Текст книги "Игры богов (СИ)"
Автор книги: Дита
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Подкатила тошнота и Луиса едва не вывернуло прямо на гранитный пол. Последним усилием он задвинул пемзой вход и просунул длинную палку между нею и противоположной стеной, используя в качестве своеобразного засова.
– Открой, маленький ублюдок! – гневный голос Мигеля Рамона, донесшийся из-за «двери», заставил его забиться в угол и сжаться в комок. – Открой, не то получишь хлыста!
Луис не мог сбежать, не мог спастись от этого кошмара. У него оставался лишь один путь, чтобы не слышать гневных воплей снаружи. Потому он поднес к губам мех с водой и сделал большой горький глоток, позволив воспоминаниям снова унести себя. И пусть были они не о самых приятных мгновениях их жизни с Оливье, всё лучше, чем слышать отвратительный голос монстра…
…Несколько дней пролетели как одно мгновение. Луис приходил в себя, понемногу осознавая случившееся с ним, хотя осознать это было нереально тяжело. С задворков какой-никакой цивилизации оказаться вдруг в кошмаре прошлых веков, где пираты правили бал и человеческая жизнь не стоила ломанного гроша – даже мысль об этом была невыносима. Единственным, что хоть как-то помогало скрасить сумрачные унылые будни, были беседы с Левассером, иногда игра в карты. Правда, игра все-таки прискучила, играли-то они не на деньги.
– Что-то вы мрачноваты, – хмыкнул Левассер, однажды заметив, с какой тоской Луис смотрит в окно, за которым полыхали багровые небеса, – оно понятно, конечно, но может, мне удастся развеять вашу печаль.
Он залихватски подмигнул и ухмыльнулся. От его жадной злобной улыбки у Луиса душа ушла в пятки, а в паху противно заныло. Понемногу изучив своего покровителя, он примерно представлял себе, чего от него ждать. И ему совсем не понравилось выражение лица Левассера, когда тот встал, сунул замасленную колоду в бархатный мешочек с вензелем и протянул Луису руку.
– Идемте, пресвятой ангел!
– Куда? – Луис сам не знал, как ему удалось вытолкнуть застрявший в горле вопрос. – И не зовите меня ангелом!
Левассер ухмыльнулся ещё шире.
– Стряхнуть пыльцу невинности с ваших белых крылышек, мой дорогой друг, – промурлыкал он с плохо скрытой иронией.
«Пафосный ублюдок!» – с дрожью подумал Луис, поднимаясь со стула.
Они шли через дурно пахнущие проулки и улочки, сворачивая в самых неожиданных местах, пока не уткнулись в небольшой домишко с облупившимися стенами и неожиданно цветными стеклянными окнами. В городе Луис успел заметить, что в большинстве домов окна были затянуты рыбьим или бычьим пузырем, либо полупрозрачной слюдой, что встречалось очень редко. Здесь же окна были из цветного стекла, словно в противовес общему непрезентабельному виду. Да и сам домик, несмотря на облупившуюся побелку, был очень мил.
– Сейша! – заорал Левассер, стукнув кулаком в дверь. – Открывай, красотка!
Луис невольно вздрогнул, услышав нежный голос из-за двери.
– Иду! Уже иду!
Дверь распахнулась. На пороге стояла тоненькая изящная юная женщина или девушка. Выглядела она совсем юной. Огромные глаза прозрачно-зеленые, как морская вода, грива пышных волос, полная грудь, едва прикрытая тонкой газовой тканью.
– Я не ждала гостей, – красавица отступила вглубь прихожей, позволяя мужчинам войти, – Оливье, прости, я не подготовилась.
В её голосе прозвучала дрожь. Луис бросил внимательный взгляд на девушку. Она явно смертельно боялась. Левассер, не обратив ни малейшего внимания на её страх, прошел в гостиную и со стоном удовольствия плюхнулся на широкую кушетку.
– Тебе нет нужды готовиться, – заметил он, по-хозяйски оглядевшись, – принеси вина и закусок. Да поживее.
– Сейчас принесу, – девушка торопливо выбежала из гостиной.
– Ну у вас и лицо, – хмыкнул Левассер, взглянув на Луиса, – неужели вы впервые в гостях у красивой мадемуазель?
– Нет, – Луис покачал головой, – не впервые. Но не скажу, что готов сейчас к этому.
– Ничего, – пират рассмеялся низким, чуть хрипловатым голосом, – привыкнете. Сейша – лучшая из моих шлюшек. Она знает, что нужно сделать, чтобы расшевелить даже самого робкого мужчину.
Луис немного расслабился. И даже улыбнулся красавице, когда она вошла с подносом, уставленным кувшином, серебряными стаканами и различной закуской.
– Крошка, познакомься с моим другом. Это Луис. Луис, это Сейша, – церемонно представил Левассер. Подождав, пока девушка поставит поднос на стол, он звучно шлепнул её по пышному заду, едва прикрытому несколькими слоями полупрозрачной ткани, и потянул к себе.
– Луис у нас особенный гость, – сказал пират, ухмыляясь и поглаживая Сейшу по бедру, – гость, который должен остаться доволен.
Девушка улыбнулась, мягко высвобождаясь из его объятий и скользнув к Луису.
– Добрый вечер, мсье Луис, – произнесла она, касаясь его плеч своими маленькими ручками, – если у вас есть особые пожелания, я буду рада исполнить их все.
Девушка пленительно улыбалась, но, заглянув ей в глаза, Луис содрогнулся. Собственные горькие воспоминания всплыли, оставив ощущение грязи в душе. Когда-то сам он так же улыбался… и смотрел так же, отчаянно, горько. Только вот тот, кому предназначалась эта улыбка, предпочитал крики боли и слезы. Луис осторожно накрыл ладони девушки своими руками, останавливая их. Он едва сдержал стон.
– Вам нет нужды делать это через силу, сеньорита, – сказал он, глядя через её плечо на француза, который невозмутимо прихлебывал вино из бокала. – Я предпочитаю быть с девушками по их воле, а не по принуждению.
Луис с улыбкой коснулся губами руки Сейши, которая в растерянности переводила взгляд с него на Левассера и обратно. Пират хмыкнул, глаза его вспыхнули мрачным весельем.
– А может, вам вообще не нравятся женщины? – поинтересовался он, поднимаясь с кушетки. Сейша инстинктивно прижалась к груди Луиса, который молча обнял её, намереваясь защитить от её жестокого покровителя.
– Успокойтесь, Левассер, – Луис старался говорить спокойно, – у меня много недостатков. Но я никогда не брал женщин против их воли. Пытался подставить, отправить на виселицу, однажды по моей вине женщина чуть было не сгорела живьем, это было. Но насилие куда хуже смерти. Это омерзительно, – он содрогнулся, прикусив губу от обрушившихся на него тягостных воспоминаний.
– Ну что ж, будь по-вашему, – Левассер положил ему руку на плечо. – Тогда эта красотка отправится на мой корабль, к команде.
– Нет!
Крик получился хором. Побелевшая как мел Сейша судорожно вцепилась в Луиса, который сам был мертвенно бледен. Его затрясло от гнева и накатившей душевной боли. Он не отдавал себе отчета, как сильно реагирует на страшную угрозу для девушки. Она не была ему даже знакома толком, но при мысли о том, что ждет её на корабле, у Луиса темнело в глазах.
– Чего вы хотите? – выдохнул он, с ненавистью глядя на француза. – Чего добиваетесь, Левассер?
– Добиваюсь, чтобы вы прекратили корчить из себя благородного героя и сделали то, чего требует ваше естество! – рявкнул Левассер, вперив в него свирепый взгляд. – Не стоит корчить из себя ангелочка там, где растут рога и хвост!
– Как остроумно! С шуточками отправить девушку в лапы своей дикой своре? Да будьте вы прокляты! Лучше бы я оставил вас на берегу! – выкрикнул Луис, заранее содрогаясь от ужаса при мысли о том, что может сделать с ним этот безжалостный пират за подобные слова.
– Но вы не оставили, – голос пирата снова стал мягким, вкрадчивым, – и потому мы здесь… втроем. И поверьте мне, Сейша уже совсем не дитя.
Луис с трудом вдохнул, едва переводя дыхание. В конце концов, кто ему эта девица? Никто. Он может взять её. И она обязана будет сделать для него все, что нужно… Вот только сможет ли он потом смотреть на себя в зеркало? Не увидит ли он там жестокое, холодно-красивое лицо Мигеля Рамона, совратителя и мучителя собственного сына? Но когда он попытался освободиться из объятий Сейши, девушка упала к его ногам, обняв за колени.
– Пощадите, сударь, – взмолилась она, – я не вынесу, если меня отправят в команду. Умоляю вас, позвольте мне… позвольте сделать вам приятно!
Луис положил руку ей на голову, пытаясь не столько успокоить её, сколько привести в порядок собственные чувства.
– Я сделаю это, будь по-вашему, Левассер! – наконец произнес он. – Но с одним условием!
Пират отступил на шаг, глядя в глаза Луису.
– С каким, мон ами? – вкрадчиво промурлыкал он.
– После этой ночи вы освободите сеньориту и позволите мне отвезти её туда, куда она пожелает.
Левассер задумчиво провел пятерней по волосам, глядя на девушку, которая была на грани обморока. Затем медленно, словно нехотя, кивнул.
– Хорошо, я позволю вам отвезти мадемуазель туда, куда она пожелает. После того, как прямо здесь и сейчас она ублажит нас обоих… одновременно.
Луис в растерянности взглянул на Сейшу, но, к его удивлению, она слабо улыбнулась.
– Соглашайтесь, мсье, – прошептала она, – поверьте, это куда меньше того, что мне доводилось делать. Вы добры и красивы, мне будет приятно доставить вам удовольствие.
Луис кивнул.
– Я согласен. Пусть будет по-вашему, сеньорита.
За окном было багрово-серо, когда Луис пробудился от тяжелого, наполненного кошмарами сна. Дышать было тяжело, и, покосившись вниз, он понял, что на его груди лежит растрепанная голова Левассера. Чуть дальше, среди смятых простыней свернулась клубочком Сейша. Она уже проснулась и смотрела на Луиса своими огромными глазами, в которых смешались отчаянная надежда и страх.
Луис осторожно выскользнул из-под Левассера, стараясь не думать о том, что в какое-то из мгновений они с Сейшей поменялись местами и пират занял её место подле него. Он не хотел думать об этом, о мощном гибком теле, вжимающемся в него, о чужих властных губах на своих губах, потому что при этих мыслях становилось неимоверно стыдно, а внизу живота горячо и тяжело, и голова начинала кружиться.
– Одевайся, – шепнул он девушке, которая бесшумно соскользнула с кровати, – быстрее.
Он не верил Левассеру и его обещаниям. Он сам не знал, почему эта маленькая нежная девушка так важна, но он должен был вытащить её из этого притона. Не столько для неё, сколько для себя. Его терзало то же чувство, что пришло в таверне, при виде оборвыша Кайла. Он не очень осознавал, что именно с ним происходит, но творилось что-то странное. Он чувствовал себя змеей, сбрасывающей старую кожу. Это было горько, болезненно, но иначе было невозможно. Всё то, что было для него важным там, в Лос-Анджелесе, оказалось неважно здесь. Деньги, власть, всё это было так призрачно. Не призрачной казалась лишь маленькая ладонь Сейши в его руке.
Вдвоем они потихоньку выбрались из дома и пошли к конюшне. Сейша сжимала пальчиками руку Луиса, и от этого прикосновения, от этой доверчивой теплоты у него внутри становилось легко, он чувствовал себя сильным. И чувство это было чертовски приятным.
– Куда ты поедешь? – тихо спросил он, помогая Сейше седлать небольшую белую кобылку. – Тебе есть, где остановиться?
– Мои родители и маленький сын живут за теми скалами, – ответила она, глядя ему в глаза, – они примут меня даже после того, что было. Не бойся за меня, всё будет хорошо. Возвращайся в дом. Если Оливье проснется…
– Не думай обо мне плохо, девочка, – мягко произнес Луис, гладя её по пышным волосам, – то, что было ночью… мне пришлось это сделать. Ради нас обоих.
– Я никогда не подумаю о тебе плохо, – ответила Сейша, глядя ему в глаза, – никто никогда не был ко мне так добр, как ты. И теперь благодаря тебе я свободна. Но будь осторожен, помни, Оливье – жестокий человек. Упустив добычу, он непременно постарается возместить свою потерю.
– Поторопись, пока он не проснулся, – Луис вывел из загона маленькую белую кобылу.
– Спасибо тебе, – Сейша обвила руками его шею и привстала на носки, чтобы поцеловать. Он ответил, но без страсти, просто принимая её благодарность.
– Трогательно, – раздался насмешливый знакомый голос, от которого у Луиса по спине потек холодный пот. – И куда это вы собрались?
Луис ободряюще сжал задрожавшую ладонь Сейши.
– Я всего лишь исполняю свое и ваше обещание, – ровно сказал он, поворачиваясь к Левассеру.
– И что же я обещал? – пират выглядел словно кот, поймавший мышь и забавляющийся с нею.
– Вы обещали отпустить сеньориту туда, куда она захочет поехать, – спокойно ответил Луис, хотя колени его немилосердно тряслись. – Сдержите слово, Оливье, или…
– Или что? – Левассер ухмыльнулся, продемонстрировав два ряда безупречных зубов.
– Или мне будет впредь трудно считать вас мужчиной, – выпалил Луис и сам вздрогнул от собственной храбрости. В следующий миг Левассер шагнул к нему и грубо толкнул к деревянной подпорке.
[Прикосновение]
– Да неужели? – прошептал он в приоткрытый рот Луиса и в следующий миг поцеловал его зло, яростно. Луис не сделал попытки отстраниться, но и на поцелуй не ответил, хотя его колотило и голова кружилась от наглых прикосновений пирата. Он откинул голову, глядя через плечо Левассера на перепуганную девушку, и сделал ей знак уходить. Она заколебалась, но повинуясь его молчаливому приказу, влезла на спину кобылы и тронула пятками её бока. Луис закрыл глаза, позволяя Левассеру творить все, что тому вздумается. Тело его словно превратилось в огонь под прикосновениями пирата.
– И ты готов на это ради шлюхи? – донесся до его воспаленного рассудка голос Левассера. – Готов лечь со мной ради неё?
Луис посмотрел на него мутными глазами. Затем медленно покачал головой.
– Нет… не ради неё… ради себя, – произнес он чужим усталым голосом. – Может, тогда я смогу… освободиться… «…от того, что сделал отец…», – подумал он, но не сказал.
– О да… и для начала освободиться от одежды, – Левассер грубо рассмеялся и впился в шею Луиса, рванул рубашку, разнимая на две половинки. Луис дернулся было, пытаясь отодвинуться, когда ладонь пирата накрыла через плотную ткань штанов его промежность, но Левассер тут же занес вторую руку для удара. Луис вжался спиной в столб, в отчаянии глядя на пирата.
– Не бей! – едва выговорил он побелевшими губами.
Левассер неожиданно отстранился, тяжело дыша. Он словно стряхнул с себя наваждение, отступив и глядя на бледного как смерть испанца. Луис ощутимо дрожал, хотя и старался смотреть в глаза пирату, старался скрыть владевший им страх. Левассер смотрел на него с каким-то странным выражением, затем стащил с себя жилет и набросил на плечи Луису.
– Одень.
Луис молча подчинился, лишь со второго раза попав в проймы.
– Тебя кто-то бил раньше? – вопрос прозвучал резко, без предупреждения. Луис сглотнул, плотнее запахнув на себе жилет. Отвечать не хотелось, но это был не тот вопрос, который следовало оставлять на потом.
– Да… – Луис с трудом заставил себя смотреть в лицо пирату, – его зовут… звали… Зорро.
– Он… у тебя было с ним что-то?
– Ты издеваешься? Разумеется, ничего не было. Больше того, – Луис горько рассмеялся, сам не заметив, как окончательно перешел на «ты», – он позволил мне умереть спустя лишь несколько минут после того, как я спас ему жизнь.
Левассер придвинулся, глядя ему в глаза.
– Ты его любил?
Луис покачал головой, медленно сполз, сев у подножья столба. Старая обида нахлынула, сжав горло, вызвав злые слезы. А следом за ней снова выдвинулись тяжкие воспоминания из тех, что он бы предпочел забыть.
– Нет… – он с вызовом посмотрел на пирата, – как можно любить того, кто тебя предал? Разумеется, я не любил его.
Левассер опустился на одно колено напротив него.
– Ты ведь… тебе нравятся женщины, но… – он вздохнул, подбирая слова, – мужчины тебе нравятся больше, верно?
Луис сглотнул, чувствуя, как горят щеки. Он не ответил, но ответ и не был нужен.
– А я тебе нравлюсь? – новый вопрос прозвучал вкрадчиво и мягко.
– А разве это важно? – устало спросил Луис. – Мне некуда пойти, и я полностью в твоей власти. Я не знаю ничего об этом мире. А это значит, что поневоле мне приходится держаться тебя. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– И все-таки ответь, – большая ладонь легла на его руку, – скажи, я тебе нравлюсь?
Луис вздохнул. Ему хотелось схитрить, ответить уклончиво, но он чувствовал, что лишь искренность принесет свои плоды. Хорошие или плохие, он не знал.
– Я не знаю, – честно ответил он, – иногда я ненавижу тебя сильнее, чем Зорро. После того, как ты хотел отдать девчонку команде… ты здорово упал в моих глазах, я не знал, что думать…
– Ну надо же мне было как-то тебя затащить в постель! Сейша – нежный цветочек, я бы никогда не отдал её команде. Ты все ещё ненавидишь меня?
– Я не… я не ненавижу тебя. И сейчас я не хочу ни о чем думать… о твоей жизни, о твоих женщинах… и о Зорро меньше всего.
Левассер поднялся и протянул руку.
– Вставай, пойдем в дом.
Луис ухватился за его запястье и спустя миг очутился в горячих крепких объятиях.
– Не хочешь думать об этом? – спросил Левассер, целуя его.
– И об этом тоже, – ответил Луис, – я никогда особенно не верил в Бога. Но то, что было этой ночью… это грех.
Левассер провел ладонью по его волосам, пропуская мягкие пряди между пальцев.
– Пусть будет грех, – сказал он, без улыбки глядя в глаза Луису, – я согласен ответить за него, когда придет срок. Одним больше, одним меньше…
========== 3. ==========
Левассер доплелся до небольшой пещеры и почти рухнул на пол, повернувшись лицом к выходу. Добрался он вовремя. Снаружи уже снова поднялся ветер чудовищной силы, то и дело приносящий обломки и острые осколки обсидиана. Под такой каменный дождь Левассер попал несколько дней назад, и ему здорово повезло, что поблизости оказалась скала для укрытия. Но острия порядком порезали его, а раны уже к утру здорово нагноились. Почти половину утра он выковыривал из них личинок мух и промывал серной водой из ручья, который нашел поблизости. От одежды вообще мало что осталось.
Немного передохнув, он сел и принялся раскладывать маленький костерок. Вода у него ещё была в запасе, но следовало создать хоть какую-то защиту. Во всяком случае, он слышал по ночам различные шорохи и рев какого-то крупного зверя.
Уже совсем стемнело. Снаружи свистел ветер, и стонала почти по-человечески земля. Иногда порывы проникали в пещеру, грозя задуть чахлый костерок. Левассер, шипя от боли, вырезал обсидианом по начавшим подживать ранам на руке. Боль помогала собраться с мыслями, хотя то и дело воспоминания накатывали, унося его прочь из Ада, в маленький домик на отшибе, где он был впервые в жизни по-настоящему счастлив…
[Ад Левассера]
…Они вернулись в дом, и пират запер дверь на засов, чтобы никто не мог их потревожить. Луис заметно нервничал, хотя и старался держаться со своим обычным гонором. Уже в прихожей Левассер бесцеремонно припер его к стене и поцеловал, вначале почти невинно – губы к губам, а потом уже глубоко, ощущая пряный вкус слюны и мягкость ответной ласки. Ошеломленный испанец не пытался сопротивляться, только руки положил ему на плечи, словно пытаясь оттолкнуть. Левассер отстранился, глядя в затуманенные голубые глаза.
– Ты такой красивый, – пробормотал он, поглаживая через плотную ткань штанов промежность Луиса, – ты не представляешь, какой ты…
В спальне он толкнул своего прекрасного пленника на постель, опустился над ним на колени и ухмыльнулся. Луис прикусил губу, глядя на него со страхом и возбуждением – смесь, рванувшая не хуже пороха. Левассер расстегнул пуговицу на его штанах и вытащил из подштанников ещё мягкий член. Коснулся губами, затем обхватил и втянул в рот, прижав языком. С губ Луиса сорвался протяжный вздох. Он положил руку на затылок пирату, но не настаивал, лишь перебирал шелковистые волосы. Левассер сосал медленно, стараясь вобрать целиком пока ещё мягкую плоть. Он помогал себе пальцами, поглаживая подтянувшиеся яички. Член Луиса не был слишком большим, поэтому Левассеру не пришлось давиться им. Он с удовольствием вслушивался в стоны и невнятные вскрики Луиса, прилагая все усилия, чтобы совершенно лишить беднягу самообладания. В голове у него теперь не укладывалось, как он мог быть так слеп, как мог не видеть той страсти и нежности, с которой смотрел на него Луис. И сейчас, чувствуя в волосах его пальцы, Левассер глаза закрывал от удовольствия. Было чертовски странно ощущать это, он не мог бы даже объяснить природу своего чувства. С женщинами он никогда не церемонился, брал, когда хотел, и не было девки, которая бы ему отказала. Он никогда не любил ни одну из них, быть может, только одна или две затронули какие-то чувства в нем. Но сейчас все было иначе. И изящный изнеженный пришелец из ниоткуда лежал в его объятиях, такой покорный, теплый, открытый для любви. Он ничего не требовал, ни на чем не настаивал. Просто отдавался тому огню, что горел в нем. Левассер не торопился брать его, хотелось, чтобы любовник метался, молил о слиянии, чтобы его губы сами искали губы пирата. Неожиданно жаркий горячечный стон заставил его содрогнуться от череды мгновенных чувств. От леденящего ужаса до глубокой нежности.
– Ты – гибель моя, Оливье, – словно в каком-то забытьи произнес Луис, – ты – гибель моя!
Левассер подвинулся и накрыл его своим телом, обняв и наслаждением ощутив ответное объятие. Он не мог понять себя, свои чувства. Он никогда за все годы своей жизни не испытывал любви, и теперь ему было трудно осознать, что именно любовь поселилась в его сердце. Любовь, которая прокралась как вор, заполучив его, захватив и возродив тот жалкий ошметок невидимого, который звался его душой. Ошметок, который, как думал Левассер, был окончательно растерзан и уничтожен его учителем Оллонэ.
– Не уходи, Лив, – словно в забытьи застонал Луис, обнимая его, прижимая к себе с силой, которую было трудно заподозрить в столь изнеженном создании.
Левассер приподнялся, глядя на него мутными от желания глазами. Его бедра лежали на бедрах испанца, напряженные члены соприкасались.
– Только если ты захочешь, – прошептал Левассер, покрывая поцелуями лицо и шею Луиса.
Вместо ответа Луис притянул к себе его лицо, обняв ладонями и прижавшись ртом ко рту пирата. Это поцелуй, больше похожий на неумелую ласку ангела, совершенно уничтожил ту легкую, невидимую завесу, что ещё разделяла любовников. Левассер бросился в слияние с головой, совершенно потеряв все представления о времени и пространстве. Он ласкал Луиса так, как не ласкал ни одну из женщин в своей жизни. Его губы касались тела испанца в самых чувствительных местах. Он приходил в неистовый восторг, слушая стоны и мольбы, видя густой румянец на его щеках. Ни одна из его женщин никогда не краснела, отдаваясь ему. Ни одна не закрывала лицо ладонями, смущаясь его откровенности, ни одна не ласкала его так нежно. Лишь однажды Луис подобрался, напрягшись, видимо, во власти страха, но почти сразу обмяк и обхватил Левассера, гладя его спину. Пират совершенно потерял голову.
– Тише, не бойся, – прошептал он, осторожно освобождая любовника от остатков одежды. –Я никогда не причиню тебе зла.
========== 4. ==========
«Дверь» содрогалась под ударами рвавшихся в пещеру чудовищ. Луис не мог даже стонать от ужаса. Он плохо помнил молитвы, не особенно верил в Бога, но то, что происходило сейчас снаружи, не могло быть ничем иным, кроме как Адом в самом страшном его проявлении.
Крики отца снаружи переходили в свирепый, полный ненависти вой, от которого было не скрыться. Снова всплыла в памяти их последняя беседа, после того, как он сделал предложение сеньорите Морено. Как вопил отец, узнав, что в приданое невесты входит отдельный дом, где будут жить молодые. Луис прикладывал все усилия, чтобы не вспоминать тех слов, что выплевывал ему в лицо Мигель Рамон. Нежелание терять постоянного любовника и утеху, к которому примешалась жестокая собственническая ревность, взбесили окончательно свихнувшегося старика до такой степени, что когда Луис объявил ему, что уйдет в любом случае, старшего Рамона хватил удар. Но Мигель Рамон не был бы самим собой, если бы напоследок, перед самой своей смертью, не уничтожил надежду Луиса на нормальную жизнь. Полупарализованный, рискующий получить ещё один удар, уже смертельный, старый ублюдок все-таки написал то проклятое письмо…
– ТЫ МОЙ, ЛУИС! МАЛЕНЬКАЯ ДРЯНЬ! ТЫ ПРИНАДЛЕЖИШЬ МНЕ!!!!!!!!!!!!!
Луис застонал и втянул голову в плечи, зажав уши пальцами. Он судорожно пытался переключить воспоминания на то, что было после его первой смерти. Это удалось лишь после очередного глотка горькой сернистой воды.…
…Он едва не сошел с ума, задыхаясь под сумасшедшими ласками пирата. Стыд и полученные в детстве уроки ненависти и презрения поначалу стояли между ними. Будь Левассер хоть немного грубее или невнимательнее – Луис оттолкнул бы его. Но красавец-пират смотрел на бывшего алькальда такими глазами, что было ясно, насколько сильно он жаждет этого слияния. Его руки были нежны, его губы были нежны. Никогда за свою жизнь Луис не чувствовал столько теплоты от человека. В детстве родная мать брезгливо отталкивала его, когда он приходил обнять её и пожелать доброго утра. А отец… лучше было не вспоминать о том, что говорил и делал отец. И его поступки словно заклеймили его, сделали неприкасаемым, презираемым в родной семье. Вся любовь доставалась на долю Винсенте и других братьев и сестры. На его же долю выпали темные углы, синяки на бедрах и полные презрения взгляды домашних, когда он шел мимо, пытаясь оправить разорванную одежду. Даже при короткой мысли об этом Луис подобрался в комок, сжавшись от стыда и боли. Но жаркие поцелуи и ласки Левассера отогнали тягостные воспоминания. В объятиях этого человека, безжалостного пирата, убийцы, Луис чувствовал себя абсолютно цельным, наполненным счастьем и теплом. Он все ещё ощущал стыд и смущение, когда француз целовал его обнаженное тело там, где даже сам он избегал себя трогать.
– Ты прекрасен, – доносился до его воспаленного сознания голос Левассера, – ты так прекрасен!
Луис содрогнулся, едва не лишившись сознания от острой волны удовольствия. Он не сразу понял, что кончил, обычно этого не случалось, пока он сам не доводил себя до пика, и даже в такие моменты оргазм был куда слабее и граничил с болью. Но сейчас хватило того, что Левассер лежал на нем и ласкал его. Он почувствовал чужую руку, протиснувшуюся между их мокрыми от пота телами, и в следующий миг Левассер коротко взрыкнул, уткнувшись ему в плечо, а по животу потекло теплое и вязкое. Затем пират перекатился на спину и прикрыл глаза, видимо, приходя в себя. Луис подобрался. Неожиданно его накрыл отчаянный, рвущий душу страх. Вот сейчас Левассер встанет, усмехнется и уйдет. Уйдет так же, как уходил отец, получив свое, как ушла сеньорита Морено, узнавшая правду о его прошлом. Ужас накатил удушливой тяжелой волной, заставив Луиса съежиться в комок в жалкой попытке защититься.
– Ты кончил… – в голосе Левассера была глубокая нежность. И этих двух слов, этой теплоты, с которой они были сказаны, хватило, чтобы разломать кокон боли и отчаяния, в котором Луис пребывал долгие годы. Он уткнулся лицом в грудь пирата, задыхаясь от беззвучного стона. Сильная рука осторожно прижала его голову. Левассер повернулся на бок и обнял Луиса. Он ничего не говорил, ни о чем не спрашивал, просто обнимал. И это было для Луиса драгоценнее всего.
– От твоей одежды почти ничего не осталось, – сказал пират спустя какое-то время, – ты пока тут побудь, а я принесу чистую. Есть хочешь?
Живот Луиса, видимо, услышав о еде, голодно буркнул. Левассер рассмеялся, наклонился и поцеловал любовника.
– Я скоро вернусь, Лу. Поспи пока. Ночью я тебя порядком загонял. Да и сейчас…
Луис сел, пытаясь собраться с мыслями, отогнать вновь нахлынувшую панику. Подобрал жалкие обрывки одежды, брошенные у кровати.
– Ну, чего ты? – Левассер присел рядом, удивленно глядя на его побледневшее лицо.
Луис принялся молча натягивать штаны. Пальцы его заметно подрагивали.
– Ты боишься, что я не вернусь? – дошло, наконец, до пирата. – Мать честная, да что ж за люди были вокруг тебя? Слепые, что ли?
Луис покачал головой.
– Этот чертов Зорро… или как его там…
– Дело не в Зорро! – Луис с трудом заставил себя взглянуть в лицо любовнику.
– Тогда в чем? Во мне?
– О Боже, нет, конечно! – Луис покраснел и опустил глаза. – С тобой мне было хорошо… спокойно. Никогда и ни с кем не было так…
– Тогда в чем дело, Лу? – мягко спросил Левассер, поднимая его лицо навстречу своему.
Луис не ответил, не шли слова. Он смог только обнять любовника, уткнувшись лицом ему в шею. Он ненавидел себя в это мгновение, ненавидел свою слабость, но ничего не мог поделать. Так велико было искушение, ведь он и без того слишком долго держал в себе свою боль. И с невыразимым наслаждением ощутил ответное объятие.
– Ладно, пойдешь со мной, – Левассер подобрал разорванную рубашку и помог ему одеться. – Я знаю про мальчишку из таверны и про твою запасную одежду там. Но сейчас не хочу туда возвращаться.
– По… почему? – сглотнул Луис.
– Там Мэгги, – Левассер пожал плечами, – обязательно начнет липнуть. А я сейчас не в состоянии думать ни о ком, кроме тебя. Ну, давай, иди, умойся, а я пока поищу, чего бы перекусить.
Они шли по узким улочкам Тортуги, мимо увеселительных заведений, грязных харчевен и веселых домов. Луис молча обдумывал сказанное Левассером. Слов у него не было. Он мог лишь молча плестись за пиратом, пытаясь держаться спокойно и независимо. Навстречу то и дело попадались знакомые Левассера, иногда он останавливался переброситься парой слов или обсудить какую-нибудь новость. Луис в такие мгновения стоял молча, озираясь по сторонам. Всё здесь было странным, несущим печать древности и дикости. По сравнению с этим грязным городом пиратов даже Лос-Анджелес казался ему вполне приятным местом. Хотя сейчас, во власти нового чувства, бывший алькальд готов был мириться с мерзкими узкими улочками, пропахшими рыбой и запахом человеческих отправлений. Сердце его готово было вырваться из груди при мысли о том, что, возможно, Левассер и правда испытывает к нему чувства. Даже при мысли об этом внутри становилось тепло и сладко, и к горлу подкатывал горячий комок.
– …а Каузак трепался, что теперь он капитан «Ла Фудр», потому что Питер Блад тебя прикончил, – донеслось до мутящегося рассудка Луиса. Бывший алькальд прогнал сладостные мысли, вернувшись на зловонную землю. Левассер задумчиво слушал какого-то оборванного, лысого и сплошь татуированного парня самой что ни есть пиратской наружности. Правая рука незнакомца была покрыта чудовищными шрамами почти до самого плеча, а кое-где кожа была грубо прихвачена и сшита почти у самой кости. Зрелище было до того тошнотворным, что Луис отвел взгляд, уставившись в алое кровоточащее небо.
– И где сейчас МОЙ корабль? – Левассер подчеркнул слово «мой», и произнес остальную фразу таким тоном, что Луис не позавидовал тому самому Каузаку, что занял место капитана.
