Текст книги "Игры богов (СИ)"
Автор книги: Дита
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Девушка поклонилась, сложив руки, и убежала. Левассер вышел на балкон, подставив лицо соленому морскому ветру. Вдалеке закричала чайка, и её голос проник в кровь пирата, в сердце, заставив вцепиться пальцами в волосы и застонать от тоски по безумию морских битв, крови и запаху пороха. И ещё чему-то, ушедшему. Он застонал, вцепившись в волосы, пытаясь прорваться сквозь мглу небытия. Словно птица в клетке, он в этом проклятом замке. Но есть и другой мир, и другие люди… другие лица, пусть не столь прекрасные.
Левассер вернулся в комнату, натянул штаны и сапоги и спустился вниз, во двор. Несколько девушек устремились было за ним, но пират свирепо рыкнул на них, и глупышки отстали. Снова закричала чайка, и Левассер со стоном прислонился к одной из колонн, подпиравших балкон над дверью. Ему хотелось умереть… или улететь подобно чайке. Утраченное воспоминание стояло у самых врат его сердца. Но не решалось войти.
По приказу Жанин двое безмолвных слуг принесли и поставили под раскидистым деревом широкую кушетку, покрытую дорогими коврами. Несколько девушек затеяли игры и танцы у пруда, надеясь снова привлечь внимание своего хозяина, и это им удалось. Левассер немного развеселился, хотя глубоко на душе по-прежнему скребли кошки. Он наблюдал за тем, как две красавицы пытаются переплясать друг дружку – что и говорить, зрелище было восхитительное. Было прохладно, и он подтянул к себе плащ, укрывшись им.
Неожиданно до него донесся голос одной из девиц, стоявших на страже у ворот. Левассер прислушался. Прекрасная стражница кого-то гнала, угрожая ткнуть копьем. Заинтересованный пират сполз с кушетки и пошел к воротам.
– Что тут происходит? – резко спросил он девицу, которая успела уже занять свой пост. – Кто приходил?
– Нищий, господин, просто нищий, весь в болячках, – ответила девица, поморщившись, – он уже ушел. Не тревожься, здесь не будет ничего, что оскорбительно для взгляда.
Левассер бросил взгляд на удаляющуюся фигуру, и сердце его неожиданно прыгнуло к горлу. Сам не понимая, что делает, он бросился следом за бродягой. Крики стражниц, пытавшихся удержать его, остались позади. В несколько прыжков он настиг нищего, ухватив его за плечо и повернув.
И сердце его едва не остановилось от пронзительной боли.
– Лу! – это было всё, на что его хватило. Память обрушилась на него с силой штормовой волны, разметав хрупкую стену забвения. Теперь он сам не понимал, как мог забыть всё, что было – Луиса, время, проведенное вместе с ним, любовь…
Да, это был Луис, но в каком виде! Одежда превратилась в лохмотья, ноги покрыты ранами, лицо… Левассер содрогнулся при виде чудовищной кровоточащей язвы, закрывающей левую щеку. Теперь от красоты не осталось и следа. Искусанные, распухшие губы чуть приоткрылись, обнажая потемневшие зубы, тусклые глаза, утратившие небесную синеву, смотрели мертво. Кожа покрыта мокнущими язвами и болячками.
– Не надо, Лив, – с трудом произнес Луис Рамон, глядя на бывшего возлюбленного, – не смотри на меня.
Левассер схватил его, но испанец слабо вскрикнул от боли и попытался оттолкнуть пирата. Лохмотья сползли с его бока, и теперь стало видно, что на ребрах у бедняги такая же язва, как и на лице. Луис кое-как отстранился и опустился на придорожный камень. Теперь, когда он положил руки на колени, стало видно, что пальцы его покрыты коркой спекшихся крови и гноя.
– Тебе нравится то, что ты видишь, Лив? – спросил он слабым хриплым голосом. – Не надо было тебе идти за мной…
Левассер вдруг ощутил леденящую ярость, поднимающуюся из самой глубины его существа. Его затрясло от гнева, от боли и… от полноты счастья. Такого сильного, что он не сразу понял, что это.
– Вставай, Лу, – спокойно сказал он, – а если не встанешь, я тебя на руках понесу.
– Я урод, Лив, – бесцветно, устало произнес Луис, не поднимая головы, – посмотри на меня. Неужели ты не видишь? Я уже не тот, кого ты знал.
– Мне плевать, – жестко произнес Левассер, стаскивая с себя плащ и осторожно заворачивая в него измученного любовника, – я отнесу тебя во дворец. Ты поешь, помоешься и передохнешь. А потом… потом всё будет как прежде.
– Не будет, – покачал головой Луис, – ты и сам это знаешь. Быть может, когда-то я и был красив…
– Да на кой ляд мне твоя красота! – вспылил пират, схватив его за плечи и тряхнув. – Я ведь думал, что потерял тебя, Лу! Навсегда потерял!
Он легко поднял Луиса на руки, тот почти ничего не весил. Сердце на миг сладко замерло и забилось теперь уже по-настоящему. Он обнимал человека, который был ему дороже жизни, дороже всего на свете. И неважно, что не было больше красоты лица. Было что-то другое, чего Левассер не мог бы объяснить.
– Всё будет хорошо, парень, – пробормотал он, на миг уткнувшись лицом в пахнущие серой и застарелым потом волосы любовника, – не бойся.
Он пошел обратно, и Луис молча съежился в его объятиях. У самых ворот пирата встретили два копья, нацеленные в его грудь.
– Ты можешь войти только один, повелитель, – сказала Жанин, стоявшая поодаль, – никто, кроме тебя, не может быть здесь.
Левассер молча смотрел на неё. Лицо девушки казалось ему невозможно, нереально прекрасным. Потом он наклонил голову, глядя в изуродованное лицо Луиса, в тусклые мертвые глаза.
– Оставь его и входи, – сказала Жанин, отодвинувшись, чтобы он мог видеть остальных девушек, стоявших у пруда. – Здесь ты будешь счастлив, господин наш. Вечно молод и счастлив. Оставь этого нищего и войди!
Луис лежал неподвижно, уронив голову на плечо Левассеру. Ледяной ужас, владевший им, отступил, оставив место блаженному безразличию. Пусть даже так, хотя бы так! Хотя бы на несколько мгновений он рядом с тем, кого любил, единственного, за всю свою жизнь. Пусть даже сейчас Лив посадит его на камень у дороги и уйдет в свой дворец. Этот миг останется с ним, никто не сможет забрать его, ни отец, ни все демоны Ада.
– Дай мне хотя бы сумку, с которой я пришел сюда, и несколько фруктов! – донесся до него голос Левассера. – О большем я не прошу тебя, Жанин!
– Только сумку, – холодно ответила женщина, – ты можешь взять лишь то, что было с тобой. Поэтому отдай плащ.
– Оставь хотя бы его!
– Закон гласит, что никто не может забрать ни единой травинки и нитки из Замка Богов, – теперь в голосе женщины была леденящая душу ненависть. – Отдай плащ, возьми свою сумку, своего урода и убирайся!
Левассер опустился на колени и осторожно развернул Луиса, освободив его из тонкой серебристой ткани. Затем скомкал плащ и швырнул его в ворота. И сам удивился полному отсутствию сожалений о сделанном.
– Теперь отдай мне мою сумку, – сказал он на удивление спокойным голосом. – И расстанемся по-хорошему.
Из горла женщины вырвался неистовый вопль. Луис уткнулся в грудь пирату, пытаясь закрыть уши. Стоя на коленях, Левассер наклонился так, чтобы защитить его своим телом, своими объятиями. Из крика отвергнутой женщины, к которому присоединились вопли её подруг, родился ураган чудовищной силы. Левассер обхватил Луиса так крепко, что причинил боль, а тот в свою очередь судорожно вцепился в него обеими руками. Они держались изо всех сил, стараясь прикрыть друг друга от летящих обломков, мусора и острых осколков обсидиана. Луис поднял голову, глядя слезящимися глазами на прекрасное лицо Левассера.
– Хочу ещё раз посмотреть на тебя прежде, чем умру, – тихо сказал он, – мне было так хорошо с тобой, Лив. Как никогда и ни с кем. И я всегда буду любить тебя. А теперь оставь меня, возвращайся в замок…
Пират моргнул, глаза его были влажны, наверняка, из-за пыли. Держа Луиса одной рукой, он второй нежно коснулся его уцелевшей щеки.
– В Аду для нас не будет сюрпризов, парень,– мягко произнес он, наклоняясь, чтобы поцеловать почерневшие губы.
***
Солнце сияло так, что слепило глаза, давным-давно отвыкшие от яркого света. На короткое мгновение Левассеру показалось, что всё, произошедшее с ним, было лишь странным сном, горьким, как полынь и сладким, как грех. Ему почудилось вдруг, что лишь несколько мгновений тому назад шпага Питера Блада вонзилась ему в грудь, открыв дорогу в самый прекрасный, самый восхитительный и горький Ад, какой только можно было себе представить. В Ад, где был Луис Рамон, дитя иного времени, иного века.
– Лив, где мы? – удивленный, прежний бархатный голос заставил его широко открыть глаза и сесть.
Луис сидел на песке, растерянно глядя на собственные руки, гладкие с тонкими белыми пальцами. Затем принялся ощупывать собственное лицо.
– Лив, все ушло… – беспомощным, почти жалобным голосом прошептал он, – неужели это правда? Что происходит?
Левассер подгреб его к себе и уткнулся лицом в растрепанные светлые волосы. Луис обхватил пирата за шею, мелко вздрагивая не то от смеха, не то от рыданий. Сдавленные звуки, что он издавал, могли быть как тем, так и другим.
– Всё закончилось, малыш, – мягко произнес пират, поглаживая любовника по спине, с наслаждением вдыхая горьковато-пряный аромат тела. – Не знаю, где мы, но где бы ни были, мы вместе.
Он поднялся сам и помог встать Луису, который всё порывался ощупать собственное лицо. Они были на незнакомом берегу, порядком потрепанные, в разорванной одежде и без гроша денег. Впрочем, на что им деньги в такой пустоши?
– Лив, это твой мешок? – Луис наклонился, подняв дорожную сумку. – Тут что-то есть!
Левассер сунул руку в тяжелый мешок и вытащил небольшой предмет, поместившийся в кулаке. Ещё не веря себе, разжал пальцы. В молчании они с Луисом смотрели на громадный бриллиант размером с голубиное яйцо. Затем Левассер зачерпнул поглубже, и теперь на его ладони засверкали, переливаясь всеми цветами, изумительной красоты и чистоты камни.
– Тут целое состояние, – прошептал испанец, качая головой, – но откуда?
Левассер сунул мешок ему в руки и пошел к гибкой женской фигурке, возникшей из ниоткуда у самой кромки моря. Ветер трепетал в черных густых волосах женщины, чье лицо, несмотря на странные черты, было невообразимо прекрасно.
– Цветочек, это твоих рук дело? – улыбнулся пират, глядя на красавицу с искренней нежностью.
– Моих, – кивнула женщина, плеская ножкой в волне, – впрочем, это лишь малая доля того, что заслуживает ваша любовь и преданность друг другу. Признаться, я не думала, что мужчины способны на подобные чувства. Вы удивили меня и принесли много приятных мгновений. Я до самого конца не верила, что ты вспомнишь. А вспомнив, согласишься принять своего любовника в столь жалком виде… Но ты сумел преодолеть самого себя, услышать зов сердца. Истинная верность любви оказалась для тебя не пустым звуком.
Левассер пожал плечами и оглянулся. Луис стоял поодаль, глядя на него с удивлением.
– Если ты пойдешь вдоль берега в ту сторону, – махнула рукой Цветочек, – то найдешь там корабль. Конечно, это не твой корабль, но он не хуже, поверь мне. Матросы будут верны тебе, и никто не взглянет косо на твоего возлюбленного. Но ты должен сделать ещё кое-что… для меня.
– И что же? – спросил пират, бросив жадный взгляд на сверкающую точку, качавшуюся в море.
– У меня есть враг. Жестокий, свирепый враг, – на прекрасное лицо Цветочка на мгновение опустилась тень, – враг, который жаждет погубить всё то, что имеет значение в этом мире – любовь, радость, счастье единения. Тебе предстоят битвы с его Черной Флотилией. Что скажешь, человек? Согласен ли ты сражаться за меня?
Левассер бросил взгляд на Луиса, всё так же стоявшего поодаль с удивленным видом.
– Я должен посоветоваться, – сказал он, – я не смогу долго без него. А им рисковать не хочу.
– Это было последнее испытание для тебя, человек, – улыбнулась Цветочек, – твой друг согласится на это, поверь мне. Его любовь к тебе превыше всего, что есть на этом свете. Хотя поначалу это была лишь благодарность за любовь и за то, что ты принял его с его тайнами и болью. Но теперь все ваши беды позади. Вы оба будете неуязвимы для вражеского оружия, вечно молоды и бессмертны до тех пор, пока пожелаете. А теперь прощай, человек.
Она пошла вдоль берега и становилась всё прозрачнее, пока не исчезла, словно растаяв под лучами жаркого солнца. Левассер вернулся к Луису, который присел на песок и складывал мелкие камешки в ряд.
– Вставай, малыш, пойдем, – сказал он, протягивая руку испанцу, – наш корабль ждет нас.
Луис поднял голову, глядя на него с непередаваемым выражением.
– С кем ты говорил, Лив? – спросил он с удивлением и оттенком страха.
– Не знаю, – задумчиво произнес Левассер, присаживаясь рядом и глядя на сверкающую точку в море, – но она точно не просто женщина. Когда ты исчез у меня из рук на берегу, именно она подсказала, где тебя искать. А теперь она подарила нам эти камни и корабль, что стоит вон там. Что такое, Лу, на тебе лица нет!
– Она? – Луис неожиданно зябко поежился. – Лив, я не видел никого и ничего. Ты просто говорил. А рядом никого не было.
Так или иначе, но корабль ждал их. Громадный, белоснежный корабль, словно выточенный из белого дерева и слоновой кости, стоял в полумиле от берега. А от него уже летела такая же белоснежная шлюпка. Шестеро гребцов работали веслами споро и дружно, и скоро шлюпка была уже совсем близко.
– И чего ты ждешь? – спросил Левассер, с ухмылкой глядя на возлюбленного. – Хочешь, чтобы я тебя отнес в лодку на руках, как молодую жену?
Луис вспыхнул и решительно рванул к шлюпке. Забрался в неё, едва не опрокинув и отряхивая воду с конечностей с энтузиазмом промокшей кошки. Левассер хохотнул, едва подавив желание шлепнуть по изящной заднице, но решил не компрометировать любовника перед командой.
Корабль сверкал и в переносном и в прямом смысле. Выскобленная до младенческой чистоты палуба сияла. Левассер от души веселился, наблюдая, как Луис выбирается из шлюпки, озираясь с потрясенным видом.
– Я думал, тут будет куда грязнее, – сказал испанец, осторожно облокачиваясь о резной борт, – но должен предупредить тебя, Лив, я ненавижу качку, и меня от неё тошнит. Так что иногда мы будем приставать к берегу.
– Качки не будет на этом корабле, – произнес крупный моряк, одетый в парусиновые белоснежные штаны и затканный узорами жилет, – если, конечно, капитан не захочет идти под ветром и по воде.
– Вы боцман? – спросил Левассер, оглядывая его от лысой головы до добротных сапог.
– Нет, капитан, – с едва заметной улыбкой произнес моряк, – я квартирмейстер на вашем корабле. Аластор Гейтс, раньше служил с капитаном Флинтом, – при этом имени по лицу мужчины прошла тень. – Здесь все лучшие из лучших, просоленные морем, продубленные ветрами и солнцем. Глядите… – он указал на гибкого молодого матроса, который мчался вверх по вантам как обезьяна, – это Норрингтон. Отличный парень и прирожденный моряк. А вон тот, с горящими глазами и седой, это как раз и есть боцман, Израэль Хэндс. Мы когда-то вместе плавали на «Морже». Остальные не хуже, поверьте, – Гейтс легким отеческим подзатыльником проводил худенького юнгу лет десяти-двенадцати, который мчался к рулевому, громадному кряжистому моряку с испитым, но добродушным лицом. – Хорошая команда, быть может, лучшая, с которой мне доводилось плавать. А теперь, если позволите, я покажу вашу каюту.
– Вы нас ждали? – спросил Луис, с любопытством разглядывая белоснежные, затканные золотыми цветами паруса, резные мачты и реи.
– Не очень долго, – признался Гейтс, провожая их к надстройке, – мы до последнего не знали, прибудете ли вы. Хозяйка лишь пару склянок назад сообщила, что капитан и его сопровождающий уже ждут. Вот здесь ваша каюта, капитан. А ваша, сэр…
Луис поднял голову, глядя на Левассера. Щеки его полыхали от смущения, но он весело улыбнулся.
– Не стоит, сеньор Гейтс, – сказал он, с вызовом подняв голову, – я буду в одной каюте с капитаном.
***
Дни складывались в недели, недели в месяцы, месяцы в годы. Ни Левассер, ни Луис Рамон не считали их. Они просто жили, путешествовали, приставали к чуждым прекрасным берегам, странным и удивительным, жили странной жизнью, тратили не оскудевающие запасы драгоценных камней, сражались с Черной Флотилией и любили друг друга. Иногда бок о бок они стояли на носу «Скитальца» и тихо говорили о том, что о большем им не приходилось мечтать, когда погруженные каждый в свой собственный Ад, они скитались по морям разлук и землям отчаяния. Но время боли ушло, злое время страданий и одиночества, оно навсегда миновало для двоих, узнавших истинную цену любви. И теперь для них впереди была Вечность, полная приключений, странствий. Вечность, в которую они шли рука об руку.
Конец.
