела вокруг себя и вспоминала свое детство. В этом дворе, кажется, жизнь остановилась. Те же лавочки, покрашенные в те же самые цвета, те же деревья, с которых весной летел пух, и жители дома каждый раз негодовали по этому поводу и собирались куда-то написать, кого-то попросить, чтоб эти деревья спилили. Но они как стояли, так и стоят. Еще и меня, наверное, переживут.
Окна квартиры были темными и сиротливо пустыми, я смотрела на них и вспоминала, как бабушка, завидев меня, идущую домой из школы, машет рукой из окна кухни. Как же давно это было! Тогда я была другой. Я была счастливой маленькой девочкой, которой от жизни ничего не нужно было, кроме того, чтоб бабушка не забыла показаться мне в окошке, когда я возвращаюсь домой.
На глаза навернулись слезы, и я зажмурилась, чтоб не расплакаться.
– Привет, Жанна. – Совсем рядом раздался знакомый голос.
Я открыла глаза. Рядом на лавочке сидел Мишка и смотрел на меня.
– Привет. – Я не знала, о чем с ним говорить, мы так давно не виделись.
– Давненько тебя не было. – Миша отвернулся и теперь смотрел куда-то в сторону.
– Я не могла вырваться.
– Твой муж, что, тебя насильно дома удерживает?
– Миш, у нас дочка, вообще-то, родилась, Анюта…. В честь бабушки.
– А, ну да, я забыл, извини. Значит, твой муж привязал тебя пеленками? – Он все еще не смотрел на меня. Сидел и нервно стукал об коленку зажигалкой.
– Миш, а как у тебя дела? Где ты живешь? Здесь? – Я решила сменить тему, так как помнила, что разговоры о моей семье и моем ребенке ни к чему хорошему не приведут, только усилят непонимание.
– Живу здесь. А что?
– Ничего. Просто я, наверное, теперь часто буду приезжать.
– Мне нужно переехать? – Он повернулся, и меня немного удивило его сердитое выражение лица.
– Нет, конечно. Наоборот, я рада, что ты никуда не уехал. Миша, тебе что за шлея попала под мантию?
– Извини. Просто тебя так долго не было. Я думал, ты больше никогда не придешь. Пойдем домой. Поговорим. – Он натянуто улыбнулся и, оглядываясь по сторонам, встал с лавки, на которой мы сидели.
Я улыбнулась. Я все еще ему нужна. Встала с лавочки и пошла к подъезду.
Глава 12
У двери квартиры я достала ключ и вставила его в замочную скважину. Миша переминался с ноги на ногу за моей спиной и молчал. Мы вошли. Дома воздух был спертым, словно квартиру давно не проветривали. На зеркале в коридоре лежала пыль.
– Миш, – я повернулась к другу, – ты когда приехал? Когда ты здесь был?
– Приехал сегодня. Меня не было недели три. К своим ездил. Да и бываю я тут теперь не особо часто – работа, сама понимаешь.
– Ясно. Придется навести здесь порядок. Я до вечера свободна, Денис заберет меня после работы.
Мы с Мишкой принялись наводить дома марафет. Вытирали пыль, пылесосили стареньким бабушкиным пылесосом (моим ровесником, наверное), меняли постельное белье. Мы перекидывались шутками, как будто и не было этих месяцев разлуки, Миша рассказывал о себе, о матери, о новой работе, на которой он, оказывается, преуспел.
Потом мы сидели на кухне, которая сияла первозданной чистотой, и пили чай. Как всегда.
– Мне, наверное, пора. – Я посмотрела на часики. Денис скоро приедет к Татьяне Васильевне за дочкой. Я обещала дождаться его там. Мне нужно было еще дойти до дома свекрови.
– Торопишься? – Мишка перестал улыбаться.
– Да, муж скоро будет звонить и…. – Я замялась.
– Ясно. – Миша нервно встал со стула, на котором сидел. – Все муж… муж… Ты о чем-нибудь другом можешь говорить кроме мужа и дочери?
– Но, Миша, у меня в жизни больше ничего нет, кроме мужа и дочери!
Друг нервно мерил кухню шагами.
– А я, Жанна? Я так давно тебя не видел, я скучал. Я не знаю, когда твой тиран еще тебя сюда отпустит….
– Отпустит! Он обещал.
Миша снова сел за стол и уронил голову на руки.
– Прости, Жанна. Не знаю, с чего я так завелся, правда. Я все хотел тебя спросить….
– О чем?
– Помнишь, когда мы виделись в последний раз, ты говорила, что плохо себя чувствуешь.
– Помню.
– Ты купила таблетки?
– Нет. Их не продают без рецепта. А рецепт мне взять негде. Может, все-таки признаться Денису во всем? Надоело обманывать, хитрить, оглядываться…
Я действительно однажды задумалась об этом. Будь что будет. Не разведется же он со мной. Он добрый, он не оставит Анюту без отца… или без матери.
– С ума сошла? Ни в коем случае! Теперь нельзя, Жанна. Помнишь, что ты мне рассказывала? Он же просто упрячет тебя в психушку навсегда. Чтоб ты не навредила его дочке. Все так и будет, Жанна, поверь мне.
– Да, наверное, ты прав. – Похожие мысли приходили в мою голову, правда, не в такой грубой форме. Но Миша правильно говорит. Денис так и сделает. Он считает «шизиков» опасными для общества, и, конечно, изолирует от своей обожаемой дочурки сбрендившую жену.
– Жанна – друг протянул ко мне руки и взял мои ладони в свои, – ты должна доверять мне, как раньше.
Я кивнула.
– Ладно, я пойду. Хочешь со мной? С Анечкой познакомлю.
– Нет уж, избавь меня от этого удовольствия.
Я с удивлением посмотрела на него. Откуда эта злость на ребенка? Я никак не могла понять, и терпение мое висело на волоске. Еще одно слово на эту тему, и я поссорюсь с ним. Мишка, видимо, почувствовал мое раздражение, вызванное его словами, и торопливо добавил:
– Я совсем не хочу случайно встретиться с твоим мужем. И тебе, я думаю, эта встреча пользы не принесет.
– Да, верно. Ну, все, – я открыла дверь, – пока.
Я ушла.
Дома, лежа в постели перед сном и слушая тиканье часов, я все думала о реакции Мишки на мою семью – на Анечку, на Дениса. Он ведь их в глаза не видел. Ладно, Денис, я давно подозревала, что Миша с некоторых пор испытывает ко мне не совсем дружеские чувства. Он ревнует, но я-то ему ничего не обещала, для меня он – друг и не более того. Но Анечка? Она ведь моя дочь, часть меня. К тому же, она маленький ребенок. Она может вызывать лишь только умиление, но не злость.
Вот если бы он увидел, как она похожа на меня, возможно, он поменял бы свое мнение. В следующий раз пойду погулять с Аней. Встретимся с Мишкой где-нибудь в парке. Погуляем вместе. Да, я так и сделаю.
Той ночью мне снова приснился кошмар. Все тот же темный силуэт. Я никак не могла понять, кто это, но чувствовала, что обязательно должна это узнать. Несмотря на дикий страх, который я испытывала к этой непонятной фигуре, я должна была увидеть ее лицо. И опять я проснулась, трясясь в холодном поту, но так и не получив ответа, кем же было чудовище из моего сна. Я легла на спину и посмотрела в потолок. Дома было темно и спокойно. Ночную тишину нарушало лишь тиканье часов. Я слушала его, глядела в потолок и постепенно начинала понимать, что так больше продолжаться не может. Я пыталась убедить себя в том, что я счастлива, что с Денисом я обрела то, о чем мечтала – семью и уверенность в завтрашнем дне, но теперь я проживаю чужую жизнь. Сколько лет я притворяюсь? Я уже забыла, когда была настоящей Жанной, которой не нужно играть роль, не нужно прятать свою болезнь.
